Текст книги "Мир под кайфом. Вся правда о международном наркобизнесе"

18. Хард-рок

Детективы назвали этот случай самой кровавой резней со времен убийства Шэрон Тейт, совершенного больше десяти лет назад. 1 июля 1989 года полиция Лос-Анджелеса нашла тела четырех человек с раскроенными черепами в доме на Вандерленд-авеню в Голливуд-Хилс. Убитые были членами Вандерлендской банды – разношерстной компании драгдилеров, которые в свободное от основной работы время промышляли вооруженным разбоем. В их рядах числился знаменитый порноактер Джон Холмс, обладатель 33-сантиметрового члена, трахнувший 14 000 женщин в образе своего альтер эго Джонни Уодда.

Холмс начал строить свою драматическую карьеру в начале 1970-х, когда у порнофильмов еще был сюжет и сантехник в конце действительно чинил трубы. В те дни считалось приемлемым надеть клеши и ботинки на платформе и провести субботнюю ночь, отплясывая под «Staying Alive» под воздействием старого доброго кокаина, снова вошедшего в моду.

Эпоха диско, к счастью, оказалась короткой, на смену Bee Gees пришли синти-поп и глэм-метал, а вот наркотики никуда не исчезли. К концу 1970-х Холмс серьезно подсел на кокаин, в результате чего его член стал бесполезен на съемочной площадке. Деньги стали таять на глазах. Холмс воровал из машин, с лент выдачи багажа в аэропортах и даже у друзей, и в конце концов докатился до того, что ему и его подружке Доун, которая была с ним со своих пятнадцати лет, пришлось спать в машине. Он вынуждал ее заниматься проституцией и в конце концов попытался продать в бордель. Она сбежала, но он нашел ее в доме матери и умолял вернуться к нему, обещая, что он исправится, вот только провернет одно последнее дельце. Холмс составил план ограбления крупного криминального авторитета по имени Адель Гариб Насралла, известного также как Эдди Нэш. Этот иммигрант из Палестины начинал с киоска с хот-догами, а превратился в крупнейшего владельца ночных клубов и дилера кокаина в Лос-Анджелесе. Холмс был знаком с Нэшем и впустил грабителей в его дом, где они, угрожая огнестрельным оружием, заставили Нэша и его телохранителя – Грегори Дайлза – открыть сейф, а потом скрылись с украшениями, наличными и кокаином на общую сумму в миллион долларов.

В ночь убийства на Вандерленд-авеню Холмс явился в дом своей бывшей жены весь в крови. Он знал, что облажался, и, скорее всего, сам привел Нэша к дому грабителей. Утром он вернулся к Доун и уснул, бормоча что-то про кровь. Они вместе смотрели репортаж об убийстве по телевизору незадолго до того, как полицейские вышибли дверь и схватили Холмса. Оказалось, отпечаток его ладони был найден на месте преступления. В конце концов обоих фигурантов отпустили, но позднее Нэш получил три года за рэкет, в том числе за организацию убийств, хотя обвинения в самих убийствах ему удалось избежать. Холмс умер от СПИДа несколько лет спустя. Эдди удалился на покой и дожил до 2014 года.

Лавина «снежка», обрушившаяся на Фабрику грез, пришла из Майами, куда прибывали тысячи иммигрантов, бежавших от режима Кастро. Они селились в районе, получившем название Маленькая Гавана. В 1961 году ЦРУ набрало из этих беженцев небольшой боевой отряд, который после соответствующей подготовки высадился в бухте Кочинос (иначе – заливе Свиней) с целью свергнуть Кастро. Однако обещанная поддержка ВВС и флота так и не появилась, так что вторжение потерпело неудачу. Бойцов отправили в тюремные лагеря. Когда их отпустили обратно в Америку, они начали сбор денег на борьбу с режимом, пользуясь своими давними связями с мафией, чтобы войти в кокаиновый бизнес.

Если бы не недостатки американской системы правосудия, кокаин так и остался бы нишевым продуктом. Но вот в чем дело: было бы здорово, если бы каждый, кто попадает в тюрьму, усваивал полученный урок и выходил на свободу полностью исправившимся, законопослушным гражданином, однако в действительности многие тюрьмы становятся для заключенных криминальным университетом. Оказавшись там, вы попадаете в окружение других преступников, которые разделяют ваши взгляды на мир. И, если вы умеете правильно себя подать, они с удовольствием поделятся с вами своим богатым опытом. Лично я научился у своего сокамерника Миши стольким вещам о мошенничестве с кредитными картами и банковских аферах, сколько за всю жизнь бы не нагуглил. Другими словами, вы приходите в тюрьму зеленым студентом, только постигающим азы квартирных краж, а покидаете ее с докторской степенью по фальсификации документов и шантажу.

В один прекрасный день 1974 года Карлос Ледер получил в сокамерники Джорджа Янга, также известного как Бостонский Джордж. Его историю увековечил Джонни Депп в фильме «Кокаин». Янг приехал в Калифорнию в 1960-х и стал продавать травку на пляжах, однако быстро понял, что можно заработать гораздо больше, если толкать улетную калифорнийскую шмаль в Бостоне. Товар для него перевозили стюардессы в своем багаже. Бабло полилось рекой, и Янг расширил свой бизнес: теперь он покупал траву напрямую у мексиканцев и перевозил на личном самолете. Но его поймали и посадили в тюрьму, где он познакомился с Карлосом Ледером. Ледер был наполовину колумбиец, наполовину немец – и вдобавок большой поклонник нацизма. Его посадили за угон, но, узнав, чем занимался Янг, он предложил ему интересную идею для нового бизнеса. «Что ты знаешь о кокаине?» – спросил он.

Как у всех хороших университетов, у тюрем есть ассоциации выпускников. Янг и Ледер нашли друг друга на воле в 1976 году и вместе составили план, как наладить продажи кокаина в Лос-Анджелесе, сбыв товар общей стоимостью 2,5 миллиона долларов. К 1977 году они импортировали по сотне килограммов кокса в неделю и продавали его через принадлежавшую Янгу сеть сбыта марихуаны. Но Ледер кинул своего партнера, связавшись с его дилерами напрямую. Янг выбыл из игры. Это положило начало эре колумбийского влияния.

Флорида была идеальной точкой для продажи кокаина, поскольку давала доступ к карибскому побережью протяженностью в несколько тысяч километров. Ледер прикупил себе островок на Багамах – Норманс-Кей – и устроил там перевалочную базу на пути из Колумбии в Майами. Самолеты привозили сюда сотни килограммов белого золота, которое перегружали на скоростные катера, легко уходившие от судов береговой охраны.

Норманс-Кей стал для Ледера личным феодальным княжеством. Он мечтал создать на острове нечто вроде криминальной утопии, территорию полного беззакония. Ледер вытеснял с острова коренных жителей и устраивал разнузданные вечеринки, а немецкие наемники разъезжали по острову на джипах, распугивая незваных гостей. В 1980-м в море нашли яхту, принадлежавшую супружеской паре из Флориды. Судно было изрешечено выстрелами и забрызгано кровью. В 1982-м, когда Ледеру наконец вынесли приговор за незаконный оборот наркотиков, в день независимости Багам он пролетел над толпой на небольшом самолете, сбросив сотни листовок с надписью «DEA GO HOME» – «УБН, убирайтесь домой» – и прикрепленными к ним стодолларовыми купюрами.

Тем временем на материке колумбийцы с триумфом вышли на сцену наркобизнеса в Майами. Делами Ледера в Штатах заправляла бывшая проститутка по имени Гризельда Бланко, получившая прозвище Черная вдова за убийство трех своих мужей. Статистика убийств в Майами подскочила, когда колумбийские наемники, одетые в гавайские рубашки и костюмы пастельных цветов, развязали войну против кубинских боссов. Кокаиновые ковбои устраивали столько перестрелок, что в городском морге то и дело не хватало мест.

Вместе с количеством трупов росли и доходы. Кокаин превратил Майами из благообразного пансионата для пожилых богатеев в гламурный мегаполис – ночная жизнь забила ключом, и тысячи посетителей клубов выстраивались в очередь в туалет, чтобы припудрить носики. Застройщики гребли деньги лопатой – такого они не могли представить себе даже в самых смелых мечтах. В 1979 году Федеральный резервный банк в Майами показал в отчете кассовый излишек в 5,5 миллиардов долларов – больше, чем во всех остальных отделениях вместе взятых.

Тем временем в Майами у Рика Росса не складывались отношения с системой образования. Он не только не научился читать, но и превратился из Рики Доннелла Росса, подающего надежды теннисиста, в Рика Росса по прозвищу Автострада, главного наркодилера Южного Централа.

«Я объяснил преподавателю из местного образовательного центра – это что-то вроде школы бизнеса, – чем я занимаюсь, и он свел меня с никарагуанским дилером, – рассказал Росс. – Тот взял меня в дело».

Люди знали все о курении кокаина еще с 1970-х: в конце концов, именно так Ричард Прайор поджег себя. Но в 1980-х одну светлую голову осенило, что, если смешать кокаин с пищевой содой и водой, а затем выпарить смесь, получатся твердые кристаллы, которые можно курить, и вставляет это гораздо сильнее, чем если просто нюхать порошок. В пересчете на граммы крэк, может быть, и не дешевле кокаина, но забирает он так хорошо, что заметно выигрывал в гетто, где чернокожие и латиносы не могли позволить себе более дорогой (и вызывающий меньшее привыкание) кокаин, который обычно употребляют белые. Приготовить крэк можно на самой обычной кухне, но люди слишком ленивы, чтобы заниматься этим самостоятельно. Так что Росс стал готовить его сам и продавать. Он назвал новый товар хард-рок – звучит как в рекламе новых хлопьев к завтраку, которые сведут вас с ума.

В то время Южный Централ был поделен между двумя враждующими уличными бандами – «Бладз» и «Крипс», которые устраивали разборки по любому поводу, начиная от того, кто из какого района, до того, как моднее одеваться. «Бладз» носят красное – кепки, фланелевые рубашки, футболки и банданы, а «Крипс» ходят в синем.

«Поначалу мы не называли их „Бладз“ и „Крипс“ – они были просто ребятами со 107-й улицы против ребят с Денвер-лейн. Я тусовался с парнями со 107-й, и как-то в школе я повернулся – а мне в лицо смотрит дуло пушки чувака с Денвер-лейн».

В школе Росс старался держаться подальше от банд, но теперь они были его лучшими клиентами. Поскольку он не был членом ни одной из них, он продавал товар и тем и другим. На нижнем уровне системы дистрибуции, организованной Россом, работали рядовые члены банд – в прикидах соответствующего цвета они бродили по обсаженным пальмами улицам среди обветшалых приземистых зданий, играли в кости и высматривали лоурайдеры враждебной банды или черно-белые машины полицейских.

Крэк превратил эти компании отбившихся от рук юнцов в настоящие подпольные корпорации – как это в свое время произошло с Лаки Лучано. В некоторых бандах имелась своя иерархия и разделение труда (кассиры, пехота, уличные пушеры и дозорные), совет директоров и даже отдельный бюджет на похороны павших товарищей. Победа в битве за очередной перекресток означала не просто контроль над территорией, но и право толкать крэк местной клиентуре. Южный Централ стал городской зоной военных действий, а «Бладз» и «Крипс» пополнили свой арсенал глоками, калашами и компактными пулеметами М10.

А Росс тем временем богател. Согласно версии обвинения, с 1982 по 1989 год он продал три тонны кокаина, что в пересчете на сегодняшние деньги должно было принести ему 850 миллионов долларов.

«Дела у нас шли отлично. Я напрямую работал с пятью разными штатами. Я был молод и жил на полную катушку, я был неприлично богат! И да, это определенно могло быть опасно. Несколько раз я становился свидетелем убийства. Но я всех держал на приличном расстоянии. Никто из тех, кому могло понадобиться меня убрать, не знал меня лично, не знал, как я выгляжу, и это их останавливало. И я сам ни разу не пытался никого убрать. У меня был принцип: „Никогда не давай другим того, что не готов потерять“».

Росс вел себя скромно. Никаких золотых цепей. Главное было, чтобы мама ни о чем не догадалась. «Помню, как-то у меня был здоровенный камень МДМА, где-то четверть кило, я хранил его в прозрачной пластиковой коробке от мороженого. Как-то раз я вышел по делам, а мой папаша, видимо, решил немного прибраться, потому что, когда я вернулся, комната сверкала чистотой, а моя прелесть стояла, мать ее, прямо посреди стола. Меня чуть кондратий не хватил. Но он мне так ничего и не сказал – видимо, подумал, что это какая-то странная коллекция минералов или типа того. И все же после того случая я решил, что безопаснее хранить наркоту во дворе у друга, жившего неподалеку.

Мне удавалось скрывать от матери наркотики, но однажды она нашла пачку нала, спрятанную под грязной одеждой. Она принялась плакать, типа: „О нееет, тебя завербовали в мафию, ты должен спасаться…“ А я такой: „Мам… я и есть мафия!“ – Росс рассмеялся. – Но она все равно боялась, что меня убьют».

Крэк пагубно сказывался на ситуации в городских районах. Когда к бизнесу подключились ямайские и доминиканские группировки, статистика по убийствам резко пошла вверх. Заброшенные или полузаброшенные здания (владельцам которых все было фиолетово) превратились в курильни, где счастливые клиенты могли припасть к стеклянной трубке с крэком.

Все больше молодых девушек начинали промышлять проституцией, и цены на их услуги коррелировали с ценами на крэк. Если доза крэка стоила пять долларов, то и минет стоил пятерку. Мужчины в свою очередь решили, что все проститутки сидят на крэке и сделают что угодно, так что в результате «чистым» девчонкам приходилось идти на демпинг, чтобы хоть как-то удержаться на плаву. В то же время сутенеры, которые в 1970-х становились звездами фильмов типа «Суперфлай», сообразили, что обвал цен на крэк сделал их бизнес невыгодным. Шаг к победе женской эмансипации? Едва ли. Без своих «менеджеров» девочки остались один на один с копами и непорядочными клиентами. Вот так-то, детки, и появились крэковые шлюхи.

«Я пробовал крэк, но понял, что так недолго и без денег остаться, – рассказал Росс. – Денег мне хотелось больше, так что я быстро сделал выбор: не употреблять. Эта идея четко выражена в „Лице со шрамом“: не подсаживайся на собственный товар».

Проблема еще и в том, что наркомания процветает в районах с плохой обстановкой – например в гетто, где отчаяние, безнадега и нищета толкают людей к химическим источникам утешения, что лишь подтверждает их как бы низкую нравственность. Война против наркотиков в гораздо меньшей степени затрагивает тех, кто принадлежит к высшему обществу, потому что они надежно защищены своим окружением.

«По молодости легко ввязаться в то, чего не понимаешь, – признался Росс. – Я чувствую раскаяние и сожалею о том, что делал».

С другой стороны, СМИ часто раздувают инфоповоды и делают из мухи слона. Газеты и телеканалы наперебой стращали публику историями о глубинах морального падения наркоманов: крэковые дети![61]61
  В новостях показывали тощих плачущих младенцев в больничных палатах – они родились у матерей, курящих крэк. Корреспонденты надрывно вещали, что дети родились с повреждениями мозга, что они станут потерянным поколением. Но длившееся 25 лет исследование детей, рожденных с 1989 по 1992 год, показало, что большинство из них выросли совершенно здоровыми, нормальными людьми. Большинство из этих «крэковых детей» были попросту недоношенными – и выглядели соответственно. Что действительно могло повлиять на их жизнь, так это взросление в условиях гетто. Но обществу гораздо проще было винить во всем дьявольскую силу – наркотики, – чем разбираться с серьезными проблемами вроде нищеты, безработицы, психических заболеваний и так далее.


[Закрыть] Всего одна доза – и ты наркоман! Клинт Иствуд и Пол Рубенс снимались в гротескных роликах, которые предостерегали детишек от употребления крэка. Ирония в том, что масштабная кампания в СМИ только разогрела у публики интерес к запретному плоду.

А куда СМИ, туда и политики. В 1980 году Рональд Рейган стал президентом, и либерализм отправился в десятилетний отпуск. В 1986 году Рейган выпустил долгожданный сиквел никсоновской войны против наркотиков – Закон о борьбе со злоупотреблением наркотиками, предусматривавший еще более строгие наказания за его нарушение. Пять лет без права досрочного освобождения за хранение пяти граммов крэка – такой же срок полагался за полкило кокаина в виде порошка. Отношение к крэку было такое, будто его поставляют прямо из Перу, хотя на самом деле он изготавливался с помощью обычной соды. Пожалуй, нельзя считать простым совпадением, что при этом крэк был популярен среди бедного чернокожего и латиноамериканского населения, тогда как обычный кокаин употребляли денежные мешки с Уолл-стрит: сажать их в одну камеру с Билли Бланко из Бронкса было бы просто неприлично. Тем временем первая леди запустила свою кампанию «Просто скажи нет» («Что делать, если кто-то предложил тебе наркотики? ПРОСТО СКАЖИ НЕТ!!!»), которая пересекла Атлантику и появилась на британских экранах в криминальном сериале «Грэндж-хилл».

И хотя заслуга объявления войны наркотикам принадлежит Никсону, именно Рейган превратил ее в настоящий крестовый поход, вернув к жизни старый, времен Гражданской войны, закон, позволявший ему задействовать армию, флот и боевые корабли береговой охраны для полной блокады южной Флориды. Начались аресты, но это не могло остановить лавину колумбийского «снежка», надвигавшуюся на Америку. Когда пути в Майами оказались отрезаны, картели обратили свои взоры на южную границу.

Тем временем в ЛА сформировали специальную опергруппу для задержания Рики Росса. Во многих странах работа в органах правопорядка сопровождается своего рода предпринимательской деятельностью. Ежедневно рискуя жизнью за жалкие гроши, которые платит государство, эти люди заслуживают хоть какой-то компенсации, согласны? И если кое-какие вещдоки пропадут, кто об этом узнает? Вряд ли обвиняемый в суде заявит: «Ваша честь, на самом деле мои преступления гораздо серьезнее». Вот так и выходит, что заработанные тяжким дилерским трудом деньги идут на угощения для ежегодного полицейского пикника.

Вдобавок наркобароны могут позволить себе дорогих адвокатов, чьими усилиями судья не только оправдает вас, но еще и в задницу поцелует, так что иногда для защиты слабых и невинных приходится играть довольно грязно. А это значит, надо пересечь черту, и не одну, даже если за это начальство надает вам по шее.

«Подделка ордеров на обыск, подделка свидетельских показаний, ложь под присягой – иногда офицеры полиции сами не лучше преступников! – сказал Росс. – Они взяли одного из моих ребят с парой кило товара и подбросили килограмм в багажник моей машины. И это случалось не раз: они подбрасывали улики в выдвижные ящики и любые другие подозрительные места».

Росс сумел переиграть опергруппу, наняв частного детектива, бывшего шерифа, чтобы из жертвы превратиться в охотника.

«Его отчет помог отправить копов под суд. Думаю, человек 35 получили обвинительный приговор, но сели только шесть или восемь. Но это стоило потраченных денег! – рассмеялся Росс. – К тому времени я уже вышел из бизнеса, но после ко мне подослали провокатора. Правительство иногда использует информаторов, чтобы заставить вас совершить преступление, которое вы совершать не собирались».

Росса подставил его поставщик, и в 1996 году ему, как дважды осужденному преступнику, автоматически дали пожизненный срок согласно калифорнийскому «закону о трех преступлениях». Но тут-то и начинается самое интересное: все дело в том, кто был этот поставщик.

Я не любитель теорий заговоров. Когда я вижу, как кто-то в фейсбуке репостит мифы о вреде прививок, высадке на Луне, новом мировом порядке и о том, как Буш устроил теракт 11 сентября, то расстроенно качаю головой. Серьезно, неужели так трудно поверить, что несколько озлобленных арабов действительно смогли угнать самолет, не будучи участниками хитроумного плана, составленного правительством, которое даже не сумело скрыть уотергейтский скандал – обычное проникновение со взломом? Я не говорю, что наши власти не ведут никаких подковерных игр, но вполне готов поручиться, что нами не правят рептилии с альфы Центавра.

Так что представьте себе мое удивление, когда я выяснил, что одна из теорий заговоров была правдивой.

Ну, типа того.

Главным кокаиновым связным Росса был чувак по имени Данило Бландон, состоявший в рядах Контрас – антикоммунистических партизанских отрядов в джунглях Никарагуа. В 1980-х в этой стране Центральной Америки разразилась кровавая гражданская война, и ЦРУ тайно поддерживало борьбу против правящей партии сандинистов, поскольку Конгресс отклонил предложение Рейгана официально вступить в войну на стороне Контрас, которых он считал «в нравственном отношении равными отцам-основателям США».

К концу 1980-х уже произошли первые разоблачения – например, когда комиссия Сената выяснила, что одна из авиакомпаний, которые ЦРУ «наняло» для отправки помощи повстанцам, принадлежит самому Хуану Рамону Матта-Баллестеросу, влиятельному капо из могущественного мексиканского картеля Гвадалахары. Но об этом ко всеобщему удобству «забыли» до 1986-го, когда журналист Гэри Уэбб раскопал, что для финансирования боевых действий ЦРУ позволяло Контрас поставлять в США кокаин. Этот кокаин затем превращался в крэк, который Росс распространял через Бландона. Не забудем, что все это происходило на пике повального увлечения крэком, сопровождавшегося тяжелой зависимостью и кровопролитными стычками между уличными бандами. Таким образом, правительство США было соучастником распространения крэка в стране. Вот вам и «Просто скажи нет».

Это открытие породило бурю общественного негодования, которая лишь усилилась, когда выяснилось, что ЦРУ и член Совета национальной безопасности США подполковник Оливер Норт оказывали Контрас тайную поддержку, не только закрывая глаза на кокаиновый бизнес, но и осуществляя нелегальные поставки оружия в Иран. Доход от этих поставок шел на финансирование борьбы против сандинистов. Цель оправдывала средства.

Я спросил Росса, каково ему было оказаться замешанным в этот гигантский заговор.

«Поначалу я просто не поверил, – признался он. – Они [никарагуанцы] говорили мне, что участвуют в войне у себя на родине, но мне было лень во все это вникать. Я узнал обо всем уже будучи в тюрьме. Я подумал: и хватает же совести у Рональда Рейгана, Джорджа Буша и Олли Норта позволять иностранцам продавать наркотики чернокожим на американской земле. Это шокировало меня больше, чем то, что делали никарагуанцы – они-то просто пытались выжить».

Центральные СМИ, оскорбленные тем, что Уэбб опередил их, ополчились против него. Якобы он обвинил ЦРУ в непосредственном участии в наркоторговле, как будто подполковник Норт сам стоял на углу и приторговывал пакетиками крэка. На самом деле Уэбб утверждал не это, а немного иное: ЦРУ сделало наркоторговлю возможной, закрывая на нее глаза. Однако травля приняла такие масштабы, что Уэббу пришлось уволиться из газеты, и в 2004 году он убил себя, выстрелив в голову… дважды.

Есть известная фраза: кто не знает истории, тот обречен на ее повторение. В каком-то смысле так оно и есть. Замените пулеметы Томпсона на «Узи», джаз – на гангста-рэп, подпольные бары – на курильни крэка, а ирландцев, евреев и итальянцев – на чернокожих и латиносов, и вы поймете, что в Америке за последние девяносто лет мало что изменилось.

Рэп зародился на вечеринках в черных и латиноамериканских кварталах Бронкса, где диджеи зачитывали речитативы под музыку и выкрикивали в толпу названия своих районов. Рэперы говорили о проблемах, актуальных для их окружения, а это неизбежно подразумевало наркотики. В самом начале 1980-х, когда рэп только появился, с его помощью пытались донести простую идею – она выражена в припеве композиции «White Lines» Грэндмастера Флэша: «D-d-d-don’t do it, baby!» – «Не делай этого, детка!» Гангста-рэп перевернул все с ног на голову, воспевая те же самые проблемы – вместо «Не делай этого» появились нетленки вроде «Ten Crack Commandments» («Десять заповедей крэка») в исполнении Бигги. Песня представляет собой пошаговую инструкцию для начинающего дилера незаконных препаратов. И хотя в этих произведениях присутствуют элементы художественной гиперболы, в целом гангста-рэп отражает печальные реалии жизни чернокожей Америки и самих рэперов.

Бигги записывался в студии лейбла Bad Boy Records в Нью-Йорке, а его главный конкурент, Тупак Шакур, сотрудничал с лос-анджелесским Death Row Records. Этот лейбл основал Мэрион Шуг Найт, известный своими связями с уличными бандами бугай, однажды свесивший вверх ногами из гостиничного окна другого известного рэпера – Ванилла Айса, автора знаменитого хита «Ice Ice Baby». Тупак, получивший актерское образование, совершенно вжился в свой ганста-образ, сделал на животе татуировку с текстом «Thug Life» – «бандитская жизнь» – и постоянно встревал в разборки с копами.

Деньги на развитие Death Row дал Майкл Харрис по прозвищу Гарри О, член банды «Баунти хантер бладз» (подразделения тех самых «Бладз») и более или менее постоянный клиент Рики Автострады. Харрис вел дела даже на Бродвее, где спродюсировал пьесу, в которой играл восходящая звезда Дензел Вашингтон.

Соперничество между Бигги и Тупаком, начавшись с оскорблений в текстах песен («Я трахнул твою сучку, жирный мудила», – хвастается Тупак в песне «Hit ’Em Up»), переросло в кровопролитие. 6 сентября 1996 года Тупака расстреляли, когда он ехал в машине по Лас-Вегас-Стрип, а Бигги был убит полгода спустя на выходе с вечеринки журнала Vibe в Лос-Анджелесе. Оба убийства официально остались нераскрытыми, но известно, что к расстрелу Бигги были причастны продажные копы одного из отделений лос-анджелесской полиции, расположенного на бульваре Рампарт. Это дело, получившее известность как Рампартский скандал, показало, что элитное подразделение полиции по борьбе с уличными бандами само стало самой крупной и опасной бандой в городе. Работники этого подразделения, к примеру, грабили банки, подделывали свидетельские показания, воровали кокаин из хранилища вещдоков, а также подрабатывали частной охраной для Death Row. Некоторые из них входили в опергруппу по поимке Рики Автострады.

Тем временем у Сета Ферранти дела тоже были не ахти. Один парнишка под кислотой выстрелил в копа и ранил его, и федералы затеяли серьезное расследование.

«В округе Фэрфакс началась настоящая охота на ведьм – то есть на дилеров ЛСД. Некоторые раскололись, и в итоге это привело ко мне. Все мои так называемые друзья сдали меня, чтобы спасти собственные задницы. Я их не виню, но я не хотел закончить так», – рассказал Сет. В общем, он инсценировал собственную смерть в национальном парке Грейт-Фолз в Вирджинии.

«Я жил неподалеку и знал, что многие совершают самоубийство в Грейт-Фолз, сбрасываясь со скалы в бурный поток. Так что я оставил подсказки и принялся рассказывать всем, что собираюсь убить себя. А потом выстроил мизансцену, в которой фигурировали мой бумажник, сигареты и алкоголь – чтобы все выглядело так, будто я оказался загнан в угол и решил прыгнуть».

К сожалению, Сет инсценировал суицид не на том конце плотины. Федералы заставили смотрителей парка две недели прочесывать реку, а когда труп так и не нашли, они объявили самоубийство мистификацией. Двадцатилетний дилер оказался в списке пятнадцати самых разыскиваемых преступников США.

«Оглядываясь, я вижу, что находиться в бегах было даже прикольно. Но тогда меня преследовала паранойя. Мне казалось, что федералы обладают сверхъестественной силой, что они читают мои мысли. Я был обычным незаметным пригородным наркодилером и никогда не верил, что такое может случиться со мной. Это стало настоящим потрясением. Представьте, что вам светит срок от 25 до пожизненного за впервые совершенное ненасильственное преступление, а вам всего двадцать лет! Поддавшись инстинктам, я пустился в бега. Я не хотел в тюрьму, не хотел никого закладывать, я просто хотел выбраться из этой заварухи».

Следующие два года Сет провел в бегах – сначала в Калифорнии, затем в Сент-Луисе, где стал толкать травку для Мексиканца Эдди. Именно тогда он познакомился со своей будущей женой Дианой, скрываясь у подруги ее сестры под новым именем.

«Она сказала, что знает одну девушку, которая может мне понравиться, – и оказалась права!» – улыбнулся он.

Диана знала, что он продает анашу, но была не в курсе всей истории до тех пор, пока федеральные маршалы США не вышибли дверь. В 1993 году в возрасте 22 лет Сета Ферранти приговорили к 25 годам. Белый парень из пригорода оказался в мире суровых зэков и жестоких надзирателей.