Текст книги "Бах. Эссе о музыке и о судьбе"

И, хотя говориось не раз, что у Швейцера допущена масса биографических и фактологических неточностей и ошибок, можно спокойно констатировать, ссылаясь на его авторитет, что у Мастера не было перед смертью неожиданного решения переименовать хорал на более величественный по смыслу и соответствующий моменту вариант!

Кстати, в современном исполнении «Искусства фуги» принято не соблюдать строго последовательность контрапунктов (так, как они чередой идут в рукописи у Баха). Считается, что это – сборник, и автор просто свел под одну обложку фуги, созданные в разные годы жизни и при разных обстоятельствах. Ведь автор даже не указал потомкам – а, собственно, на чем, на каком инструменте следует их исполнять? Поэтому и найти среди них «последнюю» весьма непросто. Да и, как мне кажется, особо незачем!

Впрочем, закроем эту тему – тему исследований последних дней Баха, не в ней сейчас дело. Желающие смогут найти массу материалов в иных книгах – и сопоставить точки зрения. Зато повсюду с нами остается (какие бы мы версии биографов и документалистов не принимали!) сама баховская музыка. Эта история говорит нам, прежде всего, о том, каким трудолюбием и упорством отличался Мастер, всю свою жизнь корректировавший, подчищавший и улучшавший свои Творения.

Впрочем, правильно подмечено, что и соответствующий настрой способен помочь нам подняться до баховских вершин. Вот что сообщает на интернет-форуме одна из слушательниц-исполнительниц, говоря о «последнем контрапункте» из «Искусства фуги»: «… Не знаю, как Вы с этой фугой познакомились, а я в очередном лихорадочном приступе чтения с листа открыла её и начала читать совершенно случайно – ничего про неё не зная. Так, по моим скромненьким ощущеньицам – гробовая тишина (которая чувствуется именно так) после такого интенсивного развития, после появления второй, третьей темы, после нагнетания, сгущения напряжения – просто оглушает. Всё то, что происходило до этого, все те вопросы, которые поставил Бах (ну, можете камнем кинуть за примитивные параллели) – не находят разрешения. И повисает над Вами этот знак вопроса. И ходите Вы потом, и это неразрешённое напряжение – чувствуете».

И ей отвечают примерно в таком ключе: «А если бы Вы знали заранее легенду – не сильнее бы, не еще ярче бы подействовал на Вас этот контрапункт, в котором ощущается слабеющая рука Гения – и вдруг, внезапно, роняющая перо из похолодевших пальцев?!»

Так нужно ли бороться за правду? За поселение истины в каждой голове? Быть может, и легенды, пусть шатко-недоказанные, имеют право жить среди нас, если способствуют нашему «возвышающему» восприятию музыки? Быть может, это не так уж и плохо, если:

 
«Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман…
Оставь герою сердце… что же
Он будет без него? Тиран…»
 

А вот еще одно мнение. Пишет исполнитель нашей фуги: «…Эффект – именно музыкальный. Приписка рукой сына просто довершает этот эффект, делает его глубже! Иногда я даже, после прерывания этого контрапункта, встаю и читаю вслух эту приписку К. Ф. Э.. Один зануда как-то упрекнул меня, дескать, „театр устраиваешь“, но, на мой взгляд, это не театр, а – текст. В данном случае и музыкальный и литературный эффекты логично следуют один за другим. Кстати, задолго до того, как я начал учить „Искусство фуги“, часто слышал по радио Гульда именно с этим контрапунктом».

Другой участник дискуссии (относительно «последней фуги») вторит: «…Но в принципе альтернатива хорошая – просто обрывать исполнение (без пафоса, конечно). Для „театра“, припоминаю, красиво устраивал ансамбль „Концертино“ лет эдак надцать назад. Контрапункт обрывался, Андрей Корсаков своим басом (очень спокойно) говорил приписку К. Ф. Э., и потом сразу звучала Ария из ре-мажорной увертюры (т.н. „на струне соль“, которая знаменитая). Очень все гармонично было!»

Вот таким образом Бах – вечный любитель загадок и шуток – вновь улыбнулся над Смертью. Ведь до сих пор предпринимается множество попыток (и нередко – весьма удачных!) дописать «оборванный на полуслове» контрапункт. Значит, он – продолжает жить! Как, впрочем, и сам Бах в любом зазвучавшем своем творении «здесь и сейчас».

«Это как каждый мужчина должен посадить дерево, построить дом и т.п., ровно так же – если он клавишник – он должен написать концовку к „последнему“ контрапункту Иоганна Себастьяна. И попытаться хотя бы стать его соавтором…».

Как, какими путями мы приходим к Баху?

Фуга для лютни соло BWV 1000

Популяризаторство – вот одно из ключевых понятий наших размышлений здесь. Некоторые люди, особенно профессиональные музыканты, категорически не приемлют «популяризаторство» Баха, понимая, в первую очередь, под ним «профанацию», отход от истинного искусства. Они будут с презрением относиться к любым попыткам играть баховские творения в стиле джаза. И осудят любые переложения клавира на гитару (или органа – на оркестр, как это делал Стоковский). И обратно.

Параллельной линией в обсуждении нашего вопроса, вынесенного в заголовок, идет другое понятие – «аутентизма», аутентичного исполнения музыки старых мастеров… И нашего Баха, в частности… А, может быть, даже и – в особенности! Так как именно Бах уделял (и это со всей очевидностью вытекает из его музыки, из его композиторского стиля!) громадное внимание именно «проблемам исполнения» (как бы сказали сейчас). Недаром Баха приглашали проверять качество вновь построенных органов – не сама музыка, ее содержание, стояли во главе этого вопроса, а именно – КАК ее будут исполнять, и КАК ее нужно исполнить, чтобы это было «угодно Всевышнему».

Отрицать наличие у Баха-композитора определенных замыслов относительно тонкостей исполнения своих произведений никак невозможно…., однако, увы, мы мало знаем о них. И здесь вновь, как во многих наших рассуждениях о музыке Баха, мы вынуждены рассматривать вопрос, по крайней мере, с двух позиций, диалектически.

Во-первых, с позиций знательности. Да, предположим, мы полностью знаем все тонкости композиторского замысла – как насчет содержания и смысла произведения, так и относительно его исполнения. Тогда мы – профессионалы. Мы диктуем всем остальным нашу волю, за которой незыблемым аргументом стоит наша посвященность. Наше знание. Именно ТАК нужно!, – говорим мы. И – никак иначе! И – не спорьте с нами! Мы – знаем. Знакомо вам это?! Превосходство компетентного мнения? Превосходство знатока над неспециалистом, просвященного над дилетантом? Посвященного над неофитом?

Обычному слушателю, простому смертному остается в такой ситуации только смиренно принимать то, что ему преподнесут знатоки. Ведь они лучше и тоньше знают Баха! Но – тоньше ли и лучше ли они понимают его? Можно ли ставить знак равенства между понятиями «знаем» и «понимаем»?! Раз знаем, значит, и – понимаем! Вроде бы, очевидный вывод… И тогда возникают яростные споры вокруг упомянутых нами выше двух параллельно идущих линий рассуждений «популяризаторства» и «аутентизма исполнения». С этих позиций, конечно, никакое вольнодумство насчет иного исполнительства недопустимо! А популяризаторство будет неизбежно трактоваться как «опрощение» великой музыки – в лучшем случае, и как «оболванивание» слушателя – в худшем. Требование аутентичного исполнения станет не только целью, но и единственным средством приобщения любого слушателя к Баху. И – таким образом мы сразу получим полноценного, грамотного и тонкого ценителя….

«Вот будут Вам играть Палестрину в попсовой обработке, на балалайках, сами вспомните тогда о теории музыки, о всех тонкостях истинного барочного исполнения!», – пугают нас знатоки. «Нельзя дурачить народ, пытаясь доходчиво объяснить непонятное большинству…».

Однако, есть и другие мнения. «Профессиональные водители больше думают о дороге, чем о компрессии и октановых числах!». «Повара, будучи сами обычными посетителями ресторанов, вполне способны вкушать еду, не особо анализируя технику ее приготовления». Разве не так? Тогда и мы, простые смертные, вправе «не знать», «не ведать» о кухне…

На одной ли позиции, точнее, на равных ли позициях стоят «всезнающий» исполнитель и «случайно забредший на концерт» слушатель? К чему, собственно, сводится меню? Насколько оно должно быть однообразно? Насколько жесткие рецепты и тщательное соблюдение технологий приготовления блюд должны лежать в его основе?

Иной раздраженный слушатель, начитавшись сложных музыковедческих книг, написанных умными профессионалами, воскликнет: «Все книги о толковании музыки и о теоретическом построении ее – ни к черту! В печь их!» (приходилось мне слышать и такое!). Так устроен человек: все, что ему непонятно, он либо отбрасывает и потом обходит стороной, либо продолжает разогревать в себе любопытство – и в конце концов преодолевает барьер непонимания.

Думаю, что оба этих пути следует учитывать! Для приобщения «первых» к великой музыке главным принципом должен быть – «не спугни!». Такого слушателя – потенциального ценителя и будущего знатока – еще только предстоит взращивать. Но делать это нужно чрезвычайно бережно, заботливо. Как первый клювик зеленого ростка из семени. И пусть он, это первый слушатель, начинает с «попсовых» обработок, с вполне разжеванных и простецких (с точки зрения профессионала-музыковеда) книжек… Они тоже имеют право на существование. Лишь бы был результат. Ручей пробьется к морю! Нужно только осторожно расчистить дорогу его первым попыткам…

Для второго типа слушателей должен существовать эволюционный «полигон», простор для их роста. И вот тут должны присутствовать во всей своей красе и величии самые сложные трактовки и самые наиумнейшие книги. Такой слушатель доберется (в силу своего любопытства) и до этих вершин! Из семени удивления вырастет плод понимания. И тогда такой человек сам получить возможность стать профессионалом – знатоком. А для профессионалов наличие «попсовых» аранжировок и «детских» книжонок – уже нужная пища для умных размышлений, для критики, даже негодований, нулевая отметка… Без которой тоже нельзя.

Чтобы сказать с высоты своего роста – «Боже, как все глупенько и простенько!». (Если не сказать более безапелляционно!). В глубине своего нутра, однако, вспоминая – «А ведь и я сам когда-то с этого начинал свой путь к вершине! Или – к морю!».

От мнения такого: «Счастлив тот, кто не анализирует музыку, когда слышит ее. Анализ, по сути, ничего не дает для души! Анализ, скорее, убивает ее движения навстречу свету». До – прямо противоположного: «Счастье от слушания баховской музыки я получаю, прежде всего, тогда, когда постигаю всю конструкцию произведения, когда мне становится понятен замысел самого архитектора, – и когда я наконец-то услышу скрытый голос в многослойном звучании, о котором мне написали в одной умной книжке!».

В первом случае – это радость встречи! Во втором – это радость узнавания. В первом – словно бы вы неожиданно встретили нового, интересного вам человека – и почувствовали интуитивно, на уровне каких-то глубоких, неведомых рациональному познанию, эмоций, что он вскоре станет вашим другом. Во втором – вы обнаруживаете в уже знакомом вам друге новые черты, новые грани, незнакомые вам ранее…

Спасительное свойство музыки Баха для нее самой – это то, что если слушатель будет ею зацеплен (хоть самым примитивным способом – да хотя бы любопытством к рингтону «Шутки» в мобильном телефоне!), то дальше он, слушатель, пойдет только вперед.

…..

С другой стороны, вполне понятна тревога спецов (да и не только их – трезвым разумом понимаешь, что святотатство – любые современные переделки Баха!) за чистоту, за первозданную свежесть музыки. И тогда вершиной этой чистоты и свежести должен быть именно аутентизм исполнения – то есть та музыка, которую собственно и исполнял сам Бах, и сам же слышал! Никакой иной она быть не должна! Согласимся ли мы на это? Ведь, развивая далее мысль, можно зайти чрезвычайно далеко – и остаться наконец наедине с одним единственным исполнителем, который будет этим эталоном…. Однако, трактовок Баха – несметное количество. И очень многие из них выполнены блестящими музыкантами, которых никак не упрекнешь в отходах от принципов самой чистой и великой музыки! Один уже этот факт несколько портит картину теоретикам подлинного аутентизма. Это мы говорим сейчас про аутентизм исполнительства.

А аутентизм слушания? Нет ли и тут подводных камней? Ведь, добившись того, чтобы Баха играли на том самом клавесине, за которым и для которого сочинял сам Мастер; добившись того, чтобы все его завещания исполнителям (ведь до нас дошли, слава богу, сочинения великого кантора, написанные специально для учеников и предназначенные как раз для того, чтобы правильно научить их исполнять музыку!), мы должны последовательно добиваться, чтобы и слушатель «слушал и слышал» так же, как слушали и слышали в ту далекую эпоху! Тогда мы должны признать, что – никаких записей! Никаких CD-дисков, никаких mp3-сжатий, никаких проигрывателей и музыкальных центров, вообще, никакого электричества, да и, полноте!, – были ли в те достославные времена концертные залы!? С билетной и гардеробами, с буфетами и антрактами между первой и второй частями концерта? А как же слушать духовные произведения Баха в церкви? Нужно ли быть обязательно набожным, чтобы «аутентично» слушать мессы и кантаты?! Кстати, там всегда стояли, или можно было присесть?

…..

О знательности… Есть еще одна грань, которую мы не учли: кроме знаний музыковедческих тонкостей есть еще просто знание баховской музыки! Просто знание о том, что – есть такое-то вот произведение, и его еще нужно услышать! Желательно – в нескольких, различных трактовках (исполнениях)! Много ли обычный человек знает музыки Баха? Токката и фуга ре минор, Шутка из оркестровой сюиты да Хоральная прелюдия фа минор «из „Соляриса“» – вот знаменитое трио! Да. Совсем забыл – еще Ария из сюиты №3 для оркестра. Та самая, которую почтенная публика упорно называет почему-то «Воздух»…

…..

Профанация классической музыки может принимать (и принимает сейчас, увы!) самые невероятные и трудно предсказуемые формы. Если внимательно всмотреться в эти явления (о которых пойдет речь ниже), то в целом сложно оценить – плохо ли, хорошо ли от такого положения дел человеку. А ведь, собственно, музыка-то должна ему служить с благими целями, как же иначе? Судите сами. Первая форма «профанации» – знахарско-медицинская. Назовем ее так. Вот дословный рецепт:

МУЗЫКОТЕРАПИЯ.

1. Уменьшение чувства тревоги и неуверенности.

Шопен «Мазурка», «Прелюдии». Штраус «Вальсы». Рубинштейн «Мелодии».

2. Уменьшение раздражительности, разочарования, повышение чувства принадлежности к прекрасному миру природы.

Бах «Кантата 2». Бетховен «Лунная соната», «Симфония ля-минор».

3. Для общего успокоения, удовлетворения.

Бетховен «Симфония 6», часть 2. Брамс «Колыбельная». Шуберт «Аве Мария». Шопен «Ноктюрн соль-минор». Дебюсси «Свет луны».

4. Снятие симптомов гипертонии и напряженности в отношениях с другими людьми.

Бах «Концерт ре-минор» для скрипки, «Кантата 21». Барток «Соната для фортепиано», «Квартет 5». Брукнер «Месса ля-минор».

5. Для уменьшения головной боли, связанной с эмоциональным напряжением.

Моцарт «Дон Жуан». Лист «Венгерская рапсодия» 1. Хачатурян «Сюита Маскарад».

6. Для поднятия общего жизненного тонуса, улучшение самочувствия, активности, настроения.

Чайковский «Шестая симфония», 3 часть. Бетховен «Увертюра Эдмонд». Шопен «Прелюдия 1, опус 28». Лист «Венгерская рапсодия» 2.

7. Для уменьшения злобности, зависти к успехам других людей.

Бах «Итальянский концерт». Гайдн «Симфония».

Как Вам такое? Если Вы сейчас озлобитесь, после знакомства с этим рецептом, то срочно прослушайте «Итальянский концерт»! Если серьезно, – то идея, во-первых, не нова (еще в Риме нечто подобное практиковали уже вовсю), а, во-вторых, действительно содержит рациональные (и даже, может быть, алмазные!) зерна. Но все-равно как-то не по себе. Что-то здесь не то!

Поиграйте над моей могилкой, пожалуйста, Генделя. Он умиротворит меня. Не исполняйте Баха. С ним мне вновь станет неспокойно – и я, чего доброго, начну копошиться в земле и вновь искать счастья…

Второй вариант «профанации», знакомый всем, кто черпает музыку из Интернета, связан с безобразной путаницей авторства. Посмотрите на следующий лист, вывешенный в сети группами и админами, борющимися за чистоту классики (слава богу, что такие есть!). Публикую прямо с заголовком!

О дезинформации в названиях музыкальных композиций или что такое «Музыка ангелов»

1. Моцарт – «Музыка ангелов» – неправильное название, эту мелодию написал Yiruma и называется она «River Flows in You»

2. Композицию «Мелодия слез» (или «Слёзы дождя») Бетховен никогда не писал, ВКонтакте красуется ошибочное название, которое придумали невежественные люди. Эту композицию написал южнокорейский пианист под псевдонимом The Daydream.

3.«Моцарт В. А. Чистая симфония. Ближе к мечте» – ошибочное название, на самом деле это композиция написана коллективом Secret Garden и называется она The promise.

4. Музыку к фильму «Реквием по мечте» (ноты) написал Клинт Мэнселл, но не ВАГНЕР и не МОЦАРТ!

5. Вагнер – «Свадебный марш/сон в летнюю ночь/увертюра» – композиция неверно называется ВКонтакте; музыка написана Яном Тирсеном (Yann Tiersen) и называется она на самом деле Comptine d’un autre ete: L’apres midi. У Вагнера есть свадебный ХОР из оперы Лоэнгрин.

6. Д. Д. Шостакович – Симфония №5. (Симфония души) или еще ее называют Прелюдией души – название неверное, эта композиция принадлежит коллективу Secret Garden и называется она Song from A Secret Garden.

7. Шопен Фредерик – «Весенний вальс» – еще одно неверное название, мелодию написал Ян Тирсен (Yann Tiersen) и называется она Mother’s Journey.

8. Шопен Фредерик – «Апрель мечты» – настоящее название One Man’s Dream, автор греческий музыкант Yanni Hrisomallis

9. Бах И. С. – Kiss the rain (Этюд). Настоящий автор – Yiruma

Список этот невероятен (как по своей протяженности, чего там только нет!, так и по уровню людской глупости). Однако, какие-то тенденции он все же отражает? Тягу народа к прекрасному? Почему вдруг приспичило приписывать красивые мелодии обязательно Моцарту или Баху? Просто никаких других композиторов не знают? Что это за явление такое? Невежество или обычная безалаберная беспечность? Какая, в принципе, разница – кто что понаписал и насочинял, была бы «музычка покрасивше!» Тем не менее, из этого безобразия все-таки можно извлечь, на мой взгляд, нечто полезное. Не только – ругаться и обвинять молодежь в каких угодно грехах! А подойти к феномену рационально, с желанием получить положительный эффект. А именно – сделать все это поводом (ненавязчивым и завлекательным) к знакомству с настоящей добротной классикой. Взращивать ее, любовь, из «семени удивления и любопытства» (Николай Кузанский).

«Человек не властен над своим сердцем, никого нельзя судить за то, что он полюбил или разлюбил».

(Жорж Санд).

Толпа и одиночество

Рождественская оратория BWV 248 Chorus «Jauchzet, frohlocket, auf, preiset die Tage»

«Фанатов» Баха, возможно, намного больше, чем мы предполагаем, вслушиваясь в гнетущую тишину вокруг его имени в СМИ. Ровно такое же положение дел и с Моцартом, и с Пуччини, и с Гайдном. А причина в том, что настоящие ценители такой музыки не собираются в многотысячные орущие и экзальтированные толпы, как на концертах Димы Билана или группы Виагра. Это музыка – для конкретного человека. Бах написал всю эту громаду не для толпы, а лично для Тебя. Зачем бежать с ней на улицу и вопить в экстазе о том, как и что она делает с Тобой?! Она внутри человека. Ее внешних примет совершенно незаметно ни в поведении человека, ни на его лице. Разве что при внимательном рассмотрении все-таки можно уловить те черты, которые специалисты называют «одухотворенностью».

…..

Часто музыка Вивальди и многих итальянских мастеров барокко напоминает мне красивые пейзажи гор с лесами и озерами на переднем плане, из числа тех, которые так любили изображать художники Возрождения, принимая природу в целом, не внедряясь в детали. Это, скорее, те пленэрные статичные картины, которые вызывают в душе чувство восторга при виде захватывающей и величественной красоты земли. Такие пейзажи обычно помещают на красочные календари большого формата. В сравнении с ними баховская музыка несет совершенно иные ассоциации (если говорить здесь только о картинах природы). Под эти звуки мне рисуются более конкретные и, если можно так выразиться, более интимные образы: лист, плывущий в струе лесного ручья, край хлебного поля с отдельными вызревшими колосками, колышимыми легким ветерком, облако причудливой формы, набегающее на полуденное солнце, ласточки, резвящиеся в предгрозовом фронте. В этих образах отсутствует масштабность и застывшая монументальность. Нет в них и вычурности и отстраненности от реалий, когда я не могу определить – что за вид дерева нарисован на картине, чем именно засеяны поля и что за птица летит в плоском небе.

Под музыку Баха любят показывать фотографии космоса, далеких галактик, звездных скоплений и вспышки сверхновых. По моему мнению, эта музыка подходит как иллюстрация ВСЕГО, что создал Бог. Но мне все-таки, как ни странно, милее картины земного, человеческого смысла. Того, что так тонко и точно почувствовал и передал в «Солярисе» гениальный Тарковский, когда противопоставил холод, пустоту и отстраненность Космоса потоку обычного ручья, текущего на Земле под звуки фа-минорной хоральной прелюдии.

«…Его жизнь и переживания не являются единственным источником творчества, поэтому в данном случае сущность произведений не объясняется судьбой их творца. Художественная личность здесь свободно противопоставляет себя обыденной, человеческой, подавляя последнюю как нечто случайное. Творения Баха остались бы теми же, если бы даже весь его жизненный путь был иным. Положим, мы знали бы о его жизни больше, нежели знаем ныне, и до нас дошли бы все письма, которые он написал, – однако о внутренних причинах возникновения его произведений мы были бы осведомлены не более, чем сейчас.

Искусство Баха не безлично, но сверхлично. Как будто у него одно стремление: заново переработать и с неподражаемым совершенством передать все, что находится перед ним. Не он живет, но дух времени живет в нем. Все художественные искания, стремления, желания, порывы и блуждания прежних равно как и современных ему поколений, сосредоточились в нем и творят через него».

(А. Швейцер)

По своим поведенческим реакциям на искусство и культуру люди делятся на два типа. Первый стремится в концертные залы, на выставки, в музеи, на тусовки, в гущу событий, в толпу. Вторая категория людей этого не приемлет – и предпочитает общаться с искусством наедине, в тиши уютного кабинета, перелистывая альбомы репродукций, слушая записи на стареньком проигрывателе виниловых пластинок, или, хотя бы, изучая особенности архитектуры эпохи Ренессанса в интернете. Их идолом является книга. Которую невозможно читать вчетвером. Первая же категория даже книги измудряется осваивать прилюдно – в вагонах, в метро, в спешке, толчее и суете вокзалов и даже сидя за рулем! Благо – появились аудиокниги…

Видимая, самая очевидная основа этих различий – различное отношение к людям. К ближним, так сказать, братья по крови. Одним радостно быть в толпе и наслаждаться единением в общем порыве страсти и любви. К шедевру, выставленному в зале галереи. К кумиру, бренчащему на электрогитаре с ракушечной сцены на центральной площади города. Даже в тягостных в бытовом плане поездках на автобусах Манн в Европу (под лозунгом «По культурным центрам цивилизованных стран») такие люди находят известные прелесть и очарование. Так как рядом с ними сидят на просиженных сидениях и мучаются от дорожно-кофейной изжоги ровно такие же соратники по любви к возвышенному. Для этого типа людей не страшны даже очереди! Они с видимым удовольствием будут стоять пять часов в галерею, в зал которой привезли что-то из Лувра. Нет, они, конечно, будут не против, если кто-то уступит им местечко ближе к окошечку кассы. Но совсем уж без очереди им будет как-то некомфортно. И – если ее не будет вовсе, то и в галерею они, пожалуй, не пойдут. Сам факт стояния в очереди их ничуть не пугает. Очередь является для них гарантом качества культурных услуг.

Вторая категория боится очередей панически. Как черт ладана. И даже Мона Лиза живьем не сможет перебороть их природный страх. Даже Пикассо и Моне, вместе взятые, не победят в схватке с чувством животного ужаса перед молчаливой и длинной вереницей людей, угрюмо ждущих встречи с шедевром. Уж лучше мы на них, Пикассо и Моне, еще раз взглянем дома, в тиши кабинета – благо есть чудесное японское издание!

Первая категория, встретившись нос к носу со второй, выдвигает (рано или поздно, но чаще всего – сразу!) самый свой главный аргумент – «Это же живое общение! С картиной, с оркестром, с китайской вазой династии Минь, с самим художником, наконец…». Вторая в ответ указывает аргументы типа: «В тишине лучше разбираться со своими впечатлениями!». Или – «Там все кашляют и сморкаются, а мне это сильно мешает…». Кстати, я даже знавал одного экстравагантного человека, который, узнав, что где-то во время концерта будет еще и идти запись, летел туда впереди всех остальных участников действа. Чтобы потом, достав бережно пластинку с полочки и поставив ее на прослушивание, с умилением и гордостью говорить гостям в нужный момент – «А вот здесь, обратите внимание, меня приспичило покашлять!». Очень этим своим участием гордился!

Нечто аналогичное – про рыбалку и охоту. А также – сбор грибов. В чем же суть этого явления? К разному отношению людей к проблеме «толпы и одиночества»? Только ли в этом сердцевина проблемы?

Соответственно, правды ради, следует сказать, что и сами искусство с культурой не подкачали в этом аспекте – и легко ранжируются-подразделяются на первую часть, которая органично идет в массы, на площади, в толпу, и вторую – которая предпочитает подавать себя с бОльшим эффектом наедине с индивидуумом – читателем, слушателем, зрителем. В самом деле, концерт, скажем, «Роллинг Стоунз» или «Секс Пистолз» органично смотрится на площади, битком забитой шумной молодежью. Сложно представить группу «Звери», дающую «маленький камерный концертик». А вот сыграть Бетховена квартетом вполне можно и уместно перед избранной группой в пятнадцать человек. И – даже перед двумя-тремя. Равно как и «Маленькую ночную серенаду». Для маленькой ночной компании….