Текст книги "Шаг в палеолит"

– А может, сам за шамана останешься? Смотри, какой шанс. Уж всяко ты получше будешь какого-то там Диды.

– У вас шутки иногда совсем не смешные, учитель.

– Да ну, а мне кажется – очень смешные. А, Хатак?

– Дык, местами просто обгогочешься.

И все засмеялись. Только Батор со своей женой не засмеялись. Не очень им весело присутствовать при таких разговорах, где решают судьбу племенного шамана. Статус не тот. Вот и сидят, вцепившись друг в друга, глазками хлоп-хлоп. Тревожатся, однако.

– Спокойно, ребятки, – говорю им, – всё нормально. Поживёте с нами, поймёте. Мы хорошие.

– Да, да! Хорошие! Да, хорошие! – наперебой загомонила молодёжь.

– Ну что, – хлопнул я ладонями по ляжкам, – ударим вечером тяжёлым роком по этому захолустью? Покажем первобытным, что такое настоящие танцы?!

– Да-а-а!!! – вскакивая, заревели все вокруг…

Глава 11
Танцуй, Солнце!

Ну мы, конечно, и врезали… Сначала, как всегда, были торжественные речи. Как нас все рады видеть, особенно меня, некоторые аж до дрожи. И как мы рады посетить такое замечательное племя. А как они… а как мы… В общем, пафосные речи, невзирая на убогость языка, процветают в эти времена вовсю. Потом пир с кое-как терпимой жрачкой и с абсолютно отвратительной выпивкой. Нет, ну надо что-то с этим делать, это же невозможно так мучиться каждый раз! Еле до танцев досидел. А вот когда веселье дошло до них, тут-то я Хатаку и подмигнул. Любит он эффектные действа, прям конферансье, истинный служитель Мельпомены.

Вышел он в круг неровного света пляшущего костра, вскинул руки и…

– Люди племени, слушайте, слушайте, слушайте! И не говорите, что не слышали! Смотрите и не говорите, что не видели! Сегодня племя Русов покажет вам, как играют и танцуют у нас!

Народ загомонил в предчувствии чего-то необычного. Тут ещё ребята с непонятными штуками в руках нарисовались. Очень интригующе, однако.

– Сделайте круг пошире, чтобы все могли насладиться невиданным зрелищем! Шире, люди, станьте шире!

Пока Хатак лицедействовал, музыкальная группа в составе: Крук – ударные, Хват – трещотка, гудок и Яр – погремушки и сопелка удобно расположились на камнях и приготовились лабать.

– Итак, – надрывался Хатак, – узрите, люди, Соле Великолепную и её незабываемый танец Огня и Ветра!

Соле вышла в притихший круг в накинутой шкуре, закрывающей её снизу доверху. Немного постояла, нагоняя интригу, а потом резким и эффектным движением откинула шкуру прочь, так что она стремительным пятном унеслась куда-то в темноту.

– Аххх! – выдохнули особо впечатлительные.

А то! Зря, что ли, столько отрабатывали этот приёмчик! Соле осталась стоять, как и тогда, когда танцевала этот танец в первый раз, в одной набедренной повязке. Только теперь эта повязка была расшита узорами и обшита густой бахромой, а на лодыжках и запястьях надеты широкие кожаные браслеты с множеством мелких бубенцов-погремушек из кости. И кастаньеты в руках.

Сам танец изменился не сильно, лишь приобрёл несколько дополнительных па и движений, основанных на гибкости, но – опыт, опыт… Мастерство! Отточенность движений, уверенность в себе – это уже совсем другой танец!

Девушка всё ещё стояла, напряжение достигло предела, и вдруг… Клац! Как гром, ударили кастаньеты! Зарокотал барабан, затряслись погремушки, и понеслось…

Сколько раз я видел этот танец? Но сегодня моя малышка действительно стала Соле Великолепной. Жёлтокрасные блики огня, играющие на юном теле, летящие рыжие волосы, руки, ноги… Воистину – танец Огня и Ветра!

Оцепенение. Вот что было с людьми во время танца. Оцепенение. Да! Оно ещё длилось и после того, как замерли последние движения и звуки. Но недолго. А потом был взрыв! Люди орали, били в ладоши, топали ногами, улюлюкали и свистели! Бесновались!

Думаю, вся живность в округе разбежалась от таких воплей на три дня пути. Включая хищников.

Соле, проинструктированная мной заранее, ловко шмыгнула за мою с Хатаком спину, иначе разгорячённая молодёжь растащила бы её на сотни сувениров. Она ещё спрашивала, для чего, мол, это нужно, дядя Пётр? Небось теперь поняла, глупышка, что такое фанатичные поклонники. Вон как народ вштырило, никак угомониться не могут.

– Ну, мои юные друзья, – потирая руки, довольно произнёс я, глядя на обалдевших музыкантов, всё-таки надеявшихся на успех, но не до такой степени, – предсказываю вам, яхонтовые мои, большую рукопашную практику. Соле теперь проходу ухажёры не дадут. Но это сокровище нам и самим нужно. Задача – отвадить особо наглых и приставучих. Аккуратно, но доходчиво.

– Дядя Пётр! – воскликнула красная от смущения и радости Соле.

– Так точно, Учитель! – рявкнули ребята.

– Смотрите у меня… – улыбнулся я и погрозил всем пальцем. – Хатак, друг мой, не пора ли нам сесть за барабаны? Пусть и ребятишки перед девками покрасуются.

– А что ж, пора, пожалуй.

– Ну так объявляй следующий номер, маэстро…

Потом наша молодёжь зажигала в стиле а-ля капоэйра. Потом в действо с превеликим энтузиазмом и экспрессией включились местные, и у некоторых даже что-то получалось, но до наших им, конечно, как до… сами понимаете. А потом мы с Хатаком собрались идти спать, и ладони уже все о барабаны отбили, и денёк сегодня выдался больно колготной. Перед уходом я произнёс короткое, но внятное внушение всем остающимся.

– Так, храбрые, отважные и молодые, а потому часто очень глупые охотники племени Правильных Людей. Если кто подойдёт к Соле хотя бы… – начал я.

– Ну, дядя Пётр!

Я посмотрел на её жалостливую мордашку, умильно сжатые у груди кулачки…

– Ладно, стоять рядом можно, говорить тоже. Дарить подарки – одобряю. Но если хоть кто-нибудь к ней пальцем прикоснётся… – Я насупил брови и состроил как более можно грозную рожу и обвёл взглядом притихшую толпу.

– А к вашим мальчикам прикасаться можно? – пискнул откуда-то из темноты девичий голосок.

– А вот к моим мальчикам, о отважная прелестница, не только можно, но и очень нужно!

После такого моего заявления у Крука глаза на лоб полезли, а у Ярика ещё и челюсть отвисла. И только Хват расплылся в довольной улыбке. А мы с Хатаком, похохатывая, вспоминая рожи парней, отвалили спать.

Солнце стояло в зените, когда мы наконец были готовы к торговле. И хоть местные давно изнывали от нетерпения, но нам подрываться ни свет ни заря смысла никакого. Не спеша встали, отзавтракали, тем более молодёжь, еле переставляя ноги, припёрлась ближе к утру. Так что дал я им поспать подольше. Я вообще не сторонник глупых прессований ради самих прессований. Меры воспитательного воздействия необходимы в нужное время и в нужном месте.

Но к обеду молодёжь была свежа и бодра, товар разложен, обязанности определены – кто, чего, куда. И начался базар!

Сам я сидел, так сказать, на эксклюзиве и решал стратегические вопросы. В этот раз мне повезло только дважды, но очень сильно. Первый эксклюзив принёс опытный охотник Тёмная Туча. Когда меня позвал Крук, я увидел две раскатанные шкуры, в которых я, не без удивления, опознал панголинов или подобного им животных. Надо заметить, что панголин – это такое небольшое, мирное насекомоядное существо, покрытое прочным костяным панцирем, состоящим из отдельных чешуек разной величины, которые покрывают всё его тело. И ещё он сворачивается в клубок, как ёж. Были у панголинов и мощные когти, но они ими пользовались лишь для рыхления земли. По крайней мере, именно такими были панголины в моём будущем времени.

Мясо у них, как мне сказали, так себе, возьми да выбрось, добыть зверька – ни славы, ни почёта… В общем, для первобытного охотника панголин – ни уму ни сердцу. А для меня – это готовый доспех! Конечно, нужно пластины перебрать, подогнать по размеру, подрезать и затупить, некоторые чешуйки весьма остры, но это всё мелочи. По моим прикидкам, на глаз, я из этих двух шкур сделаю отличный полный доспех с рукавами и набедренниками.

Как выяснилось, водились такие зверьки на противоположном берегу Волги. Ох, пора, пора всерьёз заняться разведкой той стороны. Мы-то сунулись было в этом году туда разок, да где там! Это у нас здесь в основном береговая линия крутая, прибрежная полоса не широкая, затоны редкие. На той стороне сплошь песчаные мели, камыши, тростник без конца и края, плавуны, деревья стоят прямо в воде и совсем не понятно, где уже, собственно, берег. А прибрежная растительность и вовсе настоящие джунгли. С наскока взять не получилось. Там вообще растительность как бы более южная, что ли. Расстояние между нашим берегом и тем всего-то километра два с половиной, а разница заметна даже на глаз. Но я и в прошлой жизни о таких «природных фортелях» слыхивал…

На нашей стороне эти зверьки тоже встречаются, но очень-очень редко. Тёмная Туча ещё на первом Базаре подумал: «Горький Камень интересуется всем необычным, попробую добыть ему эту диковинку». Долго искал и выслеживал зверя, уж думал – всё, не найдёт, но повезло… Ему повезло, мне повезло, зверькам, конечно, не повезло. Ну, тут уж что уж. Се ля ви, как говорится.

А второй случай ещё интересней. И опять отличился давешний паренёк, тот, который принёс метеорит. Когда только начался базар, он сразу потребовал разговора лично со мной. Однако…

Когда Соле привела его ко мне, я его сразу узнал. За год он подрос, чуть в плечах раздался, но как был худющий, так и остался. А «каркас» неплохой! Если на нём нарастить мяса да мускулатуры… И в остальном тоже. Внимательные серые глаза, густые светлые волосы а-ля «пакля для протирки», правильные черты лица, высокий лоб и… внутреннее спокойствие. Какой интересный юноша. Прошлый раз я его не очень разглядывал, а зря.

– Эге, парень, – обрадовался я ему. – Не ты ли в прошлый раз принёс мне метеорит?

– Сердце моё наполняет радость, – учтиво ответил он, прикладывая руку к груди. – Великий шаман запомнил меня.

– Ну, ещё бы, мой учтивый друг, ещё бы! Присядь, расскажи, как тебя зовут, с чем пожаловал?

– Меня зовут Шныра, Великий шаман.

– Шныра? Что это? Или кто?

– Шныра – это такой мелкий пушистый зверёк, который бегает повсюду, суетится, нос везде суёт…

– Кгм! Надеюсь, это ещё не твоё взрослое имя?

– Увы, Великий шаман, это моё взрослое имя, – спокойно ответил парень.

– Я гляжу, ты не сильно опечален этим?

Парень пожал плечами:

– Не самое грозное имя и не самое звучное, но, наверное, и правда подходит мне. Не тому, что снаружи, а тому, что внутри. Всё куда-то лезу, всё за что-то хватаюсь…

Я внутренне хмыкнул: интересный, однако, паренёк.

– Что же привело ко мне тебя в этот раз, Шныра?

– Вот… – Парень развязал меховой узелок.

Я взял в руки небольшой, с кулачок, угловато-кристаллической формы камушек тёмно-серого оттенка. Не серебро, нет! И не свинец. Слишком лёгкий. Что-то очень знакомое… Кассерит! Кассерит, точно! Кажется, минерал, содержащий богатый процент… м-м-м… олова. Олово! Ёп-тыть! Точно!

Второй кусок я опознал сразу. Самородная медь. Видел такое. Бывает она на вид разная: и нитями, и словно кораллы, и чешуйками. Этот же был в виде крупных многогранников, слипшихся в единый кусок весом килограмма на три. Редкая вещь. Очень. Был он покрыт зеленоватой патиной и носил на себе следы ударов, царапины и вмятины.

Я не слишком силён в геологии. Однако был у меня очень хороший знакомый, геолог по образованию, а главное, по призванию. Его тоже в своё время затянула реконструкция, там-то мы и пересеклись. Но если меня, помимо драки, интересовало прежде всего изготовление доспехов, шлемов, оружия, то его повело, так сказать, в сторону металлов. Очень увлекали древние технологии получения всяческих металлов и их сплавов. Настолько, что и сам начал пробовать их получать. Так «присел» на эту тему, что стал очень хорошим специалистом в этом вопросе. Мог часами рассказывать об этом. Если уж попал на «лекцию», хочешь слушать, не хочешь… Либо беги, либо терпи. Или слушай с удовольствием, как я, например. Вот я и наслушался много чего. У мужика даже была небольшая коллекция различных минералов и самородков из тех, которые в основном использовали наши далёкие предки. Он даже возил её с собой. Совсем небольшие камушки, но представление получить можно. Была там и самородная медь, и медная руда в нескольких вариантах, и серебряная – пираргирит и некоторые другие руды и самородки. Был там и кассирит. Мне было интересно. Наслушался, короче, и насмотрелся… Вот и пригодилось.

– Рассказывай… – внимательно посмотрев на парня, практически приказал я.

И рассказал мне Шныра, что после того, как получил он от Великого шамана за, казалось бы, совсем бесполезный камень замечательный дротик и красивую резную фибулу, воспылал неугасимым интересом ко всякого рода камням. Надо сказать, и многие остальные, воодушевлённые его примером, тоже поначалу кинулись подбирать разные камни, но практически все так же быстро к этому охладели. Потаскали, потаскали с собой булыганы да и повыкидывали. А вот Шныра не охладел. Более того, чувствовал – нет смысла тащить всё подряд. Вот смотрит он на камень – и вроде как что-то говорит ему: не то, не то. Или смотрит, а понять не может, то ли то, то ли не то? А ещё он запомнил, как Хват поведал, что горшки – это дети стихий огня, земли и воды. Странные тогда это были рассказы, удивительные. Вот и начал он по-тихому от всех – засмеют ведь – бросать разные подозрительные камни то в воду, то в огонь. С водой как-то не очень вышло, а вот с огнём… Кинул Шныра однажды в огонь очередной подозрительный камень и скоро заметил – что-то с ним не так, будто начал он в пламени искажаться, словно блестящей росой покрылся. Подкинул ещё несколько в огонь таких же, а когда костёр потух, обнаружил в золе серый порошок. И понял: это ж-ж-ж неспроста! Следует шаману рассказать и показать. Вот он и принёс один камушек мне.

Кассерит он нашёл в узком сумрачном распадке с отвесными стенами, по дну которого струился маленький ручеёк. И на вопрос, есть ли там ещё, уверенно ответил: есть. И это просто прекрасно!

Ну а медный кусок, когда он его увидел, и вовсе никакого сомнения у Шныры не вызвал. Видел он его примотайным кожаными ремнями к деревянной рукояти у одного мужика на землях Осенней охоты.

– Не хотел отдавать ни в какую. Даже за дротик. Пришлось предложить ещё и фибулу. – Парень тяжело вздохнул. – Тот всё равно ни в какую, но тут, случайно, – Шныра на секунду задумался, – а может, и не случайно, мимо проходила его женщина. Вмиг сообразила, о чём речь. Показывает пальчиком на фибулу и говорит: хочу! А я показываю пальцем на дубинку и тоже говорю: только за это! Она своему мужику: отдай!

Тут охотник давай орать! Пошла прочь, женщина. Не лезь в мужские дела. А она: ах так! Ах так!!! Короче, крик, шум, так и ушли… Я уж думал – всё! А вечером пришёл тот охотник, морда слегка поцарапана и борода как-то пореже вроде. Сунул молча мне в руки дубинку, забрал дротик и фибулу и ушёл.

– Хороший дротик, – тяжело вздохнул Шныра. – И фибула такая красивая… была. – Он снова глубоко вздохнул.

– Ладно, не вздыхай так. Понял я тебя, понял. Не обижу, – ободряюще улыбнулся я. – Интересный ты парень, Шныра! И интересы у тебя полезные. Нынче с вами Хват пойдёт, хочу, чтобы показал ты ему место, где нашёл камни. И чтобы того охотника показал Хвату.

– Я рад быть полезным Великому шаману, – довольно улыбнулся Шныра. – Я вот, – достал он из-за спины меховой куль и, развязав, показал содержимое, – прихватил несколько. Так, на всякий случай…

А Шныра-то запасливый продуман. В кульке лежало с десяток кусков кассерита. Пригодится – хорошо, не пригодится – выкинет.

– Вот и отлично! – поворошив камни, подмигнул я Шныре. – Приходи сегодня вечером к нашему костру, поговорим подробнее.

Разговоры, разговоры… Много их было в этот раз. Нужных и не очень, серьёзных и ни о чём. Один из самых важных был с Острым Рогом. Парень как-то резко заматерел, я сказал бы – повзрослел. И это касалось не только тела, а прежде всего того, как он стал себя вести, как говорить, как смотреть. Да, глаза! Они очень изменились, теперь молодой вождь смотрел на мир совсем по-другому. Видно, жить своим умом, да ещё так, чтобы было хорошо не только тебе, но и всему племени, гораздо сложнее, чем повторять чьи-то советы. Не иначе кровь его отца, мудрого вождя Филина, возвысила свой голос, а не растворилась бесследно. И такой вождь мне нравился больше прежнего, с таким можно иметь дела намного более серьёзные.

Мы уже обговорили текущие и будущие хотелки, когда он предложил мне поговорить о важном, один на один, без свидетелей.

И вот мы сидим в лодке, которую я отогнал от берега метров на пятьдесят и поставил на якорь. Теперь точно никто не помешает нашему «интимному» разговору.

– Удивительно, какие вещи ты можешь делать, Великий шаман, – проводя ладонью по борту, проронил Острый Рог. – Не зря видящая Светлый Ручей ко всем твоим громким титулам называет тебя ещё и Великий знающий.

– Послушай, вождь, мне эти титулы… что есть они, что нет. Лестно, конечно, когда достойные люди, такие как або Светлый Ручей, величает тебя так, но больно всё это утомительно при разговоре. С людьми, с которыми мне есть о чём поговорить, я не люблю бессмысленного официоза и предпочитаю, чтобы они называли меня просто Пётр. И ты можешь называть меня так.

– Что ж, это действительно честь для меня, – приложил парень руку к сердцу. – Зови и ты меня так, как тебе будет удобно.

– Я буду звать тебя просто вождь. Это хорошее и ёмкое слово. Особенно когда человек соответствует ему, – катнул я «пробный шар».

– Насколько я соответствую этому слову, Пётр? – внимательно смотрел парень мне прямо в глаза.

– Честно?

– Честно.

– Пока не совсем! Но, надеюсь, пока.

Острый Рог криво ухмыльнулся и, отвернувшись, долго смотрел на струящуюся мимо нас воду. Я не торопил. Наконец он заговорил, всё ещё смотря в сторону:

– Когда три года назад Хатак вернулся из похода за горьким камнем, потеряв людей, мы с Полозом сильно обеспокоились. Всё шло не так, как он предсказал. Он не должен был вернуться совсем. Я не стану тебе врать, но охотников на помощь я тогда действительно не послал, кстати, по совету Полоза. Хатак был опасен для меня. Он великий охотник, он был другом моего отца, он авторитет, он – легенда. А кто я? Мудрый Филин был великий вождь, но много ли он обращал внимания на меня, своего сына? А я хотел его внимания, его одобрения, чтобы однажды услышать, как он похвалит меня, скажет: «Ты молодец, сын».

Я слышал, в твоём племени есть закон, по которому каждый отец должен знать своих детей. Кому, как не мне, понять, насколько это важно. Не уверен, что смогу сделать у себя что-то подобное, но попробую. Пёстрый Полоз выкрикнул меня вождём, многие меня неожиданно поддержали, а Хатак не стал бороться. Я знаю – захоти он этого, то победил бы без труда, но… не захотел. Не понимаю!

Я усмехнулся про себя. Отказ от власти, дружок, во все времена – эпический подвиг, жаль только, что на это способны, как правило, высокоморальные люди. Всякая мразь с липкими руками и гулким эхом в душе никогда так не поступит.

– Да, – продолжал парень, – я стал вождём. Хатак много спорил со мной, не соглашался. Он был неудобен. «Его надо убрать», – шипел мне в уши Пёстрый Полоз, и я соглашался с ним. И верил ему, что, как только не станет Хатака, я тут же стану Великим вождём, как мой отец. А может, даже лучше! И вот мы отправили Хатака с никчёмными охотниками за горьким камнем, шаман наслал на него Духа Зверя, и всё здорово… А он взял и вернулся! Да не один! Он пришёл с тобой, Пётр, с Великим шаманом. Действительно Великим, куда там этому ничтожеству Полозу. То, как вы встретились, это удивительная история! Но самое удивительное, это когда нам всё же удалось избавиться от Хатака! Не так, как мы хотели, но всё же. И вот вы ушли. Не стало в племени Хатака. Ты думаешь, Пётр, я стал Великим вождём? Все опытные охотники вдруг побежали по одному моему слову туда, куда я указал пальцем? Косули и кабаны пришли к моему шатру и упали замертво, восхищённые моим величием?

– Я думаю, стало ещё хуже, – ухмыльнулся я.

Молодой вождь пристально посмотрел на меня. Напряжённое лицо, плотно сжатые губы, складка над переносицей. Тяжёлый для него разговор, практически исповедь.

– Да, хуже! Я вдруг понял, что Полоз держит меня за мальчика на побегушках. За того, кто должен озвучивать его «мудрые решения». И все вокруг это понимают. Слава духам предков, я не настолько глуп, как того хотелось шаману, и начал кое-что понимать. Надеюсь, не слишком поздно.

Прошлой весной, когда ты пришёл в племя не только живой и здоровый, но и с бодрым Хатаком, я понял: ты и в самом деле Великий шаман и вождь. Не потому, что вы были одеты в удивительные вещи, не потому, что ты выполнил наши договорённости, не потому, что вы принесли горшки, бусы и фибулы, а просто потому, что вы пришли.

Тебе многие и много раз говорили, что пережить маленькой группой зиму невозможно, а ты только пожимал плечами. Но пережить зиму одним и правда невозможно! Невозможно!! А ты это сделал, Пётр. Именно поэтому для меня ты – Великий шаман и вождь. И я понял, каким бы я хотел стать тоже! Я не знаю, виноват ты в смерти Полоза, не виноват, мне всё равно. Ты сказал – Полоз умрёт, и он умер. Тем самым я избавился ещё от одной обузы. Это хорошо для меня. Плохо для племени. Какой-никакой шаман да был. Дида Длинный совсем никакой шаман, он и сам это понимает. Я буду честен перед тобой, Пётр: я не видел от тебя пока ничего плохого, как мне обещал Полоз, только хорошее. Одно Копьё вождя чего стоит! Да разве дело только в нём? Ты, Пётр, Хатак, Великая видящая, если вы придёте в племя Правильных Людей, это будет великое благо для него, но я не хочу этого. Вас приняли бы с радостью, особенно молодёжь, и я порадовался бы, но мне пришлось бы уйти… Вот так, Пётр. Я хочу быть достойным вождём и чтобы племя процветало, и собой поступиться не могу. – Парень замолчал, напряжённо и прямо глядя на меня.

– А ты вырос, вождь! Вырос… Не телом, нет! Умом, сердцем… Это хорошо, что говорил ты со мной прямо, без изворотов и недосказанностей. Мой тебе совет: всегда говори со мной так. Поверь, так намного проще решать важные вопросы, да и вообще жить.

Ты можешь не волноваться: ни я, ни Хатак, ни видящая не придём в твоё племя, даже если позовут. И это хорошо не только для тебя, но и для племени, – ухмыльнулся я, – ты уж поверь Великому шаману. Но помочь и тебе, и племени в целом мы кое-чем сможем. Знаешь, одно из названий моей страны – страна советов. Уж что-что, а советы давать там были все большие мастера! Я понимаю, что после свиста в твои уши советов от Пёстрого Полоза у тебя на них прыщи по телу, но всё-таки поверь, совет совету рознь.

– Что ж, мудрые советы я готов принять, – покивал молодой вождь. – Не обещаю только, что всем им стану следовать.

– И правильно, правильно. И вот тебе первый совет: даже мудрые советы подвергай обдумыванию и прикидывай последствия, которые настанут, если ты будешь следовать им… или не следовать. Так ты сам становишься мудрее.

– Это… мудро, Пётр! – Парень в благодарность слегка поклонился.

– Тогда сразу второй совет. Ни один человек не в состоянии знать всё, ни я, Великий знающий, ни Великая видящая, ни Хатак, прошагавший по этому миру больше, чем кто-либо. Не думай, что мне легко, как вождю, иметь таких авторитетов возле себя. Они спорят со мной, не соглашаются, иногда вообще скандалят. А иногда смотрят, как на дурачка, если я что-то не то ляпну. И это нормально. Нет, это хорошо. Потому что, повторяю, никто не может знать всего. Поэтому умный вождь окружает себя умными людьми, если, конечно, не боится. С ними нелегко, с умными советниками, а без них невозможно. Невозможно процветание народа. Главное, чтобы твои умные люди блюли пользу племени превыше собственных хотелок и тянули волокушу в одну с тобой сторону. И вот мой совет: окружи себя советниками. Теми, кто знает то, чего не знаешь ты, видел и слышал многое, умеет лучше, чем ты. Слушай их внимательно и учись у них, если это необходимо, думай, но решения принимай сам! Ибо за последствия спросят с тебя в первую очередь. Ты – вождь. Помни об этом.

– Н-да! Это, наверное, очень беспокойно? – задумчиво пощипал парень бородку.

– Ты, конечно, знаешь, что я, весь такой Великий, совсем плох, мягко говоря, в вопросах охоты. Поэтому моё мнение в этих делах почти ничего не стоит. Мне Хатак так прямо и говорит: «Слышь, Пётр, помолчи, пойди лучше придумай что-нибудь». Как тебе такое, а? – весело подмигнул я парню.

– Да, Хатак может, – улыбнулся вождь.

– Да, может. Но это нисколько не уменьшает моего авторитета. Настаивать на собственном решении в вопросе, в котором ты мало понимаешь, глупо. Особенно для таких людей, как вождь, шаман или Старшая мать, те, чьё слово имеет вес. – Я покачал головой и криво улыбнулся. – Это может закончиться весьма печально для племени. Так что надо просто понять и принять. Хатак что-то делает лучше меня, а я что-то делаю лучше, чем он.

– Например, такую штуку, из которой одним дротиком можно убить Большерога и из которой вы убили Духа Зверя?

– Точно. Без меня Хатак не сделал бы такую штуку, а я без него не знал бы, как правильно подойти к стаду, чтобы оно не бросилось на меня и не затоптало. Смекаешь? Каждый по отдельности мы не смогли бы сделать этого, вместе – легко.

– Но… – задумчиво пошевелил пальцами парень. – Ведь так и живёт народ. Все вместе! По-другому нельзя.

– Вот видишь, молодой вождь, простые истины очень часто лежат на поверхности. Но многие ли дают себе труд усвоить их? Всё в этом мире и просто, и сложно одновременно, вождь… Сложно и просто.

– Но последнее слово твоё, Пётр?

– Да, моё. Но и ответственность за всё – моя. Простой охотник отвечает в основном только за себя. Такие, как мы с тобой, отвечаем за всех. Власть – это бремя, вождь. А в тяжёлую годину иногда – непосильное бремя… Счастье, когда рядом есть надёжное плечо друга и соратника, на которое можно не только опереться, но немного скинуть груз ответственности.

Грело мягкое солнце, плескалась крупная рыба в мутноватой весенней воде. Над головой проплывали величавые стаи гусей, носились стайки уток, со свистом и кряканьем плюхаясь в реку. Жизнь кипела.

Наконец Острый Рог вышел из задумчивого созерцания.

– Ты, Пётр, будешь помогать мне только советами?

– Могу и не только ими.

– Я многое хотел бы получить от тебя.

– Не обещаю, что ты получишь всё, что хочешь, но… это всё обсуждаемо.

Всё рано или поздно заканчивается. Закончились разговоры, закончились пляски до полуночи, закончился базар. Закончилась кулачная практика у Крука и Яра, как и предвиделось, за которую я поставил «удовлетворительно», хотя можно смело ставить «хорошо», но не стал. Чтобы не расслаблялись. А вот Хват меня откровенно порадовал. И не столько своими рукопашными подвигами, их и было-то немного, а взвешенным и хладнокровным поведением в скользких ситуациях. Видно, мои морально-этические накачки не прошли даром. И я рад этому.

Надавав самые последние особо важные указания Хвату, мы погрузились в лодку, прихватив с собой наиболее ценные приобретения, и отчалили. Остальное – соль, шерсть, рога, шкуры – потащил караван носильщиков. По пути мы заплыли на наши «самоцветные россыпи», наковыряли слюды и кварца на бусы. Ах эти кварцевые бусы! Какие же вокруг них были баталии! Шутка, что можно купить всё племя за бусы, как бы и не совсем шутка. Сильна тяга к прекрасному у предков, ой сильна! Думаете, только женщины по бусам убивались? Кабы не так. Теперь я понимаю, как за красивые блестящие стекляшки можно было купить у индейцев Манхэттен.

И очень волновал всех вопрос с серьгами, очень. Только я, Соле и Хатак, которому я вставил пафосное резное кольцо в ухо, как Главному охотнику племени, обладали этим необыкновенным украшением. Но здесь сейчас ведь как: любые нарочитые повреждения тела – это сакральное действо со специальным обрядом. И таких обрядов раз-два и обчёлся.

Вставлять серьги в уши – это моя прерогатива. И покуситься на это и мысли ни у кого не возникнет. А очень многие хотят. И здесь открывается большой простор для обстряпывания выгодных делишек… Если правильно всё продумать.

И вот мы дома. Радость, крики, обнимашки. Або и Вика внимательно рассмотрели и одобрили Маленькую Ласку.

Соле вся испереживалась за неё. Подружились они быстро. Да и то, Ласка если и старше Соле, то на год-полтора. Считай, ровесницы.

Уж как впечатлила Ласку поездка на лодке, но то, что она увидела в лагере… Как завороженная смотрела на крапивное полотно, натянутое на станке. Мяла в руках, нюхала, разве что на зуб не пробовала, а ещё никак не могла понять, что же это такое – войлок. Удивительные дома, мебель, растения, одежда, посуда! А еда! Ничего подобного Ласка никогда не пробовала. Футуршок, однозначно. Ну, кому с ней заняться, есть и без меня.

И вообще я вдруг заметил, что многие повседневные дела идут без моего участия. И это меня дико порадовало. Неужто близко время, когда я буду растекаться мыслью по древу, рассуждать о высоком, медитируя на чуткий колокольчик закидушки или сторожкий поплавок, замерший возле стены камыша? И ничего больше не делать…

Увы, до этого, конечно, далеко, да и вряд ли такое вообще возможно. Но всё-таки прогресс есть. А раз наличествует, кому заняться рутиной, то вождь и шаман будет решать вопросы «глобальных изменений». И первое – это разведка противоположного берега. Слишком много интересного я слышал о тех местах. Второе – получение бронзы. Немного исходного материала имеется. Будем пробовать. С моими сенсами, думаю, всё получится. По сути, никакой особо сложной технологии для получения бронзы не требуется. Основы я помню, остальное же – бессмертный «метод научного тыка». Третье – строительство жилья. Но эту проблему я планирую решать с прибытием Степных Псов.

И самый главный проект – парусный катамаран. Почему катамаран? Потому что я плавал на нём не раз, и на разных. А ещё участвовал в строительстве двух катамаранов лично. Представление, куда, что и как, имею. Конечно, есть у него недостатки по сравнению с однокорпусным судном, но есть и преимущества. Так что катамаран, и только он…

Мы ещё зимой приступили к вырубанию одного корпуса из заготовленного бревна, лежащего под навесом, и даже заметно продвинулись в этом. Но что-то всё время тревожило меня, не давало покоя. Непонятное чувство охватывало, когда я смотрел на будущий поплавок для катамарана. И дело не в том, что вырубленные корпуса из целых брёвен будут слишком тяжелы, другой-то альтернативы нет. Изготовить нужное количество досок с нашим инструментом, а потом построить из них корпуса – это утопия. Смастерить клеёные корпуса, как для челнока, мы смогли бы, но они будут слишком хрупкие. То подобие фанеры, которое мы начали изготавливать, может, и сгодится на щиты или ещё куда, но никак не для корпуса лодки. Нет, не в этом дело. Чувство дискомфорта, преследующее меня, я и сам объяснить не мог…