Текст книги "Прикосновение зла"

Глава XXV
Чудовища

Когда они оказались в подземном царстве, в стенах спальни Аида, все ее тело до костей пронзила острая боль, исходящая из плеча. Персефона застонала, заставляя себя дышать, несмотря на эту боль, в то время как Аид усадил ее на кровать. Он высвободил ее руку из блейзера и разорвал платье, чтобы добраться до раны. Когда его пальцы коснулись разорванной плоти, богиня резко втянула воздух сквозь зубы.

– Ч-что ты делаешь? – выдавила она.

– Мне нужно посмотреть, не осталась ли в твоем теле пуля, – сказал Аид.

– Дай мне себя исцелить.

– Персефона…

– Я должна попробовать, – рявкнула она. – Аид…

Он сжал ладони в кулаки и отступил, потирая лоб окровавленными пальцами.

– Сделай это.

Она закрыла глаза, чтобы не видеть его досаду, зная, что его охватывает паника. Он так не хотел снова увидеть ее в крови, однако это опять произошло. Персефона делала один глубокий вдох за другим, пока ее не охватило спокойствие и ей не удалось сосредоточиться на пылающей боли, исходящей из раненого плеча. На этот раз она просто желала унять этот жар, так что представила свою магию холодной и освежающей – как морозный поцелуй ранней весной.

– Быстрее, – услышала она низкое рычание Аида.

Но Персефона знала, что ее магия работает – рана пульсировала, заживая.

Наконец Аид шумно выдохнул, и Персефона открыла глаза. Кожа на ее обнаженном плече по-прежнему была слегка розовой и бугристой, но рана исцелилась.

– Я сделала это, – она улыбнулась, посмотрев на Аида.

– Сделала, – он перевел взгляд с раны к ее глазам, и у нее появилось впечатление, как будто он ей не совсем поверил.

– О чем ты думаешь? – едва слышно спросила она.

– Ни о чем, что ты хотела бы услышать.

Она ему поверила.

Наконец он шагнул к ней:

– Тебе надо помыться.

И снова Аид поднял ее на руки и отнес в ванную. Когда ее ноги коснулись пола, она потянулась к Аиду, чтобы убрать с его лица выбившиеся пряди. Его кожа была испачкана ее кровью.

– Ты в порядке?

Вместо ответа он повернулся к крану и включил горячую воду.

Он поднял ее руку и поцеловал кисть, а потом потянулся к ее спине, расстегнул разорванное платье и спустил по груди и бедрам, пока то не упало на пол. За ним последовал и бюстгальтер – его ладони задержались на ее груди, на талии, потом на бедрах – он стянул по ее ногам трусики и опустился на колени, глядя на нее снизу вверх.

– Аид, – прошептала она его имя, а затем его губы коснулись ее кожи и проложили дорожку из страстных поцелуев вверх по ее телу. Она запустила пальцы ему в волосы, когда он принялся ласкать ее соски, а потом он накрыл ее губы своими.

Ухватившись пальцами за его пиджак, она слегка отстранилась.

– Мне тебя раздеть? – спросила она, желая наконец ощутить прикосновение его кожи к своей.

– Как пожелаешь, – сказал он.

Но стоило ей только потянуться к пуговицам на рубашке, как плечо пронзила острая боль, и богиня опустила руку. Аид нахмурился.

– Позволь мне, – сказал он и сам занялся пуговицами. Сбросил с себя пиджак, рубашку и брюки. Оставшись голым, он обхватил ее за бедра и притянул к себе, крепко обняв. Он впился в ее губы своими, и Персефона раскрылась перед ним. Ощущать его внутри любым способом было подобно введению магии прямо ей в вены – это заставляло ее чувствовать себя дикой и страстной. Вот только вскоре она ощутила настоящую магию – исцеляющую, – когда ладонь Аида легла ей на плечо.

Она прервала поцелуй и опустила взгляд на плечо. Там, где прежде был шрам, кожа теперь разгладилась.

– Я была недостаточно хороша? – спросила она.

Это был не совсем тот вопрос, который она намеревалась задать, и, произнося его, она уже знала, что он ранит Аида. Но подобрать другие слова ей не удалось, потому что этот вид магии был особенно важен для нее и она хотела им овладеть.

– Конечно, ты достаточно хороша, Персефона, – ответил Аид. Он обхватил ладонями ее лицо и скользнул пальцами в волосы. – Я тебя чрезмерно опекаю, потому что боюсь за тебя и, возможно, эгоистично желаю избавиться от всего, что напоминает мне о моих провалах в попытках тебя защитить.

– Аид, не было никаких провалов, – мотнула головой она.

– Каждый из нас останется при своем мнении.

– Если я так считаю, то и ты тоже должен.

Он не ответил, и она скользнула ладонями вверх по его груди и обняла за шею.

– Прости меня. Я не хотела заставить тебя снова страдать, как это было после смерти Тюхе.

– Тебе не за что извиняться, – произнес Аид и поцеловал ее.

На этот раз он завел ее в душ, а после взял мыло с мочалкой. Он начал с ее плеча и осторожно смыл с него кровь. Потом перешел к ее груди, сжимая и лаская скользкими ладонями, после – к животу и бокам, бедрам и голеням. Встав перед ней на колени, он отдал приказ:

– Повернись.

Она подчинилась, прижав ладони к стене, в то время как он двинулся вверх по ее телу. Он задержался, обмывая ее между бедрами – дразня пальцами ее плоть. К тому времени, как он снова поднялся, Персефона уже была возбуждена, и хотя его член тоже поднялся, Аид не переходил к сексу. Вместо этого он пристально посмотрел ей в глаза и сказал:

– Я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, – ответила богиня, и в этом мгновении – обмене слов – было что-то такое, от чего у нее на глазах выступили слезы. – Больше всего на свете.

Этих слов было недостаточно, но она не смогла подобрать подходящие, – те, которые хотела произнести. Те, что выразили бы, насколько она тянулась к нему всем телом и кровью, сердцем и душой.

– Персефона, – прошептал Аид ее имя, смахнув слезы с ее лица. Он поднял ее на руки и вынес из душа. Их кожу все еще покрывали капли воды, когда они оказались у камина. Прижавшись друг к другу, они сидели молча, перебирая в голове события этого вечера.

Стадион «Талария» был идеальным местом для нападения. Гонки на колесницах использовались в качестве отвлекающего фактора, да еще между Аполлоном, Аяксом и Гектором разыгралась драма. Никто ничего не ожидал.

– Все эти люди, – прошептала она. – Их больше нет.

Персефона спросила себя, сколько смертных там погибло, и ее захлестнуло чувство вины, когда она поняла, что должна быть сейчас у врат, чтобы их встретить и успокоить.

Руки Аида обхватили ее еще крепче.

– Ты не сможешь успокаивать всех, кто неожиданно для себя оказывается у врат, Персефона. Таких смертей слишком много. Не терзай себя, там сейчас души Асфоделя, и они отлично тебя представят.

– Они представляют и тебя, Аид, – напомнила она.

Потом ее вдруг посетила другая мысль – сегодня погибли не только невинные. Среди них были и зачинщики этой жестокости.

– А как насчет нападавших, что тоже умерли сегодня?

Она встретилась взглядом с Аидом. Богиня не могла понять, о чем он думает, но он, не колеблясь, ответил на ее вопрос:

– Их ждет наказание в Тартаре. – Бог сделал паузу. – Хочешь отправиться туда?

Улыбка заиграла у нее на губах. Не от предвкушения, а от самого вопроса. Еще несколько недель назад он и не подумал бы предложить ей экскурсию в камеры пыток, а сейчас сделал это, не дрогнув.

– Да, – ответила она. – Хочу.

* * *

Они появились в той части Тартара, где Персефона никогда прежде не бывала. Это был зал, походивший на пещеру, с рядами массивных обсидиановых колонн по бокам. Персефона не сразу заметила, что каждый промежуток между колоннами был закрыт воротами. Они были в темнице. Воздух здесь был тяжелым и тягучим от наполнявшей его древней силы. Персефона слегка откинула голову назад, пытаясь определить источник магии.

– Здесь находятся чудовища, – сказал Аид, словно объясняя.

– Какие… чудовища?

– Разные. – Кажется, ее вопрос его слегка позабавил. – Некоторых из них убили, остальных просто поймали. Идем.

Он взял ее за руку и повел мимо множества темных клеток. До нее доносились шипение, рычание и леденящие кровь завывания. Персефона взглянула на Аида, ожидая от него объяснений.

– Это гарпии, – сказал Аид. – Аэлло, Окипета и Келено. Они теряют покой, когда в мире царит хаос.

– Почему?

– Потому что чувствуют зло и желают карать.

Они миновали множество других монстров, включая полуженщину-полузмею. Изящные пальцы обхватили прутья клетки, а за ними показалась и ее голова. Она была прекрасна, с длинными волосами, что ниспадали ей на плечи красными волнами и закрывали обнаженную грудь.

– Аид, – прошипела она, сверкнув своими узкими глазами.

– Ламия.

– Ламия? – переспросила Персефона. – Детоубийца?

Чудовище зашипело, услышав ее слова, но Аид ответил:

– Она самая.

Ламия была дочерью Посейдона и царицы. За любовную связь с Зевсом Гера прокляла ее – та была обречена терять каждое рожденное дитя. Со временем она обезумела и стала красть младенцев у других матерей, чтобы вкусить их плоть. Ее история ужасала тем, что от отчаянного желания иметь собственное дитя Ламия дошла до их пожирания.

Аид с Персефоной шли дальше, пока не оказались у конца прохода, где за воротами клетки скрывалось драконоподобное существо. У него было семь змеиных голов, чешуя и перепончатый гребень на шее. Головы шипели, обнажая клыки, с которых капала черная жидкость, наполнявшая озеро под огромным круглым животом этого монстра. В жиже плавало несколько душ, и их лица были обожжены так, что их невозможно было узнать.

– Кто это? – спросила Персефона.

– Гидра, – произнес Аид. – Ее кровь, яд и дыхание ядовиты.

Персефона всмотрелась в озеро:

– А что там за смертные? Что они сделали?

– Это террористы, устроившие нападение на стадионе.

– Это их наказание?

– Нет, – ответил Аид. – Представь, что это камера предварительного заключения.

Персефона молча обдумывала его слова. Это значило, что у душ не было никакой отсрочки, когда судьи отправляли их в Тартар. Их наказание начиналось сразу же, и эти ожоги, яд, разъедающий кожу и мясо до костей, были лишь началом.

– И как ты их накажешь потом? – спросила она, наклонив голову, чтобы встретиться с Аидом взглядом. Бог посмотрел на нее:

– Может… ты хочешь сама решить?

И она снова усмехнулась, несмотря на весь ужас их разговора. Аид попросил ее назначить вечную кару для души – и ей это понравилось. Она чувствовала себя могущественной и пользующейся доверием. Лишь на короткий миг Персефона задумалась, кем это ее делало, – но она уже знала. Это делало ее его царицей.

Богиня снова перевела взгляд на души в ядовитом озере:

– Я хочу, чтобы они пребывали в постоянном страхе и панике. Испытывали то же, чему подвергли остальных. Они навечно отправятся в Лес отчаяния.

– Так тому и быть, – сказал Аид и протянул ей свою руку. Когда она вложила в его пальцы свои, души под гидрой исчезли.

– Позволь, я кое-что тебе покажу.

Он повел ее в библиотеку, к чаше, на которую Персефона наткнулась в один из своих первых визитов к нему во дворец. Увидев ее впервые, она решила, что это просто стол, но стоило лишь богине подойти поближе, как она обнаружила частичную карту подземного царства, отразившуюся в темной поверхности. Тогда ей открылись лишь дворец, Асфодель и реки Стикс и Лета. Когда она спросила Аида, почему карта не полная, он ответил ей, что оставшаяся часть откроется ей, когда она заслужит это право.

В то время видеть подземное царство целиком могли только Геката и Гермес.

Теперь же, заглянув в чашу, Персефона увидела каждую реку, луг и гору. Она знала – шансы, что карта останется такой же, были невелики, ведь Аид постоянно менял свой мир: добавлял, передвигал или убирал определенные места.

– Покажи Лес отчаяния, – приказал Аид, и вода покрылась рябью, а затем отразила неприятную сцену. Когда Персефона бродила между тех деревьев, она была одна и лес вокруг молчал, но сейчас она увидела его таким, каким он был на самом деле. Тысячи душ жили там – каждая в своем личном аду. Одни души сидели у корней деревьев, поджав ноги к груди и дрожа от страха. Другие охотились друг на друга, набрасывались и убивали, только чтобы снова воскреснуть и подвергнуться нападению.

– Те, что охотятся, – произнесла Персефона. – Каков их страх?

– Потеря контроля, – ответил Аид.

– А те, кого убивают? – тихо спросила она.

– Они были убийцами при жизни.

Были и другие: одни пили из ручьев и умирали медленной и мучительной смертью, другие оказывались в части леса, где беспрестанно полыхал пожар, третьи были привязаны и растянуты между деревьями, где их резали и протыкали, пока они не умирали от страданий.

Когда цикл заканчивался, он непременно начинался снова – в бесконечной замкнутой петле пыток и смерти.

Спустя несколько мгновений Персефона отвернулась от чаши:

– Я увидела достаточно.

Аид присоединился к ней, взяв ее за руку и поцеловав пальцы.

– Ты в порядке?

– Я… удовлетворена, – ответила она и встретилась с ним взглядом. – Пойдем в постель.

Аид не стал возражать, и, когда они вернулись в свою спальню, богиня поняла, что у мести был свой вкус – горький, металлический, с нотами сладости.

И он ей понравился.

– Персефона, – Аид произнес ее имя с оттенком беспокойства в голосе. Она поняла, что он хочет знать, не зашел ли он слишком далеко, показав ей Лес отчаяния.

Она сбросила с себя одежду, чувствуя напряжение. И повела плечом, прежде чем повернуться к Аиду лицом.

– Аид, – попросила она. Ей необходимо было почувствовать его внутри себя, отвлечься и испытать облегчение, которое мог дать ей только он.

– Тебе сегодня многое пришлось пережить. – В его глазах горело такое сильное желание, что у нее задрожали ноги. – Ты уверена, что хочешь этого сегодня ночью?

– Это все, чего я хочу, – ответила она.

Аид шагнул к ней, и их губы сомкнулись, а языки слились воедино. Персефона задрожала под его ладонями, изогнулась ему навстречу, снедаемая жаждой задвигать бедрами в едином такте с его телом. Она помогла ему раздеться и проложила дорожку из поцелуев вниз к его налившемуся члену. Когда ее губы коснулись его головки, из груди Аида вырвался тяжелый стон.

Богиня подняла глаза, желая увидеть выражение его лица – полное темной страсти. Это лишь еще больше разожгло огонь внизу ее живота. Между бедрами у нее увлажнилось – ее тело приготовилось принять его.

– Все в порядке? – спросила она, сама не зная зачем. Может, ей просто хотелось услышать его «да» вместе с этим всепоглощающим взглядом в его глазах.

– Более чем, – ответил Аид, и Персефона вернулась к его члену: провела языком от кончика до основания, останавливаясь на каждой складке и лаская бархатную кожу. Он шумно втянул воздух, когда его плоть уткнулась в заднюю стенку ее горла, и переплел пальцы с ее волосами. Она снова подняла глаза. Его взгляд был нежным, любящим, и все же он опалял ее, прожигая каждую ее частичку, заставляя ее плавиться.

– Ты даже представить себе не можешь, что мне хотелось бы с тобой сделать, – сказал он.

Глядя ему в глаза, богиня в последний раз жадно втянула его головку, а потом выпустила изо рта. Она выпрямилась и запрокинула голову назад, после чего прошептала:

– Покажи мне.

Это был вызов – и Аид его принял. Положив ладонь на заднюю сторону ее шеи, он прижался к ее губам своими, погрузил ей в рот свой язык, а потом поднял, словно пушинку, и уложил посреди кровати. Он снова принялся ласкать и посасывать ее губы. Она выгнулась ему навстречу, вцепившись пальцами в его мускулистые руки, а потом Аид поднял их у нее над головой, и Персефона почувствовала, будто их оплетают какие-то мягкие веревки. Она откинула голову назад и увидела, что ее запястья связаны магией теней.

Глубоко внутри ее пробудилась нервозность, отчего у нее по спине побежали мурашки.

– Все нормально? – спросил он, сев на пятки, обхватив ее своими сильными бедрами и прижавшись к ней тяжелым, налившимся членом. Богиня сглотнула, смутно ощущая какую-то странную тревогу. Было ли на самом деле все нормально? Она никак не могла решить.

«Это же Аид, – напомнила она себе. – Ты в безопасности».

Она кивнула, и нервозность рассеялась от его пылающего взгляда.

Аид ухмыльнулся, и сердце сильно забилось у нее в груди в предвкушении новых ощущений.

– Я заставлю тебя выгибаться всем телом, – пообещал он, с грацией хищника накрывая ее своим телом. – Заставлю кричать. Ты достигнешь такого экстаза, который будешь ощущать еще несколько дней.

Аид накрыл ее губы своими и ногами раздвинул ей бедра. Он проложил вниз по ее телу дорожку из поцелуев, и его кожа скользила по ее клитору, даря ей восхитительные ощущения, пока он двигался к ее сердцевине. И все же грудь сжимало незнакомое чувство.

Персефона пыталась расслабиться, чтобы прогнать чувство, стянувшееся узлом возле ее сердца, но у нее никак не получалось глубоко вдохнуть. Она подняла голову, глядя на опускающегося по ее телу Аида – тот замедлился, чтобы покрыть поцелуями внутреннюю сторону ее бедер и поласкать языком чувствительную плоть.

«Я в безопасности, – повторяла она про себя снова и снова. Чувство в груди боролось с пламенем внизу ее живота. – В безопасности. В безопасности. В безопасности».

Аид развел ей ноги еще шире, заставив вытянуть их, и Персефоне вдруг стало совсем нечем дышать. Она словно снова оказалась в Стиксе, когда мертвец, живший там, потянул ее с поверхности черной воды в мрачные глубины. Чем больше она боролась, чем сильнее тянулась вверх, тем темнее становилось вокруг. Связанные запястья заныли от грубого трения – веревка, догадалась она. А руки у нее на бедрах стали холодными и липкими.

– Персефона.

Голос доносился приглушенно, но она двинулась ему навстречу.

– Аид, – с трудом выдавила она его имя.

Сквозь толщу воды к ней опустилась рука, и богиня потянулась за ней, но, вынырнув на поверхность, обнаружила себя лицом к лицу с Пирифоем – его осунувшимся лицом, бледными губами, налитыми кровью глазами. И она вдруг вернулась на тот деревянный стул. Его края впивались ей в кожу. Пирифой замаячил перед ней на коленях.

– Неблагодарная, – заскрипел его голос.

– Нет, нет, нет!

Она сжала свои голые ноги вместе, когда Пирифой повел своей ладонью от ее голени к бедру.

– Я тебя защищал, – прошипел он, зловеще ухмыляясь. С его лица ей на кожу капала кровь. – И вот как ты мне отплатила?

– Не смей меня трогать! – закричала она, но руки Пирифоя лишь сжали ее еще сильнее, его пальцы впились ей в плоть, он раздвинул ее ноги в стороны и вклинился между ними. Она наклонилась вперед в попытке его оттолкнуть, но что-то кислое поднялось к ее горлу из желудка.

Ее вот-вот стошнит.

– Нет, – простонала она. – Пожалуйста, не надо.

Где был Аид? Почему он позволил этому случиться? Он же говорил, что Пирифой больше до нее не доберется, не причинит ей вреда.

Где была ее магия? Персефона попыталась до нее дотянуться, но ту словно парализовало – как и ее саму.

– Персефона, – Пирифой подбирался к ее промежности. Тело богини сжалось, ее всю трясло. – Все в порядке.

Потом Пирифой наклонился, чтобы прижаться губами к ее бедру, и она взорвалась:

– Нет!

Веревки вокруг ее запястий разорвались, Персефона со всей силы ударила Пирифоя по щеке. Только потом она осознала, что у нее из-под кожи пробились шипы – словно ее руки были стеблями роз. При виде крови она вынырнула из тьмы.

Она больше не сидела на деревянном стуле, а лежала в море черных шелковых простыней на своей кровати – и перед ней был не Пирифой, а Аид. У него из щеки сочилась кровь после ее удара.

Богиня побледнела, глядя на него широко открытыми глазами, ее разум отчаянно пытался понять, что же произошло, но во всем этом не было никакого смысла.

«Я в безопасности», – подумала она.

Персефона протянула к Аиду руку – чтобы стереть кровь, стереть свидетельство ее удара, но замерла, заметив на своих ладонях окровавленные шипы. Ее губы скривились, руки затряслись, а потом она разрыдалась.

Аид тоже не сразу сдвинулся с места. Он обнял ее, но его тело было холодным и напряженным.

– Я не знал, – его голос был низким и хриплым. Словно он злился, но всеми силами старался этого не показывать.

«Прости», – хотелось ей крикнуть, но рот отказывался ей повиноваться.

– Я не знал, – повторил Аид. – Прости. Я люблю тебя.

Он повторял эти слова, пока его голос не надломился.

Глава XXVI
Реликвии

Когда Персефона проснулась, Аида уже не было рядом.

Его отсутствие пробудило в ней душевную тоску, в груди снова заныло. Богиня испытывала ужас от того, что Пирифою удалось пробраться даже в столь драгоценное для нее пространство. Но что было еще хуже, Персефона чувствовала растерянность. Она думала, что сможет справиться с чем угодно, находясь рядом с Аидом, и все же, оказавшись в оковах, потерялась связь с реальностью.

И как теперь им двигаться дальше?

Аид всегда знал, что делать, но прошлой ночью он оцепенел от ужаса, и теперь она была уверена – он отстранится.

Богиня вздохнула, всем телом ощущая груз печали, поднялась с кровати и надела белый пеплос. Она связалась с Сивиллой, Левкой и Зофи – у них все было в порядке, но они волновались за нее. Она отправила им сообщение о том, что у нее все нормально, она исцелилась. Левка также отправила ей несколько статей, и Персефона провела часть утра за их чтением и просмотром видео о нападении на стадион «Талария». В глубине души ей хотелось знать, удалось ли кому-нибудь снять на видео ее магию, но все распространяемые ролики были сняты за пределами стадиона.

Количество погибших ужасало – их было сто тридцать. Среди них было трое героев – Дамон, Эзоп и Деми. И все же некоторые заголовки кричали, что главная причина такого количества жертв – избыточное применение ненужной магии богами, что присутствовали на Играх.

Это была неудачная попытка оправдать терроризм Триады.

Персефона отложила планшет в сторону – ей был необходим перерыв, потому что все это слишком давило.

Она вышла из дворца и направилась в сады. У Персефоны всегда была способность чувствовать ароматы, принадлежавшие разной магии, но чем дольше она оставалась в подземном царстве, тем больше замечала, что каждый цветок пахнет Аидом – это были лишь едва заметные ноты, но явно различимые. Например, розы пахли сладко, но с оттенком дыма. Она не сразу решилась пойти по тропинкам мимо этих цветов, но, дойдя до конца сада, она остановилась у своего клочка земли – того самого, который Аид выделил ей, когда она заключила с ним пари по созданию жизни в подземном царстве.

Здесь лежал бесплодный черный песок. Персефона предполагала, что все семена, посаженные ею, по-прежнему лежат под землей в ожидании своего часа, но мысль о том, чтобы оживить свой сад именно сейчас, казалась ей неправильной. Наверное, ей лучше повременить с этим превращением ради Аида и преподнести ему в качестве подарка на свадьбу, если ей вообще суждено случиться. Все планирование было отложено, так как они ждали благословения от Зевса, а тот медлил из-за бури Деметры, хотя Персефоне приходилось признать, это уже не казалось таким важным в существующих обстоятельствах, когда боги умирали, а людей безжалостно убивали.

Она покинула сады и пошла по полям Асфоделя, где к ней присоединились Цербер, Тифон и Орф. Они прошлись по площадям Асфоделя. Некоторые из душ занимались привычным делом – торговали едой и тканями, поливали сады, в то время как остальные доили коров на лугу. По воздуху разливались ароматы свежеиспеченного хлеба и сладкой корицы. А еще до Персефоны донеслись приглушенные всхлипывания. Она пошла на звук и увидела Юри, утешающую другую душу.

– Что у вас случилось? – Персефона никогда прежде не видела, чтобы в Асфоделе плакали души, и все же даже богиня чувствовала меланхолию, которой здесь раньше не было.

Душа тут же отстранилась от Юри и вытерла глаза, не глядя на Персефону. И все же богиня заметила, что та очень молода – ей было, вероятно, чуть больше двадцати. Черные волосы с прямой челкой обрамляли ее бледное лицо.

– Леди Персефона, – Юри присела в реверансе, и душа рядом сразу повторила за ней. – Это Ангелики. Она только что прибыла в Асфодель.

Персефоне не требовалось других объяснений. Девушка была на стадионе «Талария».

– Ангелики, – произнесла Персефона. – Рада с тобой познакомиться.

– И я, – прошептала девушка.

– Леди Персефона скоро станет нашей царицей, – рассказала Юри.

У Ангелики округлились глаза.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать, Ангелики? Помочь тебе освоиться здесь, в твоем новом доме?

Девушка лишь расплакалась еще сильнее, и Юри снова ее обняла, поглаживая рукой плечо.

– Она беспокоится о своей матери, – объяснила Юри. – Ангелики в одиночку ухаживала за ней. Теперь, когда она здесь, за ее матерью некому присмотреть.

Персефоне стало жаль девушку, что плакала не из-за себя, а из-за своей матери, и она поняла, что ей просто необходимо что-то сделать.

– Как зовут твою мать, Ангелики?

– Несса, – ответила та. – Несса Левидис.

– Я прослежу, чтобы о ней позаботились, – сказала Персефона.

Ангелики распахнула глаза:

– Правда? Вы это сделаете?

– Да, – ответила богиня. – Я обещаю.

А боги не могли нарушить свое обещание.

Молодая женщина в порыве обняла Персефону.

– Спасибо, – прорыдала она, вся дрожа. – Спасибо.

– Не за что, – ответила Персефона, после чего отстранилась. – Все будет хорошо.

Девушка глубоко вздохнула, а потом тихо рассмеялась:

– Пойду умоюсь.

Персефона с Юри смотрели душе вслед, пока та не скрылась в доме.

– Вы очень добры к ней, – заметила Юри.

– Это единственное, что пришло мне в голову, – сказала Персефона. Она была не уверена, что Аид одобрит ее поступок, ведь во время нападения на Таларию погибло много людей, и в верхнем мире остались те, кого они любили, – молодые и старые. А она ведь не просто согласилась передать личное сообщение.

Богиня сделала мысленную отметку поговорить с Катериной о создании фонда, который бы помог семьям жертв, – вот это Аид точно одобрит.

– Я рада снова вас видеть, – улыбнулась Юри.

– И я, – ответила Персефона. – Прости, что давно не появлялась.

– Все в порядке. Мы знаем, что наверху сейчас не все хорошо.

Персефона нахмурилась:

– Да уж.

Она огляделась вокруг и осознала, что ее не обступили юные жители Асфоделя, как это обычно бывало.

– А где дети?

Юри улыбнулась:

– Они в саду с Тюхе. Она читает им каждое утро. Вам стоит сходить туда. Дети будут рады.

Персефоне хотелось увидеть детей, и ей также нужно было встретиться с Тюхе. И все же она беспокоилась. Была ли богиня готова ответить на вопросы о своей смерти?

– Пойдемте, я провожу вас до сада, – предложила Юри. – Я как раз шла собирать гранаты, когда столкнулась с Ангелики.

Они покинули главную деревню и пошли по тропинке к рощице, где Юри осталась собирать фрукты. Дальше находился детский сад – хоть он вовсе был не садом, а скорее парком, разбитым внутри леса. С тех пор как Персефона спустилась в подземное царство, это место постепенно превращалось из пары качелей и карусели в нечто более волшебное и захватывающее. Сейчас оно простиралось на пять акров с горками, песочницами, игровыми комплексами и веревочными городками, где дети обычно играли. Но сегодня Персефона обнаружила их на поляне, а перед ними на огромном валуне сидела Тюхе. Она рассказывала им историю, оживленно жестикулируя, меняя голос и выражение лица в соответствии с героями, от лица которых говорила.

«Прометей хотел сделать мир лучше, и вместо того, чтобы проводить свои дни на горе Олимп, он постоянно осваивал что-то новое и жил среди людей, что боролись за существование, несмотря на красоту окружающего мира. И вот однажды Прометей осознал, что, если бы у людей был огонь, они могли бы согреваться, готовить еду и изготавливать инструменты. Их возможности стали бы безграничны!

Но когда Прометей пошел к Зевсу и попросил его поделиться огнем со смертными, бог грома ему отказал, опасаясь силы смертных. «Пусть лучше смертные, – сказал Зевс, – полагаются во всем, что им нужно, на богов. Позволь им молиться, и мы даруем им все, что нужно».

Но Прометей с ним не согласился. Он бросил Зевсу вызов и передал людям огонь. Много месяцев Зевс не удостаивал людей и взглядом со своего высокого трона на горе Олимп. Когда же он наконец посмотрел на них, то увидел, что они обогреваются огнем – да еще и из очагов, в домах, которые те построили благодаря тому, что Прометей дал им огонь.

Разгневавшись, Зевс приковал Прометея цепями к горе, чтобы наказать его за предательство, но Прометея не опечалило его заключение – он радовался, зная, что на дикой земле смертные теперь процветали».

Голос Тюхе был ровным, богатым и приятным, и Персефона решила, что такой конец истории Прометея нравится ей больше – ведь правда была намного мрачнее. После похищения огня Прометеем Зевс отправил к людям Пандору, передав им одновременно страх и надежду, потому что надежда – вероятно, одно из самых опасных видов оружия.

Персефона увидела сходство в том, как Зевс смотрел на человечество, даже сейчас. Бог хотел удержать смертных в позиции подчинения. Именно поэтому он и сошел на землю – чтобы напомнить людям, за кем тут власть.

И именно поэтому Триада отвечала теперь тем же.

– Расскажите нам еще историю, леди Тюхе! – попросил кто-то из детей.

– Завтра, малыш, – ответила она с улыбкой. – У нас гостья.

Богиня удачи встретилась взглядом с Персефоной, и дети тоже повернулись к ней:

– Леди Персефона!

Они подскочили к ней, обнимая за ноги и дергая за юбку.

Она рассмеялась и наклонилась, чтобы обнять их.

– Ты пришла с нами поиграть?

– Пожалуйста, поиграй с нами!

– Я пришла поговорить с леди Тюхе, – ответила Персефона. – Но мы посмотрим, как вы играете. Вы можете показать нам все ваши новые умения.

Этот ответ их удовлетворил, и дети бросились к игровой площадке – чтобы взобраться по лесенкам, побегать, покачаться на качелях и покататься с горки.

Тюхе подошла к Персефоне. Она была прекрасна – высокая и грациозная, в черных одеждах, с длинными черными волосами, собранными в узел на затылке. Она присела в реверансе.

– Леди Персефона, – поздоровалась она. – Рада вас видеть.

– Леди Тюхе. Мне так жаль.

– Нет причин горевать, – она едва заметно улыбнулась. – Давайте прогуляемся.

Она протянула руку, и Персефона взяла ее под локоть. Они двинулись вперед, стараясь держаться тени. В этой части подземного царства воздух всегда был теплым, а деревья словно сияли, напоминая Персефоне о весне.

– Полагаю, вы желаете узнать, как я умерла, – произнесла Тюхе.

Эти слова пронзили грудь Персефоны подобно ножу.

– Я не то что желала бы узнать, – ответила она. – Но… Боюсь, это будет происходить и дальше, если вы нам не расскажете.

– Я понимаю. Меня поймали чем-то тяжелым, вроде сети. А потом на меня набросились смертные – их было несколько. Я помню, как ощутила боль от первого удара и как меня шокировало, что они на меня напали. Потом последовал еще удар и еще, и еще. Меня окружили.

– Ох, Тюхе, – прошептала Персефона.

– Я не могла себя исцелить. Думаю, мойры перерезали нить моей судьбы.

Они прошли еще немного и остановились. Тюхе повернулась к Персефоне с добротой в глазах.