Текст книги "Собрание сочинений в четырех томах. Том 4"

Адлер

Сентябрь. Духота.

Взмыленный сажусь в маршрутную «газель», битком набитую курортным народом. Спрашиваю:

– Сколько стоит проезд от вокзала до курортного городка?

– Пятнадцать рублей, – громко отвечает хмурого вида водитель.

Достаю две бумажки по десять рублей и передаю распаренному от жары бритоголовому мужчине с мощным затылком: он сидит в кресле первого ряда, ближе всех к шофёру:

– Пожалуйста, передайте …

Бритоголовый берет у меня бумажки, почему-то рассматривает их и спрашивает:

– Сколько?

– Что сколько? – переспрашиваю.

– За сколько человек плотишь? – уточняет бритоголовый.

– За одного … – растерявшись, тихо говорю я и пытаюсь сообразить: а что, двадцатью рублями разве можно расплатиться больше, чем за одного?

– Так и скажи! – громко, наставляет меня спутник с мощным затылком и передает деньги водителю. – Говорить надо, тундра!

Я получаю сдачу, пятак, и говорю:

– Спасибо!

– Ну, ты даёшь, мужик! – удивленно смотрит на меня бритоголовый.

Выглядит он внушительно. Прикид по моде: фирмовые шорты, кроссовки с обязательными белыми носочками на волосатых ногах, на кирпичной шее поверх футболки златая якорная цепь весом не меньше полкило.

Сразу видно – предприниматель. Из новых русских.

Прибайкалье

Острые боли в ногах, остеоартроз, таки достали меня, и в конце апреля я взял недельный отпуск, чтобы подлечиться. По совету знакомых решил поехать на воды в район Северобайкальска. Говорили, что там много целебных ключей.

Утренним поездом приехал на полустанок Гоуджекит на БАМе, рядом с которым находился маленький поселок из пяти домиков, в два из которых проведены трубы из местных горячих источников. Поселок не имел статуса курорта. Всё здесь – на полной самодеятельности: никакого санаторного обслуживания, никакой медицинской помощи, каждый отдыхающий принимал столько ванн, сколько выдерживал его организм. За артериальным давлением тоже каждый следил сам.

Поселился я в гостиничке «Гелиос», говорили, что она – лучшая из того, что здесь есть. Стоимость пансиона, без питания 800 рублей в сутки; в стоимость входило проживание в простеньком номере, правда с хорошим отоплением, телевизором и санузлом, и пользование двумя бассейнами с горячей и очень горячей целебной водой.

Вода в бассейнах пахла сероводородом, но поблизости никакого описания ее свойств не было. В другом гостиничном домике под названием «Встреча», где находилась скважина, я нашел официальное заключение о свойствах здешних термальных вод. В официальном, заверенном печатью, медицинском документе было написано, что воды могут быть полезны при лечении ревмокардита, гипертонической и ишемической болезней, нервных, а также костно-мышечных заболеваний (в том числе, артрозов) и заболеваний мужских и женских органов мочеполовой системы. Короче, получалось, что водичка лечит почти всё.

С питанием были проблемы: хлеба завозили мало, простой обед в кафе стоил 200–250 рублей. Добраться до Северобайкальска можно было только утром на электричке; обратно же поезд возвращался вечером. Автобусный маршрут 107 отменен из-за распутицы.

Четыре дня я прожил в компании с маленьким пузатеньким дедушкой семидесяти лет, который назвался Юрой. Бывший железнодорожник, машинист тепловоза, он пребывал на пенсии и не работал лет пятнадцать. Деда Юра часто, по делу и без дела, просто так, ходил по номеру и матерился. И мат, и образ мышления моего напарника были однообразными и скучными, так же, как его присказка: «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет». Я иногда его дополнял: «Заметь: тот, кто не курит и не пьет, умрет позже того, кто курит и пьет». Дедушка Юра бормотал очередную матерщину и шел «на воздух». Покурить. На крыльце он проводил большую часть своего времени. Как-то вдогонку старому курцу и сквернослову я сказал: «Кто много матерится, у того язык сохнет». Сказал так, потому что его недержание речи становилось надоедным и утомительным. Сказал без зла, без умысла, но деда Юра слова эти услышал и, видимо, запомнил.

Почти все дни нашего отдыха были солнечными, но холодноватыми. Снег только-только начал таять, а на ближних вершинах гор Байкальского хребта он, по-видимому, не таял даже летом. Горы высокие, все в серых каменных складках. У подошвы ближней гряды просматривался редкий и мелкий лесок. Но на скалах не росло ничего – холодно.

Мы с дедом Юрой по три-четыре раза в день мокли то в одном, то в другом бассейнах и я заметил, что ноги мои стали не такими тяжелыми, как прежде, скрюченный палец на правой ноге не болел, колени не ныли. Общее самочувствие и давление все дни были нормальными. И слава Богу!

Прошло несколько дней. Наш недолгий пансион заканчивался, и мой сосед засобирался: вечерним поездом он уезжал домой в Усть-Кут. После обеда он сложил свои вещички в ветхий рюкзачок, а потом полдня слонялся от безделья. По-прежнему долго курил на крыльце, но, вернувшись в номер, сидел молчаливый и задумчивый. Потом подошел к висевшему небольшому зеркалу и, высунув язык, что-то долго рассматривал. Наконец, повернулся ко мне и сказал:

– Слушай, что-то во рту стало сохнуть, и язык вроде как не мой … К чему бы это, а, Васильич?

– Не знаю, – ответил я. Свои слова (про язык) я совсем забыл, но на моего напарника они, видать, подействовали.

Вечером деда Юра уехал. Однако целый день перед этим он ни разу не заматерился …

Через сутки уезжал и я. Небо нахмурилось, ночью повалил снег, и к утру образовался толстый белый покров.

Местные говорили, что снег может пролежать до середины мая.

Места здесь суровые.

Видение истины разными людьми подобно видению стереометрических фигур в разных проекциях, когда, например, конус сбоку виден как треугольник, а снизу – как круг.

Для того чтобы видеть суть вещи получше, надо смотреть на нее с разных точек. Надо научиться слушать и слышать суждения разных людей: высокоученых и малообразованных, умных и недалеких в своем развитии, оптимистов и пессимистов, революционеров и ортодоксов. И не торопиться выводить из услышанного свои суждения.

Объективное видение – это суммарное, результирующее видение вещей, явлений, понятий многими людьми с разных субъективных точек зрения.

Певец Расторгуев и вместе с ним популярный ансамбль много лет распевают:

 
Расея, моя Расея,
От Волги и до Енисея …
 

Поют складно, лирично, душевно, совершенно почему-то не понимая своей вызывающей географической неграмотности. Никто их не поправляет. Поют и поют. И начинаешь недоуменно размышлять, о чем это они? Что это за такая особенная страна «Расея», якобы расположенная где-то между Волгой и Енисеем, в которую почему-то не входят не только большая часть Восточной Сибири, Дальнего Востока, но даже Москва, Рязань, Краснодар, Санкт-Петербург, не говоря уже о Калининграде?

Талмуд в отличие от Библии и Корана проповедует большую свободу действий и предприимчивость людей. Избранный богом Иеговой иудейский народ следует предписаниям Талмуда. Так принято считать.

Но вот сегодня из уст известнейшего писателя, мэтра, «дежурного по стране», заслуженного любимца публики Михаила Жванецкого я слышу, как в одной из реприз его литературный герой обращается к своей тёще: «Софья Генриховна… старая паскуда… старая проститутка… тупая беспамятная корова».

И я понимаю, что это не просто «фигуры речи», не просто либеральная вольность или свобода обращения между младшим и старшим поколениями. Это то, что и в моем обиходе, и в культуре моего народа категорически неприемлемо.

Академик, бывший трижды Герой социалистического труда, А. Д. Сахаров, неоднократно выступая с высоких трибун, упорно продвигал такой тезис: «Принцип «разрешено всё, что не запрещено законом» должен пониматься буквально».

Он, один из просвещеннейших людей XX века, вначале потратил лучшие годы своей жизни на создание самого разрушительного и убийственного термоядерного оружия, а затем в порядке покаяния стал последовательно хулить и разрушать государственность Советского Союза (а заодно и России) вместе с ростками той нравственности, которая извечно на Руси основывалась не столько на слепой казенной законности, сколько на совестливости и богобоязненности народа. Я думаю, что он не мог не понимать, что нигде в мире никогда ни один строй, ни один народ не опирались только на закон. Были еще и духовные скрепы, нравственные и религиозные нормы и запреты, которые действовали там, где закон безмолвствовал.

Но, как известно, разум без совести становится орудием дьявола. Туманное толкование провозглашенного Сахаровым принципа не только не способствовало утверждению приоритета законности, но на практике открывало массу лазеек к беззаконию и произволу. И у «борца за права человека» оказалось невиданно большое количество последователей. Слишком большое! Многие после ухода академика со сцены жизни стали трактовать (и продолжают сегодня трактовать!) его слова в расширительном смысле: признавая приоритет законов, они считают, что границы всего, «что не запрещено», можно расширить до бесконечности. То есть, утверждают они, многое из того, что не прописано в законах, должно быть позволено. Очень многое!

И тогда становится понятным, кто по приказу президента Ельцина стрелял из танков в октябре 1993 года по зданию Верховного Совета России, а потом по-тихому расстреливал сотни защитников Белого дома в ближайших подворотнях и подвалах. Это были последователи великого диссидента и правозащитника, хотя сам академик, будь он жив, наверняка осудил бы действия расстрельщиков. Но им приказали, их благословили верные слуги первого президента России. Им внушили, что они – борцы за правое дело, которое выше закона.

Братск

Пятый год вдоль тротуаров нашей улицы жэковские рабочие высаживают молодые деревца сосен, диких яблонь и берез. Не все они, но большая часть приживается. И радуется народ, глядя на растущую зелень: не хватает её нам, горожанам, очень не хватает.

Но вчера вдруг увидел четыре сломанных березки, посаженных прошлой осенью. На веточках уже проклюнулись листочки величиной с копейку. Деревца сломаны зверски, почти под корень. Кому это могло не понравится – не могу себе представить.

Примерно раз в месяц службы жэка вкручивают в подъезде лампочки, иногда вставляют и патроны. Через неделю лампочки исчезают вместе с патронами.

Месяц назад в новом лифте с корнем был выломан металлический поручень, приклепанный к задней стенке. Выламывали силой в течение двух дней. В конце концов, отбили и торчащие заклепки.

Примерно раз в полгода сервисная служба наклеивает на стенку кабины лифта инструкцию по его эксплуатации. Инструкция напечатана красивым шрифтом и ламинирована. Обычно на третий день она исчезает.

Подобное варварство для меня непостижимо. Тех, кто без нужды ломает деревья, кромсает оборудование лифтов, крадет лампочки и мелко пакостит, я не понимал никогда.

Ясно, что это социальная патология, но какова ее этиология?

Не думаю, что причина только во внезапно возникающей страсти к разрушению, желании кому-то за что-то отомстить, враждебность к навязываемому кем-то ненавистному порядку, хотя такое иногда случается даже с нормальными людьми.

Среди людей немало тех, кто способен творить красоту: писать картины, стихи, создавать музыку, петь песни, строить добротные дома, ткать расписные ковры, вышивать крестиком или гладью, вязать рыболовные сети, варить вкусные борщи, печь душистый хлеб, делать хорошую обувь и ювелирные украшения и многое из того, что нужно людям. Большинство же граждан просто пользуются всем созданным, хотя в минуты гнева, страдания, взрыва страстей они могут иногда что-то и порушить. Однако есть особи (они двуногие и внешне неотличимы от людей), способные исподтишка, зная, что это запрещено, – пакостить. Например: забраться в чужую квартиру, в чужой дом, на дачу и нагадить на красивый ковер или чистый пол посреди дома.

Но почему они это делают?

Братск

Наш город в федеральном рейтинге коммунальных услуг вошел в десятку лучших городов России: впереди Ханты-Мансийск и Нижневартовск, а у Братска – почетное 9-е место. Иркутск – только 37-й. Раньше этот показатель называли уровнем комфортности жилья.

Комфортность жилья (когда в домах тепло, круглый год есть горячая и холодная вода, теплый ватер-клозет, работает лифт) – дело первостепенной важности. Мы привыкли к тому, что «мой дом – моя крепость».

Приятно сознавать, что родной город обладает высоким уровнем комфортности жилья. Таким его задумывали и строили при советской власти. Это заслуга наймушинского Братскгэсстроя, субподрядчиков, всех первостроителей, рабочих и интеллигентов города и, конечно, советского правительства, которое щедро всё финансировало. Правда, в последние годы комфортность понемногу падает: город стареет, ветшают коммуникации, оборудование. Нужны деньги на ремонт, но их с каждым годом почему-то меньше и меньше.

Однако. Нам, простым обывателям, для полного счастья помимо комфортности жилья важно ощущать еще здоровую экологическую обстановку и комфортность внешней среды обитания, городского и окологородского пространства: околодомовых дворов, парков, садов, скверов, клубов, театров, библиотек, ресторанов, кафе, – то есть мест, где мог бы интересно и с пользой проводить время, отдыхать, развлекаться, общаться с друзьями-приятелями, повышать свой культурный уровень среднестатистический горожанин. Кто об этом должен заботиться? Очевидно – местные власти.

Но, к большому сожалению, в нашем городе не было и нет хорошо обустроенных парков для гуляний, посиделок и развлечений, доступных клубов, недорогих кафе, забегаловок. Нет простых танцплощадок, дискотек. Культурная жизнь города однообразна и малоинтересна, а летом и вовсе все погружено в спячку. Об этом почти не говорят. Все смирились с тем, что есть. А зря. Сколько живет на земле человек разумный, столько он из века в век заботится не только о хлебе насущном, но и о досуге, а главное – хорошем, интересном и здоровом общении. «Хлеба и зрелищ» желал постоянно не только римский плебс, но и высокородные патриции. И римские кесари тратили огромные средства на удовлетворение этих желаний. А на Руси и 200, и 300 лет назад состоятельные дворяне устраивали званые вечера и танцевальные балы, а крестьяне в деревнях – посиделки, хороводы на воздухе, где не только танцевали, пели, но и общались, высматривали невест и женихов, просто радовались жизни. При социализме многое пытались воспроизводить, было немало примитива, но гораздо больше было хорошего и выдающегося. В праздники и выходные дни в парках играли духовые и даже симфонические оркестры. В Москве, купив за 30 копеек билет, можно было в Зеленом театре ЦПКиО имени Горького увидеть и услышать всех великих звезд эстрады от Леонида Утесова до Марка Бернеса. В Сокольниках на открытой эстраде бесплатно играл Большой симфонический оркестр, коим дирижировал сам выдающийся маэстро Арам Хачатурян, а в следующий выходной день смешил публику великий артист Игорь Ильинский.

В ходу было словечко, обозначавшее тягу народа к творчеству и живому общению – самодеятельность. Нас, студентов, каждый вечер влекло в «зону А» – центральный вестибюль главного корпуса Московского университета, где собирались любители хорового пения. Обычно набиралось человек сто, но иногда бывало несколько сот парней и девчат, новичков и опытных хористов из знаменитого хора МГУ. Не было никаких дирижеров, концертмейстеров. Несколько парней с гитарами сначала настраивались, потом враз проигрывали первые аккорды. Пение начиналось обычно со вступительного гимна:

 
Как здорово, что все мы здесь
сегодня собрались!
 

Потом, конечно, пели незабываемое, тоже визборовское:

 
Милая моя, солнышко лесное,
где, в каких краях встретишься со мною?
 

Были и совсем новые песни вроде «Подмосковных вечеров». И никак не обходились без игривой:

 
Ах, Тоня-Тонечка,
мне б за двугривенный
в любую сторону
твоей души.
 

Репертуар не был постоянным. Пели и современные и фронтовые песни, реже – романсы.

Перед тем, как разойтись «по зонам», старые хористы, подражая церковному псалмопению, басами протяжно вопрошали:

 
Девчонка ты, девчо-о-о-нка,
где ночку провела-а-а?
 

На что веселые сопранки дружно пропевали:

 
Девчонка отвеча-а-ла:
«Я в зоне «Б» была-а-а».
 

(В зоне «Б» жили парни.)

Наш Братск тоже не был глухим медвежьим углом. У всех крупных предприятий были свои хоровые коллективы, были они и у медиков, и у педиков. Музыкальное училище каждый месяц выступало с концертной программой в клубах, актовом зале техникума. В город часто приезжали известные люди. В клубах «Юность», «Комсомолец» и «Гидростроитель» почитали за честь выступить композитор Александра Пахмутова и певец Иосиф Кобзон, поэты Николай Добронравов, Евгений Евтушенко, Марк Сергеев. В клубах, красных уголках, на рабочих площадках часто выступали именитые ученые, лекторы из Москвы и Иркутска. Выступали бесплатно! Всё было бесплатно!! Сейчас ничего подобного нет. Почему? Что мы перестали нуждаться в подобных встречах? Нет, конечно. Мы просто забыли, что все это возможно. И мы понемногу дичаем. Не только в провинциальных городках вроде нашего, но и в столицах и губернских центрах большинство людей проводят однообразный досуг у «ящиков». Театры, концертные залы большинству граждан из-за сверхвысоких цен недоступны.

Я не веду речи о любых возможностях проведения свободного времени. Речь не идет о работе на дачном участке, о рыбалке или охоте. Это для любителей. Речь не идет о посещении церквей, синагог, мечетей, баптистских или евангелистских собраний – это для верующих. Я говорю только о культурном досуге в комфортном городском и окологородском пространстве, в котором нуждаются все без исключения граждане.

В местах, где живут олигархи и их прихлебатели, сегодня существуют супердорогие рестораны, закрытые клубы, элитные спортзалы, развлекательные центры с бассейнами, саунами, роскошными девочками и послушными лакеями. Там проводят досуг избранные мира сего. У нас в Братске таких заведений нет – они нерентабельны.

А что у нас есть?

Что касается массового досуга, то он у нас сводится к редким праздничным гуляниям толпы в Ангарской деревне и публичным концертам на площадях в Новый год, на масленицу, в День молодежи, День металлурга и День лесника – массовкам для пролетариата. И это, к сожалению, – почти всё. Всё!

И потому большую часть своего свободного времени мы замыкаемся в стенах собственных квартир. Перестаем общаться друг с другом. Болеем. И угасаем.

Что необходимо человеку для того, чтобы чувствовать себя довольным своей жизнью и пребывать в согласии с самим собой?

Нужно немало.

Все господствующие содержательные теории мотивации (Маслоу, Герцберга, МакКлелланда, Алдерфера и других) пытаются определить и ранжировать потребности людей. Согласно теории Абрахама Маслоу, потребности можно расположить в виде строгой иерархической структуры, своеобразной пирамиды потребностей. По Маслоу потребностями низших уровней, первичными, можно считать: физиологические потребности в пище, воздухе, воде, сне и прочем; потребности в безопасности, защищенности и уверенности в будущем, включающие потребности защиты от опасности окружающего мира и создания безопасных условий жизни и работы.

К потребностям более высокого порядка в иерархии относятся: социальные потребности в чувстве принадлежности к какой-либо группе, в привязанности к коллегам, в дружбе; потребности в уважении и признании со стороны окружающих, в самоуважении; потребности самовыражения, самоактуализации и реализации потенциальных личностных возможностей.

Человек будет стремиться к удовлетворению той потребности, которую он в каждый конкретный момент считает для себя наиболее важной. Потребности более высокого порядка не мотивируют человека до тех пор, пока не удовлетворены хотя бы частично потребности низших уровней. Так, голодный безработный человек будет стремиться сначала найти пищу, а потом – работу. Работающий человек будет сначала искать свое место среди товарищей по работе и добиваться их уважения. И только почувствовав внутреннюю удовлетворенность и уважение окружающих он, возможно, попытается показать свои возможности и таланты, т. е. попытается удовлетворить потребности высшего уровня.

В зависимости от того, как удовлетворяются потребности, человек может чувствовать себя более или менее довольным.

Педагогика любви, признавая обоснованность приведенных теорий, особо выделяет группу потребностей, которую можно назвать потребностями в любви и общении:

– потребность быть любимым, востребованным другим человеком (другими людьми, существами); потребность в признании личностной значимости;

– потребность любить другого человека (других людей, существ);

– потребность в продолжении рода;

– потребность в энергоинформационном обмене (в общении, тактильных прикосновениях, сексе) с другими людьми и существами.