Текст книги "Белорусские сказки"

Трём-сын безымянный

Жили-были мужик да баба. Жили они бедно, но ладно. Вот родила баба сына, и пошёл мужик к попу, чтобы тот младенца окрестил и дал ему имя. А поп мужика и слушать не захотел, так как нечем было бедняку за крестины заплатить.

Так и остался мальчик без имени.

Прошло несколько лет. Стал мальчик с соседскими ребятишками на улице бегать, играть, а те, чтобы как-то его звать, нарекли его Безымянным. Досадно стало мальчику, что у всех детей имена как имена, а он – Безымянный.

Вернулся он с улицы и говорит матери:

– Как же так, матушка, у всех есть имя, а у меня нет?

Вздохнула мать и поведала сыну, отчего он без имени.

А мальчик на это и говорит:

– Раз так, то не стану я здесь оставаться, а пойду лучше по свету поброжу, своё счастье поищу!

Заплакала мать, запричитала:

– Что ты, сыночек! Как же мы с отцом под старость лет без тебя останемся?

– Не печалься, матушка! Вот отыщу своё счастье и вернусь.

Погоревали мужик да баба, погоревали, но всё же сына в путь-дорогу собрали. Простился с ними сын и пошёл, куда глаза глядят.

Долго шёл он по пыльной дороге, пока не завела она его в тёмный лес. Побрёл он дальше по лесу и к ночи набрёл на одинокую хатку. А в той хатке жили три седых старичка. Поклонился им мальчик в пояс и говорит:

– Пустите, люди добрые, переночевать.

А старички оглядели его и спрашивают:

– Каким лихом, тебя хлопчик, сюда занесло?

Мальчик им всё о себе и рассказал. Выслушали его старички и молвят:

– Коли так, то оставайся у нас. Будешь нам троим сыном, а потому назовём мы тебя Трём-сын.

Так и остался мальчик жить в лесу у старичков. Десять лет они его и кормили, и поили, и разным премудростям учили. А как повзрослел Трём-сын, наскучило ему жить в глухом лесу, вот он и стал у старичков проситься:

– Отпустите меня, по белу свету побродить, счастья поискать.

– Так тому и быть, – согласились старички, – ступай себе с Богом!

Стал молодец в дорогу собираться, а старички привели ему буланого коня и говорят:

– Поезжай на нём лесом, пока не увидишь высокую гору. На той горе живёт Жар-птица. Трижды ты погонишься за ней и только на третий раз её за хвост ухватишь и чудесное перо добудешь. Положи то перо за пазуху, а коня на волю отпусти и иди к царю в столицу. На царских коней напала хворь, вот ты царю службу и сослужишь – коней пером Жар-птицы вылечишь. На утренней и на вечерней заре почисти их коросты пером, вся их хворь и сойдёт на нет. И помни: ежели с тобой беда случится, выйди в чисто поле, кликни нашего коня, он тебе верно послужит!

Поклонился Трём-сын старичкам до земли, вскочил на буланого коня и поскакал лесом. Три дня и три ночи скакал по тёмному лесу, а на четвёртый день увидел впереди высокую гору. Подъехал к ней, смотрит – кружит у горы Жар-птица. И так она горит, так сияет, что собою солнце затмевает.

Подстегнул молодец коня, разогнался, но не смог Жар-птицу поймать. Разогнался во второй раз и опять не поймал. Только на третий раз удалось ему чудное перо из птичьего хвоста вырвать. Спрятал он его за пазуху, как старички ему наказывали, отпустил коня на волю и в стольный город направился.

Явился к царю и говорит:

– Дозволь мне, царь, твоих коней от хвори вылечить.

А царь ему на это и говорит:

– Все мои лекари их лечили – не вылечили, а ты сможешь?

– Они не смогли, а я смогу! – отвечает Трём-сын.

– Что ж, ступай, да только знай: вылечишь – награжу, а нет, так головы лишу!

Пришёл Трём-сын в царскую конюшню. Взглянул на коней, и даже сердце у него от жалости сжалось, до того они были заморенные. А как стало солнышко садиться, выдворил Трём-сын всех царских конюхов, вынул из-за пазухи перо Жар-птицы и принялся им с коней коросты счищать. Очистил половину коней, и спать лёг, а на утренней заре почистил их пером ещё раз.

Пришли утром царские конюхи в конюшню, смотрят и глазам не верят – половина коней просто чудо как хороши! Доложили конюхи обо всём царю, и он тотчас поспешил в конюшню на исцелённых коней взглянуть. Обрадовался царь, увидев их здоровыми и красивыми, подозвал Трём-сына и говорит:

– Говори, что хочешь в награду: золота или серебра?

А молодец ему отвечает:

– Не надо мне ни золота, ни серебра, а дозволь мне быть твоим конюхом. Обещаю, что исцелю и вторую половину твоих коней!

– Так тому и быть. Отныне будешь главным конюхом на моей конюшне.

Как услышали это остальные конюхи, много лет верно служившие царю, так стала их зависть точить. И задумали они доглядеть за молодцем и узнать, как он коней лечит. Выдворил их к концу дня Трём-сын, а они, сделав вид, что ушли, за воротами притаились и стали в щели за молодцем подглядывать. Высмотрели, выглядели и прямиком к царю – докладывать. Прибежали и говорят:

– Батюшка-царь, выслушай нас! Главный конюх каким-то огненным пером твоих коней лечит, как бы он твою конюшню не сжёг!

Вызвал к себе царь Трём-сына и спрашивает:

– Чем это ты моих коней лечишь?

– Пером Жар-птицы, – ответил, не таясь, ему молодец.

– Коли так, то лечи, только конюшню не спали!

Досадно стало завистникам, что не осерчал на Трём-сына царь и задумали они новую подлость. Пришли к царю и говорят:

– Батюшка-царь, выслушай нас! На днях хвастал главный конюх, что может не только перо, но и саму Жар-птицу поймать.

Услышал это царь и думает: «Вот бы мне заполучить такую птицу всем остальным царям на зависть!» Вызвал он к себе Трём-сына и приказывает:

– Добудь мне Жар-птицу! Добудешь – награжу, а нет, так головы лишу!

Опечалился Трём-сын, а потом вспомнил о своём коне буланом, вышел в поле и крикнул:

– Конь буланый, конь лихой, появись передо мной!

Тотчас прискакал к нему конь и спрашивает:

– Зачем звал меня, хозяин?

– Ох, беда! – говорит в ответ Трём-сын. – Приказал мне царь добыть ему Жар-птицу, а если не добуду, то не сносить мне головы! И как мне эту птицу изловить, ума не приложу!

– Не горюй! Эта беда – не беда! Ступай-ка к царю да попроси у него три кубка сладкого хмельного вина, скатерть с его венчания и самых быстрых лошадей с каретой. Когда всё будет готово, поезжай к высокой горе и разыщи вековой дуб. Под этим дубом расстели царскую скатерть и поставь на неё кубки с хмельным вином, а сам схоронись в кустах неподалёку и жди Жар-птицу. Как только увидишь, что она, напившись вина, захмелеет, не медли, а скорее заворачивай её в царскую скатерть, неси в карету и мчись к царю во весь дух. Будет Жар-птица у тебя в руках змеёй извиваться, ящеркой изворачиваться, но ты держи её крепко и ни на миг не отпускай!

Сказал это конь и ускакал, а молодец к царю направился.

Дал царь Трём-сыну, всё, что он попросил: и вина хмельного сладкого, и скатерть свою венчальную, и лучших лошадей с каретой. Сел в неё молодец и поехал.

К вечеру добрался он до векового дуба у высокой горы, расстелил под ним царскую скатерть, поставил кубки с вином и в кустах притаился. Недолго пришлось ждать ему Жар-птицы, вскоре всё вокруг озарилось золотым сиянием, и чудесная птица опустилась на скатерть и принялась пить сладкое вино. Когда же опустели все три кубка, птица, захмелела и, не устояв на ногах, свалилась на скатерть. Тогда Трём-сын в одно мгновение очутился рядом с ней и, завернув её в скатерть, забрался с ней в карету и помчался к царю. Протрезвела птица по дороге и решила от молодца змеёй ускользнуть, да не тут-то было – крепко держал её Трём-сын. Затем обернулась она прыткой ящеркой, но и это ей не помогло. Смирилась на этом Жар-птица и притихла.

Привёз её Трём-сын к царю, а тот, как увидел Жар-птицу, даже ахнул от восторга и говорит:

– Заслужил ты царскую награду! Проси, чего хочешь!

А Трём-сын отвечает на это:

– Отправь меня, царь, обратно на твою конюшню, а большего мне и не надо!

– Что ж, будь, по-твоему, ступай!

Вернулся Трём-сын на конюшню, а царские конюхи, ещё больше на него обозлились, и день и ночь только о том и помышляли, как молодца со свету сжить. А тут, как раз им удобный случай подвернулся – солнечное затмение случилось. На целых три дня скрылось солнце, и не один мудрец во всём царстве не мог сказать отчего. Сговорились тогда конюхи меж собой, пришли к царю и говорят:

– Батюшка-царь, выслушай нас! На днях хвастал главный конюх, что никому не ведомо, отчего солнце три дня не светило, а он может это разузнать.

Вызвал к себе царь Трём-сына и спрашивает:

– Правда ли, что ты можешь разузнать, отчего было затмение?

– Да где уж мне! Я ведь Солнцу не сват и не брат!

Рассердился царь и как закричит:

– Вздумал со мною шутки шутить? Так вот: либо ты обо всём разузнаешь, либо голову свою потеряешь!

Опечалился Трём-сын, а потом вспомнил о своём коне буланом, вышел в поле и крикнул:

– Конь буланый, конь лихой, появись передо мной!

Тотчас прискакал к нему конь и спрашивает:

– Зачем звал меня, хозяин?

– Ох, беда! – вздохнул Трём-сын и поведал коню о новом царском приказе.

Выслушал его конь и молвит:

– Не горюй! И эта беда – не беда! Ступай-ка к царю да попроси у него клубок в три нити, и чтобы одна нить была золотой, другая – серебряной, а третья – шёлковой. Брось тот клубок перед собой и иди туда, куда он покатится. Приведёт он тебя прямиком к матери Солнца, у неё и разузнаешь, отчего было солнечное затмение.

Сказал это конь и ускакал, а молодец к царю направился.

Как получил Трём-сын от царя клубок в три нити, так тотчас за ворота вышел и бросил клубок перед собой. Покатился клубок по дороге, а молодец вслед за ним поспешил. Вдруг у лесной опушки увидел Трём-сын, как выдра с вороном сцепились не на жизнь, а на смерть.

– Из-за чего вы так бьётесь? – спрашивает их Трём-сын.

– Да мы уже и не помним! – говорят в один голос выдра и ворон. – А ты, куда поспешаешь?

– К матери Солнца.

– Зачем она тебе?

– Хочу разузнать, отчего три дня солнце не светило.

– Спроси, добрый человек, у неё и о нас: доколе нам биться?

– Так и быть, спрошу, – пообещал им Трём-сын и поспешил за клубком дальше.

Катился клубок, катился и докатился до берега моря. Смотрит молодец – качается на волнах кит, а по нему народ колесит, даже колеи выбили. Остановился Трём-сын и говорит:

– Здорово, рыба-кит!

– Здорово, мил человек! Куда поспешаешь?

– Да вот к матери Солнца иду, хочу разузнать, отчего три дня солнце не светило.

– Удружи ты мне, мил человек! Не могу я больше на одном месте лежать не поворачиваясь. Спроси ты у неё доколе мне всё это терпеть?

– Так и быть, спрошу, – пообещал им Трём-сын и поспешил за клубком дальше.

А клубок всё катился и катился, пока в дремучей дубраве не очутился. Смотрит Трём-сын – посреди дубравы обгорелая хата стоит. Привёл его клубок к той самой хате и остановился у крыльца.

Вышла навстречу молодцу седая старица – мать Солнца и спрашивает:

– Что привело тебя сюда, Трём-сын, воля или неволя?

А молодец ей с поклоном и отвечает:

– Не по своей воле я к тебе пожаловал, матушка, а по царскому повелению! Приказано мне разузнать, отчего в нашем царстве три дня солнце не светило, а коли не разузнаю, то не сносить мне головы.

Не забыл Трём-сын также рассказать ей и о выдре с вороном, и о ките.

Выслушала его старица и говорит:

– Хорошо, помогу я тебе, Трём-сын. Вот накройся этой воловьей шкурой и полезай в большой сундук, а я на нём постель постелю. Как вернётся мой сын, ляжет на сундук отдыхать, я у него всё и выспрошу, а ты в сундуке слушай да запоминай.

Завернулся молодец в воловью шкуру, забрался в сундук и стал ждать.

Вечером закатилось Солнце в хату и говорит:

– Доброго тебе вечера, матушка!

– И тебе, сынок, доброго! Где ты только не бываешь, хорошо хоть дом родной не забываешь!

– Ах, матушка, и не говори! У меня забот – не впроворот!

Накормила его мать печёной картошкой, напоила кислым молоком и говорит:

– Давай-ка, сынок, спать-отдыхать, что-то я нынче притомилась.

Легли они спать, полежала мать немного, а потом как вскинется, словно от испуга.

Солнце тогда и спрашивает:

– Никак привиделось тебе что-то, матушка?

А мать и говорит:

– Ох, сыночек, привиделось мне, будто в одном царстве три дня затмение было, а по какой причине не ведомо.

– Так это, матушка и в самом деле было. А затмение было потому, что я три дня море-окиян жёг да не сжёг.

– Зачем это ты его жёг?

– Затем, что живёт в том море-окияне Настасья-Краса, и хотел я на ней жениться да не вышло.

Успокоилась мать, сделала вид, что задремала, а потом опять, всполошилась.

– Опять тебе что-то привиделось, матушка? – спрашивает Солнце.

– Ох, сыночек, привиделось мне, будто выдра с вороном сцепились не на жизнь, а на смерть, а по какой причине уже и не помнят.

– Знаю я, отчего они бьются! Кум ворон у кумы выдры взял дитя окрестить да по дороге его потерял. Вот с тех пор они и бьются в кровь. Вот если бы ворон принёс выдре её дитя обратно, то разошлись бы они миром.

– А где ж дитя теперь искать?

– На озере, рядом с тремя вербами.

Улеглась мать, сделала вид, что спит, а потом в третий раз всполошилась.

– Снова тебе что-то привиделось, матушка? – спрашивает Солнце.

– Ох, сыночек, привиделось мне, будто качается на волнах кит, а по нему народ колесит, даже колеи выбили. И не уплыть ему, не повернуться. Жалко его, беднягу!

– Так нечего было корабли с людьми проглатывать! Вот когда выпустит их на волю, тогда и ему больше терпеть не придётся!

После этих слов успокоилась мать и все до утра уснули.

Наутро, когда Солнце покинуло хату, Трём-сын выбрался из сундука, поблагодарил добрую старицу и отправился обратно к царю. По пути заглянул он к киту и к выдре с вороном и передал им всё, что услышал, сидя в сундуке. Выпустил кит все проглоченные корабли, тут и кончилось его мучение. А ворон отыскал у озера потерянное дитя выдры, отдал его матери, и после этого они мирно разошлись.

Пришёл Трём-сын во дворец, царь его и спрашивает:

– Ну что, разузнал, отчего затмение было?

– Разузнал! – молвит молодец. – Живёт де в море-окияне Настасья-Краса, полюбилась она Солнцу и хотело оно на ней жениться. Три дня Солнце море-окиян жгло да не сожгло, оттого-то и было затмение.

Обрадовался царь, узнав причину затмения, и говорит:

– Заслужил ты царскую награду! Проси, чего хочешь!

А Трём-сын в ответ:

– Отправь меня, царь, обратно на твою конюшню, а большего мне и не надо!

– Что ж, будь, по-твоему, ступай!

Вернулся Трём-сын на конюшню, увидели его царские конюхи и даже позеленели от злобы. А на другой день снова они сговорились и пошли к царю.

– Батюшка-царь, выслушай нас! – говорят. – Вчера хвастал главный конюх, что достанет он со дна моря-окияна Настасью-Красу!

Позвал царь Трём-сына и спрашивает:

– Правда ли, что ты можешь Настасью-Красу со дна моря-окияна достать?

– Что ты, батюшка-царь! Солнце не смогло, а мне и подавно не суметь!

– Даже и не думай отпираться! Вот тебе мой царский приказ: привези мне Настасью-красу да поскорее, не то простишься с головой своею!

Опустил Трём-сын свою головушку и пошёл в поле буланого коня кликать.

Прискакал к нему конь и спрашивает:

– Зачем звал меня, хозяин?

– Ох, беда! – вздохнул Трём-сын и рассказал о новом царском приказе.

– Не горюй! И эта беда – не беда! Ступай-ка к царю да попроси у него шёлковый расписной шатер и много всякого женского товара: украшений, платков и ленточек. А потом поезжай со всем этим к море-окияну. Как приедешь, раскинь на берегу шатер и разложи в нём товары. Появится Настасья-Краса на своей золочёной лодке на море, так ты тотчас начни свой товар расхваливать. А захочется ей на твой товар взглянуть, так ты ей ничего не показывай, пока она на берег не сойдёт и в твой шатёр не зайдёт. А там не медли: хватай её за косы, да вези во дворец.

Сделал Трём-сын всё, как ему конь наказал, и удалось ему Настасью-Красу во дворец доставить.

Как увидел её царь, так от радости снова хотел молодца щедро наградить, а тот лишь одно твердит:

– Отправь меня, царь, обратно на твою конюшню, а большего мне и не надо!

– Что ж, будь, по-твоему, ступай!

Он и пошёл.

Полюбил царь Настасью-Красу, и так как он давно уже был вдовцом, то решил на ней жениться. А Настасья ему на это и говорит:

– Пошла бы я за тебя царь, да только половина моей красоты на дне моря-окияна лежит, а без неё не быть мне царицей!

Тогда царь вызвал к себе Трём-сына и велит ему:

– Отправляйся немедля к морю-окияну и достань с его дна всю красоту Настасьи-Красы!

Удивился Трём-сын и говорит в ответ:

– Да где ж это видано, чтобы красоту со дна моря доставали?

А царь как закричит:

– Не смей мне перечить! Достань моей невесте красоту поскорее, не то простишься с головой своею!

Опечалился Трём-сын да делать нечего, вышел он в поле и стал своего коня кликать.

Примчался конь и спрашивает:

– Зачем звал меня, хозяин?

– Ох, беда, беда! – закачал головой Трём-сын. – Послал меня царь за красотой Настасьи-Красы, и лежит она где-то на дне моря-окияна!

– Не горюй! – говорит ему на это конь. – Иди на берег моря и кликни кита, которому ты удружил, он тебе поможет.

Пришёл Трём-сын к морю-окияну и стал кликать кита. Приплыл к нему кит и спрашивает:

– Зачем звал меня, Трём-сын?

– Выручи меня, рыба-кит! Послал меня царь за красотой Настасьи-Красы, и лежит она где-то на дне моря-окияна. Может знаешь, где её искать?

– Как не знать? Знаю! Хранится она в золотом яйце, а яйцо то – в золотой утке, а утка – в золотом ларце, и спрятан тот ларец на самом дне, но найти его не трудно мне. Ты, пока на бережке постой, а я добуду тебе ларчик с красотой.

Сказал так кит и нырнул в море.

Долго дожидался его молодец, пока, наконец, кит не вынес ему золотой ларчик. Поблагодарил его Трём-сын, взял ларчик в руки да не удержался и заглянул в него. Вдруг выпорхнула из ларчика утка и полетела к озеру.

– Вот, досада! – расстроился молодец.

А тут как раз ворон летит. Увидел его Трём-сын и кричит:

– Ворон, ворон, помоги, золотую утку догони!

Погнался ворон за уткой, догнал и на куски её разорвал. Вывалилось из неё золотое яйцо с красотой и упало прямо в озеро.

– Эх, пропало яйцо! – загоревал Трём-сын.

Вдруг видит – выдра по озеру плывёт. Закричал ей молодец:

– Выдра, выдра, помоги, яйцо со дна мне подними!

Услышала его выдра, нырнула на дно озера и принесла Трём-сыну золотое яйцо.

Поблагодарил её молодец и понёс яйцо во дворец.

Обрадовался царь, когда увидел, что Трём-сын не с пустыми руками воротился, взял золотое яйцо и сам понёс его Настасье-Красе. Принёс и молвит:

– Вот, Настасьюшка, твоя красота!

А девица взяла золотое яйцо, разбила его и стала вдвое краше прежнего.

Смотрит на неё царь, не налюбуется.

– Что ж, красота моя ненаглядная – говорит, – пора бы и под венец!

– Погоди, – отвечает Настасья-Краса, – рано нам под венец, нет ещё при мне моей весёлости.

Стал тогда царь вздыхать, а потом велел Трём-сына позвать.

Явился молодец во дворец. Тут Настасья-Краса ему и говорит:

– Коли сумел ты красоту мою найти, то сумей и весёлость принести.

– Да где ж мне её взять? – спрашивает молодец.

– А ты возьми с собой царских конюхов и отправляйся в заморскую пущу. Там найдёшь хатку. Живёт в той хатке братец мой Волк Волкович. Попроси его смастерить гусли-самогуды, они-то и есть моя весёлость. А ещё возьми с собой в путь-дорогу мой платочек, как станет тебя в сон клонить, утри им глаза, тотчас спать и расхочется.

Вот отправился Трём-сын в путь-дорогу дальнюю и царских конюхов с собой взял.

Долго они шли, пока не добрались, наконец, в ту самую пущу, где жил братец Настасьи-Красы.

К вечеру подошли они к маленькой хатке. Вышел на крыльцо Волк Волкович и спрашивает:

– Зачем ко мне пожаловали?

А Трём-сын ему и говорит:

– Будь добр, Волк Волкович, сделай мне гусли-самогуды!

– Сделал бы я тебе гусли, да только темнеет уже!

– А мы тебе лучиной посветим.

– Хорошо, светите, да только смотрите не засните! Не то я вас проучу – в один миг проглочу!

Велел Трём-сын одному из царских конюхов зажечь лучину и волку светить. Посветил тот, посветил да к полуночи его сон сморил, тут волк его и проглотил. Послал молодец второго конюха, но и тот оплошал, а потом и третий тоже. Съел Волк Волкович всех царских конюхов и говорит:

– Придётся тебе, Трём-сын, светить!

Зажёг молодец лучину и принялся светить, а тут как на грех стал сон его одолевать. Вспомнил тогда Трём-сын о дарёном платочке и стал им свои глаза утирать. А волк, узнал платок своей сестрицы Настасьи-Красы и говорит:

– Что же ты мне раньше его не показал? Мне для сестрицы и готовых гуслей не жалко!

Принёс он молодцу гусли-самогуды и отпустил его домой.

Поблагодарил Трём-сын Волка Волковича и обратно с гуслями отправился. Идёт себе да на гуслях наигрывает. Вдруг вышел ему навстречу разбойник с огромной дубинкой. Хотел он молодца своей дубинкой огреть, да не тут-то было: от наигрыша ноги разбойника сами в пляс пустились. Поплясал он, поплясал и говорит:

– Эй, хлопец, давай меняться! Ты мне – гусли, а я тебе – дубинку.

– А на что она мне? – спрашивает Трём-сын.

– Меняй, не пожалеешь! Эта дубинка сама, кого хочешь одолеет, стоит ей только приказать!

– Раз так, то давай меняться!

Обменялись они, и каждый пошёл своей дорогой. Вдруг призадумался Трём-сын: «Как же я теперь к Настасье-Красе без гуслей вернусь?» Потом взглянул на дубинку и говорит:

– А ну-ка, дубинка, за дело примись и с гуслями вместе ко мне возвратись!

Подскочила дубинка и помчалась за разбойником. Догнала, бока ему намяла и гусли отобрала.

Бросился разбойник ноги уносить, а дубинка и гусли к Трём-сыну вернулись.

Вот идёт себе Трём-сын дальше, на гуслях наигрывает, а дубинка следом скачет. Вдруг повстречался ему чернобородый колдун. Как заслышал он наигрыш на гуслях, так и принялся лихо отплясывать. Поплясал он, поплясал и говорит:

– Эй, хлопец, давай меняться! Ты мне – гусли, а я тебе – золочёную шкатулку.

– А какой в ней прок?

Открыл тогда колдун свою шкатулку, а из неё воинские полки хлынули. Выстроились в ряд и ждут приказания.

– Марш обратно! – приказал им колдун.

И полки тотчас скрылись в шкатулке.

Не стал Трём-сын долго раздумывать и обменял гусли на шкатулку. Разошлись они с колдуном в разные стороны, тут Трём-сын и призадумался: «Полки-то у меня есть, а кто им будет походный марш играть?» Потом взглянул снова на свою дубинку и говорит:

– А ну-ка, дубинка, за дело примись и с гуслями вместе ко мне возвратись!

Подскочила дубинка и помчалась за колдуном. Догнала, бока ему намяла, гусли отобрала и к молодцу возвратилась.

Пошёл он дальше, играя на гуслях, и тут встретился ему богатый купец. Услышал он наигрыш и тоже в пляс пустился. Так плясал, что семь потов с него сошло. А как наплясался, говорит:

– Эй, хлопец, давай меняться! Ты мне – свои гусли, а я тебе – свою скатерть!

– И много ли от неё проку?

Достал тогда купец свою скатерть и приказал ей:

– А ну-ка, скатерть, расстелись, еда, напитки появись!

И только он это произнёс, как скатерть тотчас расстелилась, и на ней чудесным образом появились всевозможные кушанья и напитки. Отведал Трём-сын знатного угощения и, не задумываясь, обменял гусли на скатерть.

Пошёл он дальше, а немного погодя задумался: «Эх, с гуслями-то было, куда веселее идти!» И снова приказал своей дубинке гусли вернуть.

Отняла дубинка у богача гусли-самогуды и с ними к молодцу возвратилась.

Вот идёт себе Трём-сын дальше, на гуслях наигрывает. Смотрит – работники пану дом строят. Как заслышали они наигрыш, бросили свои топоры и давай плясать да веселиться. От души работники наплясались, тут один из них и говорит:

– Славно ты нас повеселил, хлопец! За всю нашу батрацкую жизнь, так веселиться не приходилось. Вот тебе за это топорик в подарок.

– На что он мне? – спрашивает Трём-сын.

– Этот топорик может за одну ночь царский дворец выстроить! Берегли мы его от нашего пана, чтобы он не прознал, да его не отобрал. Пусть он лучше тебе послужит.

Поблагодарил Трём-сын работников за их подарок и пошёл дальше.

К вечеру подошёл он к реке, за которой царский дворец виднелся. Расположился молодец у реки на ночлег и приказал топорику к утру выстроить ему дворец краше царского.

Проснулся поутру Трём-сын и глазам своим не поверил – стоит на берегу красавец-дворец всем на загляденье. Подошёл к нему молодец, открыл золочёную шкатулку, и тотчас выстроились полки у дворцовых стен, ожидая приказаний. Достал тогда Трём-сын скатерть и сказал:

– А ну-ка, скатерть, расстелись, еда, напитки появись!

И только он это произнёс, как скатерть тотчас расстелилась, и на ней появились всевозможные кушанья и напитки. Наелся молодец, напился, накормил свои полки и за гусли взялся. А его войско принялось под музыку маршировать.

Выглянул утром царь из своего окна, увидел новый дворец да невиданное войско и едва речи от удивления не лишился.

Позвал он Настасью-Красу и говорит:

– Ты только взгляни, мой свет, что за диво за рекой творится.

Взглянула она и говорит:

– Так это же Трём-сын забавляется!

Послал царь за молодцем своих слуг с повелением тотчас к нему явиться.

А Трём-сын выслушал их и говорит:

– Ежели царю надо, так пусть сам ко мне и поспешает!

И пришлось царю самому вместе с Настасьей-Красой к Трём-сыну за реку перебираться.

Приветил их Трём-сын как подобает: с почётом да с музыкой. Стал их разными яствами угощать да свой дворец показывать. Понравилось Настасье-Красе всё в этом славном дворце, а царь лишь зубами скрипит да думает, как молодца извести, а его диковинки себе загрести.

Вдруг нежданно-негаданно выхватила Настасья-Краса у царя острый меч и отсекла Трём-сыну буйну голову, а затем изрубила его на мелкие куски и приказала поварам вскипятить большой котёл молока. Как вскипело молоко, бросила она изрубленного молодца в котёл с молоком, а потом вынула, остудила и живой водой окропила. И в тот же миг срослось, даже шрама не осталось. Брызнула красавица живой водой ещё раз на молодца, и он тотчас ожил, да к тому же стал таким статным красавцем, что любо-дорого поглядеть!

Тут царь, недолго думая, протянул Настасье меч и говорит:

– Руби! Я тоже хочу красавцем стать!

– Хорошо, – ответила она, схватила меч, изрубила царя и выбросила куски в реку. Там и пришёл царю конец, а Настасья пошла с Трём-сыном под венец. На той свадьбе все были: родители с названными отцами мёд-пиво пили, сладким вином запивали, молодым счастья желали. Народ во всём царстве семь дней пировал, и каждый молодую чету прославлял.