Текст книги "Белорусские сказки"

– Я всё на свете вижу.

– Ну, что ж, пойдём сватами вместе.

Пошли дальше. Вдруг навстречу им еще один человек спешит и издалека кричит:

– Куда, братцы, идете?

– Сватами идём.

– И я с вами пойду.

– А ты что за человек?

– Я за один час все царство обегу.

– Ну, тогда идём с нами.

Пошли дальше. Тут им еще один человек на пути повстречался.

– Куда идете, добрые молодцы?

– Сватами идём.

– Ну, и я с вами пойду.

– А ты что за человек?

– А я могу все море выпить.

– Тогда с нами идём.

Пошли дальше. Четвертый человек стоит у дороги, кланяется.

– Куда, братцы, путь держите?

– Сватами идем.

– И я с вами!

– А ты что за человек?

– Я всё могу всё съесть, сколько мне ни дай.

– Ладно, дальше с нами пойдём.

Пошли они дальше. Тут, откуда ни возьмись, паренёк с железными вилами.

– Куда, – спрашивает, – путь держите?

– Сватами идём.

– И я с вами пойду.

– А ты что за человек?

– А я вот это море мигом в копны сложу и через него пешком перейду.

– Ну, ладно, идем вместе.

Шли они, шли, пятьдесят вёрст прошли. Смотрят, остров вдали показался. Остановились сваты, призадумались, как на остров перебраться, а тут к ним шестой попутчик подходит, мужичок, как мужичок, рогожка под мышкой.

– Куда, братцы, идете?

– Да вот на этот остров невесту сватать.

– Ну, так и я с вами. Садитесь на мою рогожку, она нас всех разом туда и перевезет.

Расстелил мужичок рогожку, уселись на неё сваты и на остров переехали. Сошли они на берег и что дальше делать, не знают. Стоит перед ними высокая ограда до самого неба, никак через неё не перебраться.

– Видно, её волшебник построил, посильнее нашего Кощея, – говорит Иван Дарган, – вон какая ограда – тысяча колов, а на них тысяча голов… И еще семь пустых для кого-то поставлены…

– Ой, это, верно, хозяева нам приготовили, – отвечают сваты.

Пошли они вдоль этой ограды, смотрят, ворота появились. Встали сваты перед воротами, замки сами отмыкаются, двери сами отворяются… А как вошли гости во двор, ворота сами собой – раз! – и захлопнулись, а замки – два! – закрылись. Делать нечего, пошли сваты к дому. Снова замки перед ними сами собой отмыкаются, двери сами собой растворяются. Вдруг видят, сидит перед ними дед, древний, косматый, весь с ног до головы волосами оброс.

– Зачем пришли? – спрашивает.

– Дочку твою сватать.

– За кого же вы будете ее сватать?

А сваты все шестеро показывают на Ивана Даргана.

– Дочка! Иди-ка сюда!

Пришла девица, а старик и говорит:

– Видите, какая моя дочка красавица. А вы? Грязные да чумазые! Пока не отмоетесь, о свадьбе и не думайте! Вот вам первая задача: в некотором царстве, в некотором государстве есть два колодца, кто из них умоется, тот станет таким же пригожим, как моя дочь. Сумеете быстрей всех воду из этих колодцев в мой дворец доставить, отдам дочку. А если опередят вас мои слуги, пеняйте на себя – мой меч, ваши головы с плеч.

Старик себе в помощницы Бабу-Ягу Костяную Ногу кликнул, она хоть и хромая была, но шустрая и хитрая, а Иван Дарган с товарищами решили послать за водой свата, который за один час может все царство обежать.

Тот как побежал, так сразу Бабу-Ягу и догнал, толкнул ее в бок и был таков. Примчался к колодцу, набрал ведро воды и скорее назад. А на дороге его уже снова Баба-Яга поджидает, сердитая, злобная. Как увидела она гонца-молодца, наземь его свалила и сороку в волосы посадила, он тут же околдованный и заснул. Баба-Яга воду схватила и скорее во дворец бежать.

А Иван Дарган у ворот гонца дожидается, с ноги на ногу переминается:

– Уже время ему вернуться… Эй, зоркий сват, поднимись-ка повыше да осмотри округу, не видать ли там гонца-молодца?

Поднялся глазастый сват на дерево и кричит Ивану:

– Вижу, наш молодец прямо на дороге спит, а на голове у него сорока сидит.

Тут как крикнет Иван Дарган богатырским голосом – встрепенулась сорока, слетела с головы молодца, он сразу и проснулся. Вскочил на ноги и скорее Бабу-Ягу догонять. Вмиг догнал, воду забрал и первым назад прибежал. Баба-Яга ковыляла-ковыляла и на пять часов опоздала.

Взял Иван у гонца-молодца водицу из чудесной криницы, умылся ею и стал писаным красавцем.

Посмотрел на него старик и говорит:

– Ну, видно, делать нечего, придётся теперь свадебку играть. Уже и угощенье готово. Есть у меня амбар полный винца в бочонках, а другой – хлеба печеного, мягкого, как пух. Вот вам вторая задача: всё вино за ночь выпить, и весь хлеб съесть. Не управитесь – мой меч, ваши головы с плеч!

А товарищи Ивана Даргана уже тут как тут. Тот, кто много пьет скорее в амбар к винным бочонкам, а тот, кто много ест – к хлебушку печеному. Попили и поели все без остатка, да еще и кричат хозяину:

– Подавай нам еще пить-есть, в животах у нас место есть!

А старик им в ответ:

– Нет уж, хватит вам угощаться, пора в моей баньке искупаться! Два дня её уже слуги топят, меня торопят: банька, как огонь горит. Вот вам и третья задача. Ступайте-ка в баню, попарьтесь, а если не попаритесь в моей бане, тогда мой меч ваши головы с плеч!

Что тут поделаешь? Пошли сваты париться. Подошли к бане, а она как печь пылает, даже глазам смотреть больно. Как в неё войти? Призадумались удальцы. А тот, кто много пьет, как выпустит изо рта вино, полную баню налил и печь огненную затушил. Разделись все семеро и давай купаться.

А хитрый старик дочку подзывает и говорит:

– Вот тебе, доченька, кочерга. С ней в баньку ступай да пепел выгребай, который от твоих сватов остался.

Взяла девица кочергу, подбегает к бане, глядит, а сваты живы-здоровы, знай себе купаются.

– Эх, – говорят, – что ж вы, хозяева, так плохо баню натопили, мы уже совсем закоченели.

Всплеснула девица руками и вся в слезах назад к отцу бросилась:

– Батюшка, сваты мои живы-здоровы, в твоей баньке купаются, просят пару поддать!

– Ну, дочка, видно, придётся тебе замуж идти. Сваты за тобой посланы непростые, видно, и жених им под стать. Больше я их испытывать не стану, а то они меня самого изведут.

Пришли семь сватов из бани, старик им говорит:

– Ну, ваша взяла – берите дочку.

Взяли они старикову дочку и к Кощею отправились. Вот пришли они к морю, расстелили рогожку, сели на неё и по волнам поехали. Только от берега отчалили, невеста – прыг в воду! Тот, кто в копны море складывает, схватил свои вилы и давай волны ворочать, а тот, кто все на свете видит, ему показывает, где красавица. Сразу ее отыскали, из воды достали и на рогожку вернули. Крепко теперь держит Иван Дарган невесту, а она плачет, убивается, замуж за Кощея не хочет:

– Кабы за тебя, Иван Дарган, так я бы с радостью замуж пошла, а за Кощея не пойду! А ты ведь меня к этому злодею в жены ведешь!

– Да, – говорит Иван, – к Кощею веду, я ему слово дал.

Вот переплыли товарищи море, вышли на берег и распрощались, а Иван девицу к Кощею отвёл.

– Ну, вот, Кощей, – говорит богатырь, – привел я тебе невесту.

А Кощей в ответ.

– Анципка, подними-ка мне веки!

Примчалась Анципка, кряхтит, старается, веки поднимает. Глянул Кощей на неё, обрадовался и говорит:

– Выполнил ты мой приказ Иван, теперь, поживи у меня немного, а там видно будет!

Прошло семь дней, снова Кощей Ивана Даргана к себе зовёт.

– Красивую ты мне невесту добыл, но знаю я, что на свете еще и не такая красавица есть, а живёт она на дне морском. Достань мне её со дна морского. Достанешь – отпущу на все четыре стороны, а нет – мой меч, твоя голова с плеч. Ступай вдоль берега моря семьдесят верст влево, как увидишь на берегу заросли цветов красных, притаись и жди морскую царевну. Каждое утро она к ним выплывает, на волнах качается, в солнечных лучах купается и поёт чудесным голосом. Так вот, хочешь – не хочешь, а добудь её мне!

Стал Иван Дарган думать, как морскую красавицу добыть. Пошел он в город, отыскал мастера и заказал ему повозку, да не простую, а такую, чтоб двери в ней сами открывались, а узоры по бокам были такие яркие, чтобы даже морская царевна на неё загляделась. Сделал мастер повозку Ивану, а тот набрал с собой угощений и напитков, запряг коня лихого и поехал к морю красавицу добывать. Нашёл заветное место, разложил угощенья, а сам притаился в зарослях, сидит себе, утра дожидается.

Только забрезжил рассвет, показалась среди волн морская красавица, подплыла она к берегу, стоит по плечи в воде, смотрит на угощенья и сама с собою разговаривает:

– Ой, что это такое на берегу? Что за чудесные лакомства… То ли кто-то хочет меня угостить, то ли изловить? Ну, уж нет, не пойду я на берег! – воскликнула царевна и исчезла в волнах.

На другое утро снова приплыла к берегу морская царевна. Долго смотрела на угощенья, всё не решалась выйти. А потом осмелела, вышла на берег и прямиком к повозке пошла, но три шага не дошла, испугалась.

– Нет, не пойду, – говорит, – как бы кто не поймал меня! – и опять прыгнула в море.

На третий день снова приплыла морская царевна, вышла на берег, осмотрелась по сторонам: нет никого, тогда подбежала к повозке, стала пить, есть и приговаривать:

– Ох, как же вкусно! И нет рядом никого.

Тут Иван распахнул дверцы своей повозки, схватил красавицу за руку. Она вырывалась, вырывалась, но куда там.

– Нет, не вырвешься! – говорит Иван.

А сам глядит на неё во все глаза и наглядеться не может, такая она красавица, что ни в сказке сказать, ни пером описать. «Вот бы мне такую жену!» – думает Иван, а морская царевна его спрашивает:

– Неужели ты меня к Кощею поведешь?

– Да, – говорит, – к Кощею, я ему слово дал.

– Что ж веди меня к Кощею, Иванушка, только не отдавай меня ему, смилуйся. Давай мы вместе от Кощея ненавистного избавимся!

– Да как же от него избавится? Он же Бессмертный.

– А вот как. Отведешь ты меня к Кощею, а я в глаза ему как гляну, он мне сразу всю правду и расскажет, где смерть его спрятана. А ты, добрый молодец, может, ее и достанешь.

Пришли они к Кощею, Иван ему и говорит:

– Вот, Кощей, добыл я морскую царевну.

– Анципка, ну-ка, подними веки! – велел злодей.

Подняла Анципка веки Кощею, он, как увидел морскую царевну, обрадовался и говорит Ивану:

– Ну, Иван, спасибо, угодил ты мне. Отпускаю я тебя на волю, хочешь домой возвращайся, а хочешь у меня оставайся, сыном мне будешь.

– Ну что ж, так и быть, у тебя, Кощей, останусь, – отвечает Иван, – привык к тебе, как к отцу родному, буду тебе за сына.

– Вот и ладно, мой сынок названый, живи у меня, я тебе и жену дам, забирай ту красавицу, что ты первой мне привез с острова. И еще возьми ключи со стены, пойди, отомкни амбар, там мечи моих сыновей хранятся, выбирай себе любой, а потом по свету погуляй, повеселись.

Отомкнул Иван амбар, выбрал себе меч и пошел по свету гулять.

А морская красавица Кощея приголубила и говорит ему ласковым голосом:

– Ой, миленький мой, Кощеюшка, какой же ты у меня красавец писаный! И такой долгожитель! Помню, еще мой отец, царь морской, рассказывал, что дед мой прожил триста лет и знал тебя с детства, да и сам отец живет уже двести лет, а ты даже и не старишься!

– Э-э, душенька моя, какие двести, какие триста лет, я уже семьсот лет прожил, и еще буду жить и жить, потому что нет для меня смерти, я бессмертный. Вот и ты умрешь, душенька, а я все жить буду.

– Ой, миленький, ой, пригоженький, как же это ты так долго живешь? Ну, расскажи!

– Эх, первой жене я не признался и второй – не признался, ну, а тебе, так и быть расскажу, уж очень крепко полюбил я тебя.

– Ну, конечно, Кощеюшка, и я тебя полюбила, мы же с тобой теперь заодно.

– Пойдем-ка, выйдем на балкон, чтоб никто нас не подслушал. Я тебе всё и расскажу.

Вышли они на балкон, а Кощей и говорит:

– Вон, душенька, остров на море, видишь?

– Вижу.

– Видишь, там дуб стоит высокий? Так вот, под тем дубом глубоко под землёй сундук зарыт железный, а в сундуке том заяц, а в зайце – утка, а в утке – яйцо, а в том яйце – смерть моя.

Обрадовалась морская красавица, что узнала тайну Кощея, но вида не подаёт, приголубила старика, он и уснул.

А Иван Дарган тем временем на охоту пошел. Идет по лесу – навстречу ему собака. Прицелился богатырь, хотел ее подстрелить, а собака говорит ему человеческим голосом:

– Иван Дарган, не бей меня, не губи, я тебе пригожусь!

Пошел он дальше. Летит орел. Иван прицелился, а орел говорит:

– Иван Дарган, не бей меня, не губи, я тебе пригожусь!

Пожалел Иван орла, не стал стрелять. Идет он дальше по берегу моря, видит – щука в сети запуталась и просит жалобно:

– Иван Дарган, помоги! Вырви кол из земли, распутай сеть, вытащи меня отсюда и пусти в море, я тебе пригожусь!

Вытащил он щуку, отпустил ее в море, а сам пошел домой.

Приходит домой, морская красавица увидела его, обрадовалась, тайком вывела на балкон и показывает:

– Вон, видишь, Иванушка, остров, на нём дуб стоит высокий? Под тем дубом глубоко под землёй сундук зарыт железный, в сундуке том – заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо, а в том яйце – смерть Кощея.

Как узнал Иван, что смерть Кощея совсем рядом, выбежал из хором кощеевых, бросился в море и доплыл до заветного острова. Выбрался на берег, да как ухватился за дуб, так с корнями его и вырвал. Землю разрыл, сундук достал, а сам подумает: «Сейчас как разобью этот сундук о дерево, так и конец всему».

Взял да и ударил со всей силой. Развалился сундук, а оттуда заяц – прыг – и бежать. Тут откуда ни возьмись верная собака – раз – и схватила зайца, а из него утка – порх – и полетела в небеса, тут откуда ни возьмись орел налетел, схватил утку, а из нее яйцо выпало и прямиком в море упало. Стоит Иван на берегу и думает: что теперь делать? А тут уж щука плывет, яйцо в зубах несёт.

– На, Иван Дарган, я ведь тебе говорила, что пригожусь!

Взял Иван яйцо и поплыл назад, а Кощей, почуял неладное, проснулся, сидит, дрожит. Вошёл Иван к кощею и говорит:

– Ну, держись теперь злодей, конец тебе настал!

– Что? Что я слышу, ах, ты, разбойник?! Анципка, подними-ка мне веки.

Та подняла.

Как увидел Кощей в руках у Ивана яйцо заветное, так еще больше затрясся:

– Иван Дарган, смилуйся, не бей меня, не губи, век не буду никого трогать и кормиться стану одной рыбкой! Только не разбивай это яйцо!

Иван не стал злодея слушать, как ударит его яйцом по голове, в самое темечко, Кощей так и рухнул на пол, тут ему конец и настал.

А Иван Дарган вышел на двор, свистнул коня богатырским посвистом, примчался к нему волшебный конь. Усадил Иван на него двух красавиц, сам сел и полетели они втроём домой, в родные края.

А дома, недолго думая, сыграли сразу две свадьбы, Иван морскую царевну в жены взял, а на другой красавице старший брат женился. Стали они жить-поживать и добра наживать.

Искорка Парубок Девичий Сын

Было у отца три сына: два умных, а третий – глупый, да еще и лодырь. Его так и звали в деревне – дурень.

Как-то старшие братья поехали в лес за дровами, а младший дома остался, лежит себе на печи, песни распевает. Затопили невестки печь, блинов настряпали и давай лежебоку уговаривать:

– Принеси, – говорят, – нам водицы из колодца, а мы тебе за то блин дадим, да еще его и помаслим.

Захотелось дурачку блинка горячего, взял он ведра и поплёлся к колодцу. А колодец тот был у реки. Идёт дурень вдоль реки, ведрами размахивает, вдруг видит под мостками щука застряла. Наклонился он к ней, вытащить хочет, да невесткам снести, чтоб уху сварили. Тут щука и молвит человечьим голосом:

– Вызволи меня отсюда, добрый человек, а за это я исполню всё, что ты пожелаешь.

Выпустил ее дурень на волю, и думает, чтобы такого пожелать? А потом усмехнулся и говорит:

– По щучьему веленью, по матушкиному порожденью, по батюшкиному благословенью, а ну-ка, ведра, сами воды начерпайте и домой ступайте!

Тут ведра сами попрыгали в колодец, зачерпнули воды до самого верху и домой зашагали. Как увидели невестки в окно такое чудо, руками всплеснули:

– Ну, надо же, – говорит одна другой, – мы все дурнем его зовём да лодырем, а он, гляди, что творит! Своих мужей работой изводим, – отвечает другая, а этот все дураком прикидывается, а сам-то и не дурак вовсе!

Приехали братья из лесу, позавтракали и снова собираются в лес, да и младшего с собой зовут. А он отвечает:

– Дадите мне отцовскую кобылу, поеду с вами, а не дадите – не поеду!

Что ж, позволили ему братья запрячь отцовскую кобылу.

Только выехал он за двор – заупрямилась кобыла и ни с места. Тогда дурень слез с саней, подошёл к кобыле спереди и как дал бедной кулаком по лбу, та и свалилась. А дурачок взял ее за хвост, тряхнул, одна кожа у него в руке и осталась, всё мясо выпало. Что делать? Закинул он кожу на сарай, сам связал оглобли, сел в сани и велит им:

– По щучьему веленью, по матушкиному порожденью, по батюшкиному благословенью, ну-ка, сани, поезжайте в лес сами!

Сани тронулись, заскрипели и за братьями полетели. Дивятся братья, как это он без лошади едет.

– А куда ж ты, братец, отцовскую кобылу дел? – спрашивают. А тот и отвечает им, как дело было.

Те только вздохнули, да руками развели.

Нарубили братья дров, собрались домой ехать, и спрашивают лодыря:

– А чего ж ты, братец, не рубишь?

По правде сказать, дров они запасли много, но уж больно им хотелось посмотреть, как дурень топором махать будет, ведь он топора отродясь в руках не держал.

А дурак и говорит:

– По щучьему веленью, по матушкиному порожденью, по батюшкиному благословенью, ну-ка, дрова, сами рубитесь, сами и на воз валитесь!

Тут дрова затрещали, сами стали рубиться и в сани валиться. Сложились горой в сажень высотой. Братья подивились и назад поехали. А младший-то взобрался на свой воз, уселся и приговаривает:

– По щучьему веленью, по матушкиному порожденью, по батюшкиному благословенью, ну-ка, сани, поезжайте домой сами!

Поехали сани назад и как раз мимо речки. А там рыбаки удили, но только одну-единственную рыбку и выудили. Посмотрел дурачок на улов и говорит:

– Вот рыбка дорогая! Кто ее съест, тот сына родит, кто косточки обглодает, – тоже сына родит, и кто косточки сгрызет, тоже с сыном будет. Родятся три сына и все три богатырями вырастут.

Сказал так дурень и дальше поехал.

А та рыбка заветная досталась царице. Зажарила она ее и съела, а косточки на блюдце оставила. Пришла ее дочка-царевна и давай косточки обгладывать, под стол бросать и проговаривать:

– Ах, маменька, до чего же рыбка вкусная!

А под столом собачка сидела, взяла она эти косточки и сгрызла. И вскоре каждая из них родила по сыну: и царица, и дочка ее, и собачонка.

Стали расти сыновья, выросли сильные да крепкие. А когда исполнилось им по семнадцать лет, пришли все трое к царю и говорят:

– Батюшка наш, царь-государь, вели выковать нам три меча по пятнадцать пудов каждый. Со змеями биться пойдём. Живут за тридевять земель три змея: один – о трех головах, другой – о шести, третий – о двенадцати. Нет от них житья честным людям!

Царь исполнил их просьбу: велел выковать им три меча по пятнадцать пудов каждый.

Взяли богатыри свои мечи и стали совет держать: кому из них старшим быть. И решили рубить камень, что посреди царского двора лежал, а камень тот был величиной с избу. Кто пополам тот камень разрубит, тот старшим братом и станет называться.

Собачий сын ударил поперек камня – только оцарапал его; царицын сын ударил – наполовину в землю его вогнал; а девичий сын как взмахнул мечом – так и рассёк камень надвое.

– Ну, что ж, братцы, – говорит Девичий Сын, – теперь я среди вас старший, слушайте меня и повинуйтесь! Едем мы с вами в тридевятую землю, в тридесятое царство.

Отправились братья в путь-дорогу. Вот подъехали они к тридесятому царству, остановились верст за двенадцать, построили себе дом и стали в нем жить. Говорит однажды Девичий Сын, которого братья прозвали Искорка:

– Братья мои, как раньше вы слушались меня, так и впредь слушайтесь! Вот, – говорит, – собачий сын, настал твой черед мост в тридесятое царство сторожить. Иди и жди, как пойдет по нему Юдо о трех головах, вызови его на бой и изруби на части!

Ничего не ответил собачий сын, пошел к мосту, лег под ним и заснул. А Искорка Девичий Сын полетел стрелой за ним. Вбежал на мост, огляделся по сторонам, а помощника-то своего и не увидел. Стал он один ходить мост сторожить, Юдо ждать. В полночь затрещал мост, заходил ходуном, видит богатырь выезжает Юдо трёхголовое.

Кони его на мост ступают, спотыкаются, собаки его, лаем заливаются, с цепей срываются, петухи на закорках истошно кричат. Рассердилось Юдо трёхголовое и как закричит страшным голосом:

– Эй, вы, кони, вороные, что спотыкаетесь? А вы, псы цепные, что срываетесь, а вы петухи, что смирно не сидите, истошно голосите? Чего вы испугались. Нет здесь нам ровни. Только три брата в земле тридевятой могут с нами силой помериться, но где им там, они не то, что сами не придут, даже ворон их костей сюда не занесет.

Отвечает Искорка Девичий Сын:

– Верно говоришь, ворон костей сюда не занесет, коли сам добрый молодец на вороном коне приехал!

– Неужели ты, богатырь, здесь? – удивился Змей.

– Я здесь.

– Ну, так давай биться!

И начали они биться. Взмахнул мечом Искорка Девичий Сын да одну голову Юду сразу и отрубил.

– Стой, богатырь, не спеши, – взмолился Юдо, – давай передохнём немного, силой померимся.

– Отчего же не померится? Можно! – отвечает Искорка.

– Ну, – обрадовался Змей, – раз так, то покажи, богатырь, свою силу? В чём она?

– А моя сила, – отвечает богатырь, – вот лёгкая, как лебединое перо!

Достал искорка из груди свою силу и дунул – перо вверх понеслось. Вдохнул – оно назад в рот влетело. Тогда спрашивает Искорка Девичий Сын:

– А ну-ка, Юдо, покажи ты свою силу, какова она?

Тот отвечает:

– Моя сила ростом с бобок.

Бросил Змей на мост свою силу – она и покатилась. Богатырь схватил ее, сунул в рот и проглотил. И стали снова биться Искорка и Юдо трёхголовое. И разбил богатырь злодея, изрубил на куски и его, и коней его вороных, и собак злых и петухов зорких. Изрубил и смел с моста в реку. А сам назад поскакал и лег спать, будто нигде и не был.

Проснулся поутру собачий сын под мостом, глянул на мост – а тот весь в крови и в перьях, испугался и бегом к братьям.

– Что стряслось, собачий сын? – спрашивает его Искорка.

– Ой, братец, и не спрашивай! Ничего не слыхал, ничего не видал, всю ночь проспал. А утром встал, вышел на мост, увидел кровь да перья и к тебе побежал.

Покачал головой искорка:

– Ну, – говорит, – ладно! На следующую ночь царицын сын на мост пойдёт с Юдом биться. Только смотри, брат, в оба!

– Ну, я-то, уж Змея не просплю, – отвечает царицын сын.

Вечером пошёл царицын сын мост сторожить, а Искорка усыпил младшего брата, а сам снова на подмогу среднему поспешил. Примчался, смотрит царицын сын залез под мост, растянулся на бревнах да и заснул. Снова богатырь искорка встал на мосту один одинёшенек.

В полночь загудел мост, как церковный колокол, заходил ходуном, затрещал так, будто вот-вот развалиться. Въезжает на мост Юдо шестиголовое. Кони его на мост ступают, спотыкаются, собаки его, лаем заливаются, с цепей срываются, петухи на закорках истошно кричат. Рассердилось Юдо шестиголовое и как закричит страшным голосом:

– Что вы меня стращаете, идете, словно пути не знаете? Мне тут ровни нет. Есть ровня в тридесятом царстве – Искорка Девичий Сын, так он не то, что сам не придёт, даже ворон его костей его сюда не занесет!

Тут Искорка Юду отвечает:

– Верно говоришь, ворон человечью кость не занесёт, если сам добрый молодец на вороном коне пожаловал!

– Неужели ты здесь? – удивился Юдо.

– Здесь! – отвечает богатырь.

– Ну и зачем ты сюда пришел, богатырь? Биться или на меня подивиться? Подивился? Пора нам и расходиться.

– Нет, Змей, не за тем, я шел сюда три года, чтобы расходиться! Не дам я тебе дальше и шагу ступить!

– Ну, давай сражаться! – прорычал Юдо.

Стали они биться. Бились они, бились; размахнулся Искорка и сразу три головы Змею отсёк, а ещё три остались.

– Постой, Искорка Девичий Сын, – воскликнуло Юдо шестиголовое, – пора нам передохнуть немного, силой померимся.

– Отчего же не помериться? Можно! – отвечает Искорка.

– Ну, – прорычал Змей, – раз так, то покажи, богатырь, свою силу? В чём она таится?

А тот отвечает:

– Сила моя, – говорит, – что лебединое перо. Дунул – она и полетела. Вдохнул в себя – опять на место села. А теперь ты, Юдо, покажи мне свою силу!

– Моя сила, – отвечает шестиголовое Юдо, – тоже небольшая – всего-то с грецкий орех.

Бросил Змей свою силу на мост – она и покатилась, а Искорка Девичий Сын поймал её и проглотил.

Рассердилось Юдо шестиголовое и набросилось на богатыря. Стали они биться. Одолел богатырь злодея, изрубил на куски и его, и коней его вороных, и собак злых и петухов зорких. Изрубил и смел с моста в реку. А сам назад поскакал и лег спать, будто нигде и не был.

Утром возвращается царицын сын к братьям, идёт голову повесив. А Искорка его и спрашивает:

– Ну, что слышал, что видел, царицын сын?

– Ой, братец, ничего не слышал, ничего не видал, только вот как встал утром, увидел, как кровь с моста хлынула, меня и под мостом вот испачкала!

– Эх, братья, – вздохнул Искорка, – вот, значит, как вы верно мне служите! Ладно. На третью ночь мой черед мост сторожить.

Вечером стал собираться Искорка Девичий Сын в дозор.

– Ну, братья, – говорит, – вот вам колода карт и пустой стакан. Карты даю, чтоб вы не спали всю ночь, а стакан – чтобы на помощь ко мне вовремя пришли. Когда этот стакан кровью до краёв наполнится – бегите что есть мочи ко мне на мост, из беды выручайте.

Ушёл Искорка на мост, а братья раскинули карты пару раз да и уснули прямо за столом. Свечи горят, а добры молодцы, знай себе, похрапывают, а дело в полуночи.

Искорка Девичий Сын стоит на мосту опять один одинёшенек. В полночь загрохотал мост, как гром среди ясного неба, заходил ходуном, затрещал так, будто вот-вот развалиться. Въезжает на мост Юдо двенадцатиголовое. Кони его на мост ступают, спотыкаются, собаки его, лаем заливаются, с цепей срываются, петухи на закорках истошно кричат, кукушки кукуют, будто последние деньки отсчитывают. Рассердилось Юдо двенадцатиголовое и как закричит страшным голосом:

– Что вы меня стращаете, идете, словно пути не знаете? Мне тут ровни нет. Есть ровня в тридесятом царстве – Искорка Девичий Сын, так он не то, что сам не придёт, даже ворон его костей сюда не занесет!

Тут Искорка отвечает Змею о двенадцати головах:

– Верно говоришь, ворон человечью кость не занесёт, если сам добрый молодец на вороном коне пожаловал!

– Да разве ты здесь?

– Здесь!

– Ну что ж, – усмехнулось Юдо, – ты сражаться или со мной повидаться приехал?

– Не столько повидаться, сколько силой помериться! – отвечает ему Искорка Девичий Сын.

– Ну, тогда, – говорит Змей, – выходи богатырь на бой.

Бились они, бились, исхитрился Искорка – две головы разом Змею срубил, еще десять осталось, а крови уже полный стакан набежал. Спят братья беспробудным сном, ничего не ведают. Тут Юдо Искорке и говорит:

– Постой, не спеши Искорка Девичий Сын, – объявляю перемирие, давай отдыхать, силой мериться.

– Что ж, давай, коли не шутишь, – отвечает богатырь.

– Покажи-ка мне свою силу, богатырь, – говорит Юдо. Какова она, твоя сила?

– Моя сила, – отвечает Искорка, – вся-то с лебединое перо. Дунул – она и полетела, вдохнул в себя – опять на место стала. А теперь ты мне свою силу покажи, Змей?

– Моя сила, – усмехнулся Змей, – размером с яблоко будет.

Вынул Юдо свою силу и бросил на мост. А Искорка подхватил ее и съел.

Рассердился Юдо, что богатырь его вокруг пальца обвёл и как заревёт. А Девичий сын скинул с правой ноги сапог, запустил его в дом, где братья спали, и сбил крышу с дома по самые окна. Проснулись братья, а уж крови полный стакан, и весь пол залит, до самых колен уже кровь поднялась от земли. Бросились братья, что было мочи, к Искорке на помощь, а он уж один сбил шесть голов.

Вовремя подоспели братья. Втроём порубили они Юдо двенадцатиголовое, и двенадцать коней его, и собак, петухов да кукушек и в реку сбросили.

Тогда Искорка Парубок Девичий Сын говорит своим братьям:

– Ну, братцы, теперь три дня отдохнём, а потом назад домой поедем!

А братья ему отвечают:

– Чего отдыхать? Мы и не устали вовсе. Может, сразу домой поскачем?

– Нет, братья, – говорит Искорка. – Я совсем из сил выбился, вот отдохнем трое суток, тогда и поедем.

Легли братья спать, а Искорка лежит, не спит, ждёт, когда братья покрепче заснут. Вот уснули братья, а он обернулся голубем и полетел к жене Юды трёхголового. Сел на окошко и давай ворковать. Услыхала жена Юды трёхголового воркованье, решила, что эта душа её мужа покойного прилетела, подошла она к голубю и говорит:

– Юдо мой, бедный, несчастный! Погубил тебя Искорка Девичий Сын, погублю и я его! Поедет он домой, захочет пить, а я обернусь родником у дороги, поставлю ковшик, да напущу в него зелья отравленного. Выпьет богатырь глоток и тут же упадёт замертво. Отомщу за тебя. Мой муженек, обещаю…

А голубь вспорхнул с окошка и полетел к братьям, которые спали и ничего не ведали.

Утром проснулись братья и снова домой заторопились, а Искорка их назад не пускает, говорит, мол, еще две ночи осталось. Наступила вторая ночь, уснули братья. А искорка снова обернулся голубем и полетел к жене Юды шестиголового. Сел на окошко и заворковал. Услыхала жена Юды воркованье, решила, что эта душа её мужа вернулась, подошла к голубю и говорит:

– Юдо мой милый, горемычный мой! Погубил тебя Искорка Девичий Сын, и я его погублю! Поедет он домой, а я стану яблоней у дороги, да такой, что никто мимо проехать не сможет. Аромат яблок моих за сорок верст богатырь услышит, а как услышит, так захочется ему яблок, что сам ко мне и приедет. А как только сорвет он яблоко, так его на части колдовская сила и разорвет! Отомщу я за тебя, муженёк.

Вспорхнул голубь с окошка, полетел к братьям. Прилетел, спят братья, лег Искорка рядом, будто нигде и не был.

Наутро снова братья домой стали собираться, а Искорка их упрашивает:

– Постойте, братья, отдохнем еще, всего-то одна ночка осталась!

Наступила третья ночь. Уснули братья, а Искорка снова обернулся голубем и полетел к жене Юды о двенадцати головах. Сел на окошко и заворковал. Услыхала жена Юды о двенадцати головах воркование, тоже решила, что душа мужа к ней повидаться прилетела, подошла она к окну и говорит:

– Юдо мой, милый мой, погубил тебя Искорка Парубок Девичий Сын, погублю и я его. Поедет он домой, а я лягу на его пути змеею, да такою длинною – вдоль сорок пять верст и еще двадцать пять верст поперек, так что ни обойдёт он меня, не объедет. А как будет рядом, я его своим жалом насквозь проткну! Отомщу за тебя, мой муженек.

А голубь расправил крылья, только его и видели. Прилетел Искорка к братьям на заре и давай их будить:

– Ну вот, братья, теперь нам пора и в путь-дорожку собираться!

Собрались богатыри и домой поскакали.