Текст книги "Жизнь и труды святых славных и всехвальных двенадцати Апостолов Господних, семидесяти меньших апостолов и прочих равноапостольных благовестников Христовых, равноапостольных жен и жен мироносиц"

Святые равноапостольные Кирилл и Мефодий, учители славянские

Святые Кирилл и Мефодий были уроженцами города Солунь, в Македонии (нынешний Турецкой области). Отец их Лев и мать Мария жили богато; отец служил в войсках Греческого императора и имел чин помощника военачальника. Он был родом из болгарских славян, но, служа в греческом войске, как бы совершенно переродился, – и сам стал совсем греком, и детей своих воспитывал по-гречески. Старший сын Льва, Мефодий, выросши, поступил в военную службу, служил очень счастливо, достиг больших чинов и сделан был правителем значительной славянской области в северо-восточных пределах Македонии. Между тем как Мефодий с честью проходил военную службу, младший брат его Константин (такое имя дали Кириллу при крещении) вел совершенно другую жизнь. Еще в пеленках он показывал в себе нечто особенное. Так, когда мать отдала его кормилице, то он не стал сосать ее груди, так что мать принуждена была кормить его своей грудью. А когда ему было семь лет и он уже начал учиться грамоте, то видел однажды дивный сон, о котором он наутро так рассказывал отцу и матери: «Явился мне во сне какой-то воевода и, собрав девиц со всего нашего города, сказал: выбирай себе подругу; я поглядел и выбрал одну, отличавшуюся красотой и украшенную разными драгоценными одеждами, ее звали София». Родители поняли, что эта София есть премудрость Божия и что Бог видением этим предвещает их сыну высокий ум, – и с особым тщанием стали заботиться об обучении своего сына. И действительно, умственные способности Константина оказались самыми блестящими – он быстро и легко понимал и усвоял все, что преподавали ему учителя, и особенно полюбил чтение творений святого Григория Богослова.

Между тем, по смерти греческого императора Феофана, на престол вступил малолетний сын его Михаил, под опекой своей матери Феодоры и двух вельмож. Один из них, именем Феоктист, принял на себя воспитание малолетнего императора. Феоктист был хорошо знаком с родителями Мефодия и Константина; узнав о блистательных способностях последнего, в то время уже 15-летнего отрока, вызвал его ко двору императорскому в Константинополь для обучения с малолетним Михаилом. Таким образом, от природы одаренному обширными способностями юному Константину Бог послал самых знаменитых в то время в Греческой империи наставников. Учась вместе с императором, Константин, к удивлению наставников, быстро усвоил себе всю тогдашнюю светскую мудрость: поэзию, и риторику, и философию, и астрономию, и другие науки и множество языков. Благодетель Константина Феоктист очень полюбил его и вздумал женить его на своей крестнице, прекрасной и богатой девице знаменитого происхождения. Но ученый и благочестивый юноша не увлекся ни блеском императорского двора с его почестями, ни красотой девицы; тайно ушел он из дома своего покровителя и скрылся в одном из монастырей на Черном море. Бегство Константина поразило юного императора и его воспитателя, и они озаботились о тщательных розысках его. Целые шесть месяцев император и Феоктист разыскивали любимого ими беглеца, – и, наконец, отыскав, насилу убедили его возвратиться в Константинополь. После этого они уговорили Константина принять священный сан и назначили его библиотекарем при церкви святой Софии и учителем философии в главном константинопольском училище, где он и пробыл несколько лет.

Однажды к императору Михаилу прислал посольство один арабский государь, эмир города Милетины, с просьбой, чтобы греки прислали искусных мужей, которые бы могли вести с арабскими учеными прение о христианской вере. Император, хорошо зная сотоварища своего по обучению, посоветовавшись с патриархом, решил послать Константина к арабскому властителю. Прибыв к эмиру Милетины, Константин в спорах с магометанскими учеными высказал такую мудрость и такие глубокие познания, что магометане, посрамленные им в ученых прениях, продолжавшихся несколько дней, решились отравить его ядом; но Господь сохранил Своего избранника, и поднесенный ему яд не причинил ему никакого вреда. Эмир же отпустил Константина с богатыми дарами на родину.

Возвратившись в Константинополь, Константин отказался от прежних должностей при церкви святой Софии и при константинопольском училище и удалился в одно уединенное место, где и прожил несколько лет, подвизаясь в молитвенных подвигах и в ученых занятиях. В это, вероятно, время он изобрел азбуку для славянского языка, употребив для этого греческий алфавит, с прибавлением к нему нескольких новых букв для выражения тех славянских звуков, которых нет в греческом языке. Это изобретение открыло Константину возможность заняться переводом Евангелия, апостольских посланий и различных богослужебных книг на славянский язык.

Между тем и старший брат Константина Мефодий оставил военную службу и удалился на гору Олимп, где и постригся в иноки. Константин, услыхав об этом, поспешил к старшему брату, новому иноку, и вместе с ним начал уединенную жизнь в посте, молитве и ученых занятиях, продолжая и свой перевод священных книг на славянский язык.

В это время к императору Михаилу пришли послы от Хазарского кагана просить, чтобы прислал в Хазарию ученого мужа, который бы научил хазар истинной вере, так как иудеи и магометане старались обратить их каждый в свою веру Император снова обратился к Константину и предложил ему ехать к хазарам. Готовый на все труды в пользу церкви Христовой, Константин с радостью принял поручение и, уговорив идти вместе старшего брата своего Мефодия, отправился с ним в путь. Проплыв Черное море, они высадились на берег в Херсонесе, что в нынешнем Крыму, и здесь на несколько времени остановились. Херсонес тогда был греческим городом и имел своего христианского архиепископа, но по соседству с ним жило много хазар. Поэтому-то Константин и Мефодий и остановились в Херсонесе, имея в виду понаучиться здесь хазарскому языку. Живя в Херсонесе, Константин услыхал, что в море, вблизи от города, находятся мощи священномученика Климента Римского, который был сослан в Херсонес, там замучен и брошен в море с привязанным к нему якорем. Подвигнутые рассказами тамошних христиан о чудесах, которые за 50 перед тем лет ежегодно совершались от мощей святого Климента, Константин с Мефодием убедили архиепископа принять меры к открытию мощей. По молитве всей церкви Херсонесской, честные мощи святого Климента, по изволению Божию, выплыли из глубины морской, где они находились несколько веков, и оказались на поверхности воды. Тогда их взяли на корабль, с честью привезли в город и положили там в церкви святых апостолов. Часть святых мощей Константин отделил и взял с собой. После этого братья недолго оставались еще в Херсонесе, а отправились к казарам, где с честью приняты были коганом. При дворе кагана, Константин и начал свои прения о вере, как с хазарскими язычниками, так с иудеями и магометанами. Первый вступил с ним в спор один хазарин, хваставшийся своей природной мудростью. «Вы, греки, – говорил он, – рассуждаете и спорите, держа в руках книги, мы же не так поступаем: мы имеем мудрость внутри нас и излагаем ее из души своей». Но Константин скоро препобедил эту самохвальную мудрость, и кичливый мудрец со срамом удалился. Потом, за обедом у кагана, сам каган вступил в прение о святой Трапезе, рассуждая на основании еврейских книг. Константин и кагана заставил уступить, ссылаясь на те же еврейские книги. Приступали к спору о том же предмете и ученые иудеи, жившие при дворе кагана, но также были принуждены умолкнуть перед Константином. После прений коган с некоторыми вельможами и частью народа принял святое крещение. Отпуская Константина и Мефодия в Константинополь, он хотел одарить их богатыми дарами, но они даров не приняли, а просили отпустить с ними несколько греческих пленников, томившихся в неволе у хазар. Коган согласился исполнить их просьбу и отпустил сними 200 человек греческих пленников.

Возвратившись в Константинополь, Константин и Мефодий по-прежнему продолжали заниматься переводом священных книг на славянский язык, главным образом для церковной службы крестившимся славянам; они еще раньше перевели древние книги из Евангелия и Апостола, теперь перевели, кроме того, богослужебную псалтирь, утреню, вечерню, повечерие, часы и литургию. Между тем к императору Михаилу и бывшему тогда патриархом Фотию пришли послы из Моравии и Паннонии от тамошних славянских князей Ростислава, Святополка и Коцела, которые просили прислать к ним учителей, способных изъяснить им о христианской вере на понятном для них родном языке. Император и патриарх по-прежнему же обратились к Константину и Мефодию, и те с готовностью изъявили согласие идти на новые труды в пользу церкви Христовой. Перед их отъездом патриарх Фотий, прежний наставник и друг Константина, посвятил его в сан епископа. По дороге в Моравию братья проходили через земли Болгарского царя Бориса, и здесь Мефодий успел положить начало христианской проповеди и убедил самого царя принять святое крещение. После того дело обращения болгар в христианство продолжали там другие учителя, присланные из Константинополя по просьбе царя Бориса.

При этом более всего способствовали успеху этого дела славянская грамота, изобретенная Константином, и сделанный братьями перевод церковных книг.

Князья Моравские и народ уже были крещены. Первыми проповедниками христианства в Моравии и соседних славянских землях были латинские священники. Но эти священники, крестив славян, и не думали наставлять их в правилах христианской жизни или объяснять догматы христианской веры, – они только совершали богослужение, и притом на не понятном народу латинском языке, и исправляли требы да исправно собирали разные поборы в пользу своих епископов и свою собственную. Поэтому-то князья Ростислав, Святополк и Коцел обратились в Грецию за учителями христианства, наслышавшись, что греки в этом деле поступают благоразумнее и добросовестнее. Константин и Мефодий, прибыв в Моравию, прямо начали с того, что стали служить литургию и другие церковные службы на славянском, понятном для народа языке, и немедленно завели училища, где учили чтению и письму на славянском же языке, как детей, так и взрослых, желавших учиться, толковали им Священное Писание и вообще старались просветить их грубые умы мудрой задушевной речью. Они переходили с одного места на другое, везде поучая народ и князей на славянском языке и устрояя славянские училища. В продолжение четырех с половиной лет они достигли того, что у них было уже множество учеников, готовых быть хорошими учителями для народа, достойных священства и других степеней церковного служения. И народ весь обратился к ним, оставив корыстолюбивых и малообразованных латинских священников. Такие успехи великих просветителей славянства сильно вооружили против них латинских священников, но, не имея средств вести борьбу нравственную и разумную, эти последние почти все ушли из Моравии и отправились с жалобами на святых братьев, одни к своим ближайшим начальникам – епископам, а другие – ив Рим.

Бывший тогда в Риме папой Николай, узнав о чрезвычайных успехах проповеди Константина и Мефодия в Моравии и Паннонии и желая привлечь к себе таких великих проповедников, а отчасти и вследствие поступавших к нему жалоб на них, пригласил их обоих в Рим особой грамотой. Константин и Мефодий отправились по этому предложению. Но, пока они шли в Рим, папа Николай умер, и его место занял папа Адриан. Прибыв в Рим, Константин и Мефодий представили папе часть мощей священномученика Климента Римского, взятую Константином в Херсонесе, и папа принял пришельцев весьма ласково, одобрил их апостольские подвиги в Моравии и Паннонии и оставил их на время у себя в Риме, где они пробыли около года. В это время Константин, истощенный постоянной усиленной деятельностью и еще до путешествия в Моравию чувствуя себя нездоровым, слег в постель и скончался, имея 42 года от рождения. Во время этой болезни он за 50 дней до кончины постригся в схиму и принял имя Кирилла, под которым преимущественно он и остался известен. Папа Адриан сделал умершему Кириллу богатые похороны, в которых участвовало в пышных облачениях как греческое, так и латинское духовенство. По просьбе Мефодия папа приказал положить также Кирилла в церкви святого Климента Римского.

Похоронив брата, Мефодий оставил Рим и с согласия папы отправился опять к славянам – продолжать дело проповеди. В Моравии между тем начались междоусобия, в которые вмешались немцы, латинские епископы которых были там первыми христианскими проповедниками. Ростислав, покровитель святых братьев, был взят в плен своим возмутившимся племянником Святополком и выдан в руки немцев, которые ослепили его и заперли в один отдаленный монастырь. Мефодий, видя, что латинские священники снова приобрели силу среди междоусобствующих моравлян, удалился к Паннонскому князю Коцелу, который благосклонно принял его и упросил папу посвятить его в сан архиепископа Паннонского. Мефодий пробыл в Паннонии около трех лет, продолжая ревностно заниматься проповедью Слова Божия, устройством церковных служб, распространением училищ и переводом богослужебных книг. Эта высокая и благотворная деятельность Мефодия страшно озлобила против него невежественное латинское духовенство, и оно стало всеми средствами преследовать ревностного просветителя. Наконец, вооружив против Мефодия разными клеветами Немецкого императора и Моравского князя Святополка, они достигли того, что оклеветанный Мефодий сослан был в заточение, где и пробыл два с половиной года. Бывший тогда папой Иоанн VIII вступился за невинно гонимого подвижника, освободил его из заточения и возвратил ему архиепископскую власть в Паннонии, а гонителям его, своевольным немецким епископам, запретил священнослужение.

Возвратившись из заточения, Мефодий с новой ревностью занялся просвещением паннонских славян и устройством церковных служб на славянском языке. Слава подвигов Мефодия скоро проникла в Моравию, и моравские славяне, сравнивая деятельность Мефодия с действиями своих немецких епископов, заботившихся больше о поборах и об усилении своей власти, а не о распространении христианского просвещения, прогнали от себя немцев и просили папу прислать к ним архиепископа Мефодия. Папа исполнил просьбу моравлян, и Мефодий прибыл в Моравию. Тогда быстро стало распространяться в Моравии божественное учение Христа Спасителя. Народ с радостью стекался слушать поучения Мефодия и покидал свои языческие обычаи. Но прогневанные немецкие епископы никак не могли простить Мефодию своего позорного изгнания из Моравии и, вместе с тем, потери всех доходов. Не имея возможности бороться с Мефодием в Моравии среди преданного ему славянского народа, они обратились к папе с доносом, что Мефодий – отступник от веры, не исповедует исхождения Святого Духа и от Сына, как о том учит Западная церковь, и не проповедует не только вселенской власти папы, но даже и зависимости своей от него, и тем именно, что распространяет церковные службы на славянском языке, и привлекает к себе народ. Папа Иоанн VIII, согласный с Мефодием в учении о Святом Духе, сильно встревожился донесением епископов относительно ослабления своей власти над Моравией, и немедленно запретил Мефодию совершение богослужения на славянском языке, а вскоре за тем вызвал его в Рим.

Немцы, выпроводив Мефодия в Рим, восторжествовали: они опять явились в Моравию и начали распространять в народе вести, что папа отнял у Мефодия Моравскую епархию и отдал им, и что моравляне должны теперь слушать их. Но на деле было далеко не так, как разглашали немцы: папа не удовольствовался одними доносами немецких епископов, а, созвав в Рим собор, на котором законным порядком рассмотрел как доносы, так и ответы и объяснения со стороны Мефодия. Мефодий признан был вполне православным, получил разрешение совершать богослужение на славянском языке и был уполномочен опять вступить в управление Моравской епархией. Возвратившись в Моравию, Мефодий с тем же усердием принялся за свое пастырское служение. Народ, как и прежде, был предан ему и ревностно слушал его наставления, а немецкое духовенство более и более ненавидело его и искало случая к его погибели. Не достигнув успеха в Риме, они стали действовать теперь на Святополка. Желая поссорить его с Мефодием, они льстили князю, притворствовали его страстям и слабостям, тогда как Мефодий с пастырской ревностью, без всякого лицемерия обличал пороки, в ком бы их не заметил. Мало-помалу немцы овладели благосклонностью Святополка и вооружили его против Мефодия. Поссорив князя с архиепископом, они вместе с тем сумели охладить князя к православной церкви и расположить его в пользу латинства. Но ни происки немцев, ни холодность Святополка не останавливали неутомимой апостольской деятельности Мефодия. Под его непосредственным руководством православная вера не только быстро распространилась по обширной стране Моравской, но и другие славянские племена, начиная с Хорватии и Далмации до границ Польши, слушали богослужение, совершаемое по славянским книгам святого Мефодия. Сам Мефодий убеждал принять крещение одного из князей в пределах Польши, а ученики его, еще при нем, успели проникнуть в Чехию и крестили тамошнего князя Боривоя, а также посеяли семена христианства и православия у сербов. Наконец, после 16-летнего управления Паннонской и Моравской церквами, Мефодий среди неутомимых трудов скончался в глубокой старости.

Несмотря на протекшие 1000 с лишним лет после смерти святых апостолов славян, со множеством совершившихся за это время исторических переворотов, святая память великих и благочестивых подвигов Кирилла и Мефодия не только не исчезла в славянских племенах, но год от года все растет более и более. Нет ни одного славянского народа, принадлежит ли он к западному исповеданию или восточному, у которого бы не чтилась славная память этих просветителей славянства. У иных славян строятся церкви во имя святых Кирилла и Мефодия, в других местах заводятся училища и братства, посвященные их памяти. И Русская церковь, благодарная этим первоучителям славянским за то великое благодеяние, которое получила от них в переводе Священного Писания и богослужебных книг, всегда свято чтит их память. Возродивши славян-христиан, Кирилл и Мефодий стали как бы предвозвестниками духовного единства всех славян и служат теперь для них знамением единства.

Церковь православная причла Кирилла и Мефодия к лику святых, наименовала их за великие апостольские труды равноапостольными и установила празднование: 11 мая в честь их обоих; в честь святого Кирилла в день его смерти – 14 февраля, и в честь святого Мефодия в день его смерти – 6 апреля.

Святой Стефан, епископ Пермский

В нынешней Пермской губернии и соседних землях в старину жили разные племена, которых русские называли общим именем зырян. Эти зыряне были очень мало известны в остальной России; о них ходили темные слухи, будто они занимаются волшебством или чародейством. В самом деле, зыряне не знали Истинного Бога, верили в злых и добрых духов, кланялись идолам и приносили им жертвы. Хотя они платили дань русским, но до XIV века никто не позаботился о их просвещении. Россия в это время сама терпела страшные бедствия и находилась под игом татарским. Наконец, один инок, по имени Стефан, сжалился над несчастным народом, не знавшим Бога, и, испросив помощи Господней, взялся за святое дело просвещения Пермской земли.

Святой Стефан родился около 1340 года в городе Устюг, Вологодской губернии. Отец его Симеон был пономарем при тамошней соборной церкви. С молодых лет явилось в Стефане святое желание послужить обращению к вере Христовой язычников зырян, которых он часто встречал в своем городе. Для приготовления к столь важному делу, Стефан поступил в Ростовский монастырь святого Григория Богослова, богатый книгами. Здесь подвигался в посте и молитве и вместе с тем изучал Священное Писание и греческий язык; составил зырянскую азбуку, перевел на зырянский язык необходимейшие церковные книги и с ними в 1378 году явился к Коломенскому епископу Герасиму, управлявшему митрополией по смерти св. Алексия. Епископ усмотрел в желании Стефана волю Божию, посвятил его в сан священника, снабдил святым миро, священными антиминсами и с молитвой отпустил на апостольский подвиг. Призвав Бога на помощь, святой Стефан начал благовествовать им о Едином Истинном Боге и единой спасительной вере. Простодушные язычники слушали его дивную и неслыханную речь, и одни сразу полюбили нового учителя, часто беседовали с ним и принимали святое Крещение; другие, напротив, сделались его врагами, оскорбляли его и отвлекали желавших от него крещения. Нередко самая жизнь святого Стефана подвергалась опасности – в одно время вооруженные язычники окружили его со всех сторон и хотели убить, в другое время обложили его дом соломой и хотели сжечь его вместе с домом. Особенно упорного и опасного противника встретил святой Стефан в лице начальника волхвов Пама или Пана. Своим влиянием он удерживал язычников от крещения, новокрещенных старался возвратить в язычество. Много раз Стефан вступал с ним в споры, продолжавшиеся целые дни и ночи, но не мог обратить его на путь истины. Наконец Пам предложил святому Стефану для доказательства истинности веры каждого пройти обоим сквозь огонь, а потом спуститься в одну прорубь и в другую выплыть. Он никак не ожидал, что Стефан решится на такой опасный опыт, но святой проповедник велел зажечь один отдельно стоявший дом, взял Пама за руку и безбоязненно повел в огонь. Хвастливый волхв пал в ноги святому Стефану и умолял его избавить от верной смерти. Точно так же оказался он спуститься в реку. Тогда народ бросился на посрамленного волхва и хотел убить его, но святой Стефан защитил своего противника и только велел ему удалиться в другую сторону и не совращать с пути истины новообращенных христиан. «Христос послал меня учить, а не убивать людей. Когда Пам не хочет спасительной веры Христовой, то пусть Бог его накажет, а не я», – сказал святой Стефан.

Кроткое любвеобильное отношение даже к своим противникам расположило зырян к святому Стефану, и они постепенно оставляли язычество и принимали святое крещение. Когда число христиан умножилось, святой Стефан построил для них при слиянии реки Вымь с Вычегдой первый храм во имя Благовещения Пресвятой Богородицы с той мыслью, что как благовещение есть начало нашего спасения, так и церковь эта есть начало обращения земли Пермской. При этом храме святой Стефан поселился и отселе путешествовал во все концы Пермской земли для обращения язычников. Во время этих путешествий святой Стефан обратил внимание на одну громадную березу, которую зыряне почитали святыней, срубил ее и сжег, и на ее месте построил храм во имя святого Архистратига Михаила, победителя злых духов. При этом храме святой Стефан устроил училище и в нем учил новообращенных изобретенной им пермской грамоте, более способных предназначил один в священники, других в чтецы и с ними проник в самые глухие и отдаленные места. Немедленно после крещения жителей известного селения святой Стефан разрушал капища, сожигал идолов, а на месте их воздвигал храмы или часовни. Идолы обыкновенно обвешаны были шкурами дорогих зверей, лисиц, бобров и других. Святой Стефан сожигал их вместе с идолами. Язычники дивились этому и говорили: «Истинно он человек Божий и пришел к нам не для своей выгоды, а для нашего спасения», – и крестились.

Скоро число новокрещенных увеличилось настолько, что святой Стефан один не мог удовлетворять все духовные их нужды, и вот через 4 года он пришел в Москву просить особого епископа для новопосвященной паствы. Собор епископов избрал самого Стефана в этот сан, так как Стефан лучше других знал их язык, сам обращал их к вере. Великий князь Димитрий с радостью согласился на это избрание и святой Стефан был посвящен в епископа в начале 1383 г. Щедро одаренный от великого князя и христолюбивых христиан, святой Стефан поспешил к своим новым христианам и основал свое постоянное местопребывание на Усть-Выме при храме Благовещения. Вместе с сугубой благодатью святой Стефан усугубил свои апостольские подвиги. Всюду разыскивал язычников и увещевал их обратиться к вере Христовой, обращенных учил правилам веры и жизни христианской, строил храмы и посвящал в них священников, диаконов и чтецов, которые совершали богослужение на пермском языке.

С заботами о душевном спасении новых христиан святой Стефан соединят заботы и о земном их благосостоянии. Часто в голодные годы покупал хлеб в Вологде и раздавал бедным, ездил в Москву ходатайствовать перед великим князем о нуждах новообращенных; путешествовал в Новгород с просьбой, чтобы новгородская вольница, так называемые ушкуйники не делали набегов на Пермскую землю и не грабили беззащитных жителей.

Упокоение от апостольских трудов святой Стефан нашел не в своей епархии, а в Москве. Зимой 1396 г. он отправился туда по делам своей епархии, тяжко заболел, скончался 26 апреля и погребен в Спасском Кремлевском монастыре. Мощи его почивают под спудом в церкви Спаса на Бору. Святой Стефан не мог в продолжение своей восемнадцатилетней деятельности обратить всех язычников, но изобретением пермской азбуки, переводом на пермский язык церковных книг, устройством церквей и приготовлением достойных священников положил твердое основание дальнейшим успехам христианства в Пермской земле.

Память его празднуется 26 апреля.