Текст книги "Верхняя пуговица. Ъ-космоопера, неизбежность человеческой истории"

V

Вот и сейчас он делал то, что хотел. Он слишком давно хотел быть с Джиной – просто прямо сказать себе об этом ему постоянно что-то мешало. То многочисленные приключения в провинциальных джунглях Галактики, после которых приходилось либо отсыпаться, либо крепко напиваться – да и Джина натура весьма впечатлительная, устав, сразу проваливалась в сон, и сколько раз ему приходилось её укладывать на «Демоне», уже отключившуюся, Темпл уже и сам не помнит. То смертельная обида на пощёчину, которая в итоге после бешеной вереницы развесёлых гулянок закончилась снотворной иголкой в висок – Эдвард Рокк был предельно прост в своих действиях. Ему бесполезно было объяснять, что убитый Темплом агент – убит случайно, от резкого удара хмельного Скайстона, ещё и левой рукой – просто правая была тогда ушиблена, сам ударил со злости, в стену, без свидетелей – когда пьёшь в одиночку со смури, ещё и не то бывает. Ударил убитого потому, что тот жеманно лягнул старика в рубище – какая разница, на кого был похож этот старик, мне не понравился этот скользкий тип с очень паскудными манерами и лоснящейся личиной, что странного-то? Темпл поздно понял, что правда никому не нужна – но он полагал, что просто похищен как множество реальных рабов Лиги, и уж никак не думал, что его вежливый разговор с майором уже в Лигаполисе закончится нелепым избиением и стендом в итоге…

– Здравствуйте, сударь, наконец-то я говорю с тем, кто хоть что-то решает…

– Саймон Флэш, негоциант? – два очень чёрных глаза под низким лбом смотрели слишком злобно…

– Так точно. К Вашим услугам.

– А чего не кланяешься, ежели ты негоциант, а? – тучная фигура медленно поднялась из-за стола и приблизилась вплотную, совсем недобро усмехаясь и держа ладони горкой.

– Наручники мешают, – вежливо улыбнулся Темпл.

– Какой щепетильный чистоплюй, однако, – с издёвкой прогудел собеседник и поцокал языком, вытягивая паузу. – И наглый не по годам, как все прихвостни императора…

– Я не состою на службе у Императора, – с горьким спокойствием ответил Темпл, покачав головой. – Давайте всё же решать вопрос, а не терять время, майор. Чем я могу быть Вам полезен?

Тогда он совсем не ожидал этого – а зря, как оказалось. Хотя мышцы пресса были в должной форме – майор, должно быть, тренировал кулаки на предметах, которых не жаль было разнести в прах и прекрасно натренировался в этом деле – и Скайстон рухнул на пол от болевого шока.

– Вы же кадровый офицер, – с упрёком произнес он, вне себя от изумления и боли. – Почему сами?

– Лживая имперская тварь! – визгливо вскрикнули в ответ, и от удара сапогом тело сложилось в комок само. – Ещё и хамишь старшему! Ладно, эту-то дурь из тебя у нас живо выметут, будешь ещё прощенья просить. Будешь, а? – Темпл почувствовал, как его подбородок поднимают носком сапога, и нашёл силы открыть глаза.

– Какая жалость, что я не имперец, – процедил он сквозь зубы. – А я бы очень хотел, право.

– Уберите этого подонка в семьдесят седьмую, – прорычал лиганосец кому-то ещё, кто зашёл в помещение. – Пока я его не покалечил совсем, давно не видел подобных негодяев.

Дальнейшее Темпл предпочёл бы и вовсе не помнить – но когда успевал приходить в себя, ловил себя на мысли, что то и дело вспоминает Джину – как-никак, на одной планете и даже в одном городе, каких-нибудь три-четыре километра, пусть и навсегда недостижимых… В этом было что-то от нелепых амбиций – но не хотелось умирать, так и не встретившись, хотя о смерти приходилось думать, как об избавлении. Как ему потом казалось, это упрямство породило не то сон, не то галлюцинации от перенапряжения – а безопасники, которые привели его в форму, не сочли нужным сообщить, чей приказ выполняют. Возможно, они и не знали – а их командир, Сахай Лестер, похоже, интересовался только деталями того, что вытворяли со своей жертвой сатрапы спецслужбы Лиги.

Потом были почти полгода пустоты, когда не происходило ничего интересного или заслуживающего внимания Темпла. Хотя внешне он был очень даже занят, успешно занимаясь поставками всякого барахла республиканцам и дожидаясь неизвестно чего, как ему казалось. Арней Ормандо упорно демонстрировал искреннее радушие и делал предложения одно краше другого – только Темпл от этого становился всё черствее и злее, и всерьёз ничем не заинтересовался. Вальтер Рейнхард был застрелен на Лезвайе – не то за сотрудничество с субарцами, не то вовсе лапы поклонников Белиала дотянулись-таки до него, и остался только никому особо не известный Саймон Флэш с новыми шрамами внутри и на теле, да и это имя предстояло менять после возвращения из ада. Выручало только общение с Кейтаром, который спас Темпла на Лезвайе – но тот был не в состоянии понять, отчего его друга тошнило при слове «республика». Паспорт на имя Джона Пэрриша пригодился только раза три при проверке документов имперцами и не произвёл никакого впечатления ни на кого. «Тебе нужно жениться, у тебя ж всё для этого есть», – с простодушной уверенностью вещал Кейтар Север, искренне желая добра другу. Скайстон только усмехался, вспоминая уходящий трейн под бирюзовым небом Лезвайи, где солнце было чуть с оранжевым оттенком…

Там он, счастливый жених, красивым жестом запрыгнул на подножку вагона с парой чемоданов – чуть припозднился с мороженым для невесты, но Элеста смотрела на него столь торжествующе, что не оставалось сомнений, что они будут делать в пустом купе поезда. Её абрикосовый брючный костюм облегал соблазнительную стройную фигуру так маняще, а вуалетка и перчатки с зонтиком от солнца были бесподобны. Вуалетка себя оправдывала – черные волны волос до пояса при наличии бездонных чёрных глаз, римского носа, чувственного подбородка и потрясающих тонких губ просто нуждались в ней. Темпл, поставив чемоданы, чуть подскользнулся и намеревался удержать равновесие, галантно обняв даму, но именно в этот момент прошелестела пара выстрелов, и кровища брызнула из груди прямо на тонкие перчатки Элесты… Скайстон знал, что он мог не упасть назад – если бы эти руки в перчатках рванули его в свою сторону, он бы свалился на пол вагона, и трейн, уже набиравший скорость, увёз бы их обоих. Но Элеста с лицом обиженного ребёнка смотрела на брызги крови на перчатках – похоже, она и падения своего мужчины на перрон из-за них не увидела. «Теперь я знаю, что хуже выстрела в спину» – пронеслась тупая мысль и угасла от удара о покрытие. Белое молоко противного ватного тумана заволокло всё вокруг, но сознание не пропало. Убийцы не подошли проверить свою работу – или опасались станционной охраны, или слишком были уверены в себе. Но и станционный персонал не реагировал – видимо, имел на то свои причины. По всей видимости, предстояло просто истечь кровью и незаметно заснуть навсегда. Темпл не стал шевелиться и сосредоточился, вспоминая отчего-то тропарь Кресту…

– У тебя аллергии на бризин нет? – услышал он прямо над собой сочный баритон и почувствовал, что с ним что-то делают, но мерзкий туман пробрался уже и в голову.

– Нет, – прошептал он одними губами.

– Ну, тогда будь спокоен – эта дырка у тебя быстро зарастёт, а пока не взыщи, вколю две дозы сразу, – пронеслось вполне себе жизнерадостно над белым штормом.

– Ты кто? – услышал он свой требовательный тон.

– Кейтар Север, Ваше благородие, – весело отчеканил тот же голос, – не извольте сомневаться, починим быстро, вот только убрать тебя отсюда надо скоро, пока не хватились кто не надо. Спи, тебе ничего плохого не грозит.

Однако эти обстоятельства вовсе не смущали Кейтара, как и прочие их совместные полёты и вылазки. Он признался, что испытывал некоторое беспокойство – понимай, как хочешь, как говорится – и даже видел пару каких-то тревожных снов, когда Скайстон однажды не вышел на связь, поскольку уже был в плену, но по-прежнему весело обрадовался, когда тот вернулся. Темпл не стал рассказывать детали и про Джину также ничего не сказал – хотя тот и видел её мельком несколько раз, но не придал её присутствию никакого значения. Темплу нравилась естественная весёлость друга – и он наслаждался ею в его обществе в полной мере, но говорить что-то о причинах собственного сплина он вовсе не желал. Кончилось тем, что, заметив, как Долорес Сангре, двоюродная племянница Ормандо, с удовольствием стремиться общаться со Скайстоном, Север попробовал намекнуть… Темпл молча глянул на него так, что тот больше никогда не поднимал тему женитьбы. Да и безупречные манеры и мастерская искушённость Долорес хотя и были скорее приятны, чем наоборот, вовсе не вдохновляли Темпла – это был лишь один из способов отвлечься от пустоты, но не заполнить её. Он часто ловил себя на том, что хочет прямо сказать только два коротких слова: «не хочу», но леди всегда ловко увиливала до наступления этого момента, и они так ни разу и не прозвучали вслух. Интересно, думал он каждый раз после, неужели этого не видно в моих глазах – или даму вполне устраивает происходящее? Тупая, бессмысленная суета – ничего живого, кроме улыбок Кейтара и старого красного вина семьи Сангре, которое иногда столь хорошо ударяло в голову, что ночь пролетала без кошмаров. Поездки на Гардар не радовали – там было очень хорошо, но также пусто и безрадостно – а это было уже и вовсе скверно, ведь раньше он про всё забывал напрочь, укатив на своё место на этой роскошной и доброй планете. Сказать же себе даже на Гардаре, что он хочет быть с Джиной, он отчего-то не мог – не то сильна была обида, не то он не хотел этого понимать. Зато он прекрасно понимал, что делает не то, что хочет, и это с каждой неделей становилось всё тяжелее и неподъёмнее – ведь вроде бы в этот раз ему ничего не мешало…

Срыв, разумеется, не заставил себя ждать – стоило приехать Сахаю Лестеру… Кто был из них хмельнее либо на деле трезвее – знает разве космос, оба старались обхитрить друг друга, устроив будто бы бесшабашную пьянку. Именно там Темпл позволил себе вслух и громко сказать всё, что думает о республике вообще и о лидере республиканцев в частности – начиная от аксиомы про демократию в аду и заканчивая впечатлением, которое производит на нормального мужчину главный апологет этого понятия. Вопреки его ожиданиям, конфликт не разгорелся, молодёжь, пусть и остолбенев, внимательно слушала, а Лестер тупо хохотал с самой что ни на есть радушной и весёлой миной, искренне радуясь инциденту – похоже, он вообще не бывает серьёзен, если не хочет. Должно быть, ему казалось забавным, что сообщение о том, кому Темпл обязан своим спасением на деле, подействует на того именно так. Какие-то девушки вместе со своими парнями после ещё пытались не то затащить Скайстона в свою компанию, не то потащились с ним до самого «Демона» – он вежливо что-то разъяснял им об устройстве общества, а потом завалился спать, закрывшись от всего остального мира. На то была слишком серьёзная причина – Темпл не хотел, чтоб кто-нибудь услышал, как он сонный и хмельной бормочет имя, которое для него значило уже слишком многое, и, когда наутро позвонила Долорес, он просто не ответил на вызов. Он уже знал, чего хочет – но снова не мог себе этого позволить. Имя, голос, крылья… хоть женщину отдайте! какой привычный, не прекращающийся кошмар. Через пару суток Темпл выбрался из корабля, чтоб прогуляться по базе – как ни странно, никаких последствий его пьяный скандал не имел вообще. Никто не явился за это время потребовать от него убраться прочь, никто не требовал объяснений или извинений за оскорбление Арнея Ормандо и его сторонников, не отворачивался и не демонстрировал презрения или ещё какого негатива. Какая-то стайка юнцов, выглядевшая в своих шароварах и свитерах как вочеловечившиеся весёлые котята, особенно когда смотрели исподлобья под своими беретками и банданами, сама порхнула к Скайстону с обрадованными восклицаниями – вот он-то им и поможет осмыслить новость, ага… Что за новость? Потупившись и смущённо шурша подошвами спортивных шнуровок по полу, неприкаянно теребя повязки на рукавах и значки с символикой республики, грустно вздыхая и сокрушённо кивая головами, наконец сообщили о пленении принцессы Оранты. Скайстон почувствовал себя так, будто в него угодил неслабый разряд молнии – только вместо того, чтоб согнуться, он резко выпрямился и ровно поставил спину и плечи – а во взгляде его появилось что-то такое, что заставило всех на долю секунды ужаснуться. Но только на долю – неторопливым движением застегнув ворот куртки, Темпл вежливо поблагодарил за сообщение и молча двинулся широченными шагами к Розовому Ареопагу, где Надежда Республики имел обыкновение встречаться со сторонниками по разным поводам и без таковых. Около дюжины юнцов побежало следом, по дороге молчаливыми красноречивыми жестами подзывая остальных таких же курсантов – их нисколько не смущало, что Скайстон не обращает на них внимания, занятый по дороге своими мыслями, которые невозможно было прочесть на его закаменевшем лице. И, хотя в целом в помещении было около полусотни человек, не больше, да и те были рассредоточены на мелкие группы, появление целого отряда с интересным лидером – именно так оно выглядело со стороны – не только не осталось незамеченным, но привлекло всеобщее внимание, когда все делают вид, что совсем не смотрят на интересующий их предмет. Темпл обо всём этом не думал и думать не хотел – а скандал с испугавшимся невесть чего Арнеем Ормандо получился сам собой. Но Скайстон знал, что делает то, что хочет – наконец-то, и разве что эта мысль помогала не свихнуться по пути в Лигаполис.

И сейчас он тоже делал, что хочет – не желая думать уже ни о чём и ни о ком больше, полностью утонув в ласках Джины. Он слишком долго этого ждал, оказывается – этот голос, так нежно называвший по имени – его настоящим именем, которое он уже и не мечтал услышать, был сейчас важнее всего остального огромного мира. Темпл заметил ещё одно новое ощущение – странного, непоколебимого спокойствия, как будто внутри наконец затянулась насовсем эта дыра в груди, в которой то и дело возникал старый колючий осколок невесть чего, причинявший не особо сильные, но вполне себе заметные страдания именно тогда, когда это было менее всего кстати. Шрамы на руках вроде бы тоже перестали саднить вовсе – больше их наличие не вызывало тупой забытой где-то в глубине боли. Такого волшебства не было даже в клинике весёлого доктора Кумасиро – хотя именно этот до предела уверенный с себе и своих сотрудницах чуть высокомерный субарец безапелляционно заявил ему, помнится:

– Молодой человек, за этакое обращение со своим мотором Вас следовало бы подвергнуть серьёзному наказанию, ну да коль скоро Вы уже здесь, то поступим иначе, отправив Вас к нашим кардиологам. Может быть, Вам и не кажется опасным путешествовать по тем уровням преисподней, где Вы изволили шататься последние три года, но терять из-за этого жизнь архиглупо, Вы не находите?

Темпл проигнорировал последние слова, заинтересовавшись чуть выгнутыми клинками в ножнах на стене кабинета и древней голограммой, будто сделанной ещё с плоского фотоизображения. Точнее, двумя изображениями в бамбуковых рамках – солдата в форме в фуражке с крохотной тульей, больше похожей на кепи, рядом с дамой в просторной одежде, оба черноволосые и с овальным разрезом глаз, и – какого-то древнего аэроплана, похожего на одноместный, летящего среди туч. Ему вдруг показалось, что эти скромные предметы старше многих поколений династий Галактики…

– «Божественный ветер смерти да защитит сына Солнца», – как бы просто так пробормотал Кумасиро, шелестя карточками на своём столе, и Скайстон вздрогнул, не понимая, отчего эти слова его так цепляют.

– Браво, Вальтер Рейнхард, – хитро прищурившись, Кумасиро церемонно поапплодировал, – вы достойны этого имени, как я погляжу, молодой человек. Очень хорошо, что Вы оказались у нас, – он нажал какие-то кнопки на пульте связи и проговорил кому-то из подчинённых. – На уровень гансэки, направить к подразделению ари-ва.

– Там ещё никого не было, – немало удивившись, ответили по связи.

– А я говорил, что будет, верно? – не терпящим возражений тоном откомментировал владелец клиники. – Действуйте согласно инструкции. Момое Ран пусть появится у меня лично немедленно.

Когда Темпл увидел своего кардиолога, он остолбенел на пару секунд. В кабинет вошла некая легендарная царица в алом с золотом – никак по-другому это нельзя было воспринимать. Эта знойная вечно молодая субарка, будто сошедшая со страниц доисторических местных хроник, пожалуй, могла при желании движением брови внушить мужчине самое отчаянное безрассудство… Он церемонно поклонился. Женщина посмотрела ему в глаза очень внимательно, затем повернулась к своему начальнику и деловито проговорила, будто речь шла о погоде:

– Да он совершенно здоров на данный момент, просто ещё не встретил свою жену. Разве что соматических нарушений может хватать вполне, уже взрослый.

– Об этом и речь, – в тон ей ответил Кумасиро, подавая какую-то документацию. – Взгляни и разберись – всё-таки мы готовим капитана спейсера «Сёгун», а не шпану для эклекаров. Учтите там также, что он полностью соответствует своему имени, – очень серьёзно добавил он, подняв вверх указательный палец.

Момое Ран почтительно поклонилась и сделала ладонью правой руки вниз церемониальный жест – прижав стороной с пальцем к кимоно на уровне сердца. Скайстон снова вздрогнул от волнения, хотя не мог найти этому объяснения – а Кумасиро с видимым удовольствием отметил и это для себя, хоть ничего и не сказал в вслух. Дальнейшее напоминало какие-то фантастические приятные каникулы – прогулки среди скальников, поросших цветущими пряными кустарниками, яркое горное субарское солнце и шумные речки, целая куча разных яств вместо привычных блюд и роскошные молчаливые девушки, каких после нигде встречать не приходилось. Но даже Момое Ран на прощание предупредила, что их медицина убрала только следствие, а не причину появления этой пустоты с колючками внутри. Но Темпл предпочёл об этом забыть, совершенно сдурев от счастья, когда увидел спейсер, который ему надлежало вести – громадина «Сёгуна» оказалась ничем иным, как легендарным транспортником «Изольда», о котором приходилось разве что читать ещё студентом. Десять рейсов по третьей по длине хорде коротации – приключение, о котором авторы учебников сами могут мечтать… Тогда Темпл совсем не думал о том, зачем это субарцам понадобилось делать форменную эвакуацию с планеты – ему объяснили, что корпорация просто переводит бизнес в другой филиал. И только когда год назад стало известно, что Лига Несогласных фактически поглотила эту дружелюбную систему, капитан «Демона» понял, что на Лезвайе действительно желали прикончить не его, а Вальтера Рейнхарда. Возможно, Ютака догадывается, что он жив – кроме них двоих, никто не знал о ренте за домик, которая исправно появлялась на счёте – и Скайстон снимал эти деньги время от времени, дабы дать знать, что с ним порядок. Хориа был очень благодарен напарнику за то, что после известной вечеринки новоиспечённый Вальтер Рейнхард никак не отреагировал на заигрывания молодой субарки, что оказалась родной сестрой Ютаки. Темпл даже помнит, как слышал странную обмолвку у того в доме после обеда – когда суровый брат жёстко объявил заплаканной сестре, что с сегодняшнего дня конец её проказам, и она идёт замуж за того, кого он укажет, ибо последнее её приключение с Вальтером его уже довело… После полётов на «Сёгуне» он видел её ещё раз – довольной замужеством очень, а сейчас уже и забыл её лицо. Но не забыл, как однажды в клинике Кумасиро услышал того более странные обмолвки сотрудников…

– Это что ли Вальтер Рейнхард? Тогда он дико помолодел, стоит сказать.

– А ты почём полагаешь, что можешь это утверждать? Проблема что ли помолодеть при желании?

– Да слухи доходили, что путался он крепко с Офелией Скайстон в дальнем космосе…

– А тебе что за интерес болтать такое? Неприятностей хочешь?

– Просто любопытно…

– Такое любопытство есть нарушение устава клиники, между прочим… И я бы на твоём месте…

Но ни найти говоривших, ни тем более узнать больше не пришлось. Удостоверение от «Субару Сибарансёу» погибло в песках Кордариджи, где Скайстон и Север чуть не остались навсегда. Вернулась после и пустота в груди, которую Темпл пытался глушить имбирём пополам с женьшенем – помогало, пока Джина не уехала в Лигаполис… Но тогда дело спасло случайное падение на Гардар – всё же вести корабль одному та ещё мука, особенно после нового приключения, закончившегося не очень опасным ранением, и ошибиться при прокладке курса в полубессознательном состоянии более чем естественно…

Несколько недель назад Скайстон всерьёз жалел, что остался жив – сейчас ему было стыдно вспоминать это. К счастью, ему было почти не до воспоминаний – Джина оказалась очень жадной любовницей и вела себя так, будто упорно желала наверстать все упущения с момента их знакомства. Но Темпл совсем не возражал – ему было приятно ощущать, что он настолько ей нужен. Кроме того, не проходило ощущение, что руки зажили почти полностью, а боль в груди исчезла навсегда. Ему не было никакого дела до того, что творилось в мире где-либо ещё – стажёр отсыпался в своей флэтке актобетонным сном хорошенько уставшего юноши, которого бесполезно будить до условленного срока, а проблемы в системе Центрум экипаж «Демона» не волновали. Узнай в этот момент Скайстон, что Генрих Фолькенау понял, отчего на Бладене возникли серьёзные неприятности, и торжественно поклялся «лично изловить и проучить наглеца» – он сардонически усмехнулся бы и ответил бы что-то вроде «это ему за Субару небольшая взбучка». А уж о последствиях разговора с Эдвардом Рокком он и вовсе понятия не имел, хотя именно они заинтересовали бы его весьма, получи он такие сведения. Но Темпл твёрдо знал другой, гораздо более серьёзный факт, и знал, что оба врага проиграли ему по этой статье полностью и окончательно: Темпл нашёл свою женщину и был счастлив, чего никак не грозило ни флибустьеру удачи на истребителе «Шквал», ни пока удачливому диктатору, которому пока служил флибустьер.