Текст книги "Шаг в палеолит"

А утром к пещерке пришли Маленькие Люди. Он увидел их тогда в первый раз в жизни. Они и правда были маловаты. В среднем на голову, а то и больше, ниже Чужого Ножа. Но, как он и говорил, ни слабыми, ни испуганными они не выглядели.

– Молчи, слушай и смотри, – сурово наказал Чужой Нож.

А дальше парень наблюдал, как Чужой Нож обменял на несколько кремнёвых наконечников два куска почти чёрного камня, такого же, как и тот, из которого был сделан нож его учителя. Потом они вели странные разговоры, с трудом понимаемые парнем, и под конец встречи было выменяно копьё на ещё один кусок чёрного камня. И это копьё стало его. Счастье, безграничная радость – вот и всё, что тогда он запомнил.

После того похода Чужой Нож много рассказывал о Маленьких Людях. Всё, что знал. А ещё учил парня сражаться.

– Ты видел Маленьких Людей. Да, они меньше нас и слабее, но когда придёт время, они не разбегутся в ужасе только от одного нашего вида. Не знаю, доживу ли я до новой Великой битвы, возможно, и ты до неё не доживёшь. И нас, и их пока слишком мало, чтобы снова что-то делить. Меня больше страшит то, что со стороны восхода Дневного Ока идут такие же Истинные Люди, как и мы. Медленно, но неотвратимо. Когда-то мы были велики. Но величие нашего племени растворилось в Великой битве. Теперь мы слабы. И не только мы. Все племена нашего корня выгладят не лучше… Наши пещеры, – продолжал Чужой Нож, – такие просторные, сухие и тёплые, в которых так удобно зимовать… Боюсь, они могут понравиться пришлым… Хорошо, если нас попросят только подвинуться, хуже, если просто выгонят… А может, и совсем плохо. Упражняйся усердно с копьём, мой мальчик, очень усердно.

Увы, пророчества Чужого Ножа сбылись по самому худшему сценарию. Через пару лет, когда наступила очередная зима, к их пещерам пришли чужие Истинные Люди. И было их много. Гораздо больше, чем в их племени. И они захотели всё. Не только пещеры, которыми владело племя, но и их жизнь.

Для парня это был первый бой, настоящий, кровавый бой. Первый бой рядом со своим учителем… и последний. Они бились рядом и забрали не одну вражескую жизнь, но…

– Беги! – в какой-то момент закричал Чужой Нож парню. – Все бегите! Спасайте, что ещё можно!

– Я не брошу тебя! – закричал в ответ парень. – Не брошу!

– Беги! – заревел старый охотник. И, видя, что парень всё ещё мнётся, добавил: – Если духи будут милостивы, я догоню тебя. Ну же, беги!

И парень поверил, а может, захотел поверить, и побежал. Бросил учителя. Как простить себя? Тяжело… Мысли, мысли… Всё также не дают покоя.

Бегство в никуда. Путь скорби и плача. Их спаслось совсем мало. Они бежали так поспешно, что не забрали даже самое важное – огонь, Дарующий Жизнь – так его называют Маленькие Люди. Можно обойтись без многого, а без него – смерть. Маленькая горстка людей в бескрайних заснеженных просторах. В руках только то, что успели схватить. Очень быстро наступил голод. Сильные стали слабеть, слабые умирать.

Среди Истинных Людей вполне принято поедать чужих людей. Своих – очень редко и только в ритуальном смысле. Очень скоро ещё живым членам племени пришлось есть своих павших без всяких ритуалов.

В один из многих несчастливых дней в длинной череде таких же во время охоты ослабевшая рука подвела парня. Брошенное копьё пролетело мимо быстроногой косули и ударилось в камень, предательски затаившийся в снегу. От удара наконечник разлетелся на мелкие осколки, оставив парня, в прямом смысле слова, с голыми руками. Подарок учителя бездушные духи забрали, так же как и его самого. Всё, что у него оставалось от прошлой жизни. Он так ослаб, что не смог даже заплакать.

Великий шаман Горький Камень сказал, что если бы его племя попросило помощи, то Маленькие Люди её дали бы. Не знаю, с кем он говорил из его племени, но никто, кого знал парень, сказанному не поверил бы. А вот он поверил бы. Чужой Нож поверил бы тоже. И если бы он остался жив, возможно, настоял бы на том, что сначала нужно поговорить с Маленькими Людьми. Но случилось так, как случилось.

Истинные Люди решили забрать всё силой, и слабые и пугливые, как считали все, людишки снова преподали урок… Жаль, учеников, способных запомнить Чужого Ножа, осталось совсем мало. Он один.

Жалел ли он о своём племени? Да, конечно, но как-то отстранённо, словно он стоит здесь, а они – где-то там, в виде неясной тёмной точки на белом покрывале снега в продуваемых ветром просторах степи. Даже мать, стыдно признаться, оставшаяся в тот злополучный день в глубинах родных пещер, вспоминалась смутно и лишь с лёгкой грустью. О ком он действительно горевал, так это о своём учителе.

Пора решать… Парень тяжело вздохнул. Вот уже две руки дней как под напором маленькой Найдёны он ночует под крышей этой странной рукотворной пещеры. Здесь так удобно лежать на мягких шкурах! Дарующий Жизнь теплится в странной каменной пещерке, даря благодатное тепло. Необычно. Тут всё необычно и интересно. Чужому Ножу тут понравилось бы. Он увидел и узнал много нового, удивительного. А если останется, то узнает и увидит ещё больше. Может, учитель, по сути, спас его ради этого, ради того, чтобы он выучил много новых уроков… Хотелось бы верить… Мысли, мысли…

Найдёна такая смешная. Такая маленькая и смешная. Она рассказывала ему свою историю. Совсем не похожую на его, а на самом деле мало чем отличающуюся. Они оба остались одни в этом суровом мире, и их обоих приютило это странное племя Русов.

«Куда идти, зачем? Меня ведь не гонят, а, наоборот, предложили остаться. Здесь есть чему научиться. И ещё Найдёна! Она ведь уже взяла меня себе, такая смешная, нельзя её расстраивать. Да я и сам… слишком уж сильно продолжаю прихрамывать на раненую ногу. Всё ещё очень больно. Найдёна меня жалеет, да и остальные… Мудрая або молчит и только понимающе улыбается, она всё видит.

Хватит врать самому себе! Я хочу остаться! Да! Хочу!»

Мысли прекратили свой суматошный бег, решение принято. Глаза сами собой закрылись, и парень, впервые за много-много таких длинных и печальных ночей уснул спокойно…

За три дня до начала ледохода ко мне подошёл юный неандерталец. Его взгляд был прям и твёрд.

– Великий шаман, если твоё предложение ещё в силе, я хотел бы остаться в племени Русов.

– Ты знаешь наши законы и правила?

– Да.

– Ты готов жить по ним?

– Да.

– Ну что ж, добро пожаловать в наше племя, безымянный друг. Когда ты проявишь себя, то получишь новое имя.

– Благодарю тебя, Великий шаман!

Так мы приросли ещё одним странным членом племени. Все были довольны, особенно Найдёна. А Сильвер, наш мастер зверей, получил ученика.

И ещё одно знаковое событие, по крайней мере, для меня точно, в череде рутинных дел произошло этой весной.

Странно, торговля и тусовка в племени Правильных Людей, «умные» и полезные разговоры с Острым Рогом, встреча с потенциальным членом племени – для меня уже рутина. Хм.

Кстати, Шныра был очень не против примкнуть к нам. Но это мы будем решать окончательно на большой Осенней охоте. А до этого Шныра должен собрать как можно больше кассерита, взнос, так сказать. В целом, встреча двух племён прошла отлично, «в тёплой и дружественной атмосфере», как любили говорить во времена моей далёкой молодости, когда генсек страстно лобзался с очередным представителем «дружественного народа», хе-хе. Но, как я уже сказал, всё это для меня уже рутинно.

И вот где-то в середине мая, когда природа бушевала во всю свою первобытную мощь, под навес, где находился наш будущий катамаран и где мы проводили практически всё свободное время, ворвался Яр и возбуждённо закричал:

– Дядя Пётр! Скорей! Мы нашли Мадам! Тебе надо её увидеть! Она умирает! Скорее!

Как Мадам? Где Мадам? Что? Куда? Мысли неслись в голове, обгоняя одна другую, тогда как ноги несли меня вслед несущемуся парню. Бежали мы не так чтобы долго, но быстро. Слава богу, мой всё ещё молодеющий организм уже вполне позволял себе такие вольности. Но всё же, пока бежал, молчал, берёг дыхание. Поэтому воздержался от вопросов, сам всё увижу. А когда прибежал, то увидел…

Мадам действительно умирала. И помочь ей мог лишь Господь Бог, явив чудо, или маг и чародей сотого уровня, которого, увы, среди нас не было.

Где, в каком месте Мадам получила свои страшные раны, мы никогда не узнаем. Она вся была исполосована когтями, особенно досталось задним ногам и спине. Некоторые раны Мадам пыталась зализывать, но их было слишком много. И сильно гноились. Мадам была истощена. Даже мне, очень плохому следопыту, было видно, что она волокла своё тело по земле, пока силы совсем не оставили бедняжку. Жуткое и жалкое зрелище. Собака лежала с закрытыми глазами и часто-часто дышала. Но самое поразительное было в том, что к израненному боку жался совершенно чёрный ворчащий комок шерсти.

Хатак, Батор, Хват, Ярик, прибежавшие вслед за мной Соле, Вика, Крук… никто не знал, что сказать, а тем более сделать. Так и стояли в полной тишине.

– Мадам… – тихо позвал я. – Мадам, девочка моя.

И она меня услышала! Открыв глаза, она сфокусировала на мне мутный взгляд, а потом тихо заскулила и несколько раз дёрнула хвостом – узнала.

– Воды! – Я не глядя протянул руку назад, и кто-то проворно сунул мне фляжку.

Подсунув ладонь черпачком под нос Мадам, я лил туда воду, а она жадно лакала. Сколько её мучила жажда, я не знаю, но, думаю, не один день. Наконец, немного утолив её, Мадам уронила голову мне прямо на ладонь. Я гладил её, первый раз за всё то время, что она была подле меня, а она тихо поскуливала. Словно жалилась мне на жестокий мир, который обошёлся с ней так несправедливо.

– Как же так, Мадам? Как же так? – приговаривал я, гладя её. – Как же так?!

Казалось, время замерло, я не слышал, как в голос рыдает Соле, как всхлипывает, стесняясь своих слёз, Ярик, не чувствовал собственных слёз, текущих по щекам. Вдруг Мадам открыла глаза и совершенно ясным взором посмотрела на меня, будто заглянув прямо в душу, а потом, собравшись с силами, приподнялась на дрожащих передних лапах и носом несколько раз подтолкнула ко мне своего щенка, мол, возьми его, доверяю тебе.

– Я понял тебя, моя девочка, я понял.

Ещё раз, вяло шевельнув хвостом, Мадам лизнула мою ладонь и уронила голову на землю. Устало закрыв глаза, она исторгла долгий и облегчённый вздох…

Я сидел и смотрел на отмучившуюся собаку и думал, какая могучая штука – материнский инстинкт. Поняв, что умирает, Мадам изо всех последних сил стремилась туда, где только и могли помочь её потомству выжить. В то единственное место, где обитают странные двуногие создания, которые были так добры к её предыдущим детям и которые не обижали и её.

– Судя по ранам, – тихо бубнил сзади Хатак, – это либо молодая рысь, либо молодая росомаха. Нет, – поправил он сам себя, – не росомаха. Та бы не отстала. Рысь… Дней десять-двенадцать назад. Мы можем пройти по следу, но я и так скажу: последние дня два она уже ползла…

Да, мудрый Хатак, нет оснований не верить такому специалисту, как ты, но и я кое-что знаю. Ползла она именно ко мне.

– Я не хочу, чтобы тело Мадам ели черви и терзали падальщики, – глухо проговорил я. – Я хочу возложить её на костёр. Так отправляют в последний путь истинных героев. Чтобы светлая душа вознеслась с дымом сразу в небо и попала к своему собачьему богу. Пусть там ей будет хорошо… Крук, Яр, вы слышите?

– Да, Великий шаман, мы слышим. Говори, что делать.

– Соберите много сухих сосновых дров, сложите их в кучу, полейте смолой. Пусть погребальный костёр будет большим и жарким. Вечером мы возложим на него Мадам и отправим её в Поля вечной охоты…

Бросив ещё один взгляд на собаку и тихо прошептав: «Ах, Мадам, Мадам», я протянул руку к продолжавшему грозно ворчать чёрному комку.

– Ну здравствуй, зверь невиданный! Ай! Ё!.. – Белоснежные мелкие, но острые, как иглы, зубы прошили мою ладонь. – У-у-у, зверюга! Ай!

Так у меня появился Зверь…

Да-а уж! Намучился я со своим Зверем знатно. Самой большой проблемой было то, что он ещё не перешёл на другую пищу, кроме мамкиного молока. А с молоком от Мадам, по понятным причинам, было совсем плохо. Что делать, чем кормить, как? Многократно перетряхнув свои, слава богу, улучшившиеся воспоминания, я понял: трудно вспомнить то, что и раньше знал плохо. Единственное, что вспомнилось, – это кормить жёваным мясом и пробовать поить мясным бульоном.

Но сказать проще, чем сделать. Я жевал мясо, как варёное, так и сырое, рыбу, птицу. Кунал мордочку щенка в бульон. Зверь давился, срыгивал, скулил и кусался и снова срыгивал. Все дружно сочувствовали, а девчонки ещё и слёзы частенько пускали. Да я и сам… комок в горле так и стоял, гладя, как мучается щенок. «Его мать дала ему шанс, – говорил я сам себе и другим, – он им или воспользуется, или умрёт».

И всё-таки в один прекрасный день мой Зверь начал есть! Уж не знаю, что послужило тому причиной. То ли голод окончательно достал, и маленький организм действительно понял: или непривычная еда – или смерть. А может, уже пришёл срок переходить на жёсткую пищу. Возможно, и то, и это, всё вместе сразу, но Зверь наконец начал глотать. Так и пошло: я жую – он глотает, я жую – он глотает, право слово, как птицы какие-то. А потом я понял, что имя Зверь, конечно, правильное, брутальное, и всё такое прочее, но прозвище Хвост тоже было бы в тему. Куда я – туда он. Мои руки – самые добрые. Моя пазуха – самая тёплая. Мои ноги – самые правильные, в которых необходимо постоянно путаться. Спать только под боком, а ещё лучше – на мне, ну в самом крайнем случае – о, как жесток этот мир! – рядом со мной. Брать еду – только у меня. Мои тапки самые вкусные… И так далее и тому подобное. С возрастом он, конечно, многое пересмотрел в своих привычках, но, забегая чуть вперёд, скажу: вырос он в огромного, умного, сильного, быстрого и ловкого зверюгу. Всё племя – это его стая. Он считал себя обязанным оберегать, кормить, защищать свою стаю. Была в его мозгу и строгая иерархия всех членов стаи. К кому-то он был снисходителен, к кому-то строг. Кого-то он уважал, кого-то любил. Одним он позволял больше фамильярности, другим меньше. Он охотно выполнял многие, скорее, просьбы, чем приказы, это если они не сильно разнились с его видением ситуации. Дети, до определённого возраста, для него было святое. Им позволялось вообще немыслимое! Вплоть до таскания за хвост и влезания в пасть не только руками, но и головой. Дети, как я сказал, были для Зверя святое. Я для него был – БОГ! Моё слово – закон! Жизнь Зверя – это служение своему Богу. Сначала я, потом он, ну а потом все остальные.

А пока этот маленький и ну очень серьёзный комок чёрной шерсти практически всю дорогу отсиживался у меня за пазухой. Как определила авторитетная комиссия, папа у Зверя – чёрный степной волк. Это те, которые чуть не слопали Найдёну. Очень серьёзные ребята. Уж как Мадам заворожила такого кадра, ума не приложу, но молодца девка – наш «человек». Вот и сын весь в папу, чёрный и очень серьёзный. Мод и Лили всё норовят его облизать как следует, но Зверю эти телячьи нежности совсем ни к чему – рычит. Только ещё Найдёне и Соле позволены кое-какие вольности, остальным – ни-ни!

Так и катится время по вполне определённому порядку, даже несколько рутинно. И это неплохо. Есть время не спеша откорректировать то, что в этом нуждается. Например, я слегка изменил направление тренировок. Так как практически все, даже Найдёна, а вслед за ней и её личный падаван были в них задействованы, немалое время теперь отдано отработке боя в строю с поддержкой луками и суличниками. Много уделяю внимания взаимодействию парами, тройками.

Ну и, конечно, доспех. Тут, прямо скажу, проблем особых не возникло. Я не стал изобретать велосипед. Имею в виду, что с конструкцией самых различных доспехов и на разные эпохи я знаком очень хорошо. Просто взял все те элементы, которые мне были необходимы, и собрал их так, как мне нужно. Основа – это ламилярный панцирь и так называемая «чешуя». Там, где нужна была подвижность, ставил чешую, где не было такой нужды – ламиляр. При необходимости подвижные стыки усиливал прочной просоленной чепрачной кожей. Руки и ноги практически полностью закрывались сегментированными наручами и поножами по принципу рыцарских доспехов. Плечи закрывались наплечниками, удобными, хорошо защищающими плечо и позволяющие руке двигаться совершенно свободно. Всё это было изготовлено из рогов Большерога. Рога пилили, парили, гнули, вырезали нужные детали и собирали на крепкие кожаные ремни.

Фигура в таких доспехах напоминала этакого футуристического костяного рыцаря. Гремели доспехи довольно громко, весили прилично, а при надетом стёганом поддо-спешнике так ещё и было жарковато. Но жизнь, как говорят, дороже. И вот эту-то жизнь они защищали весьма качественно. Правильно обработанный рог – вещь далеко не столь хрупкая, но зато крайне вязкая, пробить костяным или каменным наконечником такой доспех можно даже и не пробовать. Очень неплохо он держит удар дубиной, камни вообще просто отскакивают, не доставляя никаких хлопот. Даже железное и бронзовое оружие мало что может сделать такому доспеху. Всё это проверено экспериментально. Таких доспехов пока мы сделали два. И ещё один мой, личный, чешуйчатый, собранный из пластин панголины. Со временем я обязательно так экипирую всех своих бойцов.

Насколько у меня хорошо с доспехом, настолько пока плохо со шлемами. Всевозможные варианты, доступные к изготовлению в моих условиях, меня не устраивают. Голова всегда является первостепенной целью для атаки. Только железный шлем с хорошей подвеской защищает её достаточно надёжно. Многочисленные эрзацы а-ля шлемы из толстой кожи, всякие шапки с нашитыми на них бляхами из металла, войлочные клобуки с меховой подкладкой – это всё так-сяк, если по голове чиркнула сулица или клюнула на излёте сабелька весом граммов в семьсот. А вот если тебе летит каменный топор от разъярённого неандертальца, то тогда – что есть на голове такой шлем, что его нет, никакой разницы.

Пока самый приемлемый вариант – это восьмичастный, собранный на ремешки конический шлем из того же рога. Но всё же это пока на очень «удовлетворительно», то есть на три с минусом.

С защитой рук проще. Сегментированные варежки вполне доказали свою профпригодность. Но я хочу попробовать сделать себе что-то наподобие рыцарских латных перчаток.

Сложностей там, собственно, никаких, только мелких деталек многовато.

В общем, теперь мы на тренировках ещё и доспехи таскаем…

Пришли, развели «бредлам», колготу и еженощную дискотеку Степные Псы. Подивились на нашего неандертальца, но каких-либо серьёзных эксцессов не последовало. За Соле ходил целый табун ухажёров, пуская слюни. Особо рьяным моим ребятам пришлось более подробно объяснять «политику партии». А вообще я вдруг осознал, что с будущим мужем у девочки назревают проблемы. Слишком она стала независимой, слишком много знающей и умеющей. Она уже мыслит совершенно другими категориями, ведёт не только не понятный для большинства современных мужчин образ жизни, но порой и совершенно неприемлемый. Где найти ей пару под стать? Пока, конечно, время терпит, но всё же, всё же…

А ещё Найдёна, наша девочка-амазонка. Я думал, что, когда набегут её сверстники из Степных Псов, она, может, стушуется, растеряется или, не дай бог, испугается… Ага, как же! В своём, так сказать, «классе» – это безусловная звезда! Она сразу вовлекла в свою сферу влияния все доступные девчачьи, а местами и ребячьи ресурсы, беззастенчиво используя весь «убойный» арсенал: игрушки, сказки, личного падавана, великого и ужасного, ручного Старого Человека.

А в целом всё прошло по устоявшейся схеме. Степные Псы потрудились на наше благо в свою пользу. Несколько основных дел, помимо прочего, они сделали и в этот раз. Подняли весь забор на высоту до двух с половиной метров. Теперь не залезешь и не перепрыгнешь. На входе мы повесили две толстые воротины на бронзовых петлях, запираемые изнутри на брус. И всё! Теперь и с ходу, и не с ходу нас не взять. Рядом с воротами поставили смотровую вышку с навесом от дождя. Мало того, в самом лагере мы заложили основу каменной башни, квадрат восемь на восемь метров. Это будет мощное сооружение, во всяком случае, как я планирую, в котором можно будет хранить припасы и пересидеть тревожные события.

Ну и кое-что лично мне перепало. Всё-таки организм молодеет, требует… Но сам я, может, и не сподобился, а вот мудрая або всё организовала. Подобрала пару симпатичных девчонок, предварительно расспросив о моих вкусах, провела с ними разъяснительную беседу, как и что, отмыла… В общем, мудрая женщина, что тут скажешь.

Вот я и покатал на лодочке по кувшинистым заводям, подальше от суеты, сначала одну разок-другой, потом другую. Девчонки остались довольны, я надеюсь. По крайней мере, подарками уж точно. Подозреваю, по такой схеме покататься на лодочке согласны были все женщины Степных Псов. Но у видящей не забалуешь.

И наконец, основное. Мы дружной толпой перенесли практически готовый катамаран в заводь. Мачту, парус, такелаж и остальную оснастку мы установим уже по месту.

Как описать его? Восьмиметровые, изящных обводов, лакированные корпуса из плотно пригнанных бамбуковых досок. Помост, соединяющий поплавки шириной в три метра и длиной в шесть, мощное центральное рулевое весло, выдвижной шверт, восьмиметровая стройная мачта… Я, глядя на результат упорного тяжёлого труда, выразился бы скромно: красавец! Может, и были в катамаране какие недостатки, думается, без них вряд ли обойдётся, но очень хочется верить, ничего серьёзного. Испытания покажут. Скоро, очень скоро. Предстоит многому научиться. Понять и почувствовать, что такое плавание под парусом, каков характер судна, что можно с ним делать, а что лучше не стоит. Какова скорость, какова грузоподъёмность, короче, много всего предстоит узнать и испытать, чтобы мы были готовы осенью отправиться в Великое путешествие. И хотя до осени предстояло ещё дожить, переделать множество нужных и важных дел, мыслями я уже был там… Скоро, скоро, совсем скоро…