Текст книги "Невольник"

– Может, без хлеба? – то ли задал вопрос, то ли предложил Илья, вешая свой истрепанный короткий тулуп на крючок. – Неудобно как-то все время просить, – добавил он, стягивая с головы вязаную спортивную шапку с надписью «Adibas».

– Неудобно не наедаться, – ответил Саня угрюмо, желая перебороть усилившееся после слов Ильи сомнение.

Он замешкался, почесал затылок, запустив пальцы в отросшие волосы, сдвинув на лоб побитую жизнью шапку-ушанку с потертыми облысевшими краями. Перевалился с одной ноги на другую, задумался, потирая обросший щетиной подбородок, молча наблюдая за раздевающимся другом, не желая просто так сдаваться.

– Думаешь, мы им надоели? М-м? – переспросил Саня Илью, продолжая топтаться на месте. – Думаешь, им не охота рыбы поесть? Тем более мы им уже почищенную несем, – неуверенным тоном добавил он, скорее убеждая себя в собственной правоте, чем спрашивая совета у товарища.

Не дождавшись ответа от пошагавшего в сторону кухни друга, молчание которого было вполне красноречивым, Саня, еще колеблясь, шагнул к двери квартиры, открыл ее и, перед тем как прикрыть ее за собой, проговорил неуверенно:

– Я все-таки схожу….

«Да не даст она ни картошки, ни хлеба. Достали мы их со своими чебачками», – проговорил про себя Илья с бессильной злостью, вытаскивая из серой тряпичной сумки заледеневший на холоде улов, состоявший из трех десятков мелких ершиков, окуньков да красноперок.

Выложив рыбешку в пожелтевшую кухонную раковину, он открыл кран с горячей водой, чтобы рыба быстро оттаяла, и устало присел на табуретку. Облокотившись левой рукой на кухонный стол, положил подбородок на ладонь и с грустью посмотрел в окно. Вечерело. Солнце завалилось за стоящие напротив высотки. Глаза Ильи привычно уткнулись в лозунг, который не первый год красовался на крыше соседнего дома. Смотря в окно, его нельзя было не заметить и не прочесть. «Слава КПСС!» – гласил этот лозунг, из последних сил держащийся за ушедшую в историю эпоху. Отверженный, забытый и заброшенный, а оттого неухоженный и покрытый толстым слоем ржавчины по всей поверхности букв, он медленно погружался перед взором Ильи в объятия ранних зимних сумерек.

Илья вздрогнул и очнулся, услышав скрип открывающейся входной двери, после чего последовал радостный возглас Сани, прокричавшего на всю квартиру:

– Живем!

– Да ну… – не веря своим глазам, пробубнил, приходя в себя, Илья.

Золотистая булка легла перед ним на стол, заставив потянуться к ней. Взяв хлеб в руки, Илья прижался к нему носом и втянул в себя его запах, наслаждаясь ароматом. Блаженная улыбка расцвела на его лице.

– Чудно, – произнес он негромко, предвкушая ужин с хлебом, после чего, поднявшись с места, направился к раковине чистить рыбу…

– Они так и называют нас – казахами, – отхлебнув чая из чашки, вдруг сказал Саня. – Тех, кто приехал из Узбекистана – узбеками, из Киргизии – киргизами.

Вот так, без предисловий, после двух молча съеденных тарелок ухи он начал рассказывать свою не вполне удачную историю отъезда в Россию, которая произошла четыре года назад. Прожив почти полтора года на своей исторической родине, Александр вернулся назад, привезя с собой не очень хорошие впечатления от пребывания там.

– Мне так и говорили в лицо: «Зачем ты приехал? Катись обратно в Казахстан. Вы нам тут не нужны!»

Саня замолчал, его лицо выражало неподдельную обиду. Он впервые за эти годы рассказал о таком прямом неприятии их, русских, возвращающихся на родную землю, своими же соотечественниками. Свою обиду он многие годы держал в себе, предпочитая не рассказывать о нелицеприятных фактах, с которыми ему пришлось столкнуться при этой попытке перебраться на большую родину, и уходил от разговоров и расспросов на эту тему. Особенно назойливым и любопытным Саня отвечал не без раздражения заготовленную заранее дежурную фразу:

– Съезди – узнаешь!

Илья заметил, что после упоминаний и расспросов о той злополучной поездке его друг всегда впадал в уныние, становился печальным. Но в этот раз Саня сам затронул эту тему и начал разговор. С чего бы это – Илья так и не понял. Может, ржавая надпись на крыше дома, мозолившая ему глаза, сподвигла его на откровенность? А может, он устал держать все это в себе? Как бы то ни было, выйдя из оков воспоминаний, Саня прервал затянувшееся молчание, отведя погрустневший взгляд от темного прямоугольника окна, за которым наступила ранняя зимняя ночь. Хлюпнув, он отпил из своей чашки то, что уже не раз подогревалось и заваривалось и не могло называться чаем, и печальным голосом продолжил:

– Нас там не ждут. Там все не так радужно, как нам описывали и обещали. Вот поэтому я и вернулся. Здесь привычнее, – констатировал он результаты свой поездки, снова погрузившись в молчание и крутя в руке опустевшую чашку из-под чая.

– Хорошо, что сгоряча квартиру не продал! – произнес он вдруг, встрепенувшись, с нотками горькой радости в голосе. – А то сам знаешь – деньги бы растратил и ходил бы сейчас, не имея ни кола ни двора.

Согласившись с мнением друга, да и просто желая поддержать разговор, Илья в ответ скупо улыбнулся и протянул:

– Да-а-а… Это точно!

Он вспомнил, что Саня ради этой поездки продал дачу на «Спутнике» и «Москвич», приобретенный его отцом еще при Союзе. Потом, по приезде, он все время твердил, что все это ушло за копейки.

– Съедим? Или на заватра оставим? – спросил Илья друга, указав подбородком на половину булки, одиноко лежавшую в середине стола.

– Давай оставим! Завтра тоже день будет, – ответил Саня.

На том и порешили…

Этот эпизод произошел в феврале нынешнего года и был проигран в памяти Ильи по понятным только его подсознанию причинам. Рассказанная Саней история произвела на него не самое приятное впечатление о соотечественниках, живущих на их исторической родине.

 
                                       * * *
 

Илье пришлось вернуться в неприятную реальность, о которой ему напомнил холод.

«Сколько я проспал?» – первым делом подумал он.

Кисти и ступни ног за время, проведенное в неподвижности, успели заметно похолодеть. Пытаясь их согреть, Илья несколько раз медленно сжал и разжал замерзшие пальцы, не вынимая рук из рукавиц. Открыв глаза, он увидел перед собой ярко-голубое небо без единого облака и солнце в зените прямо перед своим взором.

«Час? Два? Наверное, не больше, – продолжал он рассуждать. – Эх, согреться бы… Развести огонь и улечься возле него. Поспать в тепле. А так… как следует выспаться все равно не получится. Этот чертов холод не даст. Может, небольшой костер все же разжечь? Правда, чем? Травой из-под снега? Бурьяном? За минуту сгорит. М-да… Что же делать? Что же?..»

Беспокойные мысли одна за другой бежали у него в голове, пытаясь выстроиться в приемлемый в сложившихся условиях план действий, пока то, что разбудило Илью, не заставило его встать с места и отойти на минуту в сторонку.

Не успел он застегнуть штаны, как его в очередной раз передернуло от озноба и по промерзшему телу вновь пробежали полчища мурашек, заставив Илью съежиться и, словно черепаха в панцирь, втянуть шею в бушлат, защищаясь от всепроникающей стужи. Обреченным взглядом из-под опущенных бровей Илья посмотрел на простирающуюся перед ним безжизненную белую равнину, которую ему предстояло преодолеть.

«Еще, наверное, километров пятнадцать-двадцать осталось…» – посетила его не слишком приятная мысль о предстоящем марафоне по холоду, отчего и без того не приподнятое настроение совсем упало.

Набрав в легкие воздуха, Илья тяжело выдохнул, все еще не отрывая взгляда от простирающейся до горизонта заснеженной равнины и размышляя про себя: «Раз не получится поспать, то уж лучше, не теряя времени, осторожно продолжать идти. А перед этим… надо подкрепиться».

Широко зевнув, он сильно потер друг о друга ладони, желая быстро их согреть, потом, сложив лодочкой, поднес ко рту и стал дышать на них, распространяя вокруг себя клубы пара.

Слегка согрев руки, он присел на снег, притянул к себе рюкзак и поставил его перед собой. Надежда на то, что за пару часов полуденного тепла хоть что-то из заледеневшей за ночь еды оттаяло, оказалась напрасной. Приходилось отрывать небольшие куски от одеревеневшего хлеба зубами, вгрызаясь в его края. Отрезать ломоть ножом не получилось – Илья не смог даже воткнуть его в булку. Отгрызенный с большим трудом кусочек сперва долго лежал во рту, пока не становился мягче и не позволял себя разжевать. Запивать хлеб пришлось все той же немного подтаявшей ледяной водой из бутылки, где продолжала плавать увесистая ледышка. От долгого и нудного жевания челюсть Ильи то и дело сводило судорогой, и ему приходилось делать перерывы, чтобы дать ей отдохнуть от этого мучительного процесса.

Покончив с самой мучительной в своей жизни трапезой и почувствовав некоторую обманчивую сытость, Илья заметил, что его снова клонит ко сну. Глаза сами по себе стали слипаться, разум желал погрузиться в приятный обволакивающий омут сна, но Илья усилием воли заставил себя встать с места, скомандовав: «Все хватит! Вставай! Сперва найди укрытие, а потом уже можешь спать».

Собрав рюкзак, Илья, как обычно, принялся искать поблизости расщелину или яму, любое укрытие, где можно было прилечь, оставшись незамеченным, на некоторое время.

Не найдя перед собой ни бугорка, ни ямы на заснеженной равнине, Илья двинулся вперед, вертя головой по сторонам, и иногда, заметив, как ему казалось, пригодное для привала место, направлялся в ту сторону, но, в очередной раз убедившись, что это место не подходит для временного укрытия, разочарованный брел дальше, придерживаясь выбранного направления. На всем белоснежном просторе степи, покрытом мириадами сверкающих на солнце блесток, стало невозможно разглядеть ни одной ложбины или ямы – все они теперь были скрыты от глаз. Снег превратил всю долину в одну большую ровную белую скатерть, где нельзя было ни от чего и ни от кого укрыться – все было видно как на ладони. В конце концов бесполезные поиски, усталость и холодная бессонная ночь взяли свое, и Илья просто лег на снег на открытом пространстве и закрыл глаза, пока висящее в небе солнце давало ему шанс вздремнуть под своими теплыми лучами.

Через некоторое время, что прошло в полудреме и в обрывках беспокойного сна, Илья очнулся оттого, что почувствовал всем телом, как дневное тепло сменилось неприятным вечерним холодом, напоминая ему о предстоящей новой схватке с природой. За то время, что он пробыл в забытье – а нормальным сном это назвать было нельзя – на заснеженную степь опустилась ночь. Раскрыв глаза, Илья ничего не увидел, и из-за этого ему на мгновение показалось, что он вдруг ослеп. Только выискав глазами на черном покрывале неба несколько ярких светящихся точек, Илья пришел в себя и смог унять сильно заколотившееся от страха сердце.

Хрустнув снегом, он перевернулся с окаменевшего правого бока на спину. Глубоко вдохнув холодный воздух, обреченно выдохнул его обратно вместе с облачком пара, быстро рассеявшимся перед его лицом. Сняв с правой руки рукавицу, Илья стал тереть ладонью замерзший нос, чтобы хоть немного согреть его и привести в порядок. Растирание мало помогло – нос как был холодным, таким и остался. Тепло, только тепло огня могло спасти его от этой смертельной хватки холода. Стуча зубами, Илья посильнее обнял прижатые к груди колени руками и принялся судорожно размышлять, что же ему теперь предпринять.

«К черту все! Так можно от холода подохнуть! Надо разжечь костер!» – прокричала в голове мысль, поддерживаемая инстинктом самосохранения, после чего Илья машинально вскочил с места и начал, подходя к невысоким бугоркам и пиная их ногами, стряхивать снег и выдирать руками спрятанные под ними засохшие кусты.

Сложив в высокую кучу собранные ветки, Илья подложил под них предварительно порванную и скомканную газетную бумагу, специально взятую им для такого случая, и трясущимися от холода пальцами с трудом только с третьей попытки зажег спичку, сломав две первые. Разгоревшийся костер ярко запылал, затрещал и озарил все вокруг своим светом. Измученный холодом Илья, не боясь обжигающего пламени, встал вплотную к костру и с удовольствием стал согревать все свое тело, подставляя огню то спину, то грудь, то руки или ноги. Быстро вспыхнувший, на счастье Ильи, костер, обдав быстрым жаром все вокруг, растопил под собой снег и так же быстро погас, не успев привлечь к себе чьего-либо внимания. Илья до последнего держал ладони рядом с огнем, жадно впитывая в себя остатки быстро тающего тепла.

«Жаль, что в этой дремучей степи дров нет. Можно было бы основательно согреться», – посетила его горькая мысль вместе с сожалением оттого, что теперь ему снова придется вернуться в объятия холода, который без промедления и жалости тут же напомнил о себе.

Ярко вспыхнув и так же быстро погаснув, костер не привлек к себе внимания и не был никем замечен. Разве что бродящими по округе дикими зверями да табунами лошадей, свободно пасущимися по всей степи. Немного отогревшись возле спасительного огня, Илья встал и пошагал прочь от потухшего костра. Он шел и чувствовал, как впитавшие жар пламени бушлат и штаны комбинезона, еще не успевшие остыть, отдают приятное тепло всему телу. Намереваясь преодолеть до утра весь остаток пути, он к восходу солнца рассчитывал оказаться у районного центра, зная, что с наступлением холодов промедление может означать только неминуемую гибель.

Погода в начале ноября в этом степном крае центрального Казахстана была еще относительно щадящей. Конечно же, ощущения человека, находящегося несколько дней подряд, днем и ночью, в открытой всем ветрам степи, существенно отличаются от ощущений людей при более благоприятных обстоятельствах. И теперь, когда организм Ильи в некоторой мере согрелся и восстановился, он по-другому стал ощущать ночную стужу. Ему показалась, что погода стала теплее и мягче. Чудодейственное влияния огня, недооцениваемое людьми в обычных жизненных обстоятельствах, вернуло ему силы и оптимизм. На его счастье, наступившая ночь, в отличие от предыдущей, выдалась светлой и тихой. На безоблачное небо, усыпанное звездами, взошла луна, добавив света погрузившейся в ночь степной долине. Отсутствие ветра ослабило ощущение мороза, что позволило Илье, воспользовавшись благоприятной погодой, прошагать без остановки, не сбавляя темпа, четыре часа. Желание наверстать то расстояние, что ему не удалось преодолеть за прошедшую ночь из-за налетевшей внезапно метели, было реализовано без особых проблем.

«Что бы там ни было, надо сегодня добраться до райцентра. А там и трасса рядом», – рассуждал Илья, в котором теперь, после того как он согрелся и приободрился, впитав в себя энергию и тепло огня, придавшего ему сил и оптимизма, росла уверенность в благоприятном исходе побега.

Передохнув с полчаса, Илья продолжил свой путь. Несмотря на усталость, он шел по неглубокому снегу до середины ночи, временами давая непродолжительную передышку уставшим ногам. К пяти часам утра, когда ночная тьма еще и не собиралась рассеиваться, он увидел вдали мигающий красный огонек, который так же мигал на верхушке телевизионной вышки в поселке, оставленном им далеко позади.

– Вот и чудненько! – произнес Илья вслух от нахлынувшей внезапно радости.

Его лицо растянулось в улыбке, с которой он простоял на месте как вкопанный несколько минут, не отрывая взгляда от пульсирующего красного пятнышка вдали, как будто он был моряком затерявшегося в океане корабля, увидевшим на горизонте спасительный огонь маяка.

Его внимание отвлекли промелькнувшие с правой стороны красные точки. Они появились и так же быстро исчезли.

«Показалось? – подумал Илья, всматриваясь в темноту. – Красный прожектор. Красные точки. Теперь все красное будет мерещиться».

Он хотел перевести взгляд снова на манящий красный свет вдали, как вдруг перед ним снова отчетливо вспыхнули несколько пар красных угольков…

«Чьи-то глаза?» – пришла в голову мысль, а следом за ней сознание пронзила другая, от которой бросило в холод: «Волки!»

От внезапного страха Илья согнул колени и медленно присел на корточки, неподвижно продолжая следить за суетливо бегающими перед ним красными искорками глаз. Только тут Илья вспомнил, что забыл на одной из своих стоянок посох, который сопровождал его некоторое время в дороге и мог теперь послужить хоть каким-то средством защиты.

– Тьфу ты! – выругался он, не зная, что делать и что предпринять, понимая свое беспомощное положение.

Вглядываясь изо всех сил в темноту, Илья сумел разглядеть три тени, кружащие вокруг него, но не решающиеся приблизиться. А потом из сумрака ночи донеслось странное тявканье, совсем не собачье, но и не похожее на рычание волков. Этот хоровод продолжался не пары минут, а потом серые тени бесследно растворились во мраке.

«Да это же шакалы. Мне Богдан о них говорил», – выдохнул с облегчением Илья.

Он понял, что ему и в этот раз сильно повезло: он встретился не с хозяевами степей – волками, а с их мелкими собратьями – шакалами. Эти хищники были размером с лисицу и питались в основном падалью и мелкой дичью вроде мышей и сусликов.

Илья поднялся, чувствуя, как тает в животе комок страха, и проговорил вслух:

– Черт бы вас побрал… – после чего, шмыгнув носом и часто оглядываясь, пошагал в сторону от того места, где минуту назад на него смотрело несколько пар светящихся глаз, заставив его пережить минуту ужаса и беспомощности.

 
                                       * * *
 

«Неужели сумел?! Неужели добрался до трассы и улизнул в город?!» – рассуждал Жакып, пока ехал по степной дороге в сторону райцентра. Эта мысль коробила его и не давала покоя, особенно после болезненных слов матери.

«Нет, не мог он так быстро уйти и вот так вот бесследно исчезнуть… А может, он спрятался где-то и выжидает? Где он мог укрыться в этой бескрайней степи? В камышах?! В высохшей пойме реки! Может, он решил там отлежаться, а потом только податься в бега? Рассчитывая на то, что я через пару дней подустану и перестану его искать. Почему бы нет? Лежит, наверное, где-то в камышах. Затаился…»

Поразмыслив и придя к такому выводу, Жакып, пожурив себя за недальновидность, решил, что завтра непременно проедется вдоль реки и проверит все ее закоулки.

На следующий день, ни свет ни заря, даже не попив чая, Жакып завел машину, положил рядом с собой на сиденье ружье, свистом подозвал собак и укатил в сторону реки. Хоть и поздно, но он разгадал план Ильи и Богдана.

Доехав до места, Жакып остановился и начал думать, куда ему дальше двигаться, вверх по реке, в направлении поселка, или в сторону песчаной степи, где русло заканчивалось. Недолго думая, он направил машину, придерживаясь пологого берега, в противоположную поселку сторону. Протяжно ворча мотором, УАЗ неспешно катил вдоль речки, обшаривая светом фар ее берег. Временами, увидев что-то подозрительное, Жакып останавливал машину, брал с собой ружье и шел проверять, что же там такое.

Бесцельно проездив более трех часов вдоль русла реки, Жакып добрался наконец до его конца и уткнулся в покрытую густым высоким камышом ложбину, за которой простиралась покрытая до горизонта снегом равнина, всего лишь пару дней назад бывшая рыже-бурой солончаковой степью. Ему не пришлось долго искать то, что оказалось под носом. Доверившись предчувствию, Жакып вылез из машины и, выпустив собак, направился прямо к камышам.

Не успев даже дойти до них, он услышал впереди собачий лай, извещающий, что Шерхан и Таймас что-то обнаружили. И в самом деле, среди камышей он увидел оборудованную лежанку, служащую доказательством, что здесь довольно долго находился человек. Присев и приглядевшись, Жакып заметил крошки хлеба, застрявшие в этой импровизированной постели. А лишним доказательством того, что тут был именно Илья, стал след армейского ботинка, впечатавшегося носком перед самым входом в укрытие в рыхлую землю, которая осталась не покрытой снегом благодаря высоким камышам, склонившимся к друг другу. Увиденное стало для Жакыпа подтверждением, что все эти дни он искал не там.

«Вот сукин сын, а?! Хитер. Хитер оказался. Значит, пока я искал его вдоль дороги, он все это время выжидал здесь и только потом ринулся в сторону поселка. А я-то думал, куда он пропал?! Как будто сквозь землю провалился! Жаль, я так поздно сообразил. Он сейчас уже точно до районного центра добрался. А может, уже и до города».

Как только череда этих безрадостных догадок вихрем пронеслась в голове Жакыпа, он с досадой выдохнул, почесал затылок и произнес вслух:

– Права была мать. Богдан к этому руку приложил. Все ему объяснил. Все разложил…

 
                                       * * *
 

«Еще немного – и все. Конец приключениям!» – подбадривал себя Илья, сидя на снегу, раскинув ноги в стороны и всматриваясь в пульсирующий красный сигнал вдали.

Дав себе немного передохнуть, он тяжело поднялся с места, собрал остатки сил и, с трудом переставляя ноги и кашляя, направился в сторону населенного пункта, шаг за шагом приближаясь к небольшому городку, контуры которого стали мягко, но отчетливо вырисовываться из отступающей дымки предрассветных сумерек. Первыми показались выстроившиеся в ряд трехэтажные дома на окраине. Некоторые из них дымили трубами, а другие молчали, не показывая признаков жизни. Вереница столбов, исполнив свой долг перед Ильей, соединилась своими электрическими проводами прямиком с подстанций, что стояла на дальних подступах к городу. По мере приближения Ильи к райцентру в окнах домов начал появляться свет, указывая на то, что люди стали просыпаться и готовиться к трудовому дню.

Поняв, что он слишком близко подошел к городку и что дальше испытывать судьбу не стоит, Илья решил, соблюдая все те же меры предосторожности, обойти его по окраине, чтобы не привлекать лишнего внимания к своей персоне. Следующей и последней целью Ильи была автомобильная трасса, которая проходила совсем рядом – что называется, рукой подать.

Скрипя снегом под ногами, усталый, но воодушевленный, Илья даже не заметил, как за каких-то полчаса, обогнув незнакомый ему прежде городок, очутился напротив долгожданной автомобильной трассы. Он не смог сразу ее рассмотреть, потому что она, как и все вокруг, терялась среди белой пелены снега. Он понял, что не далее чем в полукилометре от него находится трасса, лишь когда услышал шум мотора, а потом издали, из сумерек, словно корабль-призрак из тумана, появился силуэт длинной машины, рассекающей темноту перед собой дальним светом фар.

Это был большой междугородный автобус, который, сбавив скорость и скрипнув тормозами на всю округу, медленно подъехал к остановке, сооруженной из четырех бетонных плит и покрашенной в белый цвет, отчего она стала невидимой в это ранее сумеречное утро, слившись с окружающей белоснежной степью. Из засветившегося на короткое время, как лампочка, автобуса вышли трое, и после недолгой возни с багажом автобус снова тронулся с места. На остановке остались два человека с полосатыми квадратными сумками в руках. Увидев людей, Илья непроизвольно присел. Эти двое, мужчина и женщина, судя по силуэтам, неспешно перешли на другую сторону дороги и, пройдя вдоль нее, повернули налево, в сторону городка.

При виде останавливающегося автобуса у Ильи возникло спонтанное желание крикнуть и побежать в его сторону, несмотря на то что их разделяло внушительное расстояние. Но что-то сдержало его: то ли мысль, что он не успеет добежать до автобуса, пока тот высаживает пассажиров, то ли выработавшаяся за последнее время привычка всего опасаться, то ли что-то еще. Он так и остался на месте, присев на корточки и наблюдая за двумя ранними путешественниками, ездившими, судя по их увесистым сумкам, в город за покупками.

«А зачем их остерегаться? Это же не поселок. Здесь народу в разы больше. Кто кого знает?! Хотя я в таком виде…» – разговорился сам с собой Илья, нетерпеливо провожая взглядом две удаляющиеся фигуры и желая поскорее добраться незамеченным до остановки.

Как только пара скрылась за корпусом крайнего дома, Илья приподнялся с места и смело направился к цели. Дойдя до остановки, он взглянул в обе стороны дороги и, ничего там не увидев, устало присел на край железного каркаса без деревянных реек, который некогда был скамейкой.

«Вот и все! Теперь домой! Надо любую машину остановить. Объяснить ситуацию и попросить довезти до города. Помогут. Есть же добрые люди», – сказал сам себе Илья, предаваясь ощущению ликования, что возникло у него внутри, как только он добрался до трассы.

На его лице появилась довольная улыбка, выглянувшая из густых зарослей щетины, покрывшей его лицо. От приподнятого настроения даже усталость куда-то исчезла. Ее как рукой сняло, едва он понял, что дошел до цели и путь домой свободен. В нетерпении он периодически вставал со «скамейки» и, выйдя из остановки, бросал взгляд в обе стороны дороги, хотя ему нужен был транспорт, который следовал в сторону Темиртау.

«Здесь каждый час автобусы должны ходить, – вспоминал он, сидя на железном каркасе скамьи. – Это точно! Алматы – Астана. Балхаш – Караганды. Балхаш – Темиртау».

Желая убить время, Илья стал перебирать в уме рейсы автобусов, намереваясь остановить первую же появившуюся на горизонте машину, лишь бы водитель попался сердобольный. Не усидев на месте от холода, а еще больше от нахлынувшего волнения, Илья в очередной раз поднялся со скамейки и стал делать махи руками и приседать на месте, желая унять волнение и заодно согреть прозябшее тело. Когда Илья перешел к наклонам, положив руки на пояс, то сперва услышал, а потом и увидел вдалеке автомобиль, что двигался в противоположном направлении, освещая перед собой дорогу двумя круглыми фарами. Звук мотора показался Илье неприятно знакомым…

«Похоже, УАЗ…» – промелькнуло у него в голове. «А если это Жакып?» – пришла другая, пугающая мысль, заставив сердце тревожно забиться. «Ну и что, что УАЗ, мало ли их… Машина ведь со стороны города едет», – успокоил Илья сам себя, не желая поддаваться панике по любому поводу.

Тем временем свет фар автомобиля становился все ярче и ближе, и теперь уже было отчетливо видно, что это действительно УАЗ.

– Что за типок? Как-то не очень он похож на наших местных, – произнес полицейский в звании сержанта за рулем, показывая сидящему рядом капитану кивком головы на одиноко стоящего на остановке человека в странном наряде.

– А ну подъезжай к нему! – откликнулся капитан, поправляя на голове форменную цигейковую шапку-ушанку с кокардой, пристально рассматривая подозрительного незнакомца через лобовое стекло служебного УАЗа.

– О, так ведь это же… – расплылся он вдруг в широкой улыбке.

Неожиданная встреча ранним утром с полицейской машиной вызвала у Ильи двоякое чувство. Первой мыслью было: «Ах, черти! Вас только здесь не хватало! Где же вы были все это время? Начнете сейчас таскать. К вам придется ехать…» Но Илья сам себе возразил: «А чего мне бояться?! Расскажу все как было. Я же потерпевший! Напишу заявление…» Как бы то ни было, ему оставалось только растерянно смотреть на светло-серый УАЗ с синей полосой посередине, надписью «Полиция» и нахлобученным на крышу желтого цвета проблесковым маячком, ожидая своей участи.

Следуя приказу начальника, сержант направил машину к остановке и, развернув ее на сто восемьдесят градусов, притормозил прямо перед Ильей, по выражению лица которого можно было понять, что он не очень-то рад этой неожиданной встрече с блюстителями порядка, обещавшей ему массу проблем.

– Здорово, Илья! – произнес вышедший с правой стороны машины капитан, оставив дверь за собой открытой.

Илья в замешательстве молча уставился на служивого, силясь вспомнить, где он видел его лицо. Откуда тот мог знать его имя? За пять коротких секунд память Ильи перебрала сотни лиц и остановилась на одном из них. Это был один из тех двоих, что похитили его в городе и насильно вывезли на ферму Жакыпа. Перед ним стоял один из двух мерзавцев, которые, запихнув живого человека в багажник «Нивы», продали его за двух баранов, словно какую-то вещь или домашнюю утварь. Тот самый худощавый Сарсен, что сидел тогда за рулем «Нивы», стоял теперь перед ним в полицейской форме с четырьмя звездами на погонах.

Не зная, что сказать, Илья только и смог выдавить из себя просевшим голосом:

– Ты-ы… полицейский?

Сердце затрепетало, предчувствуя беду. Илья застыл, не отрывая взгляда от Сарсена, постепенно осознавая, что все пропало.

– Что, узнал? Удивлен? – произнес капитан, широко улыбнувшись и не скрывая удовольствия от произведенного им эффекта. – Хватит пялиться! Садись в машину! – скомандовал он голосом, не терпящим возражений.

«Что же это такое?! Что же делать?! Он полицейский!!!» – судорожно замельтешили в голове у Ильи мысли в поисках выхода из ситуации, пока он, как загипнотизированный, медленно пошагал, повинуясь приказу, к автомобилю.

Сарсен с не сходящей с его лица довольной ухмылкой сопроводил Илью до задней двери с зарешеченным окном, предназначенных для задержанных, и, потянув за ручку, открыл ее, собираясь тут же захлопнуть его за ним, но тут Илья обернулся и, бросив взгляд на дорогу, заметил вдали приближающийся к остановке автобус, похожий на тот, что он видел здесь часом ранее. Сделав вид, что собирается войти в открытую дверь УАЗа, он что есть силы оттолкнулся от нее ногой, и сорвавшись с места, ринулся со всех ног навстречу приближающимуся транспорту, голося на всю округу:

– Помогите! Остановитесь! Помогите!

Уверенный в том, что Илье просто некуда бежать, Сарсен небрежно захлопнул дверь и, разочарованно мотнув головой, уверенным шагом не спеша последовал за ним.

Увидев издали выскочившего на дорогу человека с обезумевшими глазами, преградившего автобусу путь, вскинув обе руки вверх над собой, водитель был вынужден, выматерившись, нажать на тормоз и остановиться, не доезжая до остановки.

«Что за дела? Из полицейской машины, что ли, выбежал?» – подумал удивленно он, переводя взгляд с бежавшего с криком к автобусу Ильи на хладнокровно следующего за ним полицейского в форме.

– Тебе что, жить надоело?! Куда прешь?! – прокричал водитель через спущенное стекло, уставившись со злостью на Илью.

– Помоги, земляк! Меня из города украли! Похитили! Держат здесь на ферме работником! – быстро затараторил Илья, повиснув одной рукой на окне и стараясь донести до водителя суть своей проблемы.

Не ожидая такое услышать, водитель, немолодой худощавый мужчина европейской внешности, одетый в клетчатую рубашку, опешил, заморгал глазами, снова и снова перекидывая неудомевающий взгляд с Ильи на капитана, а потом, не зная, что сказать, проборматал: