Текст книги "Легенда об Ураульфе, или Три части Белого"

Глава одиннадцатая

– Хозяин, к вам гости. Все как один в красных шляпах.

– И что ты стоишь, как пень? Дать пинка, чтобы ты шевелился?

Слуга побежал к воротам. А Барлет, довольно присвистнув, двинулся следом: наконец-то! Проснулись, голубчики!

– Духи! Кого я вижу! А я-то решил, что на Лосином острове не осталось охотников. Косоглазый только взглянул – и они, словно мухи, передохли от страха. А вон оно как – не все! Кое-кто даже вспомнил, где место для красной шляпы.

Гости расселись в каминной зале. Барлет сделал знак слуге подать приехавшим выпивку. Креон отхлебнул «Хвойной бодрости», прочистил горло и начал, на правах старшинства:

– Важ! Для охотников нет ничего важнее, чем узы лесного братства.

– И я теперь уже «важ». А кем я был до сих пор? А, Креон? С чего это вдруг ты вспомнил о братстве? Или ты, как медведь, очнулся от зимней спячки? А может, тебе не понравился День красоты?

Креон промолчал, пропуская колкость: Барлет, конечно, обижен. Креон и не ждал другого. Зато Зурдак поспешно вставил:

– День красоты удался. Ты многое потерял, не явившись на праздник.

– Удался? Ой, Зурдак! Вроде как Ураульф не польстился на ту, что прочили ему в жены. Может, она и правда годится лишь для охотника? Охотник не столь разборчив. И на красоток смотрит не узко, а широко. Куда ему до Правителя! Не хромая – и ладно.

Зурдак в течение года избегал заезжать к Скулонам. А столкнувшись с Барлетом на ярмарке, где торговали борзых, – нос к носу, так что Барлет разглядел его новые пуговицы с лосем посередине, – сделал вид, что его не заметил. И Барлет испытал удовольствие, когда тот заскрипел зубами.

– День красоты – это в прошлом. Как и победа в предгорьях, – Креон постарался сгладить возникшее раздражение. – Правитель сейчас далеко. И от него давно не прилетали птицы. Ходят слухи, что он не вернется.

Креон выжидательно замолчал и снова сделал глоток.

По углам, на базарах, в трактирах стали вдруг говорить, что Ураульф занемог. Будто болезнь неизвестна и точит его, как червь. И даже сверхмастер Мирче (так теперь его называют?) не в силах помочь Ураульфу.

А Крутиклус явился к Барлету в длинном плаще с капюшоном, чтобы поведать секрет. («Такие важные вести очень дорого стоят!») Он подслушал, как Мирче говорил Кетайке, этой глупой кейрэкской няньке, что Ураульф умирает, что дни его сочтены. Крутиклус шептал еле слышно и все вертел головой: вдруг подумают, будто лекарь желает Правителю смерти? Крутиклус старательно изображал печаль и даже пустил слезу: жалко ему косоглазого! Тогда Барлет подмигнул слуге. Тот за спиной Крутиклуса пошуршал кочергой в камине – и лекарь подавился от страха! Схватился за горло – будто не может дышать! То-то Барлет смеялся. А потом за важную новость подарил Крутиклусу шапку. Такая изящная шапочка. Украшена беличьим хвостиком. Крутиклусу очень идет. Даже в минуту печали не следует забывать: на Лосином острове главное – красота.

Каждую смену светил Барлет просыпался с надеждой, что сегодня несущие вести, наконец, возвестят: Правителя больше нет. И у охотников снова будут развязаны руки.

Но Ураульф вдруг ожил – ожил так же внезапно, как до этого заболел. И потом очень быстро уехал, неизвестно куда и зачем, пообещав вернуться. Перед отъездом Правитель напомнил: Лес еще не вернул свою силу. Ему нужна передышка. Нельзя убивать лосей. Иначе на острове никогда не родится белый лосенок.

Барлет насторожился: неужели Дракинда не выполнила обещание? Он наведался в горы – выспросить, что и как. Дракинда так на него посмотрела! В ее глазах вдруг вспыхнули радость и торжество. Может, она насмехается над Барлетом? Решила его провести? Забыла, кто он такой? Так он ее образумит. В следующий раз он опять привезет ей тряпье. И знаешь, Дракинда, чем оно будет пахнуть? Ты захлебнешься слезами! Дракинда тут же потухла и промямлила: это тоска погнала кейрэка в дорогу. Он не знает, куда ему ехать, где отыскать спасение. А Дракинда устроила так, что ему никто не поможет. И потому Ураульф, скорее всего, не вернется.

– Так-то лучше. Смотри на крылья и вспоминай Барлета.

* * *

– Ураульф уже не вернется, – Барлет ухмыльнулся.

– Важ уверен? Для этого есть основания?

– Есть, есть! – Жаль, он не может им рассказать, как смешно трясется Дракинда, поглядывая на крылья.

Охотники переглянулись, и Креон чуть заметно кивнул:

– Ну что же, братья! Жизнь на Лосином острове течет своим чередом. И охотники острова – не последние люди.

– Охотники – самые главные! – выкрикнул Зурдак.

– Конечно, Совет пока следует тем законам, что подписал Ураульф, – осторожно продолжил Креон. – Но новые обстоятельства и наличие верных людей позволяют надеяться, что традиции возродятся.

Зурдак, однако, уже распалился:

– Мы – вольные люди, хозяева Леса. Делаем, что хотим. Мы надрали задницу древорубам. И остальным покажем!

– Ты-то что петушишься? Когда древорубам вышибали мозги, ты еще был младенцем.

– Я говорю о братстве. Мы все – заодно…

– Так вот, Барлет. Мы с братьями тут подумали: не пора ли порадовать Красного Духа? Говорят, в Лесу расплодились лоси. Толстые самки, не опасаясь, ходят на водопой.

– Можно славно повеселиться. Давно у меня на заборе не было новых голов!

– Я не знаю, что там в Совете. И не знаю, где Ураульф. Но Ковард на прежнем месте. – Гимрон, как всегда, все испортил. – Ездит по Лесу с дозором.

– Ковард? А что нам Ковард? – Зурдак брызгал слюной. – Мы его не боимся. Мы тоже умеем стрелять.

– Сейчас весна. И Ковард большую часть отряда распустил по домам – на отдых, – речь Креона по-прежнему была ровной и даже мягкой. – Он ездит по лесу с парой дозорных. И один из них – знахарь.

– Сверхмастер, советник Мирче. – Барлет прикрыл глаза, изображая слепого, опять хохотнул и тут же сплюнул.

– С таким дозором, я думаю, нам по силам управиться. Нас будет гораздо больше, чем тех, кто в зеленых шляпах, и мы не станем целиться по ногам, как делает Ковард, – теперь в словах Креона прорезалась злоба.

Барлету разговор нравился больше и больше:

– К тому же Ковард не вездесущ. Можно устроить охоту там, где он меньше всего ожидает. Прямо в его угодьях. В том самом Лесу, который выходит к усадьбе.

Зурдак присвистнул:

– Ну, ты даешь!

– Это там, где ты подстрелил меченую лосиху? и где сестричке Коварда плешеродцы отъели ноги?

Нет, Гимрон совершенно несносен!

– Заткнись.

– Но правила братства не разрешают охоту в чужих угодьях.

Мелкие Духи, Гимрон дождется: Барлет ему вмажет!

– Правила разрешают братьям охотиться в землях друг друга.

– Разве Ковард нам брат? Он носит зеленую шляпу.

– А разве мы исключили его из братства? – Барлет осклабился. Креон согласно кивнул головой.

– Значит, правило действует. Пристрелить лосиху прямо под носом у Коварда – это забавно!

– Ну так что – решено? Ты возглавишь охоту? – Креон решил подвести итог.

Барлет кивнул:

– Во имя Красного Духа!

– Во имя вольного братства!

– Во имя силы охотников!

Гости не торопились разъехаться по домам. Остаток дня они ели и еще больше пили.

И Зурдак впервые после Дня красоты ночевал не дома, а в каминной Барлета, сидя на стуле и уткнувшись носом в тарелку.

* * *

«Лосиха была меченой, вся в белых пятнах. Пятна светились на солнце. Ковард бежал за ней следом. Но его нагонял черный пес. У пса из разинутой пасти сочилась слюна. Ковард знал, что это Барлет. И знал, что он сейчас прыгнет. Но не мог ему помешать. И когда пес-Барлет оскалился и бросился на добычу, Ковард понял, что перед ним не лосиха, а Найя. Найя!..»

Он проснулся, обливаясь потом. Опять этот старый кошмар!

Дверь приоткрылась. Появилась Сьяна – с ночником и в одной рубашке, плечи прикрыты шалью:

– Ковард, что-то стряслось? Ты ужасно кричал! Тебе что-то приснилось?

– Нет, все в порядке, Сьяна. Уже все в порядке.

Нехорошо, что Сьяна в одной рубашке. Ковард видит, как она дышит. И вырез очень глубокий. Нет, это нехорошо.

– Хочешь, я с тобой посижу?

– Сьяна, я уже вырос, – он попробовал усмехнуться. – А тебе надо спать идти. Ты устаешь. У тебя и так много работы по дому.

– Ты к себе очень строг. Вот Найя до сих пор кажется тебе маленькой.

– Не придумывай, Сьяна.

– Что до моей усталости, я могу об этом забыть – если надо с тобой посидеть. Веренея всегда сидела рядом с твоей кроватью, когда ты боялся.

– Ты помнишь? Ты ведь тоже маленькая была, – Ковард слегка удивился. – Но мать – это другое. И я редко боялся.

Нет, это нехорошо, что она настаивает. И опустила свечу, свет падает прямо на грудь.

– Все, Сьяна, не беспокойся.

– Я не могу. Я всегда беспокоюсь – и за тебя, и за Найю.

– Слушай, твое беспокойство напрасно. Уходи, прошу тебя, Сьяна!

У Сьяны блеснули глаза, она повернулась и вышла. Опять он ее обидел.

Но она помешала Коварду думать. Этот сон – что он значит? Кошмар не тревожил его с тех пор, как Ковард, Тайрэ и Мирче расправились с плешеродцами. С тех пор красноглазые попадались довольно редко и чаще по одному. Охотники в красных шляпах вроде бы присмирели. В Лесу воцарилось спокойствие.

В последнее время Ковард выезжал с небольшим отрядом, как на прогулку. Он наслаждался Лесом и чувствовал себя так, будто ему заменили глаза и уши. Теперь он умел разглядеть самых маленьких птичек в их потаенных гнездах, и суетливых жучков, и муравьев, и небесных коровок – все были заняты делом. Он замечал, как седеют пушинки на сережках деревьев. Как цветы без оглядки расстаются со своей красотой и старательно, трудолюбиво превращаются в ягоды. Лес неустанно творил внутри себя жизнь – под опавшими листьями, в мягких вмятинах мха, в трещинах старой коры. А недавно, выехав на пологий берег Лосинки, Ковард увидел лосиху. Та не вздрогнула, не убежала: посмотрела спокойно, допила и ушла.

А Найя такая смешная! Все ждет, когда на свет появится белый лосенок. Не успеет Ковард приехать, она к нему пристает:

– Ковард, ты видел? Ты его видел? Нет еще? Ты как увидишь, сразу мне скажешь, ладно?

– Ладно, ладно, малышка. У тебя ничего не болит?

Нет, у нее ничего не болит. Она теперь все время сидит в саду Веренеи. И убеждает его, что слышит язык травы. Мирче сказал, это важно. Он мастер (сверхмастер) пудрить мозги.

Однажды Мирче сказал: Найя будет счастливой. Вот увидит Белого Лося – и рассмеется от счастья!

Это все кейрэкские штучки. Ковард незло умехнулся. Мирче наслушался сказок. И как ему не надоест! Вообще-то знахарь (Ох, важ, простите, сверхлекарь!) все время ездит с дозором Коварда. Но где его можно найти, когда дозор отдыхает? Даже гадать не надо: у Кетайке. Старый, слепой – а туда же. И что он имел в виду, когда говорил: «Найя будет счастливой?» У безногой не могут снова вырасти ноги.

Ковард вдруг вспомнил ночной кошмар и дернулся, как ужаленный. Плешеродцы напали на Найю в той самой части Леса, где погибла меченая лосиха. И тогда наступил предел. Поэтому Ураульф и запретил охоту, даже в осеннее время.

Но Ураульф уехал. Уехал очень давно. И от него давно не прилетали птицы.

А Красного Духа давно не поили лосиной кровью.

А он, предводитель дозора, распустил отряд по домам и разъезжает по Лесу в компании со слепым. Мирче – хороший спутник. Но он не заменит дозорных!

Вот к чему этот сон! Лес послал ему знак: вспомни-ка, Ковард, о лосиной охоте! Ты почуял опасность?

Он подошел к рукомойнику, плеснул в лицо воды и почти бегом бросился к голубятне.

* * *

– Сынок, ты, видно, соскучился – раз придумал себе войну. И еще почему-то решил, что враги прискачут к усадьбе – развлечь тебя прямо здесь, не утруждая дорогой. Наверное, чтобы ты в перерывах мог забежать домой и хлебнуть «Хвойной бодрости». – Мирче прибыл на место встречи последним (торопился не сильно) и был немного расстроен, почувствовав много людей. А он-то рассчитывал поболтать с Ковардом наедине!

– От Ураульфа давно нет вестей.

– Ну, не так уж давно. Он далеко поехал…

– И об этом знают красноголовые.

– Это не тайна.

– Они надеются, что Ураульф не вернется.

– Он вернется, сынок. Вот увидишь!

Ковард едва заметно покачал головой. Откуда Мирче известно, что Ураульф вернется? Вообще, что он еще жив? Да, в прошлый раз, до войны, Мирче твердил вопреки всему, что Ураульф приедет, – и оказался прав. Но сейчас все иначе. Ураульф уехал один. Дорога ему неизвестна. Все эти домыслы про путеводную нить… Кетайке, конечно, хорошая. Но разве можно во всем полагаться на сказки?

– Красноголовые ищут момент показать свою силу. – Ковард все хорошо обдумал. – Барлет меня ненавидит. Если он затеет охоту, то непременно здесь. Это место памятно нам обоим.

– Сынок! Барлет – поганец. Но не стоит…

Мирче внезапно умолк. Звуки чужого рога сбили дыхание Леса. Ковард подобрался и придержал коня. Дозорные насторожились. Шум охоты все нарастал, и теперь различались голоса отдельных людей. Ковард сжал губы, выждал еще немного – а потом сделал знак дозорным, и отряд поскакал в сторону мертвой плеши.

* * *

Барлет веселился: все шло как по маслу. Точно так, как было задумано.

Собаки взяли след почти сразу, и теперь охотники гнали зверя, кричали и дудели в рожки. Лосиха была с лосенком и бежала небыстро – лосенок был еще слаб. Овраг казался спасением, но там поджидала засада. Лосиха шарахнулась и попыталась свернуть. Собаки тут же ее окружили и, исходя лаем, стали сжимать кольцо. Теперь лосиха, испуганно кося глазом и раздувая ноздри, пыталась закрыть детеныша, прижимая его к стволам двух сросшихся сосен. Разгоряченный погоней Барлет, предвкушая добычу, прицелился на ходу. Но Зурдак опередил его. Лосиха пошатнулась. Собаки почуяли кровь. Охотники что-то выкрикивали, науськивая собак. Те бросились на лосиху. Лосиха из последних сил пыталась сопротивляться. Барлет уже и забыл, что охота – это так весело. Он чувствовал себя злым, ловким, сильным и – щедрым:

– Давай, Гимрон! Подстрели лосенка!

Гимрон развернулся, чтобы лучше прицелиться, и вдруг закричал:

– Смотри, Барлет! Вон там! Зеленая шляпа!

Барлет замешкался лишь на мгновение:

– Проклятие! У тебя арбалет! Застрели его, гада!

Рука Гимрона чуть дрогнула. Он целился в шляпу. Вот она! Или нет, вон там. Или…

Ковард! За каждым деревом – Ковард!

– Барлет, нам крышка! Зеленые! Нас окружили.

– Арбалеты на землю! Подчиниться дозору!

Откуда Ковард узнал?

Собаки теперь лаяли на незнакомцев. И первые стрелы достались собакам. Лай сменился собачьим визгом. Охотники враз смешались. Еще не все понимали, что же произошло.

– Уходим! Уходим! – Барлет выстрелил наобум.

Охотники бросились врассыпную. Куда там! Дозорные растянули сети. Эту уловку Ковард придумал сразу после войны: окружая охотников, использовал сети на крупную птицу. Барлет заметил ловушку, развернул свою лошадь, заставил ее перепрыгнуть через лосиху, уже испустившую дух; выхватил нож, рубанул того, кто пытался его удержать, вырвался из кольца и помчался по Лесу. Уже понимая, что спасся, он расслышал голос Гимрона:

– Мне больно! Мне больно! Ба-а-арле-е-ет!

* * *

Мирче до смены светил обрабатывал раны и накладывал швы: ранены были трое дозорных и пятеро красноголовых. Одному дозорному уже закрыли глаза.

Ковард, как вышли из Леса, велел развести костры. Глядя в огонь, он подумал, что мог бы собой гордиться. Но победа не принесла ему радости.

– Мирче, лосенок выживет?

Тот с сомнением покачал головой:

– Ты знаешь и без меня, он слишком мал.

– Я хочу тебе кое-что показать. Хочу, чтобы ты пощупал.

Лосенок лежал у кучи валежника, закутанный в Ковардов плащ, и мелко дрожал. Ковард погладил лосенка:

– Тихо, малыш, не бойся. Никто тебя не обидит. (Что толку в этих словах?) Мирче, вот тут.

Пальцы Мирче коснулись шерстки:

– Это белая метка?

– И еще вот тут, на спине. И вокруг глаза.

– Это маленькая лосиха. Меченая. Поедем мимо селенья, раздобудем ему молока. Сделаю соску. – Мирче все гладил лосенка, а лосенок все так же дрожал. И Мирче опять не сдержался: – Но вряд ли это поможет.

– Мы опять не успели, Мирче. Белый лосенок никогда не родится.

– Сынок, не надо так сокрушаться. Сейчас лосят рождается больше. Гораздо больше, чем раньше. А ты сделал все, что мог. Ты все сделал, как надо. И я зря над тобой смеялся. Красноголовые получили хороший урок.

– Барлет поутихнет – на время. Но если он вдруг поймет, что Ураульф не вернется…

– Он вернется, сынок, вернется. Я же тебе говорил.

– Если он это поймет, мы их не остановим.

И Ковард опять погладил лосенка по мягкой дрожащей шкурке.

Глава двенадцатая

Отряд продвигался к столице. Быстро ехать не получалось – из-за лосенка и раненых.

Голубь сел прямо Мирче на шляпу.

– Белый. От Кетайке? – Ковард чуть улыбнулся. – Она зовет тебя в гости? Ей наскучил сверхмастер Вальюс?

– Кетайке терпелива. Разве она признается! К тому же – что ей с меня? Я все с тобой таскаюсь – на встречи с лесными бандитами. А Вальюс, – Мирче обиженно улыбнулся, – сидит у нее, не считаясь со сменой светил, и поедает варенье. Говорят, уже растолстел. Так что надо спешить, а то он и правда все слопает. Кстати, ты ел когда-нибудь варенье из первоцветов? Кетайке и тебя приглашает.

Ковард прикинулся озабоченным:

– А «Хвойную бодрость» гости приносят с собой?

– Ты как в воду глядишь. «Хвойная бодрость» на этот раз просто необходима. Есть повод выпить, сынок. – Мирче расправил плечи и глубоко вздохнул: – Ураульф возвращается. Он прислал свою птицу.

– Ураульф возвращается?

– Он нашел, что искал. Он обручился, Ковард.

* * *

Ураульф обручился. К нему приедет невеста. Ураульф построит свой дом в самом сердце Лосиного острова и уже его не покинет.

А Тайрэ? Что делать Тайрэ?

Он бы тоже хотел жениться. Но ему не надо специально искать невесту, ехать за ней на край света. Если встать очень рано и скакать очень быстро, он к полудню будет у Коварда и постучится в ворота. Он приедет и скажет:

– Пусть светила сменяют друг друга и даруют нам свет. Мое имя Тайрэ. Я из древнего рода кейрэков. Я приехал на остров с Правителем Ураульфом. Я был его правой рукой во время войны в предгорьях. И мы победили врагов во имя Белого Лося. И я остался на острове, когда другие ушли. Но преданность Ураульфу – не единственный узел, который меня удержал.

Тут Тайрэ помолчит немного – и вздохнет глубоко-глубоко. Охотиться на плешеродцев, кажется, было легче! Но он найдет в себе силы и скажет то, что задумал:

«Однажды я, как обычно, вышел глядеть на небо и пересчитывать звезды. И внезапно увидел: одна упала на землю. Я поскакал по Лесу и ее обнаружил. Это дочь Моховника Найя. Пойдет ли она за Тайрэ? Он никогда не посмотрит ни на кого другого. И всем, что имеет, Тайрэ поделится с Найей».

* * *

Все, что имеет Тайрэ? А что он имеет здесь? Всего и богатства, что слава: он воевал в предгорьях!

На деле он просто конюх! Конюх в дворцовых конюшнях. И к тому же кейрэк! и не надо сравнивать конюха с Ураульфом. Ураульф, как-никак, Правитель. И теперь собрался жениться на чужеродной девице невиданной красоты. Может, тогда и забудут, что он – узкоглазый. Ведь на Лосином острове главное – красота.

А этот Тайрэ, он всюду таскается с Ковардом. Куда Ковард, туда и Тайрэ. Так к нему и прилип. Что ему надо?

Это из-за кейрэка Ковард так изменился. Совсем не смотрит на Сьяну. А если о чем и расскажет, так о встрече с лосихой. С лосихой! Экая важность!

Забыл о своих корнях, о том, что он тоже – охотник. Его совсем не заботит, как говорят о нем люди.

Трина вчера на базаре столкнулась со Сьяной и как давай кричать: Ковард – кейрэкский прихвостень. Хуже, чем отщепенец. Она до него доберется: выцарапает глаза. Пусть составит парочку старому колдуну, этому знахарю Мирче. Да пусть они все ослепнут, узкоглазые выродки! Хорошо, что Креон был поблизости и сердито цыкнул на дочь: пусть сейчас же замолкнет. Мало ей неприятностей!

А Сьяна уже собиралась выдергать Трине космы.

Ишь! Разоралась! А то никому не известно, чем она занимается, пока ее Зурдак в темнице! У нее полюбовников куча. Во всех ближайших селеньях.

Но Ковард-то! Ковард!

Ладно, накрыл охоту. Повязал виноватых. Но зачем же было тащить их на суд к Ураульфу? Можно было и так разобраться. Припугнул бы как следует – и отпустил потихоньку. Ведь свои же, охотники!

Так нет же. Сказать по правде, какой-то несчастный лосенок для него дороже всего. Дороже родных и знакомых. Разве это нормально?

Это из-за Тайрэ. Это он виноват. Колдовство в крови у кейрэков. Пробрался Коварду в душу и оплел ее паутиной. Внушил ему всякие бредни. Иначе с чего бы Коварду быть таким раздраженным, сердитым? Но кейрэку этого мало. Он желает присвоить все наследство старого рода.

Иначе зачем Тайрэ все время сюда таскаться?

Из-за Найи? Из-за безногой?

Ой, не смешите Сьяну.

Все его взгляды, улыбки – одно сплошное притворство. Найя – калека, уродка. Разве можно ее любить?

Тут с целыми-то ногами не знаешь, как нарядиться…

Нет, Сьяна давно раскусила Тайрэ. И она не допустит, чтобы Коварда обокрали.

Она отыщет способ отвадить кейрэка.

И сделает так, чтобы Ковард вспомнил, кем он родился.