Текст книги "Молчи и танцуй"

«Болван ты, Костик, полный болван. С такими мозгами нужно было торговать бананами или, по меньшей мере, оставаться со своими аптеками и заводом. Вечно голодные сукины дети…».

Трофимов остановился перед стойкой офис-менеджера, постучал костяшками пальцев.

– Ау, деточка.

Катя едва не подпрыгнула.

– Ой, вы меня напугали.

– Прости, дорогая.

– Вы уже уходите? – с надеждой спросила девушка.

– Ухожу. Улетаю. Если увидишь Вадима, хотя я сомневаюсь, что в ближайшее время это произойдет, скажи ему, что я счастлив.

Катя выпучила глаза.

– Так и сказать?

– Именно так. Скажи: «Дядя Петя в восторге. И желает удачи».

– Хорошо.

– Ну, и тебе удачи, детка.

– Спасибо. До свидания.

Трофимов покинул офис, аккуратно прикрыв за собой дверь.

«Теперь – в Сочи, в Пятигорск, в Шарм-Эль-Шейх… Куда угодно, хоть в Норильск! Везде будет спокойнее, чем здесь сейчас».

Лариса проснулась от шума. Кто-то громко хлопнул дверью, потом затопал по соседней комнате, словно в кирзовых сапожищах, и еще через мгновение раздался смех.

Она поднялась с дивана, выглянула в окно, протирая заспанные глаза. Глубокий вечер. Внизу, под восемью или девятью этажами – пустынная улица, освещенная тусклыми фонарями, поблескивающая проезжая часть. Видимо, дождик прошел. Они где-то за городом или на самой окраине, в спальном районе. Лариса не помнила, куда они ехали, потому что как только получила известие об освобождении сына, провалилась в глубокий сон, там же, в машине. Усталость и напряжение наконец завладели своими правами.

В комнату кто-то вежливо, но настойчиво постучал.

– Да, войдите, я уже не сплю!

Дверь открылась…

– Привет, Зайка.

Лариса бросилась в объятия к вошедшему. Пожалуй, сегодня ей не хватало именно их.

– Как все прошло?

– Все отлично. Но сейчас слушай меня внимательно.

Вадим усадил ее на диван, взял за руки.

– Мы уезжаем. Не снаряжаем никаких грузовиков, берем только самое необходимое. Сумки в коридоре стоят, остальное привезут попозже.

– А Максимка?

Вадим улыбнулся. Он повернулся к двери, громко позвал:

– Сима, тебя мама зовет.

В ту же секунду мальчик влетел в комнату.

Встреча была бурной. Мама ощупывала сына, оглядывала его с ног до головы и целовала, целовала, целовала… Вадим поспешил выйти из комнаты.

В кухне его ждал Глеб в компании бутылки виски.

– Садись, расслабимся. – Он придвинул Вадиму табурет, поставил на стол второй бокал, насыпал в него лед. – Ты готов?

– Ага. – Вадим зевнул. – Далеко едем?

– Не знаю. Это все Кирилловы затеи, я только провожу вас до машины. Вас отвезут Федор с Николаем.

Вадим сделал глоток. Сладкое ощущение возвращения к жизни появилось мгновенно.

– Когда вернетесь не знаю, – продолжал Глеб. – Киря, похоже, решил довести дело до конца. Теперь уже придется заканчивать, хочешь или не хочешь.

– Кому-то очень большому и важному в городе не поздоровится?

Глеб устало усмехнулся.

– Не знаю, я стараюсь в эти ужасы не вникать. Что самое поганое, Кирилл ради этого продал свою долю в Семеновке.

Вадим вздохнул. Он догадывался, что Кирилл заручился самой серьезной поддержкой – иначе просто не полез бы на Фармацевта – но не ожидал, что это будет стоить ему бизнеса… Черт возьми, дорого.

– Не грузись, – сказал Глеб, – не только в тебе дело. Семеновку у него так или иначе отняли бы, так пусть хоть в хорошие руки попадет.

– Ты-то как сейчас?

– Нормально. «Время Луны» придется отправить в отпуск, тут уж ничего не поделаешь, а в остальном… Ребята справятся.

– А ты сам?

Глеб махнул рукой.

– Вадик, я ничего никому не должен. Мы свое отработали, лишние деньги вернули. К тому же, мне кажется, у команды Лесневского сейчас и без нас проблемы будут. Так что молчи…

– …и танцуй.

– …и пей виски!

Через два часа Вадим, Лариса и Максимка в сопровождении двух телохранителей ехали по ночному загородному шоссе в сторону полной неизвестности. Упрямый Федор и плутоватый Колян, сидевший за рулем, наотрез отказывались говорить, куда они направляются. Лишь однажды Федя обмолвился, что молодой семейке там будет так хорошо, как было хорошо хоббитам в их солнечной долине.

– Если не нагрянут орки, – задумчиво пробормотал Вадим.

– Что? – не услышал Федя

– Ничего. Сделай музыку погромче

Федор исполнил просьбу. На радио «Пилот» играла хорошая медленная песня.

25

Два дня спустя

К наведению порядка приступили другие люди, «те, что поважнее», – сказал однажды Кирилл. И он сам ничего от этого не получил. Почти ничего.

Он сидел в своем любимом ресторане на набережной. Компанию за столиком ему составила симпатичная блондинка, с которой он познакомился недавно во время обхода кабинетов городской администрации. Она была референтом того самого «механического дебила», который отказывался ставить нужную подпись.

Женщина была чудо как хороша и сегодня даже не торопилась домой. Из продолжительной беседы ловелас узнал, что у Ирины, оказывается, нет мужа, потому что она его выгнала к чертям собачьим за скверный характер и не прекращающиеся сцены ревности. Кирилл согласился, что такого идиота надо гнать в три шеи, и тут же предложил в качестве альтернативы свою собственную персону.

– Слушай, Ириша, а выходи за меня!

Блондиночка вспыхнула румянцем.

– Вот так вот сразу?

– А почему нет! Ты знаешь, сколько времени я потратил на своих предыдущих жен? И что толку? Погляди – толстый, вымотанный до предела, уставший от жизни владелец винно-водочного магазина, двух автомобилей представительского класса, двухуровневой квартиры и дачи в деревне. Это же безобразие! Жениться – так сразу.

Услышав о машинах и дачах, Ирина потупила глаза.

– Олигарх?

– Здрасьте. А кто может позволить себе ходить в такие рестораны? Конечно, олигарх. И фамилия у меня самая что ни есть олигархическая – Обухов.

Девушка стала серьезной. Она взяла Кирилла за руку, сначала погладила ее, а потом вдруг сильно ущипнула.

– Дорогой мой, я умею стирать и гладить, готовить борщ и котлеты, менять смесители и шланги. У меня не очень здоровая престарелая мама и очень здоровая двенадцатилетняя дочь. У меня за плечами два института – экономический и иняз – я зарабатываю полторы тысячи долларов в месяц. И я не дешевка и пустышка, за которую ты меня сейчас принимаешь. Понял?

Кирилл проглотил язык.

– Я не хочу становиться очередной наложницей, которая будет маяться от безделья в твоей шикарной квартире. – Ирина подчеркнула слово «шикарной», презрительно растянув губы. – В конце концов, я уже не сопливая девчонка, да и ты давно отплясал свой лучший рок-н-ролл. Так что мы с тобой либо просто ужинаем, потом у тебя дома занимаемся сексом, а утром я ухожу, либо завтра мы идем подавать заявление в загс.

Кирилл молчал, как рыба об лед.

– Ну, чего, владелец бани в деревне?

Кирилл с трудом высвободился из цепких пальцев фурии, погладил ущипленное место.

– Однако, Ириша…

– Ну?

– Я думаю, – серьезно произнес Кирилл, – за это стоит выпить.

Он наполнил бокалы шампанским. Прежде чем сказать тост, поинтересовался:

– А можно совместить два варианта?

– То есть?

– Сейчас отсюда мы едем ко мне, занимаемся сексом, а утром ты уходишь, оставив мне свой телефон. После обеда я тебе звоню, и мы будем думать, что делать дальше. А?

Ирина опустила свой бокал.

– Обманешь, подлец. Не позвонишь.

– Ни в коем разе! Моим словам можно верить. Ты слышала про Вадима Колесникова?

– Нет.

– Большой человек! Так вот, ему всегда верят, и он никогда не обманывает.

– А ты-то здесь при чем?

– А я его лучший друг.

Ирина сделала в уме некоторые расчеты, зачем-то поправила прическу.

– Ладно, выпьем, олигарх.

Из ресторана они вышли около десяти вечера. Кирилл поймал такси, назвал адрес. Все, что случилось потом, Ирина несколько раз пересказывала сыскарям из убойного отдела.

Они высадились возле дома Обухова, расплатились с таксистом. Кирилл остановился у двери своего подъезда, долго искал в безразмерных штанах ключи от домофона. Ирина в это время поеживалась на ветру, стоя чуть в сторонке, почти у тротуара. Она не заметила, как у стоявшей на углу машины – какой-то серебристой иномарки – бесшумно опустилось одно из боковых стекол. Она посмотрела в ту сторону лишь однажды, услышав два странных звука.

Тын-тын.

Машина тут же рванула с места.

Ирина обернулась… и вскрикнула. Ее кавалер сползал на ступеньки, схватившись за грудь. Ключи валялись у двери.

– Кирилл!!!

Она подбежала к нему, наклонилась и увидела на белой рубашке расползающееся темное пятно. Только одно. Стрелок подкачал…

«Ты слишком крупная мишень» – сказал однажды Глеб Шестопалов.

– Сраный кукурузный початок, – пробормотал Кирилл. – Накаркал…

Эпилог

27 августа 2003 г.

«Добрый день, в студии радио «Пилот» с новостями – Мария Блинова.

Только что по каналам информационного агентства АПИ пришло сообщение о том, что пропал без вести известный предприниматель Константин Лесневский, владелец и основатель компании «Лес-фарм». Его супруга сообщила корреспонденту агентства, что бизнесмен должен был вернуться из заграничной командировки еще в середине августа, но заявленным рейсом он не прилетел и в течение последних дней так и не вышел на связь. В правоохранительных органах рассматривают несколько версий, в том числе две основных: Лесневский пытается скрыться от кредиторов, используя при этом свои представительства за рубежом и счета в иностранных банках, либо он стал жертвой покушения. По непроверенным пока данным, так называемые спонсорские вложения в его избирательную кампанию от крупных финансовых структур исчисляются миллионами долларов. Подтверждения этой информации от других источников пока нет, мы будем следить за развитием событий.

К другим новостям…

8 сентября 2003 г.

Утро выдалось солнечным. Природа уже давно не радовала такой погодой, все больше специализируясь на производстве грязи. В сентябре людям оставалось довольствоваться тем малым, что есть, ждать бабьего лета и желтого октября, а потом – следующей весны.

Молодой человек вышел на балкон, потянулся, сладко зевнул. С этого места открывался изумительный вид: бескрайняя долина, пересеченная холмами и заканчивающаяся лесом, а справа блестела водная гладь пруда. Дышалось легко, и не было той гнетущей грусти, какая сваливается на сердце с началом осени в большом городе.

– Лариса, вставай! – крикнул молодой человек, не оборачиваясь.

– Дай поспать! – донеслось из комнаты.

– Хватит уже. Совсем расслабилась, женщина!

В ответ на эту гневную тираду из комнаты донесся тоненький детский смех.

Вадим посмотрел вниз, во двор, и увидел Федора, снаряжавшего куда-то свою машину, новенькую белую «Ниву».

– Федя, далеко собрался?

– В город, за новостями.

– А-а, давай. Когда вернешься?

– К вечеру.

Вадим помахал ему рукой и снова зевнул.

Жизнь продолжалась.

Они находились здесь уже больше месяца. Первую неделю просто валялись на огромной, как взлетная полоса, кровати, ходили в лес, на озеро, рыбачили, искали грибы. Словом, «проходили реабилитацию», как выразился Федя. На восьмой день реабилитация наскучила.

Тогда Федор повел их смотреть хозяйство. Оказалось, Кирилл еще летом прибрал к рукам загнивающее хозяйство под поэтичным названием «Междуречье». Мужики спивались, бабы всеми мыслимыми и немыслимыми способами пытались спасти свои оголодавшие и обнищавшие семьи, а председатель загорал на югах. В конце концов, ему было сделано предложение, от которого он не смог отказаться.

В аренду Кириллу достались: молочная ферма с исхудавшими буренками, десятки гектаров земли, пекарня, свинарник, а также десятки единиц техники. В первую же неделю бывший водочный принц собрал всех трудоспособных мужчин и женщин и объявил о наступлении сухого закона в отдельно взятом селе. Народ зароптал – «А-а-а, ептыть, еще один капиталист-трезвенник!» – и сразу же устроил грандиозную попойку, сопровождавшуюся порчей казенного имущества. Терпеливый Кирилл собрал их снова и теперь уже популярно объяснил каждому, что отныне эта земля будет давать по пятьдесят центнеров с гектара, коровушки зальют молоком близлежащие города и села, техника всегда будет при топливе и запчастях, а работяги – при зарплате.

– Вы бы видели, – рассказывал Федя, – как он их убеждал. И схемы рисовал, и экономические выкладки в ход пускал, и по матери их, алкашей…

– Помогло?

– Вот сейчас сходим, сами посмотрите.

И действительно, в совхозе – теперь это было фермерское хозяйство «Правда» (Вадим рассмеялся, услышав название) – кипела работа: мужики чинили технику, приводили в порядок строения, бабы поднимали на ноги рогатый скот. Позитивные изменения были видны невооруженным глазом.

– Кирюша был прав, – говорил Федор, – здесь можно развернуться. Мы отговаривали его: дескать, на хрена тебе это нужно, вложи вырученные за акции деньги в дело попроще. Нет, уперся. Купил здесь дом, барахло это все, теперь вот люди ковыряются. Кажется, даже с удовольствием.

– Зарплату-то платите?

– Потихоньку…

Сегодня Вадиму и Ларисе предстояло выкопать картошку с пяти соток. Задача несложная, особенно при такой очаровательной погоде. Картошку здесь посадила теща прежнего председателя совхоза, женщина старой закалки, так и не принявшая победу капитализма, и теперь урожай мог пропасть.

– Давно я не брал в руки лопату, – признался Вадим, топая в сапогах по ухабистой тропинке. – А ты?

– Я вообще не помню, что это такое, – рассмеялась Лариса. – Все больше по танцам, по танцам…

– Хорошее дело – задницей на сцене вертеть.

Она шлепнула его по спине. Максим, бежавший чуть впереди, обернулся.

– Чего вы там про меня говорите? – поинтересовался мальчик.

– Что ты похож на Чебурашку.

– На кого?

– На ушастого телепузика!

– Так бы и сказали, – задумчиво протянул мальчик и пошел себе дальше.

14 сентября 2003 г.

В офисе радио «Пилот» стояло мрачное молчание. Не говорили радиоприемники, не шуршала бумагами Катя, даже из эфирной студии не доносилось ни звука – ди-джеи работали без тюнера-монитора.

В кабинете директора был накрыт стол: водка, закуски, компот с булочками. За столом сидели все свободные от смены ведущие – Гончарова, Парамонова, Блинова – ночные операторы, кое-кто из рекламных менеджеров. В самом дальнем конце сидела незнакомая светловолосая женщина, а в углу пристроился мужчина, которого все игнорировали.

Во главе стола возвышался худой, как кукурузный початок, Глеб Шестопалов.

– Ну, что, ребята, – сказал он после минутного молчания, – помянем друга нашего.

– Помянем, – прошелестело за столом.

В последний момент в кабинет заскочила Катя.

– Извините, Глеб Николаевич, я опоздала. Там слишком много народу было.

– Не страшно, заходи.

Ей налили рюмку, и после этого все выпили не чокаясь. Молча и печально.

– Сорок дней уже сегодня, – протянула Маша Блинова. – Как быстро время летит.

– Да, – согласился Глеб, садясь в кресло. – Очень быстро, не заметишь. Кто-нибудь хочет еще сказать?

Многозначительное молчание послужило ответом. Сказать хотели все, но никто не мог выразить словами то, что чувствует.

– Я думаю, – все же попытался оператор Паша, – Кирилл Сергеевич нас слышит. Такое ощущение, будто он с нами. Знаете, есть такие люди, к которым привыкаешь. Привыкаешь и думаешь, что они всегда есть. Даже если их не видишь годами, ты все равно знаешь, что они есть, и это уже хорошо. Поэтому когда они уходят, то не верится. Никак не верится…

Паша смутился. Он сам не ожидал, что сможет выдать такой длинный и чувственный монолог.

– Он все время нам фрукты приносил, – вдруг сказала Маша, и в глазах у нее блеснули слезы. – Все время обнять меня хотел, замуж звал…

Она опустила голову. Слово решил взять Глеб.

– Наливайте пока, а я скажу. – Он прокашлялся, покосившись в сторону стены, на которой висел перетянутый черной лентой портрет Кирилла Обухова. – Вот говорят, что смерть забирает лучших. Я не согласен. Смерть забирает всех подряд, рано или поздно. Каждому – свой срок, определенный где-то там, наверху. Но когда смерть забирает лучшего, мы все это замечаем, вот поэтому и кажется, что лучшим долго не жить. Чепуха!.. Кирилл Сергеевич всегда был желанным гостем здесь. Я знаю, вы любили его, и он любил вас, и я уверен, что за любого из вас он отдал бы все, что у него было. Впрочем, он так и сделал… Поэтому сейчас, в день его памяти, я хочу сказать: по мере сил и возможностей держитесь вместе. В жизни не так много вещей, за которые нужно держаться: наши любимые, наши друзья, наше дело. Кирилл это знал. Так что, ребятки, будьте людьми, а я, чем смогу, помогу. Помните об этом и берегите друг друга…

Все молчали, и только сидевший в углу мужчина, которого все игнорировали, громко шмыгнул носом.

– Что с вами, молодой человек? – поинтересовался Глеб.

– Простудился, – ответил тот.

– Носки теплее надо одевать.

– Спасибо, учту. – Мужчина вылез из своего угла. – Короче, хватит трепаться. Мамой клянусь, это был самый эффективный тренинг в моей жизни, но уже достаточно!

– Вы уверены?

– Абсолютно.

Обухов осторожно пробрался к столу. Его глаза тоже были на мокром месте, но никто и не подумал смеяться.

– Ох, блин… – сказал он. – Вы бы знали, мальчики и девочки, каково это выслушивать. Жить сразу хочется с удвоенной силой. И пить тоже. Налейте мне… блин, минералки, мне в больницу на процедуры скоро!

Оцепенению пришел конец. Девчонки заголосили, Глеб полез снимать со стены портрет, оператор Паша от души плеснул Кириллу целый граненый стакан «Боржоми».

– Кирилл Сергеевич! – закричала Блинова. – Зачем вы это затеяли?! Я чуть не урыдалась вся!

– Прости, милая, – обнял ее Кирилл. – Пока валялся в клинике с этим приветом от заклятых семеновских друзей, прочитал, понимаешь, одну толстую книжку. Написал ее не то буддист, не то аферист, запутал мозги напрочь, зато пробрало так, что мама не горюй! Некоторые вот еще в гроб живьем ложатся, чтобы сильнее вставило, но я отчего-то не решился… Иринушка, можно, я Машку поцелую. Она столько пережила…

Новая жена Обухова махнула рукой.

– Тебе разве запретишь… олигарх.

2002 – 2014

Челябинск