Текст книги "Пропавшая рукопись"

– Годфри! Давай! Пошли!

Стоя на коленях, она подняла голову как раз в тот момент, когда к ней, спотыкаясь о плитки пола, пробирался Годфри Максимиллиан, таща на плечах отбрыкивающегося человека – Аннибале Вальзачи, лицо которого представляло собой сплошной кровоподтек.

– Если они снова заговорят, все мы погибнем! Уверенным движением Аш застегнула на себе пояс с ножнами, передвинула меч на бедро и вскочила одним прыжком на ноги, протянув руки к Годфри, стараясь принять на себя часть тяжести тела итальянца. Мимо, толкая ее, пробирались к выходу обезумевшие люди.

– Выходим! – крикнула она. – Давай вперед! Голос ее был заглушен шумом камней.

У нее еще остался миг оглянуться и увидеть сквозь тучи летящей по воздуху известковой пыли: трон и помост исчезли, погребенные под кусками мраморной облицовки с неотесанными краями и гранитной кладкой. Ни следа короля-калифа Гелимера. Далеко впереди мелькнула седая голова: это Леофрика утаскивают двое солдат, Альдерик позади них, в дымном воздухе блестит его поднятый клинок.

В тридцати футах перед ней на пол шлепнулся каменный блок резного камня. Она сразу же упала, увлекая за собою на пол Годфри и раненого доктора.

Осколки камня просвистели над ее головой, но она прикрыла голову руками. Рикошетом мелкие камушки больно врезались в ноги.

– Мне бы шлем! Здесь опаснее, чем в бою!

– Тут не выйти! – прокричал Годфри Максимиллиан, он лежал рядом, плотно прижавшись к ней своим большим телом.

Испуганные люди, хватаясь друг за друга, заблокировали все ближайшие арочные выходы. В зале теперь не было света – ни свечей, ни факелов. На одной стене вспыхивало красное пламя: это загорелись вышитые висящие знамена. Чей-то голос пытался перекрикивать всеобщую суматоху. Слева вспыхивали клинки: солдаты из дома какого-то амира пытались мечами проложить себе путь наружу.

– Мы не можем оставаться тут! Это все рухнет! Холодный ветер сыпал пыль ей в глаза. Аш закашлялась.

Сильнее стало зловоние сточной канавы. Она кивнула себе головой, поднялась на четвереньки и снова схватила за руку Аннибале Вальзачи.

– За мной.

Любое решение лучше, чем никакое. Они тащили через кучи щебня безвольно обмякшее и подпрыгивающее на полу тело Вальзачи. Годфри Максимиллиан полз рядом с Аш, его ряса почернела от каменной пыли. Рядом с нею наконечник ножен процарапывал бороздку в мозаичных плитах пола.

– Сюда!

Перед ней покрытый плитами пол резко обрывался в темноту. Слой плиток был сломан, как корка пирога. Аш вытерла мокрые глаза, отпустила руку Вальзачи и встала на колени, ища упавший факел или свечу. Ничего, только тусклый свет от вспышек огня там, в зале.

– Это что? – Годфри утер бороду, задыхаясь в смрадном воздухе.

– Канализация, – Аш ухмылялась, глядя на него в тусклом свете. – Сточная канава, Годфри! Это же Карфаген. Здесь должна быть римская канализационная система. Выйти наружу мы не можем, значит, пойдем вглубь!

В воздухе раздался громкий треск. Целую минуту она не могла понять, откуда. Посмотрела наверх. Рваные тучи неслись по черному звездному небу. Во влажном воздухе распространялось зловоние.

Стонали и скрипели остатки купола. Аш могла бы поклясться, что сама видела в свете горящих знамен, как каменная кладка провисла внутрь. Медленно – словно само время стало тягучим.

Аш подобрала осколок гранита размером с кулак и швырнула его в черный провал в полу перед собой. Камень один раз отскочил от наклонного пола и исчез.

– Один… два…

Из тьмы снизу донесся всплеск.

– Точно! Я была права!

В воздухе опять с гудением пролетел обломок каменной кладки. Аш встретилась глазами с Годфри. Священник улыбался ей с неожиданной всепоглощающей нежностью.

– Могу только пожелать, чтобы это был первый и последний раз, когда ты окунаешь меня в дерьмо! – он потянулся за Вальзачи, покатил бесчувственное тело доктора вперед и усадил сверху на качающуюся глыбу плиток. – Благословение всех святых на тебя, Аш. Да пребудет отныне с нами Матерь Божья!

Годфри столкнул Вальзачи. В тусклом свете лицо итальянца казалось черным от крови, он покатился и исчез в расселине.

– Один… два…

Аш услышала более тяжелый всплеск – это человеческое тело ударилось о воду.

Глубоко или мелко?

Но звука удара не было, значит, под водой нет камня.

Она решительно кивнула, подтянула ножны с мечом повыше под левую руку и поползла вперед на четвереньках:

– Надо поспешить, пока этот тип не утонул, – давай!

Глухой гул и треск стали громче. На терракотовых плитах заиграл красный отсвет. Насколько Аш могла заметить, по полу зала в обе стороны пошла трещина шириной в шесть-семь футов. Но свет не проникал в темную дыру: освещены были только разбитые края плиток по месту разлома. В слабых сполохах были видны свежие разломы камня на дальнем конце расселины. Не разглядеть, что там внизу, во тьме.

Аш заколебалась.

Вода? Булыжники? Разбитые скалы? Вальзачи могло повезти, мог приземлиться благополучно, а следующий за ним сломает шею…

– Аш! – прошептал Годфри, – Можешь?

– Я – да. А ты?

– Там внизу раненый. Значит, могу. Ты – за мной!

И вдруг перед ее глазами возник обтянутый рясой зад Годфри Максимиллиана, он быстро прополз вперед, скользнул через край, повис на руках и спрыгнул.

Сильный поток воздуха откуда-то ударил ей в лицо.

Инстинктивно она ринулась вперед, ушиблась о плитки пола. В незащищенные ребра впивался эфес визиготского меча. И вот уже пола под ней нет. Она летит в пустоту и темноту…

… а в то место, откуда она только что спрыгнула, в пол собора ударила огромная тяжесть. Ее оглушил звук, похожий на грохот осадной бомбарды. Тьма заполнилась пылью, камнями, летящими осколками. Она рухнула во что-то леденяще холодное, от удара и падения сердце у нее чуть не остановилось и воздух вышел из легких.

Она плотно сжала рот. От воды защипало глаза. Вода охватила ее. Она стала бить руками и ногами. Вода поглощала ее, тянула вглубь, она старалась схватить воздух широко распахнутым ртом. Замолотила ногами, не соображая, где находится; на долю секунды в ней мелькнула уверенность, что она вот-вот увидит солнечный свет, который выведет ее на поверхность, что она выплывет под каменными арками речного моста где-то в Нормандии или в итальянской долине, возле старой римской дороги Виа Эмилия…

Ее затягивало вниз.

Водоворот.

Что-то проплыло мимо и потащило ее по течению за собой. Она сильно ударилась правым бедром, и вся правая нога онемела; и правая рука была обездвижена. Отчаянно она била онемевшими руками, лягалась; живот у нее горел, глаза были открыты, и их жгло в черной воде.

Справа и ниже ее возник красноватый свет.

Иду ко дну, поняла она. Она вертелась в воде всем телом, прорываясь наверх, к свету.

Рот у нее самопроизвольно раскрылся. Откинув голову назад, ощутив лицом морозный воздух, рыдая, она втягивала воздух большими глотками. Снова забила ногами и оказалась на скале – и там стояла, голова едва торчит над поверхностью воды, густой от отбросов; тело онемело.

Зловоние из открытого сточного канала заставило ее стремиться кверху. Она выпрямилась, ее подташнивало.

– Годфри! Годфри! Нет ответа.

Сверху доносился низкий гул пожара. Края расселины освещались красным светом. Тянуло слабым теплом, и вода дымилась, и Аш закашлялась, опять задыхаясь.

– Годфри! Вальзачи! Сюда!

Когда глаза привыкли к темноте, она обнаружила, что скорчилась на краю огромной трубы – клоаки, выстроенной из длинных красных кирпичей, невероятно древних. В тех местах, где от землетрясения труба треснула, вода вырывалась из трещин. Обрушившиеся каменные блоки перекрыли трубу менее чем в десяти футах впереди того места, где оказалась Аш, нагромоздились и заблокировали поток.

Пыль налипла на ее мокрое лицо.

Она выпрямилась, тяжесть промокшей одежды тянула ее вниз. Плащ куда-то делся; пояс и ножны висели на ней, но меч уплыл; левая рука была белой, правая почернела. Аш подняла ее: по запястью текла кровь. Она принялась сгибать и разгибать пальцы. Сухожилия целы. Кровь текла из царапин. Наклонившись под поверхностью воды, Аш ощупала свою ногу; нога болела, но от раны или от холодной воды – трудно сказать.

Когда пыль осела, она сообразила: «После того как я прыгнула, на это место рухнула крыша».

– Годфри! Все в порядке! Я тут! Ты где?

Слева послышался шум шагов. Она повернула голову. Привыкшими к темноте глазами заметила кирпичный выступ – она поняла, что это проход вдоль канала. Аш протянула руки, ухватилась за край и постаралась вытащить себя из воды. Стал громче звук шаркающих ног. В идущем сверху свете пожара она увидела человека с прижатыми к лицу руками. Он, спотыкаясь, бежал в темноту.

– Вальзачи! Это я, Аш! Постой!

Ее голос гулко отдавался от каменных стен сточного канала. Бегущий не остановился.

– Годфри! – она подтянулась и животом залезла на платформу – каменный выступ шириной в несколько ярдов, проходящий вдоль проложенного внизу сточного канала. Крупный острый песок грыз ее ладони.

Она сплюнула, прокашлялась, снова сплюнула; и поползла вперед, наклоняясь над водой, глядя вниз.

В быстро бегущей воде отражалось пламя пожара. От воды исходило сладковатое зловоние, в котором она задыхалась. Внизу ничего не было видно.

В туннеле прозвучал взрыв.

Она подскочила, вздернув голову. Здание все еще рушилось, оторвавшиеся глыбы каменной кладки ударялись о пол с грохотом артиллерийской канонады. Лицом она чувствовала тепло пожара. Мысленно она представила себе, что осталось от собора – две трети крыши уже на грани падения.

– Я без тебя не пойду. Годфри! Годфри! Это Аш! Я тут! Годфри! – кричала она снова и снова.

Хромая, Аш пробиралась по каменной тропе, проложенной на четверти расстояния до дна, прямо под трещиной. Над ней гулко стонал пол зала. Она закричала, подождала ответа, снова закричала, как могла громче.

Ничего.

Ветер бил ее по мокрому лицу. Красно-золотой отсвет пожара мерцал на поверхности бегущей воды, уносящей отходы Цитадели. Она утерла мокрый нос, развернулась и пошла назад; на этот раз наклоняясь над водой и заглядывая за кучи обломков кирпичей, накопившиеся под разломом в полу.

Что-то там двигалось.

Ни секунды не размышляя, Аш уселась на край платформы и соскользнула в леденящую воду. Спустила ногу с краю. От удара вонючая вода брызнула ей в лицо, но ей удалось за два взмаха, задыхаясь, доплыть до кирпичной осыпи.

Пальцами она нащупала чью-то мокрую одежду.

Тело колыхалось, придавленное разбитым резным барельефом с изображением святого Передура. Аш намотала ткань на руку и потянула; но было не сдвинуть. Барельеф был выше ее и ушел глубоко в дно канала. Тогда Аш уперлась ногой об обломок и потащила изо всех сил.

Ткань затрещала. Тело освободилось. Она упала спиной в глубокую воду, где проходила середина трубы; не выпуская чужой одежды из онемевших замерзших рук, поплыла, таща его изо всех сил к платформе. Тело плыло лицом вниз; еще неизвестно, Годфри или нет…

Под водой до нее дотронулись холодные липкие руки. Фравитта?

Плеск воды эхом отражался от разбитой крыши трубы. Аш лихорадочно отыскивала неровности в кирпичах ниже уровня воды. Пальцами ног отталкивалась от этих точек опоры в кирпичной стене. При каждом шаге она ныряла в воду, погружаясь с головой; подсунув плечи под грудь Годфри, она подняла тело наверх.

Одну секунду она отдыхала, выдерживая на плечах всю тяжесть его тела как раз над выступом платформы. Пальцы ее заскользили, от холода она ослабила хватку; его бедра уже почти совершенно выскользнули из ее рук. Тогда она наклонилась всем корпусом набок, перекатила его на платформу; и, падая в воду, уже знала, что у нее получилось, что этот человек наверху, на тропе; всплыв на поверхность, сдвигая с лица мокрые волосы, она убедилась, что он темной грудой тяжело рухнул на кирпичную платформу.

Аш выползла наверх из воды. Ноги у нее были свинцово-тяжелыми. В горле застряли рыдания. Она стояла на четвереньках.

Цвет его промокших насквозь одежд был неразличим в этом золотом отсвете пожара сверху; но она узнала его по обводам спины и плеча, еще бы не узнать, он так часто спал в ее палатке.

– Годфри… – она задохнулась, выплюнула грязь; подумала: «Мне не видно, дышит ли он, надо перевернуть его на бок, выдавить воду из легких…»

Она прикоснулась к нему.

Тело безвольно шлепнулось на спину.

– Годфри!

Она опустилась на колени, с нее потоками текла вода. Одежда ее была пропитана кровью и грязью. От зловония сточного канала у нее кружилась голова. Свет наверху стал меркнуть, треска и гула стало меньше, огню уже нечего было жечь, кроме камня.

Она протянула руку.

Годфри Максимиллиан лежал лицом кверху и смотрел на древний кирпичный свод. Кожа его была розовой в отсветах пожара; щека – ледяной. Каштановая борода около губ чуть раздвинулась, как будто он улыбался.

На зубах у него блестели слюна и кровь. Темные глаза были открыты, взгляд неподвижен.

Годфри…

Его лицо обрывалось у густых косматых бровей. Верхняя часть головы от уха до макушки представляла собой смесь расщепленной белой кости и серо-красной плоти.

– Годфри…

Грудь его не поднималась, не опускалась. Кончиком пальца Аш прикоснулась к глазному яблоку. Оно поддалось. Веко не опустилось, не вздрогнуло. На губах ее появилась тонкая циничная улыбка – насмешка над собой: «Надо же, как долго не умирает надежда. Неужели я думаю, что он еще может быть жив, когда вместо головы у него каша? Я достаточно часто видела мертвых и дотрагивалась до них, пора бы и усвоить».

У него отвисла челюсть. Изо рта бежала струйка черной воды.

Она потрогала неприятно теплую желеобразную массу над его разбитым лбом. Под ее пальцами подался черепок кости, еще покрытый волосами.

– О-о, дерьмо! – она убрала руку, приложила ее к его холодной щеке, к опавшей бородатой челюсти. – Ты не должен был умереть. Только не ты. Ты даже меча не носил. Что за дерьмо, Годфри…

Не обращая внимания на кровь, она снова прикоснулась пальцами к ране, прощупав раздробленную кость до того места, где она раздробилась на мелкие осколки. Мысленно она восстановила картину: падает разбитый кусок кирпичной кладки; Годфри летит, удар о воду; тяжелым обломком кирпичной кладки за долю секунды сносит верхушку его черепа; и он мертв, не успев этого осознать. Все в минуту кончено. И нет человека, нет Годфри.

Он мертв, а ты тут в опасности! Надо идти!

На поле боя долго бы не раздумывала.

А тут она сидела на коленях возле Годфри, положив руку ему на лицо. У нее сердце окоченело от ощущения его холодной мягкой кожи. Линия бровей, торчащий нос, тонкие волоски бороды осветились последними отблесками пожара. Вода вытекла из его одежды и собралась в лужу на кирпичном выступе. От него исходила вонь сточного канала.

– Это неправильно, – она погладила его по щеке. – Ты заслуживаешь лучшего.

Он был неподвижным, как все мертвецы. Машинально она ощупала тело взглядом – есть ли у него оружие? обувь? деньги? – как поступила бы на поле боя; потом вдруг поняла, что делает, закрыла глаза от душевной боли и коротко вдохнула.

– Прости меня Господи!

Она села, поджав пальцы ног и глядя в темноту, где бежала вода. В наступающей тьме еще можно было различить белое мерцание его тела.

Любого я бы оставила на поле в разгар сражения; точно знаю, что оставила бы Роберта Анселъма, Анжелотти, Эвена Хью; любого, потому что пришлось бы.

Она знала это точно, потому что в прошлом оставляла людей, которых любила – любит и сейчас. Война не знает жалости. Время скорби и похорон приходит позже.

Аш внезапно опустилась на колени, близко придвинулась лицом к Годфри Максимиллиану, стараясь запомнить каждую черточку его лица: карие, как кора дерева, глаза; старый белый шрам под губой; обветренную кожу на щеках. Бесполезно. Ушло его выражение лица, его дух; этот мертвец мог быть кем угодно.

Черные сгустки крови застыли на расщепленной кости его лба.

– Хватит, Годфри. Шутки в сторону. Вставай, милый, любимый; вставай.

Но, говоря это, она понимала, что его смерть – это реальность.

– Годфри, Годфри… Пойдем домой…

Грудь ее стеснило от внезапной боли. Горячие слезы затуманили глаза.

– Я даже похоронить тебя не могу. О, Господи, я даже не могу похоронить тебя.

Она потянула его за рукав. Тело его было неподвижно. Мертвый вес есть мертвый вес; ей не поднять его, не говоря уж о том, чтобы унести. И – куда?..

Внизу шумела вода, и в темноте вокруг нее раздавались шорохи. Наверху, над ней трещина в полу имела вид бледно-розовой расселины. Сверху, из разрушенных залов, теперь не доносилось ни звука.

Под ногами снова задрожала земля.

– Ты его убил!

Она вскочила, прежде чем прокричать эти слова в темноту, от гнева она брызгала слюной:

– Ты его убил, ты убил Годфри, это ты!

У нее мелькнула догадка: «Когда голоса говорили со мной раньше, случилось землетрясение». И хватило минуты подумать: «Они его не убили. Убила – я. Ах, Годфри, Годфри!»

Под ее ногами дрожала старая кирпичная кладка.

«Я прослужила солдатом шесть лет, я должна нести ответственность за смерть не менее пятидесяти человек, что тут нового? Но это – Годфри…»

Голоса заговорили так громко в ее голове, что она зажала уши руками:

– Кто ты?

– Ты враг?

– Ты из Бургундии?

Никакими средствами их было не унять. Она до крови прикусила губу. Ее всю трясло, старинные кирпичи смещались у нее под ногами, штукатурка сыпалась в виде пыли и порошка.

– Это не мой Голос! – ей больно было дышать. – Ты не мой Голос!

Не каменный голем, не этот враг: но враг, находящийся где-то за армией визиготов, кто-то огромный, многоликий, демонический, гигантский.

– Если ты из Бургундии, ты умрешь…

– …как будто ты никогда не…

– …скоро, скоро умрешь…

— Идите на хрен! – проревела Аш.

Она упала на колени. Сунула кулаки в промокшую влажную одежду Годфри и потащила его тело ближе к себе. Повернув невидящее лицо в темноту, она прокричала:

– Какого хрена, что ты знаешь об этом? Что это значит? Он мертв, я даже не могу устроить для него мессу; если у меня когда-то был отец, то это был Годфри, ты не понимаешь? – И, как бы оправдываясь перед неизвестными невидимыми голосами, она прокричала: – Не понимаешь, что мне придется оставить его тут?

Она прыжком вскочила и побежала. Протянутой вперед рукой наткнулась на изогнутую стену туннеля, оцарапав ладонь.

Она бежала, следуя вдоль стены, сквозь тьму и среди камней, через развалины от землетрясения; в огромную и вонючую сеть сточных каналов, проходящих под городом, оставив позади Годфри Максимиллиана, слезы слепили ее, от горя она ничего не видела, в голове или в ушах не звучало никакого голоса; она бежала в темноту и на разрушенную землю, пока наконец не споткнулась и упала на колени, и вокруг нее был холодный и спокойный мир.

– Мне надо знать! – громко закричала она во тьму. – Почему Бургундия имеет такое значение?

Ей не ответили – ни один голос, ни многие голоса.

Адресат: #177 (Анна Лонгман)

Тема: Аш

Дата: 26.11.00 11:20

От: Напиер-Грант@

<Заметки на полях>Формат-адрес отсутствуют, прочие детали зашифрованы нечитаемым личным кодом.

Анна.

Мы не можем добраться до места раскопок на побережье. В воздушном пространстве этого участка Средиземного моря летает очень много военно-морских вертолетов, да и на море много судов. Изабель снова уехала разговаривать с министром -; не знаю, какие у нее там влиятельные источники, но она *должна* что-то делать.

Простите, у меня даже не было времени Вам сообщить, что Ваш сканированный текст «Введения» Вогана Дэвиса дошел до меня в виде машинного кода. Вы не смогли бы еше раз попытаться послать его мне, но в другом формате? Вы поговорили уже с этой Вашей подругой, которая продает книги, с Надей? Узнала ли она что-нибудь об этой распродаже дома в Восточной Англии? Насколько мне известно, Воган Дэвис умер во время последней войны. Может быть, это дом его сына или дочери?

Я сейчас много езжу, так что ничего удивительного, что вы не смогли переслать мне файл. Сейчас, пока мы ждем разрешения на проведение раскопок, я снова на компьютере Изабель обрабатываю переведенные файлы «Фраксинус», перевожу продолжение книги.

Меня, видимо, сильно задержали, ведь Вы почти догнали меня – дошли до того места в тексте, на котором я остановился.

Насколько мне известно, никто пока не в курсе тайны раскопок, проводимых Изабель, так что думаю, что я вправе рассказать Вам, что последние два дня были просто *кровопролитными*.

Хотя в группе Изабель работают вполне ответственные люди, но они находятся в постоянном стрессе: мы все время сидим в палатках – они анализируют те данные, которые успели собрать, и на их основе строят преувеличенные представления о наших возможных подводных находках – в основном, обломков римских судов.

Здесь, на дне моря, возможно, мы обнаружим совершенно новый уровень средневековой технологии, существования которой мы до сих пор даже не представляли себе!

Тут, на дне, можно обнаружить ЧТО УГОДНО. Даже – осмелюсь размечтаться – даже, возможно, корабль пятнадцатого века, УПРАВЛЯЕМЫЙ ГОЛЕМАМИ?

Можете ли что-то сделать *вы*, Анна? Есть ли у вас связи в прессе, через которые можно было бы повлиять на правительство? Сидя здесь, мы теряем бесценные археологические возможности!

Пирс.

Адресат: #118 (Пирс Рэтклиф)

Тема: Аш/средства массовой информации

Дата: 26.11.00 17:24

От: Лонгман@

<Заметки на полях>Формат-адрес отсутствуют, прочие детали зашифрованы нечитаемым личным кодом.

Пирс.

На этот раз, надеюсь, до вас дойдет текстовый файл. Прошу, подтвердите получение.

Ничего обещать не могу, но сегодня иду на прием, там должен быть один мой бывший бойфренд, сейчас он работает на БиБиСи в отделе текущих событий. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы больше внимания обратили на ваше положение.

НЕВЫНОСИМЫ эти помехи в вашей работе. Депо, я чувствую, станет знаменитым.

Держитесь!

Анна.

<Заметки на полях>Примечание. Сканированный текст от 26 ноября 2000 года: выдержка из книги Вогана Дэвиса «Биография Аш… Введение», 1939 год.

Адресат: #117 (Пирс Рэтклиф)

Тема: Воган Дейвис

Дата: 26.11.00 17:03

От: Лонгман@

… у этой теории должны быть объяснения – самые научные и логические.

С полной ответственностью могу сказать, что эту теорию может создать только человек, основательно знающий историю и физику; и если некто попытается развенчать ее, ему бы следовало опять же иметь самые широкие познания – как в области истории, так и в области физики.

Итак, начнем с исторической теории времени.

Пожалуй, вообразите себе большой горный район, какие-нибудь огромные Альпы; и пусть они представляют собой историю нашего мира. В основном это – голые скалы, потому что наша история – это история геологических эр, когда планета остывала и находила свое место на орбите вокруг солнца. В некое близкое к нам время появляются первичные зачатки жизни – миллионы лет доисторической растительности, первичные животные организмы, амебы, в какой-то момент они начинают быстро превращаться в животных, птиц и, наконец, в человека.

Пересекая эти «горы», которые мы представим себе как наше физическое существование во вселенной, назовем наше перемещение «временем». Моим читателям, знакомым с работами Планка, Эйнштейна и Дж. У. Данна, не нужно объяснять, что время есть человеческое восприятие намного более сложного процесса истинного сотворения.

Мир, каким мы его видим сейчас, сформирован тем, что произошло в прошлом. Эти горы, через которые мы перевалили, служат прообразом того, что случится в будущем; форма троп, протоптанных нами на горных склонах, определяет форму грядущих троп, которые мы сами проложим в том, что видится нам как наше «будущее». Поступки людей средних веков привели нас сейчас на грань того, что может оказаться самым разрушительным в мире мировым пожаром, ровно так же, как самые недавние поступки (назовем их так) господ Чемберлена и Гитлера. Мы – это то, чем мы порождены.

Сейчас, когда я изучил подлинные доказательства, предполагаемые историей Аш, я создал свою теорию, согласно которой «горы» не так неподвижны, как можно предположить. Мое убеждение: возможно, время от времени землетрясение меняет ландшафт. Что-то оно стирает, что-то меняет; перестраивает скалы, на которых обитают некоторые из этих первичных зачатков жизни, населяющей расселины скал.

В ряде случаев эти нарушения невелики – здесь не то имя, там вместо мальчика родилась девочка, какой-то документ потерялся, некий человек умер раньше, чем ему положено. Это только ветерок на поверхности великого ландшафта, который есть время.

Но все-таки однажды может произойти великий разлом в том, что мы воспринимаем как наше «прошлое». Вообразите себе, что Господь протянул руки и встряхнул горы, – как мы, бывает, встряхиваем одеяло, и после этого осталось скальное основание, но изменились все формы ландшафта.

Такой разлом, по моему убеждению, произошел у нас в первую неделю января 1477 года.

Бургундия, как записано в нашей земной истории, – это великолепное средневековое королевство. Но и не более того. Страна с богатой культурой, большой сильной армией, ее герцоги совершали паломничества в чужие страны, возводили замки и вели войны с монархией Франции. Герцогства, лежавшие между севером и югом этой самой разобщенной страны, пытались объединиться в «Среднее королевство», простиравшееся от Английского канала до Средиземного моря. Карп, последний и самый агрессивный герцог Бургундии, погиб в войне со швейцарцами в кровавой бане при Нанси; и волны истории прокатились над ним, сомкнувшись над Бургундией. Ее территории разделены между теми, кто смог их захватить. В этом нет ничего примечательного.

Большинство историков просто не пишут об этом, считая эти факты побочными при освещении развития истории. Но все же то малое, что известно о Бургундии, связано некоей единой нитью. Она прослеживается в работах Чарльза Мэллори Максимиллиана, когда он пишет об «утерянной золотой стране». Хотя из памяти большинства Бургундия стерта, но для некоторых она является символом, ощущением потери, как забытое воплощение совершенства.

Проводя свои исследования, я стал понимать, что это ощущение для нас основано на воспоминии о Бургундии, описанной в книге Аш.

Я уже где-то писал о своем убеждении, что Бургундия, о которой нам рассказывают биографы Аш, вовсе не исчезла. Она трансформировалась. Сдвинулся горный пейзаж прошлого, и после землетрясения безымянные фрагменты ее истории были случайно обнаружены в других, совсем иных местах – в истории Жанны д'Арк; в истории сражения у Босворта; в легендах о рыцарях короля Артура. Аш стала мифом вместе с Бургундией; но все же эти смутные воспоминания – остались.

Из вышеописанного понятно, что 5 января 1477 года было сотворено не просто новое будущее. Если современное мышление правильно, то в каждую минуту могут появиться другие будущие, и эти «альтернативные» варианты истории по-прежнему идут параллельно с нашей современной историей. В какой-нибудь прекрасный день мы это обнаружим; не важно, на каком – хоть на молекулярном уровне.

Нет, исчезновение Бругундии – Бургундии Аш – полностью перетряхнуло ландшафт. Такое изменение, несомненно, должно было иметь следствием новое будущее – но ведь и новое прошлое тоже.

Итак, страна Бургундия исчезла. Таким образом, предания, которые нам остались, напоминают о том, что когда-то они были самой настоящей реальностью. Они служат нам напоминанием, что наша история, в том виде, в котором мы привыкли ее воспринимать, вполне возможно, началась только в 1477 году. И то прошлое, которое мы в двадцатом веке раскапываем, в некотором смысле ложно, – оно не существовало до 5 января 1477 года.

Поэтому я убежден, что переведенные мной документы истинны; что различные рассказы об Аш – правдивы. Истинны. Это история. Просто это не наша история. Сейчас – не наша.

Чем бы мы могли стать, если бы не этот разрыв во времени, можно только догадываться. История – грандиозна и так же неподвластна изменениям, как несокрушимое скальное основание альпийских пиков. Как говорится, кажется, где-то в Библии короля Джеймса: «Нации довольно устойчивы сами по себе». Однако, по-моему, совершенно ясно, что ландшафт нашего прошлого дает ясное доказательство имевшего место изменения.

Аш и ее мир – вот таким был наш мир. Больше нет ни ее, ни того мира. В наследство нам остались колеблющийся передний край времени и будущее – чтобы мы сделали его таким, каким захотим.

Оставляю другим задачу определить точную природу этого изменения времени. Есть ли в нем сходство с другим таким разломом, происходившим в планомерных процессах вселенной? Это еще предстоит выяснить.

В настоящее время я занимаюсь подготовкой дополнения к этому второму изданию, в котором собираюсь обстоятельно изложить жизненно важную связь между этой утерянной историей и нашей собственной историей в ее современном восприятии. Если миру удастся избежать того, что сейчас, в сентябре 1939 года, кажется преддверием мирового пожара, грозящего потрясти весь мир, тогда я опубликую мои находки.

Воган Дэвис

Сибл Хедингем

1939

Адресат: #180 (Анна Лонгман)

Тема: Аш/Воган Дэйвис

Дата: 27.11.00 14:19

От: Нгрант@

<Заметки на полях>Формат-адрес отсутствуют, прочие детали зашифрованы нечитаемым личным кодом.

Анна.

История иногда может в шутку подсунуть нам совпадение. В конце своего «Введения» Воган Дэвис указал название того места, где он работал в то время – перед Второй мировой войной. МНЕ ЗНАКОМ этот адрес – Сибль Хэдингем.

Это небольшой поселок в Восточной Англии, недалеко от замка Хедингем. Деревенька, в центре которой имеется старинный замок. Веками он принадлежал семье неких де Виров – хотя Джон де Вир, тринадцатый граф Оксфорд, не жил там подолгу.

Возможно, это совпадение пришлось по душе Вогану Дэвису? Или же его привели туда исторические исследования, и ему там так понравилось, что он решил поселиться? Когда будете наводить справки об архивах, обнаруженных в этом доме, попробуйте заодно выяснить, были ли Дэвисы приезжими в этой деревне или их семья проживала в Сибль Хедингем со времен Вильгельма Завоевателя.

Я не могу передать, как благодарен Вам за эту возможность наконец-то узнать полностью теорию Вогана Дэвиса. Анна, спасибо. Мне неловко обременять Вас еше одной просьбой, но я бы все отдал за возможность посетить дом и посмотреть, остался ли кто из семьи в живых; и, что важнее – не сохранилось ли неопубликованных материалов.

То есть я бы отдал все, если не считать возможности увидеть что-то *конкретное* из визиготского Карфагена, постепенно освобождаемого из-под вековых наслоений; может, будут еще реликты цивилизации; а возможно – рискну помечтать, – корабль?

Прошу вас, съездите вместо меня!

Что меня удивило больше всего – то, что я УЗНАЛ теорию Вогана Дэвиса. Хотя он изложил ее в виде метафоры, но это явная попытка описать один из наших современных принципов физики частиц – принцип энтропии. Согласно этому принципу, на субатомном уровне именно человеческое понимание сохраняет реальность.