Текст книги "Творения догматико-полемическое и аскетические"

1. Блаженный апостол, то ли заметив, что этот недуг, который рождается от духа уныния, уже прокрадывается, то ли, по откровению Святого Духа прозревая, что он возникает, поспешил предупредить его, как истинный и духовный врач, [Col. 371] целительными средствами своих предписаний. Ведь обращаясь к фессалоникийцам, он, как какой-нибудь опытнейший и совершенный врач[549]549
  Ср.: Сет. Иоанн Златоуст. Беседы на Послание к Ефесянам, 14 (на Еф. 4:27); Слова похвальные в честь апостола Павла 5, 7; 7, 11. – Ред.


[Закрыть], во-первых, облегчает немощь заразившихся ласковым, мягким лечением своего слова; начинает с милосердия и восхваляет их в этом деле, чтобы смертельная язва, смягченная нежным лекарством, легче перенесла бы более строгие снадобья, когда будет снято раздражение опухоли, и говорит так: О братолюбии же нет нужды, писать к вам; ибо вы сами научены Богом любить друг друга, ибо вы так и поступаете со всеми братиями по всей Македонии (1 Фес. 4:9-10).

2. Вначале приложил смягчающую мазь, сделав их уши подготовленными и покорными для лечения спасительным словом. Снова добавляет: Умоляем же вас, братия, более преуспевать (1 Фес. 4:10). И еще поглаживает их ласковой мягкостью слов, чтобы вдруг они не [Col. 372] оказались неспособными к восприятию совершенного лечения.

О чем ты просишь, апостол, – чтобы они более преуспевали в чем? Именно в любви, о которой он выше сказал: О братолюбии же нет нужды писать к вам. И почему необходимо, чтобы ты сказал им: Умоляем же вас, братия, более преуспевать, – тем, кому не нужно, чтобы ты писал им еще что-то об этом? Тем более что ты добавляешь причину, по которой они в этом не нуждаются, говоря: ибо вы сами научены Богом любить друг друга; в-третьих, ты добавляешь нечто большее, <Р. 394> что они не только Богом научены, но даже совершают на деле то, чему научились. Ибо вы так и поступаете не с одним или двумя, но со всеми братиями, и не только с вашими земляками или знакомыми, но по всей Македонии.

3. Итак, скажи, наконец, зачем ты столько труда вкладываешь в это предисловие? И он добавляет снова: Умоляем же вас, братия, более преуспевать, и наконец устремляется к тому, что перед этим подготавливал: [Col. 373] и усердно стараться о том, чтобы жить тихо. Сказал первую причину, затем приводит вторую: делать свое дело; а также третью: и работать своими собственными руками, как мы заповедывали вам, и четвертую: чтобы вы поступали благоприлично перед внешними, и пятую: и ни в чем не нуждались (1 Фес. 4:11).

Вот теперь понятна эта медлительность, с которой он тянул все эти предисловия к тому, что взращивал в своей груди? И усердно стараться о том, чтобы жить тихо, то есть оставайтесь в своих кельях и не давайте себя беспокоить различными шумами, которые имеют обыкновение рождаться от побуждений и россказней праздных людей, чтобы тем самым не приносить беспокойства также и другим.

4. И делать свое дело – не желайте разузнать собственным любопытством о делах мира сего и разведывать о поведении разных людей, а старайтесь потратить свой труд на свое исправление или на стремление к добродетелям, а не на осуждение братий. И работать собственными руками, как мы заповедывали вам. Чтобы они не сделали того, о чем он выше предостерегал, то есть чтобы они не были бесчинны, не заботились о чужих делах, не вели себя нечестиво с внешними и не желали чего-то чужого, теперь <Р. 396> добавляет: иработать своими руками, как мы заповедывали вам.

5. Ведь чтобы не случилось того, что он выше порицал, явно высказался, что это бывает по причине праздности, так как пребывать в беспокойстве или заботиться о чужих делах может только тот, кто не найдет успокоения в упорном труде своими руками. Еще он добавляет четвертую болезнь, которая рождается из этой самой праздности, то есть позорное поведение, говоря: чтобы вы поступали благоприлично перед внешними. Тот, кто не согласен быть усердно преданным стенам своей кельи и труду руками, никогда не сможет достойно вести себя при мирских людях, [Col. 374] но неизбежно опозорится, так как он, пока ищет необходимую пищу, начнет льстить, следить за новостями и слухами и выискивать случаи историй и рассказов, которыми готовит себе возможность иметь доступ в дома разных людей.

6. И ни в чем не нуждались. Не может не желать с жадностью даров и подношений других тот, кто не довольствуется тем, чтобы благочестивым и спокойным трудом, своими делами добыть себе насущное пропитание. Видите, сколько недугов, столь тяжких и позорных, порождаются одним падением в этот порок.

Наконец, он принимается во втором послании лечить более суровыми и едкими лекарствами тех, кого в первом подбодрял мягким прикосновением слов, как будто им не принесли пользы более мягкие средства; он уже не предпосылает кротких словесных припарок, не [говорит] таким нежным и вкрадчивым голосом, как там: Умоляем же вас, братия (1 Фес. 4:10), – но: Завещеваем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас (2 Фес. 3:6).

7. Там – просит, здесь – обличает; там – ласковая привязанность, здесь – строгость заклинающего и грозящего. <Р. 398> Завещеваем же вам, братия, то есть: «прежде вы презирали просящих, так, по крайней мере, теперь послушаетесь приказывающих». И само грозное приказание дает не голословно, а со свидетельством имени Господа нашего Иисуса Христа, чтобы вдруг не презрели его как простое, произнесенное как будто человеческим голосом, и не подумали бы, что исполнять это не очень важно; и тут же, как опытнейший врач, стремится сгнившие члены, которым он не может дать смягчающего средства, [Col. 375] уврачевать через отсечение духовным железом: удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас.

8. Итак, повелевает удаляться от тех, кто не хочет заниматься делом, и отсекать [таких], будто часть тела, зараженную гниением праздности, чтобы недуг бездеятельности не погубил, подобно смертельной заразе, змеиным ядом даже здоровые члены. И чтобы затем сказать о тех, кто не хочет работать своими руками и в молчании вкушать свой хлеб, о тех, кого даже предписал сторониться, обратите внимание, какими он сначала их клеймит порицаниями. Во-первых, говорит, что они поступают бесчинно, а не по его преданию, – иными словами, что они строптивы, поскольку не хотят поступать по его наставлениям, и что они бесчинны, то есть не стремятся к уместному и достойному поводу для выхода, посещения, разговора и времени. Ведь всякий бесчинный неизбежно подвержен всем этим порокам.

9. А не по преданию, которое приняли от нас, – тем самым он замечает, что они непокорны как бы и презрительны, те, кто гнушается хранить воспринятое от него предание и не хочет подражать тому, что, как они помнят, учитель учил делать не только на словах, но даже, <Р. 400> как они знают, исполнил на деле. Ибо вы сами знаете, как должны вы подражать нам (2 Фес. 3:7). К безмерной груде упреков он добавляет еще, утверждая, что они не соблюдают того, что помнят и чему были научены подражать не только словом, но и примером его дел.

1. Ибо мы не бесчинствовали у вас (2 Фес. 3:7). Желая [Col. 376] доказать своим трудом, что он меж них не бесчинствует, многократно замечает, что те, кто не хочет трудиться, всегда страдают пороком праздности. Ни у кого не ели хлеба даром (2 Фес. 3:8). Учитель народов каждым словом умножает упреки. Проповедник Евангелия говорит, что ни у кого не ел хлеба даром, – он, знавший Господню заповедь проповедующим Евангелие жить от благовествования (1 Кор. 9:14), а также что трудящийся достоин пропитания (Мф. 10:10).

Необходимость трудиться для пропитания

2. Если тот, кто проповедовал Евангелие, исполняя столь высокое и духовное дело, не требовал себе пищи задаром по праву Господней заповеди, то что должны делать мы, которым не только не поручено никакое проповедание слова, но доверена забота только о спасении собственной души? С каким упованием дерзнем есть праздными руками незаработанный хлеб, который сосуд избранный (Деян. 9:15), связанный евангельским попечением и проповеданием, не дерзал вкушать без труда, говоря: занимались трудом и работою ночь и день, чтобы не обременить кого из вас (2 Фес. 3:8)? 3. И еще прибавляет порицания. Ибо не просто говорит «ни у кого не ели хлеба даром» и на этом останавливается – ведь могло показаться, что он поддерживал себя незаработанными доходами, или скопленными деньгами, или дарами и подношениями других, <Р. 402> не этих людей, – но он говорит: занимались трудом и работою ночь и день, чтобы не обременить кого из вас (2 Фес. 3:8), то есть поддерживали себя именно своим трудом. И это, говорит, совершили не ради собственной воли или ради удовольствия, как нас побуждал бы покой или потребность в упражнение тела, но потому, что нужда и недостаток пищи вынуждали нас это делать, и не без великих тягот. Ибо не только на протяжении всего дня, но даже и ночи, которая, казалось бы, отведена телу для покоя, [Col. 376] я непрестанно усердствовал в этом труде своими руками из-за попечения о еде.

Однако он свидетельствует, что не он один среди них поступал таким образом, а то это правило не показалось бы значительным и всеобщим, если бы шло только от его примера, но утверждает, что все, кому вместе с ним было назначено евангельское служение – то есть Силуан и Тимофей, которые пишут это вместе с ним, – трудились подобным образом. И говоря: чтоб не обременить кого из вас (2 Фес. 3:8), внушает им великий стыд. Ведь если он, проповедавший Евангелие, подтверждая его знамением и чудесами, не дерзал даром вкушать хлеб, чтобы не обременить кого-нибудь, то как же другие не понимают, что они обременяют, – те, кто дерзает делать это ежедневно, будучи праздными и бездеятельными?

Не потому, чтобы мы не имели власти, но чтобы себя самих дать вам в образец для подражания нам (2 Фес. 3:9). Он объявляет причину того, почему назначил себе столько работы: чтобы себя самих дать вам в образец для подражания нам, чтобы «если случайно вы позабудете учение, часто влагавшееся в ваши уши, то хотя бы удержите в памяти примеры поведения, <Р. 404> преподанные вам на ваших собственных глазах». И в этом для них немалый упрек: он говорит, что [Col. 378] требовал от тела днем и ночью такого труда и утомления не для чего иного, как ради примера, а они не хотят научиться, хотя это ради них он себя довел до такого утомления, не имея в том нужды. И говорит: хотя у нас есть власть и ваше имущество нам доступно и хотя я знаю, что имею разрешение от Господа нашего пользоваться им, я, однако, не употребил эту власть на то, что мне позволено делать, чтобы другим не подать пример вредоносной праздности. И поэтому, проповедуя Евангелие, я более пожелал поддерживать себя собственными руками и работой, чтобы и вам, желающим идти по пути добродетели, открыть путь совершенства и своим трудом дать образец поведения.

Но чтобы не показалось вдруг, что он трудится молча и, желая их наставить примерами, не научает их заповедям, добавляет: Ибо когда мы были у вас, то завещевали вам сие: если кто не хочет трудиться, тот и не ешь (2 Фес. 3:10). И вновь он [упрекает] их в бездеятельности – тех, кто знает, что он, как добрый наставник, ради внушения и наставления работает своими руками, гнушается подражать ему; с преувеличенной осторожностью и усердием он говорит, что подал им этот пример не только присутствуя, но и непрестанно проповедуя словом, чтобы тот, кто не хочет трудиться, не ел. [Col. 379]

Он прибегает к этому совету уже не как учитель или врач, а выступает против них со строгостью судьи и, вновь восприняв апостольскую власть, выносит приговор презирающим, как с судилища. <Р. 406> Именно этой властью, которую он получил от Господа, как он утверждает, с угрозой обращаясь к коринфянам, которых, пребывающих во грехе, он предостерегает, чтобы до его прибытия они поспешили исправить себя, предписывает так: Прошу, чтобы мне по пришествии моем не прибегать к той твердой смелости, которую думаю употребить против некоторых (2 Кор. 10:2), и далее: Ибо если бы я и более стал хвалиться нашею властью, которую Господь дал нам к созиданию, а не к расстройству вашему, то не остался бы в стыде (2 Кор. 10:8). Так вот, этой властью провозглашает: если кто не хочет [Col. 380] трудиться, тот и не ешь (2 Фес. 3:10), приговаривая их не к плотскому мечу, а властью Святого Духа запрещая им вкушение пищи, чтобы если вдруг они не будут думать о наказании будущей смерти и еще захотят упорствовать в любви к праздности, то были бы вынуждены принять спасительные предписания хотя бы из природной необходимости и из страха нынешней гибели.

Итак, теперь он излагает причину, по которой начал прежде всего со строгости евангельской суровости: Но слышим, что некоторые у вас поступают бесчинно, ничего не делают, а суетятся (2 Фес. 3:11). Он никогда не соглашался признавать, что те, кто не хочет предаваться труду, страдают только одним недугом. Ибо в Первом Послании[550]550
  Это ошибка. Речь идет о Втором Послании ев. апостола Павла к Фессалоникийцам. – Ред.


[Закрыть] называет их бесчинствующими [Col. 381] и не поступающими согласно преданию, которое приняли от него, а также зовет их суетливыми и такими, кто задаром ест хлеб. И снова: Но слышим, что некоторые у вас поступают бесчинно (2 Фес. 3:11). И тут же он указывает на вторую болезнь, которая является корнем этого бесчинства: ничего <Р. 408> не делают, говорит и еще третью болезнь, которая как бы из нее отрастает побегом, – а суетятся.

Таким образом, теперь он стремится принести исправление очагу стольких пороков; отложив апостольскую власть, к которой прибег немного ранее, он вновь обретает суть[551]551
  Букв.: обретает утробу. – Ред.


[Закрыть] милосердного отца или милостивого врача, подавая исцеление спасительным советом, как будто бы своим сыновьям и пациентам, говоря так: Таковых увещеваем и убеждаем Господом нашим Иисусом Христом, чтобы они, работая в безмолвии, ели свой хлеб (2 Фес. 3:12). Он, словно опытнейший из врачей, одной заповедью спасительного труда исцеляет причины стольких язв, которые возникают из корня праздности, а также прочие дурные состояния здоровья, произрастающие из того же стебля, зная, что они исчезнут, как только будет устранен источник основного недуга.

Однако, подобно проницательному и предусмотрительному врачу, он не только хочет исцелить язвы больных, [Col. 382] но и дает соответствующие предписания здоровым, благодаря которым можно было бы сохранять вечное здоровье: Вы же, братия, не унывайте, делая добро (2 Фес. 3:13). Следуя за нами, то есть по нашему пути, вы исполните через подражание нашему труду поданные вам примеры и никогда не последуете их праздности и бездеятельности. Вы же, братия, не унывайте, делая добро, то есть окажите по отношению к ним вашу доброту подобным образом, если вдруг они пренебрегут исполнением того, что мы сказали. Как он выбранил тех, кто был болен, чтобы они, расслабленные праздностью, не предались бы бесчинству и любопытству, так и тех, кто здоров, предупреждает, чтобы не переставали оказывать доброту, которую Господня заповедь повелевает нам оказывать и добрым, и злым (Мф. 5:44–47): <Р. 410> если вдруг кто-то дурной не захотел обратиться к здравому учению, не отсекать их, а непрестанно делать добро и помогать им как словами утешения и выговора, так и обычными благодеяниями и добротой.

Однако вновь, чтобы вдруг они, ободренные этой мягкостью, не погнушались послушаться этой его заповеди, присоединяет апостольскую суровость: Если же кто не послушает слова нашего в сем послании, того имейте на замечании и не сообщайтесь с ним, чтобы, устыдить его (2 Фес. 3:14). И предупреждая их о том, что следует соблюдать из почтения к нему и ради общей пользы и с какой осторожностью [Col. 383] они должны хранить апостольские заповеди, тут же присовокупляет мягкость снисходительного отца и, как будто своих детей, учит, какую ласковость они должны ради милосердия хранить по отношению к тем, о ком сказано выше: Но не считайте его за врага, а вразумляйте, как брата (2 Фес. 3:15). К судейской суровости он присоединяет отеческое милосердие и приговор, вынесенный с апостольской строгостью, смягчает снисходительной кротостью. Ибо повелевает и заметить того, кто погнушался слушаться его предписаний, и не общаться с ним, однако предписывает делать это не из ненависти, а в братской любви и ради их исправления. Не сообщайтесь с ним, чтобы устыдить его (2 Фес. 3:14), – «чтобы тот, кто не исправляется моими кроткими предписаниями, хотя бы стеснялся отделения от общества и начал бы возвращаться хоть как-то на путь спасения».

И в Послании к Ефесянам он об этом самом труде дает такую заповедь: Кто крал, вперед не кради, а лучше <Р. 412> трудись, делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся (Еф. 4:28). В Деяниях апостолов мы даже обнаруживаем, что он не только учил этому, но и на деле исполнял. Ибо когда он пришел в Коринф, то не согласился оставаться в другом месте, кроме как у Акилы и Прискиллы, потому что они были мастерами того же ремесла, которое он сам привык исполнять. Ведь там так сказано: После сего Павел, оставив Афины, пришел в Коринф; и, найдя некоторого Иудея, именем [Col. 384] Акилу, родом Понтянина, недавно пришедшего из Италии, и Прискиллу, жену его, – потому что Клавдий повелел всем Иудеям удалиться из Рима, – пришел к ним; и, по одинаковости ремесла, остался у них и работал; ибо ремеслом их было делание палаток (Деян. 18:1–3).

Отправившись затем в Милет и оттуда послав в Ефес за пресвитерами Ефесских церквей и давая им наставления о том, как они должны управлять Церковью Божией в его отсутствие, сказал: Ни серебра, ни золота, ни одежды я ни от кого не пожелал: сами знаете, что нуждам моим и нуждам бывших при мне послужили руки мои сии. Во всем показал я вам, что, так трудясь, надобно поддерживать слабых и памятовать слова Господа Иисуса, ибо Он Сам сказал: блаженнее давать, нежели принимать (Деян. 20:33–35). Нам остался весомый пример его поведения, подтверждающий, что он трудился руками не только чтобы удовлетворить нужды своего тела, но и для нужд тех, кто с ним был, то есть тех, кто, будучи ежедневно занят необходимым служением, никак не мог, подобно ему, добывать себе пропитание своими руками. И как он говорил, обращаясь к фессалоникийцам, что трудился, <Р. 414> чтобы дать им образец для подражания, так в другом месте добавляет вот что: Во всем показал я вам, что, так трудясь, надобно поддерживать слабых (Деян. 20:35) – либо рассудком, либо телом, то есть чтобы мы стремились лучше их подкрепить из того, что заработали трудом и потом, а не от избытка накоплений, или из отложенных денег, [Col. 385] или же от щедрот и имущества других людей.

И он говорит, что это – заповедь Господа. Ибо Он Сам сказал, – то есть Господь Иисус: Блаженнее давать, нежели принимать (Деян. 20:35). Та щедрость дающего более блаженна, чем нужда неимущего, и она совершается не из денег, сбереженных по маловерию или недоверчивости, и не из сокрытых по алчности сокровищ, но творится от плодов собственного труда и от благочестивого пота. И поэтому блаженнее давать, нежели принимать, ибо хотя тот, кто принимает, так же беден, как тот, кто подает, тем не менее он [последний] старается собственным трудом приобрести не только на удовлетворение своей нужды, но и для того, чтобы дать по святому попечению нуждающемуся; он украшен двойной благодатью: через отречение от всего своего имущества он имеет совершенную нищету Христа, а своим трудом и состраданием являет щедрость богача. Этот славит Бога своим праведным трудом и возливает Ему от плодов своей праведности, тот же, кто расслаблен оцепенением праздности и бездеятельности, подтверждает изречение апостола о том, что он недостоин даже вкушения хлеба, так как вопреки его запрету дерзает вкушать в праздности, греша непокорностью.