Текст книги "Бигуди для извилин. Возьми от мозга все!"

Можно привести ещё множество интереснейших примеров игр с буквенными (графемными и фонемными) и словесными множествами – скажем, поиски закономерности в последовательности слов, букв, рисунков. Во всех случаях анализируются структура и характерные признаки некоторого массива информации. Даже известная школьникам игра в «виселицу» или «балбеса» относится к линейным играм, развивающим – хотя и несколько односторонне – интеллект. Однако не стоит увлекаться задачами лишь одного типа – интеллект не должен быть «хромым» на какую-то одну из извилин. Гибкость мысли тренируется на задачах разных видов.

К простейшим задачам на развитие интуитивного мышления можно отнести, например, решение ребусов[129]129
   Латинское rebus – творительный падеж от «res» – вещь, дело (от того же корня происходит и res publica – общее дело). Так что название этого рода головоломок переводится как «вещами» – в смысле «написанное вещами вместо слов».


[Закрыть] – занимательных задач, где нужно расшифровать текст, записанный с помощью рисунков. Вот тут уже понадобится не только способность быстро структурировать по определённым признакам – в соответствии с условием задачи – Множества слов. Теперь нужно расшифровывать графический, рисуночный код, для чего недостаточно только перебирать в памяти слова и их комбинации: нужно включить и пространственное мышление, и воображение, и смекалку.

Множество интереснейших примеров можно найти в литературе. Не будем перечислять здесь наиболее известные книги о различных интеллектуальных (в разной степени) играх (см. список литературы). Наиболее эффективными для развития логики и аналитических способностей нам представляются книги типа «Ну-ка, догадайся!». Конкретная формулировка заданий (задачек, вопросов, головоломок, шарад, ребусов и пр.) в них может быть разной, однако цель одна: не только получить результат, но и научиться максимально использовать все уровни своего мышления.

Игры со словами и фразами – хороший способ делать знакомое незнакомым. Именно эта процедура лежит в основе поиска новых идей, когда давно известный предмет нужно увидеть как бы в первый раз, по-новому. Иначе говоря, такая игра – обновление старых и создание новых метафор. Метафора здесь – способ описания задачи, «вскрывающий» её, предлагающий аналогии, указывающий на характерные признаки. И в этом случае мы близки к принципам синектики, где метафоры используются для построения системы аналогий.

Заметим: в процессе создания метафор используются различные принципы движения в «пространстве проблемы». В частности, переход к предельным значениям параметров задачи.

Например, как создать идеальный открыватель банки? Идеально было бы, чтобы она открывалась сама[130]130
   Принцип идеального конечного результата – один из ключевых в ТРИЗ. Не представляя себе идеала, не поймёшь, чем отличается от него реальное положение дел. А не зная различий, искать способы их устранения можно лишь наугад.


[Закрыть]. Например, «лопнула от гнева». «Рассердилась, даже покраснела». Значит, нагрелась? А от нагревания расширяется полоска специально подобранного металла и… Вот уже идея.

Игры можно классифицировать и по другим признакам. В частности, по типу исходной информации: игры с полной информацией (шашки, шахматы и др.) и с неполной информацией, когда цель игры достигается одновременно с добыванием необходимых данных. Пример игры с неполной информацией – «морской бой», где нет сведений о расположении кораблей противника. Но там эти корабли хотя бы расставляет сам противник, о чьих предпочтениях можно и догадаться. А в карточных играх особую роль играет и фактор случайного выбора.

Крис Фрит: «В 1956 году наука о создании устройств, способных делать разные хитроумные вещи, получила название «искусственный интеллект». Исследовательская программа этой науки, как и любой другой, предполагала, что начать нужно с решения самых легких проблем. Восприятие окружающего мира казалось сравнительно легким делом. Почти все люди умеют с легкостью читать рукописный текст и узнавать лица, и поначалу казалось, что создать машину, способную читать рукописный текст и узнавать лица, должно быть тоже не особенно сложно. Игра в шахматы – напротив, очень сложное дело. Очень немногие люди способны играть в шахматы на уровне гроссмейстера. Создание машин, умеющих играть в шахматы, лучше было отложить на потом.

Прошло пятьдесят лет, и компьютер, предназначенный для игры в шахматы, выиграл у чемпиона мира.[131]131
   В 1997 году сконструированный корпорацией IBM суперкомпьютер Deep Blue выиграл в шахматы у Гарри Каспарова, которого многие считают одним из величайших шахматистов всех времен. Компьютер победил во многом благодаря своей способности проводить сложные математические расчеты. Он мог анализировать 200 иллионов ходов в секунду. Люди так в шахматы не играют. – Крис Фрит.


[Закрыть] Проблема научить машину восприятию, напротив, оказалась очень сложной. Люди по-прежнему умеют узнавать лица и читать рукописный текст намного лучше, чем машины. Почему же эта проблема оказалась такой сложной? Оказывается, даже моей способностью видеть, что сад у меня за окном полон разных объектов, очень сложно наделить машину. Тому есть много причин. Например, видимые объекты перекрывают друг друга, а некоторые из них ещё и движутся.

Откуда я знаю, что это за коричневое пятно – часть забора, или дерева, или птицы? Мой мозг решает все эти удивительно сложные задачи и заставляет меня думать, что я воспринимаю мир, не прилагая никаких усилий. Как же он это делает?».

Поиск выигрышной стратегии в играх с участием нескольких человек – это зачастую весьма сложная, нетривиальная и творческая задача. Она породила целую область современной математики – теорию игр. Так же, как классическая теория вероятностей выросла из наблюдений одного из заядлых игроков в кости, шевалье де Мере. Эти наблюдения, между прочим, он удосужился провести, зафиксировать характерные особенности, расклассифицировать, а потом уже поделился своими соображениями с профессиональными математиками. Т. е. шевалье благодаря своей наблюдательности – одному из элементов творчества – сумел в обычной для того времени игре разглядеть проявление неизвестных, необычных, нестандартных закономерностей.

Есть немало интеллектуальных игр с одним участником. В частности, это уже упоминавшиеся различные головоломки, математические задачи, кроссворды.

Между прочим, сказано новое слово и в области кроссвордов. В «Науке и жизни» за декабрь 2002-го г. приводится описание новой игры для эрудитов – кроссенс. Это табличка из девяти картинок на совершенно разные темы. Задача играющего – установить однозначные ассоциативные связи между соседними картинками. Например, на одной картине изображен Геракл, на другой – овёс. Ну, тут цепочка ассоциаций проста. От греческого Геракла (собственно, в греческом произношении – Гераклес) к римскому произношению Геркулес, а затем к овсяной каше и, следовательно, к растению овёс.

В том же журнале можно найти и более сложную ассоциативную связь: репродукция «Красные виноградники в Арле» – Ван Гог – картина Ван Гога «Едоки картофеля» – просто «едоки» картофеля – колорадский жук. Забавно? Не только. Ведь это ещё и хорошая тренировка памяти, увеличение «мощности» интеллектуально-логического аппарата.

Бигуди № 51

Есть обоснованное мнение, товарищи: удачливый игрок может выиграть ровно столько, сколько проиграют другие игроки. Очевидный закон сохранения «денежной массы». И всё же кое-кто, например, Сэм Ллойд, великий изобретатель головоломок, утверждает: есть игры с более выгодными условиями для игроков. Послушайте его рассказ: «Четыре весельчака сели играть и играли всю ночь до рассвета. Причём они играли за деньги, а не просто для забавы. Как и полагается, у каждого был свой счёт. Когда стали подсчитывать выигрыш, оказалось, что у всех он одинаков!» Как это понимать? Если никто не проиграл, как же они все выиграли? Да, не забудьте – они, конечно, играли в одном месте, одновременно!⁶⁹

Эту важнейшую особенность занятий различными головоломками – они зачастую оказываются яркими, удивительными и изысканными математическими «изюминками» – заметили на самой заре цивилизации. Первый учебник математики, дошедший до нас из древности – «папирус Райнда» (по имени нашедшего его англичанина, подарившего его Британскому музею) или «папирус Ахмеса» по имени писца, жившего в XIX веке до н. э. Это кусок папируса длиной около 5 метров. В нём 84 задачи, которые решали ученики школы писцов. Но чтобы занятия были интересны и увлекательны, часть задач напоминает головоломки. Вот самая известная из них: «в 7 домах живет по 7 кошек, каждая из них съела по 7 мышей, каждая мышь съела по 7 колосьев, из каждого колоса могло получиться по 7 мер хлеба – сколько всего предметов перечислено?»[132]132
   Задача заодно напоминает, почему в древнеегипетском пантеоне была богиня-кошка Баст. Кто ещё мог защитить от грызунов щедрые урожаи, собранные на плодородных нильских илистых наносах!


[Закрыть]. Математические пособия в древней Индии и Китае тоже были сдобрены россыпями головоломок.

В петровской Руси в 1703-м году типографским способом издана «Арифметика» Магницкого. Один из разделов этого учебника, в течение полувека бывшего основным руководством по математике в стране, назывался: «Об утешных некиих действах чрез арифметику употребляемых». Так что ясное понимание роли математики – и в особенности её «головоломной» части – для развития мыслительных действий существовало издавна. Да и многие знаменитые впоследствии учёные – причём не только математики – наших дней тоже начинали свою «жизнь в науке» с решения разных забавных задачек-головоломок из книжек Ллойда, Перельмана, Кордемского, Маковецкого, Гарднера и многих других.

Математические игры и фокусы, угадывание чисел, задачи на переливания, смеси, взвешивания, разделение на части и другие забавные истории с людьми и числами не только укрепляют интерес к знаниям, научают конкретным вычислениям, но и успешно укрепляют логическую ветвь интеллекта. Иначе говоря, задачи учат искать заранее не очевидные ответы. Недаром замечено, что склонность к играм – одна их характерных черт творчески одарённых людей. Давайте попробуем решить такую задачу: найти число, которое равно сумме своих делителей. Упростим ситуацию: пусть это число меньше 10. Тогда ответ находится быстро: это число 6, которое равно и произведению 1х2х3, и сумме 1+2+3. Но если попытаться обнаружить общую закономерность появления таких чисел – называемых совершенными – в ряду натуральных, то придётся стать профессиональным математиком. Что, наверное, не так уж и плохо.

А вот ещё задача: разбить число 10 на сумму двух чисел, дающих в произведении 40. Это замечательный пример того, как из решения занимательных задач вырастает серьёзная новая область математики – нам придётся для удовлетворения условиям задачи расширить привычную область арифметических действий и выйти в поле комплексных чисел! Заодно наше мышление учится строить обобщения, выходить на следующий уровень абстракции.

Обобщение, расширение области действий известной операции – не единственный приём. Можно использовать в качестве своеобразной игры приём инверсии. Т. е. найти возможность существования «мира наизнанку», наоборот. В математике это зачастую означает просто отказ от одного из «столпов» известной теории. Как отказ от Пятого постулата Евклида, приведший к открытию Яношем Больяи и Николаем Лобачевским неэвклидовой геометрии.

Обратите внимание, насколько интереснее и быстрее можно получить решение математической задачи или головоломки, если идти нестандартным путём. Известный математик Роберт Смаллиан говорит: «Решение, подсказанное здравым смыслом…гораздо интереснее и уж, конечно, более творческое, а также содержит больше информации, чем сугубо математическое».

Нью-йоркский математик Джо Бирман сказал, что для него, как для американца, очевидно, каково правильное решение задач из американских тестов по математике: «Дело в том, что я точно представляю себе степень идиотизма составителей этих задач».

А вот изящный пример – задача из книжки Смаллиана: 10 кошек и собак съедают вместе 56 галет, собакам полагается по 6 штук, кошкам – по 5. Сколько же собак и сколько кошек? Нетрудно решить задачу стандартным методом составления уравнений, считая «х штук кошек» и «(10 – х) штук собак». Однако можно поступить гораздо проще. Сначала скормим всем животным по 5 галет. Теперь все кошки сыты. Но остаётся ещё 6 галет, предназначенных, следовательно, уже только для собак. Дав каждой собаке по одной дополнительной галете, мы накормили всех и узнали, сколько было собак и кошек.

Вспомним ещё и известный рассказ А. Чехова «Репетитор», где ученик старшего класса решает со своим подопечным – сыном старого купца – задачу: «Купец купил 138 аршин чёрного и синего сукна за 540 рублей. Спрашивается, сколько аршин купил он того и другого, если синее стоило 5 руб. за аршин, а чёрное 3 руб.?» Попав впросак, «репетитор» конфузится, его ученик ехидно улыбается. Ситуация крайне неловкая. Тем более, что старый купец утверждает, протягивая руку к счётам: «И без алгебры решить можно…, вот-с, по-нашему, по-неучёному». И, щёлкая костяшками счётов, быстро получает правильный ответ. Дело не в том, что юный «репетитор» тоже должен был уметь считать по старинке, на счётах. Нет, скорее он должен был бы – вместо того, чтобы вспоминать лихорадочно, как решать задачу стандартно, «с иксом и игреком» – включить мышление, перейти от конкретных смыслов к формальной логике их бытия, а затем обратно[133]133
   Вспомним: как раз наши школьники на олимпиадах не умеют видеть за частностями общее.


[Закрыть]. И тогда имеющееся НЗ тоже включилось бы в работу.

Конечно, стандартные рецепты тоже неплохи – они потому и стали стандартами, что чаще всего помогают справиться с задачей быстро. Но на переход к стандарту тоже уходят силы и время – и иной раз больше, чем нужно для поиска нестандартного решения.

Кстати говоря, выполнение интеллектуальных тестов в духе Айзенка тоже можно рассматривать как игру. Просто у неё есть ещё одна цель – определение уровня своих способностей. Многие психологи (например, Л. Брайт) не только предлагают сами наборы интеллектуальных тестов, но и формулируют «учебные пособия» к ним, т. е. анализируют способы решения тестовых заданий, выделяют отдельные их типы, предлагают придумывать собственные задачи и головоломки. Так формируются навыки мышления, усваиваются основные его принципы, которые можно будет применять в реальной жизни. Понятно, зачем мы учимся решать задачи – не для того только, чтобы уметь решать именно такие (и только такие) задачи, но для того, чтобы развить, активизировать и сделать более креативным, творческим своё мышление.

То есть суть дела в утверждении: не всякая игра творческая, но любое творчество содержит элемент игры.

Бигуди № 52

Интеллектуальные игры – не только шахматы, го, маджонг, судоку. Или домино. Есть, например, интеллектуальная игра NEYRON. Как говорят основатели, это «игра в стиле ЧГК или «Кто хочет стать миллионером»». В игре более 10 000 участников, играют целыми вузовскими командами. Уже есть её вариант для мобильных телефонов: так сказать, интеллект – в массы! Я уж не говорю о великих родоначальниках, популярнейших ЧГК, Брейн-ринге и «Своей игре»! Цель интеллектуальных игр практически всегда одна: набирать очки (рейтинг, призы…) за верные ответы на интеллектуальные вопросы из различных областей знания. Тут для нас с вами огромное поле деятельности! Например: Пётр I очень любил… и не расставался с… даже во время военных походов. Непременно брал с собой…, выезжая за пределы России по государственным делам или на отдых. Частенько… изготавливал сам. А один из голландцев, описывая пребывание этого уникального человека в их стране, подчеркивал, что «не предавался любимейшему из времяпрепровождений наших вод – карточной игре. В свободное время он…». Что же такое очень любил делать царь в свободное время и даже во время военных походов? Добавим и то, что император Николай II, хотя и признавал за Петром I много заслуг, тем не менее, не любил его за увлечение западной культурой и попрание всех чисто русских обычаев.⁷⁰

16. «Необходимость – Мать изобретательности»

– Вот, играй, – сказал Малыш. – Из этого набора можно сделать и автомобиль, и подъёмный кран, и всё, что хочешь.

А. Линдгрен. «Малыш и Карлсон, который живёт на крыше»

Давайте ещё раз – ненадолго! – вернёмся к определению интеллекта.

Ещё совсем недавно интеллектуалом у нас считали любого владеющего иностранным языком. Это и понятно: преподавали языки в наших школах настолько, мягко говоря, неважно, что свободно говорящий, например, на английском заслуживал уважения – хотя бы за то, что не поддался разрушительному обучению.

Чаще всего основным признаком интеллекта, не мудрствуя лукаво, называют эрудицию. Об этом мы уже говорили. Эрудиция – дело, конечно, полезное. Проблемы наши повторяются часто, и для их решения зачастую хватает стандартных приёмов или принципов. Но ведь многознание не научает разуму. Зная – точнее, «помня» – даже тысячи решений стандартных проблем, можно не найти выхода из положения, отличного от стандартов лишь в мельчайших деталях.

По мнению известного футуролога Рэя Курцвейла, скоро будет создан искусственный неокортекс, расширяющий возможности нашего интеллекта за счет того, что мозги людей и компьютеров свяжет нейронет – сеть, которая станет следующим шагом в развитии нейроинтерфейсов, уже сейчас позволяющих управлять внешними объектами с помощью мысли. И это будет время симбиоза биологической и искусственной жизни, означающее, что история людей, как биологического вида закончена. Начнется история постчеловечества – вида, который будет создавать сам себя (Андрей Константинов, «Мозг из машины» // «Русский репортер», 20 марта 2013, № 11).

С моей точки зрения, интеллект – прежде всего изобретательность, умение находить нестандартные ходы. Классический пример – лечение инфаркта шунтированием: операцией по созданию обходных кровотоков взамен закупоренных.

Об оценке интеллекта, хоть и в узкоспециализированном его варианте, рассказывается в одном анекдоте. Некий инженер умер и попал в ад за всякие земные прегрешения. В скором времени его перестал устраивать уровень комфорта и он принялся за усовершенствования своего нового места пребывания. Установил там кондиционеры, освежители воздуха, эскалаторы с круга на круг, ввел барботаж и кипящий слой для грешников и т. п.

Звонит Бог Сатане: «Ну, как там у вас дела?»

Сатана ему в ответ: «Дела идут как никогда! У нас теперь есть кондиционер, освежители воздуха, эскалаторы и «черт знает что» ещё это инженер установит в самое ближайшее время!»

Господь (возмущенно и удивленно): «ЧТО?» У вас есть ИНЖЕНЕР!?! Слушай, тут какая-то ошибка. Инженеры не должны попадать в ад! Сейчас же пришли мне его наверх!»

Сатана: «Да ни за что! Он теперь у меня в команде!»

«Немедленно пришли его ко мне наверх, или я буду с тобой судиться!» – негодует Бог.

Сатана: «Ага, и где ты у себя найдешь адвоката?!».

Изобретательность – качество мышления, которое трудно переоценить. И нужно обладать гибким, творческим, изобретательным умом не только для того, чтобы создать проекты подводной лодки и вертолета в XV веке, как Леонардо, или придумать способ записи человеческого голоса, как Эдисон.

А вот Эдисон изобретал лишь то, для чего назрело время. Например, Шарль Кро впервые продемонстрировал механический способ звукозаписи за полгода до Эдисона – но знаменитый в ту пору поэт просто не удосужился обратиться к столь низменной материи, как патентование. Впрочем, самоограничение Эдисона проистекает из печального опыта. Его первую разработку – прибор для голосования – конгресс США отверг: ручное голосование оставляло весьма выгодный простор для закулисных манипуляций. С тех пор великий изобретатель занимался только заведомо востребованными идеями. Потому, собственно, и стал великим: на средства от удачно реализованных разработок он создал в Менло-парке один из первых в истории прикладных исследовательских центров, где любой его замысел подхватывали десятки сотрудников.

Изобретательность и глубокая интеллектуальная проработка особенно важны в той сфере, где от каждого решения зависят жизни не единиц, а тысяч – да-да, именно в политике! Вот тут, проигрывая в уме, можно проиграть во всём.

Те, кто обладает хотя бы эрудицией, в ситуациях, давно и многократно пройденных, не станут заново изобретать велосипеды. Если есть информация о проблеме и выучены (или могут быть где-то прочитаны) стандартные приёмы и способы (см. выше) действий в «пространстве проблемы», то есть надежда на решение задачи с «наименьшими потерями». Если есть «мудрый визирь» и понимание собственной неизбежной интеллектуальной ограниченности, тоже есть шанс избежать полной неудачи.

Но если вместо всего этого имеется только негибкий «квазиинтеллект», как у современных промышленных роботов среднего класса, то надеяться на эффективное решение общественных и политических проблем не приходится. Тем более на решение умное и изобретательное. И тогда тем, кто способен к творческим действиям и креативной проработке информации, приходится искать оптимальные и нестандартные варианты компенсации чужих разрушительных действий в пространстве любой проблемы.

Крис Фрит: «Мы воспринимаем не мир, а его модель, создаваемую мозгом. Наше воображение совершенно некреативно. Оно не делает предсказаний и не исправляет ошибок. Мы ничего не творим у себя в голове. Мы творим, облекая наши мысли в форму набросков, штрихов и черновиков, позволяющих нам извлечь пользу из неожиданностей, которыми полна действительность. Именно благодаря этим неиссякаемым неожиданностям взаимодействие с окружающим миром и приносит нам столько радости».

Если уж человек имеет высокоразвитый интеллект, то успеха он добьётся в любом деле. И наука, и техника, и политика – такие, казалось бы, разные сферы деятельности – в равной мере доступны гибкому и творческому мышлению. Результаты его деятельности поражают своим разнообразием, эффективностью и полезностью. Вот пример.

Вопреки распространённому мнению, далеко не все американские купюры украшены портретами президентов. Например, на $10000 нарисован Саймон Чейз – не только министр финансов в правительстве президента Линкольна, но и основатель Chase Manhattan Bank. А на крупнейшей банкноте, которую разрешено вывозить за пределы США – $100 – изображён один из виднейших американских учёных, Бенджамен Франклин. Правда, на купюру он попал за достижения не столько научные, сколько политические.

Первый посол США во Франции в совершенстве использовал тогдашние противоречия крупнейших держав Старого Света. Ради традиционного противостояния с Англией французский король не только признал заокеанскую революцию, но и всесторонне поддержал её. Повстанческую армию водил в бой не только плантатор Вашингтон, но и маркиз де лаФайетт. Производство пороха для привезенных из Франции ружей наладил любимый ученик великого химика Антуана Лорана де лаВуазье, Элетер Ирене дюПон де Немур, чьи потомки до сих пор владеют одним из крупнейших химических концернов мира. Придворный часовщик и великий драматург Пьер Огюстен Карон де Бомарше по приказу короля маскировал поставки военных грузов под коммерцию (и даже разорился на этом прикрытии).

Конечно, всё это было не только следствием дипломатических талантов старого учёного. Но без его творческого подхода к международным взаимоотношениям любовь блистательного дворянства к буржуазным выскочкам вряд ли была бы столь пламенной.

Авторитет Франклина в Париже в свою очередь покоился на его научном и общекультурном творчестве. Издатель «Альманаха бедного Ричарда» обогатил мир не только изречением «Время – деньги». Ему принадлежат бифокальные очки, дающие равный комфорт и при чтении, и при взгляде вдаль. Лёгкие и устанавливаемые где угодно печки, известные у нас под оставшимся от гражданской войны названием «буржуйка» – тоже его изобретение. А самое прославленное творение Франклина – громоотвод, спасший несметные имущества и бесчисленные жизни – следствие его исследований электричества. Заодно Франклин первым установил, что существует два вида электрических зарядов.

Изобретения зачастую внедряются в жизнь весьма не гладко.

Хотя физик Фаренгейт изобрёл новый инструмент, названный затем ртутным термометром, идея использовать его для измерения температуры человеческого тела пришла к нему не сразу. Это произошло, когда Фаренгейт докладывал в Академии наук в пользе своего изобретения, и в Академии ему сказали, что пусть он лучше этот прибор засунет себе в з… С тех пор это, в самом деле, стало способом измерения температуры тела, в том числе и ряда домашних животных…

Например, тот же громоотвод был предметом множества судебных процессов. Так, во Франции будущий прославленный революционер врач Жан-Поль Марат доказывал в суде: громоотвод на одном доме повышает вероятность поражения молнией соседних зданий и поэтому должен быть запрещён как источник повышенной опасности для окружающих. Опасность от изобретения отвёл оппонент Марата на процессе – в ту пору начинающий адвокат, а впоследствии соратник Марата и столь же пламенный революционер – Максимиллиан Робеспьер. Он показал суду труды Франклина, откуда было видно: утверждение Марата физически совершенно неверно. Громоотвод не перенацеливает электрический разряд в сторону, а вызывает его на себя и проводит в землю безопасным путём. Поэтому установка громоотвода полезна не только для самого домовладельца, но в какой-то мере и для него не столь рачительных соседей.

Отметим, что последующие американские политики не были столь многогранными изобретателями. В частности, только один из президентов получил официальный патент на изобретение. Но это был великий освободитель рабов и победитель в гражданской войне Авраам Линкольн.

Переходя к временам более близким, мы обнаружим на верху политической лестницы, к сожалению, лишь немного столь многогранных в своей интеллектуальной деятельности людей. Кстати, к ним, безусловно, можно отнести мэра Москвы Ю.М. Лужкова – инженера-химика, автора многочисленных изобретений в самых разных сферах.

Бигуди № 53

Поучительная история об изобретениях. Ещё в XVII веке Блез Паскаль и независимо Готфрид Лейбниц (но и не только они) придумали и сконструировали различные типы арифмометров. Причём Лейбниц утверждал: машины такого типа будут способны работать не только с группами цифр, изображающими числа, но и с группами символов, изображающими формулы, тексты и т. д. Он был абсолютно уверен: механические устройства смогут правильно выполнять логические операции – подобно тому, как арифмометры правильно выполняют арифметические действия. Эта идея большинству современников Лейбница казалось полным абсурдом! В начале XVIII века взгляды Лейбница были осмеяны в известном романе. Кто же автор этого романа, любимого и читаемого до сих пор?⁷¹