Текст книги "Реалити-шоу"

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ФИНАЛ или ИГРА В РЕАЛЬНОМ ВРЕМЕНИ

– Алексей Борисович, – секретарша приоткрыла дверь кабинета, – пресса. Вы просили, – цокая каблучками, девушка подошла и положила на стол газету, первую страницу которой занимала фотография двух искореженных до неузнаваемости автомобилей, – еще что-то?

– Леночка, сделай, пожалуйста, кофе.

Секретарша вышла, а продюсер развернул к себе снимок. Какое-то смутное чувство, в народе считающееся, то ли наитием, то ли интуицией, подсказывало, что это происшествие имеет к нему отношение… или, возможно, он к этому происшествию.

Такие ощущения возникали у продюсера весьма часто, и в этом заключался его уникальный дар – выбирать нужные материалы из общего потока информации. Причем, он давно перестал обращать внимание на дату, когда вышла газета – это могло быть год назад, вчера, сегодня или, как в данном случае, аж через девять дней, если считать от сегоднящнего. Леночка просто извлекала их из ящика, висевшего между этажами, и так было всегда, а, значит, так должно быть.

Вырезав статью о жуткой аварии, продюсер небрежно бросил газету на подоконник, даже не задумываясь, что ее еще не читал никто в мире; вынул из шкафа одну из многочисленных папок, расправил уже имевшиеся в ней вырезки, и как всегда поступал в таких случаях, поднял глаза к потолку, сложив лодочкой ладони.

– Господи, не устаю поражаться твоей мудрости. Славься во веки веков. Аминь.

Бог, естественно, ничего не ответил, но продюсер и не надеялся на его откровение, поэтому вернулся к вырезкам, освежая в памяти их содержание. В одной говорилось о гибели мужчины, забравшегося в заброшенную церковь (статья имела мистический оттенок, и если б не мода на потустороннее, вряд ли сей малозначительный случай попал на страницы столичного еженедельника). Две другие заметки явно принадлежали провинциальным изданиям, что чувствовалось по качеству бумаги. В одной, сотрудники милиции просили откликнуться возможных свидетелей изнасилования, случившегося в лесу, недалеко от города Воронежа (благодаря стараниям врачей, девушка осталась жива, но так и не смогла ничего вспомнить о трагедии). Вторая заметка также была инициирована милицией – такие призывы о помощи обычно печатают в правом нижнем углу под рубрикой «Найти человека». По твердому убеждению Алексея Борисовича, ни в первом, ни втором случае очевидцев происшествия не найдется никогда.

Продюсер присовокупил новую вырезку к уже имевшимся, и завязав на папке старорежимные тесемочки, взял чистый лист бумаги. Он успел даже написать: «Отчет о результатах 128-го тура…», когда дверь приоткрылась.

– Ваш кофе, – секретарша осторожно вошла, держа в руке крошечную чашку.

– Спасибо, – продюсер отодвинул лист и откинулся в кресле, изучая свою верную помощницу, – Леночка, давно, вот, собираюсь спросить, а тебе нравится твоя жизнь? Может, ты тоже хочешь поучаствовать в наших играх, пользуясь, так сказать, служебным положением? У нас это даже приветствуется, не как в других компаниях.

– А зачем? – девушка, собиравшаяся выйти, остановилась.

– Ну, не знаю, – Алексей Борисович смачно отхлебнул кофе, – всем почему-то кажется, что они должны жить лучше, чем живут сейчас: всем чего-то не хватает – кому хлеба, кому дачи на Канарах, – он засмеялся собственной шутке, – ты присядь.

Девушка опустилась в кресло, будто специально поставленное прямо напротив стола, и поэтому плотно сжала колени, но продюсера не интересовал цвет ее трусиков.

– Устраивает ли тебя зарплата? – спросил он.

– Вполне, Алексей Борисович.

– Странно, – продюсер покачал головой, – по статистике таких ненормальных всего полпроцента населения, и те миллионеры… или у тебя есть богатый спонсор?

– Нет, спонсора нету, – Леночка покраснела.

– Ну, а парень-то есть? Ты ж эффектная девушка.

– Этого добра, валом, – Леночка гордо вздернула носик, – но я пока выбираю, чтоб потом не пришлось ничего менять.

– Стоумовая, да?.. А живешь ты где?

– Квартиру снимаю. Хозяева хорошие…

– Пора б свою иметь! – перебил продюсер, – в наше время это ведь не проблема.

– Я знаю, – Леночка кивнула, – на следующий год буду в ипотеку вступать. Я пока к одной фирме присматриваюсь, а то ж, знаете, сколько сейчас всяких мошенников.

– Да, тут с самой ипотекой, сплошное надувательство, – продюсер махнул рукой, – давай лучше, отдадим тебя замуж за олигарха – будешь жить в хоромах, с прислугой!..

– Так это ж будут его хоромы и его прислуга. Кто знает, как оно потом повернется? А когда есть свое гнездышко…

– Скучно с тобой, – продюсер вздохнул.

– Я могу идти? – Леночка улыбнулась, сочтя слова шефа высшим комплиментом.

– Иди, что с тобой делать.

Секретарша вышла, а Алексей Борисович включил компьютер – отчет ведь никуда не денется, а для начала 129-го тура, у него уже должны иметься конкретные кандидаты.

* * *

Звонок вплыл в Женино сознание из хаотического сна, который он тут же позабыл. Звук постепенно становился все отчетливей и даже казалось, громче. Обычно в таких случаях Женя вскакивал с постели и начинал метаться по комнате в поисках телефона, но сегодня злорадно слушал назойливые призывы извне и радовался, что может просто не реагировать на них. Реальных причин для этого не было, но само вторжение могло привнести в его жизнь нечто, а ему не хотелось ничего. Он с удовольствием ощущал прочную защиту стен и даже окно, воссоединявшее его с миром, открывало лишь квадрат голубого неба и пыльные верхушки деревьев, являясь недоступным ни одному агрессору. Женя чувствовал себя в безопасности с мыслями, которые вытеснили привычные желания.

Звонок смолк, но вернуться к сну оказалось уже невозможно, тем более, сейчас Женя ориентировался во времени гораздо лучше, чем при прошлом пробуждении, и ясно понимал, что наступило утро. Очередное утро очередного дня…

Повернувшись на спину, он попытался понять, что же происходит, вернее, что уже произошло, столь кардинально изменив его настроение. Это однозначно не странный проект, правил которого он так и не успел уяснить, прежде чем его оттуда вышибли – дело в более позднем событии, и Женя знал даже в каком именно, но словно влюбленный трепетно подкрадывающийся к предмету обожания, смаковал приближение к разгадке, перебирая в памяти подробности. И вот, наконец, она! Поражающая гибкостью тела, достигающая небес в безумном танце Женщина-Вьюга с миллионом искрящихся глаз. Ему показалось, что испытанное в тот момент оцепенение не связано с холодом, а результат невиданной доселе страсти и смятения души.

Нет, это не было сном – это был прорыв в фантастическое состояние, повторить которое вряд ли возможно с земной женщиной. Разве сможет даже самая великолепная балерина танцевать так, как Женщина-Вьюга, вознося его к звездам? Конечно, нет. А значит, испытать еще раз это великое наслаждение не удастся никогда.

Что ж у него осталось, кроме памяти, и что можно предпринять, владея лишь памятью?..

Женя с ужасом подумал, что пройдет неделя, потом месяц, и память сотрется. Так всегда бывает – даже самые прекрасные и самые трагические моменты по прошествии времени непременно теряют остроту, превращаясь в самые заурядные воспоминания, в вехи, так сказать, на жизненном пути. Этого нельзя было допустить, хотя бы потому что нечем заменить, а как оставлять внутри себя пустоту?.. Даже не просто пустоту, а самую страшную пустоту, которую знаешь, чем заполнить, но не можешь этого сделать.

…Надо срочно зафиксировать память!.. Женя резко сел, готовый немедленно приступить к осуществлению своей сумасшедшей идеи – оставалось только найти способ. Он ведь не обладал ни одним из талантов, способных сохранять эмоции. …Кажется, это называется творчество, – вспомнил он, – жаль, что я не умею, ни писать, ни рисовать, ни сочинять музыку… – он посмотрел на серый ящик компьютера, стоявший под столом, – железяка хренова, что ты можешь создать?..

Жуткие монстры, которых он всего несколько дней назад крушил с несказанным удовольствием, не просто перестали представлять интерес, а сделались смешны. Тратить время на бессмысленные войны с дурацкими картинками?.. Это кощунственно, когда знаешь и чувствуешь такое, чего не знает и не чувствует никто!

…Надо попытаться хоть как-то запечатлеть это, ведь с каждой секундой все уходит!.. Блин, хоть записать, что ли, как оно было? Потом все вернется…как это называется?.. Ассоциативное мышление, кажется… Женя уселся к столу. Слова, вроде, получались правильные, но перечитав первые несколько строчек, он расхохотался. …Да разве так было?..Я и нужных образов-то никогда не подберу!.. Это должны быть какие-то совсем другие, особенные слова!..

Словно школьник, грызя ручку, он уставился на новый лист – белый, как тот снег. Смотрел долго, пока перед глазами не закружились полосы пурги, и, вот, тогда, пришли слова – вернее, опять же пришли они не сами – их методично повторял странный обволакивающий, словно облако, голос.

Писал Женя быстро и совершенно не задумываясь, а когда закончил, не понял, что у него получилось, ведь последний раз он читал стихи еще в школе, причем, даже не помнил, чьи именно. …Блин!.. – он перечитал написанное, – …Белой пурги полосы/ Все белой краской покрыли,/ А мне кажется твои волосы/ Разбросаны в целом мире. / Кажется, строгий иней/ На деревьях и на калитках/ Отливает глазами синими,/ Улыбаясь твоей улыбкой./ А люди ступают смело/ По льдинкам слез непрочному…/ Я хочу собрать в одно целое/ Разбросанное по кусочкам…

Осмысление набора совершенно несвойственных современному молодежному сленгу строчек, прервал очередной звонок, только на этот раз звонили в дверь. Подчиняясь условному рефлексу, Женя нехотя поднялся. Ему было безразлично, кто его так настойчиво желает видеть, поэтому появление Насти не вызвало никаких эмоций.

– Ну, ты что? – в ее голосе звучала обида, – я звоню тебе который день! Куда ты пропал?

– Никуда, – Женя пожал плечами, – отсыпался.

– После чего? – Настя подозрительно прищурилась.

– Устал, – Женя смотрел на нее без всякого воодушевления, но с интересом, пытаясь провести параллель с Женщиной-Вьюгой, и сравнение получалось не в Настину пользу.

– Может, хоть пригласишь войти?

– Конечно, – Женя отступил в сторону. Сделав пару шагов, Настя остановилась, не зная, что делать дальше, так как рассчитывала на более радушный прием.

– Знаешь, я долго прикидывала… ну, сам понимаешь про что, и решила, что ты мне катишь. Согласись, все у нас было, блин, выше только звезды!.. – реакции не последовало, и она вздохнула, начав сомневаться – не поторопилась ли, – короче, я бросила Димке «мыло», что завязываю с ним.

– Я знаю, – Женя вспомнил странную встречу на проекте.

– Откуда? Он уже наехал на тебя?

– Нет, – Женя подумал, что совершенно бессмысленно объяснять источник своих знаний, – догадался, – и добавил, чтоб сменить тему, – ты проходи.

– Просто проходи?!.. – возмутилась Настя, – мог бы и обнять, я ведь теперь твоя девушка.

Женя протянул руки, но Настя ловко увернулась.

– Теперь уж не надо, а то, вроде, сама напросилась, – войдя в комнату и не обнаружив ничего интересного, она взяла лежавшую на столе тетрадку, – ух, ты! – восторженно подняла взгляд, – а почему ты никогда не говорил, что пишешь стихи?

– Потому что до сегодняшнего утра я их не писал.

– Хватит втирать, – Настя еще раз пробежала строчки, – клево. Вот, значит, чем ты тут занимался? – она засмеялась, – прощаю, что не позвонил, – и грациозно протянула руку.

– Безумно счастлив, – Женя притворно улыбнулся, коснувшись руки губами, и вдруг понял, что, действительно, близок к объявленному состоянию. Он сделал это!.. Он сохранил свои ощущения в самых обычных словах, понятных даже такой дуре, как Настя! Все! Можно вернуться туда в любое мгновение, достаточно лишь внимательно вчитаться… как это классно!..

– А мне напишешь что-нибудь? – игриво спросила Настя.

– Зависит от твоего поведения.

– Ах, ты, вредина!.. – Настя повисла у него на шее, – немедленно пиши стишок!

– Стишков я не пишу, – Женя грубо разомкнул ее руки.

– Подумаешь! – Настя уселась на край стола, – я так поняла, что мне лучше уйти, да? Ты такое же трепло, как и все остальные! А я-то дура!..

– Я не трепло, – Женя взял ее руку, – и не такой, как остальные, но «стишков» я не пишу.

– Ну, извини, – Настя подняла глаза, уже, было, наполнившиеся слезами, – я больше не буду. Мир? – она протянула крошечный мизинчик.

– Мир, – Женя потряс его, подцепив своим пальцем.

– Теперь, может, поцелуешь меня?

Женя положил руки Насте на плечи, и этого оказалось достаточно, чтоб она сама прильнула к его губам; потом острый, настырный язычок разжал зубы и начал хозяйничать у него во рту. …А почему бы и нет? – решил Женя, – свой долг перед Женщиной-Вьюгой я исполнил… Кстати, как она целуется я не знаю – может, это похоже на Настьку?.. Могу же я добавить туда что-то и от себя, а не только то, что мне пришло… не знаю откуда!..

* * *

Светка маялась уже второй день.

…А кажется, прошла неделя… Нет, точно, не неделя? – она задумалась и неожиданно пришла к выводу, что это не важно – после возвращения с проекта, время будто начало какой-то другой отсчет. Если раньше Светке хватало сиюминутных радостей, которые она сама раздувала до гигантских размеров, а день, как правило, заканчивался замечательной фразой – слава богу, ничего плохого не случилось, то теперь «ключевая фраза» изменилась и звучала так – опять не произошло ничего хорошего. Это в корне меняло смысл прожитого дня и, соответственно, его «послевкусие». Почему так получалось, Светка не знала.

…Может, я взрослею?.. – подумала она, и мысль эта привела ее в ужас, – не хочу стареть!.. Это что ж, пора выходить замуж, зарабатывать деньги, готовить обеды и стирать пеленки?.. Нет, никуда это не денется – мне ж только двадцать!.. Блин, мне просто скучно! А почему?.. А потому что, лето, блин!.. Все расползлись, кто куда – была одна Мэри, и та оказалась полным говном!.. Потом все соберутся, и жизнь станет прежней…Надо срочно найти себе пацана, чтоб дожить до первого сентября; только где его взять, так, сразу?..

Выйдя на балкон, она увидела Катю из второго подъезда, одиноко сидевшую на лавочке. Подругами она не были, но и поводов для конфликтов не возникало – наоборот, это ж здорово, когда среди сотен лиц (например, в клубе) видишь знакомое – машешь рукой и тебе отвечают. Твой рейтинг тут же вырастает!..

– Привет, – Светка перегнулась через перила, – чего киснем?

– О, привет! – Катя подняла голову, – я не кисну – сейчас Вовка с Артемом должны подъехать. Слушай, Свет, а погнали с нами на речку!

– Ой, как подумаешь – тащиться на автобусе туда, потом обратно – вся охота пропадает.

– Подруга, ты за кого меня держишь? – Катя победно усмехнулась, – пацаны ж на тачке. Поехали, а то мне одной чего-то тухло с ними двумя.

– А Артем это кто? – спросила Светка, зная, что с Вовкой Катя гуляет уже почти год.

– Вовкин дружбан. Накаченный, как Шварценеггер!..

– Люблю накаченных! – Светка мечтательно вздохнула и подумала радостно: …Вот все и разрешилось само собой. Оказывается, надо всего лишь иногда высовывать нос на улицу! А если дома сидеть, конечно, можно сдохнуть с тоски, и мысли дурацкие в голову лезут…

– Ладно! – крикнула она, – подождите меня – я переоденусь!

* * *

Экран монитора потемнел, перейдя в ждущий режим, но Лиза продолжала смотреть на него, потому что не видела, ни того, что там было раньше, ни того, что стало теперь. Маша поднялась со своего места и заглянула ей через плечо.

– Может, ты домой пойдешь? Чего маяться-то?

– А?.. – Лиза повернула голову, – а дома я что буду делать?

– Врача вызовешь. Это ж не нормально, если человек столько времени не спит. Пропишет тебе успокоительное.

– А я и так феназепам глотаю, – Лиза усмехнулась, – но ни черта он не помогает – только хожу, как чумовая. Это все с Антона началось… вернее, как с его благоверной пообщалась… слушай, а могла она меня сглазить?

– По телефону? – Маша с сомнением покачала головой.

– Почему, нет? Если по фотографии все делают… так, то ж картинка, а это живой голос! Кстати, я по ночам и голоса слышу.

– Чьи голоса? – заинтересовалась Маша.

– Не знаю – их много. Наверное, я схожу с ума.

– Да брось ты! – Маша встряхнула подругу за плечи, – ты совершенно нормальная! Это хроническая усталость – слышала, открыли такую болезнь? Иди домой – все равно делать тут нечего, а, в случае чего, я прикрою.

– Может, ты и права, – Лиза встала, – где моя сумка?

– Прямо перед тобой, – засмеялась Маша, – ну ты, мать, правда, даешь! Дорогу осторожней переходи, а то мне тут другая напарница не нужна.

* * *

Светка лежала на животе и разглядывала муравья, бодро бежавшего по длинной травинке. Совсем рядом раздавались удары волейбольного мяча, крики, плеск воды. …Как странно, – думала она, потому что человек не может совсем ни о чем не думать, – лежала дома – ни фига не делала, и мне было плохо, а лежу здесь и тоже ни фига не делаю, а мне хорошо. Что изменилось – хрен его разберет… – мысли невольно вернулись к проекту, ставшему самым ярким впечатлением, если не всей ее жизни, то уж последних лет, точно, – все-таки это был не сон и не глюки, иначе как бы Лизка реально притащила оттуда барахло? Кстати, интересно, как она там? Жалко, не взяла ее телефон, а звонить Никите?.. Там же, небось, эта сучка – Алина. Чего она на меня взъелась? Я ж ей ничего не сделала. Дура, блин… Хотя какая разница – лучше забыть все… и Диму, кем бы он ни был. Мэри, небось, вернется и расскажет… А тоже ведь штучка еще та – таскаю я ее за собой!.. Да если б не я, зачахла б в тоске!..

– …И как он тебе?

– Кто? – Светка повернулась к Кате, лежавшей рядом, – Артем? Ничего. Он спортсмен, да?

– Каратист, блин! – Катя лениво смахнула с носа капельку пота, – искупаться что ли напоследок? – но не встретив поддержки, продолжила мысль, – я, вот, прикидываю, ведь если его разозлить, он же так врежет, что мокрое место останется.

– Зато с таким ходить не страшно, – засмеялась Светка.

– Ага, а если он тебе врежет? Нет уж, ходить лучше с газовым баллончиком.

– А, по мне, так ничего, – Светка привстала, чтоб видеть ослепительно переливающуюся реку, в которой, как поплавки, торчали самые разные головы, и сразу увидела Артема. Они с Вовкой уже вышли из воды и обсыхая, стояли у самой кромки.

В далекие «рыцарские» времена разговоры мужчин и женщин кардинально отличались друг от друга, но с приходом эры равноправия отличия стерлись, сохранив лишь последние островки независимости, типа, футбола, эпиляции и «Дома-2», поэтому Вовка спросил, равнодушно глядя на две худенькие фигурки, раскинувшиеся на его покрывале:

– Как тебе девочка?

– При случае, я б трахнул, – Артем потрогал почти сухие плавки и направился к машине, – как думаешь, она не против?

– Если хорошо попросить, может, и не против, – Вовка догнал друга, – но просить надо нежно и ласково. Батя у нее бывший кэгэбешник, а сейчас у него крутое охранное агентство – сам понимаешь, если что, из-под земли достанет.

– В натуре? – Артем с хрустом раздавил пластиковый стаканчик и даже не заметил этого, – а он меня к себе не возьмет? Ну, там, чтоб не ларьки сторожить, а, например…

– …например, дочку, – со смехом закончил Вовка.

– Точно!.. Не, реально – с ней задружить надо. Мне сейчас бабки нужны, а я ж, сам знаешь, без «пушки» любого завалю.

– Так обмозгуйте с ней это дело наедине…

Но «обмозговать наедине» не получилось, потому что сначала надо было завести Катю домой, и когда Светка тоже вышла из машины, чтоб сладко потянуться, она увидела на балконе отца с каким-то незнакомым мужчиной.

– Свет, – крикнул отец, – поднимись домой!

– Позвони, как освободишься, – шепнул Артем, незаметно разглядывая будущего шефа.

– Ладно, – Светка официально сунула ему ладошку и послушно направилась к подъезду.

Артем как-то сразу отодвинулся на второй план – гораздо больше ее интересовал незнакомец, потому что отец никогда не приводил в дом сотрудников, а друзей у него попросту не было. Он вообще не любил посторонних, отвадив даже подруг матери, а тут собирался ее с кем-то знакомить!..

Но придумать объяснение Светка не успела – пока она поднималась, мужчины вернулись в квартиру и уже ждали ее на кухне. На столе непривычно не было, ни бутылки, ни закуски, ни даже кофе, и Светка окончательно растерялась.

– Это старший лейтенант Клюев из Центрального РОВД, – представил отец, – Свет, он хотел бы поговорить с тобой.

– О чем?.. – слово «РОВД» для Светки звучало загадочно и пугающе, – я что-то совершила?

– Видите, Николай Сергеевич, – Клюев трагически вздохнул, – а вы говорите, что в обществе изменилось отношение к милиции. Ни черта оно не меняется, хоть каждый день крути сериал про хороших ментов!.. Ладно, какие ни есть, но свою работу мы делаем. Светлана Николаевна, скажите, вы знакомы с Мариной Свешниковой?

– Конечно, – не задумываясь, выпалила Светка.

– И когда вы видели ее в последний раз?

– С ней что-то случилось? – Светка сделала удивленное лицо. …Точно! – мелькнула мысль, – как в кино показывают – пропавших начинают искать на третий день… Дура, блин! Могла б позвонить, а то мне теперь отдуваться!.. Да и что говорить? Какой-то никому неизвестный проект; продюсер без имени и фамилии; дом, находящийся неизвестно где – да кто в это поверит?.. А если врать, то что?..

– Свет, отвечай, когда тебя спрашивают. Когда ты видела Марину? – повторил отец, глядя так, что Светка сразу представила его в кабинете, еще действующим полковником.

– В это… – Светка запнулась, – в прошлую субботу.

– Ну, с тех пор вы хотя бы созванивались? Николай Сергеевич сказал, что вы часами висите на телефоне, – Клюев улыбнулся, но как-то совсем не добро.

– Нет, не созванивались…

– А что так? Вы же лучшие подруги. Что-то не верится…

– А, вот, так! – разозлилась Светка, – у нас нет графика общения. Можем мы устать друг от друга?.. Временно. С вами такого не бывает?

– Допустим, – Клюев кивнул, – а при каких обстоятельствах вы виделись в последний раз?

Светка помнила, как они звонили домой и внимательно смотрела на отца, пытаясь угадать, рассказал ли он об этом, но тот, как истинный чекист, в самый нужный момент отвернулся.

– Марина собиралась на кастинг какого-то телепроекта.

– Ты ж сказала, что вы идете вместе, – напомнил отец, и Светка возненавидела его – она почему-то вспомнила фильм про тридцать седьмой год и поняла, что все там правда.

– Да, собирались… – и включила всю свою фантазию, – но я не пошла.

– Почему?

– Встретила друзей, и свалила с ними, а Мэри… в смысле, Марина двинула на свой кастинг.

– А что это был за проект?

– Кажется, он назывался… – Светка на секунду задумалась, но потом решила, что, в данном случае, лучше сказать правду, – «Измени свою жизнь».

– Вы такой слышали? – Клюев удивленно взглянул на Николая Сергеевича.

– Я не трачу время на ерунду, – отрезал тот.

– Я тоже, – Клюев кивнул, – у меня жена смотрит, – он снова повернулся к Светке, – а где и когда проходил кастинг?

– В Доме актера. Это была как раз прошлая суббота.

– Двадцатое июля, – подсказал Николай Сергеевич.

– Отлично, – Клюев записал дату, – это мы проверим. Дело в том, что ваша подруга пропала.

– Как пропала?.. – Светка попыталась сыграть удивление.

– Это мы и выясняем, – Клюев вздохнул, – похоже, вы последняя, кто ее видел. Скажите, а молодой человек у нее был?

– Почему был? Он и есть – насколько я знаю, они не ссорились. Владиком зовут. Только его нет в городе – это точно. Он в лагерь уехал… ну, как это называется?.. – Светка наморщила лоб, – они там во всяких старинных воинов переодеваются.

– Историческая реконструкция.

– Точно! Он на историческом учится, и они почти всей группой решили…

– Понятно, – перебил Клюев, – скажите, а она могла внезапно уехать к нему, например?

Уже потом Светка решила, что надо было сказать – да, конечно!.. И пусть бы искали Владика – это ж далеко, где-то под Псковом, но ей льстило то, что ее уже, вроде, и не допрашивают, а советуются, поэтому она ответила задумчиво:

– Вряд ли. Она б родителям обязательно сказала.

– Может, и сказала… – Клюев отвернулся к окну, – но у них не спросишь – погибли они.

– Как погибли?.. – Светка опустилась на стул. Глаза ее сделались огромными и круглыми. Она попыталась представить в гробу суетливую тетю Зину – как же теперь ее цветник на даче? А варенье кто будет варить?.. В отношении дяди Володи столь бурных эмоций не возникло, но и его все равно было жалко.

– Ладно, Светлана Николаевна, – Клюев посмотрел на часы, – если что-то вспомните, позвоните, – он направился к двери.

– А как они погибли?

– Это вам Николай Сергеевич расскажет. Мы тут долго беседовали, пока вас ждали, а мне идти надо. Но думаю, мы еще встретимся, – голос Клюева стал резким.

– Зачем? – испугалась Светка.

– Мне кажется, вы еще что-нибудь вспомните, правда?.. Это же в ваших интересах.

– Почему в моих интересах?.. – Светка совсем растерялась.

– Подумайте сами.

Это был очень грамотный ход – на Светку разом обрушились все сомнения и страхи, какие только присутствовали в ее жизни, а самые яркие из них были, конечно же, связаны с проектом. В панике она уже собралась звонить Никите, не взирая ни на каких дурацких «Алин», но в это время вернулся отец, провожавший следователя.

– Одна дошлялась, – резюмировал он.

– Пап, о чем ты говоришь? Это Мэри-то шлялась?.. Да она ж, как мышка… – Светка натолкнулась на взгляд, словно щупальцами, залезавший куда-то внутрь нее, и замолчала.

– Послушай, Свет, это ты тому менту можешь, как вы выражаетесь, «впаривать», но я никогда не поверю, что Марина пошла туда, а ты нет. Вы обе там были. Лучше сама расскажи, что там случилось – я ж все равно узнаю, и даже раньше этого сосунка.

– Пап, да ничего там не случилось!.. То есть, я не знаю… я ж не была там!

Светка подумала, что шпионка из нее не выйдет, ведь если строгого тона и пристального взгляда достаточно, чтоб загнать ее в угол, то, что будет, если начать пытать?..

– Ладно, – отец вздохнул, – тогда садись и для начала, я расскажу тебе, как вижу ситуацию, а ты прикидывай своими куриными мозгами и делай выводы…

* * *

Лиза сидела у окна и безрадостно наблюдала, как тускнеет солнце. Час назад оно дразнило ее, запуская лучики в прорехи тополиных крон, а теперь от него остался лишь красноватый след на быстро сереющем небе. Пройдет еще немного времени – оно исчезнет вовсе, и тогда на немыслимых качелях вознесется в темное небо бледная луна. Вздохнув, Лиза затушила очередную сигарету. Нет, при такой жизни она никогда не выполнит данного бабушке обещания – наоборот, теперь она курит даже ночью, как самый настоящий мужик.

Прошла неделя с тех пор, как она вернулась домой, и за это время ей ни разу не удалось выспаться. Правда, на первую ночь сил хватило, благодаря возбуждению от «героического» разрыва с Антоном; щекочущим нервы воспоминаниям о странном доме, о бабушке и мельканию лиц, которые, утратив индивидуальность, превратились в одного абстрактного участника фантастического действа. Этот конгломерат, действительно, рождал ощущение новой жизни – в тот вечер она даже спустилась в магазин, купила шампанское и выпив бокал, рисовала себе расплывчатые картины грядущего счастья. А, вот, дальше началось то, чего она никак не могла объяснить – стоило закрыть глаза и сосредоточиться на равномерном тиканье часов, (так она делала всегда, засыпая), как вместо привычной вереницы слонов, бредущих в бесконечную темноту, отовсюду начинали подниматься какие-то сизые клубы, образовывавшие жуткий фантастический ландшафт. Это походило на виденную по телевизору долину гейзеров – тогда, глядя на экран, она решила, что примерно так должен выглядеть ад, и вот теперь этот ад окружал ее еженощно.

Еще она слышала звуки, среди которых, при желании, распознавалось все, что угодно – шум прибоя, гул леса, раскаты грома и даже человеческие голоса; голоса самые разные по тембру и интонациям, произносившие совершенно бессмысленные фразы. Накладываясь друг на друга, все это рождало ужас, который только усиливался с каждой ночью.

Лиза сидела и думала о том, что будет, когда он достигнет своего пика, и самый простой ответ был одновременно и самым пугающим. …Но ведь сумасшествие – это диагноз, подразумевающий нарушение деятельности мозга, а у меня с головой пока все в порядке; это, скорее, как сказала Машка – «хроническая усталость», когда среди дня по экрану монитора начинают плыть черные круги, и руки с растопыренными пальцами сами собой ползут по столу, голова клонится к клавиатуре… – Лиза совершенно четко понимала, что в такие моменты ее сознание вываливается из реальности, – выходит, это все-таки сумасшествие? И какой тогда будет конец?..

Солнце, как и положено, перевесило луну, и та, легко взлетела на самую верхотуру, словно вынырнула из глубокого омута, рассыпав вокруг капельки звезд. Лиза и раньше не любила вечера, потому что всегда они оказывались самым скучным и бессмысленным временем суток. Утро, ведь это преддверие, это мечты и нереализованные еще возможности; день… он и есть день, несущийся незаметно и хлопотно, когда даже не успеваешь расстроиться оттого, что мечты так и остались мечтами. …А вечер? Что он должен знаменовать?.. Это теперь я знаю, что вечер открывает дверь в кошмар, именуемый, ночь… И почему феназепам считают снотворным? – Лиза безразлично посмотрела на пузырек с таблетками, – кошмары после него не уходят, а единственный эффект – постоянная сухость во рту. Короче, полная фигня… А если не ложиться вовсе? Сесть в кресло например, включить телевизор и сидеть, пока глаза не закроются сами собой. Может, вместо адских гейзеров удастся зависнуть в какой-нибудь комедии или на концерте Джей Ло, который постоянно крутят по MTV?Раньше ведь случалось, что я «вырубалась» в середине фильма и просыпалась ночью, чтоб только переползти на постель и спать дальше…

Поднявшись, Лиза почувствовала, как кружится голова и схватилась за дверной косяк. …Как хорошо, что сегодня пятница. Завтра б я, точно, не дошла до работы: или меня собьет машина, или просто упаду где-нибудь, а теперь есть два дня, чтоб, справиться с этим… если с ним возможно справиться…

Она добралась до ванной; включила воду и подождав, пока та станет похолоднее, плеснула себе в лицо. Это взбодрило – Лиза даже резко оттолкнулась от раковины и уставилась в зеркало. …Господи, на кого ж я похожа?.. Щеки ввалились; губы, как у покойницы; волосы торчат… блин, прошлогодняя солома!.. И это новая жизнь?.. Ну, бабуля удружила!.. – Лиза отвернулась, – только сейчас понимаю, что раньше все было не так уж плохо. Подумаешь, приходящий любовник… да миллионы женщин так живут!..