Текст книги "Шаг в палеолит"

– Слушаюсь, Великий шаман, и повинуюсь! – радостно вскричала Соле и вихрем умчалась, весело смеясь.

«Господи, – подумал я, – какой же ты ещё ребёнок!»

А потом члены кружка «Очумелые ручки» сочли себя униженными, оскорблёнными, обокраденными таким коварным ходом своего вождя. Он, значит, игрушки делает, а мы… И в племени разразился «игрушечный бум».

Осмысливая похождения Хвата, можно смело выделить три больших достижения, которые он сделал. Ну, во-первых, теперь нам ясно, что путь в озеро, на берегу которого собираются племена, не представляет особых проблем. Ни каких-то значимых мелей, ни чего-либо похожего на пороги, этого я опасался больше всего, ни длинных сужений со стремительным течением. Короче, плыви себе да плыви. И это гуд!

Во-вторых, Найдёна. Помимо того, что это была захватывающая история спасения, где Хват показал себя большим молодцом, удивляло поведение маленькой девочки. А вот то, что Великая видящая после того, как её посмотрела, обнаружила дар, не удивило почти никого.

– Трудно пока сказать о силе дара, – пожевав сухими губами, задумчиво рассматривая притихшую Найдёну, произнесла або Светлый Ручей, – мала пока. Это станет хорошо видно через год-полтора. Но и сейчас скажу: большой. Значит, хе-хе, у меня будут две ученицы, будущие Великие видящие, а если прибавить Соле, которая со временем поднаберёт силёнок и опыт, то три. Я, Крук, Сильвер, – стала загибать она пальцы, – шесть. Шесть! Да ты богатей, вождь Горький Камень. Шестеро имеющих дар в одном племени! Видала я и побольше, но там и народа бывало – не чета нашему племени, а уж одарённые такой силы да в одном месте… – Або покачала головой.

– Это и радует меня, и настораживает, уважаемая. Помнишь, я рассказывал о теории вероятности? Вероятность таких совпадений крайне низка. Это слегка напрягает.

– Отвечу тебе твоими же словами, сынок: «Чего только в мире не бывает!» А ещё напомню: однажды ты сказал, что часто высшие силы посылают испытания человеку или племени, не важно, но также они посылают шансы и возможности пройти эти испытания. Нужно только распознать эти шансы и возможности и воспользоваться ими. Это мудро, мудро. Моя жизнь, – або приложила сухонькую ладошку к груди, – тому пример. Много раз я видела, как другие проходят испытания, посланные свыше… или не проходят. Сильвер и Вика, Найдёна, мой старый безобразник да и я… А ты сам, Великий знающий, Идущий Обратно?

Да уж, права мудрая або, права. Что тут возразишь? И это ещё они не всё знают!

– Что же тогда?

– Раз дают такую силу племени Русов, значит, сынок, и испытания ждут его великие. А пройдут их – и слава великая.

– Ты видишь это, уважаемая?

– Я уже говорила тебе: нет однозначного будущего. Предвидеть зверя, погоду, урожай намного проще, чем человека, тем более целое племя. Каждый шаг, движение, каждое слово меняет картину. Не знаю, возможно ли это в принципе – предсказать человека. А может, мне просто не дано такой способности. Вот Найдёна. Почувствовала же, куда ей нужно бежать, чтобы выжить, – видящая ласково погладила по чудным волосам девочку, внимательно прислушивающуюся к нашему разговору. – Посмотрим, что из неё получится, когда она вырастет.

– Значит, – кисло резюмировал я, – испытания. Я так понял, растекание по древу и посиживание на берегу речки тихоструйной с удочкой снова откладывается?

– Ну-ну, сынок, не надо так мрачно, – улыбнулась або. – Никто не говорит, что они настанут вот прямо завтра. Может, настоящие испытания случатся и не при нашей жизни, кто знает?

– Кгм!

– Да, да, старый друг Хатак! Я тоже в сомнениях. Значит, будем готовиться, чтобы быть готовыми.

– К чему?

– К чему угодно…

Ну а в-третьих, Хват привёз с собой около тридцати килограммов самородной меди и килограммов двадцать кассерита. Нашли они со Шнырой нужного охотника, забашляли ему как следует, он и показал место, где нашёл самородок.

– Это точно месторождение, Учитель, все признаки налицо. Мы и копались там недолго, всего три дня, а сколько нашли. Совсем мелкие самородки и, как ты её назвал, чешую мы не брали, но в сторону откладывали.

– Что, и Шныра участвовал?

– Ого, ещё как! Охотник, Кривой Сук, место показал и ушёл, там до стойбищ два дня идти надо, а мы вдвоём остались. Шныра молодец, наш человек. Говорит, очень ему это дело нравится, с камнями возиться. А тем более когда есть люди, которые за это его ценят, а не смеются. У него прямо нюх на полезные камни. Кажется мне, Учитель, Шныра этот не без способностей. Уж больно ловко он находит то, что нужно. Вот и в той расщелине, откуда вытекает ручей, для меня – камни как камни, а он походит-походит, побормочет: «Не то, не то», а потом – раз и найдёт. У меня так не получалось. Не знаю, дар у него или не дар, но очень уж его поведение других одарённых напоминает. А как они себя ведут, уж я хорошо знаю.

– Кгм! – многозначительно изрёк Хатак.

– Я, Учитель, всё понимаю. Как куда пойду за главного, всё кого-то в племя приведу. Сам не пойму, как так получается, но Шныру надо брать.

– Ну, пока твои действия шли только на пользу племени, и, надеюсь, так будет и впредь. Но мы следим за тобой, следим… – погрозил я парню пальцем. – Так, старый?

– А как же! – грозно пошевелил Хатак бровями.

– А что касается Шныры, Крук посмотрит на него весной. Там и решим.

– Учитель, – вклинился в разговор Крук, – лучше бы Великая видящая. Не слишком я силён в определении дара.

– Н-да, проблема, – потёр я бородку. – Тогда как бы нам половчее этот вопрос провернуть? – Я окинул авторитетное собрание вопрошающим взглядом.

– Так это, Учитель… я тут договорился, Острый Рог пришлёт Шныру вместе с охотниками, которые придут к нам по весне. И мы тогда его и… ага.

Что сказать? Ай да Хват! Ай да сукин сын!

Но этот шустрила ещё не все сюрпризы вывалил, как оказалось. Подстерёг меня, когда я сидел на пристани с удочкой, наслаждаясь первозданной тишиной и благолепием, впитывая скупые лучи солнца. Вот-вот и уже зима придёт, что-то она задерживается в этом году. Удочка – это так, скорее символ, чем действительно необходимость в рыбе. Рыбы у нас хватает. Я другой раз на крючок кукиш с маслом нанизываю, а иначе посидеть, подумать не удастся, здесь – не там, здесь рыбу от наживки ногой отпихивать нужно.

Подкрался ко мне этот поц и сидит сзади, тяжело вздыхает. И молчит. И опять вздыхает. Мне это быстро надоело.

– Я тебя сейчас в воду скину! Чтобы ты не мешал мне, Великому, пропитание для племени добывать.

– Учитель, я хотел тебе сказать… – И снова тяжкий вздох.

– Ну, не стони уже, рожай!

– Я не совсем всё тебе, то есть вам всем, рассказал.

– Да? – повернулся я к нему. – Я как бы и не удивлён. Дай угадаю. М-м-м… Девушка!

Да уж, сумел я парня удивить.

– Откуда ты, Учитель, узнал? – поразился Хват. – Хотя… прости, Учитель, я на секунду забыл, что ты Великий шаман и Великий знающий.

– Э-хе-хе… Великий шаман, Великий знающий, какое тут величие! Это просто опыт, мой юный друг, просто опыт. Догадаться не сложно. Сильный, ловкий, удачливый охотник, победитель Клыкастого. Человек, который делает Такие Замечательные Вещи. Сам как одет, а какими мульками обвешан, м-м-м! Опять же, как пляшешь, а как навалял богатырям на Осенней охоте в забавах молодецких, если не врёшь, конечно.

– Учитель! – возмущённо воскликнул парень.

– Да верю, верю… – ухмыльнулся я. – И вот такое бесценное имущество бродит по бесхозным прериям! Да на тебя охота началась, как только по весне ты в стойбище вошёл!

– Ну-у-у…

– Но, в принципе… я говорю – в принципе я даже за. Мальчик ты взрослый, самостоятельный, пора и жену иметь. А то дочь есть, а жены нет – непорядок. И я даже не буду сейчас спрашивать, кто она, какая, потому что в следующем году мы все – я, Хатак, уважаемая видящая – внимательно рассмотрим твою избранницу. Ты, надеюсь, помнишь наш уговор?

– Да, Учитель, только это… – парень замялся, – это…

– Ну, не жуй сопли!

– Две.

– Чего две? – не понял я.

– Девушки две.

Я долго глядел на слегка, очень слегка смущённого молодого да шустрого охотника.

– Вот не зря я тебя Хватом прозвал, ох не зря!

Зима… Ритм природы замирает. Ритм жизни в других племенах практически останавливается, зима для людей в эту эпоху трудное, голодное, безрадостное время. Но только не у нас. Большой дом стал центром, внутри которого происходили все мало-мальски важные события. Там мы строили катамаран, там стояли прядильные станки, там я давал уроки, работал кружок «Очумелые ручки», просто общались. Практически весь металл переработали в изделия. Как ни странно, но большую часть не на оружие, а на бытовые и сельхозинструменты. Хатак наконец дождался своего Большого копья, но и все остальные охотники получили наконечники на копья, на дротики и ножи. А ещё из бронзы мы отлили некоторые нужные штуки для катамарана. Различные блоки, скобы, уключины… Литьё с каждым разом получается всё лучше. Ну дак практика всегда приносит результат. Ещё хочу попробовать восковое литьё.

Мы рискнули добыть чуть-чуть мёда и воска у наших пчёлок. Кстати, мёд из всех соплеменников, что меня сильно удивило, пробовали только Хатак да Сильвер. Ещё пацаном, когда жил у Старых Людей. Видящая очень подробно выспрашивала меня о свойствах мёда, и я рассказал, что знал. Знал-то не так чтобы много. Как хранить, что жуть какой полезный, куда можно применять. В общем, наши сенсы долго медитировали над мёдом. Нюхали. Клали в рот геомеопатические дозы, рассасывали. Растворяли и смешивали. Сканировали и анализировали. И в результате або забрала его весь на лечебные нужды. Лишь по маленькой ложке дали попробовать каждому, и только. Ну, у нас и кленовый сироп есть.

Я и коллегия сенсов расспросили Ладу о способах изготовления мехов и кожи, используемой Мягкими Шкурами. Потом я усиленно выдавливал из себя воспоминания на эту тему, и по результатам мы немного технологически усовершенствовали и захимичили, так сказать, процесс. На мой вопрос, откуда вообще Мягкие Шкуры имеют такой прорыв в технологии, Лада рассказала весьма удивительную историю.

Оказывается, давным-давно, во времена её бабки, однажды охотники племени Серой Ящерицы нашли странного человека в необычной одежде с ножом и топором из волшебного камня, вот как у Великого шамана. Откуда она знает? Так топор и нож до сих пор хранят вождь и шаман племени и пользуются ими лишь по великим праздникам. Этот человек был изранен и очень слаб. На него кинулась рысь, очень грозный хищник, но странный человек смог убить её. Охотники принесли его в племя и долго выхаживали. Его так и нарекли – Странный. Говорят, он так до конца и не оправился от ран и прожил недолго. Через несколько зим он как-то резко заболел и умер, но до конца своих дней старался быть полезным для приютившего его племени. Как только научился более-менее понятно говорить, то стал рассказывать удивительные и непонятные вещи. Охотник он был плохой, но вот в обработке шкур и выделке кожи он знал много такого, о чём Серые Ящерицы и не слышали. От него племя и узнало многие секреты, да такие, что с некоторых пор все называют племя Мягкие Шкуры, а бывшее название, Серые Ящерицы, помнят лишь в самом племени. Лада, кстати, является прямым потомком Странного. И таких в её бывшем племени хватает.

Интересная история, не правда ли? И очень мне что-то и кого-то напоминающая… Надо поплотнее пообщаться со стариками племени Мягких Шкур и посмотреть поближе на топор и нож из «странного камня».

А ещё мы с Хатаком и лучшими литейщиками, Круком и Яром, втихую отлили из бронзы вычурную лунницу для Хвата. Заслужил! И торжественно вдели ему в ухо на Новый год. И это был единственный подарок, который он получил в этот праздник вообще, так мы договорились. Любой из мужчин нашего племени был готов отдать всё за этот единственный подарок. Но такое колечко в ухо – статус! Его так просто не получишь. Хват был счастлив.

А потом настал январь. И у нас появился мальчик – у Вики и Сильвера и девочка – у Батора и Лады. Первые дети нового племени Русов. Хоть я и рассказал всё, что знал о родах и о том, что вокруг них, волновался сильно. Но не зря говорят, что если за дело берётся або Светлый Ручей, Великая видящая, – это не просто так! Всё прошло отлично. Помогала ей Соле, и также присутствовала Найдёна. Все сенсы женского полу. Слава богу, у меня хватило ума «зажевать» в своих рассказах то, что среди мужчин тоже немало акушеров, а то, боюсь, и я, и Крук тоже попали бы на родины. Хотя, конечно, мужчины-сенсы такую практику иметь всё же должны, я так думаю. Ну… потом с або поговорю. Конечно, все были рады и счастливы, особенно новоиспечённые папки и мамки, но всё-таки Сильвер – это отдельная история. Человек, который по всем законам и правилам этого мира должен был давно умереть, увидел зримое воплощение своей борьбы против слепой судьбы, своей жажды жизни, своей любви к единственной на свете, Сильвер реально прогнул этот мир под себя.

Глава 13
Старые Люди

Конец февраля в этом году выдался необычно снежным.

Не до того, что навалило снега выше крыши. Просто обычно в это время уже практически весна, днём приятно подогревает солнышко, снега, как правило, уже почти и нет, а тут подсыпает и подсыпает.

Совсем небольшое племя Старых Людей вышло на нас как раз в конце этого необычно снежного февраля. Даже многоопытный Хатак не понял, что за нами уже как пару дней наблюдают внимательные и недобрые глаза чужаков. Напасть на охотничью партию и перебить её, а потом напасть и перебить всех оставшихся в лагере – вот такой незамысловатый и вполне осуществимый план хотели применить Старые Люди. Если они смогли обмануть мудрого Хатака, то Хват, Батор и Ярик, которые были вместе со старым охотником, и вовсе пребывали в святом неведении, что беда рядом. Ловкие ребята, неандертальцы, ничего не скажешь. Но вот Мод и Лили им обмануть не удалось. К этому времени наши собаки, благодаря усилиям Хатака и Сильвера, превратились в опытных охотниц и чутких охранниц. Умных, послушных, исполнительных, никогда не подающих голос без приказа или необходимости.

Очень ранним утром (кто рано встаёт, тому Бог (духи, стихии, Мать-земля – не суть) подаёт) наши охотники были уже довольно далеко от лагеря, когда собаки, шедшие с ними, неожиданно сорвались в голос. Поскольку так они делают только на человека, причём на чужого, Хатак не стал мешкать. Они как раз шли по дну неглубокой лесной балки, преследуя небольшое стадо косулей, когда Мод и Лили, вздыбив шерсть на загривке, залились злобным лаем.

– Назад! Быстро! – выкрикнул старый опытный не только охотник, но и боец.

Все резко подались назад, ничего не спрашивая. Секунда, другая, третья – и метрах в тридцати дальше по балке выскочило полтора десятка массивных фигур в лохматых шкурах, потрясающих копьями и размахивающих узловатыми дубинами. Поняв, что ловушка не сработала, Старые Люди попытались догнать охотников и навязать им неравный бой. Но куда там догнать бегущему по снегу, хоть и не сильно глубокому, человека на лыжах… Охотники сразу ушли в отрыв. Несколько пущенных вдогонку камней упали даже не рядом. И со временем отрыв только увеличивался…

Я, как обычно, со своими помощниками возился в длинном доме с катамараном, когда в него вихрем влетела Лада и с порога закричала:

– Наши очень быстро бегут сюда и машут!

Я сразу понял: что-что случилось. Ведь они только-только ушли на охоту и вдруг бегут… И машут! Явно пытаясь привлечь внимание. Лучше перебдеть…

– Так, бойцы! Хватаем копья, щиты, луки, короче, всё, что надо. Або, Найдёну, детей, Ладу и вообще всех женщин в погреб, сюда, в длинный дом. Бегом, бегом!!!

Когда Хатак увидел нас, выскочивших к нему навстречу в полной боевой готовности, он и молодые охотники заметно сбросили скорость бега на лыжах. Правда, и осталось им до нас совсем не далеко.

– Что, старый?! – спросил я тяжело дышащего Хатака, глядя в его сосредоточенно злое лицо.

– Старые Люди! Напали на нас у Длинной балки. Убежали благодаря лыжам, но они скоро будут здесь.

– Отдышись, мой друг. Ты уверен, что они сюда придут?

– Старые Люди, блуждающие в конце зимы, – это очень плохо, Пётр, очень! Кто-то или что-то сорвало их с зимней стоянки, а значит, они голодают. Мы и в сытое время не дружим, а сейчас мы для них просто еда. Опасная, но самая доступная. Я видел уже такое не раз. Они обязательно нападут.

– Чёрт! Сколько их?

– Четырнадцать, – ответил вместо Хатака Ярик и уверенно кивнул под пронзительным взглядом старого охотника. – Я успел посчитать.

– И, кажется, некоторые были женщины, – добавил Хват.

Батор только согласно гмыкнул.

– Это как раз для них обычно, – ответил слегка продышавшийся Хатак. – Скажу больше: убивать нас придёт всё племя. Только самые малые да старые не будут участвовать в бою. Если они ещё остались… – И пояснил на мои вопросительно поднятые брови: – Могли съесть по дороге.

– Сколько их может быть, старый?

– Тридцать, – пожал плечами Хатак, – может, сорок. Вряд ли больше. И думаю, появятся они очень скоро. Чтобы мы не убежали, если что.

– Так… – поскрёб я бороду. – А убежать, как я понимаю, мы не сможем?

– Куда? – криво улыбнулся Хатак.

– Да не! – Я окинул взглядом напряжённо слушающих соплеменников. Всё, что мы построили за эти годы. Все надежды, все чаяния… – Это я так, несерьёзно. Никуда мы не побежим, мой старый друг. Мы их тут сами всех на хер положим! Комиссарского тела захотели?! Ну так у нас есть чем встретить дорогих гостей. Будет им сюрприз от Горького Камня!

Поспешая, но без суеты, мы стали готовиться к бою. Проверяли стрелы, натягивали тетивы на луки, осматривали дротики – в общем, проверяли оружие очень внимательно. Або с Найдёной и Ладу с детьми укрыли в подпол в большом доме. Хотел туда засунуть и Соле с Викой, но те упёрлись и ни в какую. Соле вооружилась луком, а Вика – самострелом, и конкретно собрались вступить в бой вместе с нами. Я даже и слышать об этом не хотел. Девчонки неожиданно взбрыкнули, я слегка так, местами матом, надавил голосом. Они в слёзы. Вмешалась або, причём на стороне Соле и Вики! Ух, мать моя женщина – как это всё не вовремя! Пришлось идти на компромисс. Договорились, что Соле и Вика засядут в длинном доме, как последняя линия обороны. С ними же определили и собак. И конечно, я пообещал разобраться за эти несвоевременные пререкания со всем женским составом… Потом, если доживём…

Эх-ма! Был бы заборчик повыше да настил за ним, да калиточку покрепче, спрятались бы да горя не знали, пусть штурмуют! Посмотрел бы я, как это у них получилось бы. А ещё лопухнулся я с доспехами. Всё думал: куда торопиться, не война же тут, не спеша как-нибудь сделаю… на всякий случай. А оно вишь как. И ведь на пару комплектов материал-то есть. Как бы эта пара доспехов кстати была бы!.. Господи! Если переживу этот бой, всё сделаю… Ну а если что, я только лишь мельком представил, что может произойти, – то лучше мне его и не пережить…

Мы уже полностью были готовы, когда от устья Хрустальки показалась тёмная масса людей. Я удивлённо посмотрел на Хатака, приближались-то они совсем с другой стороны.

– Там племя стояло, – ответил на мой невысказанный вопрос Хатак. – Видно, не первый день за нами наблюдают. Мы-то за Хрустальку, считай, не ходим. Вот они там и затаились. Нахрапом не взяли, теперь всеми навалятся.

– Значит так, воины. Как рассказывал мудрый Хатак, Старые Люди – парни крепкие. Нам с ними в ближний бой вступать нужно как можно меньше, а лучше совсем не нужно. Поэтому встаём в первую линию я, Хват, Крук и Батор со щитами и копьями. За нами Хатак и Сильвер, а прикрывает их щитом Яр. Ты, мой старый друг Хатак, будешь кидать сулицы до последней возможности. Потом возьмёшься за копьё. Ты, Сильвер, будешь биться моей Прелестью. С твоей силой и длиной рук – самоё оно. Доверяю её тебе, не подведи.

Сильвер с горящими глазами принял оружие.

– Вождь, я…

– Потом, Сильвер, – прервал я его, – всё потом. Работайте из-за наших спин, вперёд не лезьте. Яр, прикрывай их. Мы – первая линия, никаких геройств: увижу, что кто-то кинулся подвиги совершать, сам убью… потом. И не забывайте, чему я вас учил! По моей команде стреляем из луков до тех пор, пока Хатак не скомандует кидать дротики. Потом прикрываемся щитами и работаем копьями. Не вываливаемся! Если копьё застрянет или ещё что, не дёргаем его, не пытаемся вытащить, сразу бросаем, чтобы не терять время, и бьёмся дальше клевцом. Прикрываем друг друга.

Мало внимания я уделял таким вещам, как бой строем, ой мало. Но, надеюсь, и такой строй, а также щиты, а того больше – луки сильно удивят неандертальцев. Я окинул взглядом своё невеликое воинство, сосредоточенно внимающее мне, а потом посмотрел на приближающуюся тёмную угрожающую массу, которая начала распадаться на отдельные фигурки.

– И помните! За эту ограду они войдут, только перешагнув через наши мёртвые тела. Здесь нет ничего, принадлежащего Старым Людям. Только боль и смерть! Только это мы можем предложить им! И сей еды мы отвалим им полной мерой! Русь! – вздымая копьё в февральское небо, закричал я. – Русь! Русь! – Так требовала душа. – Русь! Русь! Русь!

– Русь! Русь! РУСЬ!!! – закричали мои соплеменники.

И в ответ им закричала, завыла, заулюлюкала приближающаяся толпа.

– Кучно держатся, – ощерился я, глядя, как Старые Люди перешли на бег, подбадривая себя воплями и потрясая оружием. – Какие правильные ребята. Как это мило с их стороны.

Я наложил стрелу на тетиву… Рано… Рано… А теперь, пожалуй, пора!

– Бей! – коротко выдохнул я…

Сколько я провёл потешных боёв, как их называют в реконструкции, бугуртов? Так много, что и сосчитать не возьмусь. Кто в теме, знает, а остальные просто поверьте, бьют там не по-детски. Когда в крови бурлит адреналин, руку попридержать довольно проблематично. А ещё существуют личные антипатии, а также антипатии между клубами, а ещё… много там, в общем, нюансов. Иногда так «богатыри» разойдутся – слава богу, оружие тупое. Но всё же это лишь игра. Жёсткая, травматичная, но всё же игра, в которой никто никому не желает смерти.

Мы часто обсуждали, иногда спорили, опираясь на собственный опыт, пытались представить, как же всё-таки выглядело сражение, когда люди бились мечами, топорами и копьями. Как это было? Уж точно не так, как изображено в фильмах или описано в книгах. Красиво и пафосно можно снять или описать битву только со стороны. И, как правило, далеко от реальности. Даже внутри «потешного боя» уже всё совсем иначе.

Среди грохота и звона мало что слышишь. Радиус зрения резко ограничен. И наступает эффект «тоннельного» зрения. Ты можешь успешно продавливать вражеский строй, а в пяти метрах левее или правее твой строй прорвали, и тебе зашли за спину, а ты не в курсе. В памяти не остаётся плавной и непрерывной картины воспоминания. Всё фрагментами, кусками, словно вспышки стробоскопа. В бугуртах очень часто «убивают» в спину, сбоку. Вообще, удар, которым тебя «убивают», ты видишь не часто. Поэтому так важен доспех. Удар, который убьёт гарантированно, если ты без доспеха, далеко не факт, что убьёт, если ты в доспехе. Дротик или сулицу, которую метнули в тебя, вполне можно отбить, если ты их заметил. Поэтому их чаще всего кидают в человека, который этого не видит. Но всё же шанс есть, есть!

Хуже всего стрелы. Они всегда прилетают невидимыми…

Шесть раз мы успели выпустить стрелы в набегающую толпу. Шесть раз по семь стрел… и «уронили» на снег минимум половину Старых Людей. Ярость и собственная храбрость – плохая защита от хрупкой, но такой стремительной палочки с острым наконечником, пущенной умелой рукой.

– Сулицы!!! – закричал Хатак.

Мы бросили луки подальше за спину, подхватили щиты и, выдернув из земли приготовленные сулицы, успели метнуть пару раз в заметно притормозившую толпу неандертальцев. Ещё бы им не притормозить – в забег отправилось всё племя, а до нас почти добежало в лучшем случае половина. Сулицы поразили ещё несколько «бойцов», добавив смятения в ряды нападающих. Ответный залп из нескольких камней и пары корявых дротиков вообще не впечатлил. Ещё пара секунд… и сошлись! Да-а!!! Крепкие ребята неандертальцы. Здоровые. Я да Сильвер им под стать. От мощного удара суковатой дубины я ловко прикрылся щитом и «ужалил» копьём под мышку мощного мужика, замахнувшегося на стоящего рядом со мной Крука. Острая бронза вошла в плоть и вышла, не испытав никакого сопротивления. Этот готов. Мой противник вцепился в край щита, оттягивая его вниз и замахиваясь для нового удара. Я мгновенно крутанул щит кистью руки, вырвав его из захвата, и тут же нанёс и щитом, и телом удар в корпус противника, отбрасывая его на удобную для себя дистанцию. Но ни он не успел меня ударить дубиной, ни я ткнуть его копьём – прилетевшая откуда-то из-за головы стрела попала противнику прямо в раззявленный в крике рот с такой силой, что опрокинула его на землю. Живая масса орущих и суматошно молотящих копьями и дубинами в наши щиты людей сдвинула нас к самой ограде, но не опрокинула. Отбив щитом удар копья, нацеленный в Батора, я в свою очередь вогнал своё копьё в живот визжащей старухе со сморщенным, как урюк, лицом, обрамлённым всклоченными седыми волосами. Старая ведьма, разевая рот в немом крике, ухватилась за древко копья и рывком нанизала себя дальше, тем самым практически лишая меня оружия. Я мгновенно выпустил его, с трудом успевая прикрыться щитом от удара дубиной другого противника, точнее, противницы. Здоровенная баба так навернула мне в щит, что я позорно упал на задницу. Бой-баба вновь замахнулась, а я только и успел подтянуть шит к себе поближе, осознавая, что прикрыть голову не успеваю… И тут надо мной сверкнуло лезвие моей Прелести, и голова первобытной валькирии в фонтане брызг крови слетела с плеч. В следующую секунду могучая рука Сильвера помогла мне подняться. Я напрягся, готовый бить, колоть и прикрывать, но замер в некоторой растерянности. Удивлённо оглянулся и не сразу осознал… Всё! Всё, отбились! Кончились враги. А все наши живы и вроде даже целы. Слава богу!

Батор и Крук стаскивали с помятого, но вполне целого Ярика здоровенный труп неандертальца, пробитый сразу двумя стрелами и болтом от самострела. Стрелы, ага, понятно. Ох, кто-то у меня сегодня огребёт трендюлей, ох и огребёт… Хват плавно кружил вокруг израненного, брутально обвешанного ожерельями из клыков и когтей охотника. Последнего оставшегося на ногах. Недалеко от них стоял, опираясь на мою Прелесть, и радостно скалился забрызганный тёмно-красной, почти чёрной кровью Сильвер. Вдруг помочь понадобится. Но помощь Хвату явно была не нужна. Ещё пара вялых ударов дубиной, принятых Хватом на щит, стремительное движение копьём… Извини, мужик, сегодня не твой день.

– Щит – наше всё! – выдёргивая копьё из груди поверженного, заявил Хват.

Я огляделся. Н-да… А ведь до нас добралось не больше дюжины Старых Людей, и далеко не самых молодых и сильных. Тех, бежавших весьма шустро, мы постреляли в первую очередь. Ну дак это аксиома, только строй может двигаться монолитно. Толпа же всегда расслаивается в движении. Впереди оказываются шустрые да нетерпеливые или сильные да самоуверенные, а сзади – кто послабее. А ещё сзади остаются самые умные или осторожные, такие – самые опасные. И вот эта не самая боевая дюжина хорошо так нас притиснула, с учётом нашего оружия и щитов и какой-никакой тактики. Сильны ребята, ничего не скажешь.

Только сейчас меня начало потихоньку отпускать. Лёгкий тремор прокатывался по всему телу. Нос стал различать весь не передаваемый словами букет запахов, повисший в воздухе. От павших тел разило убойным амбре из потных немытых тел, вонючих шкур, крови и нечистот.

Брр. Некоторые ещё парили, постепенно остывая на снегу, который превратился в розоватую кашу от пролитой крови. А ещё стало хорошо видно, что эти люди очень голодали. Некоторые, особенно старики, были крайне истощены. И кстати, Хатак был прав: здесь были все – и женщины, и мужчины, и старики, и почти дети. Многие так и полегли скорбной дорожкой, когда пытались добежать до нас. Увы, для них мы оставили им очень мало шансов. От этой безрадостной картины я не испытывал ни сожаления, ни угрызения совести, меня не тошнило, но также я не испытывал радости или восторга. Удовлетворение. Вот что ближе всего я чувствовал в себе.

– Ты как, мой друг? – обратился я к Хатаку, устало привалившемуся к загородке.

– Отлично, Пётр, просто отлично, – слабо улыбнулся он. – Просто надо отдохнуть.

– Плохо выглядишь, старый. Подобные активные движения тебе уже не на пользу…

– Жив – и хорошо, а мог бы сейчас брести туманными тропинками в долину предков. И за сына должок отдал.

– За сына? – удивился я. – У тебя был сын?

– Потом, – дёрнул он губы в кривой улыбке, – как-нибудь…

– Да, отдохни, – не стал настаивать я. – Твой верный глаз и твёрдая рука сегодня славно потрудились. Я кликну женщин.

– Погоди пока, нужно добить всех раненых.

– Да, ты прав. Эй, молодёжь, обойдите всех и добейте, если кто ещё жив. Хотя… – Я на миг задумался. – Если найдёте кого поцелее, меня зовите. Поговорить хочу, – объяснил я Хатаку.

– Пустое это, Пётр, поверь. Они ничего не скажут. Они с нами вообще мало говорят.

– А вдруг. Интересно мне.

– Ну-ну… – пробурчал Хатак.

«Собеседника» мне нашли. Старый, но довольно крепкий старик, как и все, сильно истощённый, словил стрелу в плечо, которую он обломил, а вот прилетевшая сулица попала ему в бок. Пройдя вскользь, наконечник из острой бронзы распластал мышцы так, что было видно белое ребро. Разодрав на себе шкуру, старик пытался хоть как-то зажать рану рукой. Получалось плохо. Крови натекло слишком много, похоже, он уже был не только не боец, но и не жилец. Старик лежал на пропитанном кровью снегу и безучастно смотрел на меня, присевшего на корточки недалеко от него.

– Скажи мне, Старый Человек, зачем вы напали на нас?

В ответ лишь только то ли улыбка, то ли оскал, показавший набор вполне качественных зубов.

– Знаешь, Старый Человек, если бы вы пришли как люди, попросили бы помочь, то я, Шаам Хори Каман, вождь Русов, помог бы вам, всем, чем смог. Накормил вас, обогрел у жаркого костра, дал тёплые шкуры, чтобы вы не мёрзли ночью.

Молчание.

– Не веришь? А зачем мне тебе врать? Попроси – и твоё племя сейчас было бы живо. Понимаешь, просто попросить! Но вы пришли как враги. И теперь вас обглодают волки и вороны. Так почему, старик, почему?

В ответ он лишь злобно блеснул глазами.

– Вот ты глазками зыркаешь, а тебе ведь недолго осталось. Что, так и сдохнешь, ничего не сказав? – Я уже и не надеялся, что услышу хоть звук от старика, когда он словно плюнул в меня короткой фразой.