Текст книги "Прикосновение зла"

Как она могла забыть? Ее лицо вспыхнуло, в горле встал ком, к глазам подступили слезы.

Рядом с ней оказался Аид. Поняв, что что-то не так, он спросил:

– Ты в порядке?

Она ответила не сразу – ей нужно было сначала проглотить слезы и подавить дрожь в голосе.

– Я только сейчас вспомнила, что здесь нет Лексы, – она взглянула на Аида. – Как я могла забыть?

Лицо Аида помрачнело, в глазах отразилась боль.

– Ох, дорогая, – он прижался губами к ее лбу. Этого оказалось достаточно, чтобы ее успокоить. Он взял богиню за руки и подвел к зоне для пикника, где уже собрались души для пира. Юри показала им, где сесть – на самом краю поля, на покрывале, где стояли те же фонари и букеты, которыми была украшена дорога. Корзина была полна еды и мехов с вином – еще один образец разнообразия культур в Асфоделе.

Пир начался, над лугом разносились счастливая болтовня, смех и восторженные крики детей. Персефона наблюдала за происходящим с наполненным сердцем. Это были ее люди, но, что еще важнее, – ее друзья. Желание защищать и заботиться о них было глубинным – этот импульс удивил ее, но именно благодаря ему она поняла, что хочет стать царицей подземного царства, – потому что принятие этого титула значило намного больше, чем просто присоединение к власти. За этим титулом стояла ответственность, забота, обязанность сделать царство еще более комфортным.

– О чем ты думаешь? – спросил Аид.

Персефона взглянула на него, потом на свои руки. Она держала в них пшеничную булочку, от которой неосознанно отрывала кусочки, и все ее колени уже были обсыпаны крошками. Богиня отложила булочку и отряхнулась.

– Я думала о том, что стану царицей, – призналась она.

Аид улыбнулся:

– И ты этому рада?

– Да. Конечно. Еще я думала о том, как все будет. Что мы сделаем вместе. Если, конечно, Зевс одобрит этот брак.

Аид сжал губы:

– Просто продолжай планировать, дорогая.

Она не стала задавать ему вопросов о Зевсе, так как знала, что он скажет: «Мы поженимся, что бы ни ответил Зевс». И она ему верила.

– Я хочу вернуться к нашему разговору, – сказал Аид. – Перед тем как нас прервали, ты спросила, доверяю ли я тебе.

По выражению его лица богиня поняла, что ее вопрос задел его чувства. Она ответила не сразу, подыскивая слова, чтобы объясниться.

– Ты подумал, что я не пришла бы к тебе, когда Гермес вызвал меня в Лемнос, – сказала она. – Скажи мне, только честно.

Аид стиснул челюсти:

– Да, это так.

Персефона нахмурилась.

– Но меня больше беспокоила Афродита. Я знаю, чего она от тебя хочет. Меня тревожит, что ты можешь попытаться самостоятельно провести расследование и вычислить людей, напавших на Адониса и Гармонию. Не потому, что я тебе не доверяю, а потому, что я тебя знаю. Ты хочешь снова сделать мир безопасным, починить то, что сломалось.

– Я же сказала тебе, что не буду делать ничего, не поставив тебя в известность, – ответила Персефона. – И я говорила это искренне.

Персефоне хотелось найти напавших на Адониса и Гармонию преступников не меньше, чем Аиду и Афродите, но это не значило, что она готова была безрассудно броситься в самое пекло. Она многому научилась на собственных ошибках. Не говоря уже о том, что, увидев Гармонию и ее страдания, она призадумалась еще больше. Эта угроза явно была иной. Боги, контролировавшие свою силу, были не способны ее побороть, а это значило, что ей придется еще сложнее.

– Прости, – произнес он.

– Однажды ты сказал, что слова не имеют значения, – ответила богиня. – Давай позволим говорить нашим поступкам.

Она покажет Аиду, что отвечает за свои слова, и будет надеяться, что он поступит так же.

* * *

Позднее, после того как души вернулись на ночь в свои дома, Аид с Персефоной все еще оставались на лугу. Бог лежал на спине, а голова его покоилась у нее на коленях. Она играла с его волосами, пропуская их сквозь пальцы, и те рассыпались у нее на бедрах и траве. Его глаза были закрыты, и густые ресницы отбрасывали тень на щеки. Едва заметные линии окружали его глаза, и они углублялись, когда Аид улыбался. Из-за щетины она не видела, были ли такие же вокруг его рта.

Боги старели только до определенного момента своей жизни. Для каждого он приходил в свое время, и потому все они выглядели по-разному. Вероятно, это решение принимали мойры. Аид выглядел так, словно созрел к концу своего третьего десятка.

– Аид, – она произнесла его имя и умолкла в нерешительности.

– М? – он поднял на нее глаза, и она встретилась с ним взглядом.

– На что ты обменял способность иметь детей?

Он напрягся и перевел взгляд на небо. Персефона размышляла над этим с момента игры на лугу. Однажды, после того как они поприветствовали души у врат в подземное царство, Аид признался, что не сможет дать ей детей, потому что обменял эту способность. Она не знала всех подробностей, и в тот момент ее больше заботило то, как облегчить его беспокойство. Он думал, что это признание будет означать конец их отношений.

Но Персефона не была уверена в том, что хочет детей, и пока не переменила своего решения, хоть и задала этот вопрос.

– Я наделил божественностью смертную женщину, – ответил он.

От этих слов у нее в горле встал ком, и ее пальцы застряли в его волосах. Спустя мгновение богиня спросила:

– Ты ее любил?

Аид ответил безрадостным смехом.

– Нет. Мне бы хотелось заявить, что я сделал это из любви или хотя бы сочувствия, – ответил он. – Но… я хотел получить благо от одного из богов, так что заключил сделку с мойрами.

– И они попросили взамен твоих… наших… детей?

На этот раз Аид приподнялся и сел, повернувшись к ней, чтобы видеть ее эмоции.

– О чем ты думаешь?

– Ни о чем. Я просто… пытаюсь понять Судьбу.

Аид криво усмехнулся:

– Судьбу невозможно осмыслить, поэтому на нее так легко свалить всю вину.

Уголки ее рта приподнялись, но лишь на мгновение, пока она не отвела взгляд. Ее мысли спутались, пока она пыталась понять, какие именно чувства в ней вызвала сделка Аида.

Он протянул руку и провел пальцами по ее щеке.

– Если бы я знал, если бы мне хоть кто-то намекнул, – я бы ни за что…

– Все в порядке, Аид, – перебила его Персефона. – Я спросила не для того, чтобы заставить тебя переживать.

– Ты и не заставила меня переживать, – ответил он. – Я часто мысленно возвращаюсь к тому моменту, вспоминая, с какой легкостью отдал то, чего теперь так желаю, но таковы последствия торговли с мойрами. Ты неизбежно начинаешь желать того, что они отбирают. Думаю, однажды ты возненавидишь меня за мои поступки.

– Никогда, – ответила Персефона, и она сама верила в это, несмотря на странное чувство, стягивающее узлом ее грудь. – Можешь ли ты простить себя так же легко, как прощал меня? Мы оба совершали ошибки, Аид.

Пару мгновений он просто смотрел на нее, а потом поцеловал и уложил на спину на укрытую подушками землю. Персефона расслабилась под его весом и полностью отдалась его медлительному, жаркому поцелую. Он приподнял ее колени, разведя их по бокам от своего торса, пока она рукой искала под мантией его отвердевший член. Когда она обхватила его ладонью, Аид приподнялся, чтобы приблизиться к ее жару. Она изогнулась, почувствовав, как он погружается в нее. Он на миг застыл, наполнив ее собой, и снова поцеловал, прежде чем задвигаться неторопливыми толчками. Они дышали все быстрее, издавали тихие стоны, шептали слова любви и под звездным небом подземного мира нашли облегчение и убежище в объятиях друг друга.

* * *

– Персефона, – раздался мелодичный голос – тихий шепот на ее коже.

У нее перехватило дыхание, когда по ее голеням скользнули ладони. Богиня вцепилась пальцами в шелковые простыни и выгнула спину, задвигавшись еще в полусне.

– Тебе понравится, – прошептал он, проведя губами по низу ее живота. Она скрутилась и задвигалась под его дыханием.

– Раскройся передо мной, – уговаривал голос. Его слова звучали как просьба, но руки, что насильно разводили ее колени в стороны, приказывали.

С трудом распахнув веки, она увидела знакомое изможденное лицо и налитые кровью глаза, уставившиеся на нее.

– Пирифой, – произнесла она с ненавистью к звучанию его имени и его ощущению у себя во рту – страшное проклятье, не заслуживающее воздуха, с которым его произносили. Она закричала, и его костлявая рука накрыла ее рот. Он оседлал ее, крепко прижав бедрами ее тело.

– Тсс, тсс, тсс, тсс, тсс! – зашептал он, наклонив к лицу Персефоны свое так, что его темные волосы коснулись ее щеки. – Я тебя не обижу. Я сделаю все еще лучше. Вот увидишь.

Она вонзила ногти ему в кожу, но он как будто даже не заметил.

Когда Пирифой убрал свою руку, она больше не могла произнести ни звука – он украл ее голос. Глаза богини широко распахнулись, по щекам покатились слезы. Это была еще одна из способностей полубога.

Его лицо растянулось в ужасающей улыбке.

– Вот, – произнес он. – Так ты мне нравишься гораздо больше. И так я все равно смогу услышать твои стоны.

Персефона ощутила горький привкус во рту, и, когда Пирифой скользнул по ее телу, чтобы устроиться у нее между бедер, она начала бить его руками и ногами. Подняв колено, она ударила Пирифоя по лицу и, когда тот упал на спину, резко села.

Она торопливо отползла назад, упираясь в матрас, пока не прижалась к изголовью. Все ее тело одновременно обдавало жаром и холодом, одежда пропиталась потом. На мгновение она уставилась в темноту, ничего не видя, тяжело дыша, а потом заметила, как к ней двинулась тень. Персефона закричала.

– Нет! – Она дернулась назад, больно стукнувшись головой. Сквозь ее кожу пробились колючие стебли, и все ее тело пронзила боль, раскалывающая кости. Она закричала так, что звук оглушил ее саму.

– Персефона! – прорезался сквозь мрак голос Аида, и в камине вдруг вспыхнул огонь, залив комнату светом и озарив то, что она сделала со своим телом и постелью. Повсюду была кровь, из ее рук, плеч и ног торчали толстые стебли, разодравшие ее кожу. При виде них она начала всхлипывать.

– Посмотри на меня, – рявкнул Аид, и звук его голоса заставил ее вздрогнуть. Она встретилась с ним взглядом. Ее лицо было мокрым от слез.

В его глазах было что-то, отблеск паники, которую она прежде не видела. Словно какое-то мгновение он не знал, что делать. Он схватил стебли, и они рассыпались пылью и пеплом. А потом положил ладони на ее кожу, распространяя тепло и исцеляя ее тело. Плоть, что Персефона изуродовала своей магией, снова срослась розовыми рубцами, которые затем разгладились. Закончив, Аид поднялся.

– Я отнесу тебя в купальни, – произнес он. – Ты позволишь мне… взять тебя на руки?

Она тяжело сглотнула и кивнула. Он осторожно поднял ее с окровавленной постели.

Они оба молчали, пока Аид шел по коридору. Запах лаванды и морской соли успокаивал. Вместо того чтобы отнести ее к главному бассейну, Аид пошел по отдельной дорожке – мимо мерцающих стен. Когда он поставил ее на ноги, она обнаружила, что они находятся в меньшем зале с круглым бассейном. Воздух здесь был теплее, а свет мягче для ее усталых глаз.

– Можно мне раздеть тебя?

Она кивнула, и все же он приступил не сразу, скользнув пальцами под лямки ее окровавленной сорочки и спустив их с ее плеч. Следом упал его халат. Он несколько мгновений смотрел на нее, а потом протянул руку, чтобы перекинуть через плечо прядь ее волос, и она вздрогнула.

– Ты чувствуешь разницу? – спросил он. – Между моими и его прикосновениями?

Она сглотнула и честно ответила:

– Когда не сплю.

После долгой паузы он вновь задал вопрос:

– Ты позволишь мне прикоснуться к тебе?

– Тебе не нужно спрашивать, – мотнула головой она, и Аид стиснул челюсти.

– Я хочу спрашивать, – сказал он. – На случай, если ты не готова.

Персефона кивнула, Аид взял ее на руки и спустился в бассейн, прижимая ее к себе. Кровь с ее кожи окрасила воду в алый цвет, расходясь в стороны извивающимися лентами. Он не спрашивал ее о кошмаре, и она молчала, пока напряжение в его теле не ослабело.

– Я не понимаю, почему он мне снится, – прошептала богиня. Аид опустил на нее взгляд, нахмурившись. – Иногда я мысленно возвращаюсь в тот день и вспоминаю, как сильно я была напугана, но иногда мне кажется, что это не должно было так на меня повлиять. Другие…

– Нельзя сравнивать травмы, Персефона, – его голос был нежным, но твердым.

– Просто мне кажется, что я должна была понять. Мне не следовало…

– Персефона, – произнес Аид мягким тоном, в котором все же слышались ноты досады, что горела в его глазах. – Откуда тебе было знать? Пирифой притворялся твоим другом. Он сыграл на твоей доброте и сочувствии. Только он за это в ответе.

Скривив рот, она прикрыла глаза ладонями. Все ее тело затряслось, и Аид притянул Персефону к своей обнаженной коже, прижав ее голову подбородком. Она не знала, сколько времени проплакала, но они оставались в бассейне, пока богиня не успокоилась. После они оделись и вернулись в постель. Аид налил в два стакана виски и протянул один Персефоне:

– Выпей.

Она взяла стакан и осушила его.

– Хочешь поспать? – спросил он.

Она покачала головой.

– Иди сюда, сядь со мной, – сказал он, сев в кресло у камина. Он усадил ее к себе на колени, и она положила голову ему на грудь, согретая теплом огня и успокоенная запахом кожи Аида.

Некоторое время спустя Персефона почувствовала движение магии Аида. Она открыла глаза, поняв, что уснула и теперь лежала в постели. Она перевернулась и села, вздрогнув при виде Аида. В его облике было что-то совершенно звериное – словно он был способен утопить свою человечность в глубинах тьмы так, что осталось бы лишь чудовище.

«Вот он, бог сражений», – подумала она.

– Ты ходил в Тартар, – тихо произнесла она.

Аид не ответил.

Ей не было нужды спрашивать, чем он там занимался. Он ходил туда, чтобы подвергнуть пыткам Пирифоя, и доказательства тому были у него на лице – забрызганном кровью.

И Аид продолжал молчать.

Спустя мгновение Персефона встала, подошла к нему и коснулась его лица ладонью. Несмотря на дикий взгляд, он прильнул к ее руке.

– Ты в порядке? – прошептала она.

– Нет, – ответил он.

Ее рука опустилась и обвила его талию. Хоть и не сразу, но Аид все же сдвинулся, обнял ее и крепко прижал к себе. Потом он наконец заговорил, и его голос прозвучал уже чуть нормальнее, чуть теплее.

– Илиас с Зофи нашли женщину, что на тебя напала, – сказал он.

– Зофи? – переспросила Персефона, отстранившись.

– Она помогает Илиасу, – пояснил он.

Персефоне стало любопытно, что именно имел в виду Аид, но она решила спросить об этом в другой раз.

– Где эта женщина?

– Ее держат в «Беззаконии», – ответил он.

– Ты отведешь меня к ней?

– Я бы предпочел, чтобы ты поспала.

– Я не хочу спать.

Аид нахмурился:

– Даже если я останусь?

– Там, наверху, люди нападают на богинь, – напомнила Персефона. – Я бы предпочла послушать, что она скажет.

Аид обхватил ладонью ее лицо, а потом пропустил пальцы сквозь ее волосы, помрачнев. Она знала, что он беспокоится, справится ли она, встретившись с женщиной сразу после своего ночного кошмара.

– Я в порядке, Аид, – прошептала она. – И ты будешь рядом.

Казалось, от ее слов он нахмурился еще больше. И все же он ответил:

– Тогда сделаем так, как ты желаешь.

Глава XII
Прикосновение озарения

Персефона не была в «Беззаконии» с того раза, когда впервые оказалась там. Она пришла туда в надежде спасти Лексу и ушла ни с чем, кроме понимания, что мало что знает об Аиде и его империи.

«Беззаконие» был подпольным клубом, куда пускали только по паролю. Это место являлось нейтральной территорией, и в его стенах заключались сделки с холодным умом. Узнав о зле, которому Аид позволял существовать в этом мире, Персефона часто спрашивала себя: на что она готова была пойти, если бы результат принес мир – если бы они могли предотвратить войну, например?

Аид с Персефоной появились в комнате, похожей на ту, в которой она встретила Кэла Ставроса, владельца «Эпик Коммьюникейшнс», оказавшегося магом. Этот смертный предложил ей спасти Лексу в обмен на историю Аида и Персефоны. У нее не было возможности отказаться, пока не явился Аид и не прервал сделку, на память оставив шрамы на лице Кэла.

Обвиняемая сидела в круге света. Ее длинные темные волосы были шелковистыми и прямыми. Она прижимала голову к спинке стула – черная змея медленно обвивала ее шею, пока две другие оплетали ее руки, а еще шесть скользили вокруг ног. Ее ненависть стала практически осязаема, когда женщина бросила на них злобный взгляд, сжав губы в тонкую линию.

Персефона медленно шагнула к женщине и застыла у края светового круга.

– Мне ведь нет нужды объяснять тебе, почему ты здесь, – произнесла она.

Женщина просверлила ее взглядом, и когда она заговорила, ее голос был чистым, без намека на страх или даже гнев. Ее спокойствие привело Персефону в бешенство.

– Вы меня убьете?

– Я не богиня отмщения, – сказала Персефона.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Это не мне здесь задают вопросы.

Женщина молча уставилась на нее.

– Как тебя зовут? – спросила Персефона.

Та подняла подбородок и ответила:

– Лара.

– Лара, почему ты напала на меня в «Кофе Хаус»?

– Потому что вы были там, – бесстрастно ответила та. – И я хотела причинить вам боль.

Эти слова хоть и не удивили Персефону, но все же задели ее:

– Почему?

Лара промолчала, и Персефона наблюдала, как змея, отвлекшись от своего скольжения, подняла голову и зашипела, выставив ядовитые клыки. Женщина дернулась, сжав веки и приготовившись к укусу.

– Не сейчас, – сказала Персефона, и змея замерла. Лара взглянула на богиню. – Я задала тебе вопрос.

На этот раз женщина ответила, и слезы покатились у нее по щекам.

– Потому что вы представляете собой все, что не так с этим миром, – выпалила она. – Вы думаете, что отстаиваете справедливость, потому что написали в газете несколько гневных слов, но они ничего не значат! Ваши поступки говорят намного больше – вы, как и многие другие, просто угодили в ту же ловушку. Вы овца, загнанная в загон чарами олимпийцев!

Персефона уставилась на женщину, поняв, что ее гнев возник не сам по себе – это семя было посажено и взращено ненавистью. Так что она спросила:

– Что с тобой случилось?

Какое-то неотвязное, мучительное воспоминание вдруг вспыхнуло в глазах Лары – выражение ее лица было сложно описать, но Персефона все же заметила и поняла, что это было – травма.

– Меня изнасиловали, – прошептала она едва слышно. – Это сделал Зевс.

Ее признание ошеломило богиню, хотя такое поведение Зевса вовсе не было новостью, – в этой норме не было ничего нормального. Сила дала Зевсу, как и многим другим, подобным ему, мандат на насилие по той лишь причине, что они являлись мужчинами и занимали позицию власти.

Это было неправильно, но такое поведение укоренилось в основах их общества. Даже среди богинь, что были им равны или в некоторых случаях даже более могущественны, изнасилование стало средством контроля и подавления. Главным примером тому служила Гера: обманутая и изнасилованная Зевсом, она так стыдилась этого, что согласилась выйти за него замуж. И когда она стала его царицей, даже ее роль богини брака перешла во владения Зевса.

Стоявший рядом с ней Аид напрягся. Персефона бросила взгляд на бога мертвых, игравшего желваками. Она знала, что Аид жестоко наказывал тех, кто совершал преступления против женщин и детей. Пробудили ли в нем гнев действия его брата? Наказывал ли он когда-нибудь самого Зевса?

– Мне жаль, что это случилось с тобой, – сказала Персефона.

Она шагнула к Ларе, и змеи, крепко удерживавшие ту на стуле, исчезли в завитках дыма.

– Не смейте, – огрызнулась Лара. – Мне не нужна ваша жалость.

Персефона застыла.

– Я и не предлагаю тебе жалость, – ответила она. – Но мне бы хотелось тебе помочь.

– Чем вы можете мне помочь? – с негодованием спросила Лара.

Этот вопрос задел Персефону – точно так же, как упрек женщины, что подошла к ней в «Неночи». И все же она просто обязана была что-то сделать. Она не проходила через тот кошмар, которому подверглась Лара, но, даже несмотря на это, Пирифой продолжал преследовать ее так, как она себе даже не представляла.

– Я знаю, ты ничем не заслужила того, что с тобой случилось, – произнесла Персефона.

– Ваши слова ничего не значат, пока боги могут продолжать причинять боль, – ответила та полным боли шепотом.

Персефона промолчала, потому что ей нечего было сказать. Она могла бы возразить, что не все боги такие, но эти слова сейчас прозвучали бы не к месту. И Лара была права: какая разница, что не все боги такие, если те, кто причиняет боль, остаются безнаказанными?

И тогда богиня вспомнила слова своей матери:

«Последствия для богов? Нет, дочь, нет никаких последствий».

Эти слова вызывали у нее приступ тошноты, и она сжала кулаки, поклявшись себе, что однажды все изменится.

– Как бы ты хотела наказать Зевса? – спросил Аид.

Персефона с Ларой взглянули на него с удивлением. Он задал этот вопрос, потому что собирался что-то сделать? Персефона перевела взгляд на Лару.

– Я бы оторвала ему все конечности, одну за другой, и сожгла бы его тело. Я бы расщепила его душу на миллионы частиц, пока от него не осталось бы ничего, кроме крика, разносимого ветром.

– И ты думаешь, что сможешь восстановить справедливость? – голос Аида звучал низко, в нем звучал беспощадный вызов, и Персефона поняла, что, в то время как она сочувствовала Ларе, он был здесь ради другой цели – чтобы заручиться ее преданностью.

Лара смерила его гневным взглядом.

– Не я. Боги, – ответила она. – Новые.

Ее полный надежды взгляд затуманился, словно она представила себе мир с новыми богами.

– Грядет перерождение, – прошептала она.

Перерождение. Лемминг. Эти слова Персефона уже слышала, и они навели Персефону на мысль, что Лара была связана с людьми, напавшими на Гармонию и, возможно, Адониса. Похоже, они отчаянно пытались приблизить новую эру богов всеми доступными способами.

– Нет, – произнес Аид – его голос пронзил богиню, словно вырвав из странного оцепенения, что овладело ею. – Грядет бойня, – и погибнем не мы. А вы.

Персефона взглянула на Аида и взяла его за руку.

– То, что с тобой произошло, ужасно, – сказала Персефона. – И ты права, говоря, что Зевс должен быть наказан. Ты позволишь нам помочь?

– Для меня нет надежды.

– Надежда есть всегда, – ответила Персефона. – Это все, что у нас есть.

После пары мгновений молчания Аид произнес:

– Илиас, перенеси мисс Сотир в «Рощу болиголова». Там она будет в безопасности.

Женщина напряглась:

– Вы лишите меня свободы?

– Нет, – ответил Аид. – «Роща болиголова» – это убежище. Богиня Геката управляет домом для женщин и детей, подвергшихся насилию. Она захочет услышать твою историю, если ты готова с ней поделиться. Помимо этого можешь поступать как знаешь.

* * *

Персефона была измотана, и боль, нарастающая у нее за глазами, распространилась на виски. Она могла пересчитать по пальцам одной руки те дни, когда спала всю ночь напролет за последние три недели. Она обхватила чашку с кофе ладонями и потягивала напиток, думая об Аиде. Ее сердце сжималось каждый раз при мысли о том, как он нашел ее в их постели разбитой и окровавленной. Его глаза были полны паники и боли. Ей хотелось успокоить его, но единственные слова, что она могла подобрать, сводились к вопросу о ее собственном здравомыслии и восприятии реальности.

А это наверняка лишь усилило бы его раздражение.

Она поежилась, вдруг вспомнив о том, как магия разрывала ее кожу, чтобы пробиться наружу, как смотрел на нее Аид, когда спросил, чувствует ли она разницу между прикосновениями Пирифоя и его собственными, как она плакала у него на руках, пока не заснула. А потом очнулась и увидела, что он вернулся в их спальню – с забрызганным кровью лицом. Персефона, которая, сама того не понимая, пригласила бога мертвых сыграть в карты, испытала бы страх и отвращение. Но она больше не была той богиней. Ее обманули, предали и сломили, так что она видела в смерти Пирифоя его кару и справедливость. И теперь, услышав историю Лары, лишь сильнее утвердилась в этом мнении.

Она едва ли могла винить женщину за нападение. Та выплеснула свою боль тем единственным способом, который казался ей разумным. Неужели Зевс не видел, что его поступки лишь делали организации, подобные Триаде, еще сильнее?

Зазвонил офисный телефон – он заставил Персефону вздрогнуть, звук показался ей громче, чем обычно. Может, дело в недостатке сна. Она сразу же схватила его с подставки, по большей части чтобы прекратить звук, и только потом вспомнила, что надо бы еще и ответить.

– Да? – ее приветствие вышло больше похожим на шипение, и она торопливо добавила уже более профессиональным тоном: – Чем могу помочь?

– Леди Персефона, простите, что отвлекаю, – произнесла на другом конце Айви. – Здесь леди Гармония. Она говорит, что у нее не была назначена встреча с вами. Проводить ее к вам наверх?

К ней пришла Гармония? Это удивило Персефону. Она не ожидала увидеть ее так скоро после того, что той пришлось пережить. И тем более не ожидала, что Афродита отпустит ее куда-либо одну.

– Да, конечно, пусть поднимается.

Она встала, поправила джемпер и волосы. Сегодня она чувствовала себя немного неловко – у нее не осталось времени, чтобы привести себя в порядок, когда они с Аидом вернулись из «Беззакония». Она надела самую удобную из своей одежды для работы и заплела волосы в косу, которая совершенно не желала оставаться косой.

Персефона вышла в зону ожидания, которая теперь была переоформлена в соответствии со стилем богини. У стены стоял современный диван. Над ним висело несколько красочных цветочных портретов, а напротив расположились два широких сапфировых кресла. Их разделял стеклянный столик, в центре которого возвышалась ваза с белыми нарциссами.

Самым забавным в этом оформлении было то, что Персефона не давала никаких указаний, да ее никто и не спрашивал. Она просто вернулась на работу в тот день, когда Аид предоставил ей этот офис, и обнаружила, что все уже готово. Когда она спросила его самого, он сказал, что все это дело рук Айви.

– Она терпеть не может пустые пространства, – объяснил он. – Ты дала ей повод заняться интерьером. Так что теперь она навеки перед тобой в долгу.

– Но ведь это ты предоставил мне здесь офис, – возразила Персефона. – Так что это перед тобой она теперь в долгу.

– Передо мной она и так уже в долгу.

Персефона не потребовала объяснений. Какой бы сделкой ни были связаны Аид и Айви, это было выгодно обоим.

Ее внимание привлек лифт, который прозвенел, доехав до ее этажа. Когда двери открылись, она услышала, как Айви говорит с Гармонией.

– Лорд Аид не дает нам сидеть сложа руки. Недавно он купил несколько акров, потому что планирует создать ранчо для спасения и реабилитации лошад…

Персефона приподняла бровь. Вот это новости. Она сделала мысленную отметку расспросить его об этом позднее, а сейчас сосредоточилась на улыбке, встречая выходящих из лифта Айви и Гармонию.

Богиня примирения выглядела совершенно иначе, чем когда они виделись в последний раз, что принесло Персефоне чувство облегчения. Больше никаких синяков и ссадин – она выглядела исцеленной, по крайней мере снаружи. На ней были топ с расклешенными рукавами, обтягивающие джинсы и ботинки. Длинные светлые волосы волнами ниспадали ей на плечи. В руках она держала большую сумку, из которой выглядывала крохотная мордочка Опал.

При виде Персефоны Гармония улыбнулась.

– Доброе утро, леди Персефона, – произнесла Айви, кивнув ей.

– Доброе утро, Айви. Доброе утро, Гармония. Не ожидала вас здесь увидеть.

Богиня покраснела:

– Простите. Если сейчас неподходящее время, я могу прийти позже.

– Конечно нет, я рада, что вы здесь, – ответила Персефона.

– Вам что-нибудь принести? Кофе? Или, может, чай? – спросила Айви с неизменной услужливостью.

– Мне кофе, – ответила Персефона. – А вам, Гармония?

– И мне.

– Отлично! Буду через минуту.

Они обе смотрели Айви вслед, пока та не скрылась в конце коридора, а потом Гармония повернулась к Персефоне, мягко улыбнувшись.

– Она так добра, – произнесла Гармония.

– Да, я ее просто обожаю, – ответила Персефона и взмахнула рукой: – Вы отлично выглядите.

– Мне уже лучше, – ответила богиня, хотя Персефона заметила, как у нее в глазах мелькнула неловкость. Она узнала то же самое, что узнавала в себе, – чудовище, что скрывалось под поверхностью. Ей придется месяцами оглядываться через плечо или даже годами – а может, теперь это вообще навсегда.

– Входите, присаживайтесь, – сказала Персефона, проводив ее в свой офис и закрыв дверь.

Они сели на диван, и Гармония вытащила из своей сумки Опал, усадив собачку к себе на колени.

– Я не ожидала, что вы так быстро решитесь выйти из дома, – призналась Персефона.

– А что мне еще делать? – пожала плечами та. – Прятаться, пока их всех не найдут? Я не думаю, что это возможно.

– Уверена, Афродита бы с вами не согласилась.

Особенно после того, как был убит Адонис.

На губах Гармонии мелькнула улыбка:

– В этом я не сомневаюсь. На самом деле из-за Афродиты я и пришла с вами поговорить.

Персефона приподняла брови:

– Правда?

Ее взгляд упал на руки Гармонии, что нервно перебирали длинную шерстку Опал.

– Я уверена, что на самом деле именно она была целью тех людей, что напали на меня.

– Почему вы так считаете?

– Они так сказали, – ответила она.

У Персефоны будто все упало внутри.

– Вы беспокоитесь, что Афродита может попасть в беду?

– Нет. Я беспокоюсь, что главное намерение этих людей – доказать, насколько мстительны олимпийцы, и, боюсь, они выбрали мишенью мою сестру.

– Почему они начали с нее? Есть другие боги – еще более темпераментные.

– Не знаю, – призналась Гармония. – Но я не могу перестать думать о том, что какой-то другой бог – олимпиец – помог им напасть на меня.

– Почему вы так решили?

– Я узнала оружие, которым они лишили меня сил, – по крайней мере, мне так кажется. Это была сеть, похожая на те, что делал Гефест, но магия принадлежала не ему.

– И чья же это была магия?

Гармония хотела было ответить, но раздался стук в дверь и вошла Айви.

– Я принесла ваш кофе, – она поставила поднос на кофейный столик.

– Спасибо, Айви, – поблагодарила Персефона.

– Всегда пожалуйста, моя дорогая. Позовите, если вам что-нибудь понадобится!

Когда богини снова остались наедине, Персефона налила каждой по чашке кофе и, протянув Гармонии ее чашку с блюдцем, спросила:

– Так чья же была магия?

– Вашей матери.

– Моей… матери? – Персефона была ошеломлена. Она не стала спрашивать, откуда Гармония узнала, кто она, – богиня была уверена, что это Афродита раскрыла сестре эту информацию. – Чем она пахла, ее магия?

– Ее ни с чем не спутать, – ответила Гармония. – Теплая, как солнышко в весенний полдень, с запахом золотой пшеницы и сладостью созревших фруктов.