Текст книги "Легенда об Ураульфе, или Три части Белого"

Глава девятая

Четыре смены светил – чтобы добраться до Леса.

Четыре смены светил – чтобы найти плешеродцев.

Четыре смены светил – чтобы лишить их силы.

Мирче и Ковард должны уехать. Они нагонят войско в предгорьях. С ними поедет Тайрэ.

Тайрэ не стал дожидаться, пока его пригласят.

– Зеленая Шляпа и Мирче собираются на прогулку? и прогулка, кажется, обещает быть интересной? Тайрэ не прочь прогуляться в доброй компании.

Ковард почувствовал легкое раздражение: в охоте на плешеродцев нет ничего веселого. Посмотрим на коротышку, когда в темноте появятся красные точки.

Тайрэ проверял арбалет и над чем-то раздумывал:

– Надо сказать Кетайке, что мы отправляемся в Лес. Пусть расскажет нам сказку.

Он спятил, этот Тайрэ. Какие могут быть сказки? Ураульф отпустил им всего четыре смены светил. Нужно срочно собрать людей и отправляться в путь.

– Сказка знает больше, чем Зеленая Шляпа.

Ковард крякнул с досады. Ему достаточно Мирче с ответами без вопросов. А теперь этот мелкий…

– Ковард, Тайрэ, вы готовы? У нас не так много времени. – Мирче вел за собой Ласточку.

– Знаешь, Мирче, а мы не торопимся. – Ковард лениво зевнул.

Тайрэ дружелюбно смотрел на Коварда: ах, как Ковард зевает! Ковард почувствовал, что у него чешутся кулаки. Мирче тронул его за плечо: «Все в порядке, сынок?» – и повернулся к Тайрэ:

– Тайрэ хочет что-то сказать?

– У плешеродцев есть тайны, которые знает сказка. Нужно послушать сказку.

– Ковард, на это придется потратить время.

Какая наивность, Ковард! Ты полагал, что Мирче будет спорить с кейрэком?

* * *

«Красноглазый зверь рождается из мертвой плеши и становится частью стаи. Тело его – темнота, суть его – быть убийцей. Ночью стая выходит на праздник Духа охоты, чтобы найти себе подходящую жертву», – Кетайке говорила чуть нараспев и смотрела куда-то вдаль – точно так же, как Мирче своими слепыми глазами. Они вчетвером сидели в комнатке Кетайке. Ковард, Мирче, Тайрэ – лицом к очагу, а Кетайке – спиной. И Ковард мог бы поклясться, что нянька видит сквозь стену.

«Не кровью, не мясом жертвы питаются плешеродцы. Они питаются страхом, смертным ужасом человека. И потому никогда не убивают сразу. А нужно им только сердце настигнутой жертвы.

Красноглазые псы, плешеродцы, появились в Долине Лосей три затменья назад. Предводителем стаи стал первый перерожденный – большеглазый охотник по имени Байтурун. Кейрэки в те Времена еще не покинули остров. Они общались с Лесом на языке травы и не давали бить зверя так, как хотелось охотникам, пришедшим на остров с Запада. Но в искусстве охоты не было равных кейрэкам. Байтурун решил поссорить кейрэков с Лесом и для этого подстрелил меченую лосиху. Хроники упоминают: лосиха носила лосенка. Байтурун совершил преступление, немыслимое для кейрэка: лосенок такой лосихи мог оказаться белым. Ликующий Красный Дух стал плясать на месте убийства, и Байтурун не успел от него уберечься. Пляска Красного Духа обратил его в плешеродца…

Так возникли не звери, не люди – охотники за человеком. Своего вожака они называют Ба. Ба ненасытен в убийствах и управляет стаей. Но если стая лишается своего вожака, плешеродцы становятся обычными дикими псами. Они больше не загоняют жертву в мертвую плешь, чтобы она обратилась в такого же, как они сами. Поэтому плешеродцев становится меньше и меньше. Так говорит предание, так утверждает сказка». – Кетайке замолчала и посмотрела на тех, кто сидел перед нею.

– Важно убить вожака. Я тебя правильно понял?

– Мирче, не я говорила. С тобой говорила сказка.

– Как его опознать?

– Плешеродцы воруют слова у тех, кого убивают. И говорят друг с другом. Это можно услышать – если открыты уши.

Ковард вспомнил, как Найя рассказывала: «Они говорили друг с другом». У Найи открыты уши?

– Пусть Зеленая Шляпа и Мирче думают о другом. Тайрэ услышит, что надо.

Кетайке поднялась проводить гостей. У двери она задержала Коварда:

– Охотник в зеленой шляпе снова познает страх. Но в этой охоте страх сослужит Коварду службу.

Ковард не знал, что думать. Он прижал руку к сердцу и вышел за остальными. Тайрэ и Мирче уже садились на лошадей. Тайрэ не улыбался.

* * *

Страх набухал в глубине, как огромный нарыв, который вот-вот прорвется. Страх питался воспоминанием о том, что случилось с Найей. О том, как плешеродцы гнали Коварда, словно зверя, когда они с Мирче впервые отправились их искать.

На помощь явился стыд: Ковард здесь не один. Почему он должен бояться сильнее, чем какой-то кейрэк? А если Тайрэ поймет, как сильно боится Ковард? Станет над ним насмехаться? Нет, ничего не скажет, просто в узких глазах отразится презрение.

Ковард чувствовал легкий озноб. Вот они, красные точки! И скользящие тени. Страх внутри разрастался и уже пульсировал в горле, вызывая удушье.

– Тайрэ ты что-нибудь слышишь?

Тайрэ обратился в слух:

– Они назначили Коварда жертвой.

– Сынок! – Мирче старался говорить как можно спокойней. – Нужно их обмануть. Пусть решат: ты согласен быть жертвой.

– Зеленой Шляпе придется скакать одному. Это очень опасно.

Мирче согласно кивнул:

– Знаю. Но выбора нет. Кто-то должен отвлечь плешеродцев и привести их в ловушку – туда, где удобней стрелять.

Коварду неожиданно стало легче дышать. Его страх – приманка для плешеродцев. Пусть так и будет! Куда он должен скакать?

– Поскачешь к оврагу. (Ковард вздрогнул. В прошлый раз Мирче опасался именно этого – что их загонят в овраг.) Это другой овраг, недалеко от часов. Плешеродцы не станут убивать тебя там. Рядом мертвая плешь.

Страх накатил с новой силой. Значит, его погонят в сторону мертвой плеши.

– Сынок, не думай об этом. Мы встретим их на подъеме. Готов?

Ковард кивнул.

– Тайрэ, ты понял, кто Ба?

– Кажется, да. Он справа.

– Старайся его не терять. Разъезжаемся по команде. Раз, два, три!

Тайрэ и Мирче резко свернули в стороны.

– Увидимся, Ковард! Скачи!

Ковард почувствовал: воздух мгновенно стал холоднее. Он придержал свою лошадь, позволяя Тайрэ и Мирче уйти немного вперед, и поскакал к оврагу.

* * *

«Есть охота для пропитания. Есть охота для развлечения. Есть охота во имя Величия, во имя Высшего Смысла. Рожденные мертвой плешью призваны отомстить. Они превратят Человека из охотника в жертву. Они воцарятся на Острове и заставят двуногих мучиться смертным страхом».

Ба то и дело посылал детям плеши эти слова. Но они съели мало сердец, и длинные речи пока были им непонятны: слова скрежетали в мозгу, точно мелкие камни.

Ба сердился и огрызался. И заставлял красноглазых ползать в грязи на брюхе. Ни один не решался ему возражать: Ба убил бы такого. Наглецу отгрызли бы голову и водрузили на пень, как делали красноглазые, настигнув двуногую жертву. Как делали сами люди, украшая свои жилища головами убитых лосей.

Но Ба посылал и другие слова – которые все понимали и желали услышать: «Найти! Убить человека!»

«Убить человека!» – эти слова вызывали слюнотечение.

Красноглазые знали: прежде чем жертву убьют, она преисполнится страха. А человеческий страх слаще росы, слаще крови.

«Убить человека!» – слова исходили от Ба и, как густая смола, скрепляли темную стаю.

Правда, в последнее время красноглазым не очень везло: от рожденья до смерти ненавистной Луны им попались всего три жертвы. Два сердца достались Ба, а еще одно, небольшое, разорвавшееся на части, Ну выгрыз без разрешения. Ви хотел его наказать, но Ба запретил это делать. И не стал объяснять, почему.

Ви не хочет думать о Ну, хотя тот и съел чужое. Последнее сердце по праву принадлежало Ви. Но сейчас не об этом. Они напали на след!

Ви бежал все быстрее, желая настигнуть жертву. Жертва его боялась, а запах казался знакомым. Это тот, кто однажды ушел! А теперь – не уйдет.

Страха! Страха! Чужого страха! Ноздри Ви шевелились.

Человек однако был не один. Страх других не казался Ви таким же густым и вкусным. Значит, они опасны. Они начнут защищаться.

И стая может кого-нибудь потерять. Но Ба запрещает стае помнить убитых. Вместо них появятся новые – новые дети плеши. Стая не ослабеет. Стая станет сильнее – потому что у них есть Ба, съевший много сердец.

Ви с нетерпением ждал, что предпримет его Вожак. Но Ба не хотел торопиться. Страх сделает свое дело, и дети плеши сумеют отрезать жертву от спутников.

Ви лишний раз убедился: Ба не случайно главный. Всадники вдруг разъехались в разные стороны. Тот, кто боялся, пришпорил коня и поскакал вперед.

«Догнать!» – красноглазые бросились следом за ним, и кольцо их стало сжиматься.

* * *

Тайрэ сказал: скакать одному очень опасно. Он не смеялся над Ковардом! Вот отчего стало легче дышать! Страх вдруг свернулся в комок. Да, Коварду страшновато, но он не забыл, кто здесь охотник! Ковард позволил себе усмехнуться: это он, Зеленая Шляпа, охотится на плешеродцев. Но красноглазые твари не должны ни о чем догадаться.

Ковард даже придумал игру. Время от времени он посылал плешеродцам воспоминание: они напали на Найю! Найя сильно боялась. Это они съели Крога, наверняка они. (Крог не был Коварду другом. Но это вовсе не значит, что Ковард его не жалел.) Найя, Крог и сам Ковард – они боялись, и сильно. Они согласились быть жертвами. Но это было давно. Ковард тогда еще не носил зеленую шляпу…

Овраг!

Стоит спуститься вниз – и плешеродцы прыгнут!

Нет, они его не убьют: за оврагом – мертвая плешь! Красный Дух выедал ее у Коварда на глазах после убийства лосихи. Барлет при нем осквернил Солнечные часы. Ковард не воспротивился. И, возможно, его за это отдадут на съедение плеши.

Ковард взбирался по склону, чувствуя плешеродцев – сзади, по сторонам. Страх объял его с новой силой. Кольцо плешеродцев сжималось. В нос ударила вонь, едкий запах горелого. Лес не справился с запахом плеши, этот запах неистребим, раздирает гортань, наполняет горечью рот…

Когда они доберутся до ровного места, плешеродцы прибавят скорость. Лошадь сильно дрожит и косит глазами. Что, если Ковард не сумеет ее удержать? Вдруг она понесет его прямо в мертвую плешь?

Липкий пот пропитал одежду.

Где же Тайрэ и Мирче? Вдруг они не успели?

Нет, он не может ждать. Плешеродцы еще в овраге. Он сможет себя защитить, если начнет стрелять.

Лошадь, хрипя, выбралась из оврага. Ковард больно пришпорил ее, вынудил развернуться, выхватил арбалет – и выстрелил. Прямо в того, кто оказался ближе. Рука немного дрожала, но стрела попала прямо в лоб красноглазому. Тот отчаянно завизжал – совсем как обычный пес. Остальные застыли – всего на одно мгновение. Ковард выстрелил снова. Этот выстрел не достиг своей цели. Плешеродцы сгрудились в кучу и начали отступать. Они не будут больше преследовать Коварда! Он перестал быть жертвой.

Раздирающий уши свист – и Тайрэ вылетел из кустов.

– Ты молодец, сынок! Но немного поторопился! – Мирче тоже был рядом. – Теперь они могут уйти.

Тайрэ выхватил свой топорик. Ковард увидел, как красноглазый вцепился в ногу кейрэка и тут же упал на землю. Другой оказался проворней – подпрыгнул и отскочил. Тайрэ, казалось, этого не замечал и пытался проникнуть в самую гущу теней.

«Нужно убить одного!»

Эх, Зеленая Шляпа! Ты опять все испортил!

Ковард, сжав зубы, бросился вниз – туда, где среди теней бесстрашно метался Тайрэ. Надо их обойти, отрезать дорогу назад. Еще немного – и будет поздно!

Мирче скакал по краю оврага и все время стрелял, но в гущу метить боялся. Лошадь кейрэка упала, подминая его под себя. Тут же один красноглазый прыгнул ему на грудь. Тайрэ зарубил плешеродца, но лицо кейрэка было залито кровью. А псы наседали со всех сторон. И скоро Ковард уже с трудом различал Тайрэ среди сгустка теней. Тайрэ однако почувствовал: Ковард рядом – и прохрипел:

– Ковард, не надо ко мне! Вон тот, плешивый! Стреляй!

Нужно остановиться – и забыть о Тайрэ. А ему вот-вот красноглазый вцепится в горло.

– Ковард, не медли! Стреляй!

Ковард приладил стрелу и замер, выискивая момент. Ему нельзя промахнуться. На следующий выстрел времени может не оказаться.

Он готов. Но мешает вон тот, вислоухий. Прикрывает собой вожака? И у них так бывает? Ковард сквозь зубы заговаривал красноглазого: «Отойди, отойди, собака!» Тот поймал его взгляд и дрогнул. И подался чуть в сторону, и прижался к земле.

Ковард выстрелил.

Стрела прошила Ба горло. Вонь стала невыносимой. Но незримая сеть, скреплявшая стаю, лопнула. Плешеродцы разом обмякли и, подвывая, бросились в разные стороны. Ковард, почти не думая, опять зарядил арбалет: отныне это обычные псы, красноглазые хищники. Но пусть их будет поменьше. Он прицелился в лоб вислоухому. Тот отпрыгнул, словно опомнился, и бросился в гущу Леса.

«Ушел. Ну и ладно, – Ковард опустил арбалет. Напряжение отпустило. Вместе с ним иссякли и силы. Ковард некстати подумал: «Плешеродцы – ужасные твари. Но у этого странные уши. И он прикрывал вожака. Даже… забавно».

Глава десятая

Они проведут в поместье целый вечер и целую ночь!

А наутро уедут – догонять Ураульфа.

Найя помнит, как прилетели птицы. Белое кружево птиц на синем светящемся небе. Птицы – предвестники доброго. Долгожданная весть от кейрэков.

Но сегодня она не вышла встретить Коварда на крылечке. Он привез в поместье гостей. Найя высмотрела в окошко неизвестного всадника – и не решилась выйти; проковыляла в парадную залу, уселась в дальнем углу и спрятала ноги под стол. А «волшебные» костыли укрыла за занавеской. Почему она так поступила?

В доме поднялся шум. Все забегали, засуетились. Ковард велел подавать самое вкусное. И хмурая Сьяна строго следила за тем, как накрывают на стол. Все собрались в каминной – Ковард, Мирче, домашние. Неизвестного спутника Ковард назвал Тайрэ. Тот сразу увидел Найю и широко улыбнулся. И приложил руку к сердцу: «Пусть светила сменяют друг друга, пусть даруют нам свет!»

А Ковард ему сказал:

– Это Найя, моя сестра.

И потом все подкладывал Тайрэ большие куски. И наливал «Хвойной бодрости». А Тайрэ с аппетитом ел, нахваливал угощение и все время смеялся.

Как он может смеяться, когда у него на щеке свежий огромный шов? Ему, наверное, больно?

Плешеродцы, сказал Тайрэ, вздумали с ним целоваться, но мечтал он совсем не об этом, – и опять посмотрел на Найю.

А Найя сидела ни жива ни мертва, боялась пошевелиться. Только слушала, что говорит Тайрэ, и не сводила глаз со шва на его щеке. А Тайрэ расхваливал Коварда. Говорил, что Ковард – герой. Подстрелил вожака плешеродцев и не позволил псам зацеловать Тайрэ до смерти. Вообще-то Тайрэ не против, чтобы его полюбили. Только не плешеродцы, а милая, добрая девушка.

Сьяна фыркнула. Кажется, Сьяне Тайрэ совсем не понравился. И еще ей не нравится Мирче. И новая шляпа Коварда сильно ее раздражает. С тех пор, как плешеродцы покалечили Найю, Сьяна стала очень сердитой. Ей не понравится, если Найя будет при всех ковылять на своих «волшебных ходулях». Так что Найя будет сидеть – и смотреть на Тайрэ. И на Коварда. И на Мирче.

На землю спустился вечер. На небо вышла Луна. Тайрэ сказал: интересно! Сколько на небе звезд? Однажды он насчитал столько, что хватит на бусы всем красавицам Севера.

И многие вместе с Тайрэ пошли любоваться небом. Только Найя не вышла.

Тайрэ очень скоро вернулся, взглянул на нее и сказал: у него сегодня не ладится с пересчетом. Он сам себе удивляется: все время теряет звезду, с которой начал считать. Не желает ли кто помочь?

Сьяна резко заметила, что на улице много помощников и больше никто не выйдет. Тайрэ незаметно вздохнул и снова вышел во двор. Но улыбка его потускнела. А у Найи внутри все сжалось: Тайрэ так ласково смотрит. Но он не видит ее безобразные ноги!

Нет, Найя не встанет с места. Она просидит тут весь вечер. И ночью тоже не ляжет – чтобы увидеть в окошко, как предрассветным утром три всадника тронутся в путь – поедут в сторону гор, догонять войска Ураульфа.

И один из них оглянется…

* * *

– Ковард, твоя сестричка… Она не умеет смеяться?

Они скакали бок о бок.

Так. Началось. Только слепой не заметил, что Тайрэ приглянулась Найя. Тайрэ, не скрываясь, пялился на нее. (Как разозлилась Сьяна!)

Интересно, кейрэк совсем тупой или как? Будто бы он не видел: Найя весь вечер сидела на месте, словно ее приклеили? Чем лыбиться во весь рот, пусть пораскинет мозгами: с чего бы ей так сидеть?

Мирче влез в разговор, хотя его не просили:

– Найя? Да что ты, Тайрэ! Она чудесно смеется. Просто дивная девушка! И так похожа на мать!

О, да! Его сестра очень похожа на мать. Для Тайрэ это может быть важно. Ковард почувствовал беспричинную злость. И ответил, не глядя на спутников:

– Знаешь, Тайрэ, у Найи нет повода веселиться. Плешеродцы отъели ей ноги, и она не может ходить.

Тайрэ не удивился, не повернул головы – будто и не расслышал. Он смотрел на дорогу, прямо перед собой.

Глава одиннадцатая

Вдоль тракта навстречу войскам Ураульфа вереницей тянулись беженцы. Рассказывали ужасное. У границы горят селенья. Враги не считают пленных. Их угоняют в горы – будто бы для обрядов.

Потом они повстречали остатки рубежных отрядов. Эта встреча повергла людей Ураульфа в уныние. У многих выживших в битве лица сильно раздулись и заплыли глаза. Раненые утверждали: те, что спустились с гор, не имеют лица. И они многоглазы. А еще они скачут, как огромные жабы. Их ведет ужасный макабред по имени Мукаран.

Мирче остался с ранеными и нагнал Ураульфа лишь перед сменой светил.

Ураульф дал знак всадникам отдыхать, а сам призвал к себе Мирче, Коварда и Тайрэ.

Они совещались всю ночь.

Утром Тайрэ и Ковард отобрали из войска сотню самых отчаянных всадников.

Со сменой светил войска опять никуда не двинулись. Зато добровольцы по указанию Мирче свернули с дороги в Лес.

– Ребятки, надо искать мухогон-траву. И побольше.

Трава воняла. Но Мирче потирал ладони и улыбался губами:

– Поверьте Полярному Волку, осы ее не любят.

Он свалил все листья в котел и велел хорошо их размять. Люди морщились и переглядывались. Мирче посмеивался: надо привыкнуть к запаху.

Ковард с ужасом думал: это еще не все. Знали бы те, кто морщится, что этот Мирче придумал.

– Все. Давайте. С рассветом авангард выступает. Ну, сынок, покажи пример!

Ковард с опаской приблизился и заглянул в котел. Резкий запах с новой силой полоснул его ноздри. От скривился и отвернулся.

– Сынок? Ты хочешь стать таким же, как я? Незрячим?

Преодолев отвращение, Ковард сунул руку в котел и размазал по лицу травяную кашу. Рядом хихикнул Тайрэ:

– Какой же Ковард красавец: глаза у него зеленые, шляпа тоже зеленая. И нос у него зеленый, и щеки, и борода.

А то бы Тайрэ промолчал! Скоро тоже станешь «зеленым».

Мирче подгонял остальных:

– Не воротите нос. Эта волшебная травка лучше железной маски защищает от ос.

Ураульф подъехал, взглянул на своих людей и не сдержал улыбки:

– Пожалуй, Мукаран должен сдаться без боя. Выступаем. Макабред слишком хочет победы. Он попадется.

– Это самое сложное – убегать от противника. Но Зеленая Шляпа обманывал плешеродцев, и ему не впервой. – Тайрэ легонько ткнул Коварда в бок.

Ковард дернул плечом, насупился и затрубил в свой рог.

* * *

Их уже поджидали. Барабаны горынов загрохотали, пробуждая горное эхо. Темные пятна вражеских войск потекли навстречу отряду Тайрэ и Коварда, приобретая все более различимые очертания.

– Корчерожа! Мелкие Духи! – Ковард не мог сдержаться.

Такого ему еще не приходилось видеть. Впереди на поджарых жилистых лошадях скакали горыны, увешанные амулетами. Этим Ковард не удивился. Но за ними с тяжелым топотом двигались яки – здоровенные, с загнутыми рогами, обросшие спутанной шерстью. Каждый вез на себе странных всадников.

– Макабреды! Это макабреды!

– Макабреды на пауклаках.

– Ишь, что придумали, жабы! Так им удобней прыгать!

Издалека казалось, что всадники многоглазы, что их лицо постоянно меняет свои очертания. Ковард усилием воли заставил себя повторить: это всего лишь осы, черные осы в клетках. Макабреды надевают их вместо защитного шлема. И в какой-то момент эти клетки непременно откроют. Внутри у Коварда кто-то воскликнул голосом Мирче: «Не подведи, сынок!»

Ковард поднял свой арбалет и краем глаза увидел, что Тайрэ сделал то же самое.

Надо держаться парами. Так учил Ураульф. Не дать обойти себя с тыла, не дать пауклаку прыгнуть.

Тайрэ оглушительно свистнул, и боевая сотня, развернув свои стяги, поскакала навстречу горынам.

Всадники сшиблись. Потом и яки вторглись в самое сердце битвы.

– Пауклаки! Держись! Они нападают сзади.

Лошади островитов ржали, дыбились и шарахались, сбрасывая седоков и топча пауклаков. Пауклаки кусались, прыгали, ломали противникам шеи. Яки ревели и повергали на землю всех, кто встречался им на пути, – и падали, сраженные стрелами арбалетов. На земле горами высились мохнатые мертвые туши.

– Ур-р-раульф! Покажите! Покажите мне Ур-р-раульфа!

На огромном яке высился крупный всадник. Его пауклак исходил слюной, но макабред пока не давал ему прыгать.

– А это, видать, Мукаран! Надо ж, какой сердитый! – Кейрэк подлетел вплотную. – Может, Тайрэ сгодится? Пока Ураульф задержался?

– Уйди с дороги, кейрэк!

Пауклак Мукарана прыгнул. Но лошадь Тайрэ увернулась. Мукаран попытался обойти его сзади. Ковард крутился вокруг и мешал пауклаку прыгать. Эти двое, похоже, решили поиграть с Мукараном. Мукаран разозлился:

– Раздавлю, червяки! Выпущу вам кишки.

Тайрэ опять увернулся и огляделся вокруг. Горыны и пауклаки, казалось, заметно теснят островитов.

– Ковард! Пора! Труби!

Ковард вытащил рог и подал сигнал к отступлению. Островиты – из тех, кто сумел удержаться в седле, – развернулись и поскакали, по пути сбиваясь плотнее. Макабреды снова взгромоздились на уцелевших яков и бросились следом за ними. Барабаны горынов снова загрохотали, на этот раз – с торжеством. В спину воинам-островитам неслись оскорбления. Ковард сжал зубы. У него еще много сил. Он еще может сражаться. С каким удовольствием он раздавил бы пару этих слюнявых жаб.

– Нет, Зеленая Шляпа! Нельзя! Быстрее, быстрее скачи! Тебе не впервой убегать. А потом посмеемся, – уговаривал себя Ковард.

Тайрэ скакал совсем рядом. Вон туда, к той дороге, уводящей с широкого поля. Внезапно по знаку Тайрэ поредевшая сотня развернулась на всем скаку и снова сшиблась с врагами.

Тайрэ опять столкнулся с предводителем войска:

– Уйди с дороги, червяк! Я ищу Ураульфа!

– Кто лучше – червяк или жаба? У жабы – красивые глазки! Не глазки, а загляденье.

Всадник в ответ заревел, быстрым движением распахнул свою клетку и выпустил ос прямо в лицо Тайрэ. Ковард зажмурился. Осы ударились о невидимую преграду (Благодатная вонь! Мирче все-таки молодец!) и повернули назад, на человеческий запах. Лицо макабреда защищала сетка. Но осы, гонимые запахом чужеродной травы, облепили ее, не давая смотреть. Мукаран замотал головой. Тайрэ засмеялся и атаковал. Но як ревел, бодался и не давал кейрэку добраться до седока.

Другие макабреды тоже открыли клети. Воздух в одно мгновение заполнился черными точками. Осы роились над полем, раздражаясь при виде недоступной добычи. Их жужжание становилось все более напряженным.

Ковард помнил: еще чуть-чуть – и трава перестанет действовать. Запах уже ослаб. И осы теперь подлетали ближе и ближе к лицу. Вскрикнул первый ужаленный.

Ураульф! Нельзя больше медлить. Враги растянулись по полю. Их «голова» с Мукараном оторвалась от общей массы. Где же ты, Ураульф?

Из Леса выехал всадник. И тут же поднялся Ветер – пронизывающий, холодный, взметающий пыль и листья. Ветер напал на ос, превратил их в комочки грязи. Воздух стал зябким и чистым.

– Ты хотел Ураульфа? Вот тебе Ураульф!

Ураульф летел прямо на Мукарана. А за ним неслась его конница.

Он одним ударом меча сбил макабреда с яка и пропорол пауклака. Мукаран вскочил, выпустил свою саблю и двумя руками вцепился в длинную шерсть быка, пытаясь забраться в седло.

Ураульф подъехал вплотную:

– Убирайся отсюда! Ты не нужен в Долине.

Мукаран ощерился:

– Кейрэки – лесные черви. Их милость мне не нужна.

Ураульф хватил его плеткой:

– Кто ты такой, Мукаран, чтобы я тебя убивал? Ты всего лишь вожак людоедов.

– Дай мне саблю, спустись с коня – и увидишь, чего я стою.

– Ты хитер и жесток. Но ты недостоин единоборства. Я сказал: уводи людей.

Ураульф заставил яка, на котором висел Мукаран, развернуться в сторону гор:

– Тайрэ поможет тебе не потерять направление.

Весело гикнув, Тайрэ поскакал вперед, погоняя яка.

Мукаран закричал Ураульфу:

– Ты глуп, Ураульф! Ты не знаешь, почему ты меня не убил. Ты уверен, что служишь добру. А добро и зло крепко связаны. Они близнецы, кейрэк! Они не живут друг без друга.

– Пшел, рогатый! – Тайрэ напоследок стегнул быка и позволил ему самому трусить в сторону гор.

– А с тобою, червяк, мы еще встретимся! – процедил Мукаран сквозь зубы.

* * *

– Пойте! Пойте как можно громче!

Даридан велел укутать ствол Вершинного Древа расшитыми одеялами, обложить его корни подушками и водить вокруг хороводы. Но песни звучали невесело и не могли заглушить эхо предгорной битвы. Два одиноких листа на ветке высохли на глазах. Даридан боялся взглянуть на мелкий слабенький плод, который они обрамляли.

Он прижался к стволу всем телом, уткнулся лицом в одеяла, гладил рукою ветви: «Не слушай! Не слушай! Не слушай! Это нас не касается. Это те, кто тебя не знает. Они живут своей жизнью».

– У-у-ра-ульф!

Звуки эха, как ветер, задули вялую песню. Люди еще постояли, грустно глядя на Даридана, и без слов разошлись. Жрец остался один. Эхо снова настигло его:

– Му-ка-а-а-ран!

Было видно, как напряглись плечи жреца, как его пальцы, ломая ногти, вдавились в белую плоть.

«Не слушай! Не слушай! Не слушай! – кому это он говорит? – Не думай! Не думай! Не думай! Там внизу, глубоко внизу, погибают жители гор. Но они – не твоя забота. Твое дело – хранить покой. Покой Вершинного Древа».

Тихий шелест и легкий удар. Ветка! Та, что совсем недавно подавала признаки жизни. Она опять помертвела. Листья и крошечный плод, сморщенный, безобразный, застряли среди подушек.

Даридан опустился на землю, потянул подушку к себе, плод скатился на землю. Все напрасно!

– Му-ка-а-а-ран!

Нет, никто не кричит. Это чудится Даридану.

– Тейрук? Ты следил за битвой?

Разведчик, как всегда, появился внезапно:

– Карун, в предгорьях все кончено.

– Поздно. Этого было довольно. – Даридан кивнул, указывая на землю. Тейрук наклонился и бережно поднял засохший плод, как больного младенца:

– Крылья опять не вызрели.

– Кто победил в предгорьях?

Тейрук про себя удивился. До сих пор Даридан твердил, что это ему безразлично.

– Ураульф одержал победу.

– Значит, люди Долины. Те, что убили последнего князя Вершины. Умеющего летать.

На лице Тейрука отразилось смятение:

– Ураульф победил макабредов. Макабреды – наши враги. Их учение отрицает преимущество сил добра. И они ожидают Макабра.

Даридан тяжело вздохнул:

– Не обращай внимания. Я поддался отчаянью. Дай сюда.

Тейрук передал плод жрецу. Тот подбросил его и поймал, а потом принялся перекатывать из одной ладони в другую.

– Я не прав, Тейрук, в своем горе. Те, что дрались внизу, в Долине, уничтожили плод. Но для нас это только к лучшему. Посмотри на него. Что за крылья могли родиться из такого убожества? Появись среди нас летун, он бы ими побрезговал.

Резким движением Даридан зашвырнул плод в кусты. Тейрук про себя содрогнулся:

– Карун нуждается в отдыхе. Он слишком долго молился.

– Да, пожалуй, пожалуй.

Жрец явно хотел уйти, но почему-то медлил.

Тейрук взглянул исподлобья:

– Мукаран не погиб, карун. Он возвратился в горы. Ураульф отпустил всех пленных.

Неужели Даридану важно это услышать?