Текст книги "Реалити-шоу"

Перед девушкой «десятка» остановилась.

– Сестра, отойди пожалуйста! – батюшка высунулся из окна.

Девушка повернула голову, и их взгляды встретились.

– Черт!.. – голова батюшки поспешно спряталась.

– Ну, ты даешь! – расхохотался его пассажир.

– Прости, Господи, – батюшка троекратно перекрестился.

– Я не понял, она того? – парень с диктофоном покрутил пальцем у виска, но батюшка не ответил; он распахнул дверцу и вышел из машины.

– Сестра, – тронул девушку за руку.

– Зачем вы с ней это сделали? – спросила та, не отрывая взгляд от храма.

– С кем? – не понял батюшка.

Видя, что завязалась беседа, пассажир тоже вылез наружу.

– С ней, – девушка подняла руку, – кто додумался оштукатурить и покрасить ее?

– А что плохого? Ты б знала, в каком состоянии она была десять лет назад!..

– Я знаю, – девушка кивнула, – Бог зачтет вам ваши труды, но неужели нельзя было вернуть ей прежнее лицо? Эти фигурные фронтоны с ломаным профилем… они уникальны – их можно сохранить только в живом кирпиче. А пирамидки?..

– Какие пирамидки? – удивился батюшка, а парень незаметно включил диктофон.

– Вон, видите, колонны на втором ярусе колокольни? А на них пирамидки… и купола должны быть вызолочены… Сейчас она похожа на неумело напудренную женщину…

– Блеск! – не утерпел парень, – а вы кто? Художница? Прикид у вас подходящий. А я корреспондент местной газеты. Меня Саша зовут, а вас?..

– Подожди, – батюшка остановил корреспондента, – откуда вы знаете такие подробности, ведь ее изображений не сохранилось – только описание в «Вестнике старины» за девятьсот восьмой год. Я ж изучал, пока шла реставрация.

– Девятьсот восьмой год? – девушка рассмеялась, – а мне рассказывал Григорий Данилов, сын Кошкин. Это…

– Я знаю, кто такой Кошкин, – перебил батюшка, – но он не мог знать, как она выглядит в камне. Он же закладывал ее 1700-м году еще деревянную, а в 1770-м ее перестраивали после пожара. Кошкин давно умер к тому времени!..

– Это для вас он умер, – возразила девушка, – а сам он никогда не забывает свое детище.

– Э-э-э!!.. Ребята, вы что?!.. – корреспондент переводил обалдевший взгляд с одного оппонента на другого, – вы сами-то понимаете, о чем говорите?

– Ну да… – смутился батюшка и продолжал уже тоном, подобающим пастырю, – сестра, не входи в грех. Иисус учил отличать божеское от дьявольского. Скажи правду – почему ты решила, что этот храм должен выглядеть по-другому?

– Я зайду внутрь, – девушка не удостоила его ответом, видимо, не желая повторяться, – хочу посмотреть, цела ли икона Божьей Матери «Всех скорбящих радости»?

– Нет, что ты! Ее после революции большевики забрали.

– Жаль, – девушка вздохнула, – но я все равно зайду.

Она двинулась к открытой калитке так легко и скоро, что опомнившийся корреспондент никак не мог ее догнать. Батюшка остался подле машины, и видел, как приблизившись к крыльцу, девушка, вроде и не касаясь ступеней, взошла на паперть.

– Дева Мария!.. – прошептал он. Вернее, ему показалось, что прошептал, потому что и корреспондент, и девушка обернулись одновременно. Нищий тоже услышал его голос.

– Мать наша!.. – воскликнул он, протягивая грязную скрюченную руку, но девушка проскользнула мимо и исчезла в распахнутых створках дверей.

– Саша, – батюшка подбежал к корреспонденту, – это Дева Мария! Истинный Бог!

– Да брось ты! Какая Мария?..

– Саша, послушай! Она не зря пришла именно сюда. Знаешь, как ее полное название? «Церковь Введения во храм Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Присно Девы Марии»! Когда Иоаким и Анна привели юную Марию в Иерусалим и поставили перед храмом, она не сделала ни шагу – ангелы, как невесомую, подняли ее и внесли к алтарю! Ты видел, как входила она сейчас? Так же!!..

– Блин, так чего мы стоим?! Представляешь, интервью с самой Богоматерью!

– Ты дурак, Саша!..

Тем не менее, оба бросились в храм. Желтоватый свет, рожденный десятками свечей, показался тусклым после яркого солнца, зато в нем чувствовалась какая-то благодатная теплота, не свойственная, ни природным, ни техногенным источникам. Хотя дело могло быть и не в свете, а во множестве потускневших ликов, смотрящих на людей печальными глазами.

Гулко протопав по пустому нефу, корреспондент остановился, и батюшка схватил его за руку, боясь, как бы тот не наделал глупостей. Общение с Матерью Бога – это совсем не интервью с митрополитом, ради которого Саша и оказался здесь.

«Дева Мария» одиноко стояла перед иконостасом, словно ища знакомые лица.

– Матушка Пресвятая Богородица, Заступница и Молитвенница… – батюшка благоговейно опустился на колени.

– Встань, глупый, – девушка обернулась и неожиданно улыбнувшись, коснулась его рукой.

– Не могу Всемилостивая… – батюшка замотал головой, – Богородица Дева Благодатная Мария, Господь с тобой. Благословенна ты…

– Ты что, не отличаешь человека от Матери Божий? – рассмеялась девушка.

– Но ты вознеслась во храм, совсем как она, – с сомнением произнес батюшка, стыдливо трезвея от своих буйных фантазий.

– В храм я вошла как входят истинно верующие. Встань, – она помогла батюшке подняться.

– Извините, – тот смущенно отряхнул рясу, – бес попутал…

В журналистском азарте корреспондент тут же сунул к лицу девушки диктофон.

– Представьтесь, пожалуйста. Как вас зовут?

– А это имеет значение? – удивилась та, – когда я приму от Бога новое имя, я назову его.

– Замечательно! – воодушевился корреспондент, знавший, что главное в его профессии – наладить контакт, – тогда скажите хотя бы, чем вы занимаетесь?

Вопрос, видимо, поставил девушку в тупик, потому что она поджала губы, переведя взгляд на образа; думала долго, и корреспондент уже решил, что рано радовался контакту, но она вдруг снова повернулась к нему.

– Я хочу нести людям Веру и Знание, которые обрела сама.

– Вера и знания – разве они совместимы? – мгновенно среагировал корреспондент.

– Я верю, значит, я знаю, что так есть.

– Ну, если в этом смысле… а скажите, до того, как стать… так сказать, адептом веры, вы, наверное, где-то учились или работали? Расскажите.

– Училась в университете, а потом пришло прозрение…

– Это была клиническая смерть?

– Смерти нет. Ни клинической, ни какой-либо другой. Белый туннель – это выдумки. Жизнь бесконечна, и протекает она в бесконечном времени и бесконечном пространстве…

– Скажите, а на каком факультете вы учились?

– На психологии.

– Понятно, – корреспондент кивнул, сделав для себя определенный вывод, – а как друзья и родители относятся к вашему увлечению религией?

– Мои родители, к сожалению, неверно расставили жизненные цели, поэтому я отвела их в вечность и оставила там.

– Вы их убили?!..

– Никого нельзя убить, ведь смерти нет.

– Ну да, конечно… – корреспондент на всякий случай отступил в сторону.

– Я собираюсь принять постриг в этом монастыре, – девушка, не спеша, двинулась к выходу, а корреспондент наклонился к батюшке.

– Слушай, как думаешь, она нормальная? Если она, правда, убила родителей? Она ж опасна! Надо сообщить в милицию!..

Но батюшка не реагировал, лишь глядя вслед незнакомке.

– Ты слышишь, что я говорю?.. – корреспондент дернул его за рукав.

– Идем за ней, – заворожено прошептал батюшка.

Они видели, как девушка остановилась, вновь привыкая к солнечному свету.

– Мать наша!.. – воскликнул калека, не слышавший всего предыдущего, и на этот раз ему удалось схватить девушку за подол, – исцели меня! Дай мне силу встать и идти!

– Милостью Господа, встань и иди! – девушка коснулась его рукой и как ни в чем ни бывало двинулась дальше.

Пальцы калеки разжались, отпуская край материи, и тут же лицо его исказилось от боли. Упав на спину, он завыл, но в следующее мгновение, опираясь о землю, с трудом поднялся на четвереньки. А еще через минуту встал, покачиваясь и держась за церковную колонну.

– Боже!.. – оторвавшись от опоры, он вознес руки к небу, – спасибо тебе, Боже!.. – сделал неуверенный шаг, за ним второй. Остановился, наконец осознав чудо, которое с ним произошло, и вновь рухнул на колени, в исступлении крестясь и бия поклоны, – спасибо тебе, Пресвятая Дева!.. – крикнул он вслед.

– Я не Дева Мария, – девушка обернулась, – и исцелила тебя не я, а истинная Вера, которая снизошла на меня, и которую я должна передать другим. Запомни, я буду обитать там, – она вытянула руку, указывая за церковную ограду, – передай всем страждущим.

– Да, Пресвятая!.. – обезумевший от счастья бывший калека ползал по двору на своих вновь обретенных ногах, не решаясь подняться в полный рост.

Батюшка вознес персты для крестного знамения, но Саша толкнул его в бок.

– Нет, ты видел?! Ты можешь это объяснить?!..

Батюшка скосил на него совершенно безумный взгляд.

– Саша, все интервью отменяются. Я должен немедленно доложить Владыке, что на нашу епархию снизошла Благодать.

– Я понимаю, – корреспондент кивнул, – я тоже должен доложить редактору, но ты ж держи меня в курсе. Представляешь, какой будет материал? Да я прославлю вашу долбаную епархию на весь мир! Вместо Иерусалима все дернут сюда! Здесь будет новая Мекка, блин!.. Вы все озолотитесь, ты понимаешь?!..

– Господи, прости нас, грешных!.. – батюшка начал часто и размашисто креститься.

– Подождите! – корреспондент кинулся за незнакомкой и догнал ее уже на улице, – скажите, как вы это сделали?..

Девушка остановилась, глядя ясными, но безразличными глазами, и корреспондент смутился.

– Простите, это чудо, да? Или это можно как-то объяснить?

– Объяснить можно все, если хочешь верить в объяснение.

– Я хочу! – корреспондент поспешно ударил себя в грудь, – честное слово! Понимаете, то, что вы скажете, завтра появится в газете и о вас прочтут тысячи людей! Это гораздо продуктивнее, чем проповедовать в монастыре.

– Я была там, где Бог собирает души, ушедшие с земли…

– Как вы туда попали? – корреспондент перешел в привычную атаку.

– Я разбила зеркало…

– Какое зеркало? Где оно находилось?

– Оно везде. Это зеркало, отображающее наш уродливый мир, а за ним находится то, что подвластно только Богу, потому что там нет плотских желаний. Я вошла туда и увидела все…

– Что, именно?

– Облаченную в гармонию вечность. Но меня отправили обратно…

– Это сделал сам бог или кто-то из этих… как их… апостолов или архангелов?

– Нет там, ни апостолов, ни архангелов.

– Блин! – корреспондент опустил диктофон, не зная, как еще ставить вопросы, чтоб получить вразумительные ответы. …Подумаешь, зеркало какое-то!.. Да редактор меня на смех поднимет – скажет, в нашем дурдоме можно записать сотню таких сенсаций!.. Спасибо, – он выключил диктофон, – извините.

Девушка, обрадованная, что ее оставили в покое, пошла дальше, а корреспондент, увидев батюшку, спешащего к расположенному невдалеке зданию епархии, крикнул:

– Не спеши, слышь! Она ж просто сумасшедшая!..

Но батюшка, ослепленный увиденным чудом, не ответил.

…Похоже, все они сумасшедшие – кто связан с религией… придурок, – корреспондент презрительно усмехнулся, – и машину бросил посреди дороги…

В это время из церковной калитки своими ногами, медленно вышел калека. Корреспонденту показалось, что привычный мир рухнул, и собрать его заново теперь будет чрезвычайно сложно…

* * *

Четверг возник как-то неожиданно. Хотя Светка и ждала его, но очередная ночь, в течение которой пришлось четыре раза вставать и укачивать Дашку (…тьфу, блин, Алину…), растянула среду до нереальных размеров. Теперь девочка угомонилась, и Светке дико хотелось спать. Наверное, она б и легла, если б не Аня, звонившая уже с остановки, а это означало, что через час надо быть в полной боевой готовности.

Принявшись за макияж, Светка вдруг обнаружила, что разучилась краситься – она знала, как должно выглядеть ее лицо, а вместо него из зеркала смотрело …Блин, даже слов нет!.. Это ж нев магазин сходить и не во дворе погулять – это ж ехать в транспорте, в ЗАГСе все глазеть будут… Да и Вовка никуда не пойдет со мной, такой страшной!.. А еще говорят, роды украшают!.. – но она заставила себя улыбнуться, видя, как внимательно дочь наблюдает за ее манипуляциями.

– Алинка, сейчас пойдет гулять, – сказала она ласково, – будет дышать воздухом, а Аня расскажет ей сказку, – продолжая говорить, она открыла шкаф, – тебе ведь нравится Аня?..

…Сумасшедший дом! – Светка заранее знала, что выбирать ей не из чего, – как я ненавижу это ужасное платье! В нем я, как корова, но больше-то ничего не налезет, блин… Надо что-то срочно покупать – было б еще на что!.. Вздохнув, Светка облачилась в «ужасное» платье и закрыла шкаф, чтоб не видеть себя в зеркале.

– Алинка ведь не будет капризничать, правда? – она аккуратно выкатила коляску на лестничную площадку, – сейчас придет Аня, а мамочка пока оформит на свою любимую девочку всякие умные бумажки. Мамочка быстро вернется, ладно?

Девочка только улыбалась, водя взглядом по погремушкам, висевшим над ее личиком, и Светка восприняла молчание, как знак согласия.

– Вот и умница, – она посмотрела на часы, – Аня уже едет. Она так спешит к Алинке!..

Светка опустилась на скамейку возле подъезда, и пока девочка не могла ее видеть, закрыла лицо руками. …Главное, не разреветься, а то явится счастливая мамаша с размазанными глазами. Как же я устала, кто б знал!.. Интересно еще, сколько стоит регистрация?.. Господи, когда ж закончится этот кошмар – кругом бабки, бабки?.. И отец хорош, блин! Вроде, не понимает, что на три «штуки»… все он понимает. Наверное, надеется, что я не выдержу и сдам Алинку в приют. Козел!.. Если я не оставила ее в роддоме, то уж теперь… Нет у меня никакого отца! И матери нет! Никого нет, кроме друзей!.. Как все-таки неправильно мы толкуем жизнь – думаешь, что здесь тусовка, а там семья, но оказывается, все наоборот…

– Привет, я не опоздала? – раздался за спиной Анин голос.

– Все нормально. Если до следующей кормежки не успею…

– Успеешь, – Аня махнула рукой, – там Вовка уже очередь занял, так что дуй быстрее. Деньги-то на маршрутку есть?

– На маршрутку есть, – Светка улыбнулась.

– Не переживай, вечером Славка привезет твою «пенсию»… ой! – Аня схватила ее за руку, – чуть не забыла – у нас тут еще один прорыв наметился в финансовом плане! Галина… ну, философ наша, решила подписать под это дело и препов. Говорит, всю жизнь, дура, партвзносы собирала, так теперь хоть опыт пригодится. Прикинь, да?

– Чего, правда?.. – Светка почувствовала, что дыхание перехватило, и она готова разреветься даже не от радости, а из чувства какой-то всеобъемлющей любви.

– Ты что, балда? – Аня обняла подругу, – все будет в елку.

– Я… – Светка стыдливо потерла глаза, – какая я была дура!

– Никакая ты не дура, ты красавчик! – Аня взглянула на часы, – иди, а то Вовка ждет, – но Светка все-таки поправила одеяло, – да иди ты, ничего с ней не будет!..

В маршрутке Светка устроилась рядом с водителем.

…Господи, какие же все они молодцы! И Галина, блин… а я терпеть ее не могла… Нет, наверное, все-таки Бог есть на свете… – от этой мысли стало так спокойно, что захотелось закрыть глаза, к тому же маршрутка так уютно покачивалась…

– Девушка, а за проезд платить кто будет?

– Ой, извините, – Светка достала кошелек, заглянула в него… и ничего не увидела.

…Куда ж они делись – было ж две сотки, блин?.. Дома я не могла их оставить. Могла потерять, могли вытащить вчера в магазине… Как жалко-то!..

– Я деньги забыла, – она растерянно смотрела на водителя.

– Ну, так выходи, – тот притормозил, даже не доехав до остановки, – выходи-выходи, чего уставилась? Я ж не для своего удовольствия катаюсь, – голос водителя был таким уверенным, что Светка покорно открыла дверцу и выпрыгнула на асфальт.

Маршрутка поехала дальше, а она осталась. Одна. На пыльной обочине, в тени огромного тополя. Все произошло слишком неожиданно, чтоб успеть оценить ситуацию, и только через минуту, придя в себя, Светка поняла, что она, действительно, абсолютно одна, и даже самые распрекрасные люди, обнаружившиеся вокруг в последнее время, ничего не в состоянии изменить. …Пешком я не успею!.. – Светка достала телефон, чтоб предупредить Володю, но почему-то заранее знала, что абонент недоступен, – Господи, почему все так?! Я же всегда хотела, как лучше! Что я такого сделала?.. Какой-то сраный водила!.. Кто ему дал право уродовать мою жизнь?..

Скорее всего, если б усталость, вкупе с многодневным напряжением, не сделали Светку такой ранимой и раздражительной, она б трезво взглянула на вещи и поняла, что ничего страшного не произошло, а всю процедуру можно повторить ровно через неделю, в следующий четверг. Но «если бы» – это слишком рассудочное понятие…

Светка опустилась на корточки, а мимо неслись автомобили и медленно катились автобусы, выплевывая черный дым. …Вот наглотаться б этого дыма, чтоб разом закончился весь кошмар!.. Она заплакала и не заметила остановившийся рядом белый «Мерседес». Только когда распахнулась дверца, сквозь серую пелену, окутавшую сознание, Светка услышала:

– Садись. Тебе куда?

…А какая, в принципе, разница, что будет дальше?.. Подчиняясь воле коварной судьбы, она залезла в салон и обессилено откинулась в кресло.

– Так, куда тебе?

– К ЗАГСу, – механически ответила Светка, тупо глядя в лобовое стекло.

– Ух, ты! – удивился водитель, – парень твой женится?

– Почему? – Светка повернула голову и почувствовала единственное желание – выпрыгнуть из машины. Она б и осуществила его, если б та уже не набрала скорость.

– Потому что ты стоишь на дороге и ревешь, – но слова водителя в данный момент были совсем не важны. Светка с ужасом смотрела на лицо человека за рулем, на его темные гладкие волосы, забранные в хвост. Это был Он! Только никакой он не байкер, а просто мужчина из ее детских снов! Ее единственный, ее самый лучший мужчина! А остальное – ужасная ошибка. И Алина тоже ошибка, которую уже невозможно исправить…

– Барышня, может, лучше не в ЗАГС, а к врачу? Ты бледная, как смерть…

– Нет-нет! Выпустите меня!

– Как же я тебя брошу в таком состоянии? – водитель улыбнулся так по-доброму, словно ошибку еще можно было исправить. …Нет, он же не знает, какая это жуткая ошибка!.. Или все-таки все возможно?..

– Меня зовут Света, – предприняла она отчаянную попытку.

– Стас. Очень приятно.

– Вы не Константин?..

– Нет. А у вас есть Константин, похожий на меня?

– Да… то есть, нет, – смутилась Светка.

Они подъехали к ЗАГСу, перед которым не было ни одной машины с кольцами.

– Сегодня, похоже, не свадебный день, – заметил Стас.

– Я знаю. Сегодня регистрируют новорожденных.

– Тогда, тем более, не понимаю, отчего слезы.

– Вам и не надо этого понимать, – она уже видела Володю, задумчиво курившего на крыльце, и его вид мгновенно вернул ощущение реальности, – спасибо вам, – Светка открыла дверцу, – да хранит вас Бог, – добавила она самое светлое и доброе, что пришло ей на ум. Ответило ли что-нибудь странное видение ее детских грез, Светка не услышала.

– Я не опоздала? – перебежав улицу, она остановилась перед Володей и перевела дыхание.

– Привет. Идем быстрее, а то очередь уже прошла. Справку из роддома взяла?

– Да, – Светка с готовностью полезла в сумочку, – а у меня, прикинь, двести рублей вчера украли – вообще ни копейки теперь нет. Мужик, вот, довез…

– Ему что, заплатить надо?

– Да нет, вроде, – Светка оглянулась, но «Мерседес» уже исчез. …Может, его, вообще, не было и я просто схожу с ума?..

А Володя уже тащил ее в комнату, заставленную шкафами с документами, где сидела полная миловидная женщина. Светке было ужасно стыдно объяснять, что в графе «отец» надо поставить прочерк, но женщина не удивилась и даже взгляд ее не сделался осуждающим.

Процедура оказалась недолгой, и минут через пятнадцать они вышли обратно на крыльцо.

– Все, Свет, я полетел, а то еще дел по горло. Аньке привет. Вечером зайдет Славка, а девчонки собираются завтра часика в два. Держи, на маршрутку, – он протянул червонец.

– Ты настоящий друг, – Светка уже перестала стыдиться статуса всеобщей иждивенки, и просто брала деньги – ведь это, можно сказать, не она берет, а Алинка, это же для нее.

Володя направился на одну остановку, а Светка на другую, но резкий сигнал заставил ее вздрогнуть. Конечно, сигналили не ей, но Светка все-таки обернулась – белый «Мерседес» медленно ехал рядом, и это не было наваждением. Светка остановилась; машина тоже. Дверь распахнулась, демонстрируя фрагмент светлого костюма и руки, покоившиеся на руле.

…Конечно, это не он, и лицо у него другое…но в этом надо убедиться. Дура я! Опять меня несет, черти куда! Мало того приключения? Дура! Трижды дура!.. С этой малоутешительной мыслью Светка плюхнулась на сиденье и захлопнула дверцу.

– Что вам надо от меня? – она воинственно повернулась. …Блин, и все-таки это Он. Но откуда и, главное, зачем?..

– Отец ребенка, да? – Стас кивнул в сторону остановки.

– Нет, это друг. У меня много классных друзей.

– Здорово. А можно я тоже буду одним из них?

Ответить «нет» было, по меньшей мере, неблагодарностью, и Светка предусмотрительно промолчала, а Стас, приняв молчание за согласия, включил скорость.

– Итак, куда едем?

– В Юго-Западный. Скажите, зачем вы это делаете? Я похожа на проститутку?

– Боже упаси! – Стас отстранился, и машина вильнула, выказывая солидарность с хозяином.

– Тогда что? У меня ребенок, которому три месяца. Мужа, чтоб сидеть с ним, нет; денег на прислугу тоже – так что любовница из меня никакая…

– Я догадался, – Стас усмехнулся, – и не говори со мной таким тоном.

– Извините… – Светка смутилась.

– Ты тут произнесла замечательную фразу… сейчас такого и не услышишь – да хранит вас Бог!.. Знаешь, он, и правда, хранит меня. По логике нашей жизни я должен бы уже пару раз погибнуть и, как минимум, раз пять разориться, не говоря о всяких мелких неприятностях. Я иногда думаю, почему это происходит? Может, потому что я всегда подаю нищим? Ведь кто-то дал мне, чтоб я жил лучше них.

– Вы еще более странный, чем я, – заметила Светка.

– Все люди странные, если в них покопаться поглубже, – Стас засмеялся, – они только хотят казаться одинаково простыми… знаешь, мимикрия своего рода. Так вот, о Боге, который всех нас хранит… Это, конечно, мои домыслы, но никто не может запретить мне в них верить. Бог всемогущ и непонятен, но чтоб мы могли хоть каким-то образом осознать его, он направил сюда своих эмиссаров, адаптированных для нашего разума: христианам – Христа, мусульманам – пророка Мухаммеда и так далее; а еще всяких мелких клерков, которые работают с каждым индивидуально, если, конечно, человек хочет их услышать. Говорят, что они называются ангелами-хранителями, но это не принципиально. Можно, вообще, дать им человеческие имена. Моего, например, зовут Никита.

– Почему Никита? – удивилась Светка.

– Не знаю. Наверное, это имя ему подходит – я не могу объяснить… это мне вчера пришло в голову. Я даже видел его…

– И как же выглядит ангел-хранитель? – Светка улыбнулась, мысленно дорисовывая Стасу белые крылышки, но, похоже, он не собирался причислять себя к этой категории.

– Он похож на облако. Какое-то эфемерное существо. Вроде, человек, а, вроде, и его тень. У него миллион меняющихся лиц… – Стас замолчал, пытаясь припомнить еще какие-нибудь подробности, а машина как-то сама собой вырулила к Светкиному дому.

– А теперь во двор, – Светка взглянула на часы и с радостью обнаружила, что до кормления оставалось еще полчаса.

…Как же не хочется уходить!.. – подумала она. От Стаса будто исходило тепло, не сравнимое даже с дружеской заботой, окружавшей ее в последнее время. Это было нечто другое, вселявшее не надежду, а уверенность. Наверное, так из смутного наития рождается Вера, но Светка не могла сформулировать таких основополагающих понятий. Она просто смотрела на собеседника и чувствовала, что, если они сейчас расстанутся навсегда, то мгновенно рухнет и все остальное.

– Так вот, – Стас притормозил возле подъезда, – Никита сказал, что сегодня я встречу самого счастливого и одновременно самого несчастного человека на свете, и от меня зависит, в какую сторону качнется чаша весов. Главное, чтоб я угадал его и не проехал мимо. Не знаю, прав я или нет, но я выбрал тебя… Интересно, закончилась на этом моя миссия?

– А вы сами как думаете? – спросила Светка с замиранием.

– Как я думаю?.. Я думаю… у тебя девочка или мальчик?

– Девочка. Алина.

– Я не спрашиваю, почему ее отец вас бросил…

– Он меня не бросил – меня изнасиловали, – Светка покраснела, словно в этом признании было нечто постыдное, – я совсем не помню его – он выпал из памяти… или память выбросила его. Иногда мне даже кажется, что ничего и не было.

– Значит, просто кому-то очень хотелось, чтоб этот ребенок появился на свет.

– А вы знаете, она такая хорошенькая!..

– Надеюсь, что узнаю, если ты не против.

– Честно говоря, я тоже надеюсь… – после этих слов никаких других уже не требовалось, и Светка открыла дверцу, – второй этаж. Восьмая квартира. Заходите в гости.

Нет, Светка не влюбилась. Она знала, какой сумасшедшей бывает любовь, а это было нечто большее – то, чему пока не находилось названия. На душе вдруг стало легко и спокойно, словно излучаемое Стасом тепло какой-то частью переместилось и в нее. Когда же еще у нее было такое состояние?.. Нет, даже не тогда, когда она жила в ладу с родителями, а гораздо раньше, когда, как Алинка, лежала в коляске. Странно, она не помнила себя в то время, но появилось необъяснимое ощущение, будто к ней тогда тоже кто-то приходил, большой и мохнатый, похожий на облако. Вот тогда ей и было хорошо, но, наверное, она как-то неправильно повела себя. А, может, родители спугнули его? …Да, я ведь не хотела, чтоб меня называли Светланой. Как долго мне не нравилось это имя!.. Потом привыкла… как кошка. Какое же имя мне нравилось?.. Сейчас и не вспомню, а ведь было какое-то… Какая же я молодец, что не стала настаивать на Даше! Может, в этом тоже есть какой-то смысл?..

Выйдя из машины, Светка увидела Аню, в одной руке державшую конспект, а другой, покачивавшую коляску, из которой не слышалось ни звука.

– Ну, как, вы тут?

Аня подняла голову и только развела руками.

– Чудо, а не ребенок – не то, что наша Вероника. Та орет сутками… Вы-то все сделали?

– Все. И даже больше, – Светка улыбнулась.

– В смысле?

Светка так и не смогла пока подобрать слов для выражения своего замечательного состояния и вынуждена была использовать общепринятые.

– Я, кажется, влюбилась, – сказала она.

– Блин, когда ты успеваешь?.. – поразилась Аня.

– Только что.

– Свет, ты в своем амплуа! Первый раз вышла в город…

– Ты не поняла – я как раз в совершенно другом амплуа!

– А про ребенка он знает?

– Знает. Он даже знает то, чего я и сама-то не знаю…

– Это что, на свадьбе гулять будем?

– Посмотрим. Слушай, Ань, а ты в церковь не ходила? Ты ж собиралась узнать…

– Мне сказали, что лучше идти в монастырь – оказывается, у нас и такой есть где-то в низах. Но с этим курсовым…

– Ладно, – Светка махнула рукой, – завтра девчонки приедут, сама схожу… а к тебе ангел-хранитель не прилетает?

– Вот, не прилетает почему-то! – Аня засмеялась, – мать, тебя совсем понесло…

– Не, Ань, все клево. Знала б ты, как все клево!.. – она взялась за ручку коляски, – спасибо тебе.

– Да не за что. Я послезавтра забегу, об ангелах потрещим, – она скорчила смешную рожицу, и чмокнув Светку в щеку, побежала к остановке.

– Алин, – Светка наклонилась к коляске, – а у тебя есть ангел-хранитель?

Девочка заворочалась, и найдя удобное положение, заулыбалась во сне.

– Ну и слава Богу. Пойдем кушать, а потом будем учиться ползать на нашем диване.