Текст книги "Песнь камня"

– Я ему целое соло написал!

– Он появляется только во втором акте.

– И сражается со мной… – Кёдолаи задумался. – Пожалуй, в этом есть доля истины. Он может взяться исправить это упущение.

– Каким образом?

– Вылезет на сцену и займет место своего героя.

– А петь он умеет? – испугалась Янина.

– Не знаю, всё может быть. Ты посиди тут, я сейчас вернусь, – он вскочил с места и поспешил прочь из ложи. – Да ты не волнуйся так, – бросил он уже в дверях. – У меня свои люди в зале. Думай лучше о том, чтобы твоя труппа не подвела.

* * *

Очарованная публика следила за каждым жестом Белы и его партнерши, невольно притоптывая в набирающем скорость и силу ритме чардаша. Звонко отстукивали металлические подковки на каблуках сапог, героиня в укороченной ради этого номера пышной юбочке легко взмывала в изящных и удивительно сильных руках молодого актера, светлые волосы Белы взлетали и снова падали на плечи, мокрая прядь прилипла ко лбу, приобретя розовый оттенок от проступившей крови, но никто этого не замечал.

– Давай после спектакля выйдем на сцену вместе и покажем им всем, как надо? – шепнул Янине князь, и она шикнула на него.

Дойдя до вовсе уж невозможной быстроты, так что за движениями актеров трудно было уследить глазом, чардаш резко оборвался бравурным завершением первого акта, и в зале зажгли свет.

– Нам стоит нанести визит за кулисы, – решил Кёдолаи, и Янина послушно последовала за ним.

Возле общей гримерной болтался высокий, аккуратно одетый молодой человек, актеры то и дело натыкались на него в коридоре, оглядывались, но без особого удивления. Одни принимали его за журналиста, отправленного за материалом для рекламных анонсов по телевидению, тем более что у парня была при себе профессиональная фотокамера; другие вспоминали, что уже видели его в театре и что это вроде бы приятель одной из сотрудниц. Кёдолаи с одобрением отметил, что молодой человек, казалось бы, бестолково путающийся у людей на пути, не зная куда приткнуться в ожидании своей девушки, на самом деле собран, готов к решительным действиям и зорко следит за актерами, в первую очередь – за неприметным молодым артистом второго плана с ролью в пятнадцать минут во втором акте, и не подозревавшим, что удостоился столь пристального внимания и надежной охраны. Правда, стоило князю мысленно похвалить молодое поколение сотрудников особого отдела, как агент мгновенно вышел из роли. Увидев Кёдолаи в коридоре, он уставился на него, как влюбленная школьница на симпатичного, но строгого учителя, и князь, ускорив шаг, скользнул в гримерную Белы.

Бела, вытиравший влажной салфеткой следы пота со лба и волос, вздрогнул, когда дверь открылась, и в следующее мгновение бросился навстречу князю, заламывая руки.

– Он здесь, херцегем, он здесь! Дюла, фёмейльтушагу, тот носферату, который… – Бела резко остановился, увидев за спиной князя Янину, и удивленно вскрикнул: – Яна? Ой! Фрау интендантин…

– Будь проще, дорогой мой, а то мы до конца спектакля не разберемся, кто есть кто, – посоветовал Кёдолаи. – И незачем панику поднимать, нам прекрасно известно, что он здесь. Гораздо хуже другое.

– Что? – упавшим голосом спросил Бела и присел на крутящийся табурет перед гримерным столиком.

– Даже не знаю, как это… – Кёдолаи оглянулся на Янину и решительно продолжил: – Дело в том, что этот носферату не только обратил тебя против всяких правил, он еще был тем самым командиром, которого ты должен убить по сюжету. Видишь ли, я несколько погрешил против истины и сильно подозреваю, что он может ввалиться по ходу пьесы на сцену и попытаться восстановить историческую справедливость. В его понимании.

– И что ты хочешь от меня? – слабым голосом спросил Бела.

– Просто не трусь. Естественно, я не допущу, чтобы это произошло, но мало ли… Помни свою роль и будь готов импровизировать.

– Импровизировать на премьере? – ужаснулся Бела.

– Бери пример с князя, – вздохнула Янина. – Он постоянно импровизирует. Так, что потом плакать хочется!

– Меня играешь, в конце концов! – напомнил князь. – Вот и входи в роль!

Бела встал, сглотнул и кивнул.

– Я готов, херцегем.

– Бела, – Янина оттолкнула князя и подошла к юному носферату, глядя ему в глаза, – что бы ни случилось, сбереги мою пьесу!

– Нашу, дорогая моя! – поправил Кёдолаи. – А то, когда дойдет до выручки, тоже будет «моя»?

* * *

Второй акт близился к середине, когда Кёдолаи толкнул увлеченную действием на сцене Янину под локоть и показал пустое место в середине партера.

– Где он? – прошипела она.

– Вот и я думаю, где он? – к удивлению сидящих в ложе, князь высунулся вперед и, опершись руками о барьер, сгорбившись, словно хищный зверь, исподлобья оглядывал зал. – Думаю, там, над сценой, – мотнул он головой в сторону колосников.

– На колосниках?

– Я не знаю вашей терминологии. Но сверху можно хорошо следить за всем, не бросаясь в глаза, чтобы включиться в действие в нужный момент. Идем.

Извиняясь перед другими зрителями, они выбрались из ложи и поспешили за кулисы.

Князь не ошибся. Ашенграу стоял на рабочей галерее, держась за поручень, и задумчиво смотрел вниз, игнорируя взгляды рабочих, отвечавших за машинерию.

– Всё нормально, ребята, – проходя мимо, махнул им рукой Кёдолаи, ожег взглядом голубых глаз, – это всё так и задумано! – и техники обратились к своим непосредственным обязанностям, не обращая внимания на происходящее у них на глазах.

– Добрый вечер, ваша светлость, – снова широко улыбнулся Ашенграу, оторвавшись от созерцания сцены.

– Я рад, что ты посетил мой спектакль, – вежливо сказал Кёдолаи.

– Хорошая музыка, ваша светлость, только сюжет мало соответствует исторической правде, – заметил Ашенграу. – Что ни в коей мере не умаляет удовольствие видеть вас и… госпожу… Надо же, знакомое лицо! – он потрясенно воззрился на Янину. – Да это же, если не ошибаюсь, госпожа графиня? Бесконечно счастлив, ваше сиятельство! – он снова перевел взгляд на князя. – Снимаю шляпу, Кёдолаи. Ты провернул это тогда же? Это ж какую силу надо иметь… Или все-таки позже? Буду ли я иметь счастье повидать и его сиятельство? Впрочем, о чем это я, граф, несомненно, был бы третьим лишним…

– Дюла, ты его вышвырнешь наконец, или я сама должна это сделать? – спросила Янина, впиваясь от злости длинными когтями в кожу клатча.

– Перестань оскорблять мою невестку и убирайся отсюда! – приказал князь. – Это служебное помещение, посторонним тут делать нечего!

– Это я посторонний? – деланно поразился Ашенграу. – Какой же я посторонний? Без меня не было бы вашей пьесы!

– Была бы, – возразил Кёдолаи. – Твой персонаж нужен был для того лишь, чтобы добавить каплю экшна в кульминацию – кажется, я правильно выразился? В общем, не будь тебя, нашлось бы что-нибудь другое.

– Категорически не согласен, уж не взыщи, – покачал головой Ашенграу. – А потому изволь-ка вернуться на свое законное место – в зрительный зал – и наслаждайся собственным творчеством. А мы с твоим героем как-нибудь разберемся. Посмотрим, насколько этот щенок способен справиться с твоей ролью.

– Как это на тебя похоже! – вздохнул Кёдолаи. – Мериться силой с неопытным мальчишкой, которому сам же исковеркал жизнь. Наверно, бессмысленно предлагать тебе отойти куда-нибудь подальше от толпы и выяснить отношения один на один?

– Один на один. Ты серьезно? Тебе в прошлый раз мало досталось? – искренне поразился Ашенграу. – Ведь даже тогда, в Кёдоле, ты не обошелся без помощи – натравил на меня свое привидение.

– Наличие помощи, – наставительно произнес Кёдолаи, – говорит о хорошем характере и умении заводить друзей!

Ашенграу внезапно осознал, что попал под месмеризующие воздействие электрического взгляда князя, и резко обернулся. С другой стороны галереи стояли невысокий пожилой мужчина в странной одежде (впрочем, в театре и не такое видали) и широкоплечий парень с фотокамерой с большим объективом.

Ослепительно блеснула вспышка, в воздухе свистнуло, но Ашенграу уже был готов и пригнулся.

– Янина, стань позади меня! – рявкнул Кёдолаи, еще не договорив, резко дернул рукой, посмотрел на посеребренную пулю у себя в пальцах и, поморщившись, отбросил ее на доски галереи.

Ашенграу неверяще уставился на него.

– Ты… ты – с ними? Ты заодно со стервятниками?

– Уже то, что тебя выставили из их рядов, говорит в их пользу! – пожал плечами Кёдолаи.

Ашенграу снова обернулся к полицейским и как раз успел увидеть, как по галерее мчится к нему серый волк. Ашенграу зарычал, показывая клыки, плечи его раздались вширь, мышцы на груди и спине вздулись, он увернулся от броска зверя и гигантским прыжком перескочил на другую галерею, выше. Волк последовал за ним.

– Вот это правильно! – похвалил князь. – Блохастый! Гони его на самый верх! – он обернулся к Янине. – Ты помнишь, где твое место?

– У тебя за спиной! – с готовностью ответила она.

– Так-то, – и отдав честь младшему агенту, Кёдолаи крепко прижал ее к себе, сильно оттолкнулся от досок галереи и взмыл вверх.

* * *

Пришлось подтолкнуть дерущихся носферату и оборотня, чтобы выгнать их из здания на крышу, но это не составило особого труда, зато вред театру они там причинили бы минимальный. Сцепившись в клубок, рыча и пытаясь разодрать тело противника когтями, они катались по горбу крыши над сценой, каждое мгновение рискуя сорваться вниз. Кёдолаи и Янина с интересом наблюдали за дракой. В какой-то момент противники отскочили один от другого; грохоча по настилу крыши, прокатился заряженный миниатюрный арбалет и ударился о носок лакированной туфли князя. Кёдолаи ойкнул и поднял оружие. Волк бросил в его сторону многозначительный взгляд и снова ринулся в бой.

– Так вот как это делается! – протянул Кёдолаи, разглядывая арбалет, потом прицелился, опирая его о культю.

Целился он долго, каждый раз ругаясь, когда упускал удачный момент. Янина, устав ждать, посмотрела на князя и увидела, что руки у него дрожат, всё сильнее с каждой секундой.

– Боюсь, у нас произошло некоторое недопонимание, – признал Кёдолаи и опустил оружие. – Я не могу, – он аккуратно положил арбалет на настил.

Ашенграу поднял волка в воздух и швырнул о настил крыши, с жалобным воем тот покатился по скату, но застрял на карнизе внизу и с трудом приподнялся, опираясь на передние лапы. После нескольких попыток встать разбитый зверь пополз вверх по скату, беспомощно волоча распластанные задние лапы, но ему не хватало сил одолеть подъем.

– Увы, – изрек князь. – Кажется, мы остались без поддержки.

– Еще немного, и я сама разряжу эту штуку тебе в лоб, – пообещала Янина.

Ашенграу повел на них налитыми кровью глазами, отер когтистой лапой разорванную щеку.

– Ты, кажется, предлагал решить дело один на один? – ехидным тоном спросил он.

– Что ты сможешь с одной рукой? – прошипела Янина.

– Твоя вера в меня необыкновенно воодушевляет, – с упреком ответил князь, расправляя костлявые плечи, но в этот момент откуда-то сбоку донесся звонкий оклик:

– Стойте!

По скату крыши поднимался Бела, взъерошенный, тяжело дыша, в нарядном сценическом костюме, с тускло блестевшей старинной цепью на груди.

– Надо же! – удивился князь и радостно объявил: – Ну вот, все в сборе – одна большая счастливая семья!

– Бела, какого дьявола? – зарычала Янина. – Ты должен быть на сцене!

– Там я уже умер… то есть… – залепетал юный артист. – В финале я не участвую, – он сделал шаг к Ашенграу, пригибаясь, словно зверь, готовящийся к прыжку.

– Что, звереныш никак выпускает коготки? – оскалился Ашенграу. – И на кого – на своего собственного создателя?

– Ты убил меня! – крикнул Бела. – Лишил человеческой жизни и бросил на улице!

– Беру пример с нашего патриарха, – Ашенграу весело взглянул на князя, тот неловко переступил с ноги на ногу и покосился на Янину.

Она ответила долгим взглядом.

– Ой, ну подайте уже на меня в суд за неисполнение отцовских обязанностей! – взвыл князь. – Право, что за мелодрама!

– Носферату решают конфликты иначе, – рассмеялся Ашенграу и бросился на Кёдолаи.

Князь ждал этого и встретил его могучим ударом, отшвырнув далеко в сторону. Не успел Ашенграу подняться, как на него налетел Бела и снова сбил с ног. На скате крыши опять закипел бой.

– Молодец мальчишка! – восхитился князь. – Давай его усыновим?

– Мне кажется, мы уже это сделали.

– Только всё это бессмысленно, – заметил князь, прочистил горло и неуверенно произнес: – А знаешь, дорогая моя… Ведь сделать это придется тебе.

– Что сделать?! – неверяще воззрилась на него Янина.

– Сама посуди: ни я, ни Бела его убить не можем, только ты здесь не связана с ним кровью напрямую.

– Но я… Я никогда не нарушала правила!

– Не переживай, рано или поздно это делают все.

– Я никогда никого не убивала!

– Врешь! – поразился князь. – За сто пятьдесят лет? Две мировые войны? Где ты была всё это время?

– Не убивала.

– Ну… значит, у тебя сразу будет масса полезного опыта!

– Это какой-то кошмар! – прошептала Янина. – Дюла, ты когда-нибудь думаешь перед тем, как что-то делать?!

– Нет, в противном случае, я бы до сих пор сидел в утробе матери. Не волнуйся, это не так уж трудно. Где была та штука со стрелой?

Он огляделся, но арбалета уже не было там, где он его положил, и как раз в этот миг Ашенграу отшвырнул Белу в сторону. Арбалет был у него в руках.

– Не получится! – известил его Кёдолаи. – Я уже пробовал!

– А если не убивать? – ухмыльнулся Ашенграу и отступил так, чтобы видеть всех троих носферату. – Можно в горло попасть или нос снести, например, или губы. Серебром-то! Кому тут идти через несколько минут на поклон?

Он направил арбалет в сторону Кёдолаи (Янина быстро отступила от князя подальше), потом – в сторону Белы.

– Как тебе нравится ход его мыслей? – тихо сказал князь Янине. – Мне бы такое в голову не пришло! Согласись: если убить эту мразь, выиграет всё человечество!

– Как вы мне все надоели! – Янина нервно расстегнула клатч. – Выпендриваетесь друг перед другом… Мужчины-носферату еще хуже обычных мужчин!

– Сейчас самое время пудрить нос! – проворчал Кёдолаи, глядя, как она роется в сумке. – Кому-то из нас это может очень пригодиться!

– Я тоже так подумала, – невозмутимо согласилась Янина и передала телепатически: – Отвлеки его на себя!

– Чтобы он в меня выстрелил?! – обиделся князь.

– Можно и так. Я не против.

– Ашенграу! – крикнул Кёдолаи. – Мы посовещались и решили. В интересах пьесы лучше уродуй меня!

Ашенграу невольно повернулся в его сторону. Серебряный клинок со свистом рассек воздух, и носферату слишком поздно понял, что опять попал под власть магнетического взгляда Кёдолаи. Заточенный до остроты скальпеля нож Янины по завитушестую рукоять вошел ему в грудь, пронзив сердце. Ашенграу изумленно уставился на серебряный эфес с изящным вензелем с инициалами AvK, схватился за него, но выдернуть нож у него уже не хватило сил, и он с грохотом повалился на настил.

– Вот так! – Янина удовлетворенно захлопнула клатч. – Альби был бы рад.

Услышав рядом тихий полустон-полувздох, она резко обернулась и увидела, что князь, схватившись за сердце, тяжело рухнул на колени. Янина успела поймать его под мышку, не давая завалиться на бок, тут же подбежал Бела и подхватил с другой стороны.

– Дюла, что с тобой?

– Теперь понятно… – прохрипел князь через силу, – почему нельзя убивать тех, кто… твой… А ты ничего не почувствовал?! – вдруг с возмущением посмотрел он на Белу.

– Почувствовал, – спокойно ответил тот. – Но у нас связь другая. Видимо, тяжелее терять свое создание, чем создателя. Ну и… я моложе, – добавил он, подумав.

– А это уже бестактность, – проворчал Кёдолаи.

Прихрамывая, по скату крыши поднялся Сильвиу, встал на одно колено возле трупа.

– Ты сможешь встать? – спросила Янина.

– Да. Мне уже легче, – Кёдолаи не без усилий поднялся, опираясь на их плечи.

– А ты что стоишь?! – накинулась Янина на Белу, подергала его за разорванный костюм. – Живо переодеваться и на сцену!

– Да, конечно, фрау инт… Яна, – Бела кивнул и мгновенно растворился в ночной тьме.

– Мы тоже пойдем. Не спеши, – Янина обхватила Кёдолаи за талию.

– Я уже в порядке. А ты всегда носишь с собой серебряный нож? – спросил князь.

– Только когда меня окружают вампиры, – усмехнулась Янина. – Как-то так… безопаснее.

* * *

Премьера удалась, и победное настроение преобладало на празднике, устроенном по традиции в театре по окончании шоу.

Аксель дал знак бармену, чтобы тот сделал ему, Хайди и Беле еще по коктейлю.

– Я не понимаю, чего ради тебе вздумалось переодеваться перед поклонами? – спросил Аксель. – Ты же чуть не опоздал.

– У меня… произошла небольшая авария, – Бела сделал глоток и устремил меланхоличный взгляд на стоявших в нише у окна Янину и Кёдолаи.

Уже в который раз в ответ на очередную фразу князя она залилась смехом и хлопнула его по руке – наверно, шутка опять была слишком черной или непристойной. Они были бы красивой парой, если бы не чрезмерная разница в росте, из-за которой они выглядели почти комично. Кёдолаи поднял брови и тряхнул головой, отбрасывая за спину темные волосы. Янина поправила ему галстук.

Бела тихо вздохнул. Аксель проследил за его взглядом.

– Создается такое впечатление, что фрау интендантин и наш автор не первый день знакомы, – заметил он.

– Да, они уже встречались раньше, – уклончиво ответил Бела.

– И вот что интересно, – Аксель потер тяжелый подбородок и посмотрел на Хайди. – Настоящий титул моего героя – граф фон Кларен, да? А фрау интендантин зовут Яна Кларен.

– У Альби фон Кларена был сын, но он не оставил потомков, – пожала плечами Хайди. – Может быть, совпадение.

– Может быть, совпадение, – согласился Аксель и сделал еще глоток.

Бела последовал его примеру и отвернулся от пары в нише.

* * *

– Я знаю этот прищур, ты что-то задумал, – подозрительно нахмурилась Янина.

– Это не опасно, – заверил ее Кёдолаи. – Я просто хочу тебе кое-что показать. Полетели?

– Дюла…

– Неужели, правда? Ты не умеешь летать?

– У меня не получается.

– За полторы сотни лет?

– Может, храбрости не хватает.

– У тебя-то?

– Да, я знаю, – вздохнула Янина. – Женщина, способная с двадцати шагов попасть серебряным клинком в сердце мужчины… А летать не получается. Ты же меня не научил.

– Метать клинки я тебя тоже не учил.

– В цирке научилась.

– А не организовать ли мне курсы полетов для осиротевших носферату? – загорелся Кёдолаи. – На этом можно заработать?

– Вероятно. Но поскольку деньги тебе не нужны, они пойдут в фонд для тех брошенных носферату, у которых нет денег на обучение, согласен?

– Мне не успеть за нынешним временем, – сокрушенно повторил Кёдолаи. – Так летим?

Едва они вышли из полного гостей фойе на пустынную лестницу, дорогу им заступил Сильвиу, облаченный в смокинг, которому, судя по его виду, было не менее пятидесяти лет. В руках агент теребил красочный журнал-программку спектакля.

– Ваша милость… – он слегка поклонился. – Мадам. Должен поблагодарить… за сотрудничество.

– С удовольствием. Очень рад, – блеснул улыбкой князь. – Обращайтесь.

– И пьеса ваша… То, что я слышал. Хорошая музыка, – добавил Сильвиу, сердито глядя исподлобья, после чего неуверенно сунул князю измятую программку. – Не откажите… подписать.

– Я – подписать? – поразился Кёдолаи.

– Не мне! – вспыхнул маленький агент. – Помощник у меня… Он про вас в полицейской школе то ли курсовую работу писал, то ли что… Да и от пьесы вашей… Восторг, в общем. Я и подумал, будет ему подарок на прощание.

– Польщен! – князь растерянно оглянулся на Янину, и та, мужественно борясь с приступом смеха, достала из клатча маркер.

– Как его зовут? – выжидательно взглянул на Сильвиу князь.

– Хервиг Шюлер, – продиктовал тот.

– В вашем подразделении так плохо идут дела, что вы нанимаете детей?[46]46
  Schüler (нем.) – школьник.


[Закрыть] – приподнял брови князь.

– Это такая фамилия! – зарычал Сильвиу.

Кёдолаи коротко рассмеялся, открыл программку, прижал ее культей к перилам лестницы и принялся неуклюже царапать в ней левой рукой.

– Сюрприз на прощание? Значит, вы нас покидаете? – вежливо спросила Янина.

– Да. Я свою миссию выполнил, с вашей помощью, мадам… графиня? Теперь возвращаюсь домой, – он посмотрел на князя – тот перешел уже на вторую страницу и прилежно трудился, прикусив от усердия губу.

– Может быть, пару имен можно опустить? – предложила Янина.

– Это было бы невежливо, – отрезал князь, сделал последний размашистый росчерк и протянул программку Сильвиу.

– Это на латыни? – посмотрел тот на автограф. – «Удачной охоты». Кёдолаи… Дюла Сильвестер Иоахим… Марциуш… Спасибо, – он кивнул.

– Автограф ценнее, когда его получают из первых рук, – наставительно заявил Кёдолаи. – Где сам ваш помощник?

– Да я его к тебе на милю не подпущу! – гавкнул агент, коротко поклонился: – Честь имею, – и стал спускаться по лестнице.

– Кстати! – крикнул ему вслед Кёдолаи. – Эта идея, с которой ты носишься уже не первый год. Если надумаешь, не стесняйся, я всегда к твоим услугам!

– Vade retro satanas[47]47
  Изыди, Сатана! (лат.)


[Закрыть]! – замахал рукой Сильвиу и ускорил шаг. Вслед ему летел веселый смех князя.

Через несколько минут они снова были на крыше. Кёдолаи предупредил, что при наличии серебра он ни за что не отвечает, и Янина оставила свой клатч вместе с тщательно отчищенным от крови Ашенграу ножом в кабинете директора. Оба подошли к самому краю крыши. Перед ними раскинулись подобно горным верхушкам крыши спящего города и пики церковных башен, вверху же сияла редкими крупными бриллиантами ясная сентябрьская ночь.

Кёдолаи обнял Янину, прижал к себе, но она высвободилась и строго посмотрела на него.

– Ты меня учить собирался или тискать?

– Прости, – вздохнул князь, крепко взял ее за руку и шагнул с крыши.

* * *

В деревне, мирно спавшей во впадине меж горных вершин, было темно, но не для глаз носферату. Янине казалось, что здесь совершенно ничего не изменилось за прошедшие годы. Всё так же возвышалась в конце главной улицы скромная и красивая маленькая церковь, изливая во тьму тонкий лучик света сквозь круглый витраж, всё так же гордо смотрел на главную площадь напыщенный дом старейшины. Не было рождественских украшений – их сменила живая, чуть тронутая осенней позолотой листва и поздние цветы.

Носферату сидели на каменном карнизе, откуда деревня была как на ладони. Янина жадно рассматривала каждый расписной дом на главной улице, гадая, живут ли там потомки тех людей, что с любопытством встречали ее как новую хозяйку полторы сотни лет назад.

Ее зоркий взгляд скользнул по фасаду церкви, легко проник за прозрачное тельце голубя на витраже и устремился внутрь, туда, где пульсировал сгусток сконцентрированной энергии, испуская невидимое глазом благое излучение. И храбрый маленький воин ответил на ее взгляд спокойными голубыми глазами, удерживая в ветхих деревянных ручках великую реликвию.

– Не боишься, что он рассыплется? – спросила Янина.

– Он много сотен лет простоял в таком виде, – махнул рукой Кёдолаи. – Простоит еще столько же.

– На самом видном месте, да? – улыбнулась Янина.

– Люди склонны не замечать то, что находится прямо перед глазами, – пожал плечами князь. – Не думаю, что кто-нибудь в деревне догадывается, где спрятан осколок, даже если верят в его существование. Может быть, патер…

– Патер знает, – ответила Янина. – По крайней мере, тогда знал. Это всё еще отец Теодор?

– Кажется, уже нет. Кажется, прислали другого. Вот они там, – он мотнул головой в юго-западном направлении, – его начальство – наверняка знают.

– Да. Красивое решение, – улыбнулась Янина и встала.

Она прошла по карнизу, ловко переступая на высоких каблуках, и спустилась на ровный луг. В лесу неподалеку ухала сова. Летучая мышь целеустремленно порхала в сторону деревни. Янина сняла туфли и бросила их у приметного камня, выдернула заколку из золотистых волос, тряхнула головой, рассыпая их по плечам, и пошла по жестковатой осенней траве. Пожухшие стебли покалывали босые ступни, ночная прохлада овевала голые плечи, атлас платья трепетал на ветерке. Князь кинул на тот же камень смокинг и галстук, догнал ее, широко шагая.

– Я вот думаю… – начал он, и Янина поморщилась: его сдавленный хриплый говор нарушал очарование ночи.

– Я вот думаю, уже осталось не так много, меньше сотни лет, и будет тысяча с тех пор как… всё началось. Тысяча лет – такой хороший, круглый срок, популярный в христианской традиции. Может быть… что-то изменится?

– А на что ты, собственно, рассчитываешь? – спросила Янина. – На прощение?

– Да нет, но…

– На свободу? Забвение? Смерть?

– Не знаю, – слабо улыбнулся он. – На перемены.

– А ты вообще-то уверен, что твою службу сочтут удовлетворительной?

– Думаешь, нет? – забеспокоился Кёдолаи.

– Кто знает?

Янина проследила взглядом за полетом совы. Впереди скользнула светлая тень – волк. Удивительно крупный для этих мест. Очень светлый. Вероятно, потомок Батора? Он с удивлением смотрел на мужчину и женщину, неторопливо шагавших через луг, потом повернул в сторону и скрылся из виду.

– Чудесная ночь, – признала Янина. – Да. Я была бы тебе искренне благодарна и за полет, и за твою тайну… за доверие… если бы не чувствовала, что всё это – как всегда, не без задней мысли.

– О чем ты? – удивился князь.

– Я подозреваю, что ты хочешь сделать меня своей преемницей. Завербовать в охрану меча. Ты ведь мне для этого его показал. Почему, Дюла? Столько лет спустя – почему?

– Как тебе сказать, дорогая моя? – замялся он. – А тебе не показалось, что я в последнее время несколько потерял форму? Реакция не та, восстановление идет туго… Девятьсот лет, знаешь ли, это очень много, даже для носферату.

– Но почему я?

– Потому что я знаю, что могу тебе доверять.

– Почему не Бела? Он счел бы это за великую честь. Он мечтает сделать для тебя хоть что-то.

– Я знаю. Но он еще совсем дитя, в нем слишком много человеческого. Кто знает, каким он станет через сто лет?

– А я?

– Боюсь тебя огорчить, дорогая моя, но ты уже принципиально не изменишься.

– Вот негодяй! – фыркнула Янина. – И ведь я уже не могу просто отказаться и забыть!

Князь отыскал на холмике привядшую белую звездочку позднего эдельвейса, сорвал и, встав перед Яниной, осторожно прицепил ей в волосы. Золотистая прядь сама обхватила короткий стебелек, надежно оплела. Князь удивленно посмотрел на Янину.

– А я так не умею! – ревниво заметил он.

– А тебе так и не пойдет! – она отвернулась и пошла дальше, придерживая подол платья, чтобы не цеплялся за траву. Кёдолаи шел в шаге позади.

– Ты так и не простила меня?

– Простила? – Янина обернулась. – А зачем тебе мое прощение?

– Как-то неприятно, что при встрече ты прикидываешь, как оторвать мне голову.

– Какая разница? – пожала плечами Янина и пошла дальше. – Носферату всё равно неспособны на долговременную эмоциональную привязанность.

– Какой идиот тебе это сказал?!

Янина снова обернулась.

– Дюла, ты можешь хотя бы пару минут не строить из себя шута?

– Один раз я был убийственно серьезен целую ночь, потому что мне было дьявольски больно, а в результате ты и заявила…

– Ладно! – подняла ладонь Янина. – Если тебе так важно мое прощение, можешь его выслужить. Я добрая, я с тебя тысячу лет не потребую. Пусть будет пятьдесят. Пятьдесят лет ты будешь развлекать меня, учить, отвечать на вопросы, открывать тайны. Музыку мне будешь писать. А там посмотрим.

– Начиная с сейчас? – уточнил он.

– Как пожелаешь.

– Попробовать можно. Что я теряю?

В холодном лунном свете возвышались над ними изгрызенные временем и вольными горными ветрами стены старого замка в плетях засыхающей камнеломки, стайками спешили на охоту летучие мыши, а далеко внизу во впадине сиял маленький огонек, указующий путь во тьме. Миниатюрная женщина в длинном платье и высокий худой мужчина молча шли рядом через осенний луг и после недолгого колебания женщина вложила тонкие пальцы в его большую руку. Горы вздохнули, клоня зрелые травы, на луну набежала туча, и через мгновение на лугу было пусто, только и мчались гонимые ветром и светом тени.

11.12.2012–25.04.2013