Текст книги "Мир под кайфом. Вся правда о международном наркобизнесе"

12. Слава Сатане

Со Стивом я познакомился за дорожкой кокаина в придорожном хостеле в Колумбии. Он родился в Бостоне, а ныне живет размеренной жизнью стареющего гринго в рыбацкой деревушке под названием Таганга. За неделю до нашей встречи его пырнули ножом при ограблении – с другой стороны, он вроде как сам напросился, потому что нечего орать по-испански: «Давай, убей меня, гребаный ублюдок!», когда тебе к горлу приставили нож.

Теперь Стив в основном обретается на пляже, потягивая пивко и наблюдая, как дни проходят мимо, но когда-то он вел по-настоящему насыщенную жизнь и готов поделиться парой историй с теми, у кого найдется время послушать. Поначалу я ему не верил – но потом он показал мне фотографии.

«Вот это – Дональд Трамп», – сказал он, вытаскивая снимок, сделанный в культовой «Студии 54».

«А это я, – добавил он, показывая на улыбающегося, симпатичного патлатого хиппи на другой фотке. – Год 1969-й. А кстати – однажды я три месяца провел в тайской психушке».

Жить в Америке в 1960-х было совсем не скучно. Благодаря напряженному соперничеству с СССР за влияние на Кубе весь мир оказался на грани ядерного апокалипсиса. Под саундтрек из песен Джими Хендрикса, Beatles и Rolling Stones молодые американцы принялись подвергать сомнению все, чему их учили: расовая сегрегация, ядерное оружие и капитализм – это хорошо, секс до брака – плохо, рок-н-ролл – колыбельная Люцифера. И хотя рабство уже сто лет как отменили, черные до сих пор не имели права голоса, не могли пользоваться питьевыми фонтанчиками для белых и учиться в тех же школах – согласно законам Джима Кроу[53]53
  Джим Кроу – придуманный актером Т. Д. Райсом в первой половине XIX века персонаж, репрезентирующий большинство темнокожих рабов с Юга. Джим Кроу не поддается обучению, растрепанный, полунищий, но не теряющий врожденного оптимизма слуга. Тридцать лет спустя после смерти Т. Д. Райса, списавшего персонажа с якобы встреченного им бродяги, принятые в южных штатах законы о расовой сегрегации получили неофициальное название «законов Джима Кроу». – Прим. ред.


[Закрыть]. Своей речью «У меня есть мечта» Мартин Лютер Кинг тронул сердца миллионов, а «Черные пантеры» открыто носили оружие, провоцируя полицейских-расистов.

В 1969-м прошел Вудсток – самый знаменитый музыкальный фестиваль во всем мире. В течение четырех достославных августовских дней великие музыканты – в том числе Джими Хендрикс, The Who и Grateful Dead – выступали перед четырехсоттысячной толпой измазанных в грязи хиппарей на клочке земли в штате Нью-Йорк. Это была лебединая песнь эпохи. Все, конечно, слетели тогда с катушек – наркотой баловались и раньше, но только после великой смены культурной парадигмы в 1960-х она стала по-настоящему популярна.

«Музыка по большей части была хороша, но звук на тогдашних концертах был, прямо скажем, не очень, – рассказывал Стив. – И все же это был один из первых во всем мире крупных концертов, и я на нем побывал, так что могу с полным правом заявить: я дитя Вудстока. Тропинки в лесу получили свои названия: аллея ЛСД, проспект Шмали – просто идешь и покупаешь что нужно».

Последним писком моды считалось бунтовать против общества. После Вудстока Стив познакомился с отвязной парочкой, и те позвали его переехать на Западное побережье. Так он оказался в Сан-Франциско – Мекке свободной любви и колыбели шестидесятнической контркультуры. «Мне было девятнадцать, и я жил в самом лучшем месте на земле, в самом центре событий, оказавших огромное влияние на нашу культуру и политику. Настоящая тихая революция», – вспоминал он.

Под влиянием новых друзей Стив вступил в Церковь Сатаны, которую возглавлял некто Антон Лавей, живший в так называемом Черном[54]54
  Всего лишь из-за своего цвета.


[Закрыть] доме по адресу 6114 Калифорния-стрит. Лавей основал Церковь Сатаны 30 апреля 1966 года – в Вальпургиеву ночь, когда ведьмы, согласно легенде, собираются на горе Броккен в Северной Германии и отжигают там с Вельзевулом. Учение его строилось на идее о том, что Сатана, будучи непримиримым противником Бога, помогает человеку принять свою животную сущность и освобождает от оков институциональной религии – в частности от иудео-христианских ценностей, которые господствовали в США.

Сатанизм Лавея скорее представлял собой безудержный гедонизм, нежели реальное поклонение дьяволу, но этого оказалось достаточно, чтобы перетянуть Стива на темную сторону.

«Мы просто собирались в его доме, как в храме. Я сходил на несколько лекций, но после посещал только службы. Помню, как-то сидел у него в гостиной под кайфом – и вдруг прямо передо мной разверзся камин и оттуда вышел Антон, наряженный дьяволом. И я такой: нормально, тут и не такое может случиться!

Мы собрались в комнате для проведения службы. Там был очаг, и на нем раскинулась обнаженная женщина, вокруг которой обернулся удав – оба живые. Участники службы были одеты в нацистов, как будто в Хэллоуин. И все пели „Rege Satanas, Ave Satanas“, ну и „Славься, Сатана“. Потом мне выдали членскую карточку, и дело с концом».

Стив какое-то время посещал Церковь Сатаны, но вообще-то ему больше нравилось шляться по Сан-Франциско, играть джемы со своей группой и курить травку. Прекрасное было время. Но вернемся к нашим баранам.

Преуспев на ниве спасения молодежи от джазового свинга и мексиканского пойла, Гарри Анслингер решил посвятить себя делу всемирного запрета наркотиков. Важный момент: несмотря на то что многие страны (например Китай) тоже запретили наркотики на государственном уровне, именно США вынудили весь мир плясать под свою дудку, чуть ли не силой заставляя страны поменьше и послабее принимать соответствующие законы. Анслингер вел активное лоббирование прогибиционизма в ООН, увенчавшееся принятием Единой конвенции о наркотических средствах в 1961 году. Конвенцию подписали 186 стран, и под запрет попали любые наркотики. Героин, кокаин, гашиш, марихуана… все эти вещества вдруг стали незаконными от Тринидада до Тимбукту.

Перу и Боливии велели отказаться от жевания листьев коки – дерзкое посягательство на их культурное наследие. Это все равно что запретить французам пить вино. Алкоголь спасли от запрета только тысячи лет традиции. Представьте французских солдат, пролетающих на военных вертолетах над виноградниками Бордо и выдергивающих из земли лозу. Народ бы не обрадовался, верно? Между тем именно это случилось с кокаиновыми кустами в Южной Америке. Вещества, которыми травятся жители Запада, – легальны, а вещества, традиционно употребляемые в колониях, – отнюдь.

Мало кто пытался воспротивиться принятию конвенции. Правда, Индии не понравилось, что в список запрещенных веществ включили каннабис, который тысячелетиями применялся для совершения индуистских таинств, так что ООН пошла на уступки и сделала исключение для бханга – индийской конопли. В остальном все прошло гладко. Британия, как обычно, последовала общему примеру и в 1971 году приняла Акт о злоупотреблении наркотиками. До этого героин можно было купить в обычной аптеке.

Борьба с наркотиками на время сбавила обороты в годы холодной войны. Рассерженные рисоводы только что вышвырнули французов из Индокитая и были готовы отправить вслед за ними буржуазию. Испугавшись, что начнется эффект домино, который охватит всю Юго-Восточную Азию, американцы срочно ввели войска во Вьетнам.

Неудивительно, что рядовые американцы несколько разочаровались, увидев в вечерних новостях, как солдаты армии США поливают вьетнамских детишек напалмом. Никому не хотелось ехать туда и умирать – особенно чернокожим и студентам. «Совесть не позволяет мне стрелять в моего брата, или в людей с другим цветом кожи, или в бедных голодных людей в грязи ради большой и сильной Америки. И убивать их за что? Они никогда не называли меня „ниггер“, они меня не линчевали, не натравливали на меня собак, не отбирали мою национальность, не насиловали и не убивали моих мать и отца, – заявил Мухаммед Али, отказавшись вступить в армию. – Как я могу стрелять в этих бедных людей? Лучше отправьте меня в тюрьму».

Тем не менее некоторые американские солдаты подхватили дурные привычки, пока производили зачистки на рисовых плантациях. Героин и опиум употреблялись на всех военных базах – их толкали вьетнамцы, а иногда и наиболее предприимчивые сержанты. Это был дешевый и действенный способ сбежать от ужасов войны. Опросы, проводившиеся в армии в то время, показали, что лишь около десяти процентов солдат любили словить кайф (обычно находясь в увольнительной); гораздо больше следовало беспокоиться о том, что кто-то из них выстрелит своему сержанту в голову, надравшись в каком-нибудь баре в Сайгоне.

Но сюжет об употреблении наркотиков американскими солдатами охотно подхватили СМИ. Военный историк Уильям Эллисон назвал проблему наркотиков «одной из самых трагичных составляющих войны» (в отличие от ковровых бомбардировок вьетнамских деревень, агента «оранж»[55]55
  Agent Orange – название смеси дефолиантов и гербицидов синтетического происхождения, которую армия США использовала во времена войны во Вьетнаме. Вызывает онкологические заболевания и генетические мутации у соприкасающихся с ней людей и других живых существ. – Прим. ред.


[Закрыть] и тому подобного). Некоторые наблюдатели даже высказывали предположение, что имеет место зловещий заговор коммунистов.

На самом деле крупнейшими дилерами были как раз союзники США. Командующие Королевской армии Лаоса, генерал Ванг Пао и Уан Раттикон, выращивали и перерабатывали опиум, а для его перевозки использовали принадлежавшую ЦРУ авиакомпанию «Эйр Америка». Будучи человеком предприимчивым, Раттикон расширил сферу своей деятельности и начал поставки американского оружия повстанцам штата Шан в Бирме в обмен на опиум. Шан входит в Золотой треугольник – территорию полного беззакония на стыке границ Таиланда, Бирмы и Лаоса, на берегах реки Меконг. ЦРУ интересовалось этим регионом с 1949 года, когда из южного Китая сюда вторглись вооруженные силы партии Гоминьдан и реквизировали местные опиумные плантации.

Освободившись от британского правления, Шан обрел высокую степень автономии, которую местные очень ценили и с которой были совсем не рады расстаться, когда в 1962 году к власти пришла военная хунта. Поэтому они охотно продавали героин и покупали оружие.

Периодически союзники США дрались между собой – как, например, в 1967 году, когда опиумный караван шанского военачальника Кун Са подвергся нападению гоминьданской армии. Дело кончилось поражением и тех, и других, потому что в конфликт вступили бомбардировщики Королевских ВВС Лаоса, конфисковавшие весь груз.

Кун Са был Робин Гудом Золотого треугольника, опиумным королем Юго-Восточной Азии. Два года спустя после стычки с лаосскими ВВС его арестовали бирманские военные и посадили в тюрьму. Засучив рукава, его верные подручные похитили двух русских врачей и держали их в заложниках до тех пор, пока Кун Са наконец не освободили в 1974-м. Добро пожаловать обратно в бизнес, малыш!

Король Золотого треугольника содержал двадцатитысячное вооруженное формирование и контролировал 80 % оборота опиума в регионе. Кун Са никогда не скрывал, чем занимается, и всегда говорил, что для него это единственный способ обеспечить себя и своих людей. Однажды он даже предложил продать весь свой урожай западным правительствам. Но они не купили(сь).

Череда неудач и предательств привела к тому, что в середине 1990-х опиумный король потерпел окончательное поражение в борьбе с бирманскими властями и удалился на покой в Рангун. Генералы бирманской армии в свою очередь начали понимать, что десятилетия гражданской войны вопреки всем ожиданиям нисколько их не обогатили. «Да ну на хрен», – сказали они и сами принялись выращивать мак. Бирма – а ныне Мьянма – до сих пор остается вторым в мире производителем опиума после Афганистана.

К началу 1970-х уровень поддержки Вьетнамской войны жителями США достиг исторического минимума. По всей стране устраивали митинги в защиту мира и проводили опросы, согласно результатам которых более половины американцев считали происходящее «ошибкой». Президент Никсон уже продлил войну, несмотря на обещания ее закончить, и провел серию бомбардировок не только во Вьетнаме, но еще и в Камбодже с Лаосом. Это стоило жизни сотням американцев, вьетнамцев и камбоджийцев, так что ему срочно требовалось как-то отвлечь внимание избирателей от того, как он облажался и заврался. И Хитрый Дик, как его уже тогда все называли, придумал план. Преступность росла. Разочарование в несправедливых и жестоких полицейских провоцировало протестные акции: в таких городах, как Лос-Анджелес и Детройт, бушевали массовые беспорядки, а белые избиратели до смерти боялись, что однажды черные восстанут и явятся за их крекерами и молоком.

Партия Никсона – республиканцы – в конце 1960-х выступила с так называемой южной стратегией, которая подразумевала закон и порядок, что на самом деле следовало понимать как «держать черных в узде» (до этого открыто расистской партией считались демократы). Советник Республиканской партии Ли Этуотер объяснял это писателю и политологу Александру Ламису следующим образом: «Вы начинаете с того, что говорите в 1954-м: „Ниггер, ниггер, ниггер“. К 1968-му вы уже не можете сказать „ниггер“ – это навредит вам. Аукнется. Поэтому вы говорите о таких вещах, как принудительный басинг[56]56
  Попытка десегрегации школ в США в 1950–1980-х годах путем принудительной перевозки черных детей в школы с большинством белых учеников и наоборот. – Прим. ред.


[Закрыть], полномочия отдельных штатов и тому подобное. Вы выходите на высокий уровень абстракции, говорите о сокращении налогов… и прочих чисто экономических инструментах, побочным эффектом которых становится то, что черным живется хуже, чем белым… и на таком уровне абстракции, где все до такой степени зашифровано, мы все равно решаем расовую проблему – так или иначе».

С законами против наркотиков было сложнее, поскольку, в отличие от законов Джима Кроу, они не были явно расистскими, и, когда Никсон стал президентом, он не мог даже рассчитывать на поддержку черных лидеров, которые были уверены, что наркотики – это просто очередной способ угнетения черного брата. Но вот если бы получилось свалить вину за злоупотребление наркотиками на этих зарвавшихся негров и чертовых грязных хиппи, устраивающих антивоенные митинги… (¬_¬;)

Опасаться хиппи, возможно, и правда стоило. После заката 1960-х с их лозунгами свободной любви и власти цветам, выгоревшие хиппаны обратили свои взоры на окружающий мир. В конце семидесятых Стив переехал в Нью-Йорк. В те времена, когда Рудольф Джулиани еще не стал мэром, город был совсем другим. На Таймс-сквер стояли проститутки и проводились пип-шоу, а по ночам нельзя было ездить в изрисованном граффити метро. И там Стив познакомился с героином.

«В первый раз попробовал, кажется, в 1972-м. Может, я и блевал, не помню, но это была лучшая ночь в моей жизни. Мы с женой танцевали до утра. Я так много зарабатывал в баре и фотографией, что мог себе это позволить. Когда я впервые пошел на точку в Нью-Йорке, то вел себя так топорно, что меня, похоже, приняли за копа. Потом я увлекся спидболлингом – это когда смешиваешь кокс и героин – и как раз тогда потерял все. И работу, и бизнес. Однажды даже пережил клиническую смерть в течение двух минут, когда передознулся. Очнулся в больнице Бельвю, и первым, кого я увидел, был большой чернокожий санитар, сказавший мне: „Везучий ты сукин сын! Ты был мертв, я пошел за мешком для трупа, но ты раз – и очухался! Везучий сукин сын!“»

Вот каково быть наркоманом. Пока ты можешь себе это позволить, все не так уж плохо. Но бывает, что жизнь подает крученый мяч, и вот ты уже занимаешь деньги, обещаешь вернуть, зная, что не вернешь, и крадешь ювелирку у матери.

Стив обычно ходил за дозой в Гарлем – район угрюмых обветшалых многоэтажек и заваленных мусором улиц. Как-то раз он зависал у друга на 125-й улице, а когда вышел, его машина не заводилась, потому что из нее вытащили аккумулятор. Он пошел на ближайшую заправку и спросил, продаются ли у них аккумуляторы. Оказалось, что нет, но снаружи его уже поджидали пятеро девиц.

– Чувак, нужен аккумулятор? – спросили они.

– Сколько?

– 35 долларов.

Стив подошел к машине, открыл капот и отсчитал им 35 баксов.

– А теперь установите его, – потребовал он.

– С чего бы? – не поняли девицы.

– Я только что заплатил вам 35 баксов за мой собственный аккумулятор. Так что устанавливайте, мать вашу.

И они установили.

«У предвыборной кампании Никсона в 1968-м и у его администрации после выборов было два главных противника: антивоенное движение и черные. Понимаете, о чем я? – заявил в интервью Harper’s Magazine Джон Эрлихман, старший советник Никсона, отсидевший восемнадцать месяцев в тюрьме после Уотергейтского скандала. – Мы знали, что не сможем объявить незаконной антивоенную позицию или черную кожу, но, навязав публике устойчивые ассоциации между хиппи и марихуаной, неграми и героином, а затем криминализировав и то и другое, мы дискредитировали соответствующие группы населения. Это дало нам возможность арестовывать их лидеров, проводить обыски в домах, разгонять митинги и ежедневно очернять их в вечерних новостях. Осознавали ли мы, что врем про наркотики? Конечно».

Если бы я питал слабость к теориям заговора, сказал бы, что это стало еще одной системой сдерживания и контроля. Законы Джима Кроу остались в прошлом, как и рабство, но те, кто десятилетиями привыкал быть гражданами второго сорта, видели самый быстрый способ вылезти из нищеты в нарушении закона… Конечно, их за это могли арестовать, заковать в цепи, их семьи были бы разлучены, а им самим запретили бы голосовать (звучит знакомо, не правда ли?). С рабством все понятно, но кто вступится за преступников?

В общем, в своей знаменитой речи 17 июня 1971 года Никсон объявил, что отныне наркотики стали «главным врагом народа в Соединенных Штатах». Федеральное бюро по наркотикам было преобразовано в Управление по борьбе с наркотиками. Война началась.

III. Коза ностра

13. Гаванские ночи

Пока джентльмен в смокинге провожал меня на мое место, свет в зале погас. Официанты принесли бутылку рома и кубинскую сигару, и я приготовился насладиться шоу, наблюдая, как полуодетые танцоры – и девушки, и юноши – кружась выходят на сцену. Было во всем этом нечто старомодное, словно я вернулся во времена «Крестного отца 2», прямо в ту сцену, когда Майкл осознает, что Фредо предал его. Вполне логично: в 1950-х, когда на Кубе фактически правила мафия, кабаре «Тропикана» было их штаб-квартирой.

Я задержался в Гаване, путешествуя по Латинской Америке. Город словно застыл во времени. Здесь нет рекламы – совсем никакой, что, конечно, очень радует. Только гигантские портреты Че Гевары, украшающие стены старых зданий колониальных времен. Интернета тоже нет, а следовательно, никаких микродоз дофамина, поступающих в мозг каждый раз, когда кто-то вас лайкает. Все ездят на винтажных авто – классических «американцах», ввезенных сюда в пятидесятых, до того как США ввели торговое эмбарго. И эти машины еще на ходу – похоже, на Кубе трудятся лучшие автомеханики в мире. Если не знать, то легко поверить, что в Гаване до сих пор продолжается давно прошедшая эра, когда новоиспеченный остров коммунизма был крупнейшим перевалочным пунктом для наркоторговли.

В 1942 году Лаки Лучано чах в своей камере в тюрьме штата Нью-Йорк, и тут его адвокат выбил для него предложение из тех, от которых не отказываются. Армия и флот хотели воспользоваться влиянием и связями мафии в нью-йоркских доках для поимки немецких диверсантов. В обмен на это Лучано должны были досрочно освободить из тюрьмы, где он отбывал тридцатилетний срок заключения за сутенерство, и депортировать в Италию. Это стало началом прекрасной дружбы.

Вторая мировая война создала препятствие для международной контрабанды наркотиков – им стали подводные лодки, так и норовящие торпедировать ваш груз, отправив его на корм рыбам. Но теперь пришла пора возвращаться в игру. Лучано поселился в Неаполе и принялся восстанавливать старые связи с криминальными авторитетами у себя на родине. В 1946-м Лаки и Меер Лански организовали большую сходку мафии в роскошной гостинице «Отель Насьональ» в Гаване. Главным пунктом повестки стали наркотики.

После смерти босса нью-йоркской еврейской мафии Арнольда Ротштейна Лаки продолжил его дело, покупая опиум в Турции и на Ближнем Востоке и отправляя его в Америку через своих друзей на Кубе. Поскольку сырье нуждалось в переработке, Лаки отправлял его через так называемую Французскую связь – международную сеть трафика героина, центральным звеном которой являлись контролируемые корсиканцами фабрики по производству героина в Марселе на юге Франции. Деятельность этих подпольных фабрик поддерживали французские спецслужбы, проводившие тайные операции в Индокитае[57]57
  Когда созданная Хо Ши Мином организация Вьетминь вероломно начала борьбу за независимость от Франции, Служба внешней документации и контрразведки неожиданно для себя выяснила, что колониальная армия даже из детского сада не смогла бы выбраться без посторонней помощи, так что пришлось нанимать всяких бандитов и племенные отряды. Для обеспечения их лояльности французская разведслужба начала «Операцию Икс», суть которой состояла в покупке опиума у горных племен и отправке его за границу при посредничестве корсиканской мафии. А распространение товара внутри страны взяли на себя сайгонские речные пираты – Бинь Сюен, контролировавшие обширную сеть опиумных курилен. По совместительству Бинь Сюен представляли собой грозную военную силу, и французы нанимали их для ведения военных действий против Вьетминя.


[Закрыть]. Марсель – вольный портовый город на Средиземном море – и Корсика – остров, язык жителей которого ближе к итальянскому, чем к французскому, – были столицами организованной преступности во Франции. После Второй мировой войны напряжение между политическими фракциями в Марселе возросло, и корсиканская мафия получала деньги, оружие и всяческую поддержку от ЦРУ и французской внешней разведки в борьбе против профсоюзного движения.

В 1959 году Фидель Кастро со своей развеселой бандой сумел, несмотря на численное превосходство противника, так сильно напугать кубинского диктатора Фульхенсио Батисту, что тот бежал с острова.

С приходом коммунистов к власти мафия одним махом потеряла все свои источники дохода: наркоторговлю, казино и проституцию. У ЦРУ и мафии появился общий интерес – смерть Фиделя Кастро, так что управление связалось с главарем чикагской мафии Сэмом «Момо» Джанкана и флоридским мафиози доном Санто Траффиканте. Общими усилиями они разработали план отравления вождя кубинских революционеров. Джанкана и раньше сотрудничал с властями – к примеру, обеспечивал поддержку чикагских избирателей президенту Кеннеди. К сожалению, кубинцы, которых наняли для исполнения зловещего плана, засунули капсулы с ядом в морозилку, где они примерзли к конденсатору. Так что покушение с треском провалилось.

В общей сложности было составлено 638 хитроумных планов по убийству Кастро самыми разными способами, которым позавидовал бы сам Джеймс Бонд: взрывающиеся сигары, отравленные ручки и даже заминированная морская раковина, которую лидер коммунистов должен был найти на дне морском. Ни один из этих планов не сработал. Фидель умер в возрасте 90 лет, пережив большинство своих несостоявшихся убийц. Сэму Джанкане повезло меньше – в 1975 году кто-то его прикончил семью выстрелами в голову, когда он у себя на кухне жарил сосиски.

Кубинская история будет повторяться снова и снова: драгдилеры сотрудничают с правительственными службами, их выкуривают из одного места – они обосновываются в другом.

26 января 1962 года итальянские агенты по борьбе с наркотиками собирались арестовать Лаки Лучано в аэропорту Неаполя за незаконный оборот наркотиков. Но не успели. Прямо в аэропорту, после встречи с голливудским продюсером, который планировал снять документальный фильм о жизни мафии, у Лучано неожиданно случился сердечный приступ. После долгой жизни, полной кровопролития и предательств, один из самых влиятельных мафиози в мире просто взял и умер своей смертью.

А вслед за ним умер и его бизнес. В 1971 году бывший агент французской внешней разведки был арестован в Нью-Джерси с полным багажником героина, и президент Никсон надавил на французское правительство, чтобы фабрики в Марселе прикрыли. Учитывая, что партизаны Фиделя создали на Кубе крайне неблагоприятные условия для ведения бизнеса, было решено передвинуть торговую площадку на Сицилию.