Текст книги "Реалити-шоу"

Вообще-то Никита любил поезда – они виделись ему неким подобием судьбы, когда ты двигаешься к цели, и в то же время, можешь абсолютно ничего не делать для ее достижения.

…Замечательное ощущение!.. – Никита повернулся на бок и увидел серую гладь водохранилища, словно рассыпавшимися бусами, усеянную рыбацкими лодками, – а может в жизни все так и есть, только не слышно стука колес и никто не проверяет билеты? Машинист просто везет нас к очередной станции. Как, бишь, она называется?.. Никита вспомнил, как с самого утра они слушали Лизины записи – слушали до тех пор, пока шорохи и потрескивания эфира не начали звучать в ушах без всякого магнитофона, но, ни он сам, ни Алина так и не смогли ничего «расшифровать». …С другой стороны, не могла же Лиза все это придумать? Зачем усложнять, если она толком не может разобраться даже со своей бабушкой?..

Водохранилище исчезло и пейзаж сделался скучным. Перевернувшись на другой бок, Никита закрыл глаза. Под однообразный ритм колес не хотелось думать, ни о том, как искать Пашу, ни о том, что произойдет, если удастся его найти, и если не удастся – все ведь и так двигалось естественным путем к какой-то, правда, не очень понятной, цели…

О наступлении утра сообщила проводница, а когда дерматиновая шторка со скрежетом уползла вверх, оно и само хлынуло внутрь потоком солнечного света и свежестью голубого неба. На платформах, в ожидании электрички, уже толпились люди; у переездов, мигающих красными, воспаленными с ночи глазами семафоров, выстроились очереди машин – все начинали вершить свои ежедневные судьбы. Никита посмотрел на часы – совсем скоро и ему предстоит заняться тем же. Благостное состояние «ведомого» заканчивалось.

* * *

Наконец-то Никита стоял перед домом, который искал битых три часа. Сначала в поисках участвовал милиционер, потом старушка – очень разговорчивая, но совершенно не ориентировавшаяся в этом районе, и только когда к делу подключился пацан с модным мобильником на шее, все разрешилось легко и просто. Оказывается, нужный дом стоял третьим в ряду одинаковых пятиэтажек; одним торцом он упирался в широкую улицу, а другим – в старый парк, больше напоминавший лес.

Никита зашел в подъезд и долго звонил в дверь пятнадцатой квартиры, но никто ему не открыл. Потоптавшись на площадке минут пять, он снова вышел на улицу. Ждать, пока вернутся хозяева не имело смысла, ведь, судя по письму, понятие времени для них регламентировалось не началом и концом рабочего дня, а наличием или отсутствием очередной бутылки, что нельзя прогнозировать в принципе. Оглядевшись, Никита увидел своего «проводника». Ему даже показалось, что пацан не просто сидит на лавочке, беззаботно потягивая пепси, а поджидает его. Впрочем, если анализировать события последних недель, может, оно и не показалось.

– Слушай, – Никита подошел, – а ты не знаешь кого-нибудь из пятнадцатой квартиры.

– Это где Олька Волкова жила, что ли?

– Почему жила?

– Потому что ее уже две недели нету. Тут мужик ходил, тоже искал ее.

– Какой мужик? – обрадовался Никита, ведь, скорее всего, это был Паша.

– Какой? – пацан задумчиво поджал губы, – крутой мужик. Он тут дядю Колю… ну, отчима Олькиного, чуть не грохнул, а с дядей Колей никто не связывается.

– Почему?

– Отец говорит, что он сектант, а мужик тряс его, блин…

– А ну-ка расскажи, – Никита присел рядом.

– О чем? – пацан оглядел любопытного незнакомца.

– Ну, о дяде Коле, об Оле Волковой, о крутом мужике.

– А вам зачем? – пацан подозрительно прищурил глаз, – если вы из милиции, то у меня отец сам там работает. Не последний начальник, между прочим.

– Не, я не из милиции, – Никита усмехнулся.

– А тогда с чего мне за так вам что-то рассказывать? – пацан красноречиво протянул руку.

– Блин, насмотрелись американских фильмов… – Никита достал полтинник (больше не позволял скромный бюджет «командировки»), – хватит?

– Ладно уж, – пацан спрятал деньги, – так чего рассказать?

– Куришь? – Никита достал сигареты.

– Вы чего? – пацан даже отшатнулся, – отец сказал, если учует запах, мобилу заберет! И буду я, как лох, ходить!..

– Ну да… – Никита понял, что всю жизнь проживет «лохом», но это его не сильно расстроило, – говорят, Олю тут обижают? – спросил он, закуривая.

– Ха! – произнес пацан. Причем, это совсем не походило на смех, а было, именно, слово, – Олька, она ж чекса.

– Кто? – не понял Никита, – ты это… если можешь, по-русски изъясняйся.

– Могу. Шалава по-вашему.

– Она ж дите, – удивился Никита, – небось, младше тебя.

– На год! – пацан гордо вскинул голову, – но отец говорит, что это не от возраста зависит, а от генов, хотя… пока они с сеструхой жили, все у них ништяк было. Потом сеструха в Чечню свалила – бабки заколачивать, а дядя Коля… не знаю, какая там у него секта, но странный он, точняк.

– У нас любые секты запрещены, – заметил Никита.

– А отец мамке грузил, что, вроде, у них все оформлено, и не домахаешься.

– А мать Оли? Она пьет, да?

– Бухает в темную, – со знанием дела подтвердил пацан, – отец говорит, ее лечить надо, но поскольку она не «социальноопасная»… – последнее слово он произнес почти по слогам, – …нужно заявление от родственников, от дяди Коли, короче, а оно его как-то не колышет. Короче, дернула Олька из дома. Хотела куда-нибудь к морю податься, да боялась, что сеструха ее не найдет потом. Кто ж знал, что ее чечены замочат?.. Она вон, в том подвале зависала, – пацан указал пальцем на самый крайний подъезд, – мы сперва пожрать ей носили и все такое, а потом про нее взрослые чуваки узнали. Нас разогнали, и сами стали ходить; киряли там и Ольку тянули всем составом…

– Блин! – возмутился Никита, – а твой отец куда смотрел?

– А мы как раз в Турции припухали. В Турции классно!.. Знаете, в каком отеле мы жили? – глаза пацана заблестели.

– Ты про Олю рассказывал.

– Ну да, – пацан вздохнул. Видимо, вспоминать о Турции ему было гораздо приятнее, – отец тех козлов отловил. Сидят сейчас – суда ждут, а Ольку домой вернули…

– Зачем? Лучше б уж в детдом отдали, чем к сектантам!

– Не знаю, – пацан пожал плечами, – отец сказал, законы у нас такие. Короче, потом Олька ходила везде только с дядей Колей. Одну ее даже во двор не пускали, а недели две назад, прям, перед приездом того мужика, она пропала. Я больше ее не видел, а мы целый день во дворе тусуемся…

– А мужик тот где?

– Не знаю, но я его и потом видел. Он дядю Колю все пасет.

– А живет он где?

– Ну, вы даете! Я чего, наружку к нему приставлял?.. Нет, если кто заплатит, мы с пацанами можем организовать.

– Да нечем платить, брат, – Никита усмехнулся, – а найти того мужика мне очень надо.

– Так вам кто нужен – Олька или мужик?

– Вообще-то, мужик, – признался Никита, – но без нее он отсюда не уедет, я знаю.

– Круто, – пацан уважительно кивнул, – а он ей кто?

– Никто. Жених ее сестры – они воевали вместе.

– И чо? – пацан пожал плечами, – Танька ж умерла.

– Так он любил ее.

– Любил?.. – лицо пацана удивленно вытянулось, – у меня корефан есть. Папаша его мамке впендюрил, а они не расписаны были. Так он, как узнал, что та «залетела», сразу и сдернул.

– Это ты к чему? – не понял Никита.

– Я ж про любовь.

– Понимаешь, брат, – Никита по-взрослому положил ему на плечо руку, – разница есть между любовью и «впендюрить».

– А, по мне, так и нету никакой разницы… – пацан замолчал, а Никита задумчиво уставился на дверь подъезда. Но, наверное, что-то, еще недоступное пониманию, шевельнулось в «маленьком менте», потому что он вдруг сказал, – а, хотите, покажу, где дядя Коля тусуется? Я мужику тому тоже показывал.

– Конечно, хочу! Что ж ты молчал?..

– Так вы про Ольку спрашивали, – пацан поднялся, – идемте.

Обогнув дом, они почти сразу оказались в парке. Асфальт закончился, уткнувшись в торчавший из земли корень, и дальше дорожка превращалась в узкую тропинку.

– Они что, в лесу собираются? – удивился Никита.

– Не, на развалинах – где графское поместье было, мы там еще мелкими лазали – монетки находили, цацки всякие. А потом дядя Коля пришел со своими козлами. Все ходы наши засыпали. Владика один раз поймали, так уши ему надрали – во!.. – пацан раздвинул руки шире плеч и засмеялся, – как у слона стали…

– А отец твой ничего не сказал по этому поводу?

– Сказал, что делать нам там нечего, потому что каждый сходит с ума по-своему, а у него других дел выше крыши. Правда, когда Олька стерлась… ну, это… пропала, они там все обшмонали, но ничего не нашли. А дядя Коля все равно туда ходит, сам видел.

– Не прав твой отец…

– Мой отец всегда прав!.. – пацан с вызовом взглянул на Никиту, но тот и не собирался спорить.

– Просто есть вещи, которые вне его компетенции…

Холм, поросший мхом и тоненькими деревцами, открылся совершенно неожиданно. Издали он сливались с лесом, и только подойдя ближе, можно было различить очертания обрушенных сводов и бурую кирпичную кладку.

– Вон, – пацан остановился, – это церковь была. В революцию ее сломали, а то, что под землей – осталось. Подвал там о-го-го!.. Хотите, ход покажу? – он присел на корточки, – видите, ступени? Там есть дверь, но дядя Коля обил ее железом и запер. Только там нет уже ничего интересного – отец рассказывал, когда они Ольку искали.

Никита рассматривал развалины и думал, что они напоминают приподнявшегося над землей доисторического ящера с чешуей из кленовых листьев. Зверь еще не распрямился в полный рост, поэтому в лесу пока было тихо и спокойно – пока здесь весело перекликались птицы и белки шуршали по стволам хиленьких сосен, будто специально для них выросших среди лиственного буйства; пока одинокий дятел звал кого-то гулкой барабанной дробью… но если монстр встанет, выворачивая пласты земли и ломая деревья!..

Со «спины монстра» скатился камень; за ним второй… Это произошло на противоположном, невидимом склоне, но звук выглядел весьма характерным. Пацан крепко вцепился в Никитин локоть. Судя по уверенной хватке, он, скорее, призывал к осторожности, чем искал защиты. Никита молча показал назад – туда, где за деревьями скрывался город; пацан кивнул, но прежде чем уйти, прошептал:

– На той стороне есть еще один вход. Я не знаю, кто вы, но отец говорил, что эту дрянь должны разогнать другие, не милиция. А я пошел. Мне отец вообще запрещает сюда ходить.

Пацан стал отступать, внимательно наблюдая за холмом, но удалившись метров на пятьдесят, спрыгнул с тропы и исчез, будто растворившись в воздухе. Никита даже подумал, что, возможно, никакого пацана и не было вовсе.

Вновь повернувшись к холму, он увидел на вершине Пашу. В первый момент Никита решил, что ошибся, принимая желаемое за действительное, но одинокая фигура тоже изучала его, держась рукой за кривое деревце, и потом устремилась вниз, оставляя после себя четкую ровную дорожку содранного мха.

– Никита, черт! Ты откуда?!

– Оттуда, – Никита понимал, как глупо звучит его ответ, но лучшего не нашел.

– Понятно, – Паша кивнул, – а, если серьезно?

– Серьезно, пойдем – расскажу свежие новости.

– Я тоже могу тебе рассказать кое-что. Только давай никуда не пойдем, а то я уже третий день здесь караулю. Вон, мой пост – за теми бревнами.

Они уселись на упавший от старости, корявый ствол.

– Допустим, о твоих новостях я догадываюсь, – Никита не спеша достал сигарету, – девочку ты не нашел, потому что отчим спрятал ее у своих сектантов.

Паша кивнул, но вникнув в смысл фразы, вскинул голову.

– Каких сектантов?

– Не знаю, мне так сказали.

– Никаких сектантов я не видел, – Паша тоже закурил, – один он, ублюдок. Упрямый, сволочь! Я ему палец сломал, представляешь? А он молчит! Ничего не боится. Как чеченец. Я б убил его, на хрен, только боюсь, что тогда Оля помрет с голоду – где-то ж он ее держит, сука!.. Может, там, как думаешь? – Паша указал на развалины, – только дверь такая, что впору взрывать, да нечем. Я все его жду, а он третий день не показывается. Даже не знаю, что делать – к ментам обращаться не хочется…

– На той стороне есть другой вход. Мне пацан один сказал, но менты там уже шарили…

– Пошли, – Паша выбросил окурок и решительно встал, – будем ползать, пока не найдем. Менты ни хрена искать не умеют.

В другой ситуации Никита, возможно, и отказался бы от бредового плана, требующего не меньше недели кропотливой работы, но сейчас он понимал, что иного выхода нет – Паша не уедет отсюда, пока не найдет девочку живой или мертвой. …Джинсам конец… – Никита с сожалением вздохнул, а Паша в это время уже лез наверх, осторожно ощупывая каждый камень.

Работа продвигалась даже медленней, чем Никита ожидал, потому что они не представляли, как выглядит то, что требуется найти – приходилось обследовать каждый метр, срывая корку из листьев, земли и мха, скрепленную корнями деревьев, не единожды пропитанную дождями и высушенную солнцем.

…Хоть бы перчатки какие, – отдыхая, Никита, смотрел на свои ногти с траурной каймой и почерневшие ладони, – джинсы Алинка, точно, не отстирает – придется новые покупать…А, фигня! В «заповеднике» переоденусь – там всего до и больше!.. Он усмехнулся собственной шутке и закурил, наблюдая как Паша вырвал с корнем небольшое деревце и оступившись в очередной раз, стал медленно сползать вниз, балансируя руками; тут его нога провалилась, и он повис, упершись руками в землю.

– О, зараза! Никита, иди сюда! Может, это оно?

Пока Никита подбежал, Паша успел выбраться из ловушки и с интересом изучал обломки гнилых досок. Снизу тянуло сыростью и холодом, поэтому сомнения, что это, действительно, «оно» отпали сами собой.

– И что дальше? – Никита смотрел в темноту, пытаясь хоть что-то разглядеть.

– Дальше? – Паша закурил, но во влажных пальцах сигарета сломалась, и он выбросил ее, – дальше – с Богом, и вперед!

– Ты это серьезно? – Никита усмехнулся, имея в виду Бога, но Паша не понял иронии.

– Отойди, – взяв камень, он бросил его вниз, и почти сразу раздался гулкий удар, – метра три, не больше. Я сейчас спущусь, а ты придумай пока, как вытаскивать нас будешь.

– Одному опасно, мало ли что, – Никита покачал головой.

– А мало ли что?

– Страховка нужна – вдруг все это рухнет?

– Страховка… – и неожиданно Паша «взорвался», – может, она лежит там третьи сутки без жратвы и воды!.. Думаешь, я тут МЧС ждать буду?! Этот козел… – Паша сжал кулаки.

Никита хотел объяснить, что дело может оказаться не в «козле», а совсем в других субстанциях, но не стал – Паша ж ничего не станет слушать, находясь в двух шагах от цели.

– Ладно, – согласился Никита, – тогда минут через десять крикнешь, что все нормально.

– Крикну, – уже повиснув на локтях, Паша поднял глаза к голубому небу, проглядывавшему сквозь листву, – не волнуйся, помирать я не собираюсь – главное, вытащи нас потом. Ну!.. Первый, пошел! – он отпустил руки и мгновенно исчез.

– Как там? – крикнул Никита, услышав звук приземления, и эхо многократно повторило вопрос – видимо, пацан не врал насчет величины церковных подвалов.

– Нормально, – ответил искаженный Пашин голос, – я пошел. До связи, – вспыхнув, крошечный огонек зажигалки стал удаляться, так ничего и не осветив.

…Сейчас без десяти три. Как же доставать их оттуда?.. Оля, небось, совсем обессилила за три-то дня… – Никита перевел взгляд на притихший лес – другого подручного материала вокруг все равно не было.

Срезав и очистив от веток тонкую липку, Никита вернулся наверх. До дна ему достать не удалось, но если глубина там три метра, то схватиться за нее можно будет запросто.

Распластавшись на камнях, Никита сунул лицо в отверстие, но не услышал ни звука.

– Эй!! – крикнул он и даже отпрянул от вырвавшегося наружу, эха, – Паш! Ты где?!..

Прислушиваясь к тишине, поглотившей эхо, Никита пролежал минут пять, а потом сел и достал сигарету. Именно такой ситуации он и боялся – отправиться следом за Пашей означало вдвоем оказаться в одной мышеловке, но, с другой стороны, как ждать неизвестно чего и неизвестно сколько? …Была б лестница и фонарик!.. Нашел, блин, о чем мечтать!..

Никита услышал щелчок, а потом скрип – звуки явно ассоциировались с открываемой дверью. Он скатился по склону и обежав холм, увидел то, что и ожидал увидеть – распахнутую дверь, окованную железом. Резко остановился, словно уткнувшись в призрачную стену. Страх сначала наполнил тяжестью ноги, которые не просто отказывались повиноваться, а постыдно дрожали – если б не угол стены, Никита б, наверное, опустился на землю. Мысли при этом плескались так, вроде, бег встряхнул сосуд, называемый черепом, и теперь надежды и планы, заставляющие человека жить, смешались с темным осадком, годами копящемся у каждого на самом дне. …Неужто крутому спецназовцу нужна помощь, чтоб справиться с… Тут хлопья того самого темного осадка рассыпались тысячей вариантов, и анализировать их правдоподобность не было никакой возможности. Никита попытался побороть их все сразу, и цепляясь за стену, добрался до двери. Резкий переход от света к тому, что находилось внутри, напрочь лишал возможности ориентироваться не только в пространстве, но и в своих «ощущениях»; при этом шершавые влажные стены, будто сами втянули Никиту в открытую «дьявольскую пасть».

…Сейчас четвертый час, – вспомнил он, – интересно, сколько будет, когда я выйду?.. А если не выйду?.. Мысль была на удивление спокойной и разумной. Наверное, когда выбор сделан, прекращаются метания чувств, перестают дрожать колени, успокаивается дыхание …И что ж произойдет ужасного, если я никогда не выйду оттуда?..

Стена делала поворот, потом еще один. Никита нащупал какой-то проем. …Сейчас я держусь левой стороны, значит, на обратном пути надо держаться правой. Как все просто – так ведь можно выбраться из любого лабиринта… хотя это касается только пространства. Если примешать время, то получится жизнь, и в ней действуют совершенно другие правила… Господи, о чем я думаю?.. Главное, чтоб этот долбанный дядя Коля не запер дверь!..

Никита оглянулся, но света позади не увидел, зато ему почудились странные картинки. Они так быстро сменяли друг друга, что он даже не мог вникнуть в их содержание, только в душе, которая реагирует быстрее зрения и слуха, теплота сменялась грустью, потом радостью, потом восторгом и тут же разочарованием и усталостью. Он догадался, что эти бессвязные и не имеющие четких контуров воспоминания, и есть вся его жизнь – вернее, то, что от нее осталось. Никита давно знал, что примерно так убого она и должна выглядеть, поэтому надо гнать эти видения и идти вперед. Отвернулся от невидимого выхода – тени исчезли, но впереди тоже не было ничего…

– Эй! – крикнул он, разрывая зловещую тишину, и эхо тут же разнесло весть о его появлении. Совсем рядом вспыхнул луч света, направленный прямо ему в лицо. Никита зажмурился, чувствуя себя абсолютно беззащитным, но на него никто и не нападал, – кто ты? – спросил он.

– Какое это имеет значение? – усмехнулся собеседник, и фонарик в его руке дрогнул. Никита не нашелся, что ответить, а голос продолжал, – если хочешь что-то понять, пойдем, я покажу.

Луч сместился, и Никита увидел человеческую фигуру и грязную штукатурку, на которой плясало яркое круглое пятно.

…Что он собирается мне показать? Может, как в триллерах, коллекцию трупов?.. Тогда, пожалуй, он и из меня захочет сделать экспонат! Ну, уж хрен там!.. Да и Паша где-то поблизости… если, конечно, у дяди Коли нет пистолета… но имея пистолет, он давно б пристрелил меня… или боится «попортить шкурку»?.. Какой бред лезет в голову!..

– Ты – Николай? – спросил он, стараясь отвлечься.

– Допустим, – ответил голос уклончиво, – смотри.

Фонарь погас, и Никита окунулся в неизвестно откуда струившийся свет. Секунду его глаза привыкали к ровному безрадостному сиянию – успокаивающему после контраста между кромешной тьмой и безжалостным желтым лучом.

Помещение оказалось довольно большим, и делилось на две неравные части прозрачной занавесью, за которой царила полная разруха – черные сгнившие балки угрожающе прогнулись, на пол ссыпались кучи штукатурки, обнажив бурые пятна кирпичей. Зато в меньшей половине, где находились они с Николаем, наличие потолка и пахнущие известью стены говорили о недавно проведенном ремонте.

Никита не преминул взглянуть и на «хозяина подземелья». …Так, ничего особенного, – решил он, – обычный мужичок, вроде тех, что по утрам выносят мусор, а вечером сползаются в гаражи – кто с водкой, кто с пивом и собственноручно подвяленным лещом…

– Ты не туда смотришь, – подсказал Николай.

– А что ты хотел показать? – Никита повернул голову к пугающей разрухе.

– Не горячись, – голос Николая стал ласковым, – скажи только, зачем тебе это?

– Что, именно?

– Все. Зачем ты приехал? Зачем тебе девочка, к которой ты не имеешь никакого отношения?.. Скажи честно, она ведь не нужна тебе, так?

Никита замолчал, осознав, что не может ответить ни на один из вопросов, но придумал спасительный вариант:

– Я знаю, что Оля где-то здесь, и этого достаточно!

– Все мы где-то здесь, но этого недостаточно, – Николай усмехнулся, – проблема в том, зачем мы здесь … – он задумчиво продефилировал перед Никитой, промерив шагами помещение от одной стены до другой, а на обратном пути резко остановился, – даже если я что-то с ней сделал, тебе ведь не будет ее по-настоящему жаль, правда?

– Как это?.. – растерялся Никита.

– Тебе ничего не жаль, потому что ты не представляешь, что ценно, а что, нет… скажи вот, зачем ты живешь, и может быть я помогу тебе, ведь всегда можно помочь, если знаешь, зачем человек живет.

Никита понял, что должен немедленно прекратить этот идиотский разговор.

– Пошел ты!.. Сам разберусь, что здесь творится!..

Его охватило бесстрашие, которое можно сравнить с бессмысленным броском на амбразуру, ведь этот псих прав – ему действительно нечего терять, кроме такой маленькой штучки как жизнь! А что в ней ценного, в ее нынешнем проявлении?..

– Тогда прошу, – Николай сделал радушный жест, и Никита решительно шагнул вперед.

Он хотел отдернуть занавесь, но ничего не почувствовал, будто была она сделана из туманного облачка, и рука сразу оказалась по ту сторону. Никита сделал еще шаг и оглянулся, чтоб понять, как это получилось, но не увидел, ни занавеси, ни Николая, ни самого подземелья – только бесконечная серая пустыня, унылая и безжизненная, освещенная тем же мертвенным безликим светом. Пораженный метаморфозой, он повернулся, но уродливая стена тоже исчезла – пустыня окружала его со всех сторон; поднял голову – балки бесшумно ломались и парили в воздухе, являя открывшееся вдруг такое же серое небо. Они приближались медленно, и Никита решил, что удары вряд ли будут болезненными…

* * *

– Все, – Лиза выключила магнитофон.

– Слава богу, – Алина потянулась, – а то у меня уже голова опухла. И самое обидное, что я так ничего и не слышала.

– Сейчас я тоже не слышала. Но ты ж веришь, что я ничего не придумала? – не дожидаясь ответа, Лиза пошла на кухню, и Алина последовала за ней – сидеть она уже устала за пять часов напряженной «работы».

– Если честно, я не знаю, верю или нет, – она остановилась в дверях, – в смысле, верю ли, вообще, в эти голоса. Никита верит… посмотрим… С другой стороны, Лиз, тебе не кажется, что мы как-то пытаемся увязать все это с реальностью, а ведь это всего лишь телевизионный проект…

– Тебе чай или кофе? – Лиза включила чайник.

– Кофе, – Алина вздохнула, поняв, что Лиза не знает, как ответить, и решила тоже не забираться в дебри, – я смотрю, у тебя нормальный «Jacobs», а то Никита с его мамашей глушат какую-то бурду. Экономят, блин! Как все достало!.. Почему у меня никогда не бывает все хорошо?.. То кнут сломался, то кучер… сама понимаешь!..

– Потому ты и пришла на проект?

– А мне все равно куда идти, – Алина засмеялась, – я просто хочу туда, где нет проблем. Да, на проекте мне было хорошо!

– Неужто, правда? – Лиза удивленно вскинула голову, – а мне, честно говоря, не понравилось. Я же бухгалтер, – она улыбнулась, глядя, как из носика льется кипяток, – не люблю, когда что-то не понимаю. У нас же дебит, кредит – все ясно.

– Мы с тобой мыслим разными категориями, – Алина с удовольствием вдохнула поднимавшийся от чашки аромат, – класс!.. Мне чисто трактором всякие «страшилки», если ко мне хорошо относятся и все есть. Ты ж пойми, у меня натурально нет ничего: ни дома, ни работы, ни семьи. Я, как это… – она изобразила руками какую-то затейливую фигуру, – как бабочка. Представляешь, я, вот, сейчас сижу и думаю, куда б пойти переночевать. Ну, не хочу я к Никите, когда его там нет! Я там чужая… как тебе объяснить?.. Я даже вещи свои не разобрала! Достаю, что хочу надеть, а грязное стираю и убираю в сумку.

– Почему?

– А там все занято. Там нет места, ни мне, ни моим вещам. Не понимаешь?

– Не понимаю. Если ты решила жить с Никитой… – начала Лиза, но Алина не позволила ей произнести явную банальность.

– Что я решила? Что я, вообще, могу решать?.. Понимаешь, для этого надо чем-то обладать. А у меня что? Ну, есть немного денег, которые через месяц закончатся и все. Я решила!.. Или был бы Никита миллионером – тогда б я, конечно, ни о чем не думала, а только «решала», но они ж сами последний хрен без соли доедают! И тут еще я нарисовалась, голая и босая – здравствуйте, я буду с вами жить. У них своя жизнь, а мне не с чем прийти, чтоб изменить ее. Как я скажу – у вас дерьмовый кофе? Или – мне не нравятся ваши шторы, к примеру? Что они должны делать?.. Или что я могу в такой ситуации? Если не нравится, надо, либо уходить, либо менять, либо молчать в тряпочку. Вот я и молчу! Никита, он хороший, только от этого никому не легче…

– Ты любишь его?

– Какое это имеет значение? Лиз, я уже достаточно большая девочка, и знаю, что никакого рая в шалаше быть не может даже с самым «милым». Надо еще материальное обеспечение. Тем более, в Москве я привыкла к нему.

– Для тебя это так важно?

– Ты, ей-богу!.. Вроде, взрослая, а рассуждаешь, как восьмиклассница!.. Конечно, это не главное, но и без денег жить я тоже не могу – я устала тереться по чужим углам!..

– То есть, Никите ты пудришь мозги?

– Блин! – Алина возмущенно опустила чашку, которую поднесла, было, ко рту, – да никому я ничего не пудрю! Еще раз повторяю – у нас с тобой совершенно разные ситуации. У тебя есть квартира, нормальная работа, зарплата, и ты не думаешь об этом – это уже есть. Тебе мужика не хватает, вот, ты и зациклилась, а у меня с ними как раз проблем никогда не было – у меня нету всего остального, поэтому я об этом и думаю.

– Возможно, ты права…

– Не «возможно», а точно, – Алина вернулась к кофе.

– И все-таки тогда я не понимаю, чего ты не осталась в Москве? – закурив, Лиза уставилась в окно, – ну, изменял он тебе, зато у тебя все было, сама ж говоришь.

– Ни фига, – Алина погрозила ей пальцем, – ушла я по делу, только надо было изначально брачный договор составить. Но куда ж там – любовь эта долбаная!.. Понимаешь, обычную измену я б, может, и проглотила. С кем не бывает? Любой способен потерять голову, но этот-то, как оказалось, ничего из себя не представлял, по определению – он целиком зависел от той бабы! Это была ее квартира, и деньги ему она давала! Чувствуешь разницу? Он, скорее, ей изменял со мной, понимаешь? Он принадлежал ей, хотя женой числилась я… а я что, шлюха, чтоб мной пользовались в свободное время?..

– Значит, я – шлюха, – задумчиво констатировала Лиза, – мной всегда пользовались в свободное время. Антон врал жене про какие-то командировки, а сам приезжал сюда прямо с сумкой, со сменой белья и тапочками.

– Ну, – Алина пожала плечами, – может, тебе так нравится.

– Да уж, – Лиза усмехнулась, – мы потому и расстались.

– Помню твои колдовские заговоры, – Алина засмеялась, но вдруг сделалась серьезной, – так что, – она одним глотком допила кофе и тоже закурила, – у всех свои принципы и, соответственно, свои проблемы. Знаешь, – выпустив струйку дыма, она подняла мечтательный взгляд в потолок, – для меня был один человек, с которым я чувствовала себя, как за каменной стеной – мой папка, но, к сожалению… – Алина вздохнула.

– А ты не допускаешь, что он, как моя бабушка, может подсказать, что тебе делать?

– Лиз, – Алина снисходительно улыбнулась, – это к тебе приходят всякие видения, а я девушка меркантильная – со мной расчет через кассу. Я живу в мире реальных денег, квартир, машин… да, чуть не забыла – еще желательно виллу на Канарах!.. Только никогда ничего этого у меня не будет… – Алина затушила сигарету и встала, – поползла я в свою конуру, а то Вера Павловна скажет, мол, сыночек за порог, а эта тварь шляется по ночам.

– Подожди.

– Чего? – Алина с готовностью снова опустилась на стул.

– Знаешь… там, на проекте я тебе даже завидовала…

Не удержавшись, Алина прыснула от смеха.

– Нет, правда. Ты была такой решительной – мне даже если б кто-то понравился, я б никогда не смогла подойти, как ты к Никите… Алин, оставайся, если не хочешь домой ехать, – ни с того, ни с сего предложила Лиза, – позвони своей Вере Павловне. Никита-то знает, где ты и чем занимаешься.

– Да? – Алина задумалась. В принципе, такой вариант ее очень даже устраивал – это гораздо лучше, чем в полночь ловить машину и тащиться через весь город, чтоб оказаться никому ненужной в чужой квартире. Заглянув в комнату, она спросила:

– Спать будем вместе? Устроим лесбийские игры?

– Дурочка, – Лиза покраснела, – еще кресло раскладывается.

– Шучу я, – Алина коснулась Лизиного плеча, – мне без разницы, где спать, но тебе ж завтра, небось, на работу, а я люблю поваляться, – она притворно зевнула и потянулась.

– Валяйся. Я ключи могу тебе оставить.

– А, представляешь, что мне завтра выскажет Вера Павловна?.. Хотя так ей и надо! Другая б давно предложила, Алиночка, мол, деточка, делай, что хочешь, только люби моего сына и не забывай меня кормить. Прикинь!.. – она хотела развить приятную тему, но Лиза встала.

– Алин, ты извини, но я в душ. Мне, правда, рано вставать.

– Тебе удобно? – Лиза приподнялась на локте.

– Все классно, – Алина повернулась на бок и закрыла глаза, но спать совсем не хотелось. Сладковатый запах саше, исходивший от чистого белья, рождал ощущение новизны, причем, новизны в каком-то глобальном смысле. Когда она поселилась у Никиты, такого чувства не возникало, хотя казалось бы присутствие нового мужчины уже должно подразумевать кардинальные перемены. …Все-таки великая вещь – запахи, – подумала Алина, – не зря говорят, будто они лучше, чем фотографии, оживляют память и будят воображение…

Через минуту она уже отчетливо представила бескрайний луг в пестром разноцветье. Вокруг порхали бабочки, жужжали пчелы, а в голубом небе метались черные точки птиц и до земли доносилась их звонкая перебранка. Алина подумала, что это замечательное видение как нельзя кстати, и способно унести тревожные мысли, оккупировавшие ее сознание в последнее время. …Если б можно было не просыпаться! Поставить бы на этом лугу палатку… нет, в палатке будет неудобно – нужен домик. Маленький такой, уютный домик, – она стала представлять, как в ее домике будет выглядеть спальня, кухня, – …а ванна пусть будет огромная, как бассейн… Но тогда это уже не маленький домик… А кто может мне запретить сделать его двухэтажным, с дубовой винтовой лестницей?.. И ни от кого не зависеть!.. Пусть все появляется само, как на проекте…