Текст книги "Пятая жизнь"

…А если не трогать его?.. Взять и быстренько сложить все обратно… Нет, теперь это уже не выход – вот, если б я не нашла его… Юля вынесла пакет на кухню; закурила, тупо глядя на веселую радугу, поперек которой значилась фамилия заказчика и чуть ниже прошлогодняя дата. …Господи, все это длится больше года, а я ни о чем не догадывалась! – она встряхнула пакет и из него выпали два снимка. То, что они легли изображением вниз, не имело значения, так как слова, написанные на одном из них, не допускали разночтений: «Самому любимому от самой любимой».

Юля бессильно опустилась на стул, с удивлением обнаружив, что все это время в тайне надеялась, то ли на случайность появления ужасного клочка бумаги, то ли на неизвестное ей многообразие русских слов с окончанием «– ую». Она-то, глупая, убеждала себя, что искала подтверждение Пашиной измены, а, оказывается, нет – оказывается, человек до самого конца не желает мириться с поражением, каким бы очевидным оно не выглядело, и сдается лишь когда никаких шансов не остается вовсе. И вот он, апофеоз – теперь у нее нет ни прошлого, ни будущего, а лишь краткий миг совершенно неопределенного настоящего.

Равнодушно, словно страницу старой газеты, Юля перевернула снимок. Почему-то Катя и представлялась ей именно такой – длинноногой блондинкой в мини-юбке; она сидела на невысокой чугунной ограде городского сквера, а за спиной искрились струи фонтана. Снимали, похоже, дерьмовой «мыльницей», поэтому глаза были красными, что придавало лицу какое-то бесовское выражение; причем, ни улыбка, ни симпатичные ямочки на щеках, не могли убить это ощущение.

Второй снимок делали в спальне – Катя, в весьма откровенном купальнике, лежала на животе, дразня фотографа высунутым языком. …А может, не фотографа? – Юля внимательно разглядывала грудь под тесным лифчиком, плавный изгиб спины и аккуратную круглую попу, казавшуюся голой, – может, она догадывалась, что я найду фотку, и специально решила поиздеваться?..

– Какая ж ты дрянь! – констатировала Юля вслух, но язык соперницы не спрятался в алых губах, грудь не уменьшилась, а попа осталась такой же вызывающе голой.

…А стоило ли их находить? Может, правда, лучше б не вмешиваться в ход событий и оставить все, как есть?.. Хотя что теперь об этом – сослагательного наклонения не имеет не только глобальная история, но и история каждого человека. Жизнь миновала крохотный отрезок, когда у меня был выбор… Юля думала, что найдя неопровержимые улики, разрыдается, но ничего подобного не произошло – она спокойно смотрела на снимки, даже не сравнивая себя с Катей, а изучая «самую любимую» и пытаясь отыскать достойный повод для столь громкого титула. …О чем я? – ровно бежавшие мысли споткнулась, – надо думать, не о том, почему Пашка выбрал ее, а о том, что делать мне – куда идти, на что жить?.. Я ж ничего из себя не представляю, чтоб выстроить себе другое будущее…

Мысль о будущем разбудила воспоминание, которое за последние сутки превратилось в далекое-далекое прошлое. …А ведь Борис прав! Как он говорил – нельзя жить ради будущего, которого нам не дано знать, пока оно не сделается настоящим. Разве я могла представить свое будущее таким, например, еще сегодня утром?.. Да даже нет – до того, как вытащила эти проклятые джинсы! Так какой смысл думать о нем, если оно способно меняться в считанные секунды? Возможны ж любые варианты, например, вдруг Пашка давно ее бросил? Снимкам-то больше года и джинсы эти он не надевал черти сколько!.. Эх, бедное мое сознание! Как оно бьется, как не хочет смириться!.. Был бы рядом Борис – он бы помог решить все проблемы… хотя реальных-то проблем еще нет и не будет, пока не вернется Пашка… Тем не менее, воспоминание всколыхнуло трепетную теплую волну; Юлины мысли с радостью вернулись на АЗС, над которой вставало солнце, и вместе с ними появилось удивительное ощущение… нет, не неги, а какого-то нерушимого покоя и единения с чем-то всемогущим. …К черту будущее! Что я могу о нем знать? А пока у меня есть здоровье, какие-никакие деньги, машина; пока меня никто не гонит из дома – о чем еще можно мечтать? И в этом заключается настоящее – совсем не такое ужасное, как показалось с первого взгляда, а когда «завтра» превратится в «сегодня», возможно, начнется новая жизнь. Я ж сама давно хотела ее начать… вот, только эта Катя… – Юля снова взяла снимок, – неважно, как мы с Пашей решим наши вопросы, но ты, сучка, должна получить урок на всю оставшуюся жизнь…

Постепенно ее мысли совсем отошли, и от собственной персоны, и от изменника-мужа (его предстоящие объяснения уже опоздали и больше не интересовали Юлю); память о недавних мерзких разоблачениях осталась внутри противным червячком, пытавшимся грызть ее женскую гордость, но достаточно было грозно цыкнуть, и он послушно замолкал. На месте бессмысленного сумбура, творившегося в Юлиной голове всего час назад, появилась четкая цель: …Где ж найти эту Катю?.. Нет, надо сначала придумать, что я с ней сделаю… Вот, не умею я мстить… блин, так я никогда и не думала, что мне это потребуется… Ладно, надо спать, а то встречать Пашку с черными кругами под глазами, не лучший вариант. Мне нужна нормальная рожа и светлые мозги, чтоб быстренько расставить все по местам…

Понежившись под теплым душем, Юля постелила постель, открыла балкон, впустив в комнату ночную прохладу, и легла. Но сон не шел. …Узнать бы, где та Катя живет или работает, а так… химера бестелесная. Хотя, вот, с телом-то у нее все нормально, – Юля с радостью обнаружила, что способна шутить, а, следовательно, владеет собой, и успокоилась, относительно предстоящего разговора с мужем. Мысли быстро вернулись к удачливой сопернице и вдруг она подумала, что самое замечательное свойство человеческого мозга – воображение; благодаря нему, на целую ночь она имеет полную власть над этой шлюшкой, ведь ничто не мешает ей строить любые мизансцены, и они непременно оживут!..

Постепенно факт того, что соперница еще даже не найдена, делался все менее важным; разве дело в этом? Главное, что будет потом!.. Юля представила, как Катя, в ажурных чулках, стоит на четвереньках, униженно вылизывая языком пол их кухни; ее грудь обвисла, а зад вызывающе торчал вверх. Зрелище было приятным, но: …Блин, прям, кадр из порнухи, – сообразила Юля, – надо что-то другое – унизительное, но менее сексуальное…

Однако ничего другое не придумывалось. …Разве что плеснуть кислотой, как недавно показывали по «ящику»?.. А потом сесть в тюрьму из-за какой-то шалавы?.. Стоп, а куда я спешу? Я ж могу не говорить Пашке ни о записке, ни о фотках, пока не решу, как наказать сучку!.. И это будет правильно! А теперь спать!..

Усилием воли Юля выбросила из головы любовницу мужа. …Эх, вернулся б сейчас «человек-сон»! Именно сегодня он мне так нужен!..

Постепенно мысли стали превращаться в густое облако, будто ползшее с балкона и скрывавшее знакомые предметы… Неожиданно Юля поняла, что комната изменилась, да и сама она уже не лежала в постели, а сидела на деревянной лавке. В облаке проявилась фигура, сидевшая в той же позе, что и на фотографии из сквера; потом облако стремительно исчезло, полностью открыв обстановку комнаты. Только это оказалась совсем другая комната – все прежние вещи облако унесло с собой, прихватив заодно и Катину одежду, поэтому та, оставшись совершенно голой, испуганно озиралась по сторонам. Юле же оно подарило странный черный балахон, но, самое интересное, что за непонятно откуда взявшимся длинным столом, рядом с ней сидел мужчина в таких же черных одеждах. Он повернулся к Юле и произнес, видимо, продолжая начатый разговор:

– Брат, а денунциация на подозреваемую у нас есть?

– Есть, – уверенно ответила Юля, – с помощью колдовского зелья она соблазнила добропорядочного горожанина Мидгейма.

– Признаешь ли ты себя виновной в преступлении? – Юлин помощник (или, наоборот, начальник) обратился к Кате.

– Какой виновной?.. В каком преступлении?.. Кто вы такие?.. – она заплакала, – верните мне одежду…

– В случаях с ведьмами, соблазняющими мужчин при помощи дьявола, слезы не могут являться свидетельством невиновности, – произнесла Юля назидательно.

– Надо подвергнуть ее испытанию, – предложил мужчина, называвшийся «братом».

– Какому испытанию?.. Вы с ума сошли!.. – Катя вскочила, но возникшая ниоткуда огромная суровая женщина схватила ее за волосы и заставила встать на колени; под ее тяжелой рукой больше Катя не сопротивлялась.

– Перед испытанием мы обязаны определить, есть ли у нее метки Сатаны, – Юля взяла со стола тонкую длинную иглу, – думаю, таких мест мы обнаружим предостаточно, – она направилась к жертве, – например, на сосках должны быть знаки.

– Нет, не надо!.. – взмолилась Катя, – я во всем признаюсь!

– То есть, ты готова принести публичное покаяние? Мы внесем это в протокол, – смягчился «брат», – но признание не снимает с тебя вины. Как следует из Инструкции, в случае добровольного покаяния в преступлении, не отягощенном смертью человека или животного, мы можем квалифицировать обвинение, как подозрение первой степени.

– И что это… – Катя шмыгнула носом, – значит?..

– Ты избежишь Святого костра, и пройдешь ритуал очищения: сначала ты, одетая в позорные одежды еретика, с порога церкви святого Бернарда поведаешь жителям Мидгейма о своем преступлении, о связи с дьяволом и остальных совершенных тобой мерзостях, а также добровольно и искренне раскаешься, троекратно произнеся отречение от Сатаны…

– Я уже раскаялась… – жалобно проскулила Катя.

– …после отречения, – заученно продолжал «брат», – тебя разденут и высекут.

– За что?.. – Катя дернулась, но суровая женщина удержала ее, – я больше не буду… я не знала, правда…

– Незнание, либо позднее раскаяние, способно сохранить ведьме жизнь, но не может освободить от наказания, – пояснил «брат», – поэтому наш вердикт таков – сорок ударов розгами по ягодицам; а если мы сочтем раскаяние недостаточно искренним, ты получишь еще сорок ударов, и так, пока не раскаешься полностью и окончательно. Вердикт понятен, ведьма?

Захлебываясь слезами, Катя повисла на руках суровой женщины, и тут Юля почувствовала удивительную благодать справедливо совершаемого возмездия…

Дальше начался уже не совсем сон, так как включившееся в творческий процесс сознание быстро воссоздало заполненную народом площадь и столб на высоком помосте. К нему была привязана истошно визжавшая Катя; подол странной желтой одежды был завернут ей на голову, скрыв лицо, а рядом стоял палач с розгами, которые методично рассекали воздух, раз за разом врезаясь в уже окровавленный Катин зад.

…Круто! – Юля чуть не задохнулась от замечательного зрелища, – в сто раз лучше, чем поливать кислотой!.. – она блаженно улыбнулась, – вот это мысль! Позову ее в гости – она ж не знает, что я все знаю, и припрется познакомиться с дурой-женой. Драться я с ней не буду, а подпою, свяжу… хотя нет – надо, чтоб она трезвая все прочувствовала… О, придумала! Скажу Пашке – если он хочет сохранить семью, пусть сам приведет ее, сам снимет трусы, сам держит, а я при нем буду ее пороть!.. Может, не до крови, но чтоб всю жизнь помнила!.. Юля представила голую Катю, лежащую в их гостиной поперек дивана, и себя, хлещущую ее по попе, уже и так покрытой малиновыми рубцами, сложенным вдвое ремнем из Пашкиных джинсов; добавила к изображению звук, в виде истошного визга, периодически сменяющегося жалобным скулежом… но недавнего восторга не испытала. Окончательно проснувшееся сознание не смогло оживить картинку, поэтому выглядела та весьма глупо. Юле страстно захотелось вернуться в ночное творение своей сорвавшейся с катушек фантазии – она отчаянно швырнула свое сознание вдогонку исчезавшему сну, но вместо площади, оказалась в комнате, рядом с «братом».

– Перейдем к следующей денунциации? – спросил тот.

Никуда переходить Юля не хотела и открыла глаза. За окном брезжил самый обычный рассвет; все вещи стояли на своих местах; часы тикали, предвещая скорую встречу с мужем, и лишь память каким-то образом сохранила последнее слово «брата»; слово странное, доселе никогда не слышанное.

Юля судорожно пыталась собрать разлетавшиеся образы, но ничего не получалось. Тогда она встала; проходя мимо стола, взяла «снимок в купальнике»; долго изучала его и, в конце концов, пришла к выводу, что лупить ремнем по голой заднице взрослую девушку, даже если это любовница твоего мужа – полный абсурд. …Если, конечно, она не любительница извращенных ролевых игр… Хотя бог с ней – откуда у меня-то могла взяться такая дикая фантазия?.. Саму меня родители никогда не били; я даже не видела, чтоб кого-нибудь так наказывали!.. А антураж? – Юля подняла взгляд, стараясь воссоздать сон, – реально, блин, застенки инквизиции; ведьмы, костры… откуда? Я ж сроду не увлекалась историей!.. Да, и еще слово это – денунциация! Интересно, что оно значит?.. Надо срочно глянуть!..

Но на компьютер Паша давно установил пароль (теперь Юля и в этом видела признак измены). …Эх, – она пробежала пальцами по мертвой клавиатуре, – что ты хранишь в себе, черный ящик?.. Раньше хоть Интернет-кафе были на каждом углу, а теперь у всех ноутбуки… значит, пойду в библиотеку. Денунциация – не забыть бы…

Юля вышла из маршрутки у областной библиотеки и увидела на крыльце стайку парней и девушек; вздохнула. …Эти-то конкретно знают, чего хотят – у них сессия, а я?.. Интересно, как тут ищут нужную тему? В Интернете-то набрал поисковик, и все… Кому ведь скажешь, не поверят – типа, интеллигентная девушка, и ни разу не была в библиотеке!..

Больше часа Юля простояла в очереди за голубой «корочкой», дававшей право до конца года приобщаться к сокровищам мировой культуры. За это время она успела изучить высокие лепные потолки, массивные колонны и тяжелые люстры – казалось, все здесь создано специально для демонстрации людям их малости, и Юля ощущала ее в полной мере. Но окончательно она растерялась, оказавшись в каталожном зале, где вдоль стен стояли стеллажи с каким-то жутким количеством ящичков, обозначенных бессмысленными трехбуквенными сочетаниями. …Блин, это ж надо знать название или автора?.. Юля жалобно посмотрела на молодого человека за служебным столиком; тот быстро поднялся и подойдя, улыбнулся.

– Вам помочь?

– Да, пожалуйста, – Юля тоже улыбнулась, – мне нужно что-нибудь про инквизицию.

– Сейчас найдем, – библиотекарь направился к стеллажам, и тут Юля обратила внимание, что на левой руке, вместо кисти, у него культя. …Наверное, поэтому такой молодой и работает в библиотеке… – возникло желание пожалеть его, но увидев, с какой ловкостью парень перебирает карточки, Юля решила, что сам он не ощущает никакой трагедии.

…Странно все-таки устроен мир, – подумала она, – человек с таким дефектом востребован и, похоже, получает удовольствие от жизни, а я, вся в полном порядке, но никому не нужна; даже Пашка мне изменяет!.. Юля почувствовала такую щемящую зависть, что посмела задать себе некорректный вопрос: …А согласилась бы я потерять руку, чтоб взамен получить интересную работу, друзей, любовь, в которую не лезут всякие «Кати»?.. Правда, ответить не успела; да и не так просто даются ответы на подобные вопросы.

– Девушка, вот, – парень протянул несколько листков, озаглавленных «Заказ», – можно посмотреть «Религии мира» – там коротенько, но хороший материал по инквизиции; есть специальное издание «История средневековой инквизиции». Это три толстенных тома; если вы их осилите… – он недоверчиво хмыкнул, – честно скажу, читается тяжело. Еще есть «Молот ведьм» – самая популярная книга средневековья; так сказать, пособие начинающего инквизитора.

– Давайте «Молот», – Юля решила, что из-за одного слова не стоит лопатить «толстенные тома»; выбрала нужный бланк, но взгляд ее притягивала отвратительная культя, и парень заметил это, – извините, – Юля смутилась, но он весело подмигнул.

– В прошлой жизни я был известным вором. По тогдашним законам мне должны были отрубить руку, но не поймали; зато теперь! – он поднял культю с явной гордостью.

– Извините еще раз… – так и не поняв, шутит библиотекарь или нет, Юля поспешно исчезла в коридоре. …Неудобно, блин, получилось… хотя человек особо и не переживает. Значит, правильно говорят – каждый сам делает свою жизнь… короче, если захочу, и у меня все будет по-новому, не зависимо от Пашки и всего остального!..

Читальный зал оказался таким огромным, что Юля сразу потерялась среди множества столов, настольных ламп и полок с журналами. Вообще, она часто ходила мимо библиотеки, но не предполагала, что внутри все так огромно – снаружи здание выглядело компактным и уютным. Сориентировавшись, она увидела стойку, за которой высокая худая женщина, в обмен на «заказы» выдавала книги. Отдав бланк, заполненный «вором», Юля уселась на свободное место, с интересом изучая публику (до сегодняшнего дня она считала, что читать можно лишь на диване, и желательно, с чем-нибудь вкусненьким).

Наконец принесли книгу, которая, к Юлиной радости, оказалась не слишком толстой; на обложке два привязанных к столбу человека неопределенного пола корчились в языках пламени. Она долго рассматривала картинку, но та была выполнена настолько абстрактно, что не могла родить никаких ассоциаций. Механически пролистав предисловие (она всегда так делала), Юля добралась до первой части, которая называлась «О трех силах, составляющих колдовство». Тест был гладким, без столь привычных современному читателю, бесконечных диалогов, и одним своим видом наводил тоску. …Нет, это не для меня, – Юля открыла книгу с конца и стала отпускать страницы по одной – как в детстве, когда искала картинки.

Ей пришлось пролистать почти полкниги, прежде чем взгляд, уткнулся в строчку: «…Если обвинение предъявляется денунциантом…». Перечитала ее несколько раз; сознание сначала взорвалось, а потом в нем воцарился космический вакуум – оказывается, она реально знала то, чего не могла знать, и объяснить это было невозможно.

Закрыв книгу, Юля уставилась в окно. …Получается, есть какая-то связь между мной и теми, а иначе… а что иначе? Другого объяснения нет!.. Но ведь даже если существуют прошлые жизни, людям не дано их помнить, кроме как в этой, как ее… клинической смерти, когда открывается вход в другие измерения. Хотя и это не доказано; да и нельзя приравнивать измену мужа к клинической смерти!..

И все-таки допустим, что я жила в том «лохматом» веке… ну, допустим – почему нет?.. Там я наверняка была не такой, как сейчас – и внешне, а, главное, по образу мышления – тогда ж были другие установки, другое воспитание… то есть, если я что-то вспомнила, получается, во мне проснулась «я» та, прежняя. Должно это наложить отпечаток на меня нынешнюю или все происходит, как в кино?.. – Юля подперла рукой подбородок, словно голова ее отяжелела от мыслей, и в конце концов пришла к выводу, что виденное ночью больше, чем «кино», – я ж, в принципе, здравомыслящий человек. А как рассуждает здравомыслящая женщина, узнав об измене? В первую очередь она думает – может, я сама виновата? Да, я люблю мужа, забочусь о нем, но вдруг ему чего-то не хватает в наших отношениях? Любовница дает ему это «что-то»… Она пытается разобраться – так поступают современные люди, а я что?.. Или то был приступ слепой ярости?.. Нет, приступ ярости, когда я хотела полить ее кислотой, и он быстро прошел… вообще, можно было б, к примеру, выложить ее фотку на сайте секс-услуг – вот месть в духе времени! А мне приснился какой-то средневековый суд – такое не может прийти в голову, если уже не заложено там. Да и садистскими наклонностями я никогда не отличалась – кошку за всю жизнь ногой не пнула, а тут получала дикое удовольствие, когда эту Катю истязали!.. Прям, благое дело совершила…

Короче, надо прочитать «Молот ведьм», и если события покажутся знакомыми, значит, мы реально живем не один раз, и прошлые жизни можно вспомнить… Только зачем, и что потом с ними делать?.. Тем не менее, Юля решительно открыла книгу на самой первой странице.

Сначала она пыталась опускать пространные рассуждения, касавшиеся взаимоотношений людей с дьяволом, способов его воздействия на человека, аргументацию доказательств вины ведьм; все это, своей наивностью, вызывало недоумение – как можно на основании подобной чуши сжигать людей? Однако постепенно обилие устрашающих примеров, подаваемых с безапелляционной убежденностью, и методичное, сквозящее в каждом слове внушение того, что ведьмы способны практически на любое зло, подчиняло даже цивилизованный разум. Мрачная атмосфера зависимости от их потусторонней силы уже выглядела настолько реально, что зачарованное Юлино сознание вдруг сделало потрясающее открытие: …Не могли ж они истребить их всех? Наверняка часть ведьм выжила, расплодилась, и они продолжают творить свои черные дела, только никто не знает об этом!.. Все зло идет от них!..

Юля в ужасе подняла глаза, но вместо богомерзкого шабаша, увидела залитый солнцем читальный зал, беззаботных молодых людей, которые, за редким исключением, наверное и не представляли, что творилось с миром; мотнула головой, выныривая из своего темного омута…Все, пора завязывать; так не долго и с катушек слететь…

Сдав книгу и сказав, что придет завтра, она покинула зал, но избавиться от ощущений средневековья оказалось не так-то просто – хотя образы сделались менее яркими, мысли сохраняли прежний настрой, поэтому она шла по коридору, подозрительно оглядывая каждую встречную девушку.

– … Как успехи по части инквизиции?

От неожиданности Юля вздрогнула, но признав своего однорукого знакомого, выдавила улыбку.

– Нормально, – тут ей пришла интересная мысль, – скажите, а о прошлой жизни вы говорили серьезно?

– Нет, конечно, – парень хитро подмигнул, – хотя, знаете, когда вижу красивую вещь, порой возникает огромное желание сунуть ее в карман. А почему вы спрашиваете?

– Просто. Извините, – она пошла дальше, снова не поняв, шутит он или нет.

Увлеченная фантазиями, Юля даже забыла о нынешних проблемах; только открыв дверь квартиры и увидев Пашины туфли, она в панике подумала, что не подготовилась к разговору, но откладывать его, чтоб еще несколько дней мучиться инвариантностью своего ближайшего будущего, вдруг посчитала неоправданным мазохизмом.

– Привет, – она уверенно вошла в комнату, – как съездил?

– Нормально.

– Собственно, другого ответа Юля и не ждала – у мужа по жизни все всегда было одинаково «нормально».

– А у меня есть новости.

– Интересно, – отложив кроссворд, Паша нехотя спустил ноги с дивана.

– Мне тоже, – Юля бросила на стол убранные перед уходом фотографии, – самому любимому от самой любимой, да?

– Где ты их нашла?.. – глаза у Паши округлились.

– Это ж твоя любовница, да? – Юля не стала отвечать на вопрос, пытаясь развить наступление, однако Паша сориентировался быстрее, чем она ожидала; смятение, возникшее, было, в его взгляде, исчезло.

– А я их столько искал! – он улыбнулся.

– Что ж их искать? Они лежали у тебя в столе.

– С ума сойти! – Паша хлопнул себя по коленям, – чего я их туда сунул?.. Это меня еще давно одна девчонка из Курска просила передать своему бой-френду – он наш, местный…

– То есть, «самый любимый» не ты? – уточнила Юля.

– Блин! Ты чего, с дуба рухнула? Конечно, нет!

– Ладно, – Юля извлекла следующую улику, – это тебя тоже просили передать?

Паша недоуменно повертел клочок бумаги.

– А, вообще, что это?

– Выпало из твоих джинсов.

– Да? Ну, не знаю. Может, в гостинице в сортир ходил. Мало ли какими бумажками иногда приходится подтираться?..

Юля почувствовала, что сказать ей больше нечего. Наступление захлебнулось, наткнувшись на «глубоко эшелонированную оборону». Пашины ответы звучали… нет, не то, чтоб убедительно, но вполне правдоподобно; Юля поняла, что ничего не сможет доказать а он будет ласково улыбаться, обзывая ее дурой и психопаткой. Она уже повернулась, чтоб выйти на кухню и с сигаретой спокойно обдумать возникшую ситуацию, когда Паша нащупал тапочки и встал.

– Идем я тебе кое-что объясню, – его голос сделался таким серьезным, что Юля испугалась, как бы он не предложил ей убираться немедленно, вместе с ее «дурацкими подозрениями».

Тем не менее, она послушно вышла вслед за мужем и молча уселась в своем любимом углу.

– Значит, так, – Паша закурил, – знаешь, в каких случаях у мужика появляются любовницы? Вариант первый; я бы назвал его, «детский» – когда уйти из семьи не позволяет совесть, ибо дети вместе с женой ползают на коленях и воют дурными голосами, типа, тогда им, сироткам, придется жрать сухой хлеб и ходить в рваных трусах, а алиментов от «такой сволочи» не дождешься. В результате мужик ломается и остается, но с любовницей, естественно, не расстается, потому что там, типа, любовь, а дома – полное говно. Вариант второй, «меркантильный» – когда в случае развода, надо делить «хрущевку», заработанную непосильным трудом; причем, жене с ребенком по закону достанется однушка, а мужу, в лучшем случае, комната в коммуналке. Кроме того, придется продать машину, которую облизывал последние двадцать лет… Короче, жизнь начнется с нуля, а годики-то уже не те, чтоб сломя голову лететь на амбразуру. Итог понятен. И вариант третий, «новорусский». Это когда жена – славнейшее существо; с ней пройдены тяжкие годы становления бизнеса, но, вот, не выглядит она должным образом! А тут длинноногие девицы вьются; пусть им цена – три копейки, но как тут удержишься?.. – Паша глубоко затянулся, выдерживая паузу, – так вот, рассмотрим наш случай. Детей у нас нет. Касаемо имущества, все оформлено так, что даже по суду тебе мало что достанется, поэтому второй вариант тоже не катит; третий?.. Нет, девок, конечно, вокруг много, но человек я не тусовочный, поэтому в «эскорт—услугах» не нуждаюсь; да и ты у меня, слава богу, не старуха и не уродина. То есть, нет у меня повода заводить любовницу…

– Повода-то, может, и нет… – пробормотала Юля.

– Ладно, – Паша аккуратно стряхнул пепел, – давай тогда уточним, что нас связывает, если не дети, не материальные ценности?.. По логике вещей остаются только наши чувства и хорошие отношения – больше у нас общего ничего нет! – Паша снова сделал паузу, давая жене возможность прочувствовать смысл последней фразы, – следовательно, если я встречу женщину, которая покажется мне… даже покажется! Я понятно излагаю?.. Так вот, если она покажется мне лучше тебя, у меня нет никаких причин записывать ее в любовницы; мне гораздо проще выставить тебя на хрен и забыть, как кошмарный сон!.. Шучу, – он ласково потрепал Юлю по щеке, – так что выкинь из головы все глупости – ты меня устраиваешь, и жить мы будем долго и счастливо. Главное, сама не порть наши отношения – они единственное, что есть. Ты поняла?

– Да…

– Вот и умница, – демонстративно приложившись к Юлиным сжатым губам, Паша вернулся в комнату; через секунду там привычно скрипнул диван и зашуршала газета.