Текст книги "Прикосновение зла"

Глава XXXIV
Битва между богами

Персефона оказалась на месте сошедшей лавины, простиравшейся на мили вокруг, – во всех направлениях сверкало белоснежное покрывало. Под ним были видны очертания города: разрушенные здания, сломанные деревья, перекрученный металл, торчащий из-под снега. Но хуже всего была тишина. Это был звук смерти – конца.

Пока она стояла посреди этой разрухи и кусочки еды, прилипшей к ее волосам и одежде, падали на землю, внутри ее пробудилось желание раз и навсегда положить конец правлению ее матери. Она потянулась к своей магии, ко всей той жизни, что осталась вокруг нее, черпая ее энергию, свой гнев, свою тьму внутри, что требовала отмщения. Высвобождая силу, она думала обо всем прекрасном, что когда-либо хотела создать, о нимфах, которых хотела защитить от своей матери, о цветах, что хотела вырастить, о жизнях, что хотела спасти.

За плотиной эмоций поднималась магия, и когда ту прорвало, она хлынула потоком яркого света, от которой на глазах у богини проступили слезы, а кожу обдало жаром. Снег начал таять у нее под ногами, и на жутких руинах, оставленных лавиной, посреди развалин и обломков, проросла трава, распустились бутоны, выпрямились и зацвели деревья. Даже небо у нее над головой просветлело – тучи разошлись, позволив проглянуть солнцу.

Потом из-под земли пробились стебли, что подняли и восстановили все здания и дома, покрыв их зеленью и цветами. Пейзаж больше напоминал не белую пустыню или город из камней и металла, а лес с яркими благоухающими цветами, изумрудной растительностью и чистым, ярким солнечным светом.

Но вокруг оставалось все так же тихо, и где-то в уголках ее разума появилось новое ощущение, похожее на жизнь, трепещущую вокруг, – вот только оно было темным, в виде клубов дыма, поддразнивающим и издевающимся.

Это была смерть.

Богиня могла пробудить жизнь в части этого мира, но не во всем.

От этого горя ее отвлекла устрашающая сила, обрушившаяся с неба. Она была злобной и чистой и хлынула ей в душу, заставив приподняться волоски на руках и задней части шеи. Потом с неба упали олимпийцы, приземлившись кругом, в центре которого оказалась Персефона. Лишь Гермес и Аполлон приземлились по бокам от нее, слегка впереди, словно защищая.

На Гермесе были золотые доспехи и кожаный линоторакс. Из шлема выдавалась пара крыльев – такие же были у него за спиной. Аполлон был одет почти так же, за исключением ореола с шипами, похожего на сияющее солнце.

Гермес оглянулся через плечо и улыбнулся:

– Привет, Сефи.

– Привет, Гермес, – тихо ответила она, пока не понимая, почему за ней явились боги, хоть это явно было не к добру.

Напротив нее стоял Зевс с обнаженным торсом. На плечах у него была шкура, накинутая подобно плащу, а на бедрах птеруги – юбка из широких кожаных ремней. Рядом с ним находилась Гера, одетая в доспехи из сложного сочетания серебра, золота и кожи. Несмотря на страх Персефоны перед Зевсом, она чувствовала, что богиня брака жаждала битвы даже больше его. Дальше стоял Посейдон со своим неизменно хищным взглядом. Тоже с обнаженной грудью, в белой тунике, поддерживаемой поясом из золота и бирюзы. В руке он держал трезубец – оружие, сиявшее злобой. Здесь также был Арес – его ярко-красный плащ и перья на шлеме развевались на ветру. Персефона перевела взгляд на Афродиту в розовом с золотом наряде и Артемиду с луком за спиной. Она видела, что та напряжена, готовая схватиться за оружие, как только получит сигнал. Афина выглядела царственно, если не сказать отрешенно, стоя рядом с Гестией – единственной богиней, не одетой для битвы.

Ее мать была единственным отсутствовавшим олимпийцем – как и Аид.

А потом она безошибочно ощутила его присутствие – восхитительная тьма, благодаря которой она почувствовала себя в безопасности, обвила ее талию, и богиню вдруг прижало к его крепкой груди. Персефона отклонила голову назад и задела щекой подбородок Аида. Его губы шепнули ей в ухо:

– Злишься, дорогая?

– Чуть-чуть, – выдохнула она.

Несмотря на его поддразнивающий комментарий, она почувствовала напряжение в его теле.

– Ты продемонстрировала мощную силу, маленькая богиня, – произнес Зевс.

– Только попробуй еще раз назвать меня маленькой, – Персефона испепелила бога грома гневным взглядом. Тот лишь усмехнулся. – Я не понимаю, почему ты смеешься. Я уже просила тебя об уважении. И больше просить не буду.

– Ты угрожаешь своему царю? – спросила Гера.

– Он не мой царь, – отрезала Персефона.

Глаза Зевса потемнели:

– Зря я позволил тебе покинуть храм. Пророчество было не о ваших детях. А о тебе.

– Брось это, Зевс, – вмешался Аид. – Это не закончится для тебя ничем хорошим.

– Твоя богиня – угроза для всех олимпийцев, – заявил тот.

– Она угроза для тебя, – ответил Аид.

– Отступи, Аид, – сказал Зевс. – Моя рука не дрогнет, если придется убить и тебя.

– Если ты начнешь против них войну, то это будет война и против меня, – эти слова произнес Аполлон, чей золотой лук материализовался у него в руках.

– И меня, – Гермес вытащил свой меч.

Наступило напряженное молчание.

Потом заговорил Зевс:

– Вы пойдете на предательство?

– Ну, не впервой, – задумчиво произнес Аполлон.

– Вы станете защищать богиню, чья сила может вас уничтожить?

– Не щадя своей жизни, – ответил Гермес. – Сефи мой друг.

– И мой, – произнес Аполлон.

– И мой, – подала голос Афродита, что вышла из круга, чтобы занять место рядом с Персефоной. Она также произнесла имя Гефеста, и бог огня незамедлительно присоединился к ней.

– Я не буду сражаться, – заявила Гестия.

– Я тоже, – поддержала Афина.

– Трусихи, – бросил им Арес.

– Битва должна служить цели, а не просто проливать кровь, – напомнила Афина.

– Оракул сказал, что эта богиня – угроза. Война устраняет угрозы.

– Как и мир, – ответила Гестия.

Две богини исчезли, и теперь напротив них остались Зевс, Гера, Посейдон, Артемида и Арес.

– Ты уверен, что хочешь этого, Аполлон? – спросила Артемида.

– Сеф дала мне шанс, хотя была не обязана это делать. Я ее должник.

– Ее шанс стоит твоей жизни?

– В моем случае? Да.

– Ты пожалеешь об этом, маленькая богиня, – пообещал Зевс.

Персефона прищурила глаза:

– Я сказала, не называй меня «маленькой».

Ее сила пришла в движение, пробив землю под ногами Зевса и других олимпийцев. Они отскочили, чтобы не провалиться в открывшуюся бездну, поднялись в воздух и атаковали. Зевс, казалось, был нацелен поразить Персефону, и его первая попытка выглядела как мощная фиолетовая молния, что сотрясла землю, ударив у нее под ногами.

– Ты такая же упрямая, как твоя мать, – прорычал Зевс.

– Я верю, что слово, которое ты искал, – «волевая», – рявкнула Персефона.

Зевс замахнулся, но вместо того, чтобы обрушиться на нее, его рука влетела в стену острых шипов – они разлетелись на щепки, но барьер защитил Персефону от удара. Аид встал между ними, его чары растворились, показав черные доспехи, но тени, соскользнувшие с него, полетели в Зевса. Одной удалось пробить его тело, заставив отшатнуться назад, но он оправился как раз вовремя, чтобы отразить удары двух других с помощью защитных браслетов, что были у него на руках.

– Главное правило насчет женщин, Аид, – никогда не отдавать им свое сердце.

У Персефоны не было времени послушать, что ответит Аид, так как, отступив от них, она оказалась лицом к лицу с Посейдоном, который накинулся на нее со своим Трезубцем. Его зубцы вонзились ей в плечо. Богиня охнула от боли, но сразу начала исцеляться и вызвала из-под земли стебли, что оплели Трезубец и вырвали его из рук Посейдона. Разъяренный бог ударил по стеблям кулаком, выдернул из них свое оружие и ударил им по земле. Земля затряслась и разверзлась – город, исцеленный Персефоной, был вновь разрушен. Между ней и богом морей пролегла гигантская трещина. Но когда он шагнул к ней, из глубин расселины вырвалось пламя. Огненная плеть рассекла воздух, обвила шею Посейдона и отбросила его назад. Он рухнул на одно из обвитых плющом зданий, восстановленных Персефоной.

Богиня не сразу поняла, кто пришел ей на помощь, но потом ее взгляд упал на Гефеста, чьи глаза сверкали дикой силой и пламенем. Он повернулся к ней спиной, лицом к Посейдону, который поднялся из руин со светящимся Трезубцем в руках.

Тем временем Персефону кто-то дернул за волосы, и, оглянувшись назад, она увидела жестокие глаза Геры, уже занесшей меч над шеей богини весны. Она схватила Геру за руку, выпустив из кончиков пальцев шипы. Те вонзились ей в кожу – она закричала и отшатнулась назад, меч вылетел у нее из рук. В глазах Геры сверкнула ярость, она подхватила Персефону под руку и отшвырнула. Та приземлилась на ноги, но оказалась в кратере. Когда она из него выскочила, на нее снова набросилась Гера. Персефона собрала свою магию, и из-под земли вырвались черные корни. Они оплели руки и лодыжки Геры и подняли в небо. Богиня боролась, издавая животные крики, пока стебли не опутали ее рот, заставив замолчать.

Пару мгновений Персефона стояла на краю бездны, созданной ее телом, и смотрела на разрушения, устроенные богами, – опустошенная земля растрескалась, и в расселинах бушевал огонь, прорезая ее, словно реки пламени под затянутым дымом небом. Воздух был тяжелым от магии богов – энергии, ощущавшейся как злой рок и звучавшей как гром.

Олимпийцы сражались друг с другом – мечи и копья звенели, ударяясь друг о друга, в то время как вспышки могущественной магии противостояли атакам. Аполлон выпускал стрелы в Ареса, что отражал их своим копьем. Гефест, пользуясь своей огненной плетью, одним за другим отражал удары Трезубца Посейдона, а Артемида с Афродитой скрестили мечи. Аид продолжал свой ожесточенный бой с Зевсом. Каждый наносил удары своим оружием: Аид – двузубцем, Зевс – Жезлом молний. Каждый раз, когда они сходились, происходил взрыв силы, который, казалось, лишь усиливал их гнев.

Персефона сосредоточилась на них двоих, ее магия поднялась и схватила Зевса за лодыжки и руки. Бог легко сбросил эти путы, но она снова их набросила, и Зевс зарычал от ярости. Аид воспользовался этим шансом, чтобы послать в него теней, и тот отшатнулся назад. Когда Зевс упал, земля под ним разверзлась – благодаря магии Персефоны. Бог упал в бездну, после чего яму заполнили почва и обломки, похоронив его заживо.

Аид повернулся к Персефоне, но земля вдруг затряслась, и Зевс вырвался из этой могилы со взрывом, окатившим богов лавиной грязи и камней. Вокруг царя богов затрещали молнии, его глаза светились. Страх и ужас пробрали Персефону до костей, когда та увидела Зевса и ощутила его силу. Она была подобна яду, от которого у нее скрутило живот.

– Персефона! – крикнул Аид.

В нее ударила молния. Все ее тело затряслось, ноги и руки отказались слушаться, глаза и рот широко распахнулись. Она увидела лишь вспышку фиолетового света и почувствовала запах горящих волос и плоти. Персефона не знала, как долго страдала от шока, но в ее теле внезапно произошла перемена – оно будто подстроилось к ощущению магии, что вошла в него, и неожиданно для себя ее обуздало. Атака Зевса закончилась, и Персефона чувствовала себя раскаленной – ее тело звенело от электричества. Она прищурила глаза, глядя на Зевса в небе, собрала его магию, будто она была ее собственной, и швырнула обратно в него.

У Зевса округлились глаза, и в тот же момент магия богини ударила в него, заставив его тело забиться в конвульсиях.

После этого Зевс упал, сотрясая землю. Перед глазами у Персефоны вдруг все поплыло, ее легкие пронзила боль. Она повернулась в поисках Аида, но вместо него увидела Ареса, бросающего в нее золотое копье. Оно разрезало воздух с нечеловеческой скоростью – слишком быстрой, чтобы Персефона успела сдвинуться с места.

В следующее же мгновение ее оттолкнули, и она увидела, как изогнулось тело Афродиты, проткнутое копьем. Та упала на землю рядом с ней с пронзенной грудью, безжизненно раскинув руки в стороны, с кровью, капающей изо рта.

– Нет! – крик Гефеста был таким громким, таким оглушающим, что остановил сражение. Все наблюдали, как он бросился к ней, охваченный пламенем, схватил копье и вырвал его из тела жены. Одной рукой он подхватил ее под плечи, другую прижал к животу.

– Афродита… – произнес Арес ее имя, коснувшись ногами земли. – Я не хотел…

– Если сделаешь еще хоть шаг, я перережу тебе горло, – угрожающе зарычал Гефест.

– Афродита, – прошептала Персефона, ее душили слезы. – Нет.

– Персефона, – Аид вдруг возник рядом с ней и поднял на ноги. – Идем.

– Афродита! – завопила она.

– Нам нужно уходить, – сказал Аид

– Аполлон! Исцели ее! – зарыдала Персефона.

Аид взял ее на руки.

– Нет! – это было последнее, что она успела крикнуть, прежде чем они исчезли.

Глава XXXV
Услуга

Она все еще кричала, когда они появились в своей спальне.

– Все будет в порядке. – Аид крепко прижимал ее к себе, не давая упасть.

– Она приняла на себя копье вместо меня, – прорыдала Персефона, уткнувшись лицом ему в грудь.

– С Афродитой все будет хорошо. Ее время умирать еще не пришло.

Даже после этих слов Персефоне не сразу удалось взять себя в руки. Этот день начался с такой прекрасной ноты – эйфории, какой она никогда прежде не чувствовала, – но теперь становился все хуже и хуже. От Сивиллы по-прежнему не было вестей, смертоносная лавина погребла под собой тысячи людей, а олимпийцы разделились.

– Сядь, – Аид подвел ее к краю кровати.

– Аид, мы не можем остаться здесь. Нам нужно найти Сивиллу.

– Я знаю, знаю. Просто дай мне убедиться, что ты в порядке.

Персефона нахмурила брови. Она чувствовала себя отлично, но потом ее взгляд упал на собственную блузку, и богиня увидела, что она вся покрыта кровью.

– Со мной все нормально. Я исцелилась.

– Пожалуйста.

Это слово было произнесено так тихо, на выдохе, что она кивнула и позволила ему расстегнуть блузку. Аид как будто даже расслабился, увидев нетронутую кожу.

– Аид, – она потянулась к его лицу, но он встал.

– Черт! – крикнул он.

Персефона вздрогнула.

– Проклятье, я никогда не желал для тебя такого! – Он запустил пальцы в свои распущенные волосы.

– Аид, ты ни в чем не виноват.

– Я хотел защитить тебя от всего этого.

– Ты не можешь контролировать то, как поведут себя боги, Аид. – Он не смотрел на нее, вперившись яростным взглядом в стену, играя желваками. – Я решила использовать свою силу, а Зевс решил покончить со мной.

– Я его уничтожу.

– Я в этом не сомневаюсь. – Персефона встала. – И я буду рядом, когда ты это сделаешь.

Она ожидала, что Аид скажет «нет», но вместо этого он погладил ее по щеке.

– Рядом со мной, – повторил он и опустил руку. – Расскажи мне о Сивилле.

Персефона рассказала о том, что нашла у себя на столе сегодня утром – черную шкатулку, аккуратно перевязанную красной лентой, с пальцем Сивиллы внутри.

– Ты уверена, что он принадлежал Сивилле?

– Да. – Персефона ни с чем бы не спутала энергию Сивиллы, и к тому же она узнала лак на окровавленном ногте.

– Где он сейчас?

– Все еще у меня в офисе. – В горячке она даже не подумала взять его с собой, когда перенеслась в квартиру к оракулу.

– Нам нужно его забрать, – сказал Аид. – Геката может сотворить отслеживающее заклинание, которое, по крайней мере, сообщит нам, где был отсечен палец.

Было трудно поверить, что они так обыденно говорят о нападении на Сивиллу, а по факту ее и вовсе подвергли пыткам. От этого осознания Персефону охватил гнев.

– Что мы будем делать, если ее там нет?

– Не могу сказать, – ответил Аид. – Все зависит от того, что мы узнаем, когда отследим ее.

Персефона знала, почему Сивиллу увезли – чтобы заманить ее, но куда? Она подозревала, что идея похищения принадлежала Деметре, помня о пророчестве, что та передала Бену. Но кто именно увез оракула? Те же люди, что безжалостно напали на Адониса, Гармонию и Тюхе?

– Идем, нам надо торопиться. Нам нельзя надолго покидать подземное царство с учетом того, на каком моменте мы расстались с олимпийцами, – решительно произнес Аид.

Стоило им только появиться у нее в офисе, как Персефона поняла – что-то не так. Аид рядом с ней напрягся, крепче обхватив ее за талию. Там, где у нее на столе прежде лежала шкатулка с пальцем Сивиллы, остался лишь прямоугольник из засохшей крови. Богиня перевела взгляд на диван – там сидел Тесей. Он выглядел так же, как в день, когда они познакомились, если даже не еще более расслабленно, закинув одну ногу на другую и облокотившись на спинку дивана.

Персефона нахмурилась:

– Ты.

Полубога это, казалось, позабавило – его темные брови приподнялись над аквамариновыми глазами.

– Я, – его рот скривился в ухмылке.

– Где Сивилла? – тут же задала вопрос Персефона.

– Да вот же она, – он приподнял отрезанный палец.

У Персефоны потемнели глаза:

– И что ты за нее хочешь?

– Твое содействие, – ответил Тесей. – Оно потребуется мне после того, как я заберу свою услугу.

Услугу?

От этого слова у Персефоны кровь застыла в жилах.

Полубог перевел взгляд на Аида, их окружило ужасающее молчание. Что бы ни пришел забрать Тесей, пальцы Аида больно вонзились ей в бок. Персефона взглянула на бога, но увидела лишь его подбородок. Сам он с яростью взирал на полубога.

– Какую еще услугу? – спросила она.

– Услугу, которую мне должен Аид, – все тем же беззаботным тоном ответил Тесей. – За мою помощь в спасении ваших отношений.

– О чем он говорит? – Персефона снова посмотрела на бога мертвых. Он не ответил, и она прошептала: – Аид?

– Он вернул мне реликвию, которая попала не в те руки, – выдавил Аид, а потом добавил, словно объясняя, почему был обязан отблагодарить полубога за такой важный дар: – Ты уже знаешь, для каких мерзких дел их можно использовать.

Она знала. Реликвии стали причиной ран Гармонии и смерти Тюхе.

Персефона перевела взгляд на Тесея, чей рот растянулся в жуткой улыбке: он получал от этого удовольствие, с отвращением осознала она.

– И что ты от него хочешь?

– Тебя, – ответил полубог таким тоном, словно это было очевидно.

– Меня? – повторила Персефона.

– Нет, – рявкнул Аид, и Персефона почувствовала, как поднимается его магия.

– Ты не можешь отказать мне в услуге, Аид, – заявил Тесей. – Ты обязан выполнить мою просьбу.

– Я знаю, что такое услуга, Тесей, – прошипел Аид.

– Ты готов встретить божественную смерть? – спросил Тесей, вставая с дивана.

– Аид, нет! – закричала Персефона, схватившись за его одежду. Но он даже не посмотрел на нее – его взгляд был прикован к Тесею, чье тело напряглось, готовое к битве. Ужасные воспоминания заполонили ее разум. Это были ложные воспоминания, вызванные ее самыми сильными страхами, когда она сражалась с Аидом в роще, но казались такими реальными. Она все еще помнила тяжесть его головы у себя на коленях и то, как темнела его кровь, засыхая.

– Ради Персефоны? – произнес Аид. – Да.

– Я хочу лишь одолжить ее на время. Ты получишь ее обратно, когда я закончу.

У Персефоны скрутило живот от отвращения.

– Почему я? – не выдержала она.

– Это разговор для другого времени. Сейчас ты должна уйти со мной, и Аид не должен следовать за нами. Если ты не сделаешь, как я скажу, я убью твою подругу прямо у тебя на глазах.

Персефона с горящим взглядом повернулась к Аиду и сжала его руку, чтобы он наконец посмотрел на нее.

– Персефона, – с отчаянием и болью в голосе произнес он.

– Все будет хорошо.

– Нет, Персефона.

– Я уже потеряла слишком много людей. А так… я смогу уберечь вас всех.

Аид продолжал держать ее за руки – его пальцы впивались ей в кожу. Богиня знала, о чем он думает – что видит ее в последний раз. Она прижалась к его губам нежным поцелуем. Когда он отстранился, Персефона прошептала:

– Верь мне.

– Я тебе верю, – сказал он.

– Тогда отпусти.

И, к ее удивлению, он подчинился.

Стоявший позади них Тесей хохотнул и открыл дверь, ожидая ее:

– Ты приняла верное решение.

Персефона шагнула мимо Аида, и хотя она сама попросила его отпустить ее, богиня сразу же ощутила груз его отсутствия. Все, чего ей хотелось, это вернуться к нему. Она остановилась рядом с Тесеем, от чего Аид, казалось, напрягся еще больше.

– Персефона, – снова произнес ее имя Аид, и у нее заболело сердце – так, как никогда прежде, словно опутавшая его нить стянулась и оно едва могло биться.

– Я тебя люблю, – сказала она. – И я тебя знаю.

В ту же секунду, как эта дверь закроется, он последует за ней – а ей нельзя было так рисковать. Сивилла умрет, а сам Аид навечно станет жертвой Немезиды.

Персефона не могла позволить этому случиться.

От этих слов глаза Аида широко распахнулись, а потом из-под земли вырвались огромные черные стебли и обвили его ноги и запястья. Их вес пригвоздил его к полу, что вздыбился у него под ногами. Бог попытался сбросить с себя оковы, его мышцы вздулись, на коже проступили вены, но высвободиться ему так и не удалось.

– Персефона! – взвыл Аид, когда дверь захлопнулась, закрыв их от него. На Персефону нахлынуло чувство вины, на глазах проступили слезы. А Тесей рядом с ней изогнул губы с весельем в глазах:

– А ты молодец. Он никогда тебе этого не простит.