Текст книги "Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона"

Партикуляризм вместо универсализма, теизм вместо атеизма, национализм вместо интернационализма, индивидуализм contra коллективизм, авторитаризм вместо демократии – это в совокупности социальный и культурный «пакет» цивилизационной смены и переконструирования российской идентичности. На смену одним ресурсам приходят другие, изменяя структуру рисков. Дело в том, что, как уже отмечалось, в современных обществах риски – результат их деятельности. Однако, структура последних подвержена изменениям в зависимости от структурных требований и вызовов. Например, в эпоху глобализации от конкуренции сложно спрятаться за барьерами протекционизма и изоляционизма, а национализм позиционировать как альтернативу интернационализму. Реально альтернативой космополитизма выступает фундаментализм (светский и религиозный). Однако, в действительности, фундаменталистские ресурсы российской цивилизации и идентичности определяются как периферийные; подвергаются обструкции; категоризируются как угроза и фактор риска. Не убедительны попытки отождествить фундаментализм с его сугубо религиозными разновидностями, игнорируя светское социальное содержание явления и процессов[197]197
  Подробнее о феномене современного фундаментализма см.: Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М.: Весь мир, 2004, с. 64–66; Тхакахов В. Х. Социальные и этнокультурные процессы на Северном Кавказе: вопросы методологии. – СПб.: СПбГУ, 2002, с. 174–183.


[Закрыть]. Современный доминирующий интеллектуальный нарратив о российской самости – селективный продукт однолинейного представления о ее истоках, символах, господствующих мифах. Нарратив персонифицирован и анонимен. Персонификация одних ресурсов – символов – это как правило, забвение и периферийная судьба – других. Цари-самодержцы вытесняют героев революции, национально ориентированные мыслители – интернационалистов, мессианизм – локализм.

Одновременно ресурсная избирательность перекрывается эклектикой, когда в режиме on-line сосуществует ранее не совместимое, в том числе и в ресурсном смысле. Наиболее яркий образец последнего материальный культурный ландшафт российской идентичности: советское продолжает свою параллельную историю с реставрированным и заново сконструированным пространством, топонимикой и т. п. И, наверное, здесь нет противоречия и антагонизма. Симбиоз ресурсов – апробированная социальная практика, успешно функционировавшая в ряде цивилизаций и культур. Во многих городах и сельских поселениях современной России культурный ландшафт конструируется в рамках борьбы «двух тенденций – охранительной советской и возрожденческой традиционалистской»^_[0]. Суммируя общие выводы по рассматриваемой проблеме можно констатировать:

1. Культурно-цивилизационные ресурсы российской идентичности разнообразны и противоречивы. Обладая позитивным потенциалом и эффектом в одних социально-исторических условиях, в других – они могут трансформироваться в свою противоположность или же превратиться в тормоз социальной модернизации.

2. Ресурс культурно-цивилизационного престижа России, претерпевая кризисную стадию, остается ресурсом привлекательности и все еще инерционно обладает модернизационными перспективами.

3. Стратегические риски российской идентичности детерминированы:

а) с точки зрения внутренней – социальными проблемами, для решения которых используются неадекватные ресурсы. Идентичность продолжает оставаться расколотой. Раскол искусственно интеллектуально поддерживается путем конструирования ложных социальных и культурных границ. Центральные риски подменяются периферийными. Ставка на «слабые» ресурсы – содержательная стратегия. Выбор проигрышной позиции в поле соотношения сил – сознательный просчет (например, в случае с ресурсом фундаментализма);

б) с точки зрения внешней – в первую очередь, это вызовы XXI века: глобализация, модернизационное отставание, трансформация структуры идентичности нации и государства.[198]198
  Туровский РФ. Соотношение культурных ландшафтов и региональной идентичности в современной России // Идентичность и география в постсоветской России. – СПб.: Геликон Плюс, 2003, с. 146.


[Закрыть]

А. П. Серов
Менталитет сибиряков и будущее России

Сибирь известна всему миру как ресурсный феномен. Жизнь народов Сибири являет собой пример материальной и духовной культуры. Бережно сохраняют сибиряки все ценное из традиций своих народов и усваивают все лучшее, передовое из культурного наследия человечества, наследия мировой культуры.

Один из ответственнейших этапов «сибириализации» человека заключается в специфической социализации его мотивации. Суть этого процесса заключается в том, что человеческие стремления и влечения ориентируются на определенные предметы. Кули называл эти предметы идеалами, в современной социологии принято называть их ценностями. Сибирская культура прививает человеку набор таких ценностей и тем самым делает личностью сибирского типа.

Под привитием человеку «сибирской природы» понимается именно воспитание в нем способности переживать созидательные чувства или «сентименты». Именно такое переживание составляет основу консенсуса. В оптимальном выражении добропорядочные жители Сибирского региона стремятся к «предмету любви», который состоит в функциональном единении. И только в этом единстве от одного человека к другому передается человеческая природа.

В XXI веке принято считать, что разные способы построения культур связаны, прежде всего, с условиями жизни различных обществ, со степенью их развития и историческими обстоятельствами. Все эти факторы, разумеется, невозможно сбрасывать со счета. Однако, неверным было бы также не учитывать и того факта, что на каждой стадии и при определенных условиях существуют возможности, при которых общество делает свой выбор. Оригинальность сибирской культуры заключается, прежде всего, в ее собственном способе решения проблем – перспективном размещении ценностей, которые общи всем сибирякам. В данном случае даже Талкотт Парсонс утверждает о том, что главная функциональная проблема заключается в том, чтобы связать социальную систему с системой личности через обучение, развитие и сохранение на протяжении всего жизненного цикла адекватной мотивации участия в социально признанных и контролируемых обществом моделях действий (См. Parsons T. Societies: Evolutionary and comparative perspectives. Harvard University Press, 1966).

Исходя из русского, сибирского уклада души, мы призваны не заимствовать у других народов их социокультурные основы, а творить свое и по-своему: по-русски, по-российски.

Ибо у других народов был издревле другой характер, другой уклад, другая вера и история. Россия и, Сибирь в частности, есть живая духовная система со своим историческим даром и заданием. Россия, благодаря, прежде всего, Сибири, имеет свои духовно-исторические дары и призвана творить свою особую духовную культуру: культуру сердца, созерцания, свободы и предметности. У сибирской ментальности свои заветы и традиции, свой созидательный акт: нет национального пафоса без горячего сибирского сердца, без свободного вдохновения. Нет и не будет его без ответственного, предметного и совестного служения общему делу. Куда бы мы ни взглянули, к какой бы стороне жизни мы ни обратились, мы видим всюду одно и то же: Россия может быть обновлена и будет обновлена «Сибирью-матушкой» в своем национальном строении именно этим самым сибирским духом – духом сердечного созерцания и предметной свободы.

Грядущая Россия нуждается в новом, предметном содержании русского духовного характера с обновленным религиозным, познавательным, нравственным, художественным, гражданским, собственническим и хозяйственным укладом. Россия, безусловно, выйдет из того кризиса, в котором она находится, и возродится к новому творчеству и к новому рассвету благодаря, прежде всего, культивированию сибирского характера. Тем более что русскому народу не свойственно было закрывать глаза на свои несовершенства, слабости и пороки. Неудачные же попытки заимствования чужой культуры и духовности также подвергались здоровой критике.

Историческое преобладание сердца над волей, созерцания над анализом, совести над рассудком, свободы над властью и принуждением характеризуют ментальную особенность сибиряков. Именно поэтому Россия есть живая духовная система, со своими историческими дарами и заданиями, в которой происходило и происходит трансформация локальных социокультурных систем в единую сибирскую ментальность. Существующие в виде однотипных для людей одной и той же культуры реакций на привычные ситуации в форме чувств и состояний, эти установки формируют сибирский характер.

Рассматривая личность сибиряка в качестве социального субъекта, деятеля, можно с уверенностью отметить, что на его интересах сказываются, прежде всего, общие социальные условия. Групповое сознание, коллективное мышление, явно доминирует в сибирской ментальности. И это понятно. Один в поле не воин. Порой экстремальные условия жизнедеятельности требуют согласованных действий, взаимопомощи, взаимовыручки. При этом на основе динамической системы потребностей и предшествующего опыта субъект (сибиряк) формирует устойчивые готовности (диспозиции), предусматривающие соблюдение не только десяти известных заповедей, но и проявление общинного духа, кооперативных установок и т. п. Таким образом, происходит выработка «автономного» социального характера, способствующего формированию самостоятельной, независимой, активной личности. Сибирская типология личности обусловлена множеством факторов. В ней переплетаются как единичные, присущие только ей, так и общезначимые черты. Сибирская человеческая природа – это не только что-то существующее отдельно в индивиде, это, прежде всего, групповая природа как привычная фаза российского общества. Сибиряк не рождается с этой природой, ее прививает ему первичная группа, общество. Под привитием сибиряку «человеческой природы» следует понимать воспитание в нем способности переживания, эмпатии. Это и есть реализация основного принципа всякой морали: относись к ближнему, как к самому себе. Воспринимая другого как себя, сибирское воспитание «выводит» из человека его природные эмоции, которые в естественном состоянии бывают направлены на себя, и сосредотачивает их на другом или на других. Главная функциональная проблема заключается здесь в том, чтобы связать социальную систему с системой личности через формирование адекватной мотивации участия в выбранных моделях действий. Задача социальной системы состоит в том, чтобы направить человека на определенные способы жизнедеятельности. Социализация индивидуальной мотивации как раз и заключается в общественном санкционировании человеческого стремления к выбранным ценностям.

Сибирская культура прививает человеку набор таких ценностных ориентаций, которые делают его личностью определенного типа, а именно такой, какую мы определяем как «базовую» или «модальную», что, в свою очередь, помогает сибиряку вписаться в общество, в те или иные социальные структуры и взаимодействовать с другими личностями. В дальнейшем он еще будет адаптироваться к своему окружению, менять структуры, развиваться, совершенствовать свое мировоззрение, но все эти конструкции – иногда простые, иногда грандиозные и прекрасные, иногда вычурные и замысловатые – будут возводиться им на фундаменте, который он получил в ранний период своей социализации.

Социальный характер передается человеку по наследству от предыдущих поколений. Он существует в его сознании на невербальном, чаще всего нерефлексируемом уровне. Согласно развиваемой здесь концепции, ценностная структура личности «погружена» в ее архетипы, а те элементы, которыми личность соприкасается с окружающим миром – «типичные действия». Они то, и составляют ее сибирский характер.

Конечно, и в условиях сибирского общества существуют и могут существовать серьезные препятствия на пути развития человека. Специалисты не раз указывали на громадную сложность задачи перевоспитания людей, согласования правила «каждый за себя, Бог за всех» с правилом «все за одного, один за всех». Это означает, что мораль рационально развитого общества имеет своим критерием не столько узколичностную, сколько общественную пользу. Последняя означает, что арифметическая сумма индивидуальных успехов должна «работать» на повышение благосостояния всего народа, всей нации, каждого человека. В этом и состоит смысл положения о развитии богатства человеческой природы. Это обязывает к энергичной борьбе с трудностями, к смелой критике недостатков, к преодолению нерадивого отношения к труду, собственности, к использованию силы передового примера, материального и морального поощрения людей. Общество требует от каждого из своих членов содействия такому сплочению и такой организации людей. Означает ли это, что данное сплочение достигается путем утраты индивидуальности человека? Конечно, нет. Именно на основе такого сплочения теряет смысл старая дилемма: либо личный интерес, либо общественный; либо эгоизм, либо альтруизм. Требование уничтожить «частного» человека в угоду человеку «всеобщему» является нелепым и фантастическим. Равно как и всеобщее рассматривать в отрыве от индивидов.

Сибирская ментальность решительно противостоит всем тенденциям, связывающим инициативу и самостоятельность человека, унифицирующим мысли, чувства, настроения, вкусы. Цель нового общества не только достижение гармонии личного и общественного интересов, морального единства общества, но и наиболее полное развитие личных способностей и дарований его граждан.

Итак, если мы хотим найти справедливое решение при выборе своей жизненной цели, лучше всего руководствоваться принципом: наши индивидуальные стремления не должны «сворачивать в сторону отдельными руслами» от общественных интересов. Учитывая интересы большинства, мы наполняем свои цели значительным, истинным смыслом. Подлинный смысл жизни, «тайна бытия» заключены в содействии назревшим задачам общественного развития, в социально преобразующей деятельности.

Но для того, чтобы реализовать свои способности прежде нужно их выявить, познать себя. Познание представляет собой процесс выхода познающего из себя, единения познающего и познаваемого, реального вхождения познающего в познаваемое. Это и есть реализация принципа морали: относись к ближнему как к самому себе.

Еще Эмиль Дюркгейм отмечал то, что в нас есть два сознания: одно содержит только состояния свойственные лично каждому из нас и характеризующие нас, между тем как состояния, обнимаемые вторым, общи всей группе. Первая представляет и устанавливает только нашу индивидуальную личность, второе представляет коллективный тип и, следовательно, общество, без которого он не существовал бы… Но эти два сознания, хотя и различны, связаны друг с другом. Они, следовательно, солидарны. Отсюда возникает своеобразная солидарность, которая, возникнув из сходств, связывает индивида прямо с обществом (См.: Дюркгейм Э. «О разделении общественного труда», М., 1996).

Теория солидарности составляет «стержень» русской социологии. Солидарность есть сознание того, что личный интерес совпадает с интересом общественным, что личное достоинство поддерживается лишь путем поддержки достоинства всех солидарных с нами людей; это общность в привычках, интересах, аффектах и убеждениях, и только благодаря ей люди образуют общества. Основная функция солидарности – быть «орудием борьбы за существование общества: целое тем устойчивее, чем солидарнее между собой его элементы. Истоки солидарности находятся в доисторическом, органическом мире, где она возникает как фатальная необходимость выживания. Солидарность эволюционировала через различного рода союзы, социальную дифференциацию, борьбу групп и главное – через рост сознания, мысли.

Выше приведенные доводы убеждают в необходимости привлечения нравственной социальной составляющей как элемента преобразовательной деятельности. Сегодня Сибирь продолжает оставаться осваиваемой территорией. Все возрастающие нагрузки принимает на себя и природа, и человек. Результат материальной деятельности, конечный результат предопределяется духовным потенциалом. Последний состоит не только из нравственных основ. Добро дополняют красота и истина. Духовная же «начинка» социума изначально формируется в лоне природы. А что в мире может быть «круче» природы Сибири? Сибирский край – среда обитания, родина многих людей. Родина – это то место, то окружение, в котором родился и вырос человек, в котором шло становление его личности. Будь то реки или березы, горы или моря, даже обыкновенные воробьи есть ни что иное, как факторы природы, которые формируют духовный мир человека.

Многолика красота Сибири. Она и в хрупких цветах, и в монументальных ансамблях архитектуры, и в живых картинах родного края, и в строгом порядке автоматизированного производства, и в задушевной песне о любви, и в залихватской народной пляске. И везде она разная: бесконечно милая в личике ребенка, стройная в новых городских кварталах, волнующая ароматами и чарующая кружевом весеннего цветения садов. Она притягивает, манит к себе людей. И никто не отказывается от ее обворожительного плена. Напротив, все тянутся к ней, она дарит радость, вдохновение, прилив творческих сил. В окружении красоты душа поет, мы ощущаем полноту жизни. Мы счастливы! Красота свидетельствует о функциональности, оптимальности, жизнедеятельности природных и социальных структур. Красота своим внезапным светом озаряет для нас те или иные самые обычные предметы, факты, процессы действительности, как бы оповещает о том, что представляется красивым, познанным нами. Светлая радость познания коренится в природе человека. Она заложена в самой его сущности. Радость переживания красоты – это тоже радость своеобразного познания, а поскольку эстетическое восприятие не отделяет объект познания от субъективной на него реакции, то человек, ощущающий красоту, воспринимает не только единство внешнего мира, но и свое личное к нему причастие. Переживая красоту, человек непосредственно ощущает себя человеком – познающим, творящим началом человеческой вселенной.

Стало своеобразной традицией, говоря о Сибири, упоминать о ее грандиозных промышленных гигантах, территориально-производственных комплексах. Преимущества, связанные со всевозможными понятиями комплекса, объединяются в особой форме хозяйственного освоения новых территорий и эксплуатации территорий освоенных. Суть этой пространственной организации Сибирской территории в том, чтобы установить специализацию хозяйства, наиболее эффективную для данной местности, объединить разнородные предприятия общей производственной инфраструктурой и единой социально-бытовой сферой.

В современных условиях хозяйствования данный подход, к сожалению, пока используется редко, однако, стратегия планового освоения территории Сибири в скором времени все поставит на свои места. Примером комплексного территориального развития является Братск. Тут сошлись разные отрасли, их сочетание гармонично, каждой выбрана технология экономная для природных ресурсов – они используются полностью, отходов не дают. Если в проектах прочих комплексов эффективность предположительна, существует как математическое предсказание, то здесь она живая, воплоти: комплекс экономит 10–15 процентов капитальных вложений.

В Братске лишь каждый третий из нового населения уроженец этих мест, две трети прироста жителей – приезжие. Такой вариант оказался удачным не только для нынешнего поколения братчан, для их трудоспособности, но и для будущих демографических ситуаций.

Пространство Сибири уплотняет железнодорожные магистрали. Они обещают рождение новых городов, производств, индустриальных районов, привлекают новых энергичных людей и сообщают более высокие скорости развития. Сибиряки довольствуются этими очевидностями, а гудящий в крови опыт прежних лет освоения таежных земель побуждает к трезвым оценкам и размышлениям. Энтузиасты сооружения Транссибирской магистрали (XIX в.) благородно мечтали о соединении Европейской России, в коей «наша нравственная сила», с золотоносной.

Сибирью, где «наш сундук с деньгами», пологая такое скрещение источником житейской благости. Континенты сблизились, рельсы туго стянулись, но понадобилась иная эпоха, чтобы экономический потенциал стал родниться с духовными ценностями, и чтобы сама промышленная Сибирь явила миру неделимую нравственно-техническую мощь.

Итак, Сибирь предстает перед нами колоссальным организмом, органами которого выступают промышленные предприятия, артериями – транспортные магистрали, душой – нравственно-эстетический потенциал.

В последнее время Сибирью заинтересовались представители дальнего зарубежья не только с экономической, но и с экологической точки зрения. Дело в том, что «не за горами» глобальное потепление с частичным затоплением многих территорий. Сибирь же оказывается волею судеб современным «Ноевым ковчегом».

Кроме экономической и экологической ценности, Сибирь имеет ценность политическую. Двуглавый орел, будучи символом единства западного и восточного пространства, призван сыграть видную роль в геополитическом диапазоне. Россия, в частности Сибирь, станет «Новой Европой», той территорией, которая будет сглаживать противоречия Запада и Востока. Благодаря Сибири Россия не пойдет ни на Запад, ни на Восток. Россия останется на своем месте, Россия останется Россией. Будущее России в ней самой, в ее творческой самобытности, в умении реализовывать материальный и духовный потенциал. А стало это возможным благодаря Сибири.