Текст книги "Молчи и танцуй"

23

Концерт закончился. Накрытая волной оваций, вспотевшая и наэлектризованная, как юбка из синтетики, Лариса Еремина вышла за кулисы. Она только успела через силу улыбнуться Сашке Кашину и тут же попала в компанию Кинг-Конга.

– Слышь, подруга, ты будешь Лариса?

Девушка съежилась до размера мыши.

– Я…

– Собирайся, поехали.

– Куда?

– С тобой все будет в порядке.

Незнакомец потащил ее в гримерку, не обращая внимания на возражения Кашина. Растерянные танцоры «Фокуса» плелись рядом.

– Мне надо переодеться… – лепетала Лариса, – … и… я с вами не пойду! Что такое вообще?…

Кинг-Конг пытался втолкнуть ее в комнату, но она выскочила, выставила вперед руки, пытаясь защититься от удара. В том, что удар последует, она почему-то не сомневалась, бывший муженек порой позволял себе изменить методы воспитания.

– Мне надо переодеться, уйдите!.. Вы кто?!

– Конь в пальто! От Кирилла Обухова я! Поехали так, вещи с собой возьмешь.

Видя, что Лариса не торопится, Кинг-Конг взревел:

– Быстрее!

Он схватил ее сумку, побросал туда лифчики, штаны, блузки. Танцоры онемели от такого кощунства.

– Все остальное сами соберете и привезете, куда вам скажут, – велел им парень. Потом закинул сумку на плечо, а свободной рукой начал подталкивать Ларису к выходу. – Пошли, пошли, не стой!

Перед клубом на крыльце встречал второй парень. Он услужливо открыл дверь «Вольво», воровато оглянувшись, помог посадить Ларису в салон. Кинг-Конг прыгнул на переднее пассажирское сиденье, Лариса осталась сзади в одиночестве. «Вольво» сразу рванула с места.

– Куда мы едем?

– Пригнись…

– Что?

– Пригнись!

Лариса опустила голову, скорее, от страха, нежели следуя указаниям. Она сделала это вовремя: как только «Вольво» вырулила с площадки, на ее место с противоположной стороны вкатил темно-синий «Опель». Выигрышное время исчислялось секундами. Замешкайся Лариса с посадкой, обе машины встретились бы бампер к бамперу.

– Засек? – спросил водитель.

– Нет, не успел, нормально все. – Верзила обернулся назад, к Ларисе. – Как самочувствие?

– Что случилось-то?

– От Обухова тебе привет. Извини, что втемную везем. Когда приедем, примешь душ, перекусишь, переоденешься… ну, все, что там тебе надо делать. Потом будешь ждать.

Лариса, все еще потная и взбудораженная после концерта, уронила голову на руки. Ей нужно отдышаться. Она ничего не понимает, но надо хотя бы отдышаться, черт возьми.

– Еще раз извини, – сказал верзила, – пришлось пинками подгонять.

– Почему мы так спешили?

– Так было надо. Видела синюю тачку? Опоздай мы чуть-чуть, тебя увезли бы эти. Присоединилась бы к своему сыну. Нам повезло, что эти кретины…

Дальше Лариса не слушала. Она откинулась на спинку сиденья, минуты две кусала губы, потом не выдержала и зарыдала. От злости, от обиды, усталости. Все, что копилось внутри, вырвалось наружу фонтаном, как из сорванной трубы. Пожалуй, так она не плакала давно.

Парни притихли. Кинг-Конг после продолжительных раздумий протянул девушке чистый носовой платок.

Ассистент режиссера, худой мужчина в очках, был вне себя от ярости.

– Вас слишком много сегодня! – кричал он, толкаясь локтями. Толпа в коридоре перед съемочным павильоном «Неон-ТВ» никак не отреагировала на это заявление, и ассистент снова попытался воззвать к благоразумию.

– Граждане сопровождающие, вас не должно быть здесь в таком количестве! Охране здесь вообще нечего делать, идите покурите!

Он подошел к Глебу, что стоял ближе всех, и обратился персонально к нему:

– Господин хороший, я невнятно объясняю?

– У меня пропуск, – буркнул Глеб.

– Я его аннулирую. Какой идиот столько пропусков навыписывал! Здесь телевидение, а не зоопарк, давайте, давайте…

Неожиданно между ними нарисовался растрепанный молодой человек в фирменной футболке телекомпании.

– Это со мной! – рявкнул он, уводя Глеба в сторону.

– Стручков, ты заколебал со своими гостями, сколько можно!

– Сколько нужно.

– Остальные тоже с тобой?

Василий оглядел собравшихся. Участники эфира уже давно сидели в павильоне за большим панорамным стеклом, здесь в коридоре толпились представители свиты, человек десять. Толкучка невообразимая.

– Сколько с вами? – тихо спросил Стручков у Глеба.

– Двое.

– Давайте их сюда.

Обращаясь к ассистенту режиссера, он радостно объявил:

– Все, остальных выгоняй!

– Спасибо за разрешение!

Пока ассистент голосил на непонятливых зевак, Василий аккуратно подвел Глеба и его людей поближе к стеклу. Отсюда открывался отличный вид: вот длинный и низкий стол, за которым расселись Лесневский и его помощники, включая Вадима; напротив – зрители. Посередине из стороны в сторону ходил невысокий молодой мужчина с красной папкой под мышкой, очевидно, ведущий передачи. Весь съемочный павильон ярко освещался десятком юпитеров, камеры стояли наизготовку.

– Стойте здесь, – велел Вася, – и дальше не заходите, иначе вылетим оба.

– Не волнуйтесь, я знаю, что такое телевидение, – уверил его Глеб.

До начала эфира оставались считанные минуты. Глеб посматривал на часы. Он ждал звонка от Кирилла при любом исходе операции, но лучше бы результат оказался положительным.

Вадим держался уверенно. Никаких нервных движений, никакого волнения, как перед первым выходом на «Пилоте». Он даже немного расслабился. На столике перед ним, рядом с бутылочкой минеральной воды, лежали листы бумаги с тезисами, авторучка и блокнот. Эффектный антураж…

Вадим рукой изобразил телефонную трубку и отрицательно покачал головой. Похоже, у него отняли мобильный телефон. Глеб вынул свой мобильник из кармана, убрал звук.

– Так, через минуту выходим! – объявил в микрофон режиссер Евгений Ксенофонтов, сидящий на своем привычном месте в стеклянной комнатке перед павильоном. – Всем поймать тишину, эфир прямой! Гости в студии, аплодисменты поскромнее, тут серьезные мужчины сидят. Если мне не понравятся ваши аплодисменты, обещанные сто граммов не состоятся. Всем понятно?

Гости в студии загалдели.

– Вижу, понятно. Все, тишина! Приготовились, вас смотрят миллионы инопланетян…

Глеб со своего места мог видеть, как Вадим подобрался, словно парашютист перед прыжком. Все-таки он волнуется. Сидящий рядом Андрей Нестеров что-то шепнул ему, Вадим улыбнулся. Глеб успел поймать его мимолетный взгляд в сторону телекамеры.

«Молодец», – подумал Шестопалов.

Режиссер пустил в павильон звук с эфира. Шла реклама шампуня. Гости снова загалдели, уставились в мониторы, будто никогда не видели телевизора.

– Константин Палыч! – обратился Ксенофонтов к кандидату на пост мэра. – Гостинцы сегодня от вас будут?

Лесневский улыбнулся. Нагнувшись к пришпиленному к его рубашке «жучку», пробасил:

– По пачке димедрола на брата!

Аудитория грохнула аплодисментами.

– Шучу, шучу. Там в коридоре наши фирменные пакеты с продукцией «Лес-фарм», так что ко всем желающим просьба после программы не стесняться.

– Прекрасно! – резюмировал режиссер. – А теперь все успокоились! Шесть, пять, четыре, три, два, один. Пошла заставка.

Игривость как ветром сдуло. Гости приготовили ладони, а герои программы уткнулись в свои бумаги. В том числе и Вадим.

Глеб заметил, что у него дрожит локоть.

«Держи себя в руках, балда»…

24

Джип Кирилла Обухова остановился в пяти метрах от ворот коттеджа. В доме было три этажа красного кирпича, два крыла, увенчанных башенками, и большой пристрой, очевидно, для хозяйственных нужд. Бетонный забор вокруг дома не позволял изучить обустройство двора.

Кирилл оглянулся назад. Вторая и третья машины, набитые собровцами, спрятались на дороге за березами. При желании их можно было заметить, но вокруг стояла такая умиротворяющая тишина, что Кирилл подивился: либо эти ребята настолько уверены в себе, что потеряли остатки бдительности, либо их здесь просто нет и адрес был дан ложный.

Впрочем, при любом раскладе нужно заявить о себе.

Кирилл подошел к воротам, нажал на кнопку звонка. Пока ждал ответа, осмотрелся. Видеокамеры не было, только коробочка для матюгальника и маленькое окошко в проеме двери. Замки вызывали уважение – точнее, полное отсутствие замков. С воротами управлялись, скорее всего, с помощью дистанционки.

– Слушаю, – раздалось в динамике.

– Привет! – радостно воскликнул Кирилл.

– Здорово…

– Слушай, братишка, открой, дело есть к Кудрявцеву.

Динамик зашуршал, закашлялся.

– А ты кто?

– Это не важно.

Озадаченное молчание. Кирилл полез в карман, нащупал в пачке сигарету.

– Кудрявцева нет, – наконец ответил динамик. – Чего надо-то?

– А кто есть?

– Свиридов есть, Палкин.

– А Серый? – поинтересовался Кирилл, закуривая.

– Серого нет…

– А мальчишка у вас?

– Какой мальчишка?… Я не понял. – Голос напрягся. – Кто говорит?

– Ну, выйди и посмотри, в конце концов! Не зарежут же тебя. Говорю, дело серьезное.

Динамик еще немного пошипел, потом выключился. Кирилл, выпустив струю дыма, еще раз оглянулся назад, к своему эскорту. До его ушей донеслись приятные звуки: ребята в обход площадки по одному подбирались к забору.

Тишина стояла минуты две. Затем по другую сторону ворот что-то затопало. Шаги приближались медленно.

– Поспеши, приятель! – крикнул Кирилл. – Время не терпит.

Наконец, в двери скрипнул какой-то механизм. Окошечко открылось. В проеме Кирилл увидел гладковыбритое лицо с родинкой над губой, короткую стрижку и немного грустные глаза.

– Слушаю тебя, – известил охранник.

– Мне нужен Кудрявцев, – продолжал гнуть Кирилл. – Мальчишку велели забрать.

– Звони ему на трубу, у него ищи мальчишку своего. Я-то при чем?

– Труба не отвечает. Подскажи, как мне его найти.

– Дополнительной информации не даем, – отрезал охранник, приготовившись закрыть окошко. – Звони ему на трубу.

– Погоди, командир…

Окошко захлопнулось.

– Ладно, – буркнул Кирилл, потирая подбородок. – Пойдем по-другому.

Он вернулся к джипу. В машине сидел один из его людей.

– Колян, пересаживайся назад. А лучше выйди.

Парень послушно покинул салон. Кирилл постоял возле машины, любовно погладил капот. Он отвел себе времени ровно столько, сколько требовалось, чтобы докурить сигарету. Когда «Мальборо» истлела до фильтра, Кирилл махнул ребятам, спрятавшимся за березами, сел в машину и завел двигатель.

– Что собираешься делать? – спросил Колян.

– Поиграть в каскадеров. Отойди.

Кирилл вцепился в руль, утопил до упора педаль газа. Еще раз. Еще. Джип взревел.

– Ты псих! Машину не жалко?

– Константин Палыч оплатит…

Кирилл взглянул на часы. Передача уже идет, ждать больше нельзя.

Лесневский рассказывал о своих планах на будущее. Вполне убедительно. Пару раз ведущий программы попытался его прервать, чтобы задать вопрос, но не тут-то было.

– Вы же понимаете, что сейчас социалка выходит на первый план. Малое предпринимательство выходит на первый план, субсидирование. Вот что касается бюджетов, так нынешние пропорции никак нас не могут устраивать. Если пару лет назад хватало денег на дополнительные выплаты, на благоустройство, на местные целевые программы, то теперь приходится экономить на самом необходимом. В этом году, например, бюджет областного центра рассчитан только на зарплату бюджетникам. Все! Вы понимаете?

Глеб смотрел на часы, смотрел на Вадима и теребил в руке телефон. Напряжение нарастало, хотя внешне вся выглядело довольно буднично.

Вадим изучал свои записи. Локоть перестал вибрировать, руки спокойно лежали на столе. Глеб не знал, каково на самом деле его состояние. Готов ли он испортить эфир, послать всех к чертовой матери или спокойно поговорить о городских перспективах? Вадим стал просто непроницаем. Лишь изредка украдкой посматривал на работающие камеры, переключался с одной на другую, затем, не меняя выражения лица, возвращался к бумагам.

– Я знаю, у вас есть что сказать подрастающему поколению, – произнес ведущий программы, улучив момент, когда Лесневский решил попить минеральную воду. – Ведь вы согласитесь, что работа городского менеджера – это не только выплата пенсий и пособий, строительство и инфраструктура.

– Совершенно правильно, – ответил Лесневский. – Молодежная политика формируется самой молодежью – в ночных кабаках и подвалах. Больше практически негде и некому. Приведу пример: сейчас в областном центре осталось тринадцать клубов по месту жительства. Во времена перестройки их работало более ста. Более ста! Спортивные секции, кружки и так далее. Почти все распродано коммерсантам, и мне непонятно, чем занимаются городские комитеты по госимуществу и благоустройству. Где у нас хоккейные коробки, футбольные поля, где элементарные мячи со скакалками, наконец? После провала нашей сборной на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити и отвратительного выступления футбольной сборной в Японии эти вопросы становятся более чем актуальными. Наша компания старается по мере возможностей помогать энтузиастам в этой области. Кстати, сегодня здесь у нас присутствует представитель этого самого молодого поколения…

Глеб вздрогнул.

– …Я представлю вам его. Это хорошо известный Вадим Колесников. С недавних пор он является нашим консультантом по многим вопросам. Очень полезным консультантом. Я думаю, сейчас он сможет популярно объяснить некоторые позиции нашей программы.

Камеры развернулись в сторону Вадима. Тот поднял голову. Взгляд его был уверенным, руки лежали на месте.

– Я жду ваших вопросов, – произнес он с голливудской улыбкой.

Кирилл отпустил сцепление, и джип рванул вперед, как бегун с низкого старта.

– Он сказал – поехали!!!

Удар был сильным. Вопреки ожиданиям, ворота сдались практически без боя. С оглушительным грохотом они обрушились на капот и крышу джипа. Кирилл инстинктивно пригнулся. Ничем не сдерживаемый железный монстр прокатился вперед, стряхнул с себя куски ворот, въехал на цветочную клумбу. Кирилл успел заметить, что прямо на него несся кирпичный сарайчик – баня или гараж, бог его знает – и только отменная реакция спасла водителя джипа от нового столкновения. Машина рявкнула и замерла в двадцати сантиметрах от стены.

– Все, кирдык!

Бойцы в черных масках влетели во двор, поднимались по ступенькам крыльца. Дверь в доме была открыта настежь.

– На пол!!! – услышал Кирилл. – Руки за голову!!!

Обухов уже не торопился. Профессионалы делали свое дело, и мешать им не стоило. Он остановился во дворе, огляделся. Дворик был небольшой: посередине – теперь уже безвозвратно потерянная цветочная клумба, сбоку – небольшая площадка с газоном и маленьким бассейном. Словом, не такая уж и миллионерская обитель, как показалось вначале.

– Лежать, я сказал!!! – донеслось из дома.

Кирилл поднялся по ступенькам, вошел в просторный холл. На полу пузом вниз, задрав руки за голову, валялись двое парней. Их держали на прицеле двое собровцев, еще двое поднимались на второй этаж. Один из бойцов неуклюже развернулся на повороте и сшиб локтем маленький музыкальный центр.

– Мебель не трогайте! – взмолился задержанный, что лежал ближе к входу.

– Заткни пасть! – велел Кирилл. – Где мальчик?

Задержанный простонал.

– Не знаю.

Кирилл направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Спиральный подъем он миновал в три прыжка, ступеньки отчаянно скрипели под его весом, но держали.

– Не ломайте дом! – снова попытался воззвать задержанный.

На втором этаже уже вовсю шуровали ребята в масках. Неслись по коридору, пинками открывая двери во все встречающиеся комнаты. Везде было пусто. Им не удалось войти в дом тихо, и теперь везде было пусто!

– Максим! – крикнул Кирилл. – Максим, отзовись!

Автоматчики достигли конца коридора. Оттуда вела лестница на третий этаж, такая же ажурная и хрупкая. Рядом с ней была дверь. Запертая изнутри. Бойцы замешкались на секунду – ломать или бежать наверх?

– Выносите ее на хрен! – скомандовал подоспевший майор.

Ребята в масках приняли предложение с большим энтузиазмом. Они встали лицом к лицу и с разбегу навалились на дверь.

– Осторожно, там может быть малец!

Дверь была тонкая. Под аккомпанемент деревянного хруста бойцы влетели в комнату. Кирилл ворвался следом.

Ничего ужасного он не увидел. Плательный шкаф, мягкий ворсистый ковер, огромная кровать, две тумбочки. На полу валялись домашние тапочки, в углу под самым окном маленький телевизор показывал документальный фильм о гиппопотамах. Никаких детей.

Кирилл почувствовал, как на него наваливается паника.

– Да что ж такое-то…

Он внимательно оглядел комнату. Из-под кровати торчала голова маленького человека-паука. Ага! Максим наверняка был здесь! Хотя… Игрушка могла принадлежать любому другому ребенку. Кирилл подошел к раскрытому настежь окну, отогнул тюлевые занавески и выглянул наружу. Внизу под окном росла густая трава. Прямо перед бетонным забором была вытоптана свежая тропинка, ведущая за угол.

– Нет его в доме! – крикнул Кирилл. – Эй, давайте все во двор!!!

Коллективное обследование двора и пристроек результата не принесло. У этой дачи было два хозяйственных выхода, и теперь уже ничего оставалось, кроме как прочесывать территорию всего дачного поселка. Если Игорь прихватил мальчишку с собой (если они вообще были здесь!), он наверняка не будет топтаться у них под носом. Скорее всего, он раньше всех почуял опасность и смотался через черный ход, а теперь вовсю улепетывает из поселка…

Когда осмотр закончился, Кирилл вышел со двора на улицу, присел на краешек скамейки перед крыльцом. Он то и дело смотрел на часы и уже приходил к выводу, что операция провалилась.

Через пару минут подошел Застрожнов.

– Ты прав, в доме пусто, – доложил майор, – и вокруг дома тоже ничего. Послать людей носиться с оружием по улицам, или сворачиваемся?

Кирилл задумчиво посмотрел на майора.

– Покурите, офицер, дайте подумать.

Вадим уставился в объектив – ни дать, ни взять Кашпировский.

«Не пялься ты так!» – хотел крикнуть Глеб.

– Я слушаю ваши вопросы, – повторил «консультант Лесневского по многим вопросам».

– Хорошо, – сказал ведущий. – Как вы думаете, что нужно сделать в первую очередь, чтобы у города появилась вменяемая молодежная политика… если таковой не было, как вы уверяете? Что вы планируете предпринять, какие действия намерены произвести в данной области? И насколько это выполнимо, по вашему мнению?

Вадим продолжал держать голливудскую улыбку.

– Много вопросов за один прием. Я попробую отвечать сначала, по одному. Во-первых… – Вадим бросил взгляд за стекло павильона, на Глеба. – Во-первых, Константин Павлович сказал, что этому вопросу будет уделяться много времени, сил и средств, и, я полагаю, он не лукавил.

Вадим сделал паузу. Глеб понял, что он намеренно затягивает свой спич: стоит ему начать проговаривать заготовленные тексты, и слова начнут работать, обволакивать аудиторию, усыплять. Останавливаться будет поздно. Вадим мог с помощью одних только простых слов возвращать людям веру в себя, мог лечить душевные раны, мог развеселить и растрогать. Все это он проделывал в своей авторской программе на «Пилоте», и люди верили ему всегда. Они писали ему письма, присылали открытки, звонили и благодарили. Кашпировский со своим дешевым гипнозом отдыхает…

Вместо этого сейчас Вадим должен подарить обществу очередного спиногрыза. Глеб не представлял, насколько ему сейчас паршиво за этим стеклом под прицелом камер.

Где этот толстяк со своим звонком?!

– Прежде всего, – продолжал плести кружева Вадим, – необходимо разработать четкий механизм финансирования, который не зависел бы от бюджетных передряг. Говоря по-русски, деньги на это дело должны быть всегда. Я бы лично от себя пожелал нашим состоятельным гражданам помогать городу с финансированием различных программ. Например, – Вадим метнул взгляд в сторону Лесневского, – каждый крупный и известный предприниматель-миллионер – а таковых у нас в городе, по данным журнала «Форбс», человек тридцать-то точно – мог бы разбить по небольшому стадиончику. Стадион – это такая площадка, засеянная травой, асфальтовая дорожка вокруг и пара ворот. Ворота – это шесть металлических труб и сетка. Для человека, который владеет предприятием с многомиллионными оборотами, это все равно что мне купить пакет сока. Так что, считайте, тридцать небольших стадионов город получил бы уже к зиме. Налоговые органы могли бы придумать льготы для таких меценатов, а сами меценаты, думаю, получили бы моральное удовлетворение. Кстати, речь может идти не только о стадионах. Прорех в нашем городе хватает…

Майор Застрожнов курить не стал. Богатый опыт проведения операций на вещевых и продуктовых рынках убедил его в том, что много думать не надо, когда можно просто вытрясти из кого-нибудь душу. Он ушел в коттедж и через пару минут вернулся, держа за плечо одного из задержанных. Парень явно не был польщен таким вниманием.

– Отпустите, больно же!

– Давай, докладывай по существу, – велел майор, ослабив хватку.

– Чего докладывать?

– Мальчишку держали здесь?

Парень икнул, почесал свободной рукой нос.

– Не молчи, любезный, срок повесят! – вмешался Кирилл.

На упоминание о сроке задержанный отреагировал вполне адекватно.

– За что?!!

– Нарисуем что-нибудь, если потребуется, – заметил майор.

– Мы здесь отдыхаем, мы пиво пьем, нету пацана, не знаю ничего… да не держи ты так руку, отвалится же!..

Майор не выдержал, ткнул задержанного прикладом в бок и скинул обмякшее тело подоспевшему помощнику.

– Возьми, пообщайся.

Обращаясь к Кириллу, Застрожнов с сожалением произнес:

– Прочухали, суки, что вязать не будем, выеживаются.

– Хреново, майор, очень хреново…

– Сочувствую. Ладно, пойду еще погляжу.

Майор уже повернулся, чтобы уйти в дом, как вдруг заговорила рация.

– Здесь Эйва, прием!

Застрожнов остановился.

– Слушаю тебя!

– Это вы мальчика потеряли? Маленького такого, ушастого?

Кирилл пружиной подскочил со скамейки.

– Он здесь у меня, на мосту, – продолжал Артур. – Один приковылял. Зовут Максимом, он плачет и спрашивает, где этот противный толстый дяденька, который обещал его забрать. Как поняли, прием!

Не медля ни секунды, Кирилл достал свой сотовый телефон, открыл крышку. Вероятно, еще есть время, чтобы предупредить Глеба, как-нибудь выкрутятся. Даже если не уложились в запланированные сроки, можно что-то учудить по ходу дела! Он набрал номер, приложил трубку к уху.

Тишина. Щелчок. Три коротких сигнала. Щелчок. Тишина.

Кирилл посмотрел на дисплей и убедился, что телефон находится вне зоны обслуживания.

– Почему я не сменю оператора!!!

Бросив телефон в кусты, Обухов побежал к своим ребятам.

Глеб заметил, что Лесневский нервничает. Вадим уже несколько минут нес откровенную белиберду, но никто не пытался его прервать. Магическая сила слова…

Глеб ликовал.

– Вы говорите, что нашим крупным предпринимателям под силу строить стадионы, – сказал ведущий. – Тогда почему же в большинстве своем они этого не делают?

– Я не знаю. Могу сказать только за одного человека, с которым я знаком. – Вадим сделал паузу. Глеб понял, кого он имеет в виду, но сейчас, в контексте передачи, речь шла о другом деятеле.

– Хорошо, – сказал ведущий, – теперь давайте все же вернемся к программе. Скажите, Вадим, что конкретно и в какие сроки получит областной центр в случае избрания Константина Лесневского градоначальником? И какое место в структуре новой власти вы отводите себе?

Вадим посмотрел на своего «подзащитного». Лесневский не отвел взгляда: дескать, говори.

– Я думаю, об этом лучше спросить у самого Константина Палыча. О себе я скажу позже.

Ведущий, похоже, был парень-дока и не собирался превращать шоу в банальное пережевывание общеизвестных лозунгов. История с истинным мнением Вадима Колесникова была еще на слуху.

– А мне все же хочется узнать вашу точку зрения, Вадим.

Глеб напрягся. Они приблизились к развилке, и сейчас нужно будет выбирать дальнейшее направление. Лесневский беспрестанно пил минералку, Нестеров с отсутствующим видом разглядывал зрителей, особенно хорошеньких зрительниц, а Вадим пялился в свой лист с тезисами.

– Что вас конкретно интересует? – снова начал он тянуть время.

– Ну, представьте, вот нас сейчас смотрят простые избиратели. Бабушки, дедушки, студенты, рабочие. В общем, люди самых разных категорий. Скоро они пойдут к избирательным урнам, чтобы опустить туда свои бюллетени. У них есть варианты: проголосовать за того или иного кандидата, испортить бюллетень или вообще проигнорировать выборы. Мне хотелось бы, чтобы они получили исчерпывающую информацию о позиции каждого из кандидатов: что нас ждет в ближайшие четыре года. Попробуйте озвучить ваш прогноз.

Глеб от волнения вспотел.

– Наша позиция, – начал Вадим очень и очень медленно, – заключается в необходимости…

Глеб стоял в полумраке, поэтому сразу заметил, как вспыхнул дисплей сотового телефона. Он повернул его к себе. Аппарат сообщил, что получено короткое сообщение с незнакомого номера. Уже не обращая внимания на происходящее за стеклом, Глеб принялся нажимать кнопки.

Распакованное сообщение гласило:

«naderite im zadnitsu kirill».

Глеб сразу же юркнул в аппаратную. Ассистент начал было шипеть, но Вася Стручков, сидевший у входа, преградил ему дорогу.

– Давай! – шепнул Глеб.

Вася метнулся к режиссеру, что-то шепнул ему на ухо. Евгений Ксенофонтов сморщился, но все же нагнулся к микрофону.

«Не скрипи, – подумал Глеб, – за все уплачено».

Вадим краем глаза заметил шевеление за стеклом, и следующие несколько секунд показались ему вечностью. Слова подошли к концу. Возможностей тянуть время не осталось. Ты либо должен уже приступить к прямой продаже Лесневского в праздничной упаковке, как дорогую пищевую добавку, от которой начнет пучить и ломать, либо проваливать из студии. Любой другой вариант сделает из серьезной передачи форменный балаган.

Вадим заметил огонек камеры, направленной на него. Посмотрел в объектив, потом на руки оператора…

– …но деньги наших состоятельных сограждан – это еще не решение проблемы. Все намного сложнее… и в то же время проще…

Рука оператора оттянулась в сторону.

– …все зависит от каждого конкретного человека…

Кулак расправился, и два пальца – указательный и средний – изобразили латинскую букву «V».

Знак победы.

Вадим расслабился.

– …все зависит от маленьких и почти незаметных ежедневных поступков каждого конкретного человека. Иными словами, нужно понять, воспринимаем ли мы себя как взрослое сознательное общество. Есть люди, которые нас обманывают, есть люди, для которых политика – хлеб. Есть нормальные, есть шарлатаны, сразу и не определишь, но в любом случае все мы причастны к тому, что с нами происходит… Мне очень жаль, что некоторые граждане забывают о недостаточных размерах своего зада, не позволяющих надеть сразу пять штанов; забывают о том, что сожранные миллионы не избавят от мраморной плиты на кладбище; о том, что все блага мира не стоят слезы ребенка, живущего на соседней площадке… Впрочем, чтобы понять это, нужно иметь сердце.

Вадим снова взял паузу. Глеб увидел, как глаза Лесневского, изучавшие бокал с минералкой, превратились в две узкие щелочки.

– Я думаю, – заканчивал парень, – после рекламной паузы Константин Павлович изложит свою позицию как политик, бизнесмен и просто как человек, живущий в этом городе… в нашем городе… и сделает он это гораздо лучше меня.

Раздались аплодисменты. Ведущий программы, немало озадаченный таким поворотом событий, прислушался к тому, что ему говорили в наушники, и объявил:

– Действительно, мы прервемся на несколько минут, а затем продолжим разговор. Я напоминаю, что в студии у нас сегодня – кандидат на пост мэра, известный предприниматель Константин Лесневский.

Прозвучала эфирная заставка, и присутствовавший в студии народ словно услышал команду «вольно». Зрители зашушукались, ведущий куда-то смылся, телекамеры опустили носы.

Вадим вышел из-за стола, остановился напротив Лесневского.

– Константин Палыч!

Тот поднял на него взгляд – тяжелый и многообещающий.

– Наш контракт аннулируется, – сообщил Вадим. – Деньги возвращены в полном объеме, радио «Пилот» выполнило свои обязательства согласно пунктам договора. Не буду желать удачи на выборах, но в любом случае давайте теперь без меня. Всего доброго!

Не дожидаясь ответа, он почти бегом помчался к выходу из павильона.

Здесь его уже ждали пятеро – свои и чужие.

– Осади назад, чудило! – прохрипел телохранитель из команды Кирилла Обухова, отталкивая парня, который пытался подхватить Вадима под руку. – Осади, сказал!

Вадима удалось взять в кольцо. Глеб расчищал дорогу.

– Ребятки, расступитесь! Звезда эстрады хочет в туалет!

Персонал студии освободил проход. Впереди шел Глеб, за ним – Вадим, и замыкали колонну двое секьюрити. Люди Лесневского остались ни с чем. Устраивать беспредел в студии «Неон-ТВ» во время передачи никто не желал. Завтра об этом написали бы все газеты, а Лесневский не располагал репутацией Жириновского, чтобы спокойно слить подобный скандал.

Выскочив из здания телецентра, ребята без малейших промедлений устремились к машине Глеба. На город опускались сумерки

– Одну минуту, братишка!

Вадим обернулся. В полумраке он не разглядел лица человека, который направлялся к ним. Но он узнал его по голосу.

– Серый, ты свободен! Шоу закончилось.

Тот остановился. Силы были неравны – плечом к плечу с Вадимом стояли дюжие ребята.

– Что ты там бубнишь?

– Ищи другого работодателя, Серега. Все, пока!

Беглецы нырнули в машину. «Рено» восторженно фыркнула, дала победный сигнал и помчалась прочь.

Трофимов досмотрел телешоу до конца. Он сидел в офисе радио «Пилот» практически в одиночестве, если не считать ночного оператора и Кати, которой не хотелось оставлять без присмотра незнакомого мужчину. Мало ли чего может произойти! А если он сопрет что-нибудь? Кто будет отвечать? К сожалению, начальство, убегая, не оставило для бедной секретарши никаких распоряжений, вот она и сидит, раскладывает на компьютере пасьянс.

Лесневский расползался, как медуза, выброшенная на берег. Впрочем, он вполне владел собой и «как политик, предприниматель и просто человек» говорил вполне здравые вещи, но его собственная речь практически ничем не отличалась от того, что говорили другие кандидаты: «надо сделать то-то и то-то, надо уволить тех-то и тех-то, вот тут у нас не работает, а вот здесь – в самый раз»…

– Прощай, Костик, – пробормотал Трофимов, выключая телевизор. – Посчитай убытки и застрелись.

Он уже знал, что городская избирательная комиссия под давлением конкурентов направила запросы в налоговую инспекцию и прокуратуру касательно личности кандидата, что пресса завтра (ну, самое позднее, послезавтра) поднимет шум вокруг истории с похищением ребенка. В общем, целый букет венерических болезней после купания в городском пруду. Отмыться будет трудно, и все положительные рейтинги, созданные Вадимом Колесниковым, сдуются, как порезанный надувной матрас. Не поможет даже Москва.