Текст книги "Легенда об Ураульфе, или Три части Белого"

Глава двенадцатая

Мирче сказал, что Найя теперь пойдет на поправку. Теперь на Лосином острове воздух прозрачный и свежий. Ковард очень соскучился и хотел взглянуть на сестричку, подержать ее за руку.

Он пригласил Тайрэ погостить у себя в усадьбе (на Мирче надежды не было: тот не мог покинуть столицу из-за множества раненых). Но Тайрэ напустил на себя важный вид: у него есть в Городе дело. Он не может уехать, не повидав Кетайке. И не смеет задерживать Коварда – раз того ждет сестра!

Ковард пожал плечами и поехал один. По дороге он понял, что обиделся на кейрэка. И сам себе удивился: Тайрэ – родной ему, что ли? Он что – теперь без Тайрэ и шагу не может ступить? Три радужных цикла Ковард жил без всяких тайрэ, и теперь проживет – раз Тайрэ такой деловой. Небось, сидит у камина и слушает сказки…

Но когда Солнце набрало полную силу, Ковард уже не грустил и ни о чем не думал. Просто смотрел на дорогу и дышал полной грудью. Хорошо, что война позади. Хорошо, что в Лесу поубавилось плешеродцев. А Ковард теперь по приказу Правителя Ураульфа возглавит лесной дозор.

Топот копыт за спиной заставил его очнуться. Духи! Это Тайрэ! и куда он несется? За ним поспевает лошадка под седлом, но без всадника – из тех низкорослых, мохнатеньких, на которых кейрэки приехали с Севера. А вид-то, вид у Тайрэ! Будто он собирается выступить с речью в Совете.

Ковард тут же вспомнил свою обиду.

– Тайрэ куда-то торопится.

Тайрэ серьезно кивнул. Неужели не улыбается?

– Тайрэ торопился, Ковард.

– И вроде бы нам по пути?

– По пути, Зеленая Шляпа.

– И ты уже сделал в городе свое важное дело?

– Сделал, Ковард. Не сомневайся.

– Повидал Кетайке?

– Повидал.

– И она тебя отпустила – так быстро, без всяких сказок?

– Я сказал, у меня есть дело. Дело меня подгоняет.

– Тайрэ, ты не запутался? Мне ты сказал то же самое!

Тайрэ невнятно хмыкнул. Интересно, куда он скачет? Ладно, спасибо на том, что у Коварда есть попутчик. Все веселее ехать. А мохнатенькая лошадка выглядит очень забавно!

– Не смотри, что она невысокая. Она выдержит даже двоих и может долго скакать. Видит и днем, и ночью. Не боится замерзнуть. Кетайке ее объезжала. Она сказала, лошадка – очень хороший подарок. Именно то, что нужно.

– Значит, ты едешь в гости?

– Значит, так, Зеленая Шляпа.

Ковард насупился: вот как! На кого-то другого у кейрэка найдется время. И когда он свернет? Впереди поворот налево. Но Тайрэ не свернул. Они проехали еще один поворот, и еще один, и последний. Теперь дорога вела прямо к усадьбе Коварда.

Стало смеркаться. Конечно, Ковард не обязан заботиться о ночевках случайных попутчиков, но нельзя показаться невежливым.

– Скоро смена светил. Если ты не торопишься встретиться с плешеродцами, заночуй у меня. В доме найдется место. – Ковард чувствовал себя как плохой зазывала балагана на ярмарке.

А Тайрэ делано удивился:

– В доме? Конечно, в доме! Или ты собирался уложить меня во дворе?

Ковард опешил. Тайрэ наслаждался его замешательством. А потом улыбнулся – такой знакомой улыбкой:

– Утром Зеленая Шляпа приглашал меня в гости. Или я не расслышал?

* * *

– Ковард! Ковард приехал!

– И Тайрэ! С ним – Тайрэ!

С тех пор, как несущие вести проскакали по всем дорогам и прокричали «Победа!», в доме царило предпраздничное ожидание.

И хотя светила сменились, все высыпали во двор и столпились вокруг прибывших. Всем хотелось до них дотронуться, заглянуть им в глаза. Все хотели услышать какие-нибудь рассказы.

Тайрэ на этот раз не стал дожидаться застолья:

– Хотите услышать, как бились воины Ураульфа? Как они победили в предгорьях?

В ответ послышалось дружное «да».

– Сейчас я вам расскажу. Да что расскажу – покажу! Где тут моя лошадка?

Мохнатенькая лошадка вызвала общий восторг. И разные руки – маленькие, побольше, совсем большие – тянулись ее погладить.

– Только мне нужен всадник.

– Я! Я! Я!

– Всадником будет…

Тайрэ оглянулся, но, видимо, не увидел того, кого нужно. Он сделал знак подождать, быстро взбежал на крыльцо и скрылся в сенях за дверью.

И тут же наткнулся на Найю.

Тайрэ и Ковард приехали так неожиданно!

Больше всего на свете Найе хотелось вместе со всеми оказаться сейчас во дворе – смеяться, шуметь, задавать вопросы. Но она не посмела. Вдруг Тайрэ увидит ее «ходули»? Увидит, как она ходит – вперевалку, как утка. Как при каждом движении дергаются ее губы. Увидит – и отвернется: некрасивое раздражает. Нет, она будет смотреть в окошко. И тогда ей тоже достанется чуточку общего праздника!

Тайрэ вошел в тот момент, когда Найя, переставляя палки, торопилась добраться до заветного уголка, – и чуть не ушиб ее дверью.

От неожиданности она уронила опоры и ухватилась за стену. На лице ее отразился испуг, а в глаза заблестели слезы. Но Тайрэ, казалось, не видит ни палок, ни слез. Он даже не поздоровался. Просто сказал:

– Вот ты где! А ну-ка, держись за меня, – подхватил ее на руки – как пушинку, как легкое облачко, как охапку душистых травок – и вынес на улицу.

– Вот кто будет сегодня всадником!

Все радостно закричали, захлопали. И захлопали снова: как быстро и ловко Тайрэ устроил Найю в седле! Будто это обычное дело.

Лошадка мотнула хвостом и тихонько заржала, приветствуя нового всадника.

– Это Найя, Снежка, знакомься! Найя, как тебе Снежка?

Найя еще не успела оправиться от испуга, но ее затопила волна нечаянной радости.

– Возьми-ка поводья, Найя! Слушайте все и смотрите! Я расскажу вам о всадниках Ураульфа.

Тайрэ пустил лошадку по кругу. Лошадка медленно двинулась. Найя дрогнула, а потом выпрямилась в седле, приноравливаясь к движению. Тайрэ кивнул, стараясь ее подбодрить.

– Мы подъезжали к предгорьям, и сердце у каждого всадника трепетало от страха. Найя, правильно я говорю?

Найя кивнула и покраснела.

– Мы боялись увидеть макабредов на волосатых яках. Гадали, как они прыгают на своих пауклаках. Боялись, что черные осы вылетят нам навстречу. Ведь черные осы могут убить человека. Но Ураульф назвал по имени Ветер. Северный Ветер явился и расчистил нам путь. И мы перестали бояться. Найя, так ли я говорю? Тебе ведь уже не страшно?

Лошадка возит Найю по кругу. А Тайрэ продолжает рассказ: о том, как темные пятна отделились от гор. Как в Долину со склонов потекли отряды горынов. Но воины Ураульфа преисполнились волей к победе и поскакали быстрее – быстрее, быстрее – и стали рубиться с врагами. И ветер свистел в ушах, и копыта коней не чуяли землю.

– Смотрите, смотрите все. Вот как скачут всадники Ураульфа!

Тайрэ не прыгнул – взлетел, оказался в седле сзади Найи, перехватил поводья и пришпорил лошадку:

– Эй, откройте ворота!

Умчались всадники со двора и поскакали по полю. А у дома запели песню – о воинах Ураульфа.

Но уши Тайрэ теперь заполняли другие звуки. Топот копыт отзывался дрожью в худеньком теле всадницы, и сердце ее колотилось оглушительно громко. Тайрэ сквозь тонкое платье чувствовал ребрышки Найи и жалел ее бедную шейку и тонкие-тонкие ручки. И готов был заплакать от счастья.

«Хочешь, Найя, попросим Снежку – и она понесет нас к Небу? Вон какая большая Луна! Как ярко она нам светит!»

Но Найя еще слаба. Для первого раза ей хватит. К тому же их ждут в усадьбе. Так что сегодня, пожалуй, до Неба им не добраться.

Тайрэ невольно вздохнул и развернул лошадку. И, когда въезжали во двор, закричал что есть силы:

– Белый Лось победил в предгорьях! Слава Белому Лосю!

Все, кто ждал у дома, помогали ему кричать, хлопали и смеялись.

Все, кроме Сьяны.

* * *

Ковард, как видно, совсем разучился стыдиться. Иначе он не позволил бы первому встречному таскать на руках по двору свою больную сестру! и кататься с нею на лошади – на глазах у людей. Чтоб они про себя смеялись: «Глядите, безногая скачет!»

И «встречный» к тому же – кейрэк! Как может такое терпеть настоящий охотник?

Сьяна усвоила с детства, что кейрэкам нельзя доверять. Они хотят одного: сделать плохо охотникам, лишить их достатка и силы. Кейрэк вотрется в доверие, а потом – не успеешь охнуть – возьмет над тобою власть.

А Ковард при первой возможности тащит кейрэка в усадьбу!

Что здесь надо Тайрэ?

Найя – калека! С безобразной походкой. Вспоминать – и то неприятно! До недавнего времени она еще и стонала – при каждом неловком движении. А других движений у нее теперь не бывает.

Тайрэ до ее уродства как будто бы нету дела. Разве это не подозрительно? Разве ему не известно: на Лосином острове главное – красота?

А у Тайрэ такое лицо, будто Найя не ковыляет, а порхает на крыльях. Все глаза просмотрел. Смотрит, и смотрит, и смотрит.

Духи! Как же он смотрит!

Если бы Ковард хоть раз так посмотрел на Сьяну!

Ей надоело слушать: «Сьяна – наша опора», «Сьяна – залог порядка». Пусть он скажет другое.

У нее есть приданое. Так что Сьяна давно могла найти себе мужа. И стала бы жить припеваючи – без забот и хлопот. Но она все тянула, ждала. Вдруг Ковард ее заметит? Напрасно!

Ковард думает только о Найе! Только ее и любит. Еще бы! Эта «малышка» так похожа на мать!

А теперь еще и кейрэк! (Будто Сьяне мало слепого! Все ему любопытно! Вечно лезет с расспросами: «Как тут Сьяна?», «Зачем она хмурится?», «Как бы Сьяну развеселить?». Тьфу на него, да и только!) Раньше Ковард хоть иногда уделял ей внимание: посидят, поглядят, поболтают. Но с тех пор, как Ковард отказался от красной шляпы, у него другие дела. Сьяна ему не нужна.

Ковард – страшно сказать! – ведет себя ненормально.

Духи, да он заболел! Его заразили кейрэки. Не иначе как заразили!

Узкоглазый не может отличить красоту от уродства. Вот и Ковард туда же. Все замечают, что Сьяна день ото дня хорошеет. А Ковард – словно слепой. Говорят же, что с кем поведешься!

Да, с Ковардом что-то неладно. Нужно поехать к лекарю.

Только не к Мирче! Нет. Пусть теперь он сверхмастер и заседает в Совете (Сьяна брезгливо фыркнула: для нее он по-прежнему знахарь!). Знахарь ее раздражает своим неказистым видом и нелепой заботой, своими глупыми россказнями. Он совсем задурил бедному Коварду голову.

Сьяна поедет к Крутиклусу. Крутиклус такой приятный, так следит за собой. И считается другом охотников. Крутиклус даст ей совет. А может быть – и микстурку. Отварчик из горных трав… Сьяна поможет Коварду. Он излечится – незаметно для самого себя.

К тому же, она слыхала, кейрэки скоро уедут. Повоевали – и хватит. Больше в них не нуждаются.

Глава тринадцатая

– Мирче! Не может быть! Почему они уезжают?

Хорошо, что Мирче не может увидеть Найю – как некрасиво подрагивают ее губы, как слезы текут по щекам. Иначе ей было бы стыдно. Вдруг он спросит: «Найя! Отчего ты расплакалась, деточка? Кто-то тебя обидел?» А ее никто не обидел. Но ей надо знать, почему? Почему они уезжают? Кто-то им нагрубил? Был неласков? Невежлив? Не радовался, когда двор наполнялся стуком копыт? Не мечтал о дне новой встречи?..

– Кейрэки пришли нам на помощь и защитили остров. Они исполнили долг перед памятью предков. Но они скучают по Северу – как ты скучаешь по Коварду. Ты ведь скучаешь, деточка, когда его долго нет?

– Вы победили врагов! Вы так храбро сражались! – Найя уже не могла сдерживать слезы.

Мирче погладил Найю по голове.

– Деточка! Понимаешь, на Лосином острове почти не осталось Белого… А керйрэки к тому же знают про Солнечные часы.

– Солнечные часы? – Найя сцепила пальцы так, что они посинели.

– Солнечные часы больше не видят Солнца. Они стали слепыми, – Мирче чуть усмехнулся. – Совсем слепыми – как я. И они уже не покажут Начало Новых Времен.

– А без часов нельзя?

– Нужно как-то узнать о Начале. Иначе Оно застигнет тебя врасплох. Ты не успеешь сказать самое главное слово, не загадаешь желание на языке травы. Тогда тебя просто не станет – ни в настоящем, ни в будущем. Даже имя твое исчезнет.

– А Тайрэ, он тоже знает про Солнечные часы?

Мирче кивнул:

– Да. Он был первым, кто их увидел. В ту ночь, когда мы охотились на плешеродцев.

– Мирче, но как же все будет? И Ураульф уедет?

– Нет. Ураульф останется. Он присягнул островитам на верность, а они присягнули ему.

– Он будет совсем один.

– А Ковард, а Вальюс? А ты? Наконец, старый Мирче? Разве мы не друзья Ураульфа?

И Мирче вздохнул.

* * *

– Скоро Солнце достигнет зенита, и всадники тронутся в путь. Кетайке, ты должна уехать!

– С каких это пор Ураульф начал учить свою няньку, что делать, а что не делать?

– Кетайке, на Лосином острове почти не осталось Белого. А у Леса еще мало сил. И никто не знает, родится ли белый лосенок, будем ли мы готовы к Началу Новых Времен. На Лосином острове всякое может случиться.

– У Начала Новых Времен белоснежные крылья. Если часто смотреть на Небо, можно его заметить. Но ты прав, Ураульф, всякое может случиться. Взять хотя бы Правителя: вдруг он увидит во сне то, что не стоит видеть? И никто его не утешит, никто не расскажет сказку. Нет, мой маленький Ураульф. Кетайке не уедет. Ну-ка, признайся честно: твое сердце хотело этого.

Ураульф склонился в благодарном поклоне:

– Кетайке, я страшусь одиночества. Я рад, что ты остаешься. Тайрэ? Ты что-то забыл? Уже протрубили в рог.

– Что позабыл здесь Тайрэ? Что же он позабыл? – Тайрэ внимательно оглядел все углы, а потом «случайно разглядел» Кетайке. На лице его отразилось величайшее удивление: – Духи! Хозяин Кейрэ! Кого это я здесь вижу? Не иначе как Кетайке! И она никуда не едет.

– Тайрэ! Откуда ты знаешь? – Ураульф покачал головой.

– Кетайке отдала мне лошадку. Сказала, лошадка больше ей не нужна. А другую лошадь для нее не седлали.

Кетайке усмехнулась:

– У Тайрэ ума в голове – сколько звезд на безоблачном небе. Подумайте, он догадался: без лошади не уедешь!

– Опоздаешь, Тайрэ!

– Я вот что хотел сказать… – Тайрэ принялся рассматривать пол у себя под ногами. – У Тайрэ нет особых причин торопиться обратно на Север, он еще не построил свой дом. А на Лосином острове у Тайрэ найдутся дела. Он мог бы рассматривать Небо – с Ураульфом и Кетайке.

– Тайрэ подслушивал?

– Кетайке, ты меня обижаешь. Тайрэ стоял за дверью и вежливо выжидал, когда он сможет войти. Ну, и услышал нечаянно: Кетайке с Ураульфом будут смотреть на Небо.

– Это все, что Тайрэ услышал?

– Кетайке собирается рассказывать сказки Правителю. А Тайрэ обожает сказки. И еще, он всегда считался правой рукой Ураульфа. Что? Опять протрубили в рог? Всадники сели в седла? Пожалуй, Тайрэ и правда никуда не поедет. Он останется здесь – с Ураульфом.

III. Тропы к Лунному Лесу

Глава первая

– Какие гости! Какие гости! Главный кондитер города! – председатель гильдии булочников расплылся в улыбке.

– Я с визитом сочувствия, важ. Вы, должно быть, оч-ч-чень больны.

– С чего это вы решили? – булочник удивился.

– Вы пропустили Совет. Важное заседание.

– Ах, да! Конечно, конечно, – засуетился булочник. – Я, знаете ли, приболел. Спина, суставы, коленки…

– А смотритесь бодрячком. Подпрыгиваете на ходу.

– Нарывы, царапины, чирьи. Старые бородавки.

– Старые бородавки? Уважительная причина.

– И головные боли. То, вроде бы, ничего. И вдруг накатит, накатит. Хоть волком вой, хоть беги.

– Вот и бежали бы – на Совет.

– Но суставы, суставы. Уже не дают… А Совет, как я слышал, принял серьезнейшее решение.

– Я бы сказал, судьбоносное для Лосиного острова.

– Несущие вести уже раструбили: Ураульфа обяжут жениться. Согласно старой традиции…

– Давно забытой, заметьте!

– …в столице устроят День красоты.

Кондитер согласно кивнул, и лицо его приняло загадочное выражение:

– А ну, догадайтесь, кто вспомнил об этом чудесном обычае?

– Вы ввели меня в затруднение. Видимо, тот, кто расстроен, что кейрэки покинули остров, и он должен очень бояться… – булочник оглянулся: вдруг за спиной кондитера кто-то прячется?

– Ну же, важ! – кондитер с азартом подбадривал булочника. – Чего он должен бояться?

Но булочник не попался:

– Что уедет и Ураульф? Но он же принес присягу. Кто-то не верит Правителю? Духи! Здесь пахнет изменой. И с чего бы ему уезжать? Ураульф – победитель. В народе его обожают.

– И все-таки он – кейрэк, – кондитер понизил голос до шепота. – Был и остался кейрэком. Ужаснейший недостаток. Для некоторых.

– Как вы полагаете, важ, Ураульфу это известно?

– Что известно?

– Ну, это самое.

– Что не все хотят… видеть его Правителем?

Булочник снова кивнул:

– Не сомневаюсь, важ.

– И поэтому вы не явились на заседание Совета? Боитесь, что вас заподозрят?

Булочник побагровел:

– В чем заподозрят, важ?

– В том самом. В Совете голосовали за День красоты и так далее… Вы как бы голосовали?

– Какая разница? Я же вам объяснял: колени и бородавки. Расскажите-ка лучше: как прошло заседание?

– Против решения был всего один человек.

– Крутиклус?

Кондитер хитро взглянул на булочника:

– Ошибаетесь, важ. Председатель гильдии лекарей обожает Правителя. Ну, что вы выпучили глаза? Говорю, обожает. И вообще, Крутиклус почитает традиции. Традиции укрепляют народный дух.

– Как же, как же! Отмена сезонов охоты, праздник Красного Духа – это же все традиции!

– Важ, ну что вспоминать? Это было давно, до победы. Теперь же все говорят только о Дне красоты. Это просто чудесно, важ, что его возродят.

– Кто же все-таки это придумал?

– Вы так и не догадались? Сверхмастер изящных ремесел!

– Вальюс? Не может быть!

– Вы понимаете, важ, что это значит? – Глаза у кондитера заблестели.

Булочник был озадачен:

– Вы хотите сказать, сверхмастер боится?

– Важ, это вы сказали, – Глаза кондитера просто лучились радостью.

– Престранно. Сверхмастер находится под защитой смотрителей Башни.

На этот раз и кондитер понизил голос до шепота:

– Но мы же не проверяли, носит ли он браслет.

– Вы думаете, не носит?

– Кто знает, кто знает…

* * *

Вальюс быстро шагал по улице. Его подгоняли волнение, досада, негодование. Плащ, вздуваемый ветром, хлопал сверхмастера по спине. Кто на утреннем заседании выступил против Вальюса? Давний соперник Крутиклус? Нет, представьте себе! Друг и наставник Мирче! А Вальюс еще полагал, что у него в Совете появился надежный союзник!

Сверхмастер сердито постукивал тростью по булыжникам мостовой.

Отъезд кейрэков лишил его сна и покоя. Вальюс тысячу раз повторял себе: Ураульф не оставит страну, пока на свет не родится белый лосенок. Пока он не будет уверен, что Лосиному острову ничего не грозит. Но на Лосином острове почти не осталось Белого, а святыня кейрэков превратилась в мертвую плешь.

Вдруг Ураульф решит: «Я сделал все, что возможно»? Вдруг он все же уедет? Как воспримут его отъезд? Что тогда будет с теми, кто призвал его править?

Трость попала в трещину между камнями и вывернулась из рук. Вальюс выругался.

Да, сейчас красноголовые попрятались и притихли, а Крутиклус заискивает и лебезит. Ураульф – победитель. Победителя уважают. Слава Правителя защищает тех, кто ему помогает. Но если вдруг Ураульф откажется от правления… Вальюс поежился.

Лосиный остров должен держать Ураульфа сильнее желания видеть Белое.

Существует старый обычай, о котором успели забыть (прошло десять радужных циклов, как умер последний Правитель): как только большое светило поменяет свой цвет, на Лосином острове объявляют День красоты, и Правитель на празднике выбирает себе жену.

Вальюс чувствовал, что запыхался.

* * *

– Выбирать невесту на глазах у людей? Что за странный обычай, Вальюс?

– Кетайке, чего ты боишься? Ураульф умеет смотреть. А на Лосином острове красота важнее всего, – сверхмастер изящных ремесел прикидывался веселым. – Ну и джем, Кетайке! Какая же ты мастерица.

Вальюс последнее время зачастил во дворец: Кетайке умеет побаловать – вареньем, булочкой, сказкой. При виде сверхмастера Вальюса она обычно смеется. У нее розовеют щеки и глаза становятся влажными. И Вальюсу кажется, будто он молодеет на целый радужный цикл. Может, даже на два. Такое сладкое чувство! Пусть бы она рассмеялась!

Но Кетайке не смеется.

И Мирче с угрюмым видом тянет «Хвойную бодрость» – любимый напиток охотников, безыскусный и грубый. Зачем в присутствии Кетайке пить всякую дрянь? Все-таки Мирче – сверхмастер! Можно и отказаться от привычек охотничьей жизни.

– Ураульф умеет смотреть. Но вдруг среди девушек Острова не окажется той, которую он полюбит?

– Сорок девушек – это мало? Ты только представь, Кетайке! У него будет выбор. – Вальюс некстати подумал, что так вполне мог сказать Крутиклус. И еще улыбнулся бы – своей гадкой улыбкой… Тьфу, какая нелепость!

– А если у этой девушки в сердце живет другой?

– Каждая будет счастлива стать женой Ураульфа. Это большая честь, – голос Вальюса сделался резким. Что они здесь обсуждают? Все уже решено. Только Мирче – единственный! – был против такого решения. Ничего, ничего. После Дня красоты они скажут спасибо Вальюсу – и Мирче, и Кетайке.

И особенно – Ураульф.

– А если Правитель не выберет жену на Дне красоты?

– Его обяжут жениться на той, которую на празднике посчитают самой красивой.

– На Лосином острове человека могут женить против воли?

– Не человека – Правителя. Не забывай, Ураульф правит Лосиным островом.

Мирче резко поставил стакан на стол, и «Хвойная бодрость» выплеснулась на скатерть:

– Парень! Ты зарываешься!

– Важ, я давно не парень. Я сверхмастер и член островного Совета.

– Послушай меня, сверхмастер. Ты поступил очень глупо, раскопав этот пыльный обычай.

Оба вскочили с места. Что Мирче себе позволяет? Обращается с Вальюсом как с безусым мальчишкой! Вальюс уже не нуждается, чтобы его поучали.

– Я «раскопал» обычай, чтобы помочь Ураульфу. Иначе ему будет трудно справиться с одиночеством.

– Странный способ помочь Ураульфу. Я вот что скажу тебе, важ. Ты слегка перетрусил. Но это можно понять. Сказал бы прямо – и точка! Имели бы с этим дело.

– Важ, вы меня оскорбляете!

– Сдуйся, Вальюс. Хотя я и слеп, но вижу тебя как облупленного. Если ты так боишься, почему не носишь браслет?

Вальюс невольно вздрогнул. Рука сама собою нащупала амулет. Это из-за него у Вальюса нет браслета. Но Мирче, откуда он знает, что Вальюс не носит браслет?

– Вот отсюда и знаю, что трясешься как заяц. Но я не смотритель Башни. Мне плевать на твои секреты. И ты знаешь не хуже меня: обычай шести затмений защищает тебя не хуже, чем браслет охоронтов. Даже если сверхмастер поступит против воли Совета, его не станут судить обычным судом. Суду неприятно думать, что где-то рядом находится невидимая рука, готовая придушить того, кто обидит сверхмастера, – Мирче примирительно усмехнулся.

Но Вальюс не успокоился:

– Есть и другие люди, которым могут грозить неприятности.

– Но не другим пришла в голову эта мысль. Вальюс, не надо лукавить. Ты думаешь о себе. Из-за собственной шкуры ты затеял игру со случаем. И втянул в нее Ураульфа. Ты забыл, что один поступок влечет за собой другой. А если ты дал подсказку тем, кто не любит Правителя?

– Чем ты меня пугаешь?

– День красоты появился после ухода кейрэков. Красота на Лосином острове заменила собою Белое. Тот, кто не видит Белого, тешит себя красотой.

– Не худшее утешение.

– Ты спятил, сверхмастер Вальюс!

Вальюс резко поднялся и направился к двери. Пусть думают, что хотят!

Дверь хлопнула. Мирче опустился на стул и попал рукой в разлитую «Хвойную бодрость». Кетайке протянула платок:

– Побереги рукава. Все-таки ты сверхмастер. Ходишь теперь по Городу, уважаемый человек. (Мирче улыбнулся своей неживой улыбкой.) Скажи-ка мне, ищущий Белого! У каждого из законов непременно есть исключение. Когда Правитель свободен от женитьбы по принуждению?

– Когда у него есть невеста. Он может пройти с ней обряд по Закону Лосиного острова. Доказать свое право он должен за четыре рожденья Луны.

Лужица «Хвойной бодрости» добралась до края стола. Капли закапали на пол.

* * *

«Да здравствует Ураульф, победитель макабредов! Солнце сменило цвет, и теперь он должен жениться. Так делали все Правители со дня основания Города. Нужно поддерживать в подданных дух уваженья к традиции.

В честь Правителя Ураульфа в столице устроят праздник: сорок красивых девушек в лучших своих одеждах пройдут перед ним по площади. И пусть он выберет ту, что окажется краше других! По обычаю День красоты приходится на новолуние. А до этого времени осталось три смены светил».

* * *

Кажется, Ураульфа не радует День красоты.

Тайрэ его понимает. Он бы сказал советникам: День красоты не нужен. Сам Тайрэ может сразу сказать, на ком он готов жениться. Сколько он видел девушек – и на Севере, и на острове, – нет никого лучше Найи.

Но, может быть, это нечестно – приехать и сразу сказать: я хочу на тебе жениться? Ведь Найя долго болела и давно не была на людях. А тут прискакал Тайрэ… Она-то не выбирала!

Нет, он сделает по-другому. Он скажет: знаешь что, Найя! Садись на свою лошадку, и поедем с тобою в Город. Там такая большая ярмарка! Там много-много народу. Пусть тебя все увидят.

Посмотрят и удивятся: какая чудесная девушка! Не отводить бы глаза – все на нее любоваться! И один, и другой, и третий захотят на тебе жениться.

А ты посмотришь и скажешь: они хороши, не спорю. Но Тайрэ – самый лучший. Никто не сравнится с Тайрэ…

Нет, Тайрэ поступит не так.

Зачем говорить слишком много? Он скажет коротко, ясно и оглушительно тихо на языке травы то, что нужно сказать…

А вдруг она не поймет? Вдруг она не услышит?

И советники скажут: Тайрэ, зачем ты хитришь? Хочешь всех нас запутать? Ну-ка, иди выбирай жену на Дне красоты! Из тех, что могут пройтись по площади взад и вперед. И не стучат по булыжникам безобразными палками. И не боятся сделать неправильного движения.

Что ты стоишь, как дерево? Не видишь, какие красавицы?

Еще бы! С твоими глазами не сделать правильный выбор.

Мы сами скажем тебе, кто будет твоей женой: вон та, с четырьмя ногами!

…Тайрэ проснулся в поту. На Лосином острове всякое может случиться.