Текст книги "Первая мировая глазами Третьей. Британия против США"

Как СССР угодил в чужую войну

…или, почему не жаль Югославию.

В либеральном варианте советской историографии (был и такой) было принято возносить осанну Югославии, что Гитлер-де отвлёкся на эту страну и пропустил удачный момент для удара по СССР: задержка на несколько недель-де привела его с берегов Адриатики прямиком в русские морозы. То есть, казус Югославии СССР спас. Тогда как всё в точности до наоборот. Без него войны не было бы.

ВМВ в Югославии – это гигантская историческая чёрная дыра, поглотившая половину истины и искривившая до полной неузнаваемости другую половину. Темнее только СССР и Китай. В последние годы в Сербии сложные методики реставрации подлинной картины начинают проявлять осколки смальты, но мозаика в умах простых людей складывается с трудом.

Югославия имела несчастье входить в оба французских проекта Малой и Балканской Антант, и потому была наводнена британскими шпионами вдвое против стандартной нормы, так как люди работали против Франции и вдобавок против злосчастного блока южнославянских народов. В Югославии об этом знали, но сделать ничего не могли, если даже и хотели. После сдачи Франции оба контингента стали готовить на одно последнее крупное дело.

Убийство короля Александра I связывают с какими-то таинственными пронемецкими заговорщиками, но реальных доказательств тому нет никаких. А если вспомнить, что в паре с королём Югославии странно погиб единственный национально ориентированный правый премьер-министр Франции Барту, то совершенно ясно, что выгодно это было только Британии, да и фирменный террористический почерк вряд ли был под силу топорной едва сколоченной немецкой разведке (тоже насквозь прошпионенной). Союз Франции и Балканской Антанты (созданной, как на грех, за полгода до двойного убийства) сам по себе мог предотвратить ВМВ. Ужас ведь!

Чудесным совпадением стало последующее регентство в Югославии некоего Павла Карагеоргиевича, окончившего Оксфорд друга герцога Георга Кентского. Некоторые называют его англофилом, – хотя он был типичный англоман. Россию он ненавидел, но это полбеды. Беда в том, что он ненавидел и Югославию.

Именно через этого человека и приготовили всю махинацию. А именно, вовлечение СССР в чужую войну. Югославию – тоже, но это так, хворост для розжига. (Вообще, с регентами работать удобно – они по определению временщики, им не править.)

Германия, как известно, атаковала только те страны, которые имели несчастье связаться с вражеской Англией – по своей глупой воле или по её насилию или провокации. Первой жертвой пала Норвегия, а одновременно с Югославией – Греция. Умные страны спасались волокитой нейтралитета, как Испания или союзом на своих условиях, как Болгария. Понимаем, конечно, что никакие провокации вины с Германии не снимают, и помним, что в делах войны и мира умным быть недостаточно, главное – не быть дураком.

События на Балканах историки подвязали к некой единой Балканской кампании Гитлера, – никогда не существовавшей как план, но так уж вышло. Зато существовал Балканский проект Великобритании – по вовлечению в войну Юго-Восточной Европы.

Итак, 25 марта 1941 Югославия присоединилась к Берлинскому пакту 1940 года. Это был шаг вынужденный, но неизбежный, и в тот момент спасительный для народов этой страны, до того занимавшейся сложным лавированием между сциллами и харибдами Парижа, Рима, Берлина и Лондона. Вооружённые силы страны представляли собой кормушку масонских генералов и были в состоянии едва ли ни наихудшем из возможных. В стране не наблюдалось единства ни в политической сфере, ни в офицерских кругах. Толпы из политического и военного истеблишмента не вылезали из посольств иностранных государств. Британия рулила самой крупной, преимущественно сербской (то есть, правящей) фракцией подкупленных «партизан» из министров, депутатов и военных, торчавших в ключевом Белграде.

Однако просто подписаться на союз с Британией регенту было совершенно невозможно. Консенсус югославского истеблишмента был предельно простым и копировал поведение Болгарии: раз армии, по сути, нет, спасаемся пактом на своих условиях, то есть, вступаем в фиктивный альянс с Осью, тоже весьма пунктирной. Условия были гиперкомфортными: «…никаких войск Оси и никакого транзита военных грузов на своей территории; уважение суверенитета и территориальной целостности Югославии; никакой военной помощи странам Оси со стороны Югославии».

Офигеть. Да это же бинго! То есть, по-крупному, Югославия оставалась вне англо-германской войны. Весна! Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо, пусть всегда будет море, пусть всегда будет пляж… Господа офицеры – в отпуск! Народу праздник и карнавал.

Да не тут-то было. Через сутки начался путч. Историки послушно верят, что за сутки можно подготовить и организовать военный переворот. Однако ясно, что это просто действия одной пьесы. 25-го – пакт; 26-го – бунт; 27-го – путч. Модерирует дело – 1 зиц-. Все реплики и жесты отработаны на генеральской репетиции – заранее.

Но, историков это почему-то не напрягает, – такая-то вот оперативность в действиях. Они спокойно пишут о том, что в День-2 сам и повсеместно взбунтовался простой люд… Но так быть не может.

Штука в том, что переворот нужно было провести молниеносно, иначе население узнало бы о льготных условиях пакта, и о том, что он на Югославию не покушается – никак! А покушается только на английских шпионов, которых выдавили бы шпионы немецкие. С другой стороны, необходима была поддержка хотя бы части обманутого народа: максимально активное, оно создало бы видимость народного движения. Поэтому целые сутки шла массовая возгонка агитаторами купленных оптом активистов с тщательно подготовленными лозунгами, плюс вещание из Лондона на огорошенное население «друзей Югославии», давящих на мозоль в стиле, а где же ваша честь, бравые народы Балкан (вещал министр по делам Индии). Как всегда пара сотен шумных подонков потянула за собой несколько тысяч болванов – дело было в шляпе.

В шляпе идеально круглой: выглядело так, будто югославы сами спихнули себя в жерло Второй Мировой.

Народ, как водится, разделился (или, лучше сказать, его поделили) и так и булькнул на пустом месте в четырёхлетнюю гражданскую войну с миллионными жертвами. Агитаторы за чужое дело, вышедшие после пакта с Германией с заранее согласованными плакатами «лучше гроб, чем роб» (т. е. раб) в гроб полтора миллиона сограждан и уложили. Ну, а цунами кругов по воде остальных в рабство отправило тоже, конечно.

Сам переворот с явками и платёжками подробно описан в современных сербских источниках и по чёткости исполнения сценария напоминает события Февральской революции, вот разве что Николая с чадами и домочадцами истребили, а козёл-провокатор Павел с семьёй после пересадок в Каире и Найроби очутился в Йоханнесбурге. Английский такой юмор: из Юго-Славии в Юго-Африку. В Африку Югославия вскоре и превратилась – с резнёй всех всеми.

Скажут, Югославию-то как раз сильно жаль – она была на стороне СССР против Гитлера. На самом деле, жаль только людей. А страну – страна оказалась к жизни в европейском крысятнике не готова.

Она исчезла сразу, вдруг, как будто кто-то махнул волшебной палицей. Кто там был на стороне СССР, найти трудно, если вообще возможно. Может, хотя бы отвлекала на себя какие-то германские или итальянские силы? Да нет, особых сталинградов что-то не видно. Даже сам факт участия кого-то там в условной Югославии во Второй мировой войне до середины 1944 вызывает глубокие сомнения. Может, довольные англичане оказали хотя бы какую-то помощь, отбиваться от нашествия? Да чёрта с два. И зачем? И кому? Война-то будет гражданская, ясно было, как день.

Ни на что это не повлияло. Даже чисто технически. После договорённостей с США о войне любой ценой сталинское руководство было, в общем, готово к потере Москвы. Уже в октябре из столицы на ЗКП отбыли все учреждения и посольства (а Ленин уехал ещё в начале июля).

То же касается приоритетов на апрель 1941. Если бы приоритетом был СССР, Германия не ввязалась бы в инцидент с Грецией и Югославией. Но приоритет именно, что был – и это не СССР, а война против Британии. Её Гитлер стремился выбить отовсюду, куда мог дотянуться. Выбить – и заключить мир. Все английские провокации и «помощь» кончались одинаково: вторжением германских войск в Норвегию, Данию, Францию и т. д. и героической эвакуацией англичан. Нейтралов и «подписантов» немцы не трогали. Англичане заполняли формуляр галочками и предъявляли американцам: глядите – махровое зло. Верить американцы отказывались, так как всё было наживлено белыми нитками.

В той же советской историографии утверждается, что нападение на СССР было неспровоцированным и чертовски обидным, потому что существовал пакт о ненападении (добавлю, что существовал ещё заключённый после раздела Польши договор о дружбе, который советские старались не упоминать вообще). При этом СССР не просто избегал допускать провокаций в отношении соседа, но и инструктировал своих военных не поддаваться на провокации с его стороны. (Как будто войны начинаются с перестрелки пьяных пограничников.)

Вот и разберу.

Окончательно решение напасть на СССР было принято после югославского мартовского путча, вероятнее всего, в начале апреля. До того СССР совершил череду грубых просчётов и/или провокаций, которые, как известно, хуже преступления. Вот их краткий список.

Началось с предложения Германии о присоединении к Оси, к той самой, которая изначально не имела антисоветской направленности, что было прямо заявлено в п. 5. В принципе, это был дипломатический трёхэтажный торт. В Москве можно было с аппетитом распахнуть меню возможностей. СССР мог бы объявить нейтралитет, и твёрдо на нём топать сапогом: нейтралитет, подкреплённый такой армией выглядел внушительно. Можно было объявить нейтралитет на время и оставить за собой право присоединиться к Оси в скором будущем, по достижении некоторых оговорённых обстоятельств. Скорое будущее, как известно, не настаёт никогда. Именно так сделала Испания Франко.

Иные охотно присоединялись всем телом и получали питательные коврижки в виде территориальных приращений. Можно было вступить в Ось на своих условиях – и не воевать с некоторыми избранными странами, как сделала Болгария, которая в точно избранный момент впоследствии переметнулась к побеждавшим. (То есть, союзник Оси не воевал ни с кем, кроме Оси.) Вариантов, в общем, хватало.

СССР предпочёл пойти своим путём, которым никто не ходил ни до ни, тем более, после. О нейтралитете не объявил. Выдвинул пул неслыханных встречных требований, и Германия в итоге приняла все, кроме одного: о Болгарии. Справедливости ради можно сказать, что Германия за присоединение СССР к Оси предлагала ему сместить активность на юг и восток, например, в Персию. То есть, торговала тем, что ей не принадлежало. Однако тут как посмотреть. В случае присоединения к Оси Турции (что в 1940 казалось весьма вероятным) в Персию немцы могли попасть и сами и с осями. Кроме того, исходя из модного принципа историзма, Российская империя давно присутствовала в Северной Персии и даже предлагала Германии совместные концессии. В 1921 Ленин всё это слил, но теперь СССР водворялся в старое ложе РИ, так что…

Было понятно, что Персия – зона прямых интересов Великобритании, и у них там кое-что смогли даже отжать американцы, так что посягать на те места СССР было невозможно (а это и было целью Гитлера). Но ведь можно было и не воевать с Англией, застолбив условия раздела на будущее. С Великобританией никто не заставлял разрывать отношений, как не разорвала отношений с СССР Болгария, присоединившись к Оси.

С Персией получилось совсем глупо. Крайне характерно и весьма подозрительно, что англичане в самом начале войны Персией с СССР поделились. Временно, конечно. И на условиях «только не баловаться!» а после войны американцы выставили его вон как хамливую содержанку. Иранский шах, втиравшийся в доверие к сапогам Сталина (так говорят советские) вдогонку оплевал победителей под улюлюканье ООН. На фоне поведения союзников довоенное предложение враждебной Германии выглядит более чем пристойно.

Такой же спорной сферой интересов была и Финляндия, где схлестнулись Германия, Британия и СССР. Не сразу, но Гитлер её к сфере СССР причислил, вероятно, полагая, что и там могут возникнуть трения между советскими и английскими. Воевать с Финляндией тоже, разумеется, не стоило.

Помним, что СССР нужно было всего лишь оставаться нейтральной или невоюющей державой, то есть, по сути, придерживаться екатерининского принципа «вооружённого нейтралитета». За нейтральный статус в 1940 и 1941 отчаянно цеплялись и сами США.

Дальше – меньше. В ноябре 1940 СССР ни с того ни с сего предложил пакт Болгарии, но был отражён. Агитпроповцы СССР невинно хлопали глазками и поджимали губки, типа, ну, предложили дружить, а что тут плохого-то? Но вопрос: а от кого СССР предлагал пакт? Ясно, что не от Оси. Значит, либо от Британии, либо от себя, формируя некую третью силу; но и в том и в другом случае СССР не просто оставил дружественную к Германии и изобилующую степенями свободы позицию, а встал к ней в оппозицию, перемахнув через нейтральную черту. Из всех степеней свободы после 1 марта осталась одна: покаяться и броситься в ноги.

А Германия напряглась, конечно, сильно и приступила к планированию «Барбароссы». 17 января МИД СССР ускорил процесс: отправил Германии грубую ноту в отношении Болгарии, где говорилось, что появление там иностранных войск будет рассматриваться как нарушение интересов безопасности СССР.

Впрочем, после подписания пакта Болгарии с Осью, казалось, конфликт снова был исчерпан. СССР отступил в Болгарии, но получил отступные в Финляндии. Да и проливы оставались нейтральными, подчинёнными конвенции Монтрё, мегавыгодной СССР, доминирующей силе на Чёрном море. (Конвенцию Германия согласна была пересмотреть, но на советские базы в проливах следовал отказ, исходя из того же принципа историзма: русских баз там не было, исключая эпизод 1833 г. на Босфоре).

Германия ввела войска в Болгарию вынужденно, так как только оттуда могла добраться по суше до Греции, откуда их дразнили англичане. Надо сказать, что план Британии по Греции был на грани полного провала: они явились «помочь» грекам против итальянцев, а те возьми, да и расправься с ними сами. И отгоняли от себя англичан как мух от мёда. Да только чёрта с два. Прокрались. В этом ключе январский демарш СССР выглядел из Берлина прямой поддержкой Англии, а вовсе не Болгарии.

Югославии и Греции конфликт вообще не касался, по крайней мере, с точки зрения заявленных ранее интересов СССР. Однако унять советских было уже невозможно, они буквально лезли на рожон. Полбеды, если бы это было где-то ещё, но Германия, СССР и Британия схлестнулись именно на Балканах. И СССР выступал там явно не третьей силой, играл не от себя.

Синхронная активность советских и британских деятелей внимательному наблюдателю могла говорить о хорошо скоординированном сговоре. А сговор с англичанами (пусть даже только его видимость) однозначно в глазах Германии означал приговор. Историю Наполеона, потерпевшего поражение от британской коалиции, Гитлер повторять опасался и мгновенно пресекал любые поползновения организовать похожий сценарий. Знали это и британцы. Да все знали. Даже скверно образованное руководство СССР.

Конфуз в том, что двусторонние отношения с Югославией были только что установлены: 25 июня 1940. Сербией они были разорваны сразу после заключения большевиками «похабного» Брестского мира. На территории Югославии существовали многочисленные эмигрантские гражданские, военные и религиозные организации. Югославы долго сопротивлялись нажиму Великобритании установить отношения с Советской Россией, и в этом им помогала Франция. В 1921 году в стране была запрещена компартия. Поскольку сама Югославия утвердилась во французском ареале чересчур твёрдо, в 1924 Конгресс Коминтерна №5 (то есть, англичане) постановил Югославию разорвать в клочья. Югославия вдобавок по-соседски долго шептала (до 1934) Румынии, чтобы та не устанавливала дипотношений с СССР. И т. д.

То есть, инициатива исходила всегда со стороны Сербии/Югославии, а СССР выступал стороной пассивной. Попросту говоря, до середины 1940 СССР при всём благоволении к Сербии вообще не мог вмешаться в тамошние события. Но Франция пала как раз в июне, и Югославия тут же английскую хотелку исполнила. И (совсем не так как Болгарии) точно в нужный момент, подрезая пакт Оси СССР, вдруг предложил свой! Буквально за пару дней до церемонии в Вене.

С пактом связано немало причуд. Утверждается, что только часть югославского правительства (или даже вовсе никто) о советском предложении знала. Это странно и вряд ли возможно. Вероятно, что само это событие фиктивно и придумано было чуть позже для демонстрации Германии: мол, мы о вашем пакте ничего не знали, параллельно делали своё предложение и т. п.

Историки вообще никак это всё не объясняют. А получается удручающая нелепость.

На одной руке вот что: с республиканской Германией дипотношения установлены ещё в 1922 в Рапалло. Это позволила Британия в пику Франции и США, для взаимного вывода обеих стран из международной изоляции с последующей антиамериканской накачкой. Для обеих стран это был первый после ПМВ равноправный международный договор такого масштаба. С той поры отношения, несмотря на идеологическую брехню о фашистах и большевиках улучшались почти непрерывно и незадолго до болгарской выходки достигли пика дружбы и 99% взаимопонимания с зашкаливающим товарообменом и культурными связями.

На другой руке – монархическое белогвардейское гнездо, где запрещены компартия и большевистская агитация, упорно отказывающееся от всяких контактов и агитирующее против СССР других.

И вдруг без каких-либо предупреждений СССР кидает старого союзника и отбывает по адресу какого-то нелепого без году неделя государственного образования, которое только что махнуло ручкой. Славяне-на…

И штука в том, что СССР свой пакт таки как бы заключил. Только сделано это было вопиюще грубо и глупо, – не параллельно с Германией и не вместе с ней, а вместо неё, после путча, свергнувшего полуподставную власть, уже с новым, стопроцентно марионеточным югославским английским правительством.

Причём подлезть под это безобразие СССР нужно было суметь. Это не шутка – слепить за день полноценный договор и пропустить его через инстанции, которых немало даже у фиктивных и авторитарных государств. Для придания скорости процессу в Москву прибыла пара югославских агентов (по совместительству, английских шпионов), один из которых, Божин Симич, был замешан в убийствах короля Обреновича в 1903 и в сараевском убийстве 1914.

Поэтому, как и в случае с мартовским путчем можно сделать вывод, что акция была спланирована заранее и стала лишь одним из звеньев цепи. Удалась она не на 100 проц: советско-югославский договор о дружбе и взаимопомощи (ого, какой вес был взят с первой попытки после 22 лет лежания на печи) был впопыхах подписан в Москве послом страны, где только что свершился госпереворот и в которую в ту же ночь вторглись немецкие войска. (А посол остался тот же, что говорит в пользу опереточности всего действа.) Текст договора зиц-правительство путчистов получило лишь спустя неделю (а копию английские шпионы оставили для немцев на виду). Попутно СССР успел запулить Югославии предложение о поставках вооружений, то есть, открыл откровенно враждебные действия против Германии. Никакого оружия Югославии отправить было технически невозможно, более того, страна предателей не могла принять не только оружия, но даже сообщения о нём. Зиц-правительство свалило из страны, открыв границы и Белград (смываясь за бугор, предатели своего народа позаботились об архитектуре, впрочем, это ещё не дно).

Теперь передохнём и спросим, а какого рожна налито столько кипятка? В каком месте надо искать профит СССР? Убыток виден отчётливо, – а зачем всё это тяп-ляп делалось? Ясно же, что подставлялись на пустом месте.

СССР из друга в мгновение ока превратился во врага Германии. Во врага приоритетного, которого оставили на время в покое лишь потому, что война в Югославии и Греции уже началась фактически.

Предположим, что СССР был твёрдо убеждён в нападении Германии. Так, собственно, вопят ура-агитаторы. Тогда следовало попросту объявить себя союзниками Британии, заключить с ней договор с твёрдыми военно-политическими обязательствами (в том числе, воевать на суше, прах побери!) и открыть боевые действия за границей СССР ещё до окончания немецких операций на Балканах.

Или объявить войну Германии и не воевать, как французы, а американцам объяснить в кулуарах, всё, что в таком случае можно объяснить. И поглядеть, как зашкворчали бы на сковородке англичане. Но это ход нереалистично тонкий для советского руководства.

Вместо этого именно тогда СССР подписал не столько договор, сколько приговор. И, несмотря на английских стряпчих, оформили-то его себе советские своими руками. На мартовский путч англичане пригласили в Белград советских шпионов (точнее, зиц-шпионов, ибо в СССР даже шпионы были подставные, туфтовые), чтобы потом выставить дураков напоказ. Задумайтесь: с югославской стороны договор и получить-то было некому, не говоря уж о ратификации. По сути, черкнули расписку Гитлеру: мы на стороне Англии.

Черкнули в одностороннем порядке. Так как ни от Югославии, ни от Англии СССР ничего не получил. И всю войну от них толку не было.

Вообще, от восхищения союзной Англией многие льют слёзы: и воевали-то шесть лет и боролись с фашизмом, и ленд-лизом помогали. Так вот: почти не воевали и практически не боролись. Торговали за золото. Ленд-лизу мешали. Фашизм – изобрели.

Такая стойкая аберрация существует по причине другой: мифа об англосаксонском братстве. То есть, был СССР и были-де англо-американцы. А никаких англо-американцев не было. Были США. И воевали на двух-трёх фронтах, и кормили-обували – они. Британия у США этот имидж просто украла, будучи посредником.

Так что ясно, что Югославский казус СССР не спас, а наоборот – вовлёк в войну, причём, на наименее выгодных условиях.

И несостоятельны выдумки о том, что уже давным-давно у Гитлера имелись какие-то долгоиграющие планы в отношении СССР, но всё время его кто-то отвлекал от главного. Так – не бывает.

Историки и пропагандисты в дальнейшем события исказили до полной противоположности. Например, югославы всегда рисовались как невинно пострадавшие друзья-союзники. Но ни тем, ни другим они не являлись. Уж скорее, зачинщики, провокаторы.

Большинство путчистов прилежно пережило войну. Люди типа Мирковича и Йовановича оказались запертыми до смерти в Лондоне, иных разнесло по другим владениям Империи. Честный, но недалёкий Михайлович был казнён после войны, невзирая на отчаянные протесты американцев и при полном попустительстве Британии. Прочие, как Симович и Симич, и вовсе вернулись в Югославию, и их благоденствие у родных пенатов определялось пактом Черчилля – Сталина о разграничении сфер влияния, где эта причудливая страна оказалась поделённой пополам. Тито, впрочем, тоже считал, что сидит от обеих сторон. Так что СССР послевоенная Югославия никогда не предавала. Её у СССР с октября 1944 попросту не было. Но и до 10—44 тоже не было.

Германия в качестве оснований для атаки СССР выдвинула подрывную деятельность Коминтерна (английская контора) и югославский казус белли: «Но если требовалось последнее доказательство того, что, несмотря на все опровержения и маскировку, возникла коалиция между Англией и Советской Россией, то его дал югославский конфликт».

И если уж и идти на дипломатическую агрессию, то надо было ясно сознавать возможность агрессии военной, и быть готовыми к отражению нападения, как провокаторы-англичане были всегда готовы к отражению бумажного тигра «Морского Льва».

Сразу после оккупации Югославии в СССР начался острый политический кризис, граничащий с паникой. В результате Сталин лично возглавил правительство 7 мая. В таких условиях ни о какой подготовке армии к удару по немецким войскам не могло быть и речи: в Политбюро по всему фронту шло сталинское наступление на позиции Молотова, круглые сутки работала тяжёлая артиллерия записок и доносов, из дотов СНК огрызались коктейлем резолюций и протоколов. Но в Берлине в перевороте-лайт увидели концентрацию власти как копию того, что имели сами и отреагировали ускорением подготовки вторжения. Ощущая угрозу, СССР попытался сбросить градус, максимально ускорив в свою очередь все отгрузки в Германию, но спасти ситуацию было невозможно.

От Германии советское руководство до конца ожидало продолжения игры в духе того, как только что вело свою внутривидовую борьбу с выдвижением предварительных требований, ультиматумов и т. п., не заметив, что торговля закончилась, за столом только спасовавшие наблюдатели, а из двоих оставшихся один блефовал, повышая ставки, а другой приравнялся и потребовать карты вскрыть. Передёргивания и подтасовки утратили смысл, и требовалось платить по счётам за фальшивые фишки. Платить было нечем.

Заступники советского руководства утверждают, что иначе «было бы ещё хуже». Приводят в качестве аргумента всякую чертовщину и фантастику вроде «Майн Кампф» и плана «Ост». Но от «Майн Кампфа» до «Барбароссы» дистанция громадная, со множеством развилок и разворотов. А главное – не надо забывать, что то же самое руководство (а не какое-то другое) после войны потратило миллионы человеко-лет на пропаганду, доказывая свою непогрешимость и «оптимальность», скрывая истинные масштабы человеческих потерь. Тем самым расписавшись, что оптимальности не было, а тяжкое преступление было.

В Германии суд над СССР шёл недолго. В связи с казусом Болгарии была начата разработка плана «Барбаросса», но нелепо считать, что план означал неизбежность нападения. В конце концов, у Германии долго существовал план высадки в Великобритании.

7 мая Шуленбург с надеждой сообщил, что Сталин стал председателем Совета Народных Комиссаров вместо Молотова и тем самым – главой правительства Советского Союза. «Причину этого можно искать в допущенных за последнее время ошибках во внешней политике, приведших к охлаждению сердечных германо-советских отношений, к установлению и сохранению которых сознательно стремился Сталин. На своём новом посту Сталин берет на себя ответственность за все акты правительства как во внутренней, так и во внешней областях… Я убеждён, что Сталин использует своё новое положение, чтобы лично принять участие в поддержании и развитии хороших отношений между Советами и Германией».

Германский военно-морской атташе из Москвы: «Сталин – оплот германо-советского сотрудничества».

В самом внутриполитическом кризисе нет, кстати, ничего особенного. Англичане имели такой же, ровно за год до того, и 90% его было скрыто от демократических глаз. Он сопровождался перетряхиванием государственной зиц-системы и главных фронтменов. Но в Англии события впоследствии проанализировали хотя бы на фактическом уровне. Что случилось в СССР, подаётся в стиле «как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Почему? Ведь в войне СССР победил. А потому, что распадается сталинградская линия защиты той английской версии истории, где Гитлер вероломно напал, а руководство СССР состояло из невинно-доверчивых хомячков.

Понимая, что бить будут не по паспорту, а по роже (как делали и сами), советские всё же совали экзекутору именно паспорт. 3 мая СССР признал прогерманское правительство Рашида Али в Ираке. 7 мая из Москвы были высланы дипломатические представители Бельгии и Норвегии. Был вышвырнут даже югославский посланник, а в начале июня изгнана греческая миссия.

Заведующий экономическим отделом германского военного министерства генерал Томас: «…русские выполняли свои поставки до самого кануна нападения, и в последние дни доставка каучука с Дальнего Востока производилась курьерскими поездами».

Но поезд ушёл.

Как видно, в самом СССР осознали, наконец, степень пагубности собственного блефа (если вообще, собственного). За шесть недель до начала войны руководство очнулось с мыслью, что через полгода может стать правительством Сибири (заменить зарвавшихся бестолковых демагогов всё равно было некем). Такие варианты развития событий у немцев тоже имелись.

Красная Армия представляла собой типовую советскую рекламную туфту, возглавляемую деревенскими карьеристами и (религиозными) партийными начётчиками, – и в целом отражала своё неловкое название, которое вскоре стало совершенно нарицательным (как назвали – так и поплыло).

Спешные откаты на дипломатическом и экономическом поле, надо сказать, убедили в Германии немногих, например, посла в СССР Шуленбурга. Основной аргумент не атаковать СССР по-прежнему находился в иной плоскости. Его яснее других сформулировал второй человек в германском МИД Вайцзекер. Он писал Риббентропу 28 апреля: «Я могу выразить одной фразой свои взгляды на русско-германский конфликт. Если бы каждый русский город, обращённый в пепел, имел для нас такую же ценность, как потопленный английский военный корабль, я предложил бы начать германо-русскую войну этим летом. Но я считаю, что мы победили бы Россию лишь в военном отношении и, с другой стороны, проиграли бы в экономическом отношении. Может быть, и соблазнительно нанести коммунистической системе смертельный удар, и можно также сказать, что логика вещей требует, чтобы Евразийский континент был противопоставлен англосаксам и их сторонникам. Но единственное решающее соображение заключается в том, ускорит ли это падение Англии».

Далее он рассматривал два сценария, близка ли Англия к краху или наоборот. И в обоих случаях… находил нападение на СССР контрвыгодным.

Гитлер, однако, и раньше не был склонен доверять руководству СССР, – теперь же особенно. Репутация у людей была гнилая насквозь: все они не так давно предали свою родину в годину тяжелейшей войны, так что предательство было их не вторым даже, а единственным «я». Для секторально мыслящего Гитлера, которого можно обвинить в чём угодно, но только не в антипатриотизме, перезагрузка союза с дважды иудами выглядела ядовитой приманкой в мышеловке.

Мантра «товарищ Сталин не знал, это всё Молотов натворил» могла бы подействовать на некоторых наивных шестидесятников, но не на съевших собаку, Рёма и Гесса лидеров Германии, и пересаживание всё тех же шулеров за кремлёвским столом вызвало только презрительный хмык.

15 июня СССР передал сообщение ТАСС, рассчитанное как бы на Германию (туда напрямую сообщили за 2 дня до), но способное немного впечатлить только англичан и американцев.