Текст книги "Юридическая этика"

Согласно Конституции Республики Беларусь «смертная казнь – один из видов наказания, который может применяться в соответствии с законом как исключительная мера наказания за особо тяжкие преступления и только согласно приговору суда» (ст. 24). В истории СССР смертная казнь отменялась трижды (в 1917, 1920 и 1947 гг.), но в последствии вновь восстанавливалась. В настоящее время весь цивилизованный мир, идя по пути гуманизации уголовного законодательства, постепенно отказывается от применения самого жестокого наказания.

В 1994 г. Конституция Республики Беларусь впервые гарантировала право на жизнь: «каждый имеет право на жизнь. Государство защищает жизнь человека от любых противоправных посягательств» (ст. 24). В свете этого вопрос о целесообразности применении смертной казни как наказания снова стал вызывать споры.

Отменяя применение наказания в виде смертной казни, государство тем самым гарантирует сохранение жизни преступнику. Некоторые полагают, что при таком подходе государство как бы становится пособником преступника, ибо оно не обеспечивает тем самым гражданам безопасность, не гарантирует им право на жизнь. Но с другой стороны, допустимо ли государству нарушать естественное право – право человека на жизнь, пусть совершившего тяжкое деяние, для того чтобы исключить в будущем угрозу для жизни иных лиц, исходящую от данного субъекта?

Анализ развития уголовного законодательства Республики Беларусь за последнее время свидетельствует о постепенном «смягчении нравов», о повышении ценности человеческой жизни и соответственно сокращении сферы применения смертной казни. Этот процесс начался в 1993 году в соответствии с Законом Республики Беларусь «О внесении изменений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы Республики Беларусь» отменой смертной казни за экономические преступления: изготовление, хранение или сбыт поддельных денег либо ценных бумаг (ст. 84 УК РБ), хищение имущества в особо крупных размерах (ст. 91-1 УК РБ), получение взятки (ст. 169 УК РБ).

Уголовный Кодекс Республики Беларусь, который действовал с 1960 г. до 1999 г., предусматривал применение смертной казни за следующие преступления: измена государству (ст. 61); заговор с целью захвата государственной власти (ст. 61-1, ч. 3); шпионаж (ст. 62); террористический акт (ст. 63); террористический акт против представителя иностранного государства (ст. 64, ч. 2); диверсия (ст. 65); бандитизм (ст. 74); действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений (ст. 74-1, ч. 2); уклонение от призыва по мобилизации (ст. 78, ч. 2); умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах (ст. 100); изнасилование (ст. 115, ч. 4); посягательство на жизнь работника милиции, народного дружинника, военнослужащего или иного лица, а равно посягательство на жизнь их близких родственников (ст. 189-1); угон воздушного судна (ст. 208-2, ч. 3); из числа воинских преступлений – неповиновение (пункт в) ст. 227); сопротивление начальнику или принуждение его к нарушению служебных обязанностей (пункт в) ст. 229); насильственные действия в отношении начальника (пункт б) ст. 231); дезертирство (пункт г) ст. 236); самовольное оставление части в боевой обстановке (ст. 237); уклонение от воинской службы путем членовредительства или иным способом (пункт б) ст. 238); умышленное уничтожение или повреждение военного имущества (пункт в) ст. 240); нарушение уставных правил караульной службы (пункт д) ст. 244); нарушение правил несения боевого дежурства (пункт г) ст. 246); злоупотребление властью, превышение или бездействие власти (пункт в) ст. 249); сдача или оставление противнику средств ведения войны (ст. 250); оставление погибающего военного корабля (пункт б) ст. 251); самовольное оставление поля сражения или отказ действовать оружием (ст. 252); добровольная сдача в плен (ст. 253); мародерство (ст. 255); насилие над населением в районе военных действий (ст. 256). Закон Республики Беларусь от 31 декабря 1997 г. «О внесении изменений в Уголовный, Уголовно-процессуальный, Исправительно-трудовой кодексы Республики Беларусь» дополнил Уголовный кодекс статьей 65-1 (совершение взрыва, поджога или иных действий, посягающих на общественную безопасность), санкция третьей части которой предусматривает возможность применения исключительной меры наказания.

В ныне действующем Уголовном кодексе Республики Беларусь, принятом в 1999 г., предусматривается применение смертной казни – расстрела – как исключительной меры наказания, лишь за совершение некоторых более тяжких преступлений, сопряженных с умышленным лишением жизни человека при отягчающих обстоятельствах. Смертная казнь может назначаться за следующие преступления:

♦ преступления против мира и безопасности человечества: ст. 122, ч. 2 – развязывание либо ведение агрессивной войны; ст. 124, ч. 2 – убийство представителя иностранного государства или международной организации с целью провокации международных осложнений или войны; ст. 126 – международный терроризм; ст. 127 – геноцид; ст. 128 – преступления против безопасности человечества;

♦ воинские преступления и другие нарушения законов и обычаев ведения войны: ст. 134 – применение оружия массового поражения, ст. 135, ч. 3 – нарушение законов и обычаев войны;

♦ преступления против жизни и здоровья: ст. 139 – убийство;

♦ преступления против государства: ст. 356, ч. 2 – измена государству, сопряженная с убийством; ст. 357, ч. 3 – заговор с целью захвата государственной власти; ст. 359 – террористический акт; ст. 360 – диверсия;

♦ преступления против порядка управления: ст. 3 62 – убийство работника милиции.

Таким образом, новый Уголовный кодекс отменил ряд статей, по которым была предусмотрена высшая мера наказания (шпионаж, бандитизм, изнасилование, насилие либо угроза в отношении должностных лиц, выполняющих служебные обязанности, или общественный долг, угон или захват с целью угона железнодорожного подвижного состава, воздушного или водного судна). Смертная казнь также заменена более мягкой мерой наказания в группе воинских преступлений.

Согласно ст. 59 Уголовного кодекса Республики Беларусь, не допускается назначение смертной казни к лицам: а) совершившим преступлении в возрасте до 18 лет; б) женщинам; в) мужчинам, достигшим ко дню постановления приговора 65 лет. Смертная казнь в порядке помилования может быть заменена пожизненным заключением.

Проблема смертной казни вечна, как само человечество. Ее истоки мы находим уже в глубокой древности, когда возник обычай кровной мести. Человек, столкнувшийся с чудовищным по своей жестокости преступлением, желает воздать преступнику равным за равное, ответить на насилие еще большим или хотя бы таким же насилием. Это первый и главный довод сторонников сохранения смертной казни – она есть единственное, справедливое воздаяние за тяжкие преступные деяния. Философ Древней Греции Платон считал, что целью наказания является не нравственное исправление преступника, а его физическое уничтожение, необходимое, по его мнению, для общественного благополучия и пресечения дурного примера способного совратить кого-либо в будущем. Суть наказания – предупреждение новых преступных посягательств. Эта цель достигается при помощи фактора устрашения свойственного любому виду наказания. Сторонники смертной казни придавали ему слишком большое значение. Ревностные защитники этой меры наказания, Кант и Гегель, утверждали, что для некоторых наиболее тяжких преступлений невозможно найти другого эквивалента.

В основе концепции наказания Канта лежит идея абстрактной справедливости, выраженная формулой римских юристов: «Пусть свершится правосудие, хотя бы ради этого погиб мир». Свою концепцию Кант обосновывал трактовкой уголовного закона в качестве «категорического императива», требования которого как выражение высших нравственных законов подлежат безусловному выполнению и не зависят от каких-либо внешних целей или соображений. Именно в реализации требований «категорического императива», в осуществлении справедливости во что бы то ни стало видел Кант единственный смысл и оправдание уголовного наказания. Исходя из этого, Кант объявил единственно разумной и возможной теорию наказания по принципу талиона – возмездия равным за равное. Кант считал, что «категорический императив» требует всегда наказывать убийство смертной казнью. По его мнению, следует карать смертью и лиц, виновных в государственных преступлениях.

Некоторые элементы правовых воззрений Канта были восприняты и развиты в «Философии права» Гегеля, который считал, что самим фактом своего преступления преступник дает согласие на применение к нему наказания. Из этого следовал вывод, что пределы наказания должны определяться пределами преступления, иначе говоря, наказание по своей тяжести должно соответствовать тяжести совершенного преступления.

С данной теорией перекликается позиция представителей антропологической школы (Ломброзо, Ферри, Гарофало). Их теория о прирожденном преступнике, о преступнике неисправимом требует для таких лиц единственной эффективной меры полного их устранения – казни. Такая мера реализует не только идею возмездия, но и обеспечивает общественную безопасность, ибо от лишенного жизни, естественно, нельзя ожидать новых посягательств на общественное спокойствие и порядок.

Сторонники утилитарного направления признают пользу смертной казни с точки зрения ее устрашающего действия. Так, А. Фейербах считал целью наказания предупреждение преступления путем психологического воздействия на возможного преступника, т. е. путем устрашения грозящим по закону наказанием, которое будет тем более суровым, чем более тяжкое преступление будет совершено. Страх подвергнуться смертной казни заставляет человека воздерживаться от преступления именно потому, что данное наказание направлено на самое дорогое его благо – жизнь.

Сторонник смертной казни, поэт В. Жуковский, писал: казнь – «не что иное, как представитель строгой правды, преследующей зло и спасающей от него порядок общественный, установленный самим Богом».

Вычеркнуть смертную казнь из перечня наказаний – значит лишить карательную власть своего наиболее верного и надежного средства. Если даже смертные приговоры и не будут исполняться, считают ее сторонники, то одна возможность их исполнения послужит достаточной охраной правовому порядку. И.И. Карпец, придавая фактору устрашения большое значение, писал: «…наказание включает в себя фактор устрашения. Исключить его из содержания наказания – значит идеалистически смотреть на сущность вещей. Если преступника не будет устрашать наказание, зачем тогда оно нужно? Чем тогда объяснить, что мы не только пользуемся им, но и устанавливаем за различные деяния разные по тяжести наказания? Это и есть своеобразная дозировка устрашения».

Следующий аргумент, оправдывающий сохранение смертной казни, – общественное мнение. По результатам республиканского референдума, прошедшего 24 ноября 1996 г., за одобрение вопроса «Поддерживаете ли вы отмену смертной казни в Республике Беларусь?» проголосовало 17,93 % опрошенных, 80,44 % – против. В голосовании приняли участие 84,14 % человек от внесенных в списки избирателей.

Быть «за смертную казнь» проще, чем обосновывать необходимость сохранения жизни человеку, независимо от того, что он совершил. На позицию «за» работает исторический опыт: преступников казнили, казнят и (само собой разумеется) казнить будут. Эта позиция близка человеческой природе: «мне отмщение, и аз воздам», «око за око» и т. п. Она «удовлетворяет» чувство справедливости, создает ощущение возросшей безопасности.

Однако очевидно, что человеческая цивилизация на современном ее уровне не может и не должна в оценке преступных деяний руководствоваться древним принципом талиона. Лишение государством жизни какого-либо гражданина, даже совершившего самое отвратительное и тяжкое деяние, – это не что иное, как возмездие, возвращение к примитивной эпохе правосудия, к варварским порядкам реагирования на зло таким же или еще большим злом, что, несомненно, влечет за собой бесконечную цепную реакцию нарастающего зла.

В аргументации необходимости сохранения исключительной меры наказания превалирует эмоциональная сторона. Но каждый разумный гражданин должен понимать, что в ситуации, когда решается вопрос жить или не жить человеку, недопустимо руководствоваться эмоциями. Между возмездием и наказанием существует разница. Иначе правосудие становится орудием мести, а санкция – отражением первобытного принципа «кровь за кровь».

Человек, совершивший тяжкое преступление, должен понести наказание, должен быть изолирован от общества. При оценке необходимой меры нужно руководствоваться не только соображениями опасности преступника, но и социальной значимостью этого наказания. Не следует забывать, что, как бы ни было драгоценно благо, разрушаемое преступлением, чувство возмездия при современном состоянии уголовного законодательства может быть удовлетворено другими средствами, кроме смертной казни. «Необходимо соблюдать соразмерность между тяжестью преступления и тяжестью наказания, хотя бы ради того, чтобы не совершались более серьезные преступления», – писал Вольтер.

Ныне действующий Уголовный кодекс Республики Беларусь (ст. 48) предусматривает достаточно широкий перечень видов наказаний с тем, чтобы соразмерно каждому преступному деянию, учитывая все оценки виновности, все обстоятельства, смягчающие или отягчающие ответственность, а также личность виновного, назначить соответствующую меру наказания, которая реализовывала бы цели наказания, закрепленные в законе.

Сторонники смертной казни убеждены, что такие задачи достигаются устрашающим воздействием самой жестокой меры, направленной на отобрание жизни виновного. Страх среди других факторов не должен быть главным регулятором общественной дисциплины. Напротив, необходимо добиваться такого положения, когда в обществе будут действовать правовые нормы, совпадающие с нравственными установками его членов.

Каждый гражданин и общество в целом нуждаются в надежной социальной защите от преступных посягательств. Но служит ли смертная казнь гарантией такой защиты?

История применения смертной казни убедительно доказала неэффективность ее устрашающего воздействия. «Уничтожение в европейских кодексах квалифицированной смертной казни, отмена ее за большую часть преступлений, редкость исполнения смертных приговоров, наконец, полное изъятие ее из кодексов некоторых государств – все эти важные перемены не сопровождались ни увеличением количества тяжких преступлений, ни уменьшением общественной безопасности», – писал русский юрист А.Ф. Кистяковский. Действительно, нельзя не усомниться в силе исключительной меры наказания, если после стольких столетий применения ее в самых ужасных формах (сожжение, повешение, колесование, четвертование, сдирание кожи, распятие и др.) преступность ничего не потеряла ни в количественном, ни в качественном отношении.

Многие исследователи приводят примеры, когда в средневековой Англии на площади, где происходила казнь, карманные воры совершали кражи в то самое время, когда вешали за воровство. Были известны целые семейства, где дед, отец и сын кончали жизнь от руки палача.

А.Ф. Кистяковский утверждает, что влияние смертной казни на общество отрицательно: «В то время, когда во Франции наиболее деятельно работала гильотина, этот инструмент в виде игрушки был почти в каждом семействе; дети для забавы гильотинировали птиц, собак, кошек. Все это показывает, что смертная казнь производит действие, противоположное тому, которого от нее ожидают».

Вопрос о применении смертной казни приобрел сегодня международное значение. Современное мировое сообщество выражает озабоченность по поводу распространения пренебрежительного отношения к человеческой жизни, которое угрожает основам цивилизованного человеческого общества. Однако говорить о полной отмене смертной казни в ближайшем будущем рано.

При решении вопроса о дальнейшей судьбе данной меры наказания нельзя не учитывать фактор общественного мнения. Сегодня полный отказ законодателя от смертной казни не соответствует представлениям о справедливости, сложившимся в массовом общественном сознании.

Общее направление гуманизации, последовательно проводимое в законодательстве и практике правосудия, позволяет постепенно сужать сферу применения исключительной меры наказания.

В разные периоды истории смертная казнь осуществлялась различными техническими способами. Чаще всего способ зависел от тяжести преступления и личности преступника. Например, законы царя Вавилона Хаммурапи, принятые в XVIII в. до н. э., предписывали: при супружеской измене со стороны жены – «бросить эту женщину в воду»; человека, нанятого для управления хозяйством и обманувшего своего хозяина, – «разорвать на поле при помощи скота»; ворующего на пожаре – «бросить в огонь на месте преступления».

Глава государства имел не только право помилования, но и смягчения наказания. В повести М. Твена «Принц и нищий» описываются законы Англии, существовавшие в XVII в. Так, лицо, убившее кого-либо с помощью яда, могло просить короля быть повешенным как о высочайшей милости. Ведь иначе отравитель осуждался быть сваренным в кипятке.

Цивилизованное государство должно гарантировать осуществление казни без унижения, издевательства над личностью и безболезненно. Согласно «Декларации прав и свобод человека и гражданина», «никто не может быть подвергнут пыткам, другому жесткому или унижающему человеческое достоинство наказанию».

В Уголовном кодексе указывается, что смертная казнь проводится путем расстрела. Безусловно, способы осуществления смертной казни должны быть определены только в законе, а не в каком-либо закрытом ведомственном акте. Если законодательство предусматривает несколько способов лишения жизни, то приговоренному следует предоставить право выбора.

Большое число нравственно-правовых проблем возникает на стыке медицины и юриспруденции. Это права больного и обязанности врача, профессиональная врачебная тайна, право на медицинский эксперимент, проблемы эвтаназии и суицида.

Согласно Уставу Всемирной организации здравоохранения, здоровье – это состояние полного физического, душевного и социального благополучия, а не только отсутствие болезней и физических дефектов. Обладание высшим достижимым уровнем здоровья является одним из основных прав всякого человека без различия расы, религии, политических убеждений, экономического и социального положения.

В конституциях XVIII–XIX вв. не было упоминаний о праве на здоровье, хотя другие права человека провозглашались. Право на здоровье, в отличие от других прав человека, сравнительно недавно стало предусматриваться конституциями стран мира. В международном масштабе право человека на здоровье признано в 1948 г. Всеобщей декларацией прав человека: «Каждый человек имеет право на такой жизненный уровень, включая питание, одежду, жилище, медицинский уход и требуемое социальное обслуживание, который необходим для поддержания здоровья и благополучия его самого и его семьи». Конституция Республики Беларусь в ст. 45 закрепила право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь.

Право на охрану здоровья (врачебное право) – система нормативных актов (норм), регулирующих организационные, имущественные, личные отношения, возникающие в связи с проведением санитарно-эпидемиологических мероприятий и оказанием лечебно-профилактической помощи гражданам.

К законодательству об охране здоровья примыкают этические нормы и правила. Некоторые представители медицинской науки считают, что отношения врача и пациента регулируются только этическими нормами, что законодательное регулирование врачебной деятельности в ее профессиональной части – это одно, а врачебная этика – другое; нужно доверять совести врача, так как никакие юридические законы не могут ее заменить.

Не отрицая значения врачебной этики, необходимо подчеркнуть – в правовом регулировании нуждается не только управление здравоохранением, но и отношения пациента и врача (медицинского учреждения), возникающие при врачевании, поскольку при этом затрагиваются интересы граждан и общества, имеющие первостепенный характер.

Отношения в сфере здравоохранения регулируются многими отраслями права.

Административная ответственность предусмотрена за нарушение законодательства о труде и правил по охране труда, нарушение санитарно-гигиенических и санитарно-противоэпидемических правил и норм, незаконное приобретение или хранение наркотических средств в небольших размерах либо потребление наркотических средств без назначения врача и др.

В Уголовный кодекс включены нормы о принудительных мерах медицинского характера, уклонении от выполнения медицинских обязанностей, незаконном врачевании, разглашении врачебной тайны и др.

Однако уголовная ответственность наступает лишь за те действия или бездействия, которые определены законом как преступные. В УК нет специальных статей об ответственности медицинских работников. Они могут быть привлечены к уголовной ответственности по статьям УК о неосторожном убийстве, неосторожном тяжком или менее тяжком телесном повреждении, заведомом поставлений другого лица в опасность заражения ВИЧ-инфекцией, незаконном производстве аборта, подмене ребенка, о неоказании помощи больному – преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности.

Получение работником учреждения, не являющимся должностным лицом, путем вымогательства незаконного вознаграждения от гражданина за выполнение работы или оказание услуг в сфере медицинского обслуживания также влечет ответственность.

Должностные лица медицинского учреждения несут уголовную ответственность за злоупотребление властью или служебным положением, халатность, получение взятки и другие должностные преступления.

Специфической для юридической ответственности медицинских учреждений и их работников за причинение вреда здоровью пациентов является проблема врачебной ошибки. С юридической точки зрения, среди ошибок необходимо различать противоправные виновные деяния медицинских работников (учреждений) и случаи причинения вреда пациенту при отсутствии вины. Первое из названных деяний квалифицируется как правонарушение (преступление, проступок), влекущее уголовную, дисциплинарную, гражданско-правовую ответственность; во втором варианте налицо отсутствие вины и ответственности.

Соответственно надо выделить субъективные и объективные причины ошибок в процессе врачевания. С точки зрения субъективных причин, наказуемые врачебные ошибки совершаются вследствие неосторожности или недостаточности опыта и знаний врача, например при невнимательном обследовании, неадекватной оценке клинических и лабораторных данных, небрежном выполнении операций и других лечебно-профилактических мероприятий, небрежном уходе и наблюдении за пациентом, неудовлетворительной организации деятельности медицинских учреждений. Незаконное производство аборта, неоказание помощи больному происходят вследствие умышленных действий медицинских работников, но их отношение к отрицательным последствиям (собственно врачебным ошибкам) также может быть только в форме неосторожности.

К врачебным ошибкам, не влекущим юридическую ответственность с учетом объективных причин, следует относить действия медицинских работников (учреждений), не нарушающие правила, установленные законом и подзаконными актами, но повлекшие повреждение здоровья или смерть, например вследствие недостаточной обеспеченности медицинских учреждений специалистами, оборудованием, лечебными препаратами, атипичного развития болезни, аномальных анатомических особенностей пациента, неожиданной аллергической реакции, которые не могли быть предвидены медицинскими работниками.

Таким образом, судебная практика признает отсутствие вины лечебного учреждения (его сотрудников), и юридическая ответственность не наступает, если медицинский персонал не предвидел и не мог предвидеть, что его действия причинят вред здоровью пациента.

Пациенты несут ответственность, когда виновно причиняют вред имуществу медицинских учреждений (приборам, мебели и т. п.). В таких случаях наступает гражданская ответственность (обязанность возместить имущественный вред), а в предусмотренных законом случаях – и уголовная ответственность пациента. В ряде нормативных актов установлены санкции за невыполнение (ненадлежащее выполнение) пациентом обязанности следовать предписаниям медицинского учреждения. Так, пациенты, нарушающие режим, установленный для них врачом, или не являющиеся без уважительных причин в назначенный срок на врачебный осмотр или на освидетельствование во врачебно-трудовую экспертную комиссию, а также выехавшие в период временной нетрудоспособности в другую местность без согласия лечащего врача, лишаются пособия с того дня, когда было допущено нарушение, и на срок, установленный профсоюзным комитетом предприятия, учреждения, организации или создаваемой им комиссией по социальному страхованию, назначающими пособие. Предусмотрена в исключительных случаях возможность выписки больного с разрешения главного врача за нарушение правил внутреннего распорядка больницы.

В соответствии с Декларацией о политике в области обеспечения прав пациента в Европе, принятой Европейским совещанием по правам пациента, которое состоялось в 1994 г. в рамках Европейского регионального бюро Всемирной организации здравоохранения, больные имеют право: на информацию о здоровье, выбор лечебного учреждения и врача, выбор характера и методов лечения, защиту своих прав.

Каждый гражданин имеет право получить информацию о состоянии своего здоровья, включая сведения о результатах обследования, наличии заболевания, его диагнозе и прогнозе, методах лечения, связанном с ними риске, возможных вариантах медицинского вмешательства, их последствиях и результатах проведенного лечения. В случаях неблагоприятного прогноза развития заболевания информация должна сообщатся в деликатной форме пациенту и членам его семьи, если пациент не запретил сообщать им об этом. Гражданин имеет право непосредственно знакомиться с медицинской документацией, отражающей состояние его здоровья, и получить консультации по ней у других специалистов. По требованию гражданина ему предоставляются копии медицинских документов, отражающих состояние его здоровья, если в них не затрагиваются интересы третьей стороны. Сегодня нет понятия о «спасительной» лжи, характеризующейся тезисом: что полезно для больного, то – правда, даже если она – ложь. Однако врач должен помнить и то, что есть больные, которые не хотят знать правды, и что даже самую горькую правду можно и нужно доносить деликатно. В опасных критических ситуациях, когда слова могут ранить или даже убить, многое зависит от культуры врача.

Таким образом, проблема сообщения больным истинной информации об их здоровье юридически оправдана, но далеко не всегда укладывается в этические каноны, ведь информация, которая может быть полезна или хотя бы не слишком вредна для одного больного, для другого может оказаться опасной для жизни.

Больной имеет право выбора лечебного профилактического учреждения в соответствии с договорами обязательного и добровольного медицинского страхования. Лечащий врач назначается по выбору пациента. В случае требования пациента о замене лечащего врача последний должен содействовать выбору другого врача. Лечащий врач может отказаться от наблюдения и лечения пациента, если это не угрожает жизни пациента и здоровью окружающих. При отсутствии у больного адекватного сознания выбор врача и лечебного учреждения могут осуществить законные представители.

До последних лет наиболее распространенным принципом общения врача и больного в нашей медицине было информирование больного о плане и методах диагностики и лечения, выбранных для него врачом, и ответы на вопросы больного, если они возникали. У больного не спрашивали, что он хотел бы получить – ему предлагали готовый план и методы. При неприятии больным плана могли, конечно, вноситься коррективы, но они свидетельствовали, скорее, о культуре врача и лечебного учреждения.

Сегодня больной должен участвовать в выборе стратегии, объема, конкретных методов диагностики и лечения, контроле их проведения. Но есть больные, которые в силу разных причин – склада ума и характера, уважения к врачу – не хотят участвовать в реализации этого принципа. Поэтому участие больного в решении вопроса о принципах и методах его лечения начинается с получения так называемого осознанного (информированного) согласия больного на медицинские действия или его осознанного отказа от лечения.

Больной или его законные представители могут обращаться в вышестоящие инстанции или суд, если нарушены права больного. К больному должен быть допущен адвокат или другой законный представитель для защиты его прав и интересов. Больному возмещается моральный и материальный ущерб, причиненный ему при нарушении его прав.