Текст книги "Иная. Выбор"

Святослав Шахин

– Сегодня у Витошки день рождения.

Слова Доминики вызвали странную реакцию: потемнело в глазах, ноги свела судорога. Попытка сосредоточиться спровоцировала головную боль. В памяти всплыл образ Виталины, бегущей по снегу. Следом бежит Хант, стреляет ей в спину, Виталина падает.

Убью подонка. Он заговорит, еще как заговорит. Главное, чтобы очнулся.

– Ей исполнилось семнадцать, – голос Тимура прозвучал тихо, почти не слышно.

Его перекрыл другой голос. Тот, который я слышу каждую ночь, просыпаясь в ледяном поту: «Она будет жить. На Марсе. Когда придет время, верну Виталину на Землю. Если она этого захочет».

Маленькая. Ты не сможешь не захотеть. Потому что не сможешь забыть. Так же как и я.

– Она вернется, – озвучил очевидное, встал и, убедившись в том, что судорога отпустила, направился на улицу.

Время придет. Я уверен.

Вдохнул полной грудью холодный воздух и посмотрел на звезды. Где-то прочитал, что звезды – это глаза бесконечности. Не знаю. У меня они вызывают ощущение глобального одиночества и осознание своей ничтожности перед пространственно-временным континуумом. И множество мыслей. Хаотичных и разрозненных мыслей обо всем подряд, которые, как ни странно, успокаивают эмоции. Раньше я этого не замечал. Раньше я и звезд не видел.

– Видишь? – спросила как-то Виталина, потянув меня к подоконнику в своей комнате. – Они все разные. И свет излучают по-разному. Некоторые сверкают, некоторые пульсируют, некоторые подмигивают. Делятся светом, не требуя ничего взамен. Удивительные создания, совершенные. Не копируют друг друга, не соревнуются, ничего не доказывают. И притягивают. А знаешь почему? Потому что они естественные и искренние. Не притворяются, не делают вид, что они звезды. Просто светят. Делают то, что умеют, отдавая то, что имеют. С любовью, с осознанием своей уникальности, незаменимости и сопричастности к Вселенной. Поэтому и живут вечно.

– Это просто звезды, Виталина, – я стал сзади и обнял ее за плечи.

– Ты смотришь, но не видишь, – она прижалась ко мне спиной и, судя по голосу, улыбнулась. – А ты попробуй посмотреть. Только не глазами, а сердцем. У тебя получится, попробуй.

В ту ночь у меня не получилось. Я увидел звезды, когда понял, что дни мертвые не потому, что война, а потому, что рядом нет Виталины. Тогда же я понял и смысл ее слов. В той мере, в которой их может понять хейт.

Тимур хлопнул по плечу и стал рядом. Несколько минут мы молчали, глядя в ночное небо. Я знал, что он спросит. Он знал, что отвечу я.

– Удалось что-нибудь вспомнить?

– Нет.

Я многое помню, но сказать не могу. В том, что с моим менталом поработал марсианин, сомнений нет. Внушение длительное, мощное и с провалами в памяти. До такого уровня нам далеко. Теперь очевидно, что земные знания и технологии в области менталистики не просто уступают марсианским – они примитивны.

– Что насчет Уильямса? – ЭЛ пристально посмотрел на меня, потом снова уставился на звезды. – Ладно, можешь не отвечать. Только в одиночку не суйся. Виталина мне этого не простит.

Я промолчал. Тимур знает, что я буду действовать по обстоятельствам.

– У нас нет доказательств, Свят. Кудрявцев погиб, Хант в коме, КЭР Карима исчез, КЭР Доминики сбойнул при взрыве и потерял память. Ни одной зацепки.

Я снова промолчал. Зацепки есть, а вот доказательств, действительно, нет. Пока. Но я найду способ прижать Уильямса к стенке. Он не так умен, как кажется.

– Поздно уже, – Тимур хлопнул по плечу. – Пошли спать. Завтра в шесть утра подъем.

Я кивнул.

– Через пять минут буду.

ЭЛ ушел, а я снова уставился на звезды. Потом активировал чаттер, увеличил изображение дракона, стал разглядывать.

Не успел показать его Виталине. Если девочке понравится, закажу тандем-метки. Себе две, на обе руки. И больше никуда не отпущу. Будем работать над твоей мечтой, маленькая. Она совпадает с моими желаниями.

– Подумай, Шахин, я тебя не тороплю, – вспомнил слова Уильямса. – Подобные предложения не делают всем подряд. Есть лишь одно требование, которое я обязан озвучить, а ты беспрекословно выполнить. Стерилизация. Дети – это то, что может обезоружить перед внешним миром и силой обстоятельств, причем в самый неподходящий момент. У сапсановца не должно быть уязвимых мест.

– Пошел ты к черту, Ник Уильямс! – со злостью процедил я. – Не тебе решать, как мне жить!

Глава 17

Виталина Мерц

– Ну ты и трусиха, Виталина! Иди уже!

– Угу.

– Это вообще не страшно. Главное – сделать первый шаг.

– Знаю, я сейчас.

Первый шаг. Я его сделаю. Сейчас только настроюсь. Он самый трудный, этот первый шаг. На него нужно решиться. А как решиться, если в ушах гудит, голова кружится, пот ручьем и ноги кажутся чужими?

«Я сильная, я не боюсь, я справлюсь», – мысленно произнесла привычные слова, глубоко вдохнула и сделала шаг. Потом еще один. И еще. Слезы по щекам, но я их не замечаю. Улыбаюсь и иду. Медленно, осторожно, прикладывая максимум усилий, чтобы поднять ватную ногу, переместить немного вперед, потом опустить. Потом вторую. И так по очереди.

– Пять, – выдохнула я и остановилась, балансируя руками в воздухе, – я сделала пять шагов.

– Неплохо, – улыбнулся Айштар, активно болтая босыми пятками, и поманил меня ладошкой, – осталось совсем чуть-чуть. Ну, давай.

– Да, – я кивнула, готовясь сделать очередной шаг, чтобы приблизиться наконец к креслу и опереться о него руками, – совсем чуть-чуть.

К креслу, потом еще столько же. Справлюсь. Поднимаем ногу и…

В глазах потемнело, пол под ногами качнулся, я стала падать. Мальчишка мгновенно оказался рядом, поддержал. Тонкие ручонки крепко обхватили мою прилично постройневшую талию, а я расплакалась от счастья. Я могу ходить! Нетвердо и неуверенно, но могу!

– Ты молодец, – в черных сверкающих глазенках читалось восхищение и неподдельная радость. – Все будет хорошо. Теперь уже точно.

– А ты сомневался? – выпучила я глаза, громко всхлипнула и неосознанно отпустила плечи мальчишки.

– Так, немного, – хитро прищурился сумеречный вундеркинд и сделал шаг назад, наблюдая за моей реакцией.

– Ах ты! – с наигранным негодованием воскликнула я и двинулась навстречу, на миг забыв о том, что вообще-то только-только встала на ноги, чтобы заново учиться ходить!

Не заметила, как оказалась у подоконника, преодолев шагов десять как минимум. А осознав, зависла в экстазном шоке, не дойдя полметра до ухмыляющегося эмина.

– Получилось? – бархатный голос за спиной.

– А то, – сияющая рожица мальчишки.

Я медленно развернулась, на полной громкости мысленно транслируя закономерный вопрос: «Сговорились?»

– А то! – получила одновременный ответ вслух, после чего меня заключили в жаркие объятия две пары рук.

Это было неделю назад. А сегодня я уже не только хожу, но и бегаю! Нет, не по коридорам родового замка Дархара, а по беговой дорожке бодидрима, которую марсианин материализовал, считав образ из моих воспоминаний. Тренировки у меня ежедневные, за этим строго следит сумеречный принц, а его не менее строго контролирует Шайра.

Шайра и Найом временно поселились в правом крыле замка, так что у Дархара и Айштара теперь есть возможность отдохнуть от моих бесконечных вопросов, пока я увлеченно разглядываю и почти беззастенчиво допрашиваю привязанных совместимостью. А что? Мне ведь интересно узнать о взаимоотношениях марсианской пары. Да и вообще, мне много чего интересно.

Например, почему карандаш-иллюзию второго порядка я почти не вижу (хотя на ощупь – карандаш как карандаш), а рисунок, нарисованный этим карандашом, вижу отлично?

Или почему в момент исчезновения рисунка (вместе с ватманом, само собой) энергия, из которой был сделан ватман и которая, по словам Шайры, возвращается к создателю иллюзии, не улавливается ни моим энергетическим зрением, ни хумайей? Она словно исчезает вместе с иллюзией. А вот мою светящуюся энергию жизни, которой напитывается рисунок в процессе его создания, видят все: и я, и Айштар, и марсиане. Она, кстати, возвращается в мою ауру, причем не в эмоциональный слой, а в Свет Души. И да, после пробежавшей галопом мысли рисовать картины, а потом их сжигать, чтобы увеличить Свет Души, надо мной Дархар подшучивал полдня. Ага. И даже не подумал объяснить недогадливой землянке, почему из моей затеи ничего не выйдет.

Но временами я скучаю. По Академии, по своим друзьям, по Святославу. Стоит о нем подумать, как сердце тут же замирает и меня плотным коконом опутывает тоска. Губы вспоминают его поцелуи, обоняние ощущает потребность в неповторимом запахе свободы и силы с нотками свежести, а телу хочется вновь оказаться во власти сильных рук. Я неосознанно сравниваю фигуру хейта с фигурами Дархара и Найома. Глупо, знаю. Так же глупо, как и нежелание признаться самой себе, что мне его очень не хватает.

А еще меня все чаще мучает вопрос: что же со мной произошло? Я ничего не помню, начиная с того момента, как ребята провожали меня в общежитие после выступления в Военной Академии. Помню, как мы шли по заснеженной дороге, Тимур держал меня за руку, улыбался. Карим с Дамиром дурачились, бросаясь снежками. Помню взгляд Святослава, водоворот его эмоций. Кажется, он хотел что-то сказать. И все. На этом воспоминания обрываются. Дальше – мое пробуждение, ужасная боль, мучительная жажда и успокаивающий голос Дархара:

– Пей, моя хорошая, ты молодец.

Очнулась я двадцать восьмого ноября, а танцевала в условиях секретности четвертого ноября. Почти три недели скрыто Пеленой забвения. Что же такое случилось, что понадобилось от меня скрывать? На все расспросы мои мальчишки выдают категоричное: «Придет время – узнаешь».

Когда же оно придет? Сегодня уже пятнадцатое декабря, чувствую себя отлично, даже резерв больше чем наполовину заполнился. А я ведь, между прочим, занятия пропускаю. Как потом буду наверстывать, а? На каникулах, что ли? Ну уж нет, мы так не договаривались.

– Айштар, тебе не кажется, что мне пора вернуться на Землю? Меня отчислят из Академии за прогулы.

– Все под контролем, человечка. Беги, не отвлекайся.

Под контролем, ага, как же. А перед Августиной Раечкиной дрожать мне придется. И придумывать для ректора вразумительное оправдание своему длительному отсутствию тоже мне. Это я еще про Алика стараюсь не думать, чтоб совсем не расплакаться.

– Если сквозь слезы посмотреть на солнце, можно увидеть радугу, – заявил сумеречный вундеркинд и добавил, заметив мой возмущенно-удивленный взгляд: – Не думай так громко, а то тренажер разрушишь. Беги вот.

– Так нечестно, – насупилась я, усердно перебирая ногами.

Ладно-ладно, пусть только резерв восстановится. Сразу же рвану к Источнику Будущего, помагичу чутка и отправлю одну ухмыляющуюся рожицу домой, в Сумеречный мир. Ишь, раскомандовался тут.

В ответ на мои далеко не невинные мыслишки раздался звонкий гогот. Двухголосый. Вот же… редиски.

– Обижают? – поинтересовалась показавшаяся в проеме Шайра с чудо-фруктом в руках.

– Не дождутся! – фыркнула я и заулыбалась во весь рот, мысленно облизываясь.

Обожаю питтаху. М-м-м, сейчас слюнками захлебнусь.

– Пришло время подкрепиться, – избавила меня от томительного ожидания марсианка. – А вечером полетаем. Ты ведь не против, Дархар?

– Не против, – Дархар ослепительно улыбнулся, но от меня не укрылась промелькнувшая тревога в его глазах. – Мы с Айштаром с радостью составим вам компанию.

«Что-то случилось?» – тут же задала я марсианину мысленный вопрос.

Он сильно изменился за эту неделю. В больших задумчивых глазах все чаще отражается тоска и грусть, временами застывает боль. Дархар пытается все это скрыть, но разве можно скрыть эмоции от СЭЛ? К тому же от одаренной СЭЛ?

Конечно, я не пристаю с расспросами, не лезу с советами. Но хорошо чувствую, что марсианин страдает, и от этого страдаю я. Потому, что хочу помочь и не знаю как. А еще потому, что вижу, как он отдаляется от меня. Догадываюсь, что причина во мне. Точнее, в нас. Нас тянет друг к другу – это бесполезно отрицать. Как и то, что с такой же силой меня тянет к другому. Две не до конца сформировавшиеся энергетические связи – недвусмысленное тому подтверждение.

Вот только почему две? Разве такое бывает?

«Все в порядке, ешь питтаху», – в голове прозвучал приглушенный шепот, который безумно нравится моим мурашкам.

Получив разрешение пуститься во все тяжкие, мои невеселые мысли полетели ко всем… к звездам, наверное. Ибо, позабыв обо всем на свете, я с благоговейным трепетом взяла протянутую Шайрой осьминожку с торчащей из ярко-желтой мякоти чайной ложечкой, плюхнулась в мягкое оранжевое кресло, услужливо материализованное и силой мысли придвинутое ко мне Дархаром, и погрузилась в гастрономическое удовольствие. Пусть хихикают, мне о-о-очень вкусно. И о-о-очень хорошо.

Хм, а может, это из-за питтаху мне кажется, что у меня в последнее время участились провалы в памяти? Раньше ведь такого не было. Или мне это только кажется? Ну, в смысле, кажется не то, что раньше такого не было, а кажется то, что у меня провалы в памяти? Надо все-таки над этим поразмыслить. Точно, помедитировать на пространство памяти. Отличная идея. И резерв быстрее восстановится. Сейчас прикончу осьминожку – и за дело!

Кажется, я все-таки переборщила с «дыханием солнца», потому что после медитации меня «накрыло». Я смеялась, дурачилась и шутила почти без остановок. По поводу и без. Говорят, что смех без причины – это признак дура… небольшого ума, в общем. Ну и ладно, пусть говорят. Есть ведь и другое мнение: смех продлевает жизнь. Это мнение мне больше нравится. Значит, буду именно его тренировать своим вниманием. А что тренируется, то развивается. Так ведь?

Полетать мне ух как хотелось. Еле дождалась. Во-первых, полет – это нереальные ощущения, пусть себе и в термоскафандре. Во-вторых, до жути хотелось посмотреть на Шайру в марсианском облике (для полета нужны крылья, так что ей придется трансформироваться в истинный облик). И в-третьих, я надеялась уговорить Дархара слетать к Источнику Будущего, потому что не только нижней частью спины, но и всем своим существом чувствовала, что смогу добыть воду. Кристально чистую, обладающую живительной силой. Воду, которая приумножит Любовь.

Айштар вернется домой, к родителям. Даже представить страшно, что они чувствуют, потеряв связь с единственным сыном. Шайра исцелится от бесплодия и подарит Найому кучу здоровеньких марсиат. Или марсианчиков? Детишек, в общем. Она не знает о том, что не может зачать, а вот я черную дыру в области ее малого таза хорошо вижу. Не нужно быть целителем, чтобы понимать, что это значит. Ну и, наконец, рождаемость на Марсе увеличится. А вместе с этим увеличится вероятность встретить свою пару, открыть в себе чувства и познать истинную любовь. Удивительная Красная планета будет процветать, а ее обитатели, представители загадочной расы, снова станут по-настоящему счастливыми. Откуда я это знаю? Не знаю. Просто чувствую.

– Готова? – спросил Дархар, запаковывая меня в термоскафандр.

Я кивнула. А сама покосилась на стоящую рядом Шайру. И чуть не завизжала от восторга, когда она за три секунды изменилась до неузнаваемости! Желтые подсолнухи, такого преображения я никак не ожидала! Марсианки не просто красивые – они фантастически прекрасны! Их медного цвета кожа сияет! А волосы…

Я стояла и неприлично пялилась, не в силах отвернуться или закрыть глаза. Такие волосы мне даже не снились. Густые, блестящие, иссиня-черные, идеально прямые, длиной до середины бедра. Фигура безупречная, как на картинке. В облегающем кожаном костюме черного цвета. Форма головы, как у Дархара, трапециевидная, расширяющаяся кверху. И сиаххи такие же, только поменьше. А вот крылья… Они золотые… с блесточками…

Шайра мило улыбнулась в ответ на мое безмолвное «я тоже так хочу», взмахнула крыльями и исчезла за поворотом, чувствительно всколыхнув энергетический фон пространства. Из соседней комнаты стрелой вылетел Найом, разрушив полстены и наполнив воздух пылью в попытке догнать свою лейду. Теперь понятно, почему в замке Дархара такие высокие потолки и такие широкие коридоры, причем абсолютно пустые. И почему на Марсе представители древнейшего многочисленного рода живут по отдельности.

Стена восстановилась почти сразу же, пыль тоже растворилась. Я все еще стояла с открытым ртом, когда меня подхватили за талию, прижали спиной к груди и окунули в пьянящее чувство полета. За несколько секунд мы догнали Шайру с Найомом, а еще через секунду я увидела летящего рядом Айштара. В какой-то момент он помахал мне рукой, в голове прозвучало: «Жги, птичка!», и я отчетливо ощутила, как всем телом вздрогнул Дархар.

А потом меня оглушило его отчаянием. Тотальным, болезненно невыносимым отчаянием на грани потери рассудка. Оглушило и впилось в сердце острыми иглами, стремительно погружая в темноту…

Сдаваться я не собиралась, поэтому как могла сопротивлялась, пытаясь это прекратить. Кричала вслух и мысленно, звала марсианина изо всех сил, надрывно, со слезами и мольбами, но не могла достучаться. Дархар молчал, крепко прижимая меня к себе. Ураган его эмоций бушевал, набирал обороты, доводил до безумия, но марсианин молчал. Молчал, с каждой секундой все больше и больше погружаясь в пучину бессилия, отчаяния и боли.

– Я люблю тебя, – прошептала, чувствуя, что теряю что-то очень важное, что-то, что является частью меня и что я не имею права потерять. – Я люблю тебя, слышишь?

«Моя айлин, – раздалось в голове хриплое и такое родное. – Все будет хорошо. Верь мне. Просто верь».

– Я верю, – выдохнула я, чувствуя, как облегчение медленной прохладной волной накрывает наши тела.

Успокоиться получилось не сразу. Слезы не внимали доводам разума, они текли, текли и текли. Мы уже давно прибыли к Источнику и спустились к высохшему озеру, Дархар, прислонившись спиной к скале, крепко прижимал меня к груди, окружая ореолом нежности и спокойствия, а я все плакала.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я смогла взять себя в руки. Несколько минут или несколько часов. Не знаю. Но в тот момент, когда слезы закончились, я ощутила дискомфорт в резерве. Моментально активировав энергетическое зрение, оторопело замерла.

Внутри резерва против моей воли сформировался огненный шар. Я не успела его рассмотреть, я даже не успела сообразить, что это и что мне теперь с этим делать. Шар в одно мгновение разросся до невероятных размеров, вышел за пределы резерва и выплеснулся наружу, отбросив нас с Дархаром метров на десять в сторону! Прямо как в фантастическом фильме!!!

В ту же секунду со скалы полилась вода! Поток чистой, журчащей воды!

– Не замерзает? – спросила первое, что пришло в голову и, кажется, икнула.

«Никогда, – получила незамедлительный мысленный ответ. – Ее питает глубинный источник».

«В глубине тепло, и поток не успевает замерзать, попадая на поверхность», – мысль пронеслась в голове быстрее, чем испуганная я перевела взгляд на озеро.

Озеро замерзало мгновенно. На глазах превращалось в прозрачное, гладкое зеркало, безупречно отражающее звездное небо.

Источник Будущего пробудился. Нет, не пробудился – он родился заново. Его энергия созвучна с моей, словно мы дышим в унисон. Словно мы одно целое. Я знала, что это случится, но не представляла как. А оказалось, очень просто. Все великое зарождается изнутри. Из Любви.

«Ты это сделала!» – от радостного вопля Айштара зазвенело даже в пятках.

– Мы это сделали, – прошептала я, теснее прижимаясь к обнимающему меня Дархару, решив, что осознавать происходящее буду потом.

Наткнулась на непривычную пустоту. Попыталась считать эмоции марсианина – ничего. Повторила попытку – снова ничего.

– Что-то не так? – спросила, повернувшись к Дархару, который тоскливо, словно прощаясь, смотрел на меня.

«Тебе нужно на Землю, Виталина, – раздалось в моей голове. – Сейчас».

– Почему сейчас?

Фраза далась с трудом. По моим щекам снова потекли слезы. Недоумение быстро сменялось паникой. Я неотрывно смотрела в черные глаза, ожидая ответ.

«Ты все поймешь, – тихий голос прозвучал мягко, но уверенно. – Нужно спешить, у тебя мало времени».

Я не успела даже кивнуть…

Очнулась уже на Земле, на платформе марсианского звездолета, приземлившегося метрах в десяти от незнакомого административного здания без каких-либо опознавательных знаков. Отстраненно окинула взглядом черные кожаные облегающие штаны, оказавшиеся на мне, замшевые высокие сапожки на плоской подошве со шнуровкой сзади по всей высоте и серебристое пальтишко с капюшоном из какой-то тонкой, но теплой ткани. Посмотрела на Дархара, не отпускающего мои руки и неотрывно наблюдающего за моими мыслями.

«Иди, – марсианин посмотрел в глаза. – Если захочешь вернуться, ты знаешь, что делать. Я услышу».

Я не ответила. Что-то во мне изменилось. Вместо привычного круговорота бурлящих эмоций ощущалась пустота, которую я не до конца осознавала. Я вообще не совсем понимала, что происходит. Находилась словно во сне или в другой реальности. Все казалось неестественным и далеким. Чужим.

Мне нужно идти? Ладно.

Высвободила ладони из рук Дархара, развернулась, спустилась по платформе. Оглядевшись вокруг, заметила, что Земля за время моего отсутствия нисколько не изменилась. Разве что снег растаял, и света в окнах домов совсем нет. За исключением этого здания, в которое мне нужно идти. Странное здание. Серое. Холодное.

Приложила чаттер к считывающему устройству на металлической двери, дождалась разрешающего сигнала. Повернулась, чтобы попрощаться с Дархаром, но звездолет исчез. И марсианин вместе с ним.

Почему я ничего не чувствую? Ни страха, ни грусти, ни сожаления. Вообще ничего. Вместо панического желания узнать, что ждет меня за этой дверью, ощущаю холодное равнодушие с налетом невидимой и непонятной нереальности происходящего. Иллюзии.

Делаю шаг к открывшейся двери, переступаю порог. Шаг, еще один, еще. И зажмуриваюсь от нахлынувших воспоминаний…

Они обрушились одновременно, вместе с эмоциями, запахами и тактильными ощущениями. Все смешалось, закружилось, переплелось. На миг показалось, что голова вот-вот взорвется от неспособности переварить такое количество информации.

– Виталина, нам нужно поговорить, – бездушно-властный голос, забыть который не получится никогда.

– Не нужно, я все понимаю, – сердце сжимается в комок боли, жуткими щупальцами затягивающей в пучину невыносимых страданий.

– Маленькая, я схожу с ума от желания, – тот же голос, который умеет быть нежным и жарким.

– Жертв будет много – это неизбежно. Война есть война, – резкая и жесткая констатация грядущей неизбежности.

– Кто, если не мы, Святослав? – непоколебимая решимость воспользоваться шансом и глубинное осознание своего предназначения. – Мне нужна твоя помощь. Очень нужна.

– Предлагаю перейти к обсуждению деталей, – уверенность, не оставляющая сомнений в том, что ее обладатель сделал свой выбор.

– Я – твоя сила, ты должна быть во мне уверена, всегда, – шепот, которому я верила целиком и полностью, не оставляя сердцу права на ошибку. – Я никогда тебя не предам, не обижу и никому не позволю.

– Я провожу тебя. До твоей комнаты, – ледяное равнодушие, гулким эхом отдающееся в каждой клетке.

– Наша планета на пороге войны, – этим словам я верить не хотела, но хумайя подсказала, что в них нет обмана.

– А оценила, кто у тебя в помощниках, птичка счастья?

– Зарина Тарт ликвидирована эндрюсархами.

– Это чип-раздражитель. Пленного приковывают и применяют особые техники получения информации… Ты не можешь любить хейта. Ты ошибаешься, малышка… Нам нужна Ваша помощь, Виталина. Основная задача – обратить как можно больше равнодушных… Я люблю тебя, Виталина. И прошу стать моей девушкой… Я ведь твоя девочка, а не Карима… Наша планета на пороге войны… Я – твоя сила. Я никогда тебя не предам… У Вас выбор есть, Виталина. Не ломайте себе жизнь… Ну ты, например, ведьма. Без обид, Дамир… Стреляй! Она не должна уйти! … На пороге войны…

Я обхватила голову руками и прислонилась к стене, пытаясь остановить это безумие, сбросить навязчивый поток эмоций, голосов и мельтешащих перед внутренним взором лиц. Я сильная, я справлюсь. Со всем разберусь, найду выход, забуду его.

– Прошлое не забыть, Виталина, – подсказала одна из ячеек памяти, воспроизведя образ заплаканной Сандры с грустной улыбкой на губах. – От него не сбежать, не избавиться, его не вычеркнуть из жизни. С ним можно только смириться и свыкнуться, его можно только принять, чтобы жить дальше.

– Я свыкнусь, – прошептала я, открывая глаза. – И научусь жить дальше.

– Витошка! Поверить не могу! Зайчишка! Как ты нас нашла? Мы так волновались, места себе не находили, мы чуть с ума не сошли! Где ты была? Как ты? Благодарю вас, Высшие Силы…

Доминика говорила и говорила, обнимая мое с трудом удерживаемое на ногах тело. А я улыбалась, не обращая внимания на пелену перед глазами и незаметно подкравшееся головокружение. Доми… Я так соскучилась…

– Малышка, – Карим прижал к себе так, словно ребра у меня железные. – Я чуть с ума не сошел, думал, что больше тебя не увижу.

– Ну уж нет, – прошептала я, с наслаждением вдыхая бодрящий аромат радости. – Как же я вас оставлю?

– Вот это правильно, – Дамир ласково потрепал по волосам и отпрянул, впившись в меня взглядом: – Седая прядь?

Я грустно улыбнулась. Есть такое дело. Некоторые события не проходят бесследно, даже если о них не помнишь.

– Я знал, что ты вернешься, – меня обняли сильные руки, и я, всхлипнув, уткнулась носом в мягкую футболку Тимура.

Отстранившись, заметила стоящую чуть в стороне задумчивую Викторию и немного растерянную симпатичную девушку, которую я уже где-то видела. Кажется, я даже знаю где. Милана?

– Привет, – девушка подошла, улыбнулась и осторожно меня обняла, машинально натянув на запястье рукав футболки, прикрывая след от ожога. – Рада тебя видеть… живой.

А в следующую секунду Тимур обнял девушку за талию, поцеловал в макушку и вполголоса проговорил:

– Не стану ничего не объяснять, ты и сама все видишь.

– Вижу, – я улыбнулась, переводя взгляд с радуги с розовым свечением на счастливые карие глаза.

– А где… Ильдар? – спросила, озираясь по сторонам.

Я хотела назвать другое имя, но не смогла. Оно застряло на уровне мысли.

– Ильдара больше нет, – произнес Тимур, мгновенно помрачнев, – как и многих других.

– Других? – мой голос дрогнул, в груди болезненно заныло.

Я не переживу. Если Тимур скажет, что… Я этого просто не переживу.

Сердце застучало где-то в горле, тело стало ватным.

– Пойдем, – Тимур взял меня за руку и повел вдоль коридора. – Думаю, он ждет тебя.

Акцент на слове «тебя» затуманил сознание. На заплетающихся ногах я следовала за другом, не замечая ничего вокруг. В воздухе пахло лекарствами и безысходностью. Удушающее предчувствие чего-то предопределенного перекрыло дыхание. На миг мне снова показалось, что я впала в отстраненное равнодушие. Что я снова не чувствую ничего, кроме пустоты. Даже слабость перестала ощущаться. Осталась лишь пустота. Беспредельная бездонная пустота. И неизвестность…

Из открывшейся двери пахнуло холодом. По спине побежали мурашки. Вернулась чувствительность.

Вокруг все белое, застывшее. Проходя мимо капсулы с неподвижным телом и кучей проводов, не глядя запустила в нее сгусток энергии. Бумерангом прилетело осознание, что пробудила хейта.

«Живи, мой хороший, – пронеслась непонятно откуда взявшаяся мысль. – Еще не время».

Следующая капсула. Пустая. Следующая. В ней он. С перебинтованной головой и растекшимся красным пятном на левом виске. Монитор над изголовьем с изображением бегущей ярко-зеленой кривой с зубчиками. Осунувшееся лицо Сандры, приветственное объятие. Она что-то говорит, но я не слышу. Я слышу только хрип, хрип умирающего красного дракона…

В голове снова вспыхивают воспоминания. Тысячи воспоминаний, переплетающихся друг с другом: гостиная Тимура, полумрак, я танцую с едва знакомым хейтом, стараясь унять непонятную дрожь; сильные руки, подхватившие меня на ступенях общежития; пристальный взгляд алых глаз, наполненных болью и страстью, и мой порыв унять эту боль; мускулистая фигура, разбрасывающая по сторонам фертинских отморозков; поцелуй Дракона и Аяны в лодке, давший мне понять, что это и есть та самая любовь, которая приходит без предупреждения; допрос Зарины, во время которого я поняла, что пойду за своим монстром на край света; уверенный голос в кабинете руководителя «Сапсана», в котором я без труда уловила страх меня потерять; наши беседы по вечерам вперемешку с жаркими поцелуями; мои выступления, во время которых я «обращала» живорожденных, а потом падала без сил в надежные мужские объятия…

Он хейт, но он был рядом каждую трудную минуту. Он не способен любить, но научился предугадывать мои желания. Он никогда не испытывал положительных эмоций, но смог подарить мне тысячи счастливых мгновений…

– Мы вас оставим, – Тимур до боли сжал мою руку. – Подождем за дверью.

Я, кажется, кивнула.

– Ты должна знать, – Дамир обхватил меня за плечи, – в тот день у него со Светаликой ничего не было. Аудиозапись их разговора я сбросил тебе в чаттер. Думаю, Свят для этого просил меня ее раздобыть.

Кажется, я снова кивнула. Краем сознания отметила, что все уходят, и повернулась к капсуле. Сейчас не важно, что было, а чего не было. Все потом. Сейчас нужно спасти дракона.

Эта мысль меня отрезвила. Как будто кто-то невидимый хлопнул в ладоши и включил пришибленное сознание.

– Я не позволю тебе уйти, – тихо прошептала, склонившись над мертвенно-бледным, словно окаменевшим лицом. – Даже не надейся.

Сняла пальто, присела на стоящий у изголовья стул, положила ладонь поверх исхудавшей холодной кисти и принялась внимательно рассматривать ауру хейта. Без видимых повреждений только второй слой, эмоциональный. Плотный, светло-серый с тонкими мерцающими нитями, одна из которых заметно отличается от остальных. Осколочно-грязная с черными вкраплениями. Боль. Тонкая и короткая, уходит концом в третий слой. Я ошиблась, она не одна. Их много, в разных местах. Больше всего в области левого виска. Есть еще одна особенная. Золотистая с искорками, соединяющаяся с мудреным сплетением моих разноцветных, отливающих розовым, но так и не сложившихся в радугу…

Я шумно выдохнула. Все потом. Сейчас нужно собраться.

Первый слой едва просматривается. Вместо однородного белого облачка – тусклая полупрозрачная паутинка с крупными темно-серыми пятнами, чернеющими на глазах. А сущность… От нее осталась лишь тень. Призрачная оболочка с потускневшими глазами и ничего не выражающим взглядом, которая с каждой секундой становится все тоньше и тоньше, удерживая на самом краю некогда полного жизни и неистощимой энергии красного дракона.