Текст книги "Шаг в палеолит"

– Да, Учитель, – прямо ответил он.

– Ты понимаешь, что когда ты захочешь привести в племя девушку, а ты захочешь, то должен найти такую, которая не только понравится тебе, но и подойдёт племени?

– Да, Учитель.

– И мы строго рассмотрим её со всех сторон. Я, Хатак, або Светлый Ручей.

– Это справедливо, Учитель.

– Ну что ж, хорошо. Так как ты, будучи старшим, взял ответственность за Угоха и Ша-Ша, то ты и дальше будешь отвечать за них. Расскажешь наши правила, обычаи, покажешь и объяснишь им всё непонятное… в общем, всё-всё.

– Я понял, Учитель. Я не подведу!

– Возьмёшь себе в помощники брата с сестрой… и, пожалуй, Крука. Ибо нефиг прохлаждаться, когда все работают!

– Учитель, когда это я прохлаждался? – обиженно вскинулся Крук и тут же: – Ай! – получил подзатыльник от або.

– Вождь и шаман сказал – прохлаждаешься, значит, прохлаждаешься, – наставительно произнесла она.

И все заулыбались, задвигались, спало напряжение. Горький Камень строг, но справедлив. Всё закончилось хорошо, ну и слава стихиям.

– Ну и напоследок, – становясь серьёзным, сказал я. – Помните, что ещё очень долго наше племя будет пополняться только такими людьми, как мы. Их очень мало, но они есть. Смотрите, наблюдайте и помните: нам пока ошибаться нельзя…

Вот так нежданно-негаданно мы приросли ещё двумя членами нашего дружного племени. В первые двое суток Угох и Ша-Ша только спали да ели, ели да спали. Я даже представить не могу, через что им пришлось пройти на пути к нам. Потом они маленько оклемались и сразу вписались в наш коллектив. Вот уж в ком бурлила жажда жизни! Всё посмотреть, всё пощупать, обо всём расспросить. Если многое просто удивляло и восхищало Угоха, то механизмы, даже простейшие, вгоняли его в ступор. Самострел вообще вызвал в нём благоговейный трепет. А вот Ша-Ша больше поразила концепция огорода. Посадить и вырастить нужные растения у себя под боком, а не лазить за ними всё лето по буеракам с риском для жизни, это потрясающе!

Как оказалось, и Угох, и Ша-Ша знали видящую Светлый Ручей. Когда-то, когда они оба были ещё детьми, она пробыла в их племени пару лет. Очень хорошо знал Угох и Хатака, знаменитого ходока и Великого охотника. Не раз и не два он слушал его удивительные истории у Большого костра на Осенней охоте и втайне мечтал, что когда-нибудь и он отправится в небывалое путешествие. Что ж, сбылась мечта… Да, слегка не так, как себе представлял Угох, но всё же…

Удивительно, если бы не бедный язык, то юмор Угоха и Ша-Ша был бы на уровне некоторых публичных весельчаков, а то и покачественней. Я ушам не верил, когда кроманьонцы, которые, казалось, только вчера «с пальмы слезли», отпускают хохмочки на уровне балагуров моего прежнего времени. Я уже, конечно, отошёл от шаблона, что тут все ходят со сведёнными к носу глазами, с глубокой морщиной на лбу вместо мозга, волоча в одной руке каменный топор, а в другой – женщину за волосы… Но всё-таки. Например, пока Угох отсыпался, мы сварганили ему нормальные костыли. Долго ли, если знаешь как и под рукой есть инструмент да люди, которые им умело пользуются.

Когда Угох в первый раз проковылял на них, то чуть не расплакался. Это не на копьё опираться и тем более на Ша-Ша. Тяжело было смотреть на огромного парня, которого душат рыдания и который только и мог, что кланяться да прижимать руку к сердцу. Как же его всё-таки угнетала собственная ущербность! Ша-Ша плакала, не стесняясь. Но недолго Угох глотал слёзы. Поковыляв снова и снова в разные стороны, и с каждым разом всё более уверенно, он уже через некоторое время скакал на костылях – будь здоров, не каждый догонит!

– Эге-гей! О-го-го! – громыхал Угох иерихоновской трубой. – Где моё копьё?! На этих деревянных ногах я, пожалуй, и какую-нибудь косулю теперь догоню! – И тут же отхватывал от счастливой Ша-Ша подзатыльник, для чего ей приходилось встать на цыпочки, а Угоху ещё и слегка наклониться… – Хотя нет, – улыбаясь, почёсывал Угох макушку, куда приходились шлепки, – пожалуй, придётся подождать, когда нога отрастёт.

Вот так. У меня полное ощущение, что юмор, смех, веселье уже существовали тогда, когда человек был ещё как бы и не совсем человек.

Посиделки у костра, и так весьма нескучные, заиграли новыми красками, постоянно подпитывались позитивом, излучаемыми Угохом и Ша-Ша. А ещё в их шутках, словах, поступках сквозила мудрость. Да, мудрость! Наверное, если пережить то, что пережили они, станешь мудрым, а ещё станешь ценить каждую минуту жизни. Не дрожать над ней, не трястись – ценить!

– Когда-то Угох был великим охотником, – потряс он богатым ожерельем из клыков и когтей, висящим у него на шее, – увы, теперь он может добыть зверя разве что из засады. Но Угох не будет лишним ртом, Угох готов делать любую работу, даже женскую!

– Ого, вот это самопожертвование, – весело подмигнул я своей заулыбавшейся молодёжи, на что Угох слегка нахмурился. – Ладно, не хмурься, про «женскую работу» тебе Хват потом объяснит. А вообще у нас работы – завались. Даже если бы у тебя была только одна рука, а ног вообще не было, мы всё равно нашли бы, куда тебя приспособить. Да вот хотя бы за коптильней присматривать – вроде процесс там не сложный, а без присмотра не оставишь. Или можно сделать из тебя знатного рыбака. Ходить в лодке не надо, а грести вёслами, я уверен, сможешь.

– О, не сомневайся, вождь, у Угоха очень сильные руки, не смотри, что на одной руке немножко пальцев не хватает. Как Угоху стать знатным рыбаком?

– Как? Да очень просто! Сделаем тебе гарпун героических размеров, и как только ты загарпунишь царь-рыбу размером с лодку, то всё, сразу – знатный рыболов, рыбак.

– О! – впечатлился Угох.

И все засмеялись.

– Скажи, Ша-Ша, за что ты полюбила Угоха? Почему? – с жадным любопытством в глазах поинтересовалась Соле.

Так-так, малышку пробило на романти́к. Тревожные симптомчики.

– Почему полюбила, за что? – Мягкая улыбка скользнула по губам девушки. – Скорее – когда. Я ведь дочь Серой Цапли, второй жены Большой Ящерицы, а третьей женой как раз была Белый Цветок. Можно сказать, они были подруги. Много она порассказывала ей о своей жизни, много. А я – тут как тут, сижу, слушаю… Не баловала жизнь Белый Цветок, ох не баловала. Я восхищалась этой женщиной! Я часто думала, а я смогла бы так? Жить среди Старых Людей, терпеть ради сына. Или идти неизвестно куда целых четыре луны без еды, без оружия. Как сберечь сына, если даже себя невозможно защитить? Я представляла… и мне становилось страшно. Белый Цветок постоянно рассказывала об Угохе. Какой он умный, какой добрый, какой храбрый. Как старался быть полезным охотником и смелым защитником во время их трудного похода. И у него это неплохо получалось. И как он любит свою мать. И я видела – так и есть. Угох, считай, на улице жил, прибежит, пока Ящерица не видит, к матери, та ему жалкие кусочки еды суёт, а он, наоборот, сам что-то приносит. А у самого рёбра торчат… Нескладный, вечно побитый, растрёпанный. Это потом он красавец стал, а я полюбила его ещё тогда, и во многом благодаря рассказам его матери. Но, хоть я и сама была ребёнком, уже тогда понимала: если он так любит свою мать, то будет любить свою женщину не меньше. И детей! Слишком рано покидают мальчишки своих матерей: прошло чуть время, и глядишь – они вроде и рядом, а уже далеко. Они же великие охотники, им негоже… Есть где-то мать, ну и ладно… А у матерей вот тут, – приложила ладонь к сердцу Ша-Ша, – болит. Угох был не таков.

– Ты сказала ему об этом?

– Ну что ты, Огненный Цветок, я – чумазая малявка с косичками как мышиные хвосты?! Он тогда и смотрел-то сквозь меня!

– А когда выросла? – не унималась Соле.

– А когда выросла, и он вырос. Такой сразу многим стал нужен. В том табуне толстозадых кобылиц, что носились за ним, меня, тихую, затоптали бы и не заметили, – засмеялась Ша-Ша. – Он и потом, пока ему кулаком не настучала, никак не мог меня разглядеть.

– Я… – что-то хотел возразить Угох, но быстро сдулся под ироничным взглядом Ша-Ша. – Э-э-э… да!

– Значит, настучать по лицу мужчине иногда весьма полезно, – сделала вывод Соле.

– Но, но, но, малышка! – воскликнул под общий смех Хатак. – Что за дурные мысли! Ты чему ребёнка учишь, безобразница! Ручеёк, ты куда смотришь?!

– А что, очень хороший и полезный способ, – смеётся або.

– И ты туда же! – картинно негодует Хатак. – Вот я тебя!

– А спорим, ты меня не стукнешь, рука не поднимется, а я тебя – так запросто, – продолжает веселиться або.

– Меня! Главного охотника племени?! Знаменитого Хатака… – Шлёп! – Ой! – Шлёп! – Ай! Пётр! Что ты сидишь?! – вскричал Хатак, прикрываясь от ласковых шлепков або. – Друга убивают!

Нам весело. Мы на одной волне.

– Уважаемая, не бейте его всего сразу, оставьте немного на потом, – смеюсь я. – И это, Соле, малышка, открою тебе великий мужской секрет… – Все моментально затихли. – Только – тсс, никому! Путь к сердцу мужчины лежит не через тумаки, а через… – Пауза, интрига нарастает. – Желудок!

– Желудок? – Удивлённая Соле не сразу понимает, о чём я.

– Эту скотину нужно лучше кормить! – выкрикиваю я.

Ха-ха-ха! Гы-гы-гы!

– Да, да! – кричат мужики. – Кормить, не бить!

Угох барабанит себе в грудь кулачищами:

– О-го-го, еда, еда! Угох любит, когда Ша-Ша его кормит! Угох не любит, когда Ша-Ша его колотит!

– Скажи, дочка, – спрашивает посерьёзневшая або, – Белый Цветок знала, что ты любишь её сына?

– Знала.

– Почему же она не сказала об этом Угоху? – опять влезла Соле.

– Что бы это изменило в то время? – пожала плечами Ша-Ша. – Он тогда был велик, могуч… всем нужен! А ещё я думаю, Белый Цветок была мудра и видела гораздо дальше, чем я или Угох. Так или иначе, всё случилось, как суждено. У меня был малюсенький шанс, и я его использовала!

– И всё же, Ша-Ша, – ну никак не угомонится девчонка, – сама говоришь – был большой охотник, могучий, красивый, – Соле с сомнением окинула взглядом ухмыляющегося Угоха, – а потом без ноги и без пальцев, а?

– Ну, это, – Ша-Ша озорно подмигнула Соле, – мелочь! Рука, нога… Главное, что гиены не отгрызли самое важное. Я это выяснила очень быстро.

– Неужели это голова? – вздёргивая иронично бровь, тупит Соле.

– Ну и голова тоже… – заливается смехом вместе со всеми Ша-Ша.

Работа для Угоха нашлась, можно сказать, моментально. И поважнее, чем становиться знатным рыбаком. Хотя он и верши ставил, и у коптильни сидел, и вообще хватался за любое дело, только свистни, но самое главное его умение заключалось в другом.

Ещё в первый день пребывания у нас Угоха и Ша-Ша я заметил странность в поведении нашей сладкой парочки – Мод и Лили. Уж они-то завсегда рады поизображать храбрых охранников. Погавкать по поводу – что может быть лучше? Ведь шуметь без причины им строго запрещают. А тут нежданная радость – чужие. Несутся, уши прижаты, хвосты бубликом, гавкают грозно – ну, им так кажется. Подбежали и – враз заткнулись, без команды. Кнопками носа шевелят, хвостами крутят, то на гостей посмотрят, то на нас, то на них, то на нас… На странность эту я внимание обратил, да другие заботы навалились. А потом стал примечать… Носятся непоседы, по рукам, так сказать, ходят, и Ша-Ша тут не исключение, а вот с Угохом мадамки ведут себя вроде так же, как и со всеми, да не так. Подбегут иногда и стоят, молча смотрят они на него, а он на них, потом расходятся. Однажды вообще увидел: подбежали к нему собачонки, постояли, каждая подошла, ткнулась головой в протянутую ладонь, махнули хвостом туда-сюда… А затем поковылял Угох и выудил Ваську из его тайничка, в котором он, раздразнив собак, любил отсиживаться. Надо сказать, эти их побегушки не прекращались никогда. Раззадорит их Васька и смоется, то в узость какую залезет, то куда повыше. То, что это только игра, понимали и Васька, и Мод с Лили, но веселье от этого не становилось хуже.

Посмотрела молодых сук або ещё в свой первый день, ничего особого в них не увидела. А вот у меня сейчас закрались подозрения.

Собрал я вечером всех в круг, посадил напротив Угоха и Ша-Ша, смотрю и молчу. И все молчат, понимают – неспроста. А я всё смотрю и молчу. Занервничал Угох, заёрзал. И Ша-Ша то на Угоха смотрит испуганным взглядом, то на нас виноватым.

– Простите нас, добрые Русы, – тяжело вздохнув, глухим голосом начал Угох, – не всё рассказал вам Угох. Не просто так любила его охотничья удача… Каждый из Старых Людей, Угох уже говорил, немного шаман. Все они чувствуют зверя, кто-то хуже, кто-то лучше. Некоторые ещё и птицу. А самые сильные – даже растения. Вот и Угох… сын своего отца. Угох не знает, кто он, мать так и не сказала, но, видно, и Угоху передалось немало. Птицу чувствует немного, зверя – совсем хорошо. С детства! Мать просила никогда не рассказывать об этом. Так говорила: «Завистливы люди, сынок, злы. А ещё они боятся непонятного. Мы с тобой везде чужие, нам и так несладко, не надо, чтобы нас ещё и боялись». Вырос Угох. И правда, нет бы радоваться, что в племени такой удачливый охотник, а Угоху почему-то завидовали, некоторые и вовсе злились, – Угох покачал головой, типа «не понимаю». – А друзей было совсем чуть-чуть.

– Ты мог бы стать шаманом!

– Прости, Великая видящая, чужаку – и шаманом? – криво улыбнулся Угох. – Да и не видит Угох никаких духов, не слышит. Зверя – чует, слышит и понимает, а духов – нет. Кабы видел он этих духов, разве не помог бы матери? Но нет, не видит. Не слышит. А людей обманывать… Нагляделся Угох на некоторых на Осенней охоте – тьфу! – брезгливо сплюнул Угох. – В шамане Перо Орла сила была, правда не очень большая. В тебе, Великая, силу большую Угох чувствует, в ученике твоём тоже её немало, а в тебе, вождь, – Угох виновато опустил глаза, – прости, нет никакой силы. Хоть тебя и называют Великим шаманом…

– Ну, этим ты никого не удивил, – порадовал я его. – Я, если ты заметил, по земле с пеной у рта не катаюсь, крысиными черепками не гремлю, через костёр не кувыркаюсь. Я в том, что ты называешь силой, ноль без палочки, пустое место. Но, как утверждает Великая видящая, я птица для этих мест редкая, очень ценная, я – Великий знающий! А если так утверждает або Светлый Ручей, – подмигнул я Угоху, – кто мы такие, чтобы с ней спорить?

– Прости меня, Горький Камень, Угох рад, что все знают, что нет в тебе силы. Иногда правда так и прёт из глупого Угоха. Уж сколько раз он получал за это, – парень вздохнул и безнадёжно махнул рукой, – а-а! Если бы не сила Угоха, он и Ша-Ша никогда не дошли бы к вам. Ша-Ша, – он погладил тихо прильнувшую к нему девушку, – тоже знала о ней, но не рассказала бы без разрешения Угоха. Никогда. Прости, вождь, простите, люди племени Русы, Угох и Ша-Ша боялись. Угох боялся! Если прогоните, Угох и Ша-Ша поймут…

– Ну-у, Угох, не гони лошадей! – попенял я ему. – Никто никого не прогонит. Я понимаю твои опасения. Однако в нашем случае боялся ты зря. Здесь, – обвёл я рукой вокруг, – все свои. И такие, как ты, нам очень нужны. Но скажи мне, мой громогласный друг, как же тебя не раскусила Великая видящая?

– Угох может закрываться. Все Старые Люди могут скрывать свою силу, поэтому никогда не ясно, кто какой силой обладает.

– Вот как? – оживилась або. – А как ты это делаешь?

– Не знаю, – пожал парень большими плечами, – не хочу, чтобы видели, – и не видят.

– А-а…

– А ты можешь открыться для або, – бестактно прервал я «выяснение отношений».

– Конечно.

Видящая взяла его лопатообразную ладонь в свои маленькие ручки.

– М-м-м… – протянула она с закрытыми глазами. – Странная сила. Первый раз такое чувствую. Не как наша, а… будто дальняя сестра. Да! – Она открыла глаза. – Не наша, но родственная. Не могу понять какая, и не чувствующий, и не видящий, что-то иное. И изрядно, изрядно. Ну-ка, сынок, – обратилась она к Круку, – попробуй почувствовать.

Парень проделал те же манипуляции, что и або.

– Да, странная энергетика, – задумчиво проговорил он, – необычная.

Вот так, уже нахватались от меня специфических словечек. Энергетика, сканирование, процесс… Або, Крук и Угох чуть было не устроили тут же большой бедлам по поводу вновь открывшихся обстоятельств, но я это дело сразу пресёк.

– Так! – хлопнул я ладонями. – Уважаемая и остальные. Угох никуда от вас не убежит. Если что, костыли отымем. А ты мне, мой скрытный друг, поведай, каким таким образом зверей чувствуешь.

– Ну-у, как-как. Смотрю на зверя и знаю: вот тут, – он коснулся лба, – что он хочет. Голоден, зол, страшно ему или, наоборот, любопытно. Или он ничего не хочет. Иногда могу почувствовать, даже не видя, например, оленя, если он недалеко. Что делает, куда пойдёт. Могу понять, сидит хищник в засаде или нет, особенно хорошо чувствую, если он собирается напасть. С птицами сложнее, у них слишком… – он подёргал себя за бороду, пытаясь найти правильное слово.

– Эмоции, чувства, образы? – влез я.

– Да! Да, образы, чувства! Они слабые.

– А вот я видел, как ты вытащил Ваську из-под крыши после того, как к тебе подходили Мод и Лили. Это что было?

– A-а! Это они попросили меня снять её оттуда, потому что они сами её никак не могут достать.

– Попросили достать, говоришь… – Я слегка прифигел. – То есть ты слышишь, как они тебе что-то говорят?

– Ну, не словами, конечно, а так… – неопределённо пошевелил он пальцами в воздухе.

– А ты можешь попросить их сделать что-нибудь?

Вместо ответа он пристально посмотрел на мадамок, которые дремали тут же. Мод и Лили мгновенно повернули голову к Угоху и навострили уши. Потом вскочили, сели рядом друг с другом и «сделали» гав-гав, а потом так же дружно легли и положили мордочки на лапы.

«Бинго! – пронеслось у меня в голове. – Есть контакт!»

Соле от восторга захлопала в ладоши. Остальные восхищённо загомонили. Собаки носились и гавкали, разделяя всеобщее веселье. Угох весь был в смущении.

– Угох это, ну, так, с другими зверями не сможет, – честно признался парень, когда восторги поутихли. – С Мод и Лили легко, – погладил он мадамок, – не знаю почему. А ещё с Васькой!

– Ну, отчего так, я тебе потом объясню. А теперь слушай, чем ты будешь заниматься. Ты будешь учить собак охоте.

– Я, учить собак охоте?! – переспросил поражённый парень.

– Да. Именно так. Я, конечно, силой не владею, но с твоей ногой что-нибудь придумаю, и поинтересней этих костылей. За косулей, как ты собирался, бегать не сможешь, но ходить без палок – вполне!

– Я? ходить без палок… – не поверил Угох.

– Ты не сомневайся, – влез Хатак, – если Пётр сказал – сможешь, значит, сможешь. Правда, я тоже не понимаю как, но… сам всё увижу.

– Но как я буду учить собак?

– А вот так, как сейчас показал, а ещё кнутом и пряником.

– Чем?

– Палкой и мясом. Слушаются – мясо, ленятся – палка. Только всё в меру! Если с мясом и переборщить можно, то с палкой ни в коем разе!

– Но чему учить? – всё никак не мог сообразить Угох.

– Как чему! Читать следы, скрадывать зверя, сидеть в засаде, охранять охотника, нюх-то у собак не чета нашему. Да мало ли чему! Ты что, не охотник, что ли, сам сообразишь.

– Кгм!

– А-а-а! Старый, а я думаю, когда ты со своими комментариями вылезешь!

– Я знаю, что такое слово «каменнарии», – проворчал Хатак, – и это отнюдь не ругательство.

– Да ты и слово «отнюдь» гляжу, знаешь.

– От тебя какой только гадости не нахватаешься…

– Объясняю. Вот сидишь ты, старый, в засаде, а стадо косуль всё никак к тебе ближе не подходит, сидишь и сидишь, а они всё никак не походят. И место вроде хорошее, а добросить дротик не получится. Далеко. Так ведь можно и без мяса остаться?

– Можно, – согласился Хатак. – А можно и самострел взять, уж я из него…

– А если между вами кусты? Заденет стрела ветку – и тю-тю… умчались косули, лови топот.

– Вот ты! – досадливо хлопнул кулаком в ладонь старый охотник. – Всегда всё испортишь!

Все засмеялись, и Хатак тоже.

– А теперь представь, – продолжил я. – Сидишь ты в засаде, а косули не идут. Тогда ты посылаешь наших собачонок, чтобы они обошли их по большой дуге, уж они-то всяко бегают быстрее, и они этих косуль прямо на тебя пугнут!

– Кгм! – глубокомысленно изрёк Хатак, пощипывая бородку. – А так может быть? – спросил он меня после некоторого раздумья.

– Веришь мне?

Ничего не ответил Хатак, лишь перевёл задумчивый взгляд на Угоха. Знакомый такой взгляд…

– Значит так. Ты, – Хатак ткнул узловатым пальцем в Угоха, – будешь всё объяснять собакам, а учить будем вместе. Вы тоже, – строго посмотрел он на остальную молодёжь, – бездельники, учиться будете, как работать с собаками. На охоте все, как один человек, должны действовать…

Ну вот, теперь я за это дело спокоен, уж чего Хатак решил, то будет обязательно. Но что-то ещё цепляло мой мозг, какая-то фраза… «Её», – он сказал на Ваську. ЕЁ!

– Угох, ты сказал на Ваську – она?

– Ну да! А что такого? Ведь Васька – самка.

Так-так-так… Я подтянул спавшего на моих коленях хорька поближе к лицу. Васька сонно посмотрел на меня, лизнул в нос и свесился безвольной тряпкой, мол, посмотрел, положь на место. Это что же, неужели наш Васька на самом деле – Василиса? Наверное, видок у меня был ещё тот.

– Ая-я-яй! Великий шаман! Какой промах! – иронично поглядела на меня або.

Она знала! Я посмотрел на Крука, сидящего с каменным лицом. И он знал! Соле, мерзавка, еле сдерживала смех. Я неверяще окинул взглядом остальных. Ах вы, мать вашу! Они! Все! Знали!

– Хатак! Ты! Старая жужелица! Предатель!

– Кто! Я?! Не знаю, о чём ты говоришь.

– Ну, погодите у меня! Ну, погодите! Месть моя будет ужасна… – уже под безудержный громкий смех погрозил я всем кулаком.