Текст книги "Легенда об Ураульфе, или Три части Белого"

– Отщепенцы! Я знаю. Они усомнились в разумности членов Совета. Они призывали не подчиняться Закону и были за это наказаны. Но их уже не осталось.

– Это правда. Почти никого, – Мирче вдруг сразу замкнулся.

– Мирче! Меня так учили… – что-то смутило Коварда в поведении Мирче. – Мне говорили, что Закон превыше всего. Кто против Закона – тот враг. Отщепенцы – против Закона.

– Люди, которых Совет объявил отщепенцами, всего лишь хотели сказать: Закон о лосиной охоте нарушает заветы кейрэков. Но кто-то вдруг сделал вывод: кейрэки – враги охотников. Что кейрэкам не нравились охотники из большеглазых. Не нравилось, что они появились в Долине Лосей. Это ложь. Но ее почему-то не стали оспаривать. Может, из-за того, что Совет в это время осудил отщепенцев. А может, решили: пусть! Кейрэки живут далеко и ничего не узнают. В общем, все это приняли – как изначальную истину. Из молодых охотников никто не видел кейрэков. Но ненависть к узкоглазым стала вроде охотничьей шляпы – обязательным признаком доблести. Вот тогда твой отец уехал. Все думали, на охоту. Но он не вернулся домой. Спустя восемь смен светил его отыскали в предгорьях, на дне небольшого ущелья, – далеко от тех мест, где он обычно охотился. И было еще кое-что. Собираясь на ту охоту, он оставил дома свою охотничью шляпу.

Мирче запнулся и натянул узду. Его лошадь заржала.

Что-то случилось? Ну да, эти птицы, они кричат слишком громко и мешают рассказывать.

– Ковард, взгляни наверх! Что ты видишь?

Мирче стоял, запрокинув голову, развернув лицо к небу.

– Ковард, скорей! Что ты видишь?

Ковард всмотрелся:

– Птицы. И они высоко.

– Ковард, лучше смотри! Что за птицы?

– Это ворланы.

– Ворланы живут в предгорьях. Почему они здесь, над лесом? Что они делают?

– Громко кричат.

– Чтобы это услышать, глаза не нужны. Почему они так кричат?

– Не знаю. Там есть один – очень неровно летит. Того и гляди, упадет. Падает! Мирче, он падает.

– Разве ты слышал выстрел? Или кто-то напал на ворлана?

– Нет. Ничего не случилось. Ничего заметного глазу.

– Слушай меня, сынок. Ты дойдешь до селенья, купишь лошадь с повозкой – и отправляйся в город. Вальюс решится, я знаю. Он выступит на Совете – как только ты привезешь мешок. Так что лучше тебе побыстрее добраться до Города, – Мирче уже разворачивал лошадь.

– А ты? Ты куда?

– Кое-что нужно проверить – там, где упала птица.

– Но ты ж ничего не увидишь! – Ковард боялся расстаться с Мирче, боялся ехать один.

– За меня не волнуйся, сынок. Кое-что я вижу лучше всех остальных. Я способен увидеть белое, я способен смотреть на свет. И еще я могу опознать черноту. Я чувствую черное, Ковард. То, что убило птицу, было черного цвета. Давай, сынок, торопись. Вальюс ждет тебя на Совете.

Глава пятая

 
Кры-а-сная шляпа на голове-е,
Раненый зверь на примятой траве-е.
Зверя бей, бей, бей!
Не жы-а-лей, не жы-а-лей!
 

«Подослал ко мне молокососа – вразумить сверхмастера Вальюса; вдруг тот еще не знает, что наступил предел! Решил открыть мне глаза! – Сверхмастер изящных ремесел с досадой захлопнул окно, опустил тяжелые шторы, налил себе чаю покрепче и уселся в большое кресло, сбросив с ног башмаки.

Вальюс всегда так делал, когда его допекали неприятные мысли. Когда желал лишь покоя. Нужно предаться лени и забыть обо всех тревогах. Лень убаюкивает, внушает, что кругом царит добрый мир.

 
Добрый-предобрый.
Тягучий, как шоколад.
Мутный, как желтая пленка на дне
Невымытой чашки.
Тошнотворный и лживый.
Подслащенная горечь.
 
 
Зверя бей, бей, бей!
Не жы-а-лей, не жы-а-лей!
 

Пьяная песня пролезала сквозь щели и мешала предаться покою.

За окном бушевал праздник Красного Духа.

Ради этого праздника Крутиклус залил своими слюнями парадную залу Совета.

«У охотников есть обычай чествовать Красного Духа. Важи, это не так уж страшно. Вспомните, каждая гильдия празднует свои праздники: праздник первой рубахи, праздник крепкой подметки… Было бы очень разумно узаконить обычай охотников, хотя у них нет своей гильдии. Небольшая уступка пойдет Совету на пользу. Охотники – надо признать! – стали влиятельной силой. И они отнесутся к такому решению с благодарностью и восторгом».

Что касается «благодарности», то Крутиклус точно не остался в накладе.

А с восторгом охотников Совет теперь не знает, что делать.

В прошлом году во время «гуляний» молодчики в красных шляпах взломали почтовый птичник гильдии трубочистов, свернули головы птицам и испачкали кровью стены. Наутро трубочисты направили жалобу в городской Совет: пусть виновных накажут! Пусть возместят убытки. Но у охотников гильдии нет, и Совету пришлось выплачивать деньги из городской казны.

А недавно те же весельчаки поймали на улице подвыпившего портняжку, нацепили ему на голову шапку с рогами, заставили убегать и спустили собак. Бедняга умер от страха раньше, чем его настигли собаки.

Вальюс сморщился и потянулся к чашке.

– Кр-ы-асная шляпа на голове-е…

«Мирче, я все понимаю! Да, наступил предел. Но сказать на Совете: «Надо призвать Ураульфа!» – способен только безумный. Ты слишком многого хочешь. И почему, скажи, почему это должен быть я?» – «Парень! Ты кое-что понял про мозаику с Белым Лосем. И еще: ты сверхмастер, Вальюс. Ты под защитой Башни».

Под защитой Башни! Чай обжег ему небо, и Вальюс отставил чашку. Его образ мыслей и так многим кажется подозрительным. Крутиклус то и дело намекает на это. Мирче удобно думать, что сверхмастеру Вальюсу ничего не грозит. И поэтому Мирче может его использовать.

«Мирче, однажды ради тебя я уже рисковал. Разве мы не в расчете?»

* * *

Четыре радужных цикла миновало с тех пор. Но Вальюс до сих пор помнит все до мельчайших деталей. Он стоит на трибуне в зале Совета.

– Вы утверждаете, важ, что отщепенец ослеп, и Совет по этой причине должен быть к нему снисходителен? – председатель Совета Клунус с сомнением покачал головой. – Отщепенцы очень опасны! Они подрывают авторитет Закона!

– Последний из отщепенцев не представляет опасности, он просто больной старик. Я прошу Совет проявить милосердие, – язык сверхмастера Вальюса ворочал слова, как камни. А ему нужно быть убедительным. Если он проиграет, отщепенца ждет заключение. А может быть, смертная казнь.

Два затменья назад прилетела почтовая птица: кто-то просил сверхмастера приехать в «Большую лосиху». Это было неблизко, но Вальюс, повинуясь невнятному чувству, неожиданно согласился.

– Листвинус! – У Вальюса перехватило дыхание, и приветствие получилось сложным: в нем смешались радость, жалость, испуг. Листвинус стал совершенно седым. На его посеревшем лице отпечатались тени лишений, а потери оставили память в виде глубоких морщин. Но Вальюса больше всего испугали глаза. Когда-то живые, зеленые, как весенние листья, они выцвели и помертвели. Сколько же лет Листвинусу? Разве он такой старый?

– Парень, не стоит пугаться. Это всего лишь следы непростого урока: с непривычки на Белое смотреть почти невозможно. Если кто-то захочет заявить об этом в Совете, я могу быть живым доказательством.

– Листвинус! Ты возвратился! Но это…

– Невозможно? – губы лекаря растянулись в улыбке. – Придется поверить: мне удалось уцелеть. Кейрэки были добры, но решили, что мне лучше вернуться на остров. Если я, конечно, хочу еще малость пожить. Пришлось согласиться.

– Тебя уже кто-нибудь видел? – Вальюс хотел спросить о другом: «Кто-то тебя узнал?»

– Меня сейчас трудно узнать. Поначалу можно особенно не таиться. Но в ближайшее время я хочу появиться в Совете – попросить у советников милости. Конечно, там есть старики, причастные к старым делам, к охоте на отщепенцев. Но есть и новые лица. Сверхмастер Вальюс, к примеру, негодный сын древоруба, – Листвинус опять улыбнулся одними губами. – Парень, я рад за тебя, ты выбрал правильный путь – раз дорос до сверхмастера. Вот я и подумал: лучше встретить тебя чуть раньше, чем я окажусь в Совете. У меня к тебе просьба: хочу умереть на острове, и желательно не в «дупле».

Окинув взглядом членов Совета, Вальюс набрал в грудь воздуха и снова заговорил:

– Есть еще одно обстоятельство, важи, которое нужно учесть. Хотим мы того или нет, но кейрэки жили на острове с Начала Старых Времен. Это древний народ, и Остров хранит о них память. (Советники зашевелились.) Нас уважают за то, что мы справедливы в суждениях и стоим на страже Закона. Мы должны считаться с историей. (Советники закивали.) Три лунных затменья назад кейрэки ушли на Север. С тех пор никто из нас не видел живого кейрэка. И никто никогда не решался пойти за ними на Север…

– Важ, вы хотите запутать Совет! Убеждаете, что Листвинус, человек вне Закона, совершил невозможное дело. И будто бы это дело, достойное уважения.

– Да, я так полагаю. Мы должны признать, это подвиг – в одиночку добраться до Севера.

Советники зашумели. Кто-то согласно кивал, кто-то махал руками.

– Важи, я не прошу объявить отщепенца героем, – голос Вальюса стал звучать мягче. – Я прошу вас о снисхождении. Прошло уже много лет, несколько радужных циклов, с тех пор как отщепенцы были объявлены вне Закона. Посмотрите внимательно на этого человека. То, что случилось с Листвинусом, послужило уроком и ему самому, и другим. Я считаю, Совет может простить человека, который вернулся с Севера. Предоставьте слепому возможность спокойно дожить свою жизнь.

Клунус не стал возражать против такой возможности, и Вальюс уже решил, что одержал победу.

– Сверхмастер, может ли кто-нибудь подтвердить слепоту отщепенца?

Вальюс представил свидетеля:

– Мастер Смотус из гильдии лекарей. Он свидетельствует: Листвинус должен считаться незрячим.

В Совете одобрительно загудели.

– Позвольте, важи, позвольте, – с места поднялся Крутиклус.

Внутри у Вальюса все оборвалось. Не было случая, чтобы Крутиклус хоть раз поддержал сверхмастера. Он всегда защищал охотников (поговаривали, будто те расплачиваются с ним шкурами). Почему он молчал до сих пор?

– Важи, вы знаете: я бесконечно доверяю членам собственной гильдии. Тем более мастеру Смотусу. Он еще молодой, но очень способный лекарь. И он, как бы это сказать… Ему ничего не известно о том, кого он осматривал. Это большое достоинство. Бо-о-ольшое достоинство! Но он многого не понимает. То есть, я имею в виду, он не совсем понимает, что значит быть отщепенцем… Слава Духам, он их не застал!.. Но речь идет о преступнике. Здесь диагноз ставится на других основаниях. С учетом возможных последствий… Так вот, мне хотелось бы знать: отщепенец Листвинус вообще ничего не видит? Даже яркого света?

Смотус замялся.

– Ответьте, важ! – председатель стукнул своим молоточком.

– Я этого не утверждал. Осмотренный мною Листвинус способен увидеть свет. И, вероятно, может сказать, что наступила ночь. Но это – единственное, что под силу его незрячим глазам.

– То есть он способен сказать, где белое, а где – черное?

– Этого я не могу отрицать. Но детали, подробности, лица, люди, птицы, животные…

– То есть он способен увидеть болезнь? – Крутиклус впился глазами в бедного лекаря Смотуса.

– Если признать, что болезнь походит на черные пятна… – лекарь Смотус смутился.

– Значит, он может лечить? Важи, я должен напомнить: до того, как Листвинус сделался отщепенцем, он был членом гильдии лекарей.

Смотус захлопал глазами.

– Лучше лекаря нет и не будет. Листвинус мог стать сверхлекарем! – кое-кто из советников помнил события прошлого, и не только сверхмастер Вальюс сочувствовал отщепенцу.

Вальюс на это рассчитывал. Но он заметил, как Крутиклуса передернуло при слове «сверхлекарь». Крутиклус рассматривает Листвинуса как соперника в лекарском деле? Слепого Листвинуса? Тогда он сделает все, чтобы его устранить.

Крутиклус начал издалека:

– Вот об этом, важи, я и хотел вам напомнить. Перед тем как вы помилуете отщепенца.

«Значит, Крутиклус тоже не чужд милосердия? Он не будет требовать для Листвинуса смертной казни?» – Вальюс вздохнул с облегчением. Крутиклус это заметил и улыбнулся Вальюсу: ах, сверхмастер, сверхмастер! – а потом он продолжил речь, обращаясь к председателю и советникам:

– Что сверхмастер Вальюс ставит в заслугу отщепенцу Литвинусу? Он сумел добраться до Севера и увидел живых кейрэков – в отличие от всех нас, презренных простых островитов. – Крутиклус опять посмотрел на Вальюса и улыбнулся. (У Вальюса по коже побежали мурашки.) – Сомнительная заслуга. Нас призывали вспомнить, что кейрэки – древний народ. Кто с этим спорит, важи! Но еще про кейрэков известно, что они не чужды колдовства. Это так характерно для Начала Старых Времен. (Вальюс еле сдержал возмущение, но кое-кто из советников сочувственно закивал.) Отщепенец Листвинус не просто увидел кейрэков. Он жил у них долгое время. Вряд ли это прошло бесследно…

– Листвинус прекрасно знает: на Лосином острове запрещено колдовать. – Вальюс решил, что нельзя позволить Крутиклусу затеять спор о кейрэках – колдуны они или нет. В этом споре Вальюс наверняка проиграет. Ему сейчас важно другое: благосклонность Совета к Литвинусу. Вальюс должен быть вежливым, сдержанным, не спугнуть советников своей излишней горячностью.

– Может быть, это и так, – мягко сказал Крутиклус. – Но вдруг умения лекаря проявятся сами собой? В силу каких-то неизвестных законов? Мало ли, что кейрэки умеют делать с людьми! Если Листвинус станет применять неизвестные методы, это может плохо сказаться на здоровье жителей острова. В первую очередь я говорю о духовном здоровье.

Кое-кто из членов Совета закивал, выражая согласие.

– Что же предлагает советник?

Крутиклус как член Совета, как председатель гильдии, как достойный житель Лосиного острова, как…

– Что предлагает советник?

– Конечно, надо помиловать отщепенца Листвинуса. Но ему нельзя заниматься лекарским делом.

Ах, какой добрый Крутиклус! Вальюс еле сдерживал негодование. Он в последний раз попробовал разубедить советников, но его слова прозвучали излишне страстно:

– Я призывал Совет проявить милосердие. Но это не милосердие! Листвинус уже не молод и ничего не видит. Он не сумеет овладеть другим ремеслом. Совет обрекает его на голодную смерть…

– Ах, сверхмастер, сверхмастер! – Крутиклус решил прибегнуть к запрещенным приемам. – Сколько же в вас сочувствия в отношении к отщепенцу. Может, вы его знали раньше, в те еще времена?.. А про голодную смерть… Ну, зачем же вы так – будто в Совете изверги? – Крутиклус сделал широкий жест, словно желая собрать советников в общую кучу. Многие одобрительно засмеялись. – Мне кажется, я могу предложить Совету решение. Компромисс, так сказать… Благородный.

Ладони Вальюса сделались влажными: что придумал Крутиклус?

– Отщепенец Листвинус когда-то выступил против Закона. Против какого Закона? О лосиной охоте. Пусть докажет, что он смирился. Пусть станет охотничьим знахарем. Знахарь, важи, – не лекарь. Членом гильдии он не является и потому, я думаю, опасности не представляет. Знахарь может себя прокормить. Охота – опасное дело. Такое опасное, важи. Вечно там что-то случается.

Вальюс в первый раз за все заседание посмотрел на Листвинуса. Тот стоял неподвижно и улыбался – губами. Сердце Вальюса екнуло.

– Да, и вот еще что. – Крутиклус сдержанно торжествовал. Он добился, чего хотел, но желал полной победы. – Важи, только подумайте! Вы прощаете отщепенца. Вы даете ему возможность стать другим человеком. Вот пусть и станет, важи. Никто на Лосином острове не должен помнить Листвинуса – лекаря и отщепенца. Он больше не может носить благородное имя мастера.

– Что ж, разумно, советник. – Клунус позвонил в колокольчик. – Важи, приготовьте платки для голосования. Сверхмастер Вальюс, где ваш платок? Разве вы против такого гуманного предложения? Жаль, очень жаль. Но это уже не имеет значения. Подсудимый! Назовите Совету свое новое имя.

Листвинус, все так же улыбаясь одними губами, произнес очень четко:

– Мирче.

– Как вы сказали? Мирче? Забавное имя. Ни на что не похоже. Ни о чем не напоминает, – Крутиклус опять улыбнулся Вальюсу. – Думаю, что охотникам это имя понравится.

Глава шестая

Зал Совета медленно заполнялся. В ожидании предстоящего скучного заседания советники перешучивались и делились последними сплетнями.

– Что сегодня обсуждаем в Совете?

– Говорят, неприятности, важ.

– Неужели? А было когда-нибудь по-другому?

– Говорят, сельчане предгорий совсем потеряли сон.

– Вы меня насмешили, важ! Что это за неприятности! Нужно срочно отправить в предгорья обоз с «Успокоилочкой». Гильдия аптекарей получит хороший заказ. Порадуемся за них!

– Боюсь, не поможет, важ. Эти сельчане, они утверждают: на горе появились пятна!

– Пошлем туда два обоза: один – с «Успокоилочкой», другой – с настоечкой от видений. Почему мы не начинаем?

– Ждем сверхмастера Вальюса. Он выступает первым. Говорят, у него есть весть – об особой опасности.

– А Крутиклус?

– Что – Крутиклус?

– Он уже здесь?

– Конечно, важ. Вот он, в первом ряду. Смотрите-ка, в новой накидке! Подарок добрых друзей. Говорят, на нее пошла сотня беличьих шкурок!

– О, доброта дарителей – вне всяких сомнений, важ. Только что за этим последует? Какой-такой новый Закон?

– Ваши намеки, важ! Они не совсем понятны…

– Важ, вы просто забыли. Следом за куньей шубкой, добросердечным подарком тех же самых друзей, Совет отменил сезоны охоты.

– Большинством голосов!

– Да-да, большинством голосов охотникам разрешили стрелять лосей и лосят, невзирая на время года. А чем пополнился гардероб нашего доброго лекаря, когда Совет разрешил охотникам чествовать Красного Духа? Не где-нибудь, а в столице?

– Ах, вот вы о чем!

– Об этом.

– Надо будет узнать. А заодно расспросить, что такого Крутиклус добавляет в воду для умывания. От него так чудесно пахнет! Знаете, в ранней юности он мечтал стать цирюльником. Но родители воспротивились.

– Это похоже на правду. Он и лечит совсем как цирюльник… Значит, Крутиклус здесь. А у сверхмастера Вальюса какая-то важная новость… К вечернему чаю мы не успеем закончить. Печально, очень печально. У вас с собой есть конфетки? В прошлый раз вы меня угостили чем-то очень приятным, с начинкой из «Хвойной бодрости».

– Важ, сожалею. Сегодня – только пастилки с кислицей.

– С «Хвойной бодростью» было бы лучше. Ну, ладно. Давайте пастилки. Так-так. Значит, вы говорите, весть об особой опасности? Кто-то еще сегодня получит хороший заказ…

* * *

Крутиклус отметил: его накидка произвела впечатление. Он с деланым равнодушием достал из кармашка ажурный платок и стал легонько полировать свои холеные ногти. Жаль, что большую часть заседания ему придется сидеть. У него на ногах сапожки из мягкой лосиной кожи. Когда он идет по улице, из окошек выглядывают. Будто он – не лекарь, а сверхмастер изящных ремесел. Крутиклус развеселился, но слово «сверхмастер» тут же наполнило его горечью. Так бывает, когда выпьешь травный настой. Сначала вроде бы сладко, а потом – неприятно. Неприятный привкус во рту…

Этот сверхмастер Вальюс ведет себя вызывающе. Обувается по старинке – в деревянные башмаки. Открыто выражает свою неприязнь к охотникам. Впрочем, это понятно – раз он сын древоруба. Но навязчивая идея, что надо беречь лосей… Надо бы разобраться, откуда она у сверхмастера. И это его пристрастие к кейрэкским легендам и сказкам… А! Вот и он. У него какая-то важная весть. Знаем мы его вести! Опять подстрелили лосиху.

– Важи! В наших Лесах что ни день – пропадают люди. Несущие вести сообщают: то пастух, то корзинщик не вернулся домой.

Председатель Совета выразил удивление:

– Сверхмастер, вы говорили, что хотите сообщить об опасности. Но люди в наших Лесах пропадали и раньше. Там водятся дикие звери.

– А теперь, кроме диких зверей, появились и плешеродцы. – Вальюс коротко изложил историю бедной Найи. – Я хочу вам напомнить одно из преданий кейрэков. Плешеродцы выходят охотиться, когда Лосиному острову грозит большая опасность. Это только предвестие другой, еще худшей беды.

В зале заволновались:

– Важ, выражайтесь яснее.

– Какая такая беда может нас ожидать?

– Это я не могу сказать. И очень надеюсь, что этого не случится…

– К чему тогда нас запугивать?

– Мы должны предвидеть события. Нашей святыней издавна считается Белый Лось. Но мы об этом забыли. И наши враги непременно почувствуют это. Если охотники будут бить лосих и лосят…

Крутиклус поднялся с места. («Ну конечно! Он не мог не вскочить при слове охотники!»)

– Важи, давайте не торопиться с выводами. Все мы внимательно выслушали рассказ сверхмастера Вальюса. И нас очень тронуло несчастье бедненькой девушки. Я ее видел, важи. Перевязывал ранки. Да! Ужасное зрелище! Она стала калекой, ножки совсем изуродованы. Вспоминать неприятно. – Крутиклус скорбно вздохнул. – Но плешеродцы! Помилуйте! – он закатил глаза. – Какие в наши дни могут быть плешеродцы! Важи, вы взрослые люди. А это – сказки кейрэков. Можно ли верить сказкам?

– Важ, вы лечили девушку. – Вальюс зачем-то подумал: вдруг внутри у Крутиклуса спрятана толика совести? – Разве не вы сказали, что укусы выглядят странно?

– Да, укусы ужасные, – Крутиклус поморщился. – Но я в этом не разбираюсь. У многих животных очень острые зубы. К тому же никто из охотников не рассказывал про плешеродцев. Уж они-то должны были знать.

– Сверхмастер, нужно другое, реальное доказательство, кроме рассказа об искалеченной девушке. Что можно еще подтвердить появление этих существ?

Сверхмастер замялся. Ковард опаздывал.

– Важ, вы молчите?

– Доказательство есть, но…

– «Но» – это не доказательство! – Все засмеялись. Крутиклус, ободренный поддержкой, перешел в наступление: – Это не доказательство, важи, что плешеродцы действительно существуют. «Но» – это не доказательство, что охотники в чем-нибудь виноваты. Вы слишком близко к сердцу приняли историю про бедную дочку Моховника. Мой совет вам, сверхмастер, – лекарь участливо повернулся к Вальюсу. – Купите себе «Успокоилочки». Перед отходом ко сну принимать по стаканчику. Эта водичка помогает при сильном волнении. Особенно – мягким натурам. Таким, как вы, впечатлительным.

«Потрошитель лягушек!» – Вальюс боролся с гневом, но сказать ничего не мог.

– Важ, вам нечего возразить? Тогда мне придется объявить это дело закрытым. – Председатель поднял свой молоточек.

Дверь широко открылась.

– Сын Моховника Ковард!

Ковард, шаркая, как старик, направился прямо к трибуне, с которой спускался Вальюс. Ковард тащил мешок. И для сильного Коварда мешок был явно тяжел.

– Вот доказательство, важ.

Все в зале замерли.

– Кладите сюда, на стол, – показал председатель.

Ковард с трудом взгромоздил мешок на стол, развязал его и отер со лба капли пота.

Мешок оказался пуст.

Советники перестали покашливать и шептаться.

– Что, что это такое? – председатель не мог справиться с дрожью в голосе.

Ковард стоял, привалившись к столу, и тяжело молчал. Вальюс повернулся к советникам:

– Нужно чуть подождать – пока за окном стемнеет.

– Пока стемнеет? – председатель не мог сдержать испуганного удивления.

– Важ, распорядитесь, чтобы не зажигали свечи. – Лицо председателя вытянулось, но Вальюс настойчиво повторил: – Нам нужна темнота. Полная темнота.

– Это глупые шутки! Вы хотите нас запугать! – Крутиклус сорвался на визг.

Вальюс не обратил на него внимания.

В зале стояла могильная тишина. Советники вжались в кресла и не сводили глаз со странного мешка. Свет за окнами постепенно начал терять свою силу, и зал Совета медленно погружался во тьму.

Там, где лежал мешок, сгусток тьмы был особенно плотным. Он вдруг стал набухать, делаться все рельефней. Тьма обрела очертания. Это была голова, похожая на собачью. Она была тронута тлением, кое-где из-под шерсти уже проступил голый череп. Советники вытащили платки, закрывая носы. Кто-то не выдержал:

– Хватит! Прекратите же! Хватит!

– Мы поняли вас, сверхмастер. – Даже в сумерках было видно: председатель Совета бледен. – Зажгите сейчас же свечи!

Тени мерцающих язычков поначалу лишь усилили ощущение мрака. Но постепенно зал осветился, темнота отползла в углы, и видение головы начало таять.

– Дайте больше огня! Зажгите больше свечей!

Вместе с видением растворился и запах.

– Важи, вы видели голову плешеродца. Но это порождение мертвой плеши уже не страшно. Оно не смотрит на вас глазами, налитыми кровью, и не ввергает в бездну смертного ужаса. Чтобы оно растворилось, довольно свечей. А живых плешеродцев свет факелов не пугает. Их загоняет в логово только солнечный свет.

– Важ, вы убедили нас: плешеродцы действительно существуют в нашем Лесу. Объявляю заседание закрытым.

– Но дело не только в этом. Я хотел сказать…

– На сегодня довольно, сверхмастер. Советники и без того будут видеть плохие сны.

* * *

Стояла глубокая ночь, и факелы, освещавшие город, уже давно прогорели. Но Вальюс кружил по улицам, не давая покоя своим башмакам. Его плащ развевался, как крылья встревоженной птицы. Он не успел сказать главное – то, ради чего затеял свое выступление. Ради чего отправил Мирче и Коварда на поиски плешеродцев. И Вальюс не был уверен, что сумеет это сказать.

Да, голова плешеродца напугала советников. Но кто из них верит старым сказкам кейрэков?

Вальюс представил: собрался Совет. Он, сверхмастер изящных ремесел, поднимается на трибуну:

– Важи! Вы убедились: плешеродцы – это реальность. Лосиному острову грозит большая беда. Надо призвать Ураульфа!

А Крутиклус в ответ улыбается своей подлой улыбкой:

– Кого? Помилуйте, важ! Ураульф – узкоглазый! Охотники будут против! и к тому же, важ, я не понял, какая тут связь? Плешеродцы – о да! Не спорю. Плешеродцы – это ужасно. Но разве наши охотники не могут их перестрелять? И какая такая беда грозит Лосиному острову? Сверхмастер не может сказать. Он, как всем нам известно, отличается сверхчувствительностью. Возможно, он плохо спит и видит тяжкие сны: бедненьких девушек с отъеденными ногами, темные пятна на склонах гор. Ему непременно нужно выпить на ночь ведро «Успокойки»…

Сверхмастер резко затормозил и уперся тростью в булыжную мостовую: плащ с размаху шлепнул его по ногам, башмаки протестующее заскрипели.

Темные пятна на склонах гор!

Он так волновался перед Советом, что не придал значения несущему вести.

Темные пятна…

Воздух вдруг показался Вальюсу очень холодным. Он же слышал: горыны снова вырубили насечку на Столбе неоплатных долгов.

Они собирают войска. Они пойдут на Долину войной! Они уже знают, что остров не может себя защитить.

Погруженный в тяжкие мысли, сверхмастер не заметил, как распахнулись городские ворота. Так рано их обычно не открывали, но прискакавший всадник, видимо, торопился. Он погладил по шее лошадь, шепнул ей что-то на ухо и свернул в переулок, ведущий к дворцу Совета.

Вальюс опомнился, когда наткнулся на Коварда.

– Важ, я искал вас повсюду.

– Ах, это вы!

Вот досада! Сверхмастер совсем забыл об охотнике. Невежливо получилось. Он же издалека. Заседание затянулось. Надо было после Совета пригласить его ночевать…

– Важ, я ждал у вашего дома. Но вы туда не вернулись. Я отправился вас искать, и меня нагнали несущие вести. Вас вызывают в Совет. Срочно! Прямо сейчас! Что-то случилось, сверхмастер.