Текст книги "Прикосновение зла"

– Да. Да, ты, идиот. Посмотри, что эти люди сделали с Гармонией!

– Персефона…

– Аид, – прервала его Персефона. – Не преуменьшай мой страх тебя потерять. Он вполне обоснован.

Черты его лица смягчились:

– Прости.

– Я знаю, что ты могуществен. Но… у меня не выходит из головы то, что Триада пытается спровоцировать новую титаномахию.

Ей были ненавистны эти слова – вытащить на свет то, что создавало смятение внутри Аида, – но ей просто необходимо было их произнести, произнести вслух. Она думала, что, возникнув в воздухе между ними, они прозвучат безумно, совершенно неправдоподобно.

Но это оказалось не так.

Потому что она была уверена, что изначальные божества и титаны тоже считали себя неприкасаемыми, но тем не менее пали.

Аид обхватил ладонями лицо Персефоны:

– Я не могу обещать тебе, что за нашу жизнь мы не пройдем через тысячу войн. Но обещаю, что никогда не оставлю тебя по своей воле.

– А ты можешь пообещать вообще никогда не оставлять меня?

Он ответил ей едва заметной грустной улыбкой, а потом поцеловал. Его пальцы переплелись с ее волосами и скользнули вниз по спине к бедрам. Ей хотелось этого больше, чем размышлять о том, почему он не ответил на ее вопрос, так что она дотронулась до его члена, проступающего под тканью брюк. Из груди Аида вырвался стон. В ответ он обхватил ее ягодицы, прижав к себе, но Персефона уперлась руками ему в грудь и заглянула ему в лицо.

– Позволь мне, – сказала она.

– Чего ты хочешь? – спросил он.

Она взяла его за руки и повела за стол, где толкнула Аида в кресло, а сама опустилась перед ним на колени. Расположившись у него между бедер, она расстегнула пуговицу и молнию у него на брюках, высвободив из-под ткани его возбужденный член, твердый и набухший.

Глядя Аиду в глаза, Персефона обхватила член у основания и принялась поглаживать, усиливая давление, когда двигалась к головке. Если бы его взгляд был пламенем, она была бы рада в нем сгореть. Богиня улыбнулась, когда он стиснул челюсти, а костяшки его пальцев, впившиеся в подлокотники, побелели. Потом она наклонилась и обвела языком головку. Вкус был горьким и теплым, с ароматом пряностей.

Тихий стон сорвался с губ Аида:

– Да. Именно об этом я и мечтал.

У богини появились вопросы. О чем конкретно он мечтал? О том, чтобы погрузиться ей в рот? О самом этом акте и его исполнении именно так? В его открытом офисе? Но она ни о чем не спросила и просто продолжила, подгоняемая его дыханием – сбившимся и затрудненным.

– Лорд Аид, – раздался вдруг голос Айви. Персефона почувствовала, как Аид напрягся и сменил позу, выпрямив спину. Ее присутствие не заставило Персефону остановиться. Наоборот, она принялась ласкать его еще усерднее, тщательно обводя языком каждый изгиб и каждый холмик на его члене.

– Почему вы сидите?

Кажется, нимфа была в недоумении, и Персефона рассмеялась, несмотря на член Аида у нее во рту. Его реакция последовала незамедлительно. Он переплел пальцы одной руки с ее волосами.

– Я работаю, – сказал он.

– Так у вас же ничего нет на столе.

– Сейчас… будет, – ответил он, сжимая пальцы в волосах Персефоны.

– Ладно, ну, когда у вас найдется минутка…

– Уйди, Айви. Сейчас же.

Персефона больше не услышала ни звука от нимфы. И предположила, что та ушла, когда Аид положил вторую ладонь ей на щеку. На мгновение их взгляды встретились.

– Заглоти его целиком, – Аид подался бедрами вперед.

Он вошел так глубоко, что у нее на глазах проступили слезы, но она была согласна на это ради него.

– Да, – прошипел он. – Вот так.

Аид задвигался, и она начала задыхаться, но он оставался у нее во рту, пока не кончил, наполнив ее горло своим семенем. Она тяжело сглотнула, чувствуя, как у нее горит в носу. Когда он отстранился, она тяжело задышала, прислонившись лбом к его колену. Рука Аида гладила ей волосы.

– Ты в порядке? – спросил он.

Она подняла на него глаза:

– Да. Просто устала.

Он провел кончиками пальцев по ее губам:

– Сегодня ночью я заставлю тебя кончить так же бурно.

– Ртом или членом?

Он улыбнулся:

– И так, и так.

Аид поправил одежду и помог Персефоне подняться.

– Я знаю, что у тебя сегодня тяжелый день. И я не хочу тебя покидать, но я пришел сказать, что мне предстоит встреча с Зевсом.

– Зачем?

Она знала две возможные причины.

– Думаю, ты знаешь. Я надеюсь получить одобрение Зевса по поводу нашей свадьбы.

– А ты разберешься с ним по поводу Лары?

– Геката уже разобралась. У него уйдет не меньше двух лет на то, чтобы отрастить новые яйца.

У Персефоны округлились глаза:

– Она… его кастрировала?

– Да. И, насколько я знаю Гекату, это было кроваво и больно.

– Какой толк от этого наказания, если он сможет восстановиться?

– Боюсь, эту силу у него отнять нельзя. Но, по крайней мере, хоть ненадолго, от него будет… меньше… проблем.

– Если только он не откажется одобрить наш брак, – добавила Персефона.

– Именно, – согласился он.

Ей хотелось, чтобы он ее приободрил, сказал, что такого не случится, что Зевс не посмеет. Аид, казалось, почувствовал ее тревогу. Он обхватил ладонями шею богини сзади и прислонился к ее лбу своим.

– Поверь, дорогая, я никому – ни царю, ни богу, ни смертному – не позволю помешать мне сделать тебя своей женой.

* * *

Персефона вернулась к себе в офис и обнаружила там Сивиллу, Левку и Зофи, стоявших у стола Елены. Он располагался рядом со столом Персефоны и имел относительно простой декор – с мрамором и золотыми акцентами.

– Что происходит?

– Зофи сообщила нам о Елене, – ответила Левка. – Так что я решила просмотреть ее вещи.

– Потому что?..

– Потому что она кое-что прятала, – сказала нимфа.

– Откуда ты знаешь?

– Я за ней наблюдала. Когда ей звонили, она выходила из офиса, чтобы ответить. Мне показалось это странным, так что однажды я проследила за ней.

– И?

– И она встретилась с каким-то парнем, расхваливающим Триаду… и себя. Думаю, она с ним спит.

– Как он выглядел?

– Полубог, – ответила она, и ее губы скривились от отвращения. – Сын Посейдона, я полагаю. Видно по его глазам.

«Тесей», – сразу поняла Персефона.

– И когда ты собиралась мне об этом рассказать?

– Сегодня, – ответила Левка. – Поэтому Елена и пошла к тебе сегодня утром – хотела поговорить с тобой первой.

Персефона опустила взгляд на стол Елены. На нем царил идеальный порядок. Все расследования были разложены по отдельным папкам и подписаны аккуратным почерком.

Сивилла просматривала маленький черный ежедневник.

– Что это? – поинтересовалась Персефона.

– Заметки, – объяснила оракул. – Смотрю, не оставила ли она что-нибудь полезное.

– Я считаю, надо сжечь ее вещи, – произнесла Зофи. – Не оставить ни следа ее предательства.

– Я бы не стала называть ее предательницей, – ответила Персефона, подыскивая подходящие слова: на ум ей пришли лишь «запутавшаяся», «глупая» и «обманывающаяся».

– Она карьеристка, – сказала Сивилла. – Ищет возможности как можно быстрее оказаться наверху. Поэтому она и ушла из «Новостей Новых Афин» вместе с тобой. Решила, что ты поможешь ей подняться.

– Ты увидела это по ее цветам?

– Красный, желтый, оранжевый. И еще немного зеленого – из-за зависти.

– Ты поняла все это, посмотрев на нее, и не предупредила нас? – возмутилась Левка.

Сивилла подняла взгляд от черного ежедневника:

– Я увидела в ней амбициозность. Она может быть как позитивной, так и негативной. Я не знала, как Елена ей воспользуется.

– Думаю, никто из нас не знал.

– Сефи, пора на ланч!

Гермес вдруг возник рядом с ней, что-то напевая. Она подпрыгнула, не ожидая увидеть его так скоро, но, бросив взгляд на часы, осознала, что уже почти полдень. Время от нее ускользало.

– Я буду готова через пару минут, Гермес. Во что это ты одет?

На нем было нечто болотного цвета, похожее на комбинезон с шортами.

Он сунул руки в карманы и сделал оборот вокруг себя:

– Тебе не нравится? Я называю его своим парадным костюмом.

– И… ты собрался пойти в нем на ланч?

Гермес испепелил ее взглядом:

– Ну, давай, Сефи, скажи, что тебе не нравится. Ты не заденешь мои чувства. И да, я намерен пойти на ланч в своем парадном костюме.

– Эм, Персефона, – привлекла ее внимание Сивилла. – Думаю, тебе стоит на это взглянуть.

– О нет, не стоит! – Гермес подхватил богиню под руку, чтобы удержать на месте.

– Гермес, отпусти меня.

Он надул губы:

– Но… я хочу есть! – Она бросила на него сердитый взгляд, и бог отпустил ее, проворчав: – Ой, ладно.

Оракул протянула ей раскрытый ежедневник. На одной из страниц Елена нарисовала треугольник и вписала в него дату, адрес и время. Дата была сегодняшней, время – восемь вечера.

– Левка, можешь взглянуть?

– Погоди. Дай-ка мне, – влез Гермес.

– Я думала, ты хочешь есть, – заметила Персефона.

– Прекрати мне без конца об этом напоминать, – процедил Гермес сквозь стиснутые зубы и выхватил у нее из рук ежедневник.

Около минуты он изучал страницу, а потом произнес:

– Это адрес клуба «Афродизия».

– Он… принадлежит Афродите?

– Нет, его владелец – смертный, – ответил бог. – Он называет себя Мастером.

Сивилла с Левкой захихикали.

– И что это за клуб? – спросила Персефона, хотя уже и сама догадывалась.

– Это секс-клуб, – подтвердил он. – Эм, не то чтобы я там бывал…

Персефона приподняла бровь.

– Ты хочешь сказать, что у Елены назначена встреча в секс-клубе? – переспросила Левка.

– Может, ей нравятся кинки-пати, – пожал плечами Гермес. – Кто мы такие, чтобы осуждать чьи-то сексуальные предпочтения?

Персефона нахмурилась:

– Думаю, нам надо это выяснить.

Гермес рассмеялся:

– Ты думаешь, Аид позволит тебе пойти в секс-клуб?

– Я заставлю его пойти со мной.

– А я-то думал, вы предпочитаете заниматься сексом наедине.

Персефона испепелила его взглядом:

– Если ты не собираешься помогать, можешь идти на ланч один.

– Я просто говорю, что Аид убьет всю энергетику. Если мы собираемся пойти туда, ему рядом с нами не место.

– Тогда скажи ему сам, – ответила Персефона. – Я не пойду, не предупредив его.

– Ну уж нет. Он заставит меня принести клятву, что я защищу тебя даже ценой своей жизни.

– А ты разве не защитишь? – спросила она.

Гермес открыл рот, чтобы ответить, но сделал паузу. Его взгляд смягчился:

– Конечно, я тебя защищу.

– Мы можем сходить, – предложила Левка. – Мы с Сивиллой.

– Нет, – отрезала Персефона. – Не вдвоем и не без меня.

Этот вопрос казался ей личным – не только потому, что речь шла о Елене, девушке, которую она считала своей подругой и подчиненной. Но и потому, что она боялась за подруг – они тоже могли стать целями. Если встреча касалась будущего Триады и их планов, ей просто необходимо было на нее попасть.

Она подняла взгляд на Гермеса:

– Будь готов произнести эту клятву, Гермес, и защищать меня ценой своей жизни.

* * *

Аид крайне неохотно согласился отпустить Персефону в клуб «Афродизия», но, как и предсказывал Гермес, заставил того принести клятву, что он ее защитит.

– Что это вообще значит? – спросила она, когда он вернулся, чтобы сообщить – согласие Аида получено.

– Не беспокойся об этом, Сефи. Предоставь это мне, – ответил он. – И надень что-нибудь сексуальное!

Персефона покачала головой и попыталась не рассмеяться, когда бог спешно покинул ее.

После работы она вернулась в подземное царство. Прежде чем отправиться на ночное расследование, богиня перенеслась в Элизий. Она уже довольно давно не виделась с Лексой и обнаружила, что после происшествия с Еленой больше всего на свете ей хотелось встретиться с лучшей подругой.

Она прошлась по золотым полям, над которыми возвышались отдельные роскошные деревья с мощными корнями, уходившими глубоко под землю. Кое-где виднелись маки, прячущиеся в траве. Однажды, еще до того, как Танатос позволил Персефоне подойти к Лексе, она спросила бога смерти об этих разбросанных по полю маках.

– Это места упокоения в вечности, – ответил он.

– Ты имеешь в виду…

– Когда душа больше не желает существовать ни в верхнем мире, ни в подземном царстве, они пробиваются из-под земли.

Он продолжил объяснять, что энергия душ часто была подобна магии.

– Из нее произрастают маки и гранаты.

У Персефоны было много вопросов. Когда душа решает, что больше не хочет существовать? Конечно же, спросив об этом, она думала о Лексе, но ответ Танатоса оказался для нее неожиданностью.

– Иногда у них просто нет выбора. Иногда они попадают к нам настолько сломленными, что продолжение существования для них – настоящая пытка.

Именно тогда Персефона поняла, как ей повезло с Лексой. По крайней мере, той всего лишь пришлось испить из Леты. Очевидно, были судьбы и намного хуже.

Поднявшись на один из множества холмов, Персефона остановилась, выискивая взглядом знакомые темные кудри Адониса, но так и не увидела их. Возможно, она бы и не узнала его здесь. Даже Лекса, такая знакомая, выглядела иначе, к тому же с момента ее последней встречи с наделенным благом смертным прошло несколько месяцев. И даже если бы она его увидела, вряд ли бы подошла. Предназначением Элизия было исцеление. К душам здесь не пускали гостей, они не общались даже друг с другом.

Лекса стала исключением, и Персефона подозревала, что этому как-то посодействовал Аид, хоть она никогда не спрашивала.

Она постояла еще немного, окидывая взглядом поля, прежде чем пойти искать Лексу.

Персефона наслаждалась умиротворением, царившим в этой части подземного царства. Здесь было легко забыть об угрозах ее матери, Триаде и внезапной перемене в поведении Елены. Окружающий пейзаж как будто отодвигал от нее эти мысли, и ей было сложно до них дотянуться. Поэтому у богини всегда было чувство, что если она задержится тут чуточку дольше, то забудет уйти.

Преодолев еще один холм, она спустилась в долину, где росло больше деревьев, – Лекса чаще бродила именно там. Ее взгляд привлекла пара душ, укрывшаяся под одним из деревьев. Они сидели плечом к плечу, склонив друг к другу голову, и Персефона уже готова была отвести глаза, чувствуя себя так, словно вторгается в интимный момент. Вот только вскоре она поняла, что перед ней Танатос и Лекса. Рядом друг с другом они казались противоположностями – Танатос с белыми волосами выглядел пламенем на фоне полуночных локонов Лексы. Из общего у них были бриллиантово-голубые глаза и, очевидно, дыхание и пространство, с улыбкой подумала Персефона.

Она спросила себя, что ей делать: развернуться и вернуться попозже? Спрятаться и понаблюдать издалека? Подойти и заставить их разойтись? Шанс решить ей так и не представился, потому что на нее упал взгляд Танатоса. Он тут же вскочил на ноги и отошел от Лексы, которая нахмурилась при виде Персефоны.

Чувствуя себя неловко и неуверенно, богиня неторопливо спустилась с холма. Она замешкалась, увидев, как Танатос двинулся ей навстречу, в то время как Лекса осталась сидеть под деревом, запрокинув голову назад и закрыв глаза.

– Вы пришли раньше, чем обычно, – заметил Танатос.

– Да, – согласилась она, но извиняться не стала. Может, Элизий и находится под его контролем, но царь здесь Аид. – Сегодня вечером у меня дела, поэтому я решила навестить Лексу пораньше.

– Она устала, – сказал он.

– Но она же только что говорила с тобой, – сказала Персефона, прищурив глаза.

– Я понимаю, что вы по ней скучаете. Но ваши визиты не дадут вам того, чего вы хотите.

Богиня отшатнулась, словно он дал ей пощечину. Выражение лица Танатоса переменилось, глаза распахнулись чуть шире, и он шагнул к ней, словно осознав, какую боль причинили его слова.

– Персефона…

– Не надо, – она отступила на шаг назад.

Ей не нужно было напоминать, что Лекса не станет прежней. Она горевала об этом каждый день, мучительно осознавая, что сама в этом виновата.

– Я не хотел вас обидеть.

– Но ты обидел, – ответила она и исчезла.

Лишенная возможности навестить Лексу в подземном мире, Персефона переместилась на кладбище в Ионии – к могиле подруги. Она все еще была свежей – могильный холм без травы с надгробным камнем, на котором было написано: «Любимая дочь, которую забрали у нас слишком рано». От этих слов у богини сжалось сердце – потому что и правда было ощущение, что Лексу забрали слишком рано, но также и потому, что Персефона знала – это не так. Смерть стала выбором самой Лексы.

«Я выполнила свое предназначение», – сказала подруга, прежде чем уйти с Танатосом, чтобы испить из Леты, после чего все уже не могло стать как прежде.

Персефона оказалась на этом кладбище впервые со дня ее похорон. После прерывистого вздоха она опустилась на колени рядом с могилой. Та была припорошена снегом, и там, где ладонь богини коснулась холодной земли, из почвы пророс ковер из анемонов. Магия проявилась легко, ведь стоявшие за ней эмоции были такими сильными, такими болезненными, что сила буквально сочилась из ее кожи.

Персефона стряхнула снег с цветов и надгробия.

– Ты не знаешь, как сильно я по тебе скучаю.

Она разговаривала с могилой, с надгробным камнем, с телом, что лежало под шестью футами земли. Богиня не могла сказать всего этого душе в подземном мире, потому что та бы их попросту не поняла. Поэтому она и пришла сюда – чтобы поговорить с лучшей подругой.

Персефона сидела на земле, и холод просачивался к ее коже сквозь одежду. Она вздохнула и, прислонившись затылком к надгробию, посмотрела в небо – хлопья снега таяли у нее на коже.

– Я выхожу замуж, Лекс, – сказала она. – Я ответила «да».

Она тихо рассмеялась. Богиня практически слышала смех Лексы, видела, как та прыгает и закидывает руки ей на шею. Эта картина заставила ее улыбнуться, но тут же раздавила всем своим весом.

– Я никогда еще не была так счастлива, – произнесла она. – И никогда так не грустила.

После этого она долгое время молчала, и лишь слезы катились у нее по щекам.

– Сефи?

Она подняла глаза и увидела Гермеса, стоявшего в нескольких футах от нее – он был подобен золотому огню на фоне снега вокруг.

– Гермес, что ты тут делаешь?

– Думаю, ты и сама сможешь догадаться, – сказал он, проведя пальцами по своим светлым волосам и присев рядом с ней. На нем была обычная одежда – рубашка с длинным рукавом и темные джинсы.

– На этот раз никакого комбинезона?

– Он только для особых случаев.

Они улыбнулись друг другу, и Персефона вытерла глаза. Ее ресницы все еще были влажными от слез.

– Ты знала, что я потерял сына? – спросил он после долгого молчания.

Персефона бросила на него взгляд, увидев лишь его прекрасный профиль, но по темному золоту его глаз и сжатым челюстям поняла, что слова давались ему нелегко.

– Нет, – прошептала она. – Мне очень жаль.

– Ты о нем знаешь, – сказал Гермес. – Его звали Пан, он был богом дикой природы, пастушества и скотоводства. Он умер много лет назад, а я все еще горюю по нему… иногда мне кажется, будто это случилось только вчера.

Другие бы спросили: как он умер? Но Персефона не стала спрашивать, потому что ей самой не захотелось бы отвечать. Так что вместо этого она попросила:

– Расскажи мне о нем.

Его губы изогнулись в улыбке.

– Он бы тебе понравился, – ответил он, похлопав ее по плечу. – Он такой же, как я, – красивый и уморительный. Любил музыку. Ты знаешь, что именно он создал свирель? Однажды он вызвал на состязание самого Аполлона, – Гермес рассмеялся. – И, конечно, проиграл. Он был просто… очень забавным.

Бог хитрости рассказал и другие истории о Пане – о его великих и не очень любовных достижениях, приключениях и, наконец, о смерти.

– Его смерть была внезапной – еще мгновение назад он существовал, а потом его вдруг не стало. Я услышал о том, что он ушел, по ветру – по крикам смертных и плакальщиц. Я не поверил, так что пошел к Аиду, и тот рассказал мне правду. Мойры перерезали его нить.

– Мне так жаль, Гермес.

Он грустно улыбнулся.

– Смерть есть, – произнес он, – даже для богов.

От этих слов ее пробрала холодная дрожь – слишком глубоко, чтобы не обратить на нее внимания.

– Нам пора, – сказал бог, вставая, и протянул руку. – Нам пора ехать в клуб «Афродизия», и я знаю, что ты пойдешь не в этом.

Хоть и не без усилий, она рассмеялась, и он помог ей подняться. Прежде чем они перенеслись каждый в свое место, Гермес заглянул ей в глаза.

– Никто не говорил, что ты должна притвориться, будто все в порядке, – сказал он. – Горе означает, что мы любили всей душой… и если это все, что будут вспоминать о нас потом, я считаю, мы прожили свою жизнь не зря.

Глава XVIII
Клуб «Афродизия»

Персефона стояла, закутанная в свое самое теплое пальто, но все равно дрожа от холода, когда они вышли из лимузина Аида. Под верхней одеждой у нее было тонкое черное платье, обнажавшее больше кожи, чем было приемлемо для этой погоды. В глубоком V-образном декольте виднелась ложбинка, а высокие разрезы спереди демонстрировали ее бедра. Она долго сомневалась, не зная, одобрит ли это платье Аид, но предположила, что его охватили бы такие же противоречивые чувства, как и ее, потому что он разрывался бы между досадой и страстным желанием заняться с ней сексом.

Сивилла также выбрала черный наряд, хотя ее платье было короче и больше смахивало на ночную сорочку. Оно напомнило Персефоне одеяния Афродиты. На Левке были красный прозрачный топ и узкие джинсы, в то время как Зофи, очевидно, хорошо прошерстила свой гардероб, надев черный утягивающий корсет со стальными косточками, демонстрирующий ее точеную фигуру, и темные брюки. К удивлению Персефоны, Гермес выбрал более спокойный костюм: белую футболку с V-образной горловиной и серый пиджак с темными джинсами. Богиня же втайне надеялась, что он объявится в своем комбинезоне.

– Хорошего вам вечера, – пожелал Антоний, усаживаясь обратно в водительское кресло.

– Я позвоню, когда мы соберемся домой, – пообещала Персефона.

– Я не вижу никакого секс-клуба, – сказала Левка, оглядывая здания, тянувшиеся вдоль тротуара.

Она была права – здесь не было никаких опознавательных знаков клуба «Афродизия». Только ресторан, бар и пустующая постройка.

– Он сзади, – ответил Гермес.

Девушки последовали за ним по темному переулку, который был очищен от снега и присыпан песком – благодаря этому пройти здесь оказалось легче, чем ожидала Персефона.

Клуб был скрыт от глаз посторонних, на нем не было вывески – лишь вход с желтым фонарем над изумрудно-зелеными дверями, возле которых стояли вышибалы. Они проверили их документы и открыли двери. Внутри их встретил мужчина в безупречном черном костюме.

– Ах, мастер Гермес, – произнес администратор. – Добро пожаловать.

– Себастьян, – поприветствовал его бог хитрости.

Взгляд мужчины переместился на Персефону, Сивиллу, Левку и Зофи.

– Вы привели с собой гостей. Женщин. – Себастьян приподнял брови и выглядел удивленным.

Гермес прокашлялся:

– Да. Это мои подруги. Вы наверняка слышали о леди Персефоне. Она скоро выйдет замуж за Аида.

– Конечно, – ответил тот. – Как я мог быть так слеп к вашей красоте. Я не знал, что лорд Аид готов делиться.

– Он и не готов, – ответила Персефона.

Гермес снова прокашлялся:

– А это ее подруги – Сивилла, Левка и Зофи.

– Это честь для нас. Надеюсь, проведенное время доставит вам удовольствие. Следуйте за мной.

Себастьян повел их наверх, и, зашагав рядом с Гермесом, Персефона ткнула его локтем:

– Так, говоришь, ты здесь никогда не был?

– Всего пару раз, – ответил он.

Персефона смерила его взглядом:

– Всего два раза, и тебя здесь уже так хорошо знают?

Он заулыбался:

– Ну что мне сказать? Мои навыки легендарны.

Персефона закатила глаза и ткнула его локтем посильнее.

– Ой! – Он потер бок. – Что? У меня было много практики!

Богиня покачала головой, и в то время как в глубине души ей хотелось рассмеяться, она вспомнила их разговор с Аидом сразу после игры в «Я никогда не». Она все еще училась. Иногда Персефона спрашивал себя, давала ли она Аиду именно то, что ему было нужно, особенно после того, как он завладел контролем в офисе вчера днем. Он был груб и не извинился, когда стал погружаться ей в рот. Они не впервые занимались грубым сексом, и она не впервые почувствовала, что ему нужно нечто большее, чем стандартные позы. Может, этот клуб подкинет ей новые идеи.

Поднявшись по лестнице, они оказались в темном коридоре. Персефона протянула руку, чтобы держаться за стену, и обнаружила, что та мягкая на ощупь – покрытая бархатом. Они миновали несколько дверей с табличками «Чувственность», «Страсть», «Вожделение» и другими, подобными им, пока не дошли до «Влечения».

За ней оказалась кабинка, освещенная приглушенными голубыми лампами, при том что бóльшая часть комнаты все равно оставалась в темноте. Там стояли два огромных черных кожаных дивана, больше похожих на кровати, и скамья с приспособлениями для связывания. На ней также лежала плетка. Персефона, не снимая пальто, вышла на балкончик, где с потолка струился красный свет, окрашивая весь зал в темные оттенки малинового.

Внизу под ним стояло несколько кроватей, огромные диваны, скамьи и две клетки. Повсюду были люди. Одни были в масках, другие без, кто-то сидел на диванах и креслах, болтая и наблюдая за другими. Здесь был и танцпол, хоть и маленький, и несколько человек покачивались там, касаясь и лаская друг друга. Вокруг царило умиротворение – все было совсем не так, как представляла себе Персефона.

Она предполагала, что действие здесь будет больше походить на ее секс с Аидом, но то, что она делила с ним, было намного напряженнее. К тому же в их отношении понятие «делиться» имело другое значение, нежели здесь.

И все же в этом клубе взаимодействие шло медленно, мягко и уважительно. Одна из женщин делала минет мужчине, в то время как второй шлепал ее по ягодицам. Несколько пар занимались сексом, и на их лицах отражалось наслаждение. Еще одну женщину, со скованными руками и ногами, удовлетворял мужчина. Персефона долго наблюдала именно за их игрой. Она не могла понять, почему ее это так привлекало, но потом осознала, что всегда считала связывание потерей контроля, а их секс выглядел иначе. Чувственным, дразнящим и любящим. Здесь главным было доверие.

Персефона начала согреваться, она прокашлялась, ощутив боль глубоко в груди. Их сегодняшний секс был жарким и страстным, но ее желание осталось неудовлетворенным. Она вцепилась пальцами в перила балкона.

– Ну, что думаешь? – спросил Гермес, незаметно оказавшись рядом.

– Здесь… все иначе, – ответила она, подыскивая правильные слова.

– Не так убого, как ты думала? – усмехнулся он, приподняв бровь.

– Нет. Здесь… и правда довольно… культурно.

Даже с общим вибратором.

– Увидела что-нибудь, что хотела бы попробовать?

Персефона уставилась на него.

– В смысле, с Аидом, – добавил он.

Она закатила глаза и сменила тему разговора:

– Как думаешь, где должна пройти эта встреча?

– Полагаю, это зависит от сути самой встречи, – задумчиво произнес Гермес.

Сивилла, Левка и Зофи присоединились к ним на балконе.

Левка издала тихий смешок:

– Полагаю, есть то, что никогда не меняется.

Персефона предположила, что нимфа имеет в виду гиперсексуальность древнегреческого сообщества, и, по правде говоря, их сексуальные взгляды не так уж сильно изменились. Даже в их современном обществе проституция была легальна.

– Скорей прикрой свои глазки, Зофи, – пошутила Левка.

– Зачем? – спросила амазонка. – Я знакома с сексом.

Все в удивлении уставились на нее.

– Что? – слегка раздраженно спросила она. – Может, я и не знаю современного общества, но секс-то не современная штука.

Гермес хохотнул, а Сивилла усмехнулась.

– Так у тебя был секс? – переспросила Левка.

Зофи закатила глаза:

– Ну конечно.

– Но… когда мы играли в «Я никогда не», – напомнила Левка, – ты не пила. Ни разу!

Зофи долго молчала, а потом ответила:

– Кажется, я просто не поняла правила игры.

Они все рассмеялись и какое-то время наблюдали за происходящим внизу, комментируя разные действия и позы. Пары смешивались, менялись партнерами, занимались разными видами секса. Но спустя несколько минут Персефона заметила, как несколько из них покинули зал – по одному, исчезая в темноте.

Она напряглась.

– Как думаете, куда они пошли? – спросила Сивилла.

– Я не знаю, – мотнула головой Персефона.

– Давайте узнаем? – предложил Гермес.

– Кто-нибудь должен остаться здесь, чтобы проследить за Еленой, – решила Персефона. – Сивилла, Левка – может, вы ее дождетесь? И напишете мне сообщение, когда она приедет?

– Конечно, – кивнула Сивилла.

– Зофи, мне нужно, чтобы ты осталась здесь, с ними.

– Моя задача – защищать вас, миледи.

– Вообще-то я поклялся защищать ее сегодня, – вмешался Гермес. – Ты простишь меня, если я никому не доверю это дело?

Амазонка бросила на Гермеса сердитый взгляд и собралась было возразить, но Персефона ее перебила:

– Зофи, это важно. Я приказываю тебе защищать моих подруг. Если Елена будет сегодня здесь с Триадой и узнает кого-то из нас, быть беде.

– Хорошо, миледи, – ответила эгида, все еще сердито глядя на Гермеса.

Персефона сняла пальто, и они с Гермесом вышли из кабинки, закрыв лица масками, прежде чем направиться в главный зал. Гермес остановился во мраке у лестницы.

– Делай как я, – сказал он, взяв ее под локоть, пока они шли по залу. Они неторопливо обходили кровати с переплетенными конечностями, диваны с мужчинами и женщинами, терявшими себя в агонии страсти. Ее поразило, как тихо здесь было – даже с музыкой и стонами.

Одна из пар улыбнулась им – мужчина сидел между ног партнерши.

– Не хотите к нам присоединиться?

– Мы предпочитаем смотреть, – ответил Гермес.

Казалось, они совсем не расстроились – мужчина излил семя на женщину. Персефона отвела взгляд, чувствуя себя странно – находясь в этом зале, наблюдая за тем, как свободно и открыто люди занимаются сексом. Она не была уверена в том, что смогла бы так же – что чувствовала бы себя комфортно, если бы люди смотрели на нее и Аида. Богиня была собственницей – как и Аид. Ничем хорошим это бы не закончилось.

Вскоре они снова нырнули в темноту и пошли по коридору, где стоял мужчина.

– Миледи, – произнес он.

Персефона напряглась, услышав титул, и Гермес выпустил ее руку, но только для того, чтобы помочь ей спуститься по лестнице. Она первой вошла в круглую, заполненную людьми комнату, по периметру которой располагались колонны и ниши. Это был театр, построенный наподобие амфитеатра. Сцена находилась в нижней части зала, и в центре нее находилась богиня.

Она была связана, ноги и руки растянуты на черной скамье. Она была без сознания, и из раны у нее на голове сочилась кровь.

Персефона на мгновение застыла на месте, и по спине у нее от страха побежали мурашки. Она не узнала богиню, но почувствовала, что та все еще жива. Зрители вокруг улюлюкали и бросали в нее предметы. Другие снова и снова повторяли «спилите ей рога».

– Это Тюхе, – произнес Гермес.

Персефона вздрогнула. Она не почувствовала приближения бога, но теперь, когда он оказался рядом, ее беспокойство чуть поутихло.