Текст книги "Время умирать. Рязань, год 1237"

– Сюда! Сюда! – замахал им княжич Андрей.

Ратислав оглянулся на стену. Там как раз разгорались факелы, запаленные стражниками. Кусок нижнего яруса стены со свисающими с него веревками стал хорошо виден. Невольники добрались до надолбов, начали пролезать меж заостренных бревен.

– К свету бегите! – крикнул им на всякий случай Первуша. – Видите, веревки по стене и по валу! По ним полезайте.

Беглецы торопливо кивали и бежали дальше. А шум на месте схватки ширился вправо и влево от изгороди. Беглецов становилось все больше. Они уже не успевали все враз пролезать меж бревнами надолбов, подталкивали сзади мешкающих, разбегались вправо-влево, ища свободные проходы.

– Триглав им в печенку, – выругался Ратьша, имея в виду дерущихся за изгородью охотников. – Расходятся друг от друга. Ну что же ты, Годеня…

– Скачут! – выкрикнул стоящий по левую руку от Ратислава Первуша.

И впрямь, правее, со стороны мерцающего огнями костров татарского стана послышался глухой стук множества копыт.

– Ну все, хватит, повеселились, – пробормотал Ратьша. – Пора домой.

Он снял сигнальный рог с пояса, поднес к губам, протрубил раз. Потом еще и еще. Шум сражения начал утихать. То ли всех татар в этом месте побили, то ли, подчиняясь сигналу, начали выходить из схватки. А может, и то и другое вместе. Но пока что среди начинающей уже редеть толпы беглецов охотников видно не было. А топот конницы приближался. Ратьша вновь поднял лук. То же сделали его соратники.

К счастью, факелы и большие жаровни на подставках, освещающие место работ, во время схватки почти не пострадали, и первых всадников, выскочивших из темноты, увидели издалека. Ждать, когда покажется весь отряд, не стали. Защелкали тетивы, и пятеро передних конных татар вылетели из седел. Уцелевшие схватились за луки, но рязанских стрелков, укрывшихся за бревнами надолбов, они не рассмотрели и начали расстреливать бегущих к крепости невольников. А охотников так все и не было видно.

– Да что же они?! – ударил кулаком по надолбу Ратислав. – Чего медлят?! Годеня, чтоб тебя навьи взяли!

Но вот из одного из темнеющих проемов изгороди, несколько левее того места, куда врывались спервоначалу охотники, наконец-то показалась кучка воинов. Человек двенадцать-пятнадцать. Закинув щиты за спины, они во весь дух кинулись к надолбам. Двоих, видимо, пораненных, тащили под руки.

Почти тут же из-за изгороди показался еще отряд. Намного правее. Эти все бежали сами. И тем и другим повезло: татары, увлеченные расстрелом бегущих невольников, заметили их не сразу. Стрелять по ним начали, только когда охотники почти добежали до второго ряда надолбов. Беглецов здесь почти не было, и тот и другой отряд благополучно успели пролезть меж бревен и укрыться за ними. Тут же охотники взялись за луки и начали отвечать конному татарскому отряду, прикрывая бегство невольников.

Татары уже целиком выехали на освещенное место. Было их около сотни всадников. Поняв, кто явился причиной ночного переполоха, они ударили стрелами по охотникам. Те яростно отвечали. Стрелками они все оказались неплохими, потому хорошо освещенный татарский отряд начал редеть на глазах. Русских же в темноте, да еще и с освещенного места татары почти не видели, так что те, укрывшись за бревнами надолбов, потерь пока не несли. Еще и со стены ударили затинные самострелы…

Поняв свою ошибку, татарский сотник что-то протяжно прокричал своим, и находники, развернув лошадей, отступили назад в темноту. Стрелы, впрочем, с их стороны продолжали лететь почти все так же густо. Но и меткости, к счастью, у них не прибавилось. Теперь рязанцам приходилось стрелять тоже наугад. По сути – зря переводить стрелы, которых осталось не так уж и много.

– Кончай стрельбу! – рявкнул во всю глотку Ратислав – далековато от него оказались оба отряда охотников. – Береги стрелы! Ждем, как все наши на стену залезут! Потом уходим!

Он оглянулся в сторону города. Невольники, уже преодолев ближнюю к крепостной стене линию надолбов, прыгали в ров. Кто-то, подобрав на его дне концы веревок, карабкался на обледеневший вал, пара самых шустрых почти добралась до гребня стены. Чуток погодя можно начать отступать к первой линии надолбов – нечего ждать, когда сюда подтянутся татарские пешцы. С татарской стороны продолжали лететь стрелы, с глухим стуком втыкаясь в промерзшие бревна и с неприятным посвистом пролетая через проемы меж ними. Ну, пора!

– Отходи-и-им к задним надолбам! – протяжно, поворачивая голову вправо-влево, прокричал Ратьша. – Отходи-и-им!

Потом закинул щит за спину, развернулся и что есть духу, пригибаясь, кинулся к чернеющей на фоне ярко освещенной крепостной стены гребенке надолбов. Добежал благополучно, ни одна стрела даже не зацепила – темно. Укрывшись за бревном, Ратислав осмотрелся. Здесь было посветлее, свет факелов со стены уже доставал досюда. Так, княжич здесь, рядом. Первуша тоже рядом, у левого бока. Семен слева, чуток подальше. Княжичевы меченоши тоже здесь, справа от Андрея. Вроде все целы, слава богам! Охотники кто уже за надолбами, кто подбегает. Отстали четверо, волокущие двоих раненых. Но вот и они протиснулись меж бревнами. На этот раз маленький отряд охотников встал поплотнее: бежали, стараясь держаться ближе к нему, Ратьше.

– Годеня! – крикнул Ратислав. – Живой?

– Живой, боярин!

Тот оказался саженях в двадцати от воеводы.

– Отправь раненых в город! – приказал Ратьша. – Сами не могут – пошли сопровождающих. Через лаз пусть идут. Только сторожко!

– Понял, боярин!

Чуть погодя в сторону рва отправились все те же четверо, волокущие двоих. Миновали освещенное место благополучно – стрелы со стороны татар стали совсем редкими, да и убойность их на таком расстоянии заметно упала. Невольники к этому времени все попрыгали в ров. Слышно было, как они там топчутся и гомонят, ожидая своей очереди к свисающим со стены веревкам. Факелы на стене погасили – теперь они были ни к чему, даже скорее вредили, освещая карабкающихся на стены. Хоть и было до татар далековато, но для бездоспешного человека и стрела на излете весьма опасна.

– Чу! – поднял руку Первуша. – Опять топот у татар. Слышите? Не конница, пешцы идут. И много.

Ратислав напряг слух. Да, слышен топот многих ног. Ежели прямо сейчас полезут сюда, будет плохо, не успеют все освобожденные невольники на стену влезть.

– Первуша, пойди поторопи, – сказал он меченоше.

Тот кивнул и, добежав до рва, спрыгнул вниз. Сразу же оттуда раздался его голос, раздающий приказы. А Ратьша впился глазами в темноту за татарской изгородью, откуда продолжали лететь редкие стрелы.

Покосился на княжича. Отправить в город, пока не поздно? Так ведь не пойдет, паршивец, можно даже не пытаться, вон как глазенки азартно блестят. Время шло. У татар больше никакого движения слышно не было, только перестук копыт коней конных стрелков, продолжающих вялый обстрел.

А потом как-то разом из тьмы хлынули пешие татары. И было их много, несколько сотен. Они быстро преодолели освещенное факелами и жаровнями место за изгородью, пролезли через дыры в ней и беспорядочной толпой кинулись к крепостной стене.

Такую кучу не удержать, понял Ратислав. Сомнут. Глянул на стену. На стене взревел рог, трубя тревогу. В темноте видно плохо, но можно различить, как по веревкам продолжают лезть полоняники, бабы в основном. Мужики, слышно, гомонят во рве. У баб лезть по веревкам не получалось – нет привычки, да и ослабли, потому они больше просто вцеплялись в веревки, а воины на стене втягивали их наверх. Ратьше стало ясно, что всем забраться на стену не успеть. Надо уходить.

Весь его немалый воинский опыт кричал о том, что три десятка воев на стене будут стоить больше, чем полсотни замученных, избитых невольников. Да еще неизвестно, удастся ли задержать врагов так надолго, чтобы все оставшиеся успели спастись. А охотникам-то не спастись уж точно: с наступающими на пятки преследователями лаз открывать нельзя, а по веревкам забраться если кому и удастся, то троим-четверым, вряд ли больше. Однако душа воина-защитника не хотела слушаться холодного разума. Остановить такую тьму татар, конечно, не получится, но задержать… Хоть ненадолго… Ладно! Попробуем!

– Бить по пешцам! – крикнул Ратислав и, выпрямившись во весь рост и уже не прячась, начал слать стрелы в бегущих к ним татар так быстро, как только мог. Его примеру последовали все охотники.

У дальней линии надолбов татары скучились в плотную толпу, не успевая пролезть в щели меж бревнами. В эту толпу и слали стрелы почти не целясь, благо промахнуться было невозможно. Кого-то из татар стрелы настигали, когда они протискивались меж бревен. Такие оставались висеть меж ними, не давая другими идти дальше, потому через надолбы их пока проникло совсем чуть. Правда, здесь татары, поняв, что им противостоит серьезный противник, да еще и со стены жалят самострельные стрелы, сбивались в плотный строй, закрывались круглыми металлическими щитами и наступать пока не спешили.

Теперь Ратислав смог их рассмотреть. Это были булгары, видимо, насильно пригнанные сюда, под Рязань, завоевателями. Впрочем, они могли оказаться и воинами булгарских князей, добровольно перешедших на сторону монголов. Гунчак, помнится, рассказывал, что были и такие.

Тем временем стрел в туле становилось все меньше, а булгар по эту сторону надолбов все больше. Правда, вперед они все еще не двигались, собираясь в ровные ряды. Улетела во врагов последняя стрела. Ратьша пошарил по тулу за спиной в надежде, что осталась еще хоть одна, но нет, все стрелы вышли. Он глянул вправо-влево. У его соратников было то же самое: они засовывали луки в налучья, готовились к рукопашной, перебрасывая щиты на грудь и вытаскивая мечи и топоры. Человек пять только добивали последние стрелы из тулов. Нужно было уходить, тем более уже почти все вражеские пешцы перебрались через дальние надолбы и ровный строй пока небыстро двинулся в их сторону.

Ратислав вновь глянул на городскую стену позади себя. Бабы, похоже, забрались все. Сейчас по веревкам карабкались мужики. Но внизу, во рве, все еще слышался гомон и голос Первуши, подгоняющий нерасторопных. Похоже, все равно кому-то не повезет, не успеет. Хотя таких не должно быть слишком много. Все. Уходить надо!

– Уходим! – крикнул он уже вслух, поворачиваясь вправо. – Уходим! – теперь влево. – Уходим лазом! Пошли!

Щит, взятый было в левую руку, снова за спину, разворот – и ходу! Ходу! Только добежать вначале до того места во рве, где распоряжается Первуша, кликнуть того с собой. Добежал до края рва, заглянул. Много еще народу. Много! Поболее полусотни. Толкутся у ближней к городу стенки рва, гомонят, оглядываются со страхом. Увидели Ратислава, так аж присели – пуганые…

– Первуша, со мной! Быстро! – крикнул.

Первуша оглянулся, понятливо кивнул: бежать к лазу по дну рва – увяжутся полоняники, устроят там кучу-малу. Он подскочил к краю, у которого стоял Ратьша, подпрыгнул, уцепился за бревна, подпирающие стенки, подтянулся… Ратислав протянул ему руку, тот дотянулся, ухватился, Ратьша рванул… Уф! Вытянул! Немного помог подоспевший к этому времени Семен. Они уже повернули направо в сторону входа в лаз, когда Ратислав бросил взгляд назад, на надолбы, и не поверил глазам: там остались трое. Встали у щелей в бревнах, прикрылись щитами, мечи обнажены… Княжич с меченошами, кто же еще!

Сердце защемило. Не было даже злости на глупого мальчишку: во времена оны, может, и он, Ратислав, повел бы себя так же, спасая людей даже ценой собственной жизни, не считая, что выгодно, а что – нет. Но бестолковых глуздырей надо было спасать. Кричать, чтоб бежали за ними, без толку, не послушает княжич и ближников своих не пустит. Тащить за шкирку? Невместно, урон княжьей чести. А что остается? Ничего больше…

– За мной! – крикнул своим меченошам и кинулся к надолбам, у которых решили встать насмерть парнишки.

На бегу Ратьша оглянулся. К его удивлению, кроме Первуши и Семена за ним увязались еще трое охотников, одним из которых оказался Годеня. Видно, задержались, решив подождать воеводу.

Ратислав подбежал со спины к Андрею. Для уговоров времени уже не оставалось – булгарские ряды пешцов совсем близко. Он схватил княжича за поясной ремень, вздернул вверх, перекинул через правое плечо и кинулся назад ко рву. Опешивший от такого обращения наследник рязанского престола спервоначалу даже и не сопротивлялся. Взбрыкнул только, когда оба оказались уже на краю рва. Но тут Ратьша и сам его опустил на землю, все же продолжая придерживать за пояс. Их тут же окружили, отгораживая от наступающих врагов, меченоши и трое охотников.

– Ты!.. Ты!.. – задохнулся от возмущения Андрей.

– Угомонись, княжич! – рыкнул на него Ратислав. – Умереть еще успеешь. А пока поживи чуток.

– Да ты!.. Да я!.. – малость сникнув, все еще продолжал возмущаться Андрей.

– Тихо! – еще раз прикрикнул на него воевода. – Нишкни! Дай подумать!

А подумать было о чем. Булгары уже пролезали через ближнюю линию надолбов. Хорошо хоть, опять строились, вперед двигаться не спешили. Да и со стены по ним лупили теперь не только из самострелов, но и из обычных луков. И лупили густо, видно, по тревоге все вои поднялись на стену. Однако скоро враги окажутся по эту сторону, и тогда… Бежать по краю рва в сторону лаза? На глазах у булгар? Увяжутся, не стерпят! Прыгать в ров и бежать туда же по его дну? Тут уже увяжутся свои, и снова лазу конец. Хотя когда речь идет о спасении жизни наследника… Да пес с ним, с лазом. Значит, лучше вниз, в ров.

– Прыгай вниз! – подтолкнул Ратислав Андрея к краю рва.

– Не буду! – В голосе княжича слышны были подступившие слезы. Обиды? Злости? Или и того и другого разом? – Не буду прыгать! – уже явственно всхлипнул он. – Людей что? Бросим? – мотнул головой назад.

Вот ведь! Спихнуть упрямца вниз? Высоко; если не будет готов к прыжку, покалечится, а если совсем не повезет, то и убиться может. Прыгать вместе с ним, опять взвалив на плечо? Тоже плохо, княжич в броне не так уж и легок. Покалечиться можно обоим.

Больше Ратьше думать не дали. От строя уже преодолевших вторую линию надолбов булгар в их сторону выгнулась часть первой шеренги, образуя широкий клин со здоровенным, облаченным в пластинчатый доспех воином на своем острие. На голове воина островерхий шлем с закрывающей лицо стальной, жуткого вида личиной, в руке – изогнутый меч. Такие нечасто, но встречал Ратислав у ближних телохранителей булгарских князей. Биться им можно было и с коня, и в пешем строю. С обоих боков булгарина прикрывали по воину в доспехах попроще, но тоже не из дешевых. С боков от этих и чуть позади – воины, образующие клин, тоже вооруженные, насколько рассмотрел Ратьша, весьма неплохо.

Острие клина метнулось к плотно сбившейся кучке рязанцев, застывших на краю рва. Первым, до кого добрался булгарин в личине, оказался воин из охотников. Был у того простой кожаный доспех и деревянный щит, обтянутый бычьей кожей. В руке – топор. Справа и слева от него тоже охотники, один из которых Годеня.

Булгарин оказался невероятно быстр и силен. И хоть охотник, судя по ухваткам, воем был бывалым, продержался он против своего противника совсем чуть. Удар, и от подставленного под него щита откалывается верхняя часть, повисая на лоскуте обтяжки. И сразу же, отбив щитом топор, которым рязанец попытался достать булгарина, тот ответным ударом развалил пополам шлем и голову охотника.

Не давая никому опомниться, гигант сделал шаг вперед, распихивая Годеню с товарищем, оставляя их на прикрывающих его с боков воинов. И вот он уже перед Ратиславом, едва только и успевшим вынуть меч из ножен и перекинуть щит на грудь. Впрочем, Ратьша успел еще и отшвырнуть за спину рыпнувшегося было вперед княжича.

Натиск вражеского воина был страшен. Махнув справа налево своим мечом поверх Ратьшиного щита, он попытался снести ему голову. Ратислав вовремя отпрянул на шаг назад, упершись спиной в щит княжича, попытался достать своим мечом булгарина в бедро. Тот легко отбил удар нижним краем своего щита и тут же ударил им в щит Ратьши, вложив в удар весь свой немалый вес. И лететь бы воеводе от такого удара на дно рва, но тут опять помог Андрей, упершийся всем телом в свой щит, а щитом – в спину Ратислава. Вдвоем булгарина удержать удалось, только попятились оба еще на полшага.

Великан вновь взметнул меч над головой, собираясь, должно, разрубить ударом сверху голову Ратьши, так, как он только что сделал это с охотником. Ратислав вскинул вверх щит. Удар! Оковка щита, к счастью, выдержала, но руку удар отсушил, щит бессильно опустился. Торжествующе взревев, булгарин вновь взмахнул мечом, намереваясь развалить русского от плеча до пояса наполы. Щит, чтобы добавить силу удару, он отвел в сторону, открывая грудь и живот…

Ошибся булгарский витязь, нельзя так с ним, Ратиславом. Отсушенная рука – уловка, в порядке рука у Ратьши, а булгарин раскрылся. Чешуйчатые наборные латы хорошо держат удары сверху и прямые удары, а вот если изловчиться и нанести колющий удар снизу, попав под нижний край чешуй, тут их можно пробить. Булгарин же в замахе еще и откинулся чуть назад, так, что нижний край чешуй между животом и грудью даже слегка встопорщился. Вот сюда-то и вбил острие своего меча Ратьша, упершись в его навершие левой, «отсушенной» рукой, чтобы увеличить силу удара.

Меч, шедший вначале туго, внезапно словно провалился в утробу булгарина чуть не до половины. Тот хрипло вскрикнул и согнулся пополам. Ратислав, упершись ногой в подставленное оплечье, с трудом выдернул клинок, оттолкнул в сторону упавшее на колени тело врага, издал боевой клич и кинулся на булгарина, бьющегося с Годеней: видно было, что туго тому приходится.

Этот булгарин тоже был укрыт доспехом с макушки до ступней. Вот в незащищенную ступню и уколол острием меча его Ратьша, пробивая плотую кожу сапога. Татарский прихвостень зашипел, невольно опустил щит, пытаясь прикрыть раненую конечность, и тут же в левую открывшуюся ключицу ему врубился топор Годени, круша доспех и кости. Кончено и с этим.

Но третий булгарин, составляющий острие клина, успел расправиться со вторым охотником из отряда Годени и насел на Ратислава справа. Покончил с ним боярин быстро. Хоть и тут помог княжич, все же вылезший у него из-за спины. Все меченоши со своими супротивниками справились самостоятельно. Булгарский клин, лишившийся своего острия, да еще и изрядно прореженный стрельбой со стены, отступил к своим.

Булгарские пешцы сбились плотно, плечо к плечу, присели, чтобы полностью укрыться за большими круглыми щитами. Только остроконечные шлемы торчат из-за них. Стрельба из луков им теперь урона почти не наносит. Только стрелы из затинных самострелов прошибают металлические щиты насквозь, пробивают доспехи, вонзаясь в тело, вырывая воинов из плотных рядов. Ряды сразу заполняются, но видно, что чувствуют себя враги сильно неуютно. Но не отступают. Должно, боятся наказания от своих хозяев – монголов.

Ратислав оглянулся. За время скоротечной схватки почти все оставшиеся во рве невольники успели забраться на стену. Осталось человек пять, и десяток карабкался по веревкам.

– Все, княжич, – откашлявшись и сплюнув тягучую слюну, сказал Ратьша Андрею. – Пора уходить. Вишь, спасены смерды твоими стараниями.

Тот тоже посмотрел в ров, на стену. Кивнул.

– Вот теперь можно.

Хотел, видно, сказать веско, но перехваченное напряжением схватки горло подвело – голос дал петуха, и он, смутившись, закашлялся. Тоже сплюнул на снег досадливо. Ратьша ободряюще похлопал Андрея по плечу, подтолкнул к краю рва.

– Прыгай. Ты первый, мы за тобой. Ну же, не мешкай.

Андрей кивнул, примерился и махнул на дно рва. Не упал, удержался на ногах. Остальные горохом посыпались следом. Прихватили с собой и убитых – не дело бросать родовичей на прокорм воронью, коль можно забрать. Из полоняников во рве уже никого не осталось – последние мужики из бывших невольников переваливали гребень нижнего яруса стены.

– Лазом или на стену? – спросил у Ратьши оказавшийся рядом Годеня.

Вопрос… Идти к лазу? Булгары могут в любое мгновение кинуться вслед, заметят, а если поторопятся, то и побить могут кого-то: быстро через узкий проход всем не пройти. Хотя булгарам вроде пока не до того: коль порушат строй, здорово их проредят стрелки со стены. И все же… Пока до лаза доберутся, пока все пройдут в него. Опять же, мертвых соратников через проход тащить не больно удобно. А веревки на стене – вот они. Забраться на три сажени первого ее яруса для подготовленного воя – раз плюнуть. Правда, надо еще вылезти из рва и преодолеть обледеневший вал. Ну да ничего. Луков у булгар нет, а из-за изгороди, сооружаемой осадниками, стрельбу пока не ведут. Видно, все еще никак не очухаются вражины.

– На стену, – решился Ратислав. И крикнул наверх: – Посматривайте! Мы лезем!

– Добро! – отозвались со стены.

– Мертвых привяжите. Пусть тащат. – Это уже своим.

Меченоши и Годеня занялись мертвецами, а Ратислав приказал топчущемуся рядом Андрею:

– Княжич, пошел наверх!

– А вы?! – возмутился Андрей.

– Мы сразу за тобой. Ну же! Не тяни!

Тот кивнул, закинул за спину щит и, поплевав на ладони, начал быстро карабкаться по веревке. Выбрался из рва, поднялся, скользя ногами по льду, на вал, начал взбираться на первый ярус стены. Оттуда раздался предостерегающий крик, чаще защелкали тетивы. Что там, триглав его возьми! Еще и не видно отсюда, со дна рва, ничего! Булгары зашевелились? Привязанных к веревкам побитых охотников уже втягивали наверх.

– Всем на стену! Быстро! – приказал Ратислав.

Веревок хватало на всех, и уговаривать никого не пришлось. Охотники начали выбираться на вал. Ратислав чуть помедлил, осматриваясь по сторонам: не забыли ли чего или кого. Вроде все чисто.

Он тоже закинул щит на спину, схватил ближайшую веревку и полез следом за своими людьми. Понял он свою ошибку, едва выбравшись к подошве вала: очухались-таки татары за изгородью, взялись за луки, проклятые. Запели вокруг Ратьши стрелы, стали, с хрустом пробивая лед, втыкаться в откос вала, вдоль которого он как раз поднимался. Несколько с глухим стуком воткнулись в щит, пара ударила в кольчужную юбку, прикрывающую бедра и повисли на ней, застряв в кольцах, одна со звоном ударила по шлему. Не пробила, слава богам.

Со стены татарам отвечали. Звонко щелкали тетивы обычных луков, глуше, но с протяжным гудением – затинных самострелов. Если бы не стрельба со стены, охотников уже давно бы утыкали стрелами, а так татарам не давали толком прицелиться.

Но вот в кого-то все же попали. Наверху, у самого подножия стены послышался вскрик. Ратислав поднял голову, пытаясь разглядеть, в кого угодила стрела. Не в княжича, тот уже перевалил через гребень. И не в Годеню, у этого доспех темный. На веревке выгнулся, поймав в незакрытую щитом часть спины, кто-то из меченош, блестя в свете факелов серебром кольчуги. Со стены стали быстро подтягивать веревку, на которой повис подстреленный. Не успели. Правая рука, которой еще продолжал цепляться за веревку воин, разжалась, и он заскользил вниз по обледеневшему склону вала.

Падал меченоша сажени на полторы правее Ратьши. Не задумываясь, тот, опершись ногой о неровность наледи, толкнулся вправо и успел перехватить раненого, зацепив того за оплечье. Теперь на одной руке с тяжелой ношей влезть на стену самому нечего было и думать.

– Тяните! – прохрипел Ратислав, вскинув лицо вверх.

Со стены потянули. Не так, правда, быстро, как хотелось. А стрелы продолжали лететь. Теперь только в Ратислава и раненого, подхваченного им, остальные охотники уже были на стене, укрывшись за заборолами. Кто хоть это? Он всмотрелся в запрокинувшееся бледное пятно лица. Семен… Не повезло парню.

Пока их подтащили к гребню стены, в Ратьшу угодило еще с пяток стрел. Щит и доспех выдержали, ни одна из стрел не достала до тела. А вот Семену не повезло, еще одна стрела пробила ему кольчугу на спине: щит ее почти не прикрывал, сбился в сторону. Наверху, у самых заборол, Ратислав, собрав последние силы, вздернул тело меченоши повыше. Несколько рук подхватили его и втянули в одну из бойниц. Кто-то помог перевалить через стену и Ратьше.

Какое-то время он, усевшись на настил и прижавшись спиной к бревнам заборол, просто дышал обжигающим морозным воздухом. Отдышался, поднялся на ноги. Пригибаясь – в бойницы, посвистывая, залетали монгольские стрелы – добрался до лежащего неподалеку Семена, вокруг которого сгрудились участники вылазки и несколько воинов со стены. Растолкав зевак, склонился над недавно обретенным меченошей. Тот отходил, хрипя, брызгал изо рта пенящейся кровью и выдувал носом красные пузыри. Пальцы, ломая ногти, скребли по настилу пола, ноги выбивали пятками частую дробь. Мучился недолго. Грудь в последний раз вздыбилась, потом медленно опустилась, с хрипом выпуская воздух, пальцы на руках скрючились и замерли, ноги вроде как облегченно вытянулись.

Все. Нет больше Семена. Никому не расскажет воин о том, что заходил воевода Ратислав в покои княжны. Оттого, что пришла такая мысль, тошно стало на душе. Выпрямился Ратьша, провел рукой по лицу, словно смахивая мерзкую липкую паутину. Да, не взял бы с собой тогда Семена, наверное, жив бы тот был. А может, и хотел вот такого? Самое поганое, что, наверное, так оно и есть. Ну, может, не хотел осознанно, но где-то в глубине души…

Ладно, сделанного не воротишь. Опять же, не сегодня убили бы гридня, так завтра или послезавтра. А коль падет стольный град, так все там будут. Успокоив чуток такими рассуждениями проснувшуюся совесть, Ратислав глянул на стоящего поблизости Годеню, сказал ему:

– Отнесете павших в скудельницу. Утром попа позовите. Вроде был Семен добрым христианином.

– Сделаем, боярин, – кивнул тот.

Надо было еще что-то сказать воинам, собравшимся на стене. Не зря же затевалась вся эта вылазка, не зря погибли те, кто погиб. Говорить не хотелось, но – надо. Надо!

Ратьша кашлянул, прочищая горло. Сказал хрипловато и не слишком громко:

– Видите, можно их бить! Не о двух головах и помирают так же легко, как и все люди.

Возвысил голос так, что все, кто еще продолжал слать через бойницы стрелы, опустили луки, повернулись к нему.

– Не зря сходили за стену! Видите, полон отбили, ворогов побили едва не сотню! – Тут Ратислав, скорее всего, преувеличил, но для пользы дела можно. – Своих потеряли всего нескольких. Так вечная им слава и память!

Все, больше слова не шли. Тогда он выдернул из ножен меч, вскинул его над головой острием в темное небо, выкрикнул-выдохнул:

– Слава Перуну Громовержцу!

– Слава! Слава! Слава! – отозвались на всех трех ярусах стены.

– Слава Иисусу, Сыну Божию!

– Слава! Слава! Слава!

– Пошли, – устало махнул Ратислав рукой княжичу и меченошам, когда славословия Перуну и Иисусу затихли. – Домой. Отдохнуть надо.

Двинулся по стене к ближайшей дверце, ведущей на второй ярус. Меченоши последовали за ним. Княжич Андрей тоже. Видно, хватило парнишке приключений на сегодня.

Поднявшись на второй ярус, Ратьша, сторожась, выглянул в бойницу. Булгарский отряд, преследовавший их до самого рва, уходил за надолбы. Уходили правильно, с задних рядов под прикрытием передних. Потерь несли совсем мало. Но и обстрел со стены ослаб. Видно, кто-то из начальных людей приказал поберечь стрелы.