Текст книги "Первая мировая глазами Третьей. Британия против США"

Хорошо известно, что Февральская революция прошла без большевиков, и Ленин узнал о ней из газет. Но Октябрьский переворот – дело его штучного гения. Ну, ещё Троцкого. Дескать, даже Троцкий говорил, мол, без нас с Лениным ничего бы и не вышло. Такие мы, два сапога.

Меж тем, как раз сапоги Троцкий надел позже, а Ленин, по мифу, не снимал пиджака и в Разливе. И это лишний раз иллюстрирует, что были они не парой, а владельцами независимых ультралевых кружков с различной аудиторией, склещенных по приказу на дело капитуляции. И только так понятно, почему практикующий Троцкий оказался в авантюре вооружённого мятежа номером два в марьяже со склочным доктринёром.

В советской историографии Февраль всегда подавался скудно, как у скупердяя аперетив перед главным блюдом Октября. До степени: Февральская Октябрьской не помешала. Типа, Ленин готовил настоящую революцию двадцать лет, но стайка каких-то буржуев пронырнула раньше. Так, эпизод. В принципе, советские историки про Февраль и вовсе забыли бы к лешему, но стало бы непонятно, кого с такой помпой большевики свергли. В постсоветской версии стало модно спрашивать с февралистов даже построже, чем с большевиков. И на первый взгляд Февральская революция, в самом деле, главнее Октябрьской.

Ну, во-первых, масштаб. Февральские идеи распространились в городской культурной среде быстро и широко, страна осталась целой, а управление централизованным. После Октябрьской выяснилось, что от большевистских идей шарахаются сами большевики. Во-вторых, респектабельность. В Феврале верхи военной и гражданской администраций сильно порезали, но чего же ожидать от путча? Средний и низовой уровни не трогали, а просто заставили переприсягнуть. На верхние этажи вскарабкался контингент второстепенный, весьма причудливый, но известный, из истеблишмента. После Октябрьской во власти материализовались тёмные маски пиратского габитуса, с гирляндами кличек вместо фамилий. В-третьих, во Временном правительстве не оказалось ни одного сторонника мира, против был даже Керенский, и республика вместо монархии осталась в войне держать три крупных фронта и кое-что по мелочи. Растеряв по дороге профит победного дележа, но осталась.

А вот это было лишнее.

Более того, с точки зрения модераторов ПМВ это было единственным ключевым фактором, ради которого Февраль продолжили Октябрём. Таким образом, эти две революции – суть одна, проведённая в две ступени, поскольку не все её цели были достигнуты после первого этапа. Как ПМВ и ВМВ – одна война с перемирием.

Чтобы докончить дело и сдать Россию в качестве базы снабжения Германии в грядущей войне против США, и понадобился Ленин. Причём, именно он. Ведь других столь же надёжных в своём радикализме людей просто не имелось.

В сентябре 1915 в Циммервальде прошла европейская конференция социалистов-пацифистов. Швейцарские резиденты косплеили жителей разных стран: Гримм распевал голарио-голарио, Чернов матерные частушки. Набралось их с гулькин прыщ. Они шутили, что гора полувековой работы Интернационалов родила мышь четырёх повозок интернационалистов. Остальные социалисты Европы поддерживали, разумеется, свои и союзные нации. Да и в Циммервальде споры всё время срывались к национализму.

На конференции от всех значимых стран люди были, а от Британии нет. Почему главная с-д страна, десятилетиями окормлявшая Интернационалы, оказалась без представительства? Говорят, что троим делегатам британское правительство не выдало виз. Но на самом деле, представители были. Британию представляли швейцарские агенты Роберт Гримм, Фриц Платтен и Шарль Нэн (все, вероятно, двойные агенты, как и шпионивший за конференцией Карл Моор). Швейцария5757
  Швейцария – самое искусственное государство мира. Её история писалась примерно в то же время, что и российская, то есть довольно поздно, неким местным английским агентом Плантом, чьи дочери окормляли английскую и русскую царственные фамилии. Интересно также посмотреть, например, когда и как отдельные швейцарские земли принимали григорианский календарь.


[Закрыть] – вовсе не заповедник воинственных горцев, посвистывающих над остальным миром, а к 1848 году страна твёрдого британского ареала. В 1830-е её подсадили на шприц «Молодой Швейцарии» и впрыснули протестантскую «либеральную» партию, выступавшую, как водится, за народное представительство и против католиков. В 1847 проанглийские федералисты разгромили в короткой войне альянс католиков-конфедератов, поддержку которых союзными Францией и Австрией Британия заблокировала (нейтралов не трогать!)

Швейцарская соцпартия от участия не отказывалась, её о конференции просто не известили. Чтобы перебороть коллизию, историки сказали, что представительство от Швейцарии было… личным. Я полагаю, что именно упомянутые швейцарские товарищи и были супервайзерами от Британии, то есть от частной лавки истеблишмента, курировавшего европейскую социал-демократию и проект мировой войны. Ленин и в Циммервальде занял как всегда крайнюю позицию.

Сама по себе конференция – вроде бы ерунда. Мало ли их было. Но в 1917 именно те швейцарцы организовали проезд в пресловутых пломбированных вагонах. Дело здесь не в исходе Ленина и Ко: с этим справились бы и без английских агентов одни только немцы. Платтен был необходим для создания шума вокруг секретного дельца, – именно он как бы невзначай вскрыл всю немецкую шпионскую тусовку, – а ведь львиная доля террористов приехала в Россию вовсе не через труп Германии, а через союзную Англию и её зависимые территории, как, например, группа Троцкого. Да и тот визг вокруг его персоны в Галифаксе тоже покрывал шорох титанических лавин эмигрантов, сходивших на «Родину».

Задержание Троцкого преследовало несколько целей. Во-первых, это было буквальное задержание, – он не должен был объявиться в России раньше Ленина, во-вторых, ему ультимативно назначили играть по плану Б номером вторым, а не импровизировать первым, в-третьих, англичане маскировали своё участие в деле: Троцкого выпустили как бы по просьбе русских (главы МИД Милюкова), к тому же, узнав об аресте в Канаде, ленинцы твёрдо решили ехать через Германию, выставив её на авансцену Октября. «Случайно» совпало так, что 20 апреля были опубликованы «Апрельские тезисы» Ленина, где первым сиял пунктик о прекращении войны, и в тот же день в Галифакс пришло разрешение Троцкому и Ко следовать дальше. Оба, конечно, играли за пацифистов. Но Троцкий не готов был бороться за мир путём капитуляции, а Ленин готов.

О том, как англичане могли обрабатывать, говорит путь в Россию Бухарина. В США он приехал ещё до Троцкого, на пару они накануне Февраля резко радикализировали социал-демократическую газетку «Новый Мир» в целях обострения деятельности местных анархистов. К русским эсдекам американцы относились именно как к русским, а не как к эсдекам, в соответствии с традициями вековой межгосударственной дружбы. Что и было использовано англичанами, все анархистские инициативы которых от лица немцев, итальянцев и т. п. американцы жёстко и последовательно проваливали на протяжении уже лет тридцати.

Бухарин отправился не на перекладных, с группой Троцкого, а своим маршрутом, на долгих. В Японии его обвинили в связях с малолетней, – и тут не важно, было ли это на самом деле, – но тоже задержали до мая и последовательно обработали под нешуточным давлением. Так ещё одна независимая от Ленина группа стала зависимой, но, конечно главные требования в Японии не оглашались, и Бухарин, как и Троцкий, выступил против капитуляции.

Платтен в Россию не попал: свою часть информационной аферы он провёл на ура. Зато попал Гримм. В Петрограде при леваках у власти он немедленно занялся интегрированием в большое дело понаехавшей заграничной агентуры. Вся эта братия была запущена в Россию не просто так – вовсе не под социальную, и уж совсем не под мифическую мировую революцию. Их встраивали подпирать снизу Ленина в его агитации за сепаратный мир, чем параллельно Гримм и занимался на верхнем градусе посвящённых. Занимался в конце мая, без стыда и совести – это в момент, когда даже ультралеваки, разваливавшие армию, всё равно готовили летнее наступление под давлением русского общественного мнения.

В июне французская контрразведка, прекрасно знавшая, на кого работают швейцарцы, перехватила внутреннюю переписку полезного дурака Гримма и совсем не дурака швейцарского федерального советника Артура Гофмана. Сделано это было, конечно, с подачи лидеров прогрессистов, самых правых из российских ультралевых, финансово заинтересованных в дружбе с США и Францией. (Случайно ли, что Циммервальдская конференция и Прогрессивный блок были организованы день-в-день?) То есть, глава МИД Терещенко сдал цирк находившемуся в Петрограде на гастролях леваку Альберу Тома, министру вооружений, как раз приехавшему агитировать за продолжение войны5858
  Терещенко научился социализму у французов, а когда большевики его посадили, вызволять его к Ленину приехала его французская жена Марго с другом Альбера Тома, главой военной миссии Пьером Дарси. Красный Троцкий обменял Терещенко на голубой бриллиант «Терещенко».


[Закрыть]. В ярости французы заявили, что ставят нейтралитет Швейцарии под сомнение. Гофман подал в отставку, Гримма Временное правительство с облегчением выставило из России.

Это само по себе странно, не так ли? Нет, не то, что швейцары, распахнув настежь двери, уселись с господами играть в покер, а то, что Петроград превратился в казино с русской рулеткой встречных пропаганд. А это говорит лишь о том, что тема русско-германского мира была в мировой повестке пульсирующей жилкой. Что в свою очередь говорит о том, что вовсе не российско-германские противоречия были стержнем войны. А чьи-то другие, которые не могли обернуться сепаратным миром с русско-немецким воодушевлением.

Развал армии начался с загадочного Приказа Петросовета №1. До сих пор неизвестно, откуда взялся его текст, и приходится полагать, что Петросовет был самопровозглашён под единственную функцию издания уже заготовленного приказа. Автором называется крупный масон и приятель Ленина адвокат Н. Д. Соколов, но Ленин, конечно, им не управлял: оба адвоката получали распоряжения параллельно, из одного центра. Впоследствии от одиозного приказа открестились практически все персоналии того Петросовета. Вдогонку были даже изданы Приказы №2 и №3, корректировавшие развал, но дела это не поменяло, а Гучков вскоре забил гвоздь в гроб разгрома Германии, заменив верхушку генералитета на людей, более лояльных к идее мира. Именно так, в конечном счёте, был смещён и главный февралист, но противник мира главковерх Алексеев на другого февральского ультра Брусилова, который в Двинске, будучи только что назначенным, молился на армейском съезде о мире без аннексий и контрибуций. Замечу, что все первые акты деятелей Февраля и Октября от убийств адмиралов до декрета о мире были направлены на дело выхода из войны в интересах конкурирующих держав.

И такие люди как Ленин были товаром уникальным, каждого строгали вручную, и даже среди них надёжных было мало. Впоследствии пытался соскочить даже Троцкий. Ведь что такое мир во время войны? В принципе, ничего дурного в такой агитации нет: все войны заканчиваются миром. Вопрос, с чьей позиции смотреть и на каких условиях заключать. Нет беды проигрывающей стороне пойти на уступки, чтобы не огрести худшего. Да и выигрывающая сторона может чуть подвинуться, сохраняя ресурсы. Но в середине 1917 речь шла о капитуляции выигрывающей державы. Даже после всех чисток и бешеной агитации за дезертирство.

В то время как сами большевики, специально завезённые с целью страну сдать, толкались в нерешительности. Апрельские тезисы, сутью и первым пунктом которых и была агитация за сепаратный мир, поначалу, что называется, «не зашли» настолько, что Ленина объявили анархистом даже ближайшие соратники5959
  Сталин всегда голосовал за ленинский нажим сдаться в ПМВ коалиции Центральных держав.


[Закрыть]. Вероятно, осознавая ненадёжность авторитетного «пацифиста» Троцкого, англичане придерживали его в Галифаксе до тех пор, пока к Ленину в апреле силой не прикрутили всю гоп-компанию командировочных леваков6060
  Точно так же в 1905 до ноября придерживали Ленина, а Троцкий вовсю практиковал в Петербурге с марта. «Революционер» полгода не мог достать документы, и один этот факт говорит о степени революционной предприимчивости журналиста Николая Л.


[Закрыть].

Вообще, не только историки, но и обыватели прекрасно знают, что Ленина везли и финансировали именно для заключения сепаратного мира: немцев тоже называют поимённо. Но дальше начинается «всё чудесатее и чудесатее»: сто лет рассказывают сказку, как один человек за несколько недель выстроил под своим знаменем эскадроны разномастных политических противников, которых не мог сплотить до того пятнадцать лет по куда менее значимым темам. Выковал цепь из бубликов, которая могла лопнуть в любом месте, но даже не треснула: ведь для сдачи немцам требовалось не уговорить политическое большинство ВП и ПС, не созвать послушное Учредительное Собрание, а переподчинить себе чужих боевиков, совершить вооружённый переворот, после чего легитимировать взятую власть, её постановлением открыть фронт и уж тогда объявить о капитуляции. И главное: считается, что оплаченный агент делал это исключительно в пользу Центральных держав. Типа, ну, они же заплатили, а мы честные фраера… Долг_платежом, *ё-моё. Представить себе, что за взятки можно набрать команду под сдачу страны, в состоянии только нищий постсоветский историк.

И совсем-совсем не замечаются параллели с течением ПМВ, что ленинские Апрельские тезисы совпали со вступлением США в войну. Под двойным внешним давлением Германии и Британии большевики постепенно склонились перед ленинским меморандумом. То есть, прошло десять дней от презентации тезисов и их отклонения подавляющим большинством – до чуда полного принятия. Объясняется это ленинской архи-убедительностью. Хотя, очевидно, что членов будущего правительства, которые представляли разрозненные независимые от Ленина группы радикалов, убедили настоящие заказчики. И это в большей степени, конечно, была Британия: как союзник она могла официально держать в России шпионов и боевиков, то есть, контролёров процесса, что немцам было крайне, крайне затруднительно.

Надо чётко уяснить, что многие эмигранты, даже из прибывших в одном вагоне с Лениным, не понимали, что они представляют собой готовое правительство, а вовсе не парламентскую партию, – не понимают этого и сейчас, хотя подобных сценариев было немало, разве что в Россию понаехали усатые пиджаки, а в Иран-1979 бородатые халаты. То есть, колодники просто хотели оттянуться в Порт-Рояле, а их набрали ограбить загнанный галеон с предварительно разоружённой и накокаиненной командой. Понятно, что от нежданного фарта повело даже Сталина.

Оппонентов Ленин, конечно, не уговаривал, а, имея за спиной мощную поддержку, бил наотмашь на апрельской (майской) конференции. До многих-таки дошло. Но многие по-прежнему «плыли». Им всё ещё казалось, что власть должно брать некое политическое большинство, с широкой общественной поддержкой. Но для Ленина и тех, кого он представлял, было очевидно, что власть как раз удобнее брать меньшинством: мотивация его выше, дрязг меньше, делить призовой галеон проще. Собственно, тезис о сепаратном мире и был такой фильтр. А судьба пытавшегося усидеть сразу на нескольких стульях Временного кабинета была яснее ясного: на рею. (Чудаки вроде Милюкова отставали уже не на один такт, а на два-три и всё пытались торговать Константинополь. Дети! Несчастные дети Февраля.)

Люди реалистичные намеревались занять один стул, но – трон. Под тезисы совершенно нереалистичные. Этот когнитивный диссонанс: нереалистичные тезисы реалиста Ленина не давал покоя ни тогда, ни сейчас. Вообще, с таким багажом брать власть означало обрушить страну. То есть, спилить под собой сук. «Миру рухнуть или мне чаю не пить?» Но это если рассматривать ситуацию с долгосрочной точки зрения. А в апреле-мае 1917 цель была проста и единична: под социальную демагогию захватить власть, объявить мир (сдаться) и продержаться до восстановления Германии – актора в деле разгрома США. Потом можно уехать с камешками обратно. И, конечно, тогда понятно, какого типа ленинский реализм. Это авантюрист бей-беги. Горизонт планирования – квартал.

Гуд.

Однако нужно было уже не голосовать, а с боем взять власть, Ленину навербовали десятки тысяч красногвардейцев, но власть всё чего-то не менялась, и мир оставался в проекте, а армия США уже вовсю плыла на погибель. Плыла не сама: согласно плану Б её завозили британцы на своих кораблях параллельно с организацией ленинского переворота.

Но вскоре выяснилось, что от теории до её воплощения пропасть. То есть, свою-то непосредственную часть англичане выполняли как ударную пятилетку в четыре года, а вот в стане журналистов не заладилось. Власть нужно брать, и вроде бы решительное меньшинство имелось, но технологии не было напрочь. А ведь, казалось, всё если не просто, то прозрачно: перед глазами история успеха февралистов.

Неготовность Ленина и Ко к действиям (одно дело лозунги, другое – вооружённый путч) проявилась в Июльских событиях, ставших следствием поражения на Съезде. В них на стороне большевиков народу было вроде бы много, но само собой ничего не получилось. Красногвардейцы, бравые в целях устрашения мирного населения, не годились в дело и представляли плохо организованную ораву, которую нужно было кормить и оплачивать (потом частью тероборону легко разоружили, частью она присягнула Керенскому, и это говорит о том, что главным мотивом был усиленный паёк, что, кстати, хорошо видно на фотографиях лозунгов тогдашних демонстраций). Такую же полугнилую массу представлял собой и петроградский гарнизон, а свалившие из Кронштадта матросы слонялись толпами по улицам безо всякого применения, если не считать грабежей.

То есть, сторонников много, но их слишком много. Записные большевики в толчее наступали друг другу на пятки и при стрельбе попадали в своих просто по закону больших чисел. Это была грубая ошибка доктринёра, проспавшего Февраль. (Хаос хаосом, ха-ха, но вот контрразведку всё-таки кто-то успешно разгромил до основания, а все документы исчезли или были уничтожены. То есть, удар был направлен на тех, кто со шпионами боролся.)

Управление, если и было, оказалось полностью утрачено. Гомеопатическое количество хорошо организованных правительственных (и это было даже не настоящее правительство, а временные самозванцы!) подразделений с решительным командованием даже на весьма среднем уровне сброд разогнало. Ну, тех, кто ещё не разошёлся сам в поисках пожрать. Это хорошо ещё, было тепло, а так – калька с «декабристов», простоявших свой путч от забора до Герцена. «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа».

Интересно, что ключевым фактором поражения была так называемая «дача Дурново», где засели анархисты, которые и должны были обеспечить начальную стадию резни и захвата управляющих центров. Пираты там окопались знаковые и с конкретным абордажным опытом Февраля, более того, морячков с кораблей переселили на сушу, поскольку на сей раз брать предстояло не базы флота, а сухопутные объекты.

Никакой спонтанности не было, публику разогревали, и выступление, очевидно, готовилось опытными режиссёрами, потому что ещё в июне первым по популярности лозунгом предусмотрительно сделали «Вся власть Советам», а вторым – «Долой министров-капиталистов». (Интересно, что министры были все как на подбор социалисты, – да и вообще, с тех пор слова капитализм и социализм сделали антонимами, хотя одно совершенно не противоречит другому: социалистом и даже коммунистом может быть и капиталист и монарх.)

Февралисты из Временного правительства и Петросовета, прекрасно знавшие, с чего началась их революция, сидеть сложа руки не собирались, – только дурак не понимал, что происходит, когда 18 июня, так сказать, накануне термидора, анархисты провели силовую передислокацию на дачу, поближе к ТВД. Два дня спустя власти попытались заговорщиков арестовать или хотя бы выставить вон, но как по команде (то есть, по команде) за них вступились десятки заводов, причём участие РСДРП в саботаже было минимальным: бравые ленинцы объявили о гигантской демонстрации в поддержку анархистов, но потом её отменили.

На I Съезде Советов, проходившем параллельно событиям, большевикам тезис о мире провести не удалось, съезд занял оборонческую позицию. Теперь отступать стало некуда. А наступать журналисты умели только в газетах. Тогда на выручку выпустили настоящих умельцев.

1 июля, продолжая подготовку к перевороту и под шумок полумиллионной демонстрации на Марсовом поле, анархисты освободили из «Крестов» своих коллег и ещё несколько сотен уголовников. (Полиция потом легко доказала, что анархисты и уголовники – одно и то же, а в дни июльского мятежа об анархистах как уголовниках говорил даже Троцкий.) Пиратская банда была, таким образом, полностью укомплектована. Разумеется, большевиков среди них не было.

Это стало уже крайне рискованно для властей, и уже на следующий день анархистов арестовали силами обычных казачьих и армейских частей. Пираты, как известно, блестяще действуют в налётах, особенно внезапных, со спины, при численном преимуществе и против безоружных. Когда атакуют их самих, основным тактическим приёмом становится «полундра».

Но таким образом июльский переворот остался без ключевых боевиков, неподконтрольных РСДРП и действовавших по собственной ветке подчинения. Несмотря на это, именно оставшиеся на свободе анархисты стартовали путч 15 июля. Однако численность их оказалась недостаточной, а распропагандированные ими солдаты ни на что не годились, как и большевистские отряды, примкнувшие к попытке мятежа заметно позже. Очнувшись, большевики попытались провести… юридический переворот через процедурный захват Петросовета. Самого Ленина придерживали от греха подальше в Финляндии (мало ли что, а второго такого капитулянта не найдёшь) и выпустили на заключительном этапе. О начале переворота он извещён не был, – не по чину честь, – его роль – возглавить революционный кабинет на стадии победы и сдаться немцам. Даже собирать манатки-камешки поручили уже Свердлову.

То есть, Ленин полжизни орал о необходимости решительных и радикальных мероприятий, о взятии власти вооружённым путём, о диктатуре, терроре и грабежах… но когда становилось можно, в 1905 ли, в Феврале или Июле 1917 – сидел тише воды, ниже травы: писал записки, интриговал, рулил финансами. В Октябре его отправили в Смольный за сутки до переворота – принять другими добытую власть и сделать заявления в своём духе.

Большевиков часто рисуют чуть ли не деятельными головорезами, но среди их высшего руководства таковых было ничтожно мало. Все они совершенно не соответствовали принятому на себя статусу профессиональных революционеров, то есть, переворотчиков. Ленин агитировал за террор и эксы чисто теоретически, сам их не совершал и даже не умел уголовников организовать, а люди типа Камо или Красина управлялись по параллельным каналам с ним самим и никакими ленинцами не были.

Характерно, что основному составу арестованных на той даче анархистов, организовали побеги и амнистии в сентябре, и уже в Октябре они занимались тем же, чем должны были в Июле, к примеру, знаменитый матрос Железняк, арестованный на даче, бежал из «Крестов» и брал Адмиралтейство, а потом и Зимний. Брал в английском пиратском стиле: налёт, короткий грабёж, передача объекта большевистским неумехам-«красногвардейцам»; потом следующий набег и т. д.

СССР, как и Запад, июльские события не любил и старалась их пропустить. Достаточно сказать, что до сих пор не известно, кто события стартовал, – ну, не анархисты-моряки в самом деле! – и ясно, что не Ленин. Оперативно анархисты подчинялись, конечно, профессиональным военным путчистам. Но кто дал команду им?

Тут придётся развенчать один миф. Относительно того, что Октябрьский переворот совершили предатели-генералы, вроде Потапова, Свечникова и др., реально спланировавшие взятие Петрограда. То есть, предатели-генералы, конечно, были. Но что может сделать генерал? Переворот, то есть, захват столицы и ключевых центров, есть стандартная войсковая операция, которую лучше всего спланируют в штабе армии. Но где взять реальных исполнителей штабному генералу? А хотя бы и полевому? (Власть генералов сильно преувеличена, армия без полицейских даже ординарный призыв совершить не сможет. Офицер в общем случае – это не вождь-атаман, а разновидность чиновника, так же в три слоя обёрнутого документами.) Никакой военный приказ подчинённым войскам в очевидно противозаконной ситуации просто невозможен. То есть, генералы-путчисты должны командовать не войсками, а спецподразделениями. Спец– в смысле специально предназначенными для переворота. И это, конечно, не солдаты и офицеры под присягой. Навербовали этих спецов в 1917, разумеется, не армейские генералы. Что в Феврале, что в Октябре третья сила одновременно отдавала распоряжения генералам революционного штаба и исполнителям их плана. И это, конечно, не трио Ленин – Троцкий – Сталин.

Участие военных переворачивали с ног на голову. Кое-что говорили, в духе связи Июльских событий с июньским наступлением русских войск (для чего его и назвали июньским, хотя события разворачивались в июле), но поворачивали дело так, что провал наступления на фронте вызвал реакцию в столице. (То есть, военные участвовали, но с другой стороны и как-то наоборот.) На деле никакой особой катастрофы не случилось, а на австрийском направлении был достигнут недурной тактический успех, так что с Западного фронта немцами были сняты 14 дивизий. Это, конечно, явилось дурным знаком в деле массового завлекания американцев для последующего их разгрома в Европе. Требовались срочные контрмеры, а то чего доброго русская «революционная» армия ещё соберётся наподобие некогда сплотившейся французской и начнёт чихвостить напра-нале… Замаячил и призрак Корнилова – наполеона-лайт.

Хронологически же именно Июльские события предшествовали неудачам на фронте, для чего, в общем, и затевались (о том, что они имели внешнее управление, в ту пору писали многие, например, Плеханов). Немецкое же контрнаступление стартовало, когда петроградские уголовники радикально испоганили моральный дух войск, который и без того не зашкаливал. Само по себе и без большевиков это уже было нормой, в таком же состоянии-стоянии воевали после своего майского наступления французы: обороняться будем, а в атаку не пойдём. Но вот чтобы массовое бегство даже без боя – над этим поработали усиленно. И всё же, несмотря на конечное тяжёлое поражение, Временное правительство отказывалось от переговоров о мире.

В принципе, в логике революций-контрреволюций выглядит странным, что большевиков не подмели тут же, на выходе. Аресты действительно были – и немалые. Но – ни один зверёк не пострадал. И вообще, очень похоже, что большевики, провалившие дело, опасались вовсе не Временного правительства и тем паче не Петросовета, а кого-то пострашнее. Троцкий вообще сел в тюрьму сам, наподобие булгаковских персонажей, спасавшихся так от адской бригады. Тему «немецких шпионов», например, шпионы быстро задвинули: вор у вора дубинку украл. Все левые (а это сто проц ВП и ПС) за большевиками видели в очереди себя, поэтому на расправу крайних не давали. Пишут, что боялись каких-то мифических правых, каких-то злых юнкеров, но власть целиком была у левых, а февралистами были и те юнкера и Корнилов. Причину озлобления на большевиков озвучивают, но как-то по касательной, в числе проч. и проч. А она была одна: капитуляция страны в преддверии победы. Ведь это только в последующей семидесятилетней агитации советских и западных историков с промыванием мозгов и программированием на детсадовском уровне «царизм – бука» народ России требовал немедленного мира.

За пустопорожнее горлопанство, нерешительность и организационный имбецилизм Ленину фитилёк прикрутили, – сослали в шалаш как следует обдумать своё поведение, перестать митинговать бисером перед свиньями, а проштудировать, наконец, Инструкции. Осознав, что жить в шушенском шалаше он может всю оставшуюся жизнь, Ленин быстро написал несколько объяснительных в том духе, что всякая надежда на мирное развитие революции исчезла (как будто большевикам никогда не вооружали приписанных им боевиков).

А тем временем, американцев в Европе продолжали концентрировать в специальных лагерях, но пока в боевые действия не пускали. Англичане повсеместно затягивали войну с большими потерями французов.

Характерно, что репрессии совершенно не коснулись Сталина, то есть, человек и в те дни исполнял свою всегдашнюю роль «решалы». А Ленин… Ленин взаперти написал талмуд «Государство и революция». Труд этот с виду чистая теория, особенно если учесть, что сочинялся в дни, когда на волоске повисла не только очередная ступень революции, но и сами акторы. И, нет чтобы мобилизовать сторонников, освобождать соратников, тренировать руку, глава революционной партии строчит не статью даже, а целую книгу объёмом с хорошую повесть. Человеку дали пинка, объявили в розыск, а он пишет уверенно, быстро, взахлёб – пишет вещь вчерашнего дня. Неужели, немецкий Генштаб ждёт проплаченный марксистский опус? Откуда уверенность, что дело революции скорее живо, чем мёртво, в то время как оно скорее мёртво, чем живо. В чём попс?

В том, конечно, что завтрашний вооружённый путч – дело чьё-то другое, он это знает, и совершенно спокойно пишет его развёрнутое обоснование. То есть, дело Ленина – в прикрытии будущего переворота, прикрытии не столько даже политическом, а так, вообще, для отвода глаз. Чтобы после захвата власти можно было объяснить дело не конкретной капитуляцией, а абстрактной диктатурой пролетариата. Помним, конечно, что в наспех сочинённых «апрельских тезисах» пункты о социалистической революции и отъёме собственности уже имелись, но выражены были поверхностно и не встретили никакой поддержки (кроме как у Сталина). Теперь им готовилось такое же второе пришествие, как и самим большевикам, в расширенной форме.

Помариновав, Ленина вызвали в Финляндию для консультаций, где он и получил апдейт детального Плана захвата Петрограда вкупе с надёжной группой профессионалов, надводную головорезную часть которых потом окрестили латышскими стрелками и моряками-балтийцами (даже на Москву ни того ни другого не собрали). Совершенно очевидно, что таких гопников по захвату власти имелось на этом этапе несколько, и Ленин после июльского провала (а то была бы не ВОСР, а ВИСР) выглядел не самым профпригодным кандидатом, но зондаж англичанами других фигур ультралевого спектра, наиболее авторитетным среди которых был Савинков, показал бесперспективность клинических оборонцев. То есть, даже отъявленные террористы, готовые практически на всё, от капитуляции страны отказались. Именно с целью такого зондажа приезжал в Россию Сомерсет Моэм (суть миссии он, конечно, не знал). Характерно, что выехал он из США от главы тамошней английской резидентуры Уайзмана, контролировавшего успешно продвигавшееся дело посылки экспедиционного корпуса в капкан. После доклада Моэма («все противные!») англичане нехотя, но устроили реинкарнацию ленинской группе, и провели революцию в пользу большевиков-капитулянтов.

В несколько беллетризованной форме Моэм подтверждает гипотезу модерации войны некоей, по сути, частной лавкой (вероятно, королевской фамилией): «Эшенден (лирический персонаж, ладошкой прикрывающий Моэма) получил инструкции обдумать, как себя вести в подобных обстоятельствах, ему предстояло выработать соответствующую политику в отношении этой державы, а в случае, если политика эта получит одобрение влиятельных лиц, которые и послали Эшендена в N., приступить к её осуществлению. На его нужды была выделена значительная сумма; послам Великобритании и Соединённых Штатов дано было указание оказывать ему всемерную поддержку, однако самому Эшендену в конфиденциальной беседе порекомендовали по возможности обходиться собственными силами; было бы нежелательно, если бы Эшенден создавал трудности полномочным представителям двух союзных держав, посвящая их в факты, знать которые им было вовсе не обязательно, а поскольку обстоятельства могли сложиться таким образом, что Эшендену пришлось бы оказывать тайное содействие партии, находившейся в оппозиции к той, с которой и Соединённые Штаты, и Великобритания поддерживали самые дружественные отношения, ему тем более не следовало прибегать к помощи послов. Вместе с тем этим влиятельным лицам вовсе не хотелось послов ущемлять: в самом деле, что бы они подумали, если бы узнали, что в страну послан какой-то тайный агент, чья деятельность идёт вразрез с их собственной?»

Очевидно, что опираться на художественную литературу не стоит, но Черчилль неспроста посоветовал Моэму сжечь 14 рассказов из числа тех, что описывали женевскую охоту британских агентов за головами индийских повстанцев, выходивших на связь с германским имперским правительством.

А ведь письменные инструкции по проведению путча были у большевиков ещё в июле: их нашли при обысках, и впоследствии этот план и был исполнен при перевороте 25/10. То есть, выходит, дело вовсе не в чудо-гениях Ленине и Троцком, с помпой и под фанфары затыкавших мелкие дыры, а в реальных координаторах и чётких исполнителях операции по захвату промышленного центра. И хоть центр крупный, но план рутинный: войсковая спецоперация по зачистке, когда бои кончились, но партизаны и саботажники остались.