Текст книги "Белорусские сказки"

На другой день встал дед рано утром, стал в лес собираться.

– Схожу-ка я, – говорит, – бабка, к журавлю, спрошу, не даст ли он нам другой кошель?

– Ну что ж, сходи, дед, даст – не даст, но сходить надо! – закивала бабка.

И пошел старик лесной тропою, луговой травою.

Шел, шел и вышел на знакомую полянку, там дом журавлиный стоит, как солнце сияет.

Подходит старик к тому самому крыльцу, что на юг глядит, а там – стража суровая.

– Ты что дед, к нам ходить повадился? Тебя сюда не звали!

А тут господин-журавль выпорхнул на крыльцо, двери перед стариком растворил и говорит:

– Ну, иди, иди сюда, дедушка!

Притихла стража, расступилась в стороны, а дед прошёл вслед за хозяином. Усадил хозяин гостя в мягкое кресло и спрашивает.

– Ну что, дедушка, рассказывай, зачем пожаловал, может, тебя обидел кто?

– Да что, паночек Журавлев, – пан наш меня обидел. Позвала моя бабка в гости старосту да писаря, напоила, накормила, а потом говорит – давай, позовем и пана! Я не хотел, да баба есть баба, пошла позвала. Приехал пан с женой и выпросил у меня кошель. Обещал нас кормить-поить до смерти, а сам обманул, по миру отправил.

Стал господин деда утешать, да угощать. А тот ничего не ест, слезами заливается.

– Не дадите ли вы мне, – спрашивает, – еще один такой же кошель?

– Ладно, дам, дам, дедушка! Только дам я тебе не кошель, а бочоночек!

Вынес господин-журавль деду бочонок и говорит деду:

– Как придешь домой, скажи: «Слезай-ка, баба, с печи! Не принес я кошеля, а принес бочоночек!» А как баба слезет с печи, ты вот что говори: «А, ну-ка, двенадцать молодцов, вылезайте из бочонка, да всыпьте бабе кнутом хорошенько!» Как проучат они старуху, тогда скажи: «Ну-ка, двенадцать молодцов, полезайте обратно в бочонок!» А потом снова свою старуху к пану посылай, пусть опять его в гости зовёт, да говорит, что принёс ты не бочонок, а новый кошель, еще лучше прежнего. Всех созывайте в гости, и старосту, и писаря, и всех панов окрестных. Как соберутся все, посади пана и пани в красный угол, а остальных на дворе. А потом скажи: «Ну-ка, двенадцать молодцов, вылезайте из бочоночка да всыпьте им всем!» Как зададут они, слугам вели: «Ну-ка, двенадцать молодцов, станьте у порога!». И смело требуй у пана свой кошель назад.

Поблагодарил дед журавля и пошел домой.

Как всыпали бабке двенадцать молодцов из бочонка! Та бегом побежала, позвала пана, пани, старосту, писаря и всех панов окрестных. А как проучили кнутами, старосту да писаря и панов окрестных, дед и велит:

– Ну, двенадцать молодцов, встаньте у порога. А ты, пан, клади сюда кошель, а не то и тебе будет такое угощенье, какого ты отроду не пробовал и деды и прадеды твои не видывали.

– Вишь ты, грозится! – огрызнулся пан, а потом увидел, у порога двенадцать молодцов с кнутами стоят, понял, дело плохо. Кошель-то волшебный он с собой не взял.

– Послушай, дедушка, – взмолился пан, – отдам, я тебе твой кошель хлебосольный, только отпусти меня живого! Много ли, мало ли, мне жить осталось, – хватит с меня и своего добра. Позовите моего слугу!

Позвали слугу, пропустили его к пану, а тот и говорит:

– Пожалуйста, голубчик, поезжай скорей домой. Там, в шкафу, а может, в сундуке, лежит кошель. Возьми ты его и скорей сюда привези! Сам видишь: двенадцать молодцов в шляпах стоят, кнуты наготове держат!

Вынул пан из кармана ключ от дома и дал слуге. А тот поехал, взял кошель и мигом доставил пану.

– На, дедушка, твой кошель, – говорит пан, – возьми, только отпусти меня!

Дед кошель взял и велит молодцам:

– Ну-ка, всыпьте пану как следует! Он, когда мужиков бьет, не верит, что больно, пусть-ка сам отведает кнута!

Взяли двенадцать молодцов, да и проучили пана. А потом дед говорит:

– А теперь, двенадцать молодцов, полезайте обратно в бочонок! Прыгнули молодцы в бочонок, а пан скорей ходу! Даже шапку позабыл, а шубу, что на нём была, всю в клочья порвали!

Тут пан скорей ходу! Взял ли он шапку, нет ли, а только шубу ему порвали всю в клочья!

А дед с бабкой стали жить-поживать и добра наживать. Теперь их никто не обижал.

Василий-пепелышка

В некотором царстве, в некотором государстве, может быть, в том, где мы живем, жили-были себе старик со старухой. Жили они тридцать лет и три года, вот только детей у них не было. А потом на старости лет родился у них сын и стал расти не по дням, а по часам, не по часам – по минутам. Назвали они его Василием. Только он родился, а уже в ученье сгодился.

– Пусти меня, – говорит, батюшка, в школу.

– Да куда ж тебе учится, сынок, – отвечает старик, – тебе ж еще и семи годков нет.

А Василий на своём стоит. Делать нечего, отдал его отец в школу.

А как исполнилось Василию десять лет, стал он у отца булаву просить.

– Поезжай, – говорит, – батюшка, в город к кузнецам, да булаву мне закажи. Я тебе и прутик чугунный для неё припас, в печи нашёл. Да только смотри, чтоб булава мне по руке была.

Поехал старик к кузнецам. А те догадливые были, сразу смекнули, что в семье богатырь растёт. Прутик чугунный в руках повертели-повертели, а потом взяли и выковали булаву в двенадцать пудов из самой прочной стали.

Взял старик булаву и домой сыну повез. А тот уже у окна сидит, отца дожидается. Как увидел парнишка, что отец подъезжает к дому, на лавку у стола влез, отрезал себе краюху хлеба, солью посыпал, откусил три раза и вышел во двор батюшке кланяться. А батюшка-то не с пустыми руками приехал, подарочек показывает. Обрадовался Василий, взял свою булаву, на руке покачал, взвесил, а потом как запустит булаву под облака, ее и не видно. Долго та булава по небу летала, а Василий тем временем по двору прохаживался, ждал, когда она назад прилетит. Не дождался. Тогда свистнул он молодецким посвистом, кликнул богатырским голосом – булава с неба и упала. А парнишка-то раз – колено подставил, стукнулась булава о его колено и рассыпалась.

Тогда поклонился Василий отцу и говорит:

– Прошу, покорно, батюшка, новую булаву у кузнецов заказать, но только, чтобы сделали её из моего железа.

Снова поехал старик к кузнецам. Что угодно, говорит, с меня возьмите, но сделайте новую булаву из железа моего сына! А кузнец тот еще не выбросил чугунный прутик, что старик в прошлый раз привозил. Достал он его и только собрался на огонь класть, как потяжелел прут на целых пять пудов. Стали двенадцать молодцов – двенадцать кузнецов ковать булаву Василию, двенадцать дней ковали и еще двенадцать ночей стучали, и от каждого удара становилась булава, всё тяжелее.

Вот окончили свой труд и все вместе еле-еле эту булаву на воз и подняли.

Привез отец булаву домой, а сын его у ворот встречает. Как увидел новую булаву – обрадовался! В дом побежал, на лавку влез, ломоть черного хлеба отрезал, солью посыпал, откусил три раза – и снова бегом во двор. Взял он булаву, как раз по руке она ему пришлась, примерился и запустил под небеса.

Сам вернулся в избу, поклонился матери, потом отцу и говорит:

– Благодарю матушку за рождение, батюшку за ученье, да не могу я с вами больше оставаться, пора мне в путь-дорожку собираться. Пойду ровню себе искать, благословите меня, родители.

Благословил его отец и спрашивает:

– Когда ж теперь, сын мой единственный, свидимся?

А тот в ответ:

– Батюшка мой любезный, матушка родимая! Коли найду я себе ровню, то не увидите вы меня никогда!

Горько заплакали отец с матерью, жалко им стало своей кровинки. А сын их утешает:

– Не плачь, батюшка, не плачь, матушка… Бог не оставит вас на старости лет!

Взял Василий свою булаву и пустился в путь-дорогу. Долго ли, коротко ли он шёл, дошёл до Херсона-города и прямо к кузнецу. Пришёл к кузнецу и говорит:

– Здравствуй, кузнец-молодец, сделай-ка мне плетку, да не простую, а из железа литую!

Сделал ему кузнец-молодец плеть надежную, железную и пошёл Василий своей дорогой. Идет он, идет и вдруг на пути его горы встают высокие. Остановился Василий, осмотрелся по сторонам и видит, стоит перед ним Горынь-богатырь, в руках у него вилы богатырские, этими вилами он горы, будто стога сена ворочает. Наколет гору на вилы, поднимет к небу и в другое место переставит. Улыбнётся да на работу свою полюбуется.

Подходит к нему Василий-Пепелышка, кланяется.

– Здравствуй, Горынь-богатырь!

– Здорово!

– Вот хотел я твоей силе подивиться.

– Что ж, – отвечает Горынь, – моей силе дивиться. Вот есть где-то на свете Васька-Пепелышка, вот у того вся сила!

– А это я самый и есть!

– Ну, тогда будем мы товарищами, дальше вместе пойдём, – говорит Горынь-богатырь.

Пошли они дальше вдвоём. Долго ли, коротко ли шли, вдруг, откуда ни возьмись, перед ними пуща выросла, темная-претёмная. Вошли богатыри в пущу, а там Дубовик-богатырь дубы с корнем выворачивает да на новое место ставит, потешается.

Подошли двое богатырей к Дубовику, поклонились.

– Здравствуй, Дубовик-богатырь! – говорит Василий-Пепелышка.

– Здорово!

– Вот хотел я твоей силе подивиться.

– Что ж моей силе-то дивиться. Вот живет где-то на свете Васька-Пепелышка, у того вся сила!

– А это я самый и есть!

– Ну, так будем товарищами, дальше вместе пойдем! – обрадовался Дубовик-богатырь.

И пошли вместе три богатыря: Васька-Пепелышка, Горынь и Дубовик. Шли они, шли, и вот раскинулись перед ними овраги глубокие, а по краям камни лежат тяжелые. А посреди одного оврага стоит Валун-богатырь да тысячепудовыми камнями поигрывает: возьмет в каждую руку по камню и разбивает их друг об дружку, потешается.

Поклонились ему все трое богатырей.

– Здравствуй, – говорят, – Валун-богатырь!

– Здорово!

– Вот хотели мы твоей силе подивиться.

– Э-э, да что моей силе дивиться? Вот живет где-то на свете Васька-Пепелышка, у него вся сила!

– А это ведь я! А со мной Горынь и Дубовик.

– Возьмите меня в товарищи? – спросил Валун-богатырь.

– Ладно. Пойдем все вместе!

И пошли богатыри вчетвером. Шли они, шли, в лес вошли. А в лесу – хатка. Напротив хатки – банька. Подходят богатыри к хатке, а Васька-Пепелышка и говорит:

– Вот, братцы, в этой хатке мы и жить будем. Ты, Горынь, оставайся печь топить, а мы пойдем поохотимся.

Истопил Горынь-богатырь печь, окошко распахнул, у окна посиживает да товарищей поджидает.

Вдруг, откуда ни возьмись, прилетают четыре голубки, у баньки присели и обернулись красными девицами – четырьмя сестрицами. Пошли девицы в баньку без приглашения и давай париться.

Увидел богатырь красавиц и думает: «Вот бы их запереть!»

Подкрался он к бане, да и подпер дверь плечом, ждет, когда товарищи с охоты вернуться.

А девицы попарились и только хотели выпорхнуть из баньки. Но не тут-то было, богатырь крепко дверь держит. Подошла к двери старшая сестра:

– Ой, – спрашивает, – что за диво? Неужели, пока мы купались, дверь с той стороны песком занесло? Что же она открывается?

Тут взяла она валик деревянный, которым бельё стирают, да как ударит по двери, дверь распахнулась, богатырь на землю упал. А девица ему поклонилась и говорит:

– Здравствуй, Горынь-богатырь. Говори, зачем сюда пришёл? Поневоле или по охоте?

А тот отвечает:

– Не столько поневоле, сколько по своей охоте!

Размахнулась девица и ударила богатыря валиком со всей силы по лбу, тот замертво и свалился. Положила она его под угол бани, махнула сестрам рукой, они обернулись голубками и улетели.

Возвращаются три богатыря с охоты: двое в хату идут, а Васька-Пепелышка прямиком к бане. Приподнял он угол, вытащил Горынь-богатыря, дунул ему в одно ухо, дунул в другое, тот и ожил.

Потом позвал Дубовика-богатыря и велел ему печь затопить да обед приготовить. Стал Дубовик обед готовить, а богатыри снова в лес ушли охотиться. Наломал Дубовик хвороста дубового, печь истопил и дичь приготовил. Управился, окошко отворил, сидит себе в креслице, товарищей поджидает. А голубки уж тут как тут. Обернулись девицами, снова затопили баню и давай париться.

Увидел Дубовик красавиц, подкрался к баньке и подпёр дверь плечом.

Пошла другая сестра дверь отворять, толкнула её и говорит:

– Ой, сестрицы, под дверь, видно, гнилое полено подкатилось, не открывается!

Ударила она валиком в дверь, дверь отскочила и богатырь вместе с нею. Поклонилась ему девица и говорит:

– Здравствуй, Дубовик-богатырь, зачем ты сюда пришел – поневоле или по охоте?

– Нет, не поневоле, по своей охоте! – отвечает Дубовик.

Девица его валиком как стукнула, так сразу и убила, а потом под другой угол бани положила. Сестры её вышли, обернулись голубками и улетели.

Возвращаются три богатыря с охоты: двое в хату идут, а Васька-Пепелышка прямиком к бане. Приподнял он угол, вытащил Дубовика, дунул ему в одно ухо, дунул в другое, тот и ожил.

Пошли они в хату, пообедали и опять в чащу отправились, а дома хозяйствовать оставили Валуна-богатыря.

Тот, быстро с делами управился, окошко отворил и сел товарищей поджидать.

Снова прилетели четыре голубки. Затопили баню и стали париться. Увидел их Валун-богатырь и подумал: «Запру-ка я их в бане, потехи ради», – и подпер дверь плечом.

Только захотела третья сестра дверь отворить, а та опять же не подается.

– Ах, сестрицы! – воскликнула она, – под дверь-то словно камень подкатился, не могу открыть. – Ударила она валиком по двери, дверь отскочила и богатырь вместе с нею.

Поклонилась ему девица и говорит:

– Здравствуй, Валун-богатырь, отвечай, зачем ты сюда пришел, поневоле или по своей охоте?

– Нет, – отвечает Валун, – больше по охоте, чем поневоле!

Тут она его тоже валиком ударила и под угол спрятала, а девицы обернулись голубками и из бани выпорхнули.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.

Возвращаются три богатыря с охоты: двое в хату идут, а Васька-Пепелышка прямиком к бане. Приподнял он угол, вытащил Валуна-богатыря, дунул ему в одно ухо, дунул в другое, тот и ожил. Сели они за стол, закусили, чем бог послал. А потом Васька и говорит:

– Ну, ребята, отправляйтесь вы теперь на охоту, моя очередь печку топить и за домом следить.

Топил ли Васька печку или не топил, не знаю, может и сразу сел у окошка, чтобы на диковинку посмотреть? А голубки те снова прилетели, обернулись девицами, и давай баню топить. Истопили, парятся, а Васька-Пепелышка решил их не запирать, а в гости позвать. Приготовил булаву свою тяжелую да плетку железную для дорогих гостей и сидит себе у окошка, ждёт.

Видят сестры, что не идет к ним Васька, тут младшая из них и говорит:

– Что же это Васька к нам не идёт? Может, сестрицы, сами к нему пойдём?

Пошли четыре сестрицы к богатырю сами, а тому только того и надо, он дверь перед ними отворяет, в хату их зазывает. А как только девицы в дом вошли, он сгреб их всех четверых одной левой, в правую руку – взял плетку и давай их по-свойски охаживать, да приговаривать:

– Ну-ка, отвечайте: пойдете за нас замуж или нет?

Взмолились сестры:

– Вася, родной, мы бы со всей радостью за богатырей замуж вышли, да вот отец нам не велит! Как только мы за вас замуж выйдем, он тотчас сюда прилетит, вас всех четверых победит, а нас назад заберёт. Да еще и накажет! Отпусти нас, Вася!

– А кто ж ваш отец, раз один четырёх могучих богатырей победить может? – спрашивает Васька-Пепелышка.

– Ой, Вася-Вася. Вы хоть с товарищами сильны, но все же от человека рождены и смертны, а отец наш рожден от поганого дракона Цмока, бессмертный он! Не победить вам его!

А Васька-Пепелышка их одним ухом слушает, да крепкой рукой нахлестывает.

До тех пор хлестал, пока девицы клятвы не дали замуж за богатырей выйти и по горсти земли не съели в подтверждение. А как покорились девицы, так и сами богатыри подоспели. Сели они за стол и давай на радостях пировать.

Вот встала из-за стола старшая сестра, вышла на крылечко проветриться и видит: окружила хатку сила несметная. Испугалась девица, забежала в хату и кричит не своим голосом:

– Ой, сестрицы, ой, братушки, наша смерть пришла! Вот и батюшка наш – дракон пожаловал, сейчас он вас убьет, а нас с собой заберет! Такая силища несметная сюда идёт, что мать-земля под ней стонет…

А Васька-Пепелышка в ответ:

– Вот что, братья мои названные, пейте, гуляйте, врагов не замечайте и делайте то, что я велю.

А вражья сила хату кольцом окружает, в окна и двери заползает, из стороны в сторону её качает. Хата трясется, но стоит, как и стояла, ничего ее не берет. А Васька за столом сидит, ест, пьет и всё молчит. Вдруг говорит он Горынь-богатырю:

– Твой черед настал, Горынь. Выходи на эту силу!

Вышел Горынь-богатырь, да как подцепит на свои вилы ближнюю гору, так ею все войско дракона и придавил. Вернулся в хатку и пировать продолжает.

Вышла другая сестра на крылечко, смотрит, снова идёт к хате войско несметное. Испугалась она, забежала в хату и кричит, убивается:

– Ой, сестрицы и братушки! То не сила была! Сила сейчас идет! Не видать ни земли, ни воды, ни леса дремучего! Вот теперь точно наша смерть пришла!

А Васька-Пепелышка отвечает:

– Вот что, братья мои названные, пейте, гуляйте, врагов не замечайте и делайте то, что я велю!

Подошла вражья сила и стала хату швырять и ломать, а та только колышется, и ничего ей не делается. Посылает Василий-Пепелышка на бой Валуна-богатыря:

– Выходи, – говорит, Валун, сразись с этой силой!

Выскочил тут Валун-богатырь из хатки, да как давай кидать камни, так всю войско Цмока и разметал. Вернулся в дом и опять сел за стол пировать.

Вышла тут третья сестра на крылечко проветриться и сразу вскочила обратно в хату:

– Ой, – кричит, – сестрицы мои и братушки! То была не сила, сейчас – вот сила идет. Собрал наш отец войско, даже бабий полк прихватил, и сам следом едет!

А Васька-Пепелышка в ответ:

– Не робейте, гуляйте и пейте, врагов не замечайте и делайте то, что я велю.

Как только обралась вражья сила вокруг и начала избушку рушить, Василий-Пепелышка и говорит:

– А ну-ка, Дубовик-богатырь, выходи, твой черед настал. Ступай, да врагов перебей, чтоб никого не осталось!

Вышел Дубовик-богатырь на врага, схватил два дуба за макушки, вырвал из земли да как начал вокруг себя ими размахивать, так всё войско Цмока и положил. И опять стали богатыри с невестами пировать, как ни в чем не бывало.

Вышла тут самая младшая сестра на крылечко и видит, подъезжает к избушке сам поганый Цмок да еще и с пушкой! Вбежала она в хату, вся дрожит от страха.

– Ой, сестрицы и братушки, – кричит, – сам отец сюда пожаловал! Беда!

Встал Васька-Пепелышка из-за стола и на бой с Цмоком собирается. Снял он с шеи платок, воткнул в дубовый стол нож, повесил на него платок, а под платок стакан поставил и наказывает богатырям:

– Вот, братцы мои, пейте, гуляйте, да этот стакан берегите, да него то и дело смотрите!

Как наполнится он кровью через край, так выбегайте из избушки ко мне на подмогу!

Богатыри покивали-покивали, да так загуляли, что все за столом и заснули. День спят они, другой, а богатыри они такие, что могут и двенадцать дней спать беспробудным сном. Васька-Пепелышка тем временем один с драконом бьётся, не сдаётся. Но вот беда, как только от него кусок отсекает, так тот сам назад к Цмоку подползает и на место прирастает.

Не может Васька одолеть Цмока, в избушке уже крови по колено, а помощи оттуда Ваське нет, спят богатыри. Совсем Васька из сил выбился, размахнулся Цмок свои мечом и убил его наповал. Потом в хатку влетел, сонным богатырям головы отрубил, а дочек своих в цепи заковал и домой угнал.

День лежат убитые богатыри в хатке, другой.

Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается.

Вдруг откуда ни возьмись, прилетает к избушке чудесная кобылица, сверху шерсть у неё золотая, а внизу – серебряная. Упала она на колени перед Васькой-Пепелышкой, копытами бьёт, причитает, ноздрями пепел собирает, который с него посыпался. Так она богатыря и оживила. Вскочил Васька на ноги и скорее в хату товарищей своих из беды выручать. Поднял с полу головы отсеченные, приложил их к туловищам, по три раза дунул и всех троих оживил, а потом и говорит:

– Эх, братцы, пили вы, гуляли, а моего наказа не выполнили. Так вот, дальше я один пойду, с Цмоком биться. А вы уж сами как хотите, или вместе назад возвращайтесь или по одному.

– Братец наш, Васька-Пепелышка! – взмолились богатыри. – Не ходи к Цмоку. Если ты здесь его не осилил, то в его царстве и подавно не победишь.

Не послушал их Васька, сел на золотую кобылицу и пустился в путь. Долго ли, коротко ли он ехал, наконец, добрался до царства Цмока. Осмотрелся по сторонам: дворец у Цмока высокий, а вокруг него – сад цветущий. Спрыгнул Васька с коня, спрятался в саду под виноградом и думает: как же дракона Цмока одолеть? Есть ли у него смерть или он и вправду бессмертный?

Тут выходит из дворца младшая дочь Цмока, та, что за Василия-Пепелышку замуж выйти обещала. Стоит, слезами горькими обливается, сама с собой разговаривает:

– Эх, бедные мы, несчастные! Какой же у нас батюшка немилостивый! Вот жили бы мы с нашими богатырями и горя не знали! И царства нам его не надо и богатств несметных!

Как услыхал Васька-Пепелышка эти слова, окликнул царевну тихонько:

– Люба моя! – говорит. – Прошу тебя только об одном: подойти к своему отцу, поплачь горько и выспроси, где его смерть? Пусть он три раза пошутит, а на четвертый точно скажет правду!

Так она и сделала. Принарядилась и пошла к своему отцу, встала перед ним и залилась горючими слезами:

– Батюшка мой милый, батюшка мой любезный, скажи мне, младшей своей дочери, любимой, где твоя смерть, откуда нам ее ждать?

А он в ответ:

– Дочь моя милая! Ходит в моем стаде одна корова, самая грязная, так вот у той коровы на хвосте смерть моя!

Царевна выбежала во двор, велела слугам эту корову отыскать, обмыть и причесать, а потом подвела её к отцу с поклоном. Рассмеялся Цмок:

– Эх, – говорит, – дочь моя любимая! У тебя волос долог, да ум короток! Подумай сама, как бы я считался бессмертным, если смерть моя у этой коровы на хвосте была? Вдруг корова сейчас издохнет, так и мне, значит, конец настал?

Ничего не ответила младшая дочь, поспешила к Ваське-Пепелышке, да весь разговор ему передала. А тот её снова к отцу посылает.

Вернулась царевна к отцу и говорит:

– Отец мой родимый, отец мой любимый, полно вам шутить! Скажите мне, младшей своей дочери, любимой, откуда вашей смерти ждать? Беспокоюсь я о вас. Не верится мне, что нет на всём белом свете вашей смерти, где-нибудь да есть она!

А тот опять посмеивается:

– Вот, – говорит, – дочь моя милая, дочь моя любезная, ходит в моем стаде криворогая коза. Так в её кривых рогах и спрятана моя смерть!

Вышла царевна во двор, велела отыскать эту козу в стаде. Сама вымыла, вычистила ее и привела с поклоном к отцу. А тот опять смеется.

– Сказал же я, что у тебя волос долог, а ум короток. Ну, какой же был бы я бессмертный, если бы смерть свою в рогах этой старой козы прятал? Видишь ведь, коза-то еле ходит. Она падет, так, значит, и мне конец?

Ничего царевна не ответила, поспешила к Ваське-Пепелышке в виноградник. А тот снова её к отцу посылает, выпытывать, где смерть его таится.

Надела царевна новое платье, волосы прибрала и снова пошла к отцу, плачет, руки заламывает.

– Батюшка мой милый, батюшка мой родимый! Скажи ты мне, любимой дочери своей, где твоя смерть? Откуда мне ее ждать?

А тот снова ухмыляется:

– Ходит в моем стаде шелудивая свинья. Так вот у нее под хвостом. Точно под хвостом!

Вздохнула тяжко царевна и снова в виноградник побежала к Ваське – Пепелышке. Тот ей и говорит:

– Надень своё лучшее платье, волосы убери жемчугами, подойди к отцу поближе, поклонись пониже, думаю я, что он сейчас он точно скажет правду.

Надела царевна своё лучшее платье, волосы каменьями драгоценными украсила и пошла к отцу. Подошла поближе, поклонилась пониже и залилась слезами:

– Батюшка мой любезный, расскажите мне, где смерть ваша.

Думал он, думал, а потом и говорит:

– Дочь моя любезная, хочется тебе узнать, где смерть моя? Так слушай. Далеко-далеко стоит крутая гора. В той горе – ступа. Под ступой – заяц, под зайцем – утка, под уткой – яйцо, в том яйце – смерть моя!

Поклонилась царевна Цмоку и к Ваське-Пепелышке скорей побежала, всё ему рассказала. Тот, не теряя времени, смастерил себе лопату, отыскал гору и давай ее копать. Васька гору копает, а поганый дракон хворает… Докопал богатырь до ступы. Глядит – выскочил из неё заяц, еще дальше копнул Васька – вылетела утка, а под уткой, на самом дне, нашёл он яйцо. Взял он скорей яйцо, перевернул ступу, положил яйцо на дно ступы да как ударит по нему лопатой – оно и разлетелось на мелкие кусочки. В тот же миг на столько же кусочков разорвало поганого Цмока.

А Васька – Пепелышка вернулся в его дворец, женился на царевне и остался там жить-поживать, добра наживать.