Текст книги "Иная. Выбор"

Виталина Мерц

Понедельник начался с сюрприза и удивления.

За пятнадцать минут до начала занятий меня вызвал ректор и огорошил необычной просьбой – станцевать на закрытом мероприятии Военной Академии. Всего лишь один танец, любой.

Я возражать не стала. Во-первых, потому что Артемий Кассан не только глава Академии Искусств, но и отец Карима. А во-вторых, потому что в добродушных ярко-голубых глазах плескалась такая надежда, что даже если бы у меня и было желание отказаться, то язык все равно не повернулся бы это озвучить.

Но удивилась я по другому поводу. Со слов ректора, знать о моем выступлении никто не должен, кроме нас двоих и трех моих сопровождающих в лице Карима и двух студентов Военной Академии, которые будут поставлены в известность в самый последний момент. Обсуждение данного события в чаттере строго запрещено. Извинившись, он пояснил, что это не его нелепая прихоть, а требование руководства Военной Академии, и мы обязаны подписать соответствующий документ о неразглашении. На мой вопрос о причине такой секретности ректор пожал плечами:

– Военная Академия всегда отличалась своеобразием, у них свои правила и порядки. Мои попытки выяснить что-либо конкретное проигнорировали. Единственное, чего мне удалось добиться, так это письменной гарантии твоей безопасности и сопровождения с участием Карима. Тимур Али и Дамир Райхан встретят вас на проходном пункте, проведут в концертное здание и будут все время находиться рядом. Они же по окончании твоего выступления доставят вас до дверей нашего общежития. Такие вот дела.

– Три телохранителя у одной маленькой меня? – услышанное почему-то вызвало улыбку. – Я согласна. А когда состоится мероприятие?

– Завтра, в 19.00. Спасибо, Виталина. Как бы там ни было, я в хороших отношениях с ректором Военной Академии, отказывать не хотелось бы. Карим пока не в курсе, сообщу ему сегодня. И, знаешь, стилл во время выступления не снимай. Мало ли что.

– Ладно, – я улыбнулась еще шире. – Хотя, мне кажется, это лишнее.

И когда наш мир успел стать таким непредсказуемым? Танец в режиме секретности, три телохранителя, и обо мне беспокоится не кто-нибудь, а сам ректор Академии Искусств! Ни на секунду не сомневаюсь, что Тимур и Дамир в качестве сопровождающих его заслуга. Очуметь!

– Как знать. Ладно, беги уже, лекция вот-вот начнется, – ректор кивнул в сторону двери, как только я подписала соглашение о неразглашении конфиденциальной информации, приложив ладонь к визерпаду, тут же спрятанному ректором в сейф. – Августина Раечкина опозданий не приветствует.

Он лучезарно улыбнулся, а меня из кабинета сдуло ураганом. Пересдача истории дизайна совершенно точно не входит в мои планы.

– Кариму привет передавай, – раздался веселый хохот вслед моим улепетывающим пяткам. – Пламенный.

На лекцию я успела. И привет передала, пронаблюдав смущенно-виноватый вид Карима. Солнышко смущается, надо же! Видимо, провинился перед родителем.

От избытка эмоций я даже поцеловала его в щеку и тоже смутилась, поймав несколько не слишком любезных взглядов сидящих поблизости сокурсниц. Ух ты, желтые подсолнухи! А я и не замечала, что мой любимый блондинчик пользуется такой популярностью. Надо бы поосторожней с проявлениями чувств, что ли. Влюбленная барышня – существо крайне опасное, а несколько влюбленных барышень – так и вовсе угроза для спокойного существования. Ага. И вероятность всевозможных неприятных последствий, неумолимо стремящаяся к единице!

Эх, ладно, переживу как-нибудь. У меня тут дело поважнее нарисовалось: надо решить, что буду танцевать. Очень хочется танец Солнца, вот только костюма нет. Хотя… Имеется юбка-солнце в пол из ярко-желтого атласа и ажурный топ к ней с длинными прозрачными неоновыми рукавами. Мама этот наряд еще в прошлом году сшила, украсила оранжевым кружевом с голографическим эффектом, но отделку не закончила, потому что постановку тренер перенесла на потом… Потом настало, а мама все еще на другой планете.

Мамочка… Мне так тебя не хватает…

– Витошка, что случилось? – меня обняли за талию и прижали к груди.

– Ничего, – всхлипнула я, только сейчас заметив, что по щекам текут слезы. – Маму вспомнила.

– Она вернется, – прошептали на ухо, – она ведь знает, как ты ее ждешь.

Тихий шепот, приятный запах радости и надежные крепкие объятия сделали свое дело. Я успокоилась. Конечно, вернется. Рядом с ней папа, а вместе они горы свернут.

Мама не раз повторяла, что я – девочка самостоятельная и вполне могу обходиться без родителей. Так что справлюсь. Вечером займусь костюмом, задекорирую его камнями и стразами. Правда, за всем этим придется слетать домой, в Найрат. Ну и ладно, все равно сегодня плановое занятие с тренером, так что все путем. Отрепетирую движения, отработаю технику и завтра буду звездой. Звездой по имени Солнце.

Репетиция прошла великолепно. Евгения осталась довольна и мной, и получившейся постановкой. Так что, окрыленная предвкушением завтрашнего выступления и взбодренная индукционным душем с аэромассажем, я выбежала к Кариму, по обыкновению ожидающему меня в холле спортивного клуба «Грация».

– Сияешь? – встретил меня рыцарь лучистой улыбкой и теплыми объятиями. – Представляешь, как Военная Академия падает к твоим прелестным ножкам?

– Ага, – рассмеялась я, – рушится под бурные и продолжительные аплодисменты.

– Отец разорится компенсировать ущерб, – фыркнул Карим и потащил меня к выходу. – Далеко твой дом?

– Пешком минут сорок топать, так что летим на скайере.

– Ок.

– Как «Ладошки»? – поинтересовалась я спустя минуту, ловя руками падающие снежинки и вдыхая полной грудью свежий морозный воздух. – Жаль, что нет времени заглянуть к малышам, работы с костюмом на всю ночь.

– А я на что? – Карим одной рукой приобнял за плечи. – Помогу, вдвоем быстрее справимся. В «Ладошках» все как обычно. Гертруда Фокс жаждет концерта, который мы обещали организовать для малявок. Дата уже назначена: шестнадцатое ноября, воскресенье. Кстати, Санни на прошлой неделе перевели в Детский Дом Эль-Хаттара, она ведь теперь ЭЛ не без участия некоторых. Можем ее навестить, если захочешь.

– Конечно. Милана с малышкой?

– Нет, – в голосе Карима послышалась неприкрытая грусть. – Милану не взяли на работу в Эль-Хаттар за неимением свободных мест, так что девчонка продолжает работать в «Ладошках». Я поговорил с ней. У нее из родственников только Санни, но удочерить ребенка она сможет только через год, ей как раз исполнится двадцать. Правда, жить девчонке негде: дом родителей в Линтоне не уцелел.

– Вот же, черные квадратики, – протянула я. – Надо бы как-то помочь.

– Согласен, я уже думал об этом. Поговорю с отцом, выделим ей комнату в общежитии Академии, пока будет искать работу и съемное жилье. У нее нет образования – это усложняет дело. У девчонки вообще судьба непростая. Отца она никогда не видела, мама умерла два года назад, старшая сестра сразу после похорон ушла в загул. Вместо поступления Милана отправилась зарабатывать на жизнь себе и беременной к тому времени сестре. А теперь вот и сестра погибла.

– Бедная девочка. Нужно подключить ребят, попробуем ей помочь с поиском работы в Эль-Хаттаре. Карим, а что, если предложить Милане поступить в нашу Академию в следующем году? Общежитие как-никак, бесплатное питание, стипендия. И сможет навещать Санни. С дипломом вопрос с работой решается намного проще. Что скажешь?

– Ты – чудо, – меня чмокнули в щеку. – Поговорю с отцом, потом с Миланой. Идея отличная. Главное, чтобы девчонка согласилась.

– Думаю, согласится. Не во всех учебных заведениях в общежитии бесплатный пищеблок имеется.

– Точно. А Военная Академия для нее не вариант.

Расклеивать камни и стразы мы закончили к двум часам ночи, так что даже почти выспались. Выглядели в первой половине дня немного помято, в стиле «мутный ежик и сонная тетеря», но к обеду оклемались. Забежали в столовую, выпили по чашке крепкого кофе с корицей, съели по свежей булочке с вишневым джемом и в обнимку поплелись на последнюю пару, отправляя в полный игнор косые и завистливые взгляды проходящих мимо студенток. Мой рыцарь, оказывается, вскружил головы немалому количеству представительниц прекрасного пола. И когда только успел?

По пути пробудила хейтку, о чем-то задумавшуюся у окна. Не знаю, на каком курсе она учится, но на нашем факультете точно, ибо регулярно сталкиваюсь с ней в коридорах главного корпуса.

Карим быстренько увел меня подальше от растерянно хлопающей янтарными глазами брюнетки, дабы мы не оказались в числе свидетелей «очередного невероятного случая в Ширане», как сообщали каждый день на прошлой неделе мировые СМИ. Угодить на беседу к сотрудникам НИЛЗ, прочно обосновавшимся в стенах нашей Академии, – так себе удовольствие.

Поэтому я не сопротивлялась, мысленно радуясь тому, что теперь у меня есть сообщник. Чудесный сообщник, надо заметить. Карим с согласия отца и не без его помощи, полагаю, скопировал в чаттер разметку видеокамер и датчиков, установленных сотрудниками НИЛЗ, поэтому теперь я могу куролесить без риска быть пойманной и разоблаченной. Главное, вовремя скрыться с места преступления.

– Витошка, ты – будущее Земли, понимаешь? – так отреагировал Карим вчера на мой скромный подарок в виде новых статусов двум равнодушным мальчуганам дошкольного возраста, выходящим из экозоны с мамой, худенькой темноволосой девушкой полуЭЛ с уставшими серо-зелеными глазами. – Светлое будущее, овоид меня побери!

– Спасем планету вместе? – шепотом спросила я у своего рыцаря и, чувствуя, что обстановка уплывает, а мое до невозможности порядочное сознание упорно стремится ее догнать, попросила: – Поддержи меня, пожалуйста. Кажется, я переоценила свои силы.

Очнувшись на руках у порядком перепуганного Карима, я как смогла улыбнулась и сказала:

– Все отлично, мне нужно расслабиться, поесть и поспать, чтобы скорее восстановиться. Составишь компанию?

– А то, – расплылся в довольной улыбке блондинистый красавчик и собрался меня поцеловать, не в щечку, естественно.

– Я про ужин, – разгадав нехитрый маневр хулигана, я приложила палец к его приближающимся губам.

И под притворно-обиженный стон прикрыла глаза, вспомнив другие губы, горячие и требовательные. Жадные поцелуи, сводящие с ума, заставляющие забыть обо всем. Крепкие объятия, обжигающие кожу даже сквозь одежду. Трепет моего тела и сладкие волны жара в ответ на сумасшедшее желание хейта. Хриплый стон, который он не сумел сдержать в порыве страсти… И голос, источавший холодное равнодушие с налетом беспрекословного доминирования:

– Я провожу тебя. До твоей комнаты.

Голос, напомнивший о том, что хейту все равно кого использовать для удовлетворения своих нужд. Разум все понял, а вот сердце… Неприятно сжалось, пропустив несколько ударов, а потом судорожно забилось, пытаясь заглушить совсем некстати появившуюся грусть…

Сделала глубокий вдох, отгоняя прочь ненужные воспоминания. Миры спасать нужно, а не о всяких там глупостях думать.

– Как ты это делаешь? – с неменьшим восторгом, чем вчера, спросил Карим, как только мы добрались до женской раздевалки напротив спортивного зала. – Обалдеть!

– Сама в шоке, – улыбнулась я, проверяя резерв.

Он оказался не просто полным – он бил через край! Значит, скоро мой огненный шарик, размер которого уже превышает баскетбольный мяч, снова увеличится. Вот и славненько, чудесам быть, волшебства не миновать. Вперед, на занятие по самообороне!

– Как себя чувствуешь? – поинтересовался Карим, не торопясь отпускать мою руку.

– С каждым разом все лучше и лучше, – заверила я слегка растерянного парня, ловко высвободилась и скрылась за дверью раздевалки, послав на прощание воздушный поцелуй.

Два часа самообороны пролетели неожиданно быстро. Благодаря занятиям с Аликом я теперь не была самой отстающей в группе. Напротив, выбилась в пятерку лидеров, чем вызвала симпатию и искреннее уважение Расула Уайта (признаюсь, беззастенчиво считала эмоции преподавателя). Я теперь вполне могу за себя постоять, и атаковать получается более-менее сносно. Полосу препятствий так вообще преодолела безукоризненно. Так что похвала, прозвучавшая в мой адрес, была весьма заслуженной.

– Виталина, Ваши результаты меня радуют, – с легкой улыбкой на устах произнес строгий во всех отношениях, при этом безмерно мужественный и привлекательный шатен полуЭЛ с обалденными бирюзовыми глазами, уставившись на секундомер.

Негусто, но чего-то лучшего от Расула Уайта в жизни не дождешься. В этой жизни – так точно. Хотя… Вот и проверим. Заодно и поэкспериментируем. Да, я маленькая вредина, а кое-кто стал ЭЛ. Правда, он об этом пока не знает, но это временно. Время – оно такое. Мимолетное, когда ничего не ждешь и ни о чем не догадываешься.

Не менее быстро промчались и следующие два часа, во время которых я не спеша готовилась к предстоящему выступлению. Вымыла голову, подкрутила волосы на крупные аэробигуди, уложила их красивыми локонами, сделала макияж глаз и собрала танцевальный наряд в сумку-чехол с вешалкой. Украшения положила туда же. После всего этого, жутко волнуясь, сгрызла яблоко и пообщалась с Айштаром.

– Во время танца выброс эмоций спонтанный, – просветил пришелец, с неподдельным восхищением разглядывая мой предсказуемо увеличившийся резерв в непредсказуемые два раза. – Контролировать его ты не сможешь, энергетические потоки разлетятся в разные стороны. Всплеск обещает быть суперграндиозным. Эх, жаль, что я не смогу этого увидеть!

– Может пробудиться несколько человек одновременно, да? – спросила я, в глубине души надеясь на положительный ответ.

– Несколько десятков, Виталина, – ошарашил меня Айштар, скрестив руки на груди.

– И в чем же фишка? – я задержала дыхание, сверля взглядом невозмутимое лицо эмина.

– Когда ты вливаешь энергию в ауру в состоянии покоя, тебе доступен только твой резерв, – стал объяснять мальчишка. – А во время танца к резерву присоединяется дыхание астрала. Так называется неупорядоченная энергия, наполняющая астральный план.

– Оу, – обескураженно выдохнула я, чувствуя, с каким возбуждением завибрировали полушарики, потирая ладошки в предвкушении новых знаний.

– Ага, – эмин прищурился, но через несколько секунд продолжил, решив-таки не провоцировать ненасытную любознательность человечки. – С помощью танцевальных движений в состоянии эмоционального накала ты погружаешься в экстатический транс, атмосфера вокруг тебя преобразуется, открываются энергетические шлюзы астрала и высвобождают мощную энергию, которую мгновенно поглощает находящаяся в потоке астральная сущность. Поглощение энергии – естественный процесс, он протекает самопроизвольно. Чем глубже транс во время движения, тем интенсивнее энергетические флуктуации, приводящие к большему высвобождению дыхания астрала. Ну и выброс эмоций становится мощнее в разы, а с твоим буйным воображением он увеличится в десятки раз. Да, я умный. И мне очуметь как нравится слово «флуктуация».

– Я с самого начала знала, что ты пришелец-вундеркинд, – расхохоталась я, глядя на сияющие черные глазенки запредельно довольного мальчугана.

– Я – наследник Сумеречного мира, – гордо произнес мальчишка. – Мне положено много знать.

– С этим не поспоришь, – согласно кивнула я, продолжая улыбаться.

Он такой милый, этот босоногий принц из параллельного мира! Такой искренний, такой непосредственный, такой родной. И как я жила без него раньше?

Запрыгнув на подоконник, я уселась рядом с мальчишкой и принялась за компанию болтать ногами, любуясь оранжево-красным закатом. Красота!

– Так вот, – продолжил делиться знаниями сумеречный гений, – тебе не нужно делать ничего особенного – просто танцевать. С удовольствием, с чувствами, с полным погружением в процесс, как ты обычно танцуешь. Все остальное сделает за тебя твоя птичка.

– Среагирует на импульс и с помощью моего воображения и моих эмоций осуществит изменения в реальном мире, – довела я мысль до логического завершения.

– Точно, – одобрительно кивнул Айштар и, хитро прищурившись, добавил: – Растешь на глазах, человечка.

– Ага, – поддакнула я, стараясь не упустить очень кстати мимолетно проскользнувшее интересное соображение. – И чем ближе ко мне будут находиться хейты и равнодушные, тем больше у них шансов пробудиться, верно?

– Ясное дело, – хмыкнул эмин. – Чем ближе к источнику энергии – тем меньше потерь и тем сильнее резонанс. Именно поэтому в первых рядах зрительного зала ощущения всегда круче, чем в последних.

– А виртуальный просмотр если и вызывает эмоциональный отклик, то слишком слабый и только у ЭЛ, – задумчиво протянула я. – Теперь понятно, для чего нужен закон «Об обязательном посещении культурно-массовых мероприятий».

– И сотрудничество с прекрасными танцовщицами, – весело хихикнул Айштар.

– Это само собой, но я сейчас не об этом, – продолжила я рассуждать вслух. – Чем больше эмоций и чувств вкладывает артист в свое выступление, тем сильнее поток исходящей от него энергии и тем больше у него шансов достучаться до находящихся рядом зрителей, вызывая у них ответную эмоциональную реакцию. Реакция зрителей рикошетит артисту эмоциями той же валентности. Иными словами, восторг зрителей вызовет удовлетворение и эйфорию у артиста. Получаем энергетический обмен. Нет артиста – нет энергетического обмена. А то, что не тренируется, то не развивается и, как правило, со временем деградирует. Получается, что одной из причин снижения эмоциональности у моих предков стала недооценка значимости публичных мероприятий. Так?

– И не только, – детское лицо Айштара буквально засветилось от предвкушения. – Посмотри энергетическим зрением на мольберт.

Я посмотрела. И застыла… Набросок картины пульсировал, излучая золотисто-розовое сияние!

– Это энергия жизни, – подтвердил мою догадку пришелец. – Она соткана из твоих эмоций и чувств. Любой предмет напитывается эмоциями своего создателя, его энергией, но только у того предмета, который «сделан с душой», как говорят в твоем мире, энергия пульсирует и светится. Она способна резонировать с жизненной энергией тех, кто находится в непосредственной близости от этого предмета. Энергетический обмен происходит сам собой, без непосредственного участия творца. Самую сильную энергию генерируют самые сильные чувства.

То есть…

– Создано с любовью – так я бы сказал об этой твоей картине, – эмин озвучил мою мысль быстрее, чем она сформировалась.

– Искусство без чувств, как человек без души, – труп, – произнесла я подброшенную не дремлющим серым веществом фразу, оглядывая пространство в поисках предметов с живой энергией.

Моя незаконченная картина, айлинии и кулон с аквариллом. Все. Остальные предметы тоже излучают различные вибрации, но они едва заметные, тусклые и без пульсации. Некоторые и без свечения.

– Да. Вот почему частенько шедеврами в твоем мире становятся вещи, далекие от идеала. В них есть мощная жизненная энергия творца, следовательно, они вызывают более сильный эмоциональный отклик и у большего числа зрителей. Отклик происходит на уровне сущности, поэтому жители твоего мира не всегда могут объяснить свою реакцию. Нравится, и все. А почему нравится – непонятно. Бывает, что сложно разобраться, нравится ли. Энергию жизни ведь видят единицы – остальные просто чувствуют резонанс. Те, кому есть чем резонировать, конечно. Вот так.

– Черные квадратики, Айштар, ты – гений.

– Не-а, я – наследник Сумеречного мира, – важно сказал пришелец. – На самом деле, все гениальное – просто, это я давно понял. О, придумал! Я придумал, как увидеть твой танец! Дашь воспоминания посмотреть?

– Конечно, без проблем, – ответила я, мысленно прокручивая в голове парочку возникших вопросов.

– Ты классная, – восхищенно выдохнул мальчишка.

– Ты тоже, – вернула я комплимент пришельцу и незамедлительно приступила к допросу с пристрастием: – Айштар, создатель ведь может напитать свое творение отрицательными эмоциями. Резонанс с жизненной энергией окружающих все равно будет происходить?

– Ага.

– И может причинить вред?

– Всего лишь доставит некоторые неприятности. И то только особям с поврежденной аурой и более слабой сущностью.

– Логично, – тут же сообразила я.

– Знаю, к чему ты клонишь, – фыркнул маленький принц. – Да, напитать энергией можно любой объект. Но для того чтобы объект вызывал резонанс, напитывать его должен обладатель очень сильной энергии, а воздействовать на кого-то через объект с последующими изменениями в энергетическом поле могут только одаренные.

– Ясно, это радует, – выдохнула я с облегчением.

– Ты такая непорочная, – усмехнувшись, сказал Айштар, придвинулся поближе и уткнулся носом мне в плечо.

– Скажешь тоже, непорочная, – я хмыкнула, обняв мальчишку одной рукой. – Я обычная, просто немножко одаренная.

– Ну-ну, немножко, – хихикнул маленький принц, сверкнув черными глазенками.

– Совсем капельку, – улыбнулась я, взлохматив волосы мальчугану. – Кстати, а почему я раньше не видела, что энергия жизни пульсирует? Резерв не позволял?

– Ну да, – с нотками затаенной грусти в голосе ответил Айштар, отстраняясь. – Скоро твой эльфик явится, а мне уже домой пора. Так что давай последний вопрос.

Не люблю расставания. Пусть и короткие.

– Я давно хотела спросить, – тихо, почти шепотом начала я, – как эмин узнает о том, что его второй сущности пришло время отправляться в мой мир для проживания земной жизни в физическом теле?

Мальчишка на секунду замер, потом улыбнулся и заговорил:

– На внутренней стороне запястья эмина появляется метка – зеленая светящаяся полоска. Это индикатор времени и привязка к зародившейся в утробе землянки жизни. С помощью привязки эмин на расстоянии видит энергетическим зрением все, что происходит с эмбрионом и в пространстве вокруг него. Чем ближе момент появления на свет ребенка, тем короче полоска на руке эмина и тем сильнее притяжение эмина к своему будущему физическому телу. Раньше, когда проходы-воронки между нашими мирами были открыты, эмины во время соприкосновения миров находились рядом с привязанными телами, оберегали их, делились энергией. Теперь они не могут покидать Сумеречный мир, поэтому наблюдают оттуда. В процессе рождения ребенка привязка начинает пульсировать, а в момент его появления на свет сущности эмина отделяются друг от друга и душа устремляется к привязанному телу для вселения. Душа найдет свое тело независимо от того, в какой точке Вселенной оно находится в момент рождения. Происходит это мгновенно, на уровне заложенных Вселенной безусловных импульсов.

Пока мой мозг переваривал полученную информацию и, конечно же, безудержно генерировал нескончаемый поток вопросов, Айштар произнес:

– Ты меня удивила, Виталина. Твой вопрос не про любовь. Ладно, мне пора. Увидимся завтра.

– Ну почему же не про любовь, – пробормотала я вслед исчезающему пришельцу. – Про любовь. Очень даже про любовь.

Мелодия входной двери прервала ход моих размышлений, а голограмма с изображением начищенного до блеска Карима заставила резво соскочить с подоконника и помчаться галопом навстречу телохранителю номер один.

Телохранители номер два и номер три встретили нас, как и было обещано ректором, на проходном пункте Военной Академии. Две высокие атлетически сложенные фигуры в военной форме с улыбками на прекрасных лицах расположились по обе стороны от нашей скромной, держащейся за руку парочки и, не отвлекаясь на разговоры, повели нас к какому-то темно-серому одноэтажному зданию, в котором находился концертный зал, как выяснилось позднее.

А на крыльце этого здания нас ждал Святослав. Хейт, одетый в более темную, нежели Тимур и Дамир, военную форму, стоял, облокотившись на перила, и бездумно глядел в пространство.

В сердце против воли разлилось приятное тепло, коленки предательски дрогнули. Оказывается, я успела соскучиться. Так, нужно собраться. Нельзя выдавать себя.

– Привет, – поздоровалась я, изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимо и беспечно.

Парень повернул голову, не торопясь отлепился от поручня и шагнул к нам. Пальцем приподнял мой подбородок, заставляя сильно запрокинуть голову, и сухо произнес, глядя мне прямо в глаза:

– Рад тебя видеть.

Ярко-красные радужки на мгновение полыхнули огнем, но тут же вернулись в прежнее состояние.

– Я тоже, – ровным голосом сказала я, кожей ощущая всплеск недовольства Карима и думая только о том, чтобы эмоции в моих сияющих глазах остались незамеченными Святославом.

Наивная. Скрыть эмоции сложно, а сверхэмоции практически невозможно. Тем более от хейта, являющегося студентом факультета Военной разведки.