Текст книги "Молчи и танцуй"

9

Этот парень пришел что-то сказать, но почему-то молчал. Стоял в проеме двери абсолютно пустой комнаты, где не было даже плохонькой табуретки – только дощатый, покореженный пол, серые обои на стенах и ветер. Сильный ветер. Парень стоит у двери и смотрит, как Вадим терзает свою гитару: ля-минор, ре-минор, ми-мажор.

– Заходи! – говорит Вадим, но парень никак не реагирует. Узнать его лицо почему-то не получается, оно какое-то мутное, размытое, словно спрятанное за бутылочным стеклом.

– Ну, чего тебе? – горячится Вадим. – Говори давай, не молчи!

– Почему я? – наконец вопрошает парень, и Вадим вздрагивает, чувствуя, что гитара выползает из рук. Она падает на пол. Голос спутать с другим невозможно, слишком много лет он его слышал. Каждый день.

– Я не понимаю! – кричит Вадим.

– Почему я, а не ты? – снова спрашивает призрак. – Ты – болтун несчастный… болтун… Почему я?!

Парень делает шаг, вытягивает вперед руку и входит в комнату. Вадиму не хочется больше его видеть, и он просыпается…

Песня группы «Темная половина», крутившаяся в эфире радио «Пилот», имела все шансы стать хитом. Радиослушатели стали заказывать ее в программах по заявкам. Ведущие «Пилота» не знали, откуда взялась эта песня, но она им нравилась, и иногда, если позволяло время, они потихоньку вталкивали ее в программу без согласования с директором.

Цифры рейтингов станции особо не изменились – вниз не падали, под небеса не взлетали. Это было нормально. Июнь прошел почти вяло, и только в конце месяца наметилось некоторое оживление, вызванное, впрочем, почти не относящимися к делу факторами. На данном этапе этого было достаточно, чтобы строить планы и спокойно, без паники, анализировать ошибки. Словом, форс-мажором не пахло.

Трофимова это вполне устраивало. По его мнению, положение середнячка на рынке музыкальных станций годилось для реализации его плана, лишь бы «Пилот» не сполз в кювет окончательно. Впрочем, теперь им такая участь, похоже, не грозит.

Трофимов никому не мог признаться, до какой степени ему обрыдло слушать такое количество музыки ежедневно. Он брился и умывался утром под Джорджа Майкла, завтракал вместе с «Бони М», по городу разъезжал в компании «безголосых девиц, представляющих цвет российской молодежной эстрады». Более неудобоваримого музыкального меню он в жизни своей не слышал. Лишь однажды Трофимов по-настоящему испытал ностальгический кайф, когда поймал на «Пилоте» «Лед Зеппелин» с их «Лестницей в небо». Радости его не было предела.

Однажды, во время сильного стресса, вызванного изрядным количеством принятого на грудь коньяка, Трофимов хотел позвонить на станцию и прокричать в трубку, чтобы они выключили свою тягомотину и дали людям поспать. Он набрал номер, приготовился, но когда в трубке послышался приятный женский голос, он сумел всего лишь поинтересоваться, куда переехала прачечная. Старый дурень!

Накануне он переговорил с Нестеровым. Сказал, что скоро пора выходить на второй уровень. Второй уровень… Трофимов уже противился всей душой, всем сердцем, не желая ставить ногу на собственную грудь. Заливаясь коньяком в гордом одиночестве, он говорил себе: «Пошли их всех в глубокую задницу, засунь их всех туда и заткни дубовой пробкой». И ведь был готов! А утром, заглотав пригоршню аспирина, затыкал пробкой свои сомнения. Через силу, но затыкал.

Вадим стоял посередине офиса, в самом его центре, и смущенно оглядывал собравшихся. Обитатели «Пилота» в свою очередь изучали его с нескрываемым любопытством.

– Ребятки, я хочу представить вам Вадима Колесникова, – сказал Глеб. – Он будет у нас работать.

– Э-э, в качестве кого? – спросила Даша Парамонова.

– В качестве хорошего парня. Прошу любить и жаловать.

– Хороший парень – не профессия.

Вадим начал краснеть. Руки его по обыкновению выискивали что-то на одежде и никак не могли это «что-то» найти. В данный момент руки были самыми выразительными частями его тела.

– А теперь ты, Вадик, знакомься, – продолжил Шестопалов. – Вот эта девушка, которая выглядывает из-за стойки, зовется Катей. Она умеет варить кофе, в считанные минуты доставать нужные вещи и корректно отвечать на неприличные вопросы. В общем, она молодец, и к ней ты можешь обращаться по любому поводу.

– Здрасьте, – сказала девушка и спряталась за стойку.

– Далее. Вот девчонки ди-джеи: Даша Парамонова, Аня Гончарова. Это наши фирменные голоса и очаровательные хозяйки эфира. Пока можешь просто пить с ними чай и разговаривать о погоде.

Вадим приветственно кивал, не издавая при этом ни звука. Чуть позже девчонки сойдутся во мнении, что парень тот еще молчун.

Глеб продолжал их знакомить.

– Вон там у нас стоит красна девица по имени Маша и по псевдониму Блинова. Она здесь делает новости. Светлая личность, умница, знает сколько в стране федеральных округов и какова динамика индекса Доу-Джонса.

– Ну, чё вы прямо! – возмутилась Маша, выступая вперед. – Иронизируете надо мной, как будто я какая-нибудь эта… как ее?..

– Это любя, – отрезал Глеб. – Ну, а с Пашей ты знаком. Со всеми остальными, кто будет работать позже, познакомишься в процессе. Девушки, вопросы есть?

– Есть, – сказала Парамонова.

– Говори.

– Отпустите меня в отпуск, я уже второй год парюсь.

– Твой отпуск сейчас к делу не относится.

– Но вы же…

Глеб поднял руку.

– Даша, личные вопросы мы решаем у меня в кабинете.

– Хорошо, – расплылась в улыбке девушка.

– Тогда все. Пойдем со мной, Вадим.

У себя в кабинете Глеб первым делом включил вентилятор. Жара не спадала уже полмесяца.

– Садись.

Вадим сел на краешек стула.

– Ты отработал свою часть контракта, и теперь слово за мной.

– Уже отработал?

Глеб указал на стопки книг в углу. Их количество сократилось.

– «Волк» пошел. Я еще не узнавал, как его берут в рознице, но оптовики меня уже достали своими звонками. Твой ролик крутится, и я думаю, что скоро покупатели пойдут по второму кругу.

Глеб облокотился локтями на стол и немигающим взглядом, как при допросе, уставился на Вадима.

– Колись, что происходит?

Парень отвел глаза, пожал плечами.

– Ничего особенного.

– Как ты это сделал?

– Как обычно.

– Не юли. У тебя есть какой-то код?

– Нет.

– Тогда что?

– Не знаю.

Глеб понял, что ничего путного от него не добьется.

– Ладно, я подумаю на досуге. Так или иначе, ты это сделал, и теперь моя очередь. Хочешь попробоваться в эфире?

Вадим выпучил глаза.

– Вот так сразу?

– Не сразу, но достаточно быстро. Вообще-то, это против всех правил, в том числе и моих, но с языком у тебя все в порядке, интонируешь хорошо, а с техникой разберемся. Ты просто создан для такой работы, тьфу-тьфу-тьфу, не перехвалить.

– А что я должен делать?

Глеб закурил. Разогнав клубы дыма, положил на стол чистый лист бумаги и ручку. Вадим поймал мечтательное выражение на его лице.

– Понимаешь, я давно хотел запустить одну вечернюю программу, в которой слушатели разговаривали бы в прямом эфире с умным человеком. Это не просто «час приветов» или программа по заявкам. Это должно быть нечто большее. Вот только я до сих пор не определился, что именно это должно быть, в воздухе пока только витает… Наши девчонки, конечно, хороши в своем амплуа, но для такой работы они пока не годятся, потому что молодые еще. А ты, мне кажется, смог бы. Как сам считаешь?

– Возможно.

Глеб кивнул. Он тоже верил в это – верил сразу и безоговорочно. Это было не только против его правил, но и против натуры, и тем удивительнее казалась слепая вера в человека, с которым связывают только десять дней знакомства.

– Хорошо. У тебя есть какие-нибудь идеи?

Вадим в раздумье пошлепал губами.

– Пока нет, но через пару часов будут. Надеюсь, ты понимаешь, что рискуешь?

Глеб мысленно повторил этот вопрос, задавая его себе же. И сам же на него ответил, но уже вслух:

– Мы постоянно рискуем. Ты знаешь другие способы добиваться успеха?

– Нет. – Вадим видел, как сверкают его глаза, поэтому свои сокровенные сомнения высказывать не стал. – У меня только один вопрос будет. Пока один.

– Давай.

– Как мне к тебе обращаться на людях?

– Ну… – Глеб на секунду задумался. – Лучше бы, конечно, по имени-отчеству, иначе ты мне развратишь молодежь и сам на неприятности можешь напороться. Но если тебе это поперек горла, можешь избегать прямого обращения. Сможешь?

– Ага.

– Ладно. В общем, жду от тебя предложений. Звони мне на трубку или приезжай. Если идея будет стоящая, начнем подготовку.

Кирилл оставил дела на заводе на плечи персонала (технолог Клюев заметно сдал после скандала в прессе) и теперь возвращался домой. Подъезжая к городу по трассе, он переключил магнитолу на «пилотовскую» волну. С Глебом они не виделись уже неделю, и пока живое общение заменяло прослушивание программ радиостанции. Сейчас в эфире работала Анька Гончарова – совсем молоденькая девчушка, которая в свободное от работы время училась на заочной журналистике, кормила родителей и бегала на шейпинг. Кириллу вообще нравился весь коллектив «Пилота». Глеб собирал его долго, шлифовал, притирал, и в результате получилась команда, которая при чутком руководстве могла свернуть горы. Кирилл не верил, что нынешний кризис затянется надолго, и в ближайшее время «Пилот» прорвется и поднимется из середины списка популярности на его макушку. Третье-четвертое место в городе он занять сможет.

Тем более что у них теперь есть Вадим Колесников.

Глеб спрашивал, где он нашел этого парня. А он его и не искал. Кириллу подсунули диск «Темной половины» на какой-то деловой тусовке, и он даже не помнил, кто это сделал. Он перебрал водки, упал в кресло, и какой-то тип, присев рядом, начал излагать теорию о всеобщем падении нравов и примитивности вкусов подрастающего поколения. Кирилл дважды порывался дать ему в ухо, но в результате был повязан собственной супругой и благополучно уведен домой. Утром он обнаружил у себя жуткое похмелье и засунутый в портмоне компакт-диск.

– Что еще за фанаты Кинга? – озадаченно пробормотал он тогда.

Диск лежал у него в бардачке целую неделю, но однажды Кирилл все-таки втолкнул его в щель магнитолы. Итогом стала встреча с Вадимом в «Черепахе».

Что-то в этом парне было. Что-то неправильное. Кириллу почему-то вспомнился первый эпизод «Звездных войн» – «Скрытая угроза». Добрый и отзывчивый в детстве Энакин Скайуокер в последних трех сериях ставит на уши половину Вселенной.

Кирилл так увлекся своими умозаключениями, что не увидел спрятавшегося в зарослях гаишника. Тот вовсю размахивал полосатой палочкой.

– Да едрит твою!..

Он ударил по тормозам. Молодой гаишник неторопливо приблизился к машине.

– Капитан Эйва, добрый день. Документы, будьте добры.

– Как? – не понял Кирилл.

Капитан даже бровью не повел. Очевидно, ему всю жизнь приходилось произносить фамилию дважды.

– Эйва, – повторил он чуть медленнее.

– Слушай, командир, – начал скулить Кирилл, – мало времени у меня на ваши протоколы-шматаколы…

– У меня времени – вагон, а у вас как раз скорость превышена на целых тридцать километров в час.

– Капитан, здесь магистраль…

– В правилах четко написано насчет скорости на магистрали. Там сказано, что…

– Да помню я!

Кирилл вышел из машины, вытащил документы. Капитан изучал их недолго, посмотрел на фото, сравнил с оригиналом, потом ухмыльнулся:

– Для экономии времени могу предложить вам приобрести акции ГИБДД.

– Не оригинально. Почем одна?

– По номиналу.

Кирилл не без раздражения извлек пару купюр, протянул гаишнику.

– Столько хватит?

– На один сносный ужин. У меня вопрос.

– Чего еще?

– Вы есть тот самый Кирилл Сергеевич Обухов, который делает неправильную водку?

– Чего?!

Эйва с укоризной покачал головой. Судя по фамилии и внешности, он был из прибалтов, но разговаривал без акцента. Скорее, просто придуривался.

– Это не есть хорошо, товарищ, – сказал он.

Кирилл фыркнул.

– Ты ее пил?

– Ну.

– Живой?

– Как видите.

– Какие еще вопросы?!

– Никаких. Багажник откройте.

Обухов не стал спорить, молча выполнил указание. Эйва внимательно все осмотрел, заглянул в салон, покачал головой.

– Имею радость предложить купить еще одну акцию ГИБДД.

– За что?!

– За оскорбление работника внутренних дел при исполнении служебных обязанностей. И, кстати, за отсутствие аптечки.

Кирилл от возмущения потерял дар речи, а капитан совершенно спокойно, словно не вышедший из нирваны индус, сунул обуховские деньги ему в нагрудный карман рубашки.

– Что, не возьмешь?!

– Вас это удивляет?

Обухов покачал головой. Свести бы их с Глебом Шестопаловым за одним столом и послушать их диалоги…

– Ну, так что, будем оформлять протокол, господин Водкин?

Кирилл смягчился. Сотрудники Госавтоинспекции иногда возмущали его своей наглостью, непоколебимостью и еще чем-то, что присуще вообще всем ментам, но этот Эйва вдобавок ко всему был еще и артистом.

На оформление протокола ушло минут десять. Кирилл уже не торопился. Он посидел в гаишной машине, бело-синей «девятке», послушал бурчание напарника Эйвы, угрюмого парня с запахом перегара. Кстати, в машине у ментов тоже играл «Пилот» (а Глеб жалуется на рейтинги. Да он везде играет, изо всех дыр! Гэллап что-то мутит!). Когда оформление закончилось, Кирилл поблагодарил уставшего труженика дороги и вышел к Эйве. Тот уже тормозил следующего лихача. Черная «шевроле» начала тормозить уже за добрую сотню метров до засады, но это ее не спасло. Эйва взмахнул жезлом, указал на место парковки. Водитель «шеви» остановился перед самым бампером обуховского джипа, заглушил мотор и сразу выскочил на проезжую часть.

– Командир, – начал было он, но гаишник остановил его движением руки.

– Капитан Эйва. Документы, пожалуйста.

Водила помрачнел. Кирилл не без удовольствия слушал, как лихач сетовал на нехватку времени и просил отпустить его без оформления. Эйва со своей стороны хладнокровно впаривал ему контрольный пакет акций ГИБДД по номиналу и через Сбербанк.

Как ни странно, дело закончилось осмотром пространства под капотом, и водила сразу уехал.

– Вот так каждый день, – флегматично заметил Эйва. – То угнанные тачки с перебитыми номерами, то водочные магнаты, вообразившие себя шумахерами.

– Так ты честный? – спросил Кирилл.

Эйва приосанился.

– Фильм «Инспектор ГАИ» смотрел?

– Ну.

– Про меня кино.

– А этот? – Кирилл кивнул в сторону напарника. – Тоже идейный?

– Невольник чести.

Обухов постоял еще немного, потом все-таки решил, что нужно ехать. Прежде чем сесть в джип, он снова вынул бумажник.

– Командир, как тебя звать-то?

– Алексей.

– На, возьми.

Кирилл протянул свою визитку.

– Что это?

– Это мои координаты. Будешь пировать, пришлю тебе лучшие напитки, чтобы не жрал всякую гадость и не распространял слухи. Люблю честных ментов.

Эйва взял визитку, покрутил ее в руках. Очевидно, размышлял, стоит ли причислять этот дар к категории взяток.

– А не получится ли так, – сказал гаишник, – что после общения с вами честные менты перестают быть таковыми?

– Не волнуйся, воровать компьютерную базу данных на автомобилистов тебя никто не попросит. Слово честного предпринимателя.

– Честного? А как насчет паленой водки?

Кирилл уже садился в машину, когда прозвучал последний вопрос. Он задержался, высунулся поверх крыши.

– Слушай, ну я же тебе верю.

Тут Эйва неожиданно смутился, и это была едва ли не первая внятная эмоция на его лице.

– Ладно, не парься, счастливо! – Кирилл махнул рукой и сел за руль.

До города он доехал уже без приключений. Когда уже подруливал к конечной трамвайной остановке, из колонок грохнула знакомая песня – «Весна» группы «Темная половина».

– Оперативно, – пробормотал Кирилл.

Он добрался до делового центра, сделал несколько покупок в супермаркете, заправился бензином. По дороге на радиостанцию успел позвонить домой и сказать жене, что уже приехал, но придет поздно, если вообще придет. В ответ услышал ленивое брюзжание.

Кирилл был в третий раз женат и, как бывало и раньше, почти холост. Законная супруга вела хозяйство, командовала в доме, посещала массажные кабинеты и свободное время тратила на вояжи по модным магазинам. В дела мужа не лезла. Более того, она даже не пыталась влиять на протекающие в их семье процессы и никогда не использовала такие банальные аргументы, как «Мне необходимо твое внимание, а тебя никогда не бывает дома, вонючка!». Если Кирилл сказал, что придет поздно или не придет совсем, значит, так тому и быть.

Впрочем, Кирилл все же навещал ее по выходным, и в эти дни супруги успевали отработать свои обязанности на полгода вперед.

Уже ближе к концу рабочего дня Обухов подрулил к зданию института, в котором находился офис «Пилота». Катя встретила его настолько ослепительной улыбкой, что он даже прищурился.

– Здрааасьте! – вскричала она, соскакивая с рабочего места. – А вас так давно не было, что мы уже хотели вам звонить

– И позвонили бы. Дяде Кириллу было бы приятно.

– В следующий раз обязательно это сделаем!

– Ага. – Кирилл выгрузил свои пакеты на стойку. – Катюшка, ты меня любишь?

– Кирилл Сергеевич, опять вы!

– Если любишь, помоги мне, разбери эти пакеты. Тут яблоки, бананы, апельсины, всякая всячина. Глеб Николаевич у себя?

– Он подъедет минут через двадцать.

– Хорошо. Вот тут у меня еще шоколад есть.

Кирилл вынул из бездонных карманов пиджака несколько огромных плиток, сунул их Кате.

– К чаю.

– Спасибо!

Девушка схватила пакеты и побежала на кухню, а Кирилл направился в глубину офиса.

Его встречали весьма радушно. Информационщица Маша Блинова, оторвав взгляд от компьютера, глянула на появившуюся в дверях массивную фигуру и радостно ойкнула. Кирилл по-отечески похлопал ее по плечу, заглянул в эфирную студию. Аня Гончарова выходила в эфир, сидела в наушниках и что-то сосредоточенно начитывала в микрофон. Закончив читать, она увидела в проеме стеклянной двери Кирилла, и ее реакция была даже более бурной, нежели у Блиновой, потому что она была моложе на целых пять лет.

– Кирилл Сергеевич!!!

Объятий и лобызаний Кириллу избежать не удалось. Обычно он старался не прикасаться к девчонкам, потому что Глеб однажды ему это строго запретил, указав на душевную хрупкость и податливость творческих личностей, но Кирилла здесь любили почти все. Если обниматься с Глебом как с начальником им нельзя (хотя иногда и хочется), то с Обуховым можно не церемониться. Кирилл Сергеевич – друг семьи.

– Как вы тут без меня, девчонки?

– Все нормально, – потупив глазки, сообщила Машка. Аня Гончарова вела себя менее скованно.

– Глеб Николаевич за кондиционером уехал, – сообщила она. – Он нам кондиционер поставит, вот!

– Ай, хорошо! – квакнул Кирилл.

– Да, хорошо, а то мы прошлым летом здесь чуть не испеклись. Окошко открыть нельзя, потому что трамваи под окном ездят, все будет слышно в эфире, а бесшумный кондиционер дорого стоит.

Кирилл заглянул в эфирку. Да, действительно пекло, подумал он.

– Анюта, сделай погромче.

Аня бросилась к стойке аппаратуры и вывела ручку громкости на стационарном приемнике почти до предела. Сейчас в эфире «Пилота» играла битловская «Drive My Car».

– Вот это уже совсем прекрасно, – с блаженной улыбкой проговорил Обухов.

В течение следующих пятнадцати минут девчонки рассказали ему о своем житье-бытье: о новом мальчике, который оказался загадочно талантливым и молчаливым, о новом витке продаж книги любимого босса, о том, что количество звонков радиослушателей в последние несколько дней значительно возросло. Кирилл слушал внимательно и время от времени ободряюще подмигивал. Ребята не стеснялись рассказывать ему даже то, чем избегали делиться с непосредственным начальником. Кирилл никогда не афишировал свою финансовую сопричастность.

Глеб подъехал через полчаса. Вместе с ним в офис завалились двое крепких парней в униформе, тащившие большие коробки.

– А к нам Кирилл Сергеевич приехал! – сказала Катя.

– Где он?

– У Блиновой сидят, о политике разговаривают.

Глеб сразу направился туда. Под любопытными взглядами эфирщиков встреча друзей носила сдержанный характер.

– Привет. Какими судьбами?

– Попутным ветром в родные пенаты меня занесло. Чай будем пить?

– Будем. Девочки, накройте стол.

Праздники когда-нибудь заканчиваются. Лучше бы их не было совсем, потому что «постпраздничный синдром» порой выворачивает наизнанку сильнее похмелья. Лариса смотрела на сына, копающегося в углу комнаты со своими любимыми игрушками, и думала, что сплошные будни – это не так уж и плохо.

– Максим, – сказала Лариса, – ты кушать не хочешь?

– Нет, мам. – Мальчик выудил из коробки медведя с оторванным ухом и бросил его на диван. Игрушка морально устарела.

– А пить?

– Не-а. А что?

– Ничего, просто спрашиваю.

Максим снова зарылся в коробке. Сегодня у него был удачный день: мама решила не отводить его в садик, оставила дома и разрешила играть сколько душе захочется. Вот только сама выглядела какой-то грустной, и Максимку это беспокоило.

– Мам, – произнес он, рассматривая пожарную машину, – а ты сама кушать не хочешь?

– Нет, сынок.

– А пить?

– Нет-нет.

– А писить?

Несмотря на свое настроение, Лариса не смогла удержаться от смеха.

– Ты сам у меня сейчас писить побежишь! Ну-ка иди сюда.

Максимка бросил машину в компанию безухого медведя, подошел к маме и забрался к ней на колени.

– Мам, у тебя все хорошо? – вдруг спросил он, и Лариса перестала смеяться. Быстрое взросление сынишки, разумеется, не проходило незамеченным, но в последнее время серьезные вопросы он стал задавать гораздо чаще, как будто что-то предчувствовал. Дети всегда чувствуют перемены, как домашние животные – землетрясение.

«Тьфу, ну и сравнение».

– Ты о чем, милый?

– Я просто. Ты такая грустная. Да? Ты же грустная?

Она потрепала сына за волосы, легонько дернула за ушко.

– Все-то ты видишь, глазастик. Я не грустная, я устала, хочу отдохнуть.

– Ну ладно, – согласился Максим и сполз на пол. – Ты тогда отдыхай, а я маленечко поиграю. Ладно?

– Играй, играй.

Он кивнул и пошел к коробке. В течение пяти минут, что он там возился, ковер детской комнаты был завален человеками-пауками, автомобилями с полицейскими мигалками и десятком обезоруженных солдатиков. Максим, похоже, проводил инвентаризацию.

– Сима, – вновь подала голос Лариса, – ты по папе соскучился?

Мальчик остановился, поглядел на маму. Что-то темное мелькнуло в его взгляде.

– По папе? А где он сейчас?

– Папа далеко, но он скоро приедет. Ты хочешь, чтобы он приехал?

Максимка ответил не сразу. Поднес к глазам пластмассового стрелка какой-то азиатской армии, потерявшего свой автомат, и, словно обращаясь к нему, произнес:

– А я не знаю папу. Он хороший?

Пластмассовый самурай промолчал. Мальчик повернулся к маме.

– Он хороший, мам?

– Он не плохой и не хороший. Он просто папа. Ты его не помнишь?

Малыш покачал головой.

– А дядя Вадим сегодня придет? – вдруг спросил он.

Лариса при этом вопросе испытала что-то похожее на воодушевление.

– Да, он придет.

– А где он?

– Он на работе, у него много дел. Ты хочешь, чтобы он пришел?

– Угу. Мам, а может, он будет моим папой? Мы бы с ним в садик ходили, в зоопарк бы ходили, еще куда-нибудь…

Лариса улыбнулась. Да, дети не ошибаются, это верно, но слишком все просто у них складывается. Оторвал руку у Человека-паука и воткнул на ее место лапу Бэтмэна.

«А может быть, так и надо?» – подумала Лариса.

– Тебе нравится дядя Вадим?

Мальчик молча и выразительно кивнул.

– Ладно, сынок, что-нибудь придумаем. – Она поднялась с дивана. – Играй.

Готовя обед, Лариса пыталась принять какое-нибудь решение. В результате она буквально силой заставила себя дать клятву: она поговорит с Вадимом и все ему расскажет. Абсолютно все.

Впрочем, он, наверно, и сам догадывается.