Текст книги "Легенда об Ураульфе, или Три части Белого"

IV. Другая

Глава первая

На этот раз Барлет не шутил. Он был вне себя от бешенства:

– Пустогрудая ведьма! Ты меня провела! Ураульф возвратился. Он не только не умер, он сияет от счастья – так что больно смотреть. Где твое хваленое колдовство?

– Я не колдунья, Барлет. Все, чем я обладаю, это тайное знание.

– Не колдунья? Не лги, старуха! – Барлет нервно сглотнул. – Кто погубил отца?

– Твой отец поплатился за нарушение клятвы. Свидетелем уговора было льняное семя. Скулон обманул меня, и стебелек сломался.

– Стебелек! – напоминание о смерти Скулона заставило Барлета говорить чуть тише.

– Да, Барлет, стебелек сломался. – Дракинда взглянула ему в лицо своими пустыми глазами. – Умей я забрать чью-то жизнь, первым бы умер ты. Ты, а не Ураульф.

Ярость с новой силой захлестнула Барлета:

– А знаешь, старуха! Я понял! Мы не договоримся. Ты не хочешь мне помогать? Ты еще пожалеешь. Я больше не собираюсь с тобой торговаться. Но с этой смены светил можешь забыть о мальчишке. Он к тебе не вернется. А я, – Барлет представил Придурка, и лицо его сделалось хищным, – я распоряжусь по-своему его золотыми руками.

Теперь он смотрел на Дракинду со злобной насмешкой: все-таки хорошо он тогда поступил – не позарился на ее поникшую красоту, а оставил в залог ребенка. Посмотрим, что она скажет.

Дракинда сидела молча и прислушивалась к себе: скарабей в груди катает навозный шар. Шар с каждой сменой светил делается тяжелее, все сильнее давит на грудь и мешает дышать.

– Есть одно средство извести Ураульфа. Если к нему прибегнуть, он, скорее всего, умрет. А если останется жить, будет молить о смерти.

Глаза Барлета блеснули, а ярость тут же утихла. На смену ей явилось злобное любопытство.

– Так-то лучше, старуха!

– Но я должна потревожить страшную тайну.

– Так что же ты медлишь? Давай!

– Если я это сделаю, мне не будет прощения.

– Зато твой мальчишка взлетит.

– Барлет, ты должен поклясться. Я открою тебе эту тайну, а ты возвратишь мне сына. Только тогда я смогу найти себе оправдание.

– Поклясться? На чем же? На семечке? – голос Барлета звучал с показным весельем, но внутри у него повеяло холодком.

– Нет, Барлет. Поклянись своим образом человека.

Барлет расхохотался:

– Ты собираешься превратить меня в мышь и засунуть себе за пазуху вместо какой-нибудь дряни? А, Дракинда? – и он игриво ткнул ее пальцем в бок.

Дракинда холодно отстранилась.

– Это страшная тайна, Барлет. Тот, кто к ней прикоснется, тоже будет в опасности.

– Если тайна способна погубить Ураульфа, на остальное плевать.

– Запомни, это твой выбор. Поклянись вот на этом.

Барлет нахмурился:

– Что это?

– Зуб плешеродца.

– Где ты его раздобыла?

– Не так уж важно. Клянись!

Барлет процедил за Дракиндой клятву и тут же сплюнул:

– Все, хватит. Давай, вываливай. Что ты придумала?

– Ты сказал, Ураульф обручился и ожидает невесту. Он поклялся хранить ей верность и даже не может помыслить, что клятву можно нарушить. Ты заставишь его это сделать. А нарушивший клятву будет жестоко наказан.

– Ты опять смеешься, старуха? – Барлет спросил это тихо, потому что голос Дракинды вдруг заставил его дрожать.

– Ты обманешь его, Барлет. В королевстве Угора, за песками Полупустыни, ты отыщешь принцессу по имени Аллибинда. Она как две капли воды похожа лицом на ту, что выбрал себе Ураульф. Ты убедишь ее, что Правитель мечтает на ней жениться. Уговоришь принцессу поехать с тобой на остров и выдашь ее за ту, которую ждет Ураульф. Вот, наденешь принцессе на палец.

Из складок жалкой одежды Дракинда достала кольцо. Оно блеснуло неожиданно ярко – так что Барлет прищурился.

– Спрячь до поры до времени. – Дракинда мгновенье помедлила, а потом ее пальцы разжались и выпустили кольцо.

Барлет подхватил его на лету и подумал: странная штука. Она как будто бы жжется. Нет, показалось.

– Когда Ураульф впервые увидит принцессу Угоры, кольцо должно быть на месте. И тогда Ураульф не сможет не признать в ней своей невесты.

Навозный шар давил все сильнее. У Дракинды слезились глаза, и голос сделался сиплым. Еще чуть-чуть, и жук умрет под тяжестью шара.

– Все. Теперь уходи. Отправляйся в Угору. И помни, чем ты поклялся.

Барлет поднялся и медленно двинулся к выходу. Он чувствовал, что смущен, и не мог понять, в чем же дело: подумаешь, есть другая, точно такая же с виду!

А когда он скрылся за дверью, Дракинда вслед прошептала:

– Я забыла сказать, Барлет, эта принцесса – ведьма.

* * *

«Прекрасна страна Угора, ее холмы и долины, леса и быстрые реки, и небо над головою.

Но нет ничего прекрасней в прекрасной стране Угоре, чем приемная дочь короля, прекрасная Аллибинда. А кто усомнится в этом, кто думает по-другому, тот голову сложит на плахе или сгниет в темнице».

– Хватит! Мне надоело. Прогоните поэта. И не платите ему. Эту песню я уже слышала.

Либ осталась одна: прекрасна, прекрасна, прекрасна! Но королевой Угоры станет дочь Звездочета! Не сразу, конечно. После смерти Кариза, когда темнокожий принц взойдет на отцовский престол.

А она, с ее красотой, – всего лишь приемная дочь. Игрушка несчастного старика, лишившегося жены.

Дочь Звездочета – королева Угоры! Нет, вы только подумайте. Но для этого ей сначала нужно выйти за принца. Либ закусила губу. Она преподаст ей урок. Она всем преподаст урок.

* * *

– Либ, дорогая! Я думала, ты не придешь.

Либ скинула платье и уселась на край купальни. Дочь Звездочета пристроилась рядом. Обе смотрели на отражения – на свое и чужое. Дочь Звездочета первая решилась нарушить молчание:

– Ты в последнее время совсем со мной не бываешь. Тебя разрывают на части – и послы, и старейшины, и знатные горожане. Для любого праздника ты – лучшее украшение. Все хотят тебя видеть.

Либ повела плечами: подумаешь!

– А мне так хотелось поговорить. Знаешь, мне что-то боязно. На сердце какая-то тяжесть. Это все из-за свадьбы.

– Боишься, что сын Кариза сделает тебе больно? Пусть отправится в храм Колибри. Птичьи жрицы его обучат.

– Нет, ну что ты! Не это. – Дочь Звездочета смутилась. – Когда я смотрю на тебя, то понимаю…

– Что у тебя слишком толстые ноги и слишком слабая грудь?

У дочери Звездочета щеки стали горячими:

– Ну, не так…

– Слишком редкие зубы, но ты очень часто смеешься?

Дочь Звездочета стала пунцовой. Но Либ как будто не видела, что происходит с подругой:

– Разве это открытие? Ты была такою всегда. Все равно тебя сделают королевой.

– Но принц… Мне кажется, Либ, ты ему нравишься больше.

– Неужели? Не замечала.

– Он смотрит лишь на тебя. Стоит ли удивляться? Я сама тобою любуюсь. Но ему все равно придется… Это Закон Угоры, – она мялась, не решаясь договорить.

Либ опустила ресницы: вдруг подруга нечаянно обнаружит в ее глазах нечестивую мысль?

– Ты хочешь о чем-то спросить. Ну так спрашивай. Мы свои.

– Я на все пойду – лишь бы ему понравиться. Чтобы он меня полюбил.

– На все?

Дочь Звездочета кивнула и прижала руки к груди.

– Я знаю один секрет. Но твой отец никогда не позволит тебе это сделать.

– Что? Расскажи мне, что?

– Нужно погладить Небо и загадать желание.

– Так просто?

– Это непросто. Чтобы погладить Небо, нужно подняться на Звездную башню. На ту, куда поднимаются только одни звездочеты.

– На Звездную башню? Туда никого не пускают.

– Только на этой башне Небо тебя услышит. И бросит тебе звезду – залог, что твое желание непременно исполнится. Надо ее поймать. И тогда, помяни мое слово, принц полюбит тебя больше жизни.

Дочь Звездочета судорожно вздохнула:

– Это правда? Откуда ты знаешь?

– От Заклинателя змей.

– Ой! Это он рассказал? Он тогда нас так напугал.

– Напугал?

– Ты не помнишь? Он предсказал, что принц умрет в зубах крокодила, так и не став королем.

Либ пожала плечами:

– Не все предсказания непременно сбываются.

– А вдруг и про башню не сбудется?

– Ты просила совета. Я рассказала, что знаю. Хочешь понравиться принцу – нужно поймать звезду. А так, – Либ смерила взглядом дочь Звездочета, – ему вряд ли захочется целовать тебя с удовольствием.

* * *

Наутро глашатаи на площадях сообщили скорбную весть: дочь Звездочета ночью упала со Звездной башни.

Либ пожала плечами: и такую дуреху прочили в королевы? Нужно было предвидеть: если ласкаешь Небо, кружится голова.

* * *

На похоронах у принца по темным щекам текли слезы: дочь Звездочета всегда была к нему очень добра. Но потом он увидел Либ и забыл свое горе. И думал только о том, как оказаться с ней рядом, как в толпе скорбящих коснуться ее руки.

Рабыня, его кормилица, шептала ему тихонько: не смотри на принцессу. Аллибинда – приемная дочь короля. Закон считает ее твоею родной сестрой. А в Угоре не позволяют жениться на собственных сестрах.

– Принц! Закон ненасытен. Но он обожает жертвы. Нужно просто узнать, чего хочет этот Закон, – и Либ улыбнулась ему самой щедрой своей улыбкой.

Принц отправился в храм Колибри. Он не искал утешения. Он хотел разузнать, как обойти Закон.

Жрицы смотрели с испугом:

– Принц хочет подвергнуться пыткам? Позволит пустить себе кровь?

Но зато Аллибинда сможет стать королевой!

Принц сказал, что готов на все – лишь бы жениться на Либ.

И она сказала: «Пойдем! Я тебя поцелую!» Принц не поверил ушам: слова звучали так ласково, что у него на коже проступили капельки пота.

Они целовались у пруда с заросшими берегами, где в мутной желтой воде охотились крокодилы. И губы принца так нежно касались кожи принцессы, что Либ на мгновенье подумала: «Может быть, будет жалко…» Но эта случайная мысль быстро ее покинула.

Принцу было довольно малого. Нет, вы только подумайте: ему еще не пустили кровь, не вывернули суставы – и поэтому он не решается быть настоящим мужчиной!

Что ж! Он сделал свой выбор. Аллибинде хочется лилий!

Они сияют на солнце тонкими кружевами, их обнимают листья – как принц обнимал принцессу. А Ветер касается венчиков пугливо и осторожно, и сладкий запах тревожит тихие берега.

Пусть королевский наследник сейчас же нарвет ей лилий! Пусть принесет цветы и положит прямо на грудь.

И темнокожий принц заставил себя не думать о Заклинателе змей и о зубах крокодила.

* * *

Угора еще не успела оплакать наследного принца, а принцессе вдруг доложили:

– Тебя хочет видеть тот, кто предсказал наследнику смерть в зубах крокодила.

И Заклинатель змей предстал перед Аллибиндой. Он походил на куст, выросший в Полупустыне: кожа выжжена Солнцем, но корни проникли вглубь и нашли сокровенную влагу. Он стоял и смотрел на Либ неподвижным тяжелым взглядом, которому научился у тех, кого заклинал.

– Забавно! Очень забавно! А ведь я приказала, чтобы тебя разыскали. Ты не только способен предсказать чью-то смерть, ты знаешь чужие желания?

– Наши желания часто – преддверие нашей смерти.

– Ты заставляешь других любоваться танцами кобры. Почему от танцующей кобры нельзя отвести глаза?

Заклинатель змей промолчал.

– Ты откроешь мне этот секрет?

Заклинатель змей не ответил.

Аллибинда чуть усмехнулась:

– Ты откроешь мне этот секрет – иначе бы ты не явился.

– Танец кобры – живое воплощение смерти. На коже ее сияют тайные письмена – творение темноты.

Принцесса откинулась в кресле и посмотрела в глаза Заклинателю змей так же, как он, – неподвижно.

– Я хочу такую же кожу.

– Ты и так красива, принцесса. Никто с тобой не сравнится. Есть ли в Угоре мужчина, который с этим поспорит?

– Я хочу змеиную кожу, способную приворожить, способную превратить мужчину в раба желаний.

– Наденешь змеиную кожу – со змеей породнишься.

– Что с того, если это родство наделит меня властью?

– Власть убивает душу. И она ненасытна. Она проглотит тебя, как змея глотает лягушку.

– Лягушку? – принцесса расхохоталась. Но внезапно смех ее оборвался, и в словах послышалось гневное предупреждение: – Заклинатель, сначала ты слишком долго молчал – думал, я испугаюсь. А теперь разболтался, как базарный кривляка. Ты меня раздражаешь. Делай так, как я пожелала. И посмотрим, на что ты способен.

* * *

Заклинатель змей трудился, не считая вечерних закатов. Из бархата теплого ветра создавал арабески, ласкавшие его пальцы; тени причудливых веток обращал в колдовские знаки – и сам любовался их формой; кроил узоры на теле, заставлял их пересекаться, как нехоженые дороги в темных недрах безлунной ночи. Наконец он закончил работу – но не мог, не сумел оторваться: пальцы его многократно повторяли волшебные знаки. А глаза, утомленные тьмою, все желали смотреть и смотреть.

Тогда он с ужасом понял: он больше не Заклинатель, не повелитель змей, а раб своего творенья.

И в этот миг Аллибинда со смехом его оттолкнула:

– Ты сделал, как я хотела? Ты получишь монету. А теперь уходи отсюда. Уходи, Заклинатель, и больше не появляйся.

Когда над Угорой повис новый серебряный месяц, выгнувшись, словно чаша, Заклинателя змей нашли у городской стены. Остекленевшим взглядом он смотрел на дворец Кариза, и лицо его отражало нестерпимую муку. Говорили, будто его укусила змея. А ведь раньше считалось, что он нечувствителен к яду…

* * *

– Вы слышали странную новость…

– Тсс!

– …о короле Каризе?

– Тсс! Тсс!

– О том, что он больше не правит прекрасной страной Угорой?

– Тсс! Тсс! Тсс! Господин, наверное, хочет смерти. Иначе – зачем он кричит?

– Господину послышалось. Я говорю совсем тихо.

– Тсс! Перейдите на шепот. Что там случилось?

– Три смены светил назад король лишился рассудка.

– Господин! Это вы полоумный. За истекшие годы Кариз не раз и не два спасал от врагов Угору. Он умело и мудро заботился о стране.

– Так объявили глашатаи. Именем Аллибинды.

– Именем Аллибинды? Значит, король безумен. И нечему удивляться! Прошло уже столько лет, а он не сумел смириться со смертью своей королевы. К тому же ему пришлось расстаться с любимой дочкой…

– Он ее отослал – далеко, в чужую страну, в уплату какого-то долга. Будто бы он поклялся выплатить этот долг… И ему заменила всех прекрасная Аллибинда.

– А это скажите громче.

– С красотой Аллибинды ничто не может сравниться.

– Вот так. Хорошо. Еще громче. Пусть ваши слова услышат.

– Красотой она уступает разве что королеве, о которой тоскует король.

– Нет, все-таки вы полоумный! Хотите остаться без языка? У нас языки болтунов продают на базаре…

– Господин, это правда!

– Мне не нужна ваша правда! Говорите быстрее! И шепотом, шепотом: что случилось с Каризом?

– Поскольку у Кариза не осталось наследников, Угорой теперь будет править прекрасная Аллибинда. Она – приемная дочь угорского короля. Говорят, малышку обнаружили по случайности в уединенном доме какого-то бедняка. Это произошло сразу после того, как Кариз заплатил свой долг. И будто бы Аллибинда похожа на королеву. Хотя это очень странно…

– Тише! Прошу вас: тише! Природа – большая шутница. Да, Аллибинда очень похожа на королеву. И что с того?

– А вот что. Кариз любил приемную дочь больше наследного принца: носил ее на руках, выполнял любые желания, любые капризы принцессы, и она понукала рабами, едва научившись ходить.

– Не пойму: к чему вы ведете?

– Я сообщаю вам новость. Вы ведь хотите узнать, что случилось с Каризом?

– Нет, совсем не хочу. То есть хочу – но не так. Говорите короче.

– Но вы ничего не поймете.

– Как-нибудь разберусь. Только тише, прошу вас, тише!

– Хорошо, хорошо. Так вот. Говорят, Кариз явился к принцессе в слезах и стал умолять о прощении: «Дочка, я виноват! Я не выполнил клятву! Это из-за меня ты превратилась в ведьму!»

– Вы хотите меня погубить!

– Это слова Кариза.

– Я этих слов не слышал. И вы не слышали, ясно?

Глава вторая

Полупустыня доконала Барлета. Он проклинал все на свете: Ураульфа, Дракинду, принцессу, лошадь, пески и камни, безлюдье, жару и холод. В середине пути он прибился к какому-то каравану. Погонщики знали дорогу. Теперь Барлет мог отказаться от помощи Солнца: оно куда-то вело его, но не указывало оазисы и колодцы.

Правда, сон его был беспокойным. Он заплатил погонщикам половину обещанной суммы. Остальное, сказал Барлет, они получат тогда, когда достигнут Угоры. Но хмурый вид его спутников все время внушал ему мысль, что ждать им необязательно: спящий – добыча легкая.

Когда вдали, наконец, показались сады и башни, Барлет обезумел от радости. Он рассчитался с проводниками и поехал искать королевский дворец.

А что, ничего так город. С виду очень богатый. И, кажется, его жители предпочитают красный. Это подходит Барлету. Теперь хорошо бы поскорее покончить с делами. Интересно, эта принцесса – как ее там зовут? – будет ломаться? Но у него есть крючок – серебряное колечко. Против такой диковинки принцесса не устоит. Надо договориться, а уж потом отдохнуть. Как бы ему узнать, есть ли в Угоре трактиры? и что там едят и пьют? Может, жареных ящериц?

– Эй, эй! Важ, постойте! Как тут у вас принято обращаться? Я – из далекой страны. Я чужестранец, понятно? – Прохожий остановился и уставился на Барлета. – Я ищу короля Кариза. Где королевский дворец?

При слове «Кариз» прохожий быстро стрельнул глазами по сторонам и пустился бежать от Барлета. Может быть, испугался. Неужели красная шляпа выглядит так угрожающе?

Ну уж – не обессудьте. Барлету тоже не нравятся огромные тюрбаны, которые украшают головы горожан.

– Эй, ты! Да стой же! – Барлет ухватил за полу еще какого-то малого. – Где проживает король? Кариз, Кариз! Уж это-то слово должно быть понятно?

Лицо человека перекосило от страха, и он зажал себе уши.

Дракинда не говорила, что Угора полна сумасшедших. Барлет поехал медленно дальше. В Угоре одни дворцы. Какой же из них – королевский? Нет, так он будет плутать до самого вечера и никогда не отведает жареной ящерки в соусе. У Барлета во рту сразу скопилась слюна, но, представив, как выглядит ящерица, он с отвращением сплюнул. Надо кого-то спросить. Кто тут не сумасшедший?

Какой-то старик, закутанный в покрывало, следовал вдоль дороги и время от времени поглядывал на Барлета.

– Кариз, Кариз, ваш король. Где живет ваш король?

Старик неожиданно кивнул с пониманием и указал на джунгли.

– Мелкие Духи! Так это ж в другой стороне? и не в городе вовсе? Будьте вы все неладны.

Барлет швырнул старику монету. Тот поднял и стал разглядывать. А когда Барлет завернул за угол дома, что-то быстро сказал. В совершенно гладкой стене вдруг открылись ворота. Трое всадников выехали на дорогу и двинулись в ту же сторону, куда повернул Барлет.

* * *

Странное место для жизни выбрал король Угоры. Может, он предается раздумьям – укрывшись от посторонних, вдали от нежданных гостей? Вот таких, как Барлет – который увезет его дочь. То есть сначала обманет, а потом – увезет. До сих пор Барлет полагал, что обманывает Ураульфа, а о принцессе не думал. Да, забавная мысль. Только ему не до смеха.

Дорога – скорее тропа – становилась все уже. Она заросла травой, словно по ней давно никто никуда не ездил; низко свисали лианы, то и дело пытаясь оставить Барлета без шляпы. И еще Барлету казалось, будто за ним следят. Будто он оказался чьей-то добычей. Несмотря на жару, его пробирал холодок. И пару раз он даже подумал: Духи с ним, этим Каризом. Развернуть бы коня и поехать назад. А так попадешь в ловушку! Но так и не повернул и все ехал и ехал, пока перед ним не открылась поляна.

Облегчение было мнимым. Вокруг поляны непроходимый стеной рос колючий кустарник. За кустами с трудом просматривался забор. Это что же – и есть дом короля Кариза? Глядите-ка, здесь калитка. Барлет постучался. Внутри, за калиткой, – движение. Там кто-то есть. Но ему не открыли. Он спешился, вновь постучался и, не дождавшись ответа, попытался войти. Тут же лошадь его захрипела, покачнулась и бухнулась наземь. Ее окровавленный бок порос частоколом стрел. Но Барлету не дали огорчиться по поводу лошади.

Откуда-то сверху на него набросилась мерзкая тварь, таившаяся в листве, опутала толстыми кольцами и начала сжимать.

Глаза у Барлета вылезли из орбит. Сопротивляться питону у него не хватало сил. Тут распахнулась калитка, и появился сторож. Он равнодушно смотрел, как питон собирается удавить иноземца. Барлет хотел закричать, что не желает плохого. Он хочет видеть Кариза. Но что-то внутри него неожиданно подсказало: именно это имя навлекло на него несчастье, и он прохрипел: «Мне надо видеть принцессу. Ее зовут Аллибинда. Прекраснее Аллибинды нет никого на свете!»

Слава Духам – белым и черным, слава Духам великим и мелким! Слова оказали на стражника почти волшебное действие. Он сложно свистнул питону, и тот разжал свои кольца. Но на Барлета тут же набросились со спины, сорвали красную шляпу (она и так продержалась на голове слишком долго), спутали руки-ноги, завязали глаза и куда-то поволокли.

* * *

– Так чей ты лазутчик? Кто тебя подослал? – Принцесса сидела на троне в ленивой расслабленной позе. Но глаза прожигали насквозь.

– Я не лазутчик. – Барлет чуть заметно скосил глаза: у ног сторожил питон, не такой огромный, как тот, что пытался его задушить, но с более сложным рисунком. И что за дурная привычка – держать этих тварей в доме!

– Не лазутчик? А кто же? – Принцесса с деланым удивлением чуть шевельнула бровью, и кольца питона у ног Барлета тут же зашевелились.

– Я послан к прекрасной принцессе по имени Аллибинда с молением о пощаде, – эти слова Барлета звучали правдоподобно.

– И кого я должна пощадить?

«Меня, меня, принцесса! Прежде всего, меня. И хорошо бы убрать эту гадость подальше. Она меня раздражает. Мешает сосредоточиться. Сама подумай, как можно общаться в такой обстановке?»

– Мне поручено умолять прекрасную Аллибинду оставить свою Угору. – глаза принцессы сузились, и Барлет поспешил продолжить: – Правитель Лосиного острова, страны, откуда я прибыл, страстно мечтает о ней и желает на ней жениться. Я искал короля Кариза, чтобы просить руки его дочери Аллибинды для правителя Ураульфа.

Да, в объятьях питона, на глазах у этой девицы врать не очень приятно. Барлет говорил осторожно, подбирая слова.

– Твоего господина зовут Ураульф? Что за странное имя?

«Проклятое имя, принцесса. Я его ненавижу – даже сейчас, хотя твой питон не потворствует размышлениям».

– Правитель Лосиного острова. Родом из Снежного края. «Говорящий с Ветрами» – так звучит его имя на наречии тех земель.

– И что же – он это умеет?

Барлет кивнул. Аллибинда прикинулась равнодушной:

– Это все, чем он славен?

«Старая ведьма Дракинда! Так вот чего ты хотела! Чтобы я перед этой принцессой расхваливал Ураульфа. И сделай я это плохо, рискую расстаться с жизнью».

– Ураульф – отважный воин и благородный правитель. Он победил горынов во славу Белого Лося.

Духи! Вы слышите? Эти слова произносит один из Скулонов! Как же он будет плеваться, когда покинет принцессу!

– И ты честно служишь тому, кто правит Лосиным островом? – В словах принцессы Барлету почудился скрытый намек. Неужели она догадалась, что он не любит Правителя?

– Иначе он не доверил бы мне такого важного дела.

– Кариз тебе не поможет. Здоровье его ослабело, и он предпочел покой шумным делам государства. Я сама распоряжаюсь собой. И не вижу особых причин покидать угорский дворец ради какого-то Ураульфа. Пусть и дальше балует с ветрами. – Аллибинда снова шевельнула бровями и чуть изменила позу. Но на этот раз питон остался лежать на месте.

– Неужели принцесса откажет? Если так, я лишусь головы. – В тот же миг Барлет пожалел о своих словах. Аллибинда бросила на него презрительный взгляд: ей будет очень приятно оказать Ураульфу эту маленькую услугу – дать убедительный повод лишить слугу головы.

«Давай, Барлет, давай, выкручивайся, приятель. Вспомни, зачем ты тащился в такую ужасную даль. Аллибинда должна поехать с тобой на Лосиный остров!»

– Важни, выслушай, важни! («Или как там тебя называть?») Речь идет о жизни Правителя Ураульфа. («О том, принцесса Угоры, чтобы его прикончить!») Сон явил Ураульфу красоту иноземной принцессы – словно тайну безлунной ночи. И с тех пор он лишился покоя. Позволь ему насладиться тобой при свете белого дня!

Барлету пришлось вдохновиться. (Он про себя ухмыльнулся: «Ну, ты даешь, приятель! Где ты взял такие слова? Смотри! Тебя, чего доброго, обзовут сочинителем песен. Охотники оборжутся!»)

Но в глазах принцессы промелькнуло живое чувство. Она взглянула на пленника с интересом.

– И что же, ты думаешь, твой Правитель не будет разочарован?

Теперь Барлету предстояло хвалить принцессу. Он перевел дыхание и позволил себе посмотреть на нее свободней: «А что? Принцесса вполне. Выглядит аппетитно. Заставь ее пройтись во время Дня красоты – она бы затмила всех. Да Трина в сравнении с ней покажется просто дурнушкой! И еще она кого-то напоминает. Вот только – кого? Это все проклятый питон. При нем неловко предаваться воспоминаниям. А принцесса нетерпелива. Вот шевельнула бровью. Давай же, Барлет, давай! Расписывай эту красотку. Это не очень трудно. Это даже приятно!»

Барлет поглубже вздохнул и снова нырнул в опасные воды лести.

– Возможно ли устоять, увидев глаза принцессы! и руки ее, и губы…

Барлет запнулся: он правильно понял, что от него ожидают? А вдруг Аллибинда сочтет его поведение дерзким? и свистнет питону?

– Продолжай!

– Нежный овал лица и тонкую гибкую шею…

– Дальше!

– Возможно ль остаться спокойным, видя, что ткани скрывают высокие крепкие груди, – от напряжения голос Барлета осип, но он уже распалился и, почти не стесняясь, ласкал Аллибинду словами.

– Дальше.

– Ее округлые бедра и легкие стройные ноги…

– А ты наглец, чужестранец. – Принцесса откинулась в кресле и чуть прикрыла ресницы. – Что же ты замолчал?

Питон опять шевельнулся, но Барлет не стал обращать на него внимания.

– Можно ли не мечтать о том, что сулит красота ее несравненного тела?

– Ты долго учил слова?

Теперь усмехнулся Барлет (про себя, про себя, конечно!): таким несложным речам обучают красотки в трактирах! Подсказывают их сами и требуют повторить – особенно если задаром поставить им «Хвойную бодрость»!

Но…

– Я готов повторять это снова и снова. – Барлет на мгновенье представил, что обнимает принцессу. Эта мысль обожгла его: «Ты идиот, охотник! Так разговорился, что потекла слюна… Но этой угорской принцессе с ее презрительным взглядом очень пошла бы шляпа красноголовых!»

– Принцесса! Лосиный остров – страна веселой охоты, – Барлет вдруг забыл про питона. – Знаешь, как мчатся охотники, ломая кусты, по лесу? Как звуками рога и свистом загоняют в ловушку лосиху? И потом спускают собак, чтобы рвали зверя на части? А лосиха косит диким глазом? После, забивши зверя, охотники веселятся: славят Красного Духа и поют ему песни. Поедем со мной, Аллибинда! Будем охотиться вместе.

– Это слова Ураульфа? Он это велел передать?

– Ураульф, принцесса, не любит охоту на лося.

– Посланник посмел упрекнуть своего господина? – лицо Аллибинды вмиг сделалось непроницаемым. – Посланник еще не знает, как охотятся крокодилы. Как они разрывают на части хитрых, лживых, коварных слуг. Уведите его отсюда! – сказала она кому-то. – Я хочу отдохнуть. Отдохнуть – и подумать.

* * *

Несмотря на усталость, сон не спешил к Барлету. Он закрывал глаза – и тут же видел принцессу: вот она повела плечами, вот презрительно улыбнулась. И – мелкие Духи сбесились! – Барлет ее обнимает. А она на кого-то похожа. На кого?

Эти видения тут же рассыпались в прах, когда в дверях появились два чернокожих раба – полуголые и с ножами, и вместе с ними – угроза увидеться с крокодилами.

«Крокодилы охотятся ночью?» – Барлет почувствовал, как у него помертвело нутро. А он еще думал, что ищет смерти для Ураульфа!

Барлету велели подняться и повели куда-то. Очень скоро он перестал считать повороты. Чашки с маслом качались, в полутемных углах прятались здешние призраки, а толстенные стены отзывались на звуки шагов тут же глохнувшим эхом.

Затем Барлета втолкнули в какую-то дверь, его окружили едва заметные тени и стали над ним колдовать. Сладковатые запахи трав сбили Барлета с толку: угорские крокодилы любят душистую плоть?

Или с этой забавой решили повременить? И его готовят для чего-то другого?

Тени внезапно исчезли. И Барлета, который еще не успел расстаться со страхом, снова куда-то толкнули.

Он оказался в пустынном богато украшенном зале.

И увидел принцессу.

И в первый момент не понял, что она без одежды.

Тело ее покрывали причудливые письмена. При самом легком движении, при незаметном вздохе они дрожали, менялись, притягивали к себе взгляд.

– Что ты молчишь, охотник? Позабыл все слова? Может, ты проглотил язык? Это было бы так некстати! – Принцесса приподнялась, опираясь на локоть.

Барлет не сумел ответить. Глаза его жадно следили за путями извилистых линий на волшебной коже принцессы.

– Подойди! Или ты превратился в камень? Поцелуй меня – вот сюда.

Аллибинда закинула левую руку за голову. Арабески устроили танец – у Барлета сперло дыхание – и внезапно сложились в рисунок. На мгновенье под левой грудью показалась плоская голова с раскрытой пастью и раздвоенным жалом.

– Вот сюда поцелуй, охотник!

Барлет покрылся испариной.

«Змея сторожит ее сердце! Или почудилось? Это все питоны Угоры! Нет никакого жала».

– Ну, целуй же!

Барлет наклонился и коснулся губами страшного места. И почувствовал: кровь ударила в голову, схлынула; обжигая, прихлынула снова, и вот-вот взорвет свое русло. Барлет зарычал, как зверь, забыл обо всем на свете и пустил желанье на волю.

Он не мог сказать, сколько времени это длилось. А когда чуть пришел в себя, не имея сил шевельнуться, Аллибинда взглянула, полуприкрыв глаза, и, отстраняясь, сказала:

– Ты кое в чем смыслишь, охотник, и ласкаешь не только словами. Но если ты так хорош, Ураульф еще лучше. Разве может слуга превзойти своего господина? – Она засмеялась, заметив, как исказилось лицо Барлета. – Что с тобою, охотник? Ты забыл, зачем ты приехал? Знаешь что? Я решила, что не буду к тебе жестока. Твоя голова пока останется на плечах. Я поеду с тобой на остров – чтобы стать женой Ураульфа. Пусть насладится тем, о чем он так долго грезил.

И когда его уводили, обронила вскользь, между прочим:

– А про охоту – посмотрим.

* * *

– Приведите ко мне Звездочета.

– Принцесса… Принцесса знает: он не захочет прийти.

– Кажется, кое-кому придется отрезать уши. Они не нужны, если кто-то и так ничего не слышит.

– Смилуйся, госпожа!

– Разве я сказала: «Пусть придет Звездочет»? Я сказала иначе: «Приведите его!»

– Госпоже не придется ждать. Госпоже совсем не придется…

– Мешают не только уши, но еще и язык. И ленивые ноги. Иначе бы эти ноги уже возвратились.

– Госпожа! Меня уже нет! Меня уже нет, госпожа!

* * *

Никто бы не догадался, что этот жалкий старик – Звездочет. Он что-то бубнил, топтался, дергал себя за бороду, подслеповато щурился и все время моргал. Он даже не поклонился. И не смотрел на принцессу.

– Звездочет! У меня к тебе дело. Нужно кое-что разузнать. Говорят, ты это умеешь.