Текст книги "Юридическая этика"

Различают два вида точности: предметную и понятийную. Предметная состоит в соответствии содержания речи тому кругу предметов, явлений действительности, которые речью отображаются. Речевые неточности, вызванные незнанием или полузнанием предмета речи, особенно опасны в речевой и правотворческой деятельности юриста. Понятийная точность – это соответствие содержания речи той системе понятий, которая в ней обозначена. Л.Н. Толстой советовал: «Нужно употреблять слова так, чтобы при каждом слове, несомненно, вызывались у всех соответствующие и точные понятия».

Вот примеры неточного словоупотребления: уголовные преступления (если преступление, то оно обязательно уголовное, т. е. это действие предусмотрено соответствующей статьей уголовного кодекса); признательные показания (надо: правдивые показания); следственно-оперативные действия или следственно-оперативные мероприятия (надо: следственные действия или оперативно-розыскные мероприятия); решение вопросов (надо: получение ответов на вопросы) и т. д.

Юридический язык – язык строгих формулировок. В нем с предельной «жесткостью» отбираются такие слова и обороты речи, которые позволяют избегать двоякого понимания обозначения любого предмета, мысли и любой связи между ними. Достаточно строгими, филигранно отшлифованными должны быть определения понятий, формулировки законов, правила, инструкции, все процессуальные и административные документы, выходящие из-под пера юриста, и каждое слово, сказанное юристом, должно быть употреблено в точном значении и к месту.

Юристы всегда должны придерживаться формулировок и определений, адекватных тексту закона, что позволит повысить профессиональную культуру речи. Так, распространенное выражение «следственная тайна» юридически неверное и не отвечает принципам уголовного процесса: нет тайны следствия, оно подконтрольно. Надо говорить о неразглашении данных предварительного следствия. Нельзя сказать «завышенная квалификация преступления» (как будто в данном случае ее можно «повысить» или «понизить»), речь может идти об изменении квалификации преступления; неверным будет выражение «сокращение наказания», его нельзя сократить или удлинить, а можно усилить или смягчить, сокращается или удлиняется срок лишения свободы, высылки, уменьшается или увеличивается сумма штрафа и т. д.

Часто говорят и пишут: «завел дело»; дело не заводят, а возбуждают. И откладывают не дело, а разбирательство дела.

Собственноручные показания не дают, а записывают. Дела соединяют и выделяют, а не объединяют и разделяют.

Закон делит меры наказания на основные и дополнительные, а не на условные и безусловные, закон знает условное осуждение, а это не одно и то же. Наказание применяют, назначают, а не определяют. Имущество не арестовывают, на него налагают арест.

Приговор оставляют без изменения, а не в силе. Закон знает исключительную меру наказания, а не высшую. Расследуют преступления, а не дела. Суд не изучает, а рассматривает и исследует доказательства. В суде ходатайства не возбуждают, а заявляют. В кассационной инстанции дают объяснения, а не показания. Иск предъявляют, а не вносят. Похищают имущество, а не собственность. Нет естественной смерти – есть ненасильственная или насильственная.

В-третьих, речь должна быть логичной. Под логичностью понимается смысловая непротиворечивость частей в одном высказывании и такая же непротиворечивость высказываний в целом тексте. Логичность связана с синтаксической организацией как высказывания, так и текста, предопределяет их композицию. Принятая в риторике трехчастная композиция наиболее соответствует логике выражения мысли. Вступление необходимо, чтобы подготовить слушающего к восприятию содержания, ввести его в тему сообщения, подготовить к восприятию наиболее важной информации. Основная часть содержит изложение содержания речи. Эта часть по объему наиболее значительна и наиболее значима. Заключение подводит итог всему сказанному. «Конец речи должен закруглить ее, то есть связать с началом… Конец – разрешение всей речи… конец должен быть таким, чтобы слушатели почувствовали… что дальше говорить нечего», – писал А.Ф. Кони.

Логическая организация речи, четко выраженные переходы от одной части к другой – все это поможет создать речевое произведение цельное, внутренне стройное и завершенное. Именно о такой цельности замечательно сказал Платон: «Всякая речь должна быть составлена, словно живое существо, – у нее должно быть тело с головой и ногами, причем туловище и конечности должны подходить друг другу и соответствовать целому».

Наиболее жестко подчинены законам логики речи, в которых центр тяжести изложения составляют аргументы и доводы, приводимые для доказательства высказываемых положений.

Речь юриста должна отвечать, в-четвертых, требованию чистоты. Чистой речью считается та, в которой нет чуждых литературному языку элементов – слов и словосочетаний. К ним относятся: диалектизмы (местный говор), варваризмы (иноязычные слова), жаргонизмы, вульгаризмы, бранные слова, слова-паразиты, канцеляризмы.

Следует избегать употребления иностранных слов, если в языке есть русские слова с таким же значением, например: лимитировать – ограничивать, ординарный – обыкновенный, индифферентно – равнодушно, корректив – исправление, игнорировать – не замечать и др. Употребляя иностранные слова, говорящий должен быть уверенным, что они правильно поняты. Поэтому важно умело ввести иностранное слово в свою речь. Необходимо давать соответствующие пояснения значений использованных слов. Некоторые из заимствованных слов стали необходимыми, так как нет русских слов, их заменяющих.

Заимствованные слова в языке появляются в результате общения одних народов с другими, в результате политических, экономических и культурных связей между ними.

Разговор о замене иностранных слов русскими остается актуальным и в наши дни. Острейшей необходимостью сегодняшнего дня является не борьба «за» или «против» иностранных слов, а попытки контролировать столь активный ныне процесс заимствования и подчинить его высшим целям – обогащению родного языка при полном сохранении его своеобразности, оригинальности, самобытности.

Выразительность – пятое требование к языку юриста. Выразительностью речи называются такие особенности ее структуры, которые поддерживают внимание и интерес к ней со стороны участников речевого общения. Выразительность речи зависит от самостоятельности мышления автора речи, от его интереса к процессу говорения, от уровня знания языка и его выразительных возможностей, от знания свойств и особенностей языковых стилей и умелого ими пользования, от систематических и осознанных тренировок речевых навыков. Выразительность речи достигается отбором наиболее емких слов и конструкций из арсенала средств языка, соответствием языковой формы содержанию.

Стремление к выразительному слову не должно переходить в претензию «говорить с картинками», обуревавшую адвоката из «Господ ташкентцев» Салтыкова-Щедрина, который взывал к суду: «Господа присяжные заседатели! Спустимся с факелом правосудия в дебри преступления и водрузим знамя освобождения на развалинах невиновности!» Конечно, есть термины-красавцы: «ревущие сороковые», «кающиеся грешники»… Но ведь нельзя же, как говорил Герцен, смешивать «термины римского права с терминами торговой бани»[122]122
  Герцен, А.И. Полное собрание сочинений: в ЗО т. / А.И. Герцен. М., 1961. Т. 13. С. 34.


[Закрыть].

Не следует также в определениях щеголять специальными терминами, как тот ученый юрист, который, по рассказу А.Ф. Кони, так формулировал сущность драки как уголовного деяния: «Драка есть такое состояние, субъект которого, выходя из границ объективности, совершает вторжение в область охраняемых государством объективных прав личности, стремясь нарушить целость ее физических покровов повторным нарушением таковых прав». Ни такая научность, ни приведенная выше метафоричность не могут служить образцами хорошего слога.

«Однажды звонит, – пишет в своих воспоминаниях В.М. Савицкий о М.С. Строговиче. – Вы читали новую книжку такого-то (называет фамилию)? Обязательно прочтите, голубчик. Очень любопытно. Ну вот это место, например, послушайте: «Инварианты структуры объекта возникают и проявляются лишь в процессе взаимодействия и функционирования как результат упорядочения исследовательности изменений. Причем в силу субстанциональности инвариантных характеристик они обладают такой информационной структурой, которая является изоморфной в пределах не одной, а целого класса систем».

– Каково? Вы что-нибудь поняли? Я лично – абсолютно ничего. Ну нет конечно, кое-что я все-таки понял. Но скажите, сколько расходуется зря серого вещества на то, чтобы каждый раз продираться сквозь чащобу этаких модных словечек. Не знаете? То-то голубчик. И никто не знает. А не мешало бы подсчитать и определить, стоит ли овчинка выделки. Думаю, не стоит…»[123]123
  Савицкий, В.М. Михаил Соломонович Строгович (Краткий биографический очерк) / В.М. Савицкий. Избранные труды: в 3 т. Т. 1. М., 1990. С. 11.


[Закрыть].

Нечто подобное – неуважение к читающему – авторы этого учебника недавно встретили в одной диссертации: «Интегративная тактика обвинения – это сложно со ставная, упорядоченная, открытая, многоступенчатая, функциональная системная композиция, объединяющая в себе интеллектуальные, эмоциональные, волевые, мотивационные, процессуальные и тактические потенциалы и элементы, адаптированные в целях оптимального, прогнозного, полного, глубинного допустимого воздействия на личность участников процессуального состязательного действия и ситуацию в целях установления истины по уголовному делу, а также достижения процессуальных интересов состязающегося обвинения».

Одна из особенностей речи юриста состоит в широком использовании юридической терминологии. Термин – это слово или словосочетание, являющееся однозначным выражением понятий в определенной отрасли знаний. Термин выражает ограниченное, твердо фиксированное понятие независимо от контекста и является однозначным в пределах данной науки.

Для понимания и ясности изложения термин должен быть разъяснен точно и достаточно полно. Практика научной популяризации выработала разнообразные приемы пояснения, разъяснения терминов. В одном случае краткая расшифровка термина следует после самого термина, в другом – описание явления, понятия предшествует термину. Возможен и другой прием введения термина: предварительное разъяснение понятия, как правило, уже предполагает более или менее развернутый текст. Если на письме расшифровка термина выделяется посредством тире или скобок, то в устной речи важно передать комментарии верной интонацией, чтобы слушатели могли отличить разъяснение от ряда однородных членов предложения. Комментарий вводится обычно словами «то есть», «это» или выделяется в особое предложение.

Враги выразительности речи – штампы и шаблон. В словаре русского языка С.И. Ожегова так определяется переносное значение слова штамп: готовый образец, трафарет, которому слепо следуют. В языковом штампе слова перестают быть носителем мысли или чувства и превращаются от частого употребления в избитое выражение, которое теряет точный и конкретный смысл. В качестве основных компонентов штампа выступают слова, имеющие самые общие и неопределенные значения: принять меры, быть в стороне, поднять вопрос, в деле укрепления дисциплины и пр. Знаток русского языка К.И. Чуковский предостерегал: «Любое слово, даже, казалось бы, ценное, и то рискует превратиться в истертый шаблон, не вызывающий ни малейших эмоций, если его станут применять слишком часто и притом механически».

В качестве штампов используются: 1) устойчивые словосочетания типа «включиться в борьбу», «играть роль», «иметь значение», «в центре внимания», «ранее судимый», «из хулиганских побуждений», «занять нишу», «произошли подвижки» и др.; 2) постоянно сопутствующие определения: поддержка-«активная», сроки – «сжатые», внимание – «постоянное», критика – «резкая»; 3) словесные обороты, заменяющие предлоги, типа: «в деле», «по вопросу», «в связи», «в силу», «в свете», «по части», «за счет»; 4) неуместно употребленные книжные слова в устной речи: «имеется», «является», «увязать», «согласовать», «доводится», «труженик» и т. д. Если многие нынешние штампы в своих первых употреблениях были полны смысловой и эмоциональной жизненности, то сейчас своей холодностью, сухостью и безразличием к слушающим губят животворную стихию слова. П.С. Пороховщиков советовал судебным ораторам: «Не говорите: преступление совершено под покровом ночи, цепь улик сковала подсудимого… Уши вянут от таких метафор».

С большой осторожностью нужно подходить к употреблению в устной публичной речи слов и словесных формул официально-деловой и газетно-информационной речи. Идущие из традиции «канцелярского» языка, а подчас принятые и сегодня в сфере официального общения, такие слова и обороты, как: проживать (.жить), прибывать (прийти, приехать), вышеизложенный, в части, по линии, имеет место и многие другие, проникая в устные выступления, обесцвечивают речь, делают ее по-канцелярски чопорной и тяжеловесной. Порой это бывает связано с прямыми ошибками. Так, в устной речи получили распространение обороты: сказать выше, сказать ниже, пришедшие из книжных источников. В речи оратора эти обороты ошибочны, поскольку она протекает не «в пространстве», а «во времени»: можно написать «выше» или «ниже», сказать же можно только ранее (раньше) или позднее (потом, далее). А.Ф. Кони предупреждал избегать шаблонов в речи: «Шаблон – совершенно недопустимое зло во всяком творчестве»[124]124
  Кони, А.Ф. Избранные произведения: в 2 т. Т. 1. С. 133.


[Закрыть].

Штампы могут выступать в двух разных функциях. В первой штампы выступают как явление стилистической дефектности. Те же самые книжно-письменные, официальные обороты и формулы, выходя за пределы своего специального употребления, воспринимаются как неуместные в бытовом общении или в ораторском выступлении. Во второй своей функции, или роли, штампы – необходимый элемент речи, когда ее главной особенностью является повторение словесных клише, обеспечивающих точность и однозначность понимания, традиционность употребления. Это относится к области официального общения, речевого этикета, документоведения, к юридической сфере деятельности – языку законов, соглашений, договоров, декретов, указов, постановлений, определений, приговоров и т. д.

Шаблоны и штампы возникают там и тогда, где преобладает умственная лень, нежелание думать над словом, где воздается дань дурной моде на расхожие обороты, когда беден словарный запас, не развито чувство языка, отсутствует знание его стилистических богатств и законов. Любое слово – обыкновенное, хорошее, пламенное, – сказанное однажды, действует в полную свою силу; то же слово, встреченное второй раз, терпимо, а если им злоупотребляют – оно вызывает раздражение слушателей. Здесь необходимы такт и языковое чутье, следование совету В. Брюсова: «… и ты с беспечального детства ищи сочетания слов».

Одно из главных коммуникативных качеств речи – ее богатство или разнообразие, что составляет следующее, шестое требование, предъявляемое к речи юриста. Оценочные слова «богатая» и «бедная» вполне применимы по отношению к устной речи. Богатство речи определяется прежде всего лексикой – активным запасом слов, фразеологизмами и семантикой, предполагающей разнообразие и обновление словесных связей. Формализм, казенщина стиля, штампы, словесная трескотня – причины бедности речи. Лексике и фразеологии принадлежит особая роль в установлении коммуникативно-стилистического многообразия. От стилистической окраски слов, словосочетаний и выражений, используемых в речи, во многом зависит, какой она будет: сухо-официальной или интимно-непринужденной, торжественно-высокой или сниженно-фамильярной.

Заключительное, седьмое требование к речи юриста – уместность, произнесение ее с учетом состава аудитории, характера темы и конкретных ситуаций, возникающих в ходе выступления или обобщения. Этому качеству хорошей речи уделялось большое внимание в ораторском искусстве древних греков и римлян, в теории и практике судебного красноречия. «Оратор, – говорил Цицерон, – должен заботиться о трех вещах – что сказать, где сказать и как сказать». Такова краткая формула уместности. Уместность, по определению А.С. Пушкина, – «чувство соразмерности и сообразности». Уместность – такой подбор, такая организация средств языка, которые делают речь отвечающей целям и условиям общения. Уместная речь соответствует теме сообщения, его логическому и эмоциональному содержанию, составу слушателей, информационным, воспитательным, эстетическим и иным задачам устного выступления. «Красота и живость, – писал П.С. Пороховщиков, – уместные не всегда; можно ли щеголять изяществом слога, говоря о результатах медицинского исследования мертвого тела, или блистать красивыми выражениями, передавая содержание гражданской сделки».

В языке нет лишних слов. Каждое слово хорошо на своем месте. Только есть слова общеупотребительные и есть такие, которые требуют дополнительных мотивировок. Иначе говоря, употребление одних слов мотивируется, обусловливается чисто содержательно, других – условиями общения, целевой установкой. Выбор слов производится автором речевого текста по своему усмотрению из синонимического ряда, т. е. из числа слов, несущих одно и то же содержание.

Не красят речь юриста жаргонные слова. Жаргон или арго – это не особые языки, а особый словарь, лексика и фразеология, возникшие на базе общенационального языка, которые используются теми или иными группами людей, близких по профессии или социальному положению. Такой словарь строится как речь, понятная узкому кругу посвященных, чтобы скрыть, замаскировать характер замыслов и действий от непосвященных и чтобы с помощью этого речевого «пароля» узнавать своих.

Возрастной диалект (сленг) – детский, школьный, студенческий, молодежный – и узкопрофессиональный жаргон не выходят за пределы специальной (или возрастной) сферы общения и практически никак не влияют на литературный язык.

Профессиональные арго возникают в среде военных, спортсменов, охотников, рыболовов, инженеров, предпринимателей, актеров и ученых для того, чтобы упростить общение. Сюда относятся специальные слова и словосочетания, профессиональные термины, т. е. привычки в той или иной среде, понятные в ней слова и выражения. Например, следователи в своей среде говорят: «Веду железное дело», «Веду макаронное дело», т. е. объектами кражи в одном случае является железо, а в другом – макароны из торговой базы, «раскололся» – т. е. допрашиваемый дал правдивые показания, «ему грозит вышка» – здесь «вышка» – исключительная мера наказания, а поступил «в вышку» – значит «учится в вузе», «подозреваемого закон-вертовал» означает «получил у прокурора санкцию на арест».

Конечно, эти и подобные словосочетания в официальной обстановке недопустимы. Они засоряют речь и не могут быть оправданы в общем употреблении.

Опасность представляет преступный жаргон, который сохранился, окреп и вышел за пределы специальной сферы общения. Жаргон, являясь определенным социальным фактором, имеет не только внешнюю сторону выражения (язык, словарь), но и внутреннюю, т. е. определенную технологию, несет в себе заряд психологии и мировоззрения уголовного мира – всех этих «паханов» и «шпаны», «штырей», «сявок», «шестерок», «опущенных», «приблатненных» и т. д.

Использование жаргона юристом – это признак его профессиональной деформации, отрицательного влияния мира преступности. Жаргонные слова надо знать, но ими не следует пользоваться в общении с обвиняемыми даже ради того, чтобы заработать на этом дешевый авторитет. Эти слова унижают следователя, создают у процессуального противника ложные о нем представления[125]125
  О причинах возникновения и путях преодоления деформации культурно-нравственной сферы личности юриста см.: Мартысюк, П.Г Правовая этика. С. 62–67.


[Закрыть].

Жаргонизация – опасная болезнь языка, а жаргон – очень привязчивая манера речи. Если юноша или девушка не овладели к периоду своего взросления настоящей «литературной» речью, то они либо будут скованны в речевом отношении, стесняясь своих неуместных жаргонизмов, либо неминуемо попадут в сети готовых штампов, речевых трафаретов, казенных фраз и оборотов. Всеобщее огрубление речи – это результат недостаточности общей культуры, снижения уровня интеллигентности говорящих и пишущих.

Итак, правильность, точность и логичность, чистота, уместность и богатство, а также выразительность нужны всем стилям устной речи, но юридической – в особенности. Юридическая речь отличается безупречной точностью, логичностью и доказательственностью. Только в этом случае она выполнит свое предназначение – правильного уяснения смысла и содержания правовой нормы, единообразного понимания закона, установления коммуникативных связей между участниками уголовного процесса.