Текст книги "Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…"

Глава 9
Кровавый семинар

Не скрываясь, я демонстративно прогнал велосипед через мост.

До фонаря мне ваши яблоки, проткнутые стрелой.

Любуйтесь, какой я отважный и смелый.

Подъехав к началу тропы, ведущей к пещере Смерти, я вдруг обнаружил, что забыл рюкзак с фонариком и альбомом.

Возвращаться не имело смысла.

Да и не хотелось мне больше соваться внутрь грота, напоминающего плохо замытый криминальный морг.

Подожду, как и вчера, снаружи.

Ну, а Святых Себастьянов заменят бдительность и реакция.

С каждым новым заходом расстояние между каменным завалом и пещерой казалось мне все короче и короче.

Лосиную мину перед входом в пещеру никто не потревожил – она просохла, взялась темной корочкой, но по-прежнему таила неприятность.

Правда, благоухание превратилось в легкое хвойное амбре с примесью можжевелового нюанса.

Терпимо.

Генерала я вызывать не стал – ни с погонами, ни без.

По-моему, ему прошлой ночью досталось изрядно.

Остается полуночное выяснение отношений с комариными эскадрильями.

Пришел бы хоть на минутку Повар и рассказал бы, как его взбесила муха в борще…

Опять эта дохлая муха.

Но ведь есть в этом лесу, кроме гадливых лосей и ненасытного комарья, более привлекательные фигуранты.

Вечерняя скука обещала не менее тоскливую ночь.

И вдруг я услышал, как треснула ветка.

Кто-то двигался со стороны муравейника.

Я направил объектив президентского аппарата на сектор возможного появления вероятного противника.

На тропе, ведущей к пещере, мелькнул не шерстистый носорог, и даже не саблезубый тигр, и не медведь бурый в крапинку – а человек в капюшоне.

Сейчас он выйдет из тени на поляну, залитую багровостью заходящего солнца.

Сейчас выйдет.

И вот я наконец-то узрел истинное лицо приближающегося типа.

Это был старший садовод.

Я почему-то снова вспомнил о мухе в борще.

Но и борщ, и муха, и радость скорой встречи махом испарились.

За Юродом появился еще один человек в капюшоне, и тоже с изуродованной рожей.

Так, значит, вечерний сбор жертв Повара?

И я не ошибся.

Показался третий «красавец».

Старший садовод, дантист и продавец велосипедов пришли мстить Повару?

Когда показался четвертый урод, мне захотелось срочно вызвать генерала на консультацию.

Это же мертвый сантехник пожаловал.

Когда – пятый, я просто мысленно выматерился, и довольно крепко.

При выходе на поляну шестого захотелось чего-нибудь прохладительного и в большом объеме.

От седьмого повеяло чем-то иррациональным и абсурдным.

Я вгляделся попристальней в прибывших уродов.

Хари у всех были одинаковые и сделаны под старшего садовода.

До меня наконец доперло – семеро Юродов могли означать лишь одно: я увидел обыкновенный маскарад.

Только зачем?

По крайней мере, засада принесла результат.

Кремль мог быть удовлетворен моими стараниями.

Значит, комарье не зря кормил…

А семеро в масках образовали рядом с лосиным дерьмом полукруг.

Я решил досмотреть представление до конца и только потом выдать положенные аплодисменты.

Кремлю тоже не помешает маскарадный триллер.

Семеро разом скинули плащи.

В руках первого задергался живой, но крепко связанный кролик с яблоком в пасти.

У остальных шести в руках блеснули сукровицей заката хирургические ланцеты.

Явно готовилось групповое жертвоприношение.

Но прежде чем начать кромсать несчастного кроля, семеро неожиданно спустили штаны до пяток.

Вместе с трусами.

Задницы были явно мужского склада.

И кое-какие причиндалы, угадываемые в сумерках, тоже не вызывали сомнения.

Ближний ко мне эксгибиционист показал щуплый профиль своего болтающегося члена.

Я чуть не сказал волшебного слова:

– Не мэнээс!

Да, я узнал по случайно предъявленному «документу» того стукача-любителя, который на фуршете все пытался заложить Самсонова.

Интересно, анонимка, составленная из газетных вырезок, ушла к прокурору?

Вялый пенис и бесполезная мошонка повернулись к обреченному кролику.

Теперь, по крайней мере, я знал, как действовать в дальнейшем.

Шестеро ланцетов одновременно вонзились в жертву.

Я отвернулся от кроличьих мук.

Но Кремль получил всю картину в полном объеме.

Отсчитав ровно шестьдесят секунд, я вновь приступил к визуальному контакту.

Семеро в масках усиленно смазывали кроличьей свежей кровью то, что у них отказывалось стоять и работать.

Итак, вместо насильников-рецидивистов я получил сумасшедших импотентов из ученой среды.

Но поговорить с почти завербованным стукачом все равно необходимо.

Глава 10
Перехват

Масконосцы и кровомазатели понесли жалкие останки кролика в муравейник.

Стукач шел последним, и умыкнуть его хилость не составило никакого труда.

Импотент со стажем и не пикнул.

Узнал и мой грозный взгляд, и увесистый кулак.

Сплошное удовольствие работать с ученым людом – ну все, буквально все понимают, как надо, и не создают лишних проблем.

Выждал, когда отряд садистов (город начал оправдывать свое двусмысленное название) отвалит подальше.

И начал собеседование:

– Ну ты, лишенец, колись, что вы тут вытворяете?

– Да ничего особенного.

– Зачем животное четвертовали?

Для повышения эффективности вопросов пришлось отвесить пинок.

– А без физического воздействия можно? Я же не кролик.

– За каждое лишнее слово будешь получать хороший поджопник.

– Понял, не мэнээс.

– Тогда погнали.

– Это Самсонов!..

– Ну что Самсонов, что?

– Это Самсонов придумал, как снимать агрессивность. Мы же из-за проклятой импотенции стали кидаться друг на друга. А так придем в пещеру и выплескиваем гнев.

– Понятно, не мэнээс, – передразнил я ученого, замаранного кроличьей и прочей нечеловеческой кровью. – Младенцев, надеюсь, не пластаете?

– Ни в коем случае. Только животных из вивария.

– Приворовываете, значит.

– А что делать?

– Да, зайцев вам настрелять слабо.

– Для разрядки ненависти нужны живые экземпляры.

– Ну, это само собой.

– Оттягиваемся один раз в неделю.

– Значит, мне сегодня повезло.

– Релаксации хватает до следующего раза.

– И давно злодействуете?

– Третий год… Как, извините, стоять перестало разом у всего научного контингента…

– Почему?

– Никто не знает. Но сначала всех поразила импотенция, а потом начали рождаться мальчики.

– От кого?

– Но вы же вроде со всеми побеседовали?

– Ладно, давай про Самсонова.

– Это Самсонов… Начали с лягушек… Глазок там выколоть булавкой… Кишочки выпустить… Расковырять анальное отверстие раскаленным гвоздиком.

– А зачем перед гнусностями живодерскими штаны-то снимать?

– Это Самсонов разработал такой проверочный обряд – вдруг у кого-то встанет.

– На кролика?

– При чем здесь кролик?.. Знаете, почему местные пещеру назвали пещерой Смерти?

– Наверное, до вас кто-то здесь извращался?

– Вот именно. Говорят, один старичок-боровичок приволакивал в пещеру разных там путников и туристов и кровь им пускал.

– Зачем?

– Для поддержания сексуальной формы. Говорят, он единственный после войны мужик в этих краях остался. Так что трудился за всех героев, павших на полях Великой Отечественной войны.

– Только не надо будить во мне патриотические чувства, не надо.

– Понял, не мэнээс.

– А ты, лишенец, анонимку-то настрочил про Самсонова?

– Пока нет. Обдумываю точность формулировок.

– Да, писать доносы с непривычки тяжеловато.

– Как первую научную статью.

– Лучше скажи, писатель анонимок… Где мне можно увидеть Самсонова в приватной обстановке?

– Да он завтра после обеда к главврачу на очный поединок приглашен.

– Какой еще поединок?

– Не на шпагах же. В шахматы.

– К Олегу Иннокентьевичу?

– У нас в Садограде два человека, сдвинутых на шахматах: Самсонов и Расмус.

– Почему-то я не встречал твоего Самсонова у дока.

– Так они по телефону играют.

– Точно, я видел вторую доску. Еще подумал – док этюды разыгрывает.

– Ну, и в честь сотой партии у них состоится, так сказать, очная встреча.

– Ладно, догоняй садистов, но только молчок. А то скажу Самсонову, как ты его заложил. Он тебе ладью, а может, и ферзя кое-куда вставит без вазелина.

– Понял, не мэнээс… Да, кстати, Самсонов мне шепнул, что утром обнаружил у себя на крыльце яблоко…

– Пронзенное стрелой, – добавил я.

– Самсонов испугался, но жертвоприношение не отменил, а только предложил провести акт не в пещере, а снаружи.

– Чтобы в случае чего могли быстро разбежаться по кустам?

– Вроде!

– Ладно, вали.

– Надеюсь, больше допросов не будет?

– Стоп. На прощание за ценную информацию хочу поделиться с тобой, лишенец, одним секретом.

– Весь внимание.

– Древнекитайские мудрецы рекомендовали от импотенции лосиное дерьмо.

– В каком виде?

– Самом свежем. Внутрь.

– Какая доза?

– Сколько влезет.

– А вы пробовали?

– Конечно. Я сюда и пришел исключительно за этим.

– Гадость, наверное?

– Отдает хвоей с можжевельником. Только смотри – этот рецепт не действует на коллектив, только строго индивидуально.

– Так я пошел?

– Валяй.

Но, сделав шагов пять, стукач, согласный даже на регулярное поедание лосиного дерьма ради возвращения мужского достоинства, приостановился.

– Варить, жарить и кипятить не рекомендую, – уточнил я.

– Извините, но я не буду даже пробовать эту мерзость.

– Не веришь в результат прописанного курса?

– Да, не верю. Вот мне вчера утром прибыли таблетки из кремлевской клиники…

– Откуда-откуда?

Я потрогал фотоаппарат.

Нет, решительно гарант Конституции одаривал всех подряд – и только мне ничего не доставалось.

– Из кремлевской клиники. Как особо ценному специалисту по выращиванию питательных дрожжей.

Стукач наконец содрал с лица уродскую маску.

– Так вот, я буду лучше принимать эти таблетки.

– На здоровье.

– В инструкции написано, что первичное улучшение наступает через полгода.

– Свежо предание.

– А лосиное дерьмо потребляйте сами!

Лишенец зло швырнул маску на тропу и побежал за импотентной процессией.

Интересно, а таблетки для стукача оплатил сам президент?

Или на это благое дело ушли деньги налогоплательщиков?

Но задать эти вопросы фотоаппарату я не рискнул.

Поднял маску.

В Пнево самогонщик из шалаша уверял, что видел, как его маломерную супругу трахал не Красавец, а Продавец велосипедов.

И почему все в Садограде рядятся под жертв Повара?

Глава 11
Шепот и дыхание

Пройдясь до поганок, заляпанных кровью невинного кролика, пострадавшего не ради науки, я натянул маску Юрода и ненароком вляпался в лосиное дерьмо.

Не пожелай ближнему…

Сунул маску в карман – авось пригодится.

Рванул напрямик к реке подмыться.

И на берегу у меня созрел авантюрный, дерзкий и неожиданный план.

Дерзкий для Кремля и неожиданный – для оплодотворителя.

Я же как бы – всю ночь в засаде у пещеры… И мой незапланированный рейд по яблочным садам окажется сюрпризом…

Перейдя реку вброд, в темпе хорошо тренированного стайера пробежался по чужим садам.

Давно я не развивал такую крейсерскую скорость.

Скрытный марш-бросок удался.

Помогла нахлынувшая темень и скромный месяц, едва обозначивший яблони да кованые барьеры.

Я сбавил темп и сбросил максимальную скорость лишь на участке филателиста, соседствующего с коттеджем доцентши.

Завидев площадку для бадминтона, я собрался отдышаться и тихонечко и незаметненько финишировать у окна доцентской спальни.

Я поднырнул под обмякшую сетку – и тут меня окликнул детский шепот:

– Дяденька, дяденька…

Восьмилетнее создание с косичками, стоя под одиноким фонарем, начало манить меня пальчиком.

– Ты чего не спишь?

– Тихо, тихо, а то папу разбудим.

– Не страшно?

– Нисколько.

– И кого мы тут караулим?

– Тебя, дяденька.

– С какой стати?

– Мне просто интересно – ты еще раз придешь к маме?

– Я?

– Ну ты что, забыл? Две недели назад ты к нам приходил.

– Склероз, понимаешь…

– А я говорю, приходил, и не отпирайся.

– Тогда скажи – зачем?

– Подарить мне братика.

– Две недели назад меня здесь не было.

Попытка оправдания не возымела действия.

– Да ты не бойся, я тебя никому не выдам. Ты так хорошо шептал…

– Что шептал?

– Ага, думал, если меня заперли в детской, я не услышу.

– Правда-правда слышала?

Я начал подделываться под интонацию капризного ребенка.

– Папа говорит, у меня абсолютный слух.

– А что, кстати, папа делал, когда я пришел?

– Папа, как всегда, спал.

– С мамой?

– Глупый. Папа – в кабинете. А мама готовилась встретить тебя.

– Ах да, правильно, мы же договорились о свидании…

– Ну вот, а еще сознаваться не хотел.

Нет, определенно из этой восьмилетней особы с косичками вырастет классный следак.

– Так что ты, лапа, слышала?

– Я не лапа.

– Замнем.

– Угу.

– Так что слышала?

– Все!

– Что все?

– Опять прикидываешься глупым!

– Ранний склероз последней стадии.

– Как у бабушки.

– И серого волка.

– При чем здесь волк? Ты приходил, а не волк.

– Ну я, я, я!

Пришлось брать на себя чужие грехи.

– Мама сначала вскрикивала от удовольствия, как будто ее катали на аттракционе.

– Было дело.

– Это когда сначала круто-круто вверх, а потом сильно-сильно вниз.

– А потом?

– Мама замолчала и принялась дышать, дышать, дышать – как на тренажере.

– Избавлялась от лишнего веса?

– Опять начал прикидываться?

– Нисколечко.

– Тогда слушай дальше… Потом мама сердито на тебя закричала.

– За что?

– Наверное, ты ей больно сделал?

– Я нечаянно.

– А теперь скажи, что ты маме шептал.

– Шептал?

– Нашептывал. Я не поняла. Про незабудку какую-то.

– Про цветок?

– Тебе лучше знать.

– Склероз.

– Вру, вру. Ты шептал, наоборот, про забудку.

– Деточка, давай так договоримся: марш спать, а я приду к вам днем.

– Ой, хорошо, что днем. Папа тебе свои марки покажет.

Довольное и счастливое дитя отправилось на боковую.

Мне же, взявшему на себя и шепот, и братика, предстояла беспокойная ночь.

Но при одном условии: добровольном согласии Нинели Осиповны…

Глава 12
Ночная обнаженка

Я знал: разговор будет нелегким.

Но упустить такой шанс я не мог.

Ведь для всех я сижу в засаде у пещеры…

Я постучал в окно спальни.

Доцентша испуганно выглянула.

Я приложил палец к губам.

Доцентша открыла окно.

Я пробрался в спальню.

– Диня, ты чего не через дверь?

– Не надо, чтобы меня видели.

– Объясни, если можно.

– Засаду хочу в саду организовать.

– В чьем?

– В твоем.

– Объясни, если можно.

Доцентше не пошло на пользу внезапное пробуждение.

Я начал тщательно подбирать нужные слова:

– Нинель, а ты хоть раз невесту в саду изображала?

– Нет.

– А хотелось?

– Иногда. Но не так, чтобы очень. Как видишь, обошлась.

– Извини, наверное, возраст.

– Скорей всего. Мне же до климакса годика с полтора.

– А ради продовольственной безопасности Родины сможешь?..

– Диня, я не поняла.

– Невесту сыграть.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– Неудобно как-то.

– Все равно темно.

– А луна?

– Только нарождается.

– А ты?

– Я и не такое видел.

– Хам.

– Извини, я в другом смысле.

– Ладно. Что не сделаешь ради любимой Родины…

Нинель Осиповна принесла давно приготовленную кружевную фату.

– А чулки можно оставить?

– Даже нужно.

– А бюстгальтер?

– Ни в коем случае.

– А что делать?

– Просто прогуливаться, изображая страсть.

– Это как?

– Ну, поглаживай бедра, промежность, лобок…

– Фи, какая гадость.

– И стони, стони, призывно и погромче.

– А вдруг прилетит?

– Скорей всего, придет.

– Так что – все терпеть?

– Ну, пока на нашего оплодотворителя никто не жаловался.

– Я бы, Диня, конечно, родила, пусть и поздновато, но… Пожалуйста, отвернись… Но если бы мальчик походил на тебя…

Доцентша, судя по шороху и шелесту снимаемых одежд, приготовилась к соблазнительному променаду среди яблонь.

– Нинель, давай для повышения эффективности еще иллюминацию устроим.

– Прожектора, что ли?

– Зачем? У тебя свечки какие-нибудь имеются?

– Для юбилейных тортов.

– Сойдет.

– Тогда их надо по фужерам распределить, поджечь и расставить.

– Красиво будет, – сказал я, оборачиваясь.

– Диня!

Пришлось снова показать обрюзгшей дородной невесте спину.

Ой, не клюнет гад на такую квашню…

Не клюнет!

Доцентша расставила свечи по кругу и принялась выделывать замысловатый танец живота.

Я же, крадучись, обходил невесту по периметру.

Такой засады Кремль еще не видел.

Свечи.

Яблони.

И доцентша в белой кружевной фате и белых с искрой чулках.

Невестушка…

А я – страж застарелой невинности.

Вернее, начинающий сутенер.

Но скоротечно увядала ночь.

Но зря оплывали свечи.

И безуспешно старалась доцентша изобразить неутоленное желание.

Правда, я лишний раз убедился, что мне пока не грозила импотенция, как бедному племяннику Севе.

А Нинель Осиповна, похоже, вошла во вкус.

Я подумал, что ей можно спокойно завязывать с наукой и бежать устраиваться стриптизершей.

Напрасно я напрягал зрение, слух, обоняние и фотоаппарат.

Только глупые мотыльки слетались к светящимся фужерам.

Только мотыльки…

Рассвет объявил ночи ультиматум.

Свечи прогорели.

Доцентша углубилась в сад.

Чучело даже не взглянуло на кандидатку в невесты.

Ловля на живца закончилась, когда обнаженная доцентша напоролась на голого мужика.

Псевдолюбовник вежливо поздоровался и начал одеваться.

Ладно, решил я, – потрясу хоть этого нудиста.

Глава 13
Скептический настрой

Отправив утомленную и продрогшую наживку в дом, я учинил допрос нудисту:

– Мужик, ты кто?

– Любовник.

– Какой, на хрен, любовник, если у тебя не встает!

– Раньше у меня с полоборота на любую…

– Так то раньше.

– А теперь элементарная имитация достойного прошлого.

– Не понял?

– Мы уже десять лет как любовники, еще со студенческой скамьи. Она, глупая, на первом курсе вышла замуж за препода – этот урод энтомологию читал… Ну, и на практике соблазнил …

– Бабочками, жуками, стрекозами.

– Она романтичная, понимаешь, сейчас таких нет.

Я хотел сказануть о Зинаиде.

Но у этого бедолаги – своя головная боль.

– Понимаю. Если она тебя с неработающим аппаратом четвертый год принимает…

– Третий.

– Значит, ты у нас – один из первых ученых импотентов?

– А это началось практически одновременно у всех, поверьте. Хотя большинство скрывало до последнего.

– Любишь до сих пор? Несмотря ни на что?

– Даже больше, чем раньше.

– А как ты допустил, что она залетела, и не от тебя, и не от мужа?

– Ребенка ей больно захотелось. Я же дурак был, не заделал своего, когда мог. Думал – не переживу, когда энтомолог будет моего ребенка воспитывать, а вон как обернулось… Спровоцировала она меня на ссору, и я неделю не приходил, ну, а пришел – она уже была заряжена.

– Значит, ты его не видел.

– Видел.

Я замер в предчувствии удачи.

– Но в тумане… Как раз после ссоры… Она меня выгнала раньше положенного, и я засек его.

– И как он выглядел?

– Обыкновенный человек.

– Ты уверен?

– Да вроде ничего странного, кроме способности менять габариты.

– То большой, то маленький?

– Вы уже знаете.

– А почему ты не говоришь, что он внезапно исчез?

– Думал, не поверите.

Показания нудиста полностью совпали с рассказом несчастной музыкантши.

Значит, не зря смущали портреты композиторов, не зря…

– Он-то тебя заметил?

– Нет, я успел залечь.

– Никому не трепал?

– Нет.

– А ей?

– Тоже.

– Вот и молчи дальше, если жить хочешь.

– Но вроде он еще никого не убивал.

– В общем, слушай сюда, отъявленный скептик. Если обнаружишь у себя в саду или в саду так называемой любовницы яблоко, пронзенной стрелой, дуй моментально ко мне.

– Нет, но ведь он правда никого еще не убивал.

– Так не будь первым, – сказал я. – Или вторым.

Полуодетый горе-любовник отправился к законной жене, наверное, тоже родившей от того, который пока еще никого не убивал.

Пока…

Глава 14
Кладбищенский настрой

Всенощное хождение вокруг обнаженной доцентши гарантировало сверх-аппетит и крепкий-прекрепкий сон.

Двойной завтрак собственного ускоренного приготовления – бутерброды и кофе – я умял в гордом одиночестве.

Нинель Осиповна давно спала, даже не сняв фату и чулки.

Перед отходом в спальню я успел задать доцентше всего лишь один вопрос.

Так, в качестве профилактики.

Вдруг танец живота и эротические пассы способствуют активизации долговременной памяти.

Конечно же, я спрашивал о том экстрасенсе-мальце, избавившем позавчера меня от болей в мошонке.

Не припомнила ли она случайно, на кого же все-таки похож Ванюша?

– Диня, – сказала доцентша, кутаясь в халат. – У меня такое ощущение, что тот, на кого смахивает Ванюша, побыл-побыл в Садограде да и уехал.

– Привет инструктору по арбалету! – сказал я отчетливо и громко.

Для фотоаппарата, себя и Нинели Осиповны.

– Нет, с инструктором из Москвы я не встречалась ни разу. Слышать о нем слышала, но не встречалась.

– Может, его по ящику показывали?

– Ты же знаешь – телевизор не входит в круг моих интересов.

– В газете пропечатали?

– Пресса – тем более.

Доцентша открыла дверь в спальню.

– Интернетом я тоже пользуюсь только в научных целях.

Дверь захлопнулась.

А мне опять выпало проявлять бдительность и осторожность.

Я проверил на закрытость все окна и двери.

Конечно, я не мог себе позволить завалиться часиков этак на семь-восемь.

Я забрел в библиотеку.

Муж Оленьки так и не пришел за эллинской философией.

Но покемарить с полчаса можно даже в самой неблагоприятной обстановке.

Я полистал невостребованный том.

Зачем столько непонятных слов о непостижимом?

Философия захлопнулась.

И этот звук напомнил мне пистолетный выстрел.

Выстрел, когда используется самодельный глушитель из шланга.

Я рухнул на диван – лежбище племянника Севы.

Но тут заверещал мобильник, забытый доцентшей в библиотеке.

Я сразу признал голос старшего садовода.

Юрод просил меня срочно прибыть к нему на Базу.

Что там, украли весь семенной фонд?

Или Олег Иннокентьевич Расмус трепанул о моих сомнительных криминалистических построениях вокруг дохлой мухи?..

Скорей всего, предстоит тяжелый и мучительный разговор.

Наверное, Юрод будет пытаться опровергнуть мою версию насчет мести?

Наверное, Юрод будет аргументированно доказывать, что стал жертвой Повара чисто случайно?

Но я ошибся…

Главный врач держал язык за зубами.

А Юрод пригласил меня по собственной инициативе.

Старший садовод с незаменимыми ассистентами оформлял на мемориальном кладбище могилку очередной убиенной птички.

Я вспомнил о вороне, клюющей яблоки на футбольном поле.

Когда установили обелиск, помощники, как всегда, переругиваясь, удалились.

– Вы, кажется, у пещеры всех лосей разогнали? – спросил Юрод, перебарщивая с иронией.

– И не только лосей!

Я достал из кармана маску, брошенную нервным стукачом.

– Хотите полюбоваться? Ваш лик определенно входит в здешнюю моду.

– Неужто поймали?

– Поймал, да не того.

– Ничего, доберетесь и до кого надо.

– Надеюсь.

– А я вот чего позвонил… Мне тут сорока на хвосте принесла, что вы арбалетные стрелы вместо метеоритов собираете.

– Точно, начал коллекционировать.

– А моя подойдет? – старший садовод протянул мне стрелу.

Я принял дар.

На древке оказалась знакомая до боли в спине эмблема – пронзенное яблоко.

Ну конечно же, такая стрела могла принадлежать только Юроду.

Что-то я тупею и тупею.

Или от кремлевского фотоаппарата, или от навязчивых консультаций с призрачным генералом?

– Значит, стрела точно принадлежит вам?

Глупее вопроса в такой ситуации трудно было придумать.

– Принадлежала когда-то.

– Не понял.

– Тогда объясняю по порядку. Клуб Веселых Арбалетчиков как-то пригласил столичного инструктора…

– Я в курсе.

– Так этот супер-мастер однажды увидел, как я бью влет птах, и предложил устроить негласное соревнование.

– Можете не продолжать. Вы, конечно, выиграли, а он со стыда убрался в Москву.

– Со стыда – вряд ли. Говорят, ему в пещере чуть кастрацию не сделали.

– За что?

– Чем-то обидел самсоновских жертвоприносителей.

– Хорошо вернемся к вашим взаимоотношениям с инструктором. Вы его обыграли, а потом?

– Не поверите, но инструктор за мое молчание о своем позоре всучил мне ни много ни мало – фирменный арбалет.

– И уехал с одним колчаном.

Я ласково погладил фотоаппарат.

Сейчас в Кремле за меня выпьют если не шампань, то минералку точно.

Удалось наконец-то установить владельца мощного незарегистрированного арбалета.

Да и стрела, пущенная в меня, оказалось, принадлежит тому же человеку.

Я утихомирил внутренний восторг.

Что-то слишком прет? Слишком!

Наверняка вот-вот обломится.

Юрод продолжал радовать откровениями:

– Вы правы. Арбалет подарил, а стрелы увез. Я думаю – специально.

– Чтобы по эмблеме не установили, кому он сделал подарок.

– Вот именно.

– И вы заказали для себя новые стрелы с пронзенным яблоком?

– Приятно иметь дело с человеком сообразительным.

Убавить бы сарказма, и комплимент сошел бы за искренность.

И тут Юрод попробовал улыбнуться.

Это ему меньше всего удается.

А после улыбки наступил облом, которого я опасался.

– Но в одно прекрасное утро и арбалет, и стрелы исчезли.

– Украли?

– Похоже.

– Из дому?

– Нет, я там почти не бываю. Каждая вещь так и кричит о погибшей жене, так и кричит…

Я взял паузу: генеральская школа.

Но лоботомировать взглядом старшего садовода не стал.

Похоже, Юрод вдруг передумал исповедоваться дальше.

– На Базе держали арбалет? – спросил я осторожно.

– Давай закончим на сегодня.

Юрод опять попал в трагический омут прошлого.

Утраченная семья.

Утраченная наука.

И только яблоки сорта «Ева».

Только яблоки…

Но я все же попытался реанимировать агонизирующий диалог:

– А зачем вызывали-то?

– Зачем?..

– Хоть это обсудим.

– Это?..

– Погода хорошая, – сказал я нарочно грубо. – А яблоки ваши – дрянь из дряни!

– Да я тебя!..

Юрод схватился за лопату.

Секундная неконтролируемая вспышка ярости вырвала Юрода из счастливого, но загубленного далека.

Лопата вернулась на птичье кладбище.

– Извини…

– И вы меня.

– А понадобился ты мне из-за стрелы, которая неожиданно вернулась ко мне сегодня утром.

– Значит, и вам подбросили натуральное яблоко, пронзенное настоящей стрелой…

– Иду с обхода и вижу изуродованный плод.

– Где?

– Перед входом в свое логово.

Старший садовод вновь попытался улыбнуться.

– И как думаете, для чего это сделано?

– Не знаю, не знаю. Но Нинель Осиповна мне сболтнула, что ты вчера тоже получил аналогичное приношение.

Ох, и доцентша…

Ох, и трепло…

С другой стороны, я бы потерял уйму времени на поиск столичного арбалета и ворованных стрел.

– Спасибо, что сообщили.

– Еще сорока донесла, что аналогичный презент получил Олег Иннокентьевич Расмус.

– И Самсонов! – добавил я. – Инициатор пещерных жертвоприношений.

На этом мы расстались с Юродом.

Старший садовод пообещал, что если обнаружит очередное яблоко, испорченное украденной стрелой, то сразу даст мне знать.

Не знаю, понравилось ли Кремлю, в какой чудесной компании я оказался?

Изуродованный ученый.

Идольный шахматист.

И Самсонов, о котором я так ничего и не узнал.

Каждому по яблоку!

Мне выбирать не приходилось.

А вот старший садовод, похоже, крепко струхнул.

– Постойте! – крикнул я. – Может, это нас четверых приговорили к скорой казни?.. Взамен Святого Себастьяна?

Не ответив, Юрод поплелся в свое плодово-ягодное логово.

А я так и не спросил – зачем он все-таки подкинул муху в борщ?

Далась же мне эта дохлая муха!

Я перешагнул через свежую птичью могилу.

Вдруг садовод замер и, полуобернувшись, глухо прошептал.

Но я разобрал каждое слово:

– Столичный инструктор перед тем, как удрать, тоже получил яблоко, пробитое свой же собственной стрелой.

Надеюсь, генерал тоже услышал эти слова.

И на поиск инструктора по арбалетной стрельбе брошены лучшие силы кремлевской сотни…