Текст книги "Сумерки"

На стоянке у балетной студии не было ни одной машины, а окна закрыты, несмотря на жару. Больше бежать я не могла – дыхание сбилось окончательно. Лишь всепоглощающий страх за маму заставлял хоть как-то передвигать ноги.

На двери красовалась записка: балетная студия закрыта на каникулы. Я осторожно повернула ручку и, переведя дух, шмыгнула за дверь.

В коридоре было темно и прохладно от работающих кондиционеров. Пластиковые кресла штабелями сложены у стены, толстый ковер пахнет шампунем. Голубоватый свет горит только в восточном зале, окна закрыты ставнями.

Мне стало так страшно, что я не могла сделать ни шагу. Тут и раздались мамины крики.

– Белла? Белла? – испуганно звала Рене.

Забыв о собственных переживаниях, я побежала на голос.

– Белла, как ты меня напугала! Пожалуйста, никогда так не делай! – кричала мама из просторного зала с высокими потолками.

Я растерянно оглядывалась по сторонам, пытаясь определить, откуда конкретно доносится голос. Услышав смех, я резко повернулась.

Мама смеялась с экрана телевизора и обнимала меня за плечи. Когда мне было двенадцать лет, на День благодарения мы поехали к бабушке в Калифорнию. Каждый день мама водила меня на пляж, а однажды я забралась на волнорез и точно упала бы в океан, если бы мама не схватила меня за плечи.

Внезапно экран потемнел.

Я медленно обернулась: у запасного выхода с пультом в руках стоял ищейка. Как же я сразу его не заметила? Целую минуту мы смотрели друг на друга, а потом он улыбнулся.

Джеймс медленно подошел к телевизору и положил пульт на место. Я не сводила с него глаз.

– Прости, Белла, наверное, твою маму сюда лучше не впутывать? – добродушно спросил он.

Только тогда я все поняла: мама в порядке, они с Филом по-прежнему во Флориде. Мое сообщение она еще не прослушала и, надеюсь, никогда не увидит страшных глаз цвета бургунди и неестественно бледного лица.

– Да, пожалуй, – с облегчением вздохнула я.

– Значит, ты не злишься, что я тебя обманул?

– Конечно, нет, – храбро ответила я. Чего мне бояться? Скоро все закончится, Чарли и мама будут в безопасности. Внезапно мне стало легко и свободно, хотя здравый смысл подсказывал, что эйфория – обратная сторона истерики.

– Странно, по-моему, ты правда не злишься. – Темные глаза оглядывали меня с неподдельным интересом. Они стали почти черными, благородный цвет бургунди темнел с каждой секундой. – Следует воздать вам должное, люди не перестают меня удивлять. Похоже, у некоторых из вас начисто отсутствует эгоизм.

Сложив руки на груди, Джеймс стоял совсем рядом, причем держался вполне миролюбиво. В лице и осанке – ничего угрожающего. Обманчивая заурядность, усыпляющая бдительность. Да, кожа слишком бледная, глаза странного оттенка, но, пообщавшись с семьей Эдварда, я перестала считать это необычным. Даже одежда самая простая: темная рубашка с длинными рукавами и джинсы.

– Наверное, хочешь сказать, что твой бойфренд обязательно отомстит? – спокойно спросил Джеймс.

– Вряд ли. По крайней мере, я просила его этого не делать.

– И что он ответил?

– Не знаю. – Общаться с этим благовоспитанным вампиром одно удовольствие. – Я написала ему письмо.

– Последнее письмо… как романтично! Думаешь, он оценит?

– Надеюсь.

– Хммм, надежды у нас разные. Знаешь, я слегка разочарован. Мне казалось, что все будет намного труднее, а тут даже особо стараться не пришлось.

Я промолчала.

– Когда Виктории не удалось добраться до твоего отца, я решил действовать иначе. Гоняться за тобой по всей стране совсем не хотелось, – да и зачем, если ты сама можешь прийти туда, куда я захочу? Поговорив со своей спутницей, я решил навестить твою маму, тем более что ты кричала, что уезжаешь домой. Сначала я тебе не поверил, а потом задумался. Как правило, люди легко предсказуемы и любят все привычное и знакомое. Отправиться именно туда, где тебя никто не ждет, – не ждет, потому что уж подозрительно громко ты об этом кричала, – что может быть оригинальнее? Конечно, полной уверенности не было, только подозрение. Хотя во всем, что касается охоты, интуиция редко меня подводит. Твое сообщение я прослушал, но ведь ты могла звонить откуда угодно, хоть из Антарктиды. А игра стоила свеч, только если ты где-то поблизости. Потом Виктория сообщила, что твой дружок вылетел в Финикс. Естественно, без ее помощи мне пришлось бы туго, разрываться между двумя городами – задача не из легких. Итак, все указывало на то, что ты вернулась в Аризону. Я был готов, просмотрел ваши трогательные семейные хроники и отобрал то, что нужно. Ну, а блефовать я всегда умел! Знаешь, все слишком просто, даже немного скучно. Я-то думал, твой дружок – как бишь его, Эдвард? – способен на большее.

Я не ответила. Еще немного, и ищейке надоест злорадствовать. Похоже, такое развитие событий ему не очень-то нравится: он предвкушал долгую битву с достойным соперником, а все сложилось иначе…

– Не возражаешь, если я оставлю Эдварду не большое послание?

Жестом фокусника он показал на крошечную цифровую камеру, стоящую на стереоустановке. Судя по миганию маленькой красной лампочки, съемка уже началась. Я в ужасе смотрела, как Джеймс осторожно поворачивает камеру, чтобы я попала в кадр.

– Извини, но, получив мой подарок, Эдвард точно захочет отомстить. Он должен увидеть процесс во всех подробностях. Охота затевалась исключительно ради него. Ты же заурядный человек, просто попала в неудачное место в неудачное время. И уж точно связалась с дурной компанией.

Вампир шагнул ко мне, добродушно улыбаясь.

– Прежде чем мы приступим к делу, небольшое лирическое отступление.

От страха меня замутило. Почему-то я представляла, что все будет происходить совсем иначе.

– Я ведь неспроста начал охоту – боялся, что твой Эдвард быстро все поймет. Это случилось давно, несколько веков назад, когда в первый и единственный раз я упустил свою жертву. Видишь ли, один из моих друзей, совсем старик, так полюбил девушку, что решился на поступок, который твоему Каллену явно не по зубам. Так вот, узнав, что я положил на девчонку глаз, вампир выкрал ее из психбольницы, где работал, и сделал для меня недосягаемой. Бедняжка даже не почувствовала боли! Она ведь с детства жила в дурдоме, куда ее сдали родители! Несколькими веками раньше ее сожгли бы на костре, а в 1920 году гуманные врачи лечили шокотерапией! Так что мой дружок подарил ей жизнь – сделал вампиршей, молодой, сильной красивой! Мне же досталась выжившая из ума старуха, – горестно вздохнул Джеймс.

– Элис! – испуганно воскликнула я.

– Да, твоя маленькая подружка! Я так удивился, увидев ее на поляне! Калленам нечего обижаться!

Я забрал тебя, зато им досталась та, которая по праву была моей. Единственная неудача, вот что воплощает для меня эта девушка! Элис может собой гордиться! А как здорово она пахла, гораздо лучше, чем ты! Ммм, жаль, что не удалось попробовать на вкус… Да, она пахла гораздо лучше, чем ты! Пожалуйста, не обижайся, у тебя тоже аромат что надо, такой нежный, цветочный…

Джеймс шагнул ко мне и понюхал мои волосы. Бежать, нужно бежать, а я не могла даже пошевельнуться.

– Пожалуй, следует приступать! А потом я позвоню Калленам и сообщу, где найти тебя и мой подарок.

Боже, только бы меня не стошнило. Джеймс не станет меня жалеть и обязательно сделает больно! Это реальный шанс отомстить Элис, и он ни за что его не упустит. Колени задрожали, и я поняла, что в любую секунду могу упасть.

Немного отступив, Джеймс принялся ходить вокруг меня кругами, словно любуясь древней статуей.

Затем он резко присел и стал похож на готового к броску волка. Приятная улыбка быстро превратилась в оскал.

На ватных ногах я бросилась к запасному выходу, прекрасно сознавая, что шансов на спасение нет.

Джеймс нагнал меня в мгновение ока. Не знаю, бежал ли он на двух ногах или на четырех конечностях, но скорость была дьявольская. Страшный удар сотряс мою грудь, и я полетела назад, пробив головой зеркало. Послышался звон битого стекла, на ковер полетели осколки.

От страха я даже боли не почувствовала, только дышать не могла.

Джеймс не спеша подошел ко мне.

– Здорово получилось! – радостно воскликнул он, рассматривая осколки. – Отличные декорации для моего первого фильма. Именно поэтому я выбрал танцкласс.

Я его не слушала и, встав на четвереньки, поползла к двери.

На этот раз Джеймс нагнал меня еще быстрее и изо всех сил наступил на правую ногу. Что-то хрустнуло, а потом стало так больно, что я закричала. Я извивалась на полу, а ищейка улыбался.

– Ну, может, все-таки передумаешь? – поинтересовался он и будто нехотя пнул сломанную ногу. Балетную студию огласил дикий крик, и я не сразу поняла, что слышу себя.

– Попросишь Эдварда отомстить? – подсказал ищейка.

– Нет! – хрипела я. – Эдвард, пожалуйста!

Сильная рука снова швырнула меня на зеркальную стену.

Сквозь жуткую боль я почувствовала, как острое стекло впивается в голову, а по волосам течет что-то густое и теплое. Кофточка быстро промокла, на пол стали падать тяжелые капли.

Борясь с дурнотой, я увидела то, что вселило в меня искру надежды. В черных глазах ищейки горела дикая звериная жажда. Кровь, окрасившая белую кофточку в малиновый цвет, растекалась по полу и сводила Джеймса с ума. Не знаю, что он первоначально запланировал, но ждать больше не мог.

Пусть все случится быстрее! Голова становилась тяжелой, глаза закрывались.

Словно через толщу воды я услышала рычание Джеймса. Его лица я больше не видела, только быстро приближающийся темный силуэт. Собрав последние силы, я закрыла руками лицо и провалилась в забытье.

Глава двадцать третья
АНГЕЛ

Теряя сознание, я видела сон. Я тонула в темном колодце и слышала звук прекрасный и ужасный одновременно. Звериное рычание, в котором звучала неукрощенная ярость.

Резкая боль, полоснувшая руку, чуть не вернула меня в сознание, но открыть глаза не было сил.

А потом я поняла, что умерла, потому что через толщу воды услышала, как ангел зовет меня на небеса.

– Нет, Белла, нет! – упрашивал ангел.

Кроме дивного голоса измученное сознание улавливало еще какой-то шум, сначала отказываясь его идентифицировать. Жуткий вой, треск, рычание… а потом все разом оборвалось.

Нет, страшная какофония мне ни к чему, буду слушать ангела.

– Белла, пожалуйста!

– Да, – хотела ответить я, однако губы не слушались.

– Карлайл! – отчаянно позвал ангел, а потом зарыдал. – Ну, пожалуйста, Белла, прошу тебя!

Разве ангелы плачут? Что-то здесь не так! Очень хотелось утешить несчастное создание, сказать, что со мной все в порядке, вот только пробиться бы через черную толщу воды…

Тут я почувствовала боль, проникающую ко мне сквозь тьму. Болела голова, ребра, нога. Я закричала, вырываясь из бездны.

– Белла! – взмолился ангел.

– Она потеряла много крови, но рана на голове неглубокая, – проговорил спокойный голос. – Осторожнее с правой ногой, – сломана.

С губ ангела сорвался вой. В боку закололо.

– Кажется, ребра тоже повреждены.

Внезапно на первое место вышла обжигающая боль в руке. Неужели кто-то хочет меня поджарить?

– Эдвард… – позвала я. Язык распух и отказывался слушаться.

– Белла, все будет в порядке! Ты меня слышишь? Я люблю тебя, Белла!

– Эдвард! – снова попробовала позвать я. Меня услышали!

– Да, я здесь!

– Больно! – хныкала я.

– Знаю, Белла, знаю! – успокаивал Каллен, а потом взволнованно спросил: – Неужели нельзя ничего сделать?

– Элис, где мой чемоданчик? – произнес спокойный голос.

– Элис? – простонала я.

– С ней все в порядке, это она подсказала, где тебя найти.

– Рука болит!

– Знаю, Белла, Карлайл тебе поможет.

– Горит, моя рука горит! – закричала я и, вырвавшись из темноты, разлепила веки. Лица Эдварда я почему-то не увидела, что-то темное и горячее застилало глаза. Ну почему они не потушат мою руку?!

– Белла! – испуганно позвал Карлайл.

– Огонь, погасите огонь! – вопила я.

– Карлайл, ее рука!

– Он ее укусил. – Голос уже не был спокойным, в нем звучал неподдельный ужас.

Похоже, от страха у Эдварда перехватило дыхание.

– Ты должен это сделать! – где-то рядом проговорила Элис, и я почувствовала, как прохладные пальцы коснулись моих глаз.

– Нет! – заревел Каллен.

– Элис! – простонала я.

– Ее еще можно спасти, – произнес спокойный голос.

– Как? – умоляюще спросил Эдвард.

– Попробуй отсосать яд из ранки, – посоветовал Карлайл.

Прислушивалась я с огромным трудом, и с каждой минутой голова болела все сильнее, будто в нее тыкали раскаленной кочергой.

– А это поможет? – напряженно спросила Элис.

– Не знаю, – сказал Карлайл. – Надо спешить.

– Карлайл, я… – колебался Эдвард, – я не знаю, смогу ли… – В бархатном голосе звенели боль и тревога.

– Именно ты должен принять решение. Здесь я помочь тебе не в силах. Если собираешься отсасывать яд, нужно остановить кровотечение.

Обжигающая боль заставляла меня корчиться, а от этого нога болела еще сильнее.

– Эдвард! – закричала я, понимая, что глаза закрываются. А вдруг я больше не увижу его лица! Ну что мне сделать, чтобы не падать в этот колодец?!

– Элис, нужно чем-то перевязать ее ногу! – скомандовал Карлайл. – Эдвард, действуй немедленно, иначе будет поздно!

Лицо, которое я так любила, исказилось от боли, в чудесных глазах сомнение сменилось горячей решимостью. Прохладные пальцы обхватили пылающую руку, а губы прижались к ранке.

Сначала мне стало еще больнее. Я билась и кричала, но Эдвард не позволял вырваться. Что-то тяжелое надавило на мои ноги, а голову в железных тисках сжимал Карлайл.

Я перестала биться, однако рука онемела и будто примерзла к полу.

Обжигающая боль, державшая меня на поверхности сознания, утихла, и я испугалась, что снова провалюсь в темноту.

– Эдвард! – позвала я, не услышав своего голоса.

– Он здесь, Белла!

– Не бросай меня, останься!

– Никуда я не денусь.

Я с облегчением вздохнула. Пламя в руке потухло, боль улеглась, и мне захотелось спать.

– Все в порядке? – откуда-то издалека спросил доктор Каллен.

– По-моему, да, – спокойно ответил Эдвард. – В ранке был яд, а сейчас кровь чистая.

– Белла? – позвал Карлайл.

– Ммм?

– Больше не жжет?

– Кажется, нет, – вздохнула я. – Спасибо, Эдвард.

– Я тебя люблю, – отозвался он.

– Знаю, – обессиленно выдохнула я и услышала его смех – самый любимый звук на свете.

– Белла? – снова позвал Карлайл.

– Что? – сонно переспросила я.

– Где твоя мама?

– Во Флориде. Джеймс меня обманул, он смотрел наши старые кассеты.

Кстати, о кассетах!

– Элис! – Я попыталась разлепить глаза. – На той кассете… Джеймс знает, кем ты была в прошлой жизни!

– Пора ее переносить, – заявил Карлайл.

– Нет, я хочу спать!

– Спи, милая, я сам тебя понесу, – заворковал Эдвард.

Вот он поднял меня на руки, и я почувствовала, что боль утихла.

– Спи, Белла! – баюкая, приговаривал он, и я уснула.

Глава двадцать четвертая
ТУПИК

Открыв глаза, я увидела голубоватый свет. Я лежала в незнакомой белой комнате с яркими лампами и вертикальными жалюзи на окнах. Кто догадался меня положить на кровать с перилами? Подушки маленькие и очень неудобные, и откуда-то доносится противный писк. Руки опутали прозрачные трубки, в носу – непонятная защелка. Я попыталась вырваться.

– Нет, осторожно! – остановили меня холодные пальцы.

– Эдвард! – Повернув голову, я увидела его необыкновенное лицо совсем близко от своего. – Прости меня!

– Шшш, – зашипел он. – Все в порядке!

– Что случилось? – Как ни странно, я почти ничего не помнила, будто мой мозг отказывался восстанавливать недавние события.

– Я чуть тебя не погубил, – с обжигающей болью в голосе пробормотал он.

– Какая же я дура, поверила Джеймсу! Он сказал, что у него моя мама!

– Он всех нас обманул.

– Нужно позвонить маме и Чарли, – заявила я, борясь со слабостью.

– Элис уже позвонила. Рене здесь, я имею в виду в больнице. Отошла пообедать.

– Мама здесь? – Я попыталась сесть, но в глазах тут же потемнело, и Эдвард заставил меня лечь.

– Она скоро вернется. Тебе нужно отдыхать.

– Что ты ей сказал? – запаниковала я. Нужно срочно придумать объяснение! Не говорить же Рене, что на меня напали вампиры! – Что она знает?

– Ты поскользнулась на лестнице, пролетела два пролета и упала на битое стекло, – зачастил Эдвард. – По-моему, такое вполне могло бы случиться! – Он с трудом подавил улыбку.

Глубоко вздохнув, я отважилась взглянуть на огромную глыбу, в которую превратилась правая нога.

– Все очень плохо?

– Ну, сломаны правая нога и четыре ребра, плюс трещины в черепной коробке, синяки по всему телу и значительная кровопотеря. Тебе сделали несколько переливаний крови! Мне все это не понравилось, ведь чужая кровь на некоторое время испортила твой запах, – насмешливо заявил Эдвард.

– Да, для тебя это стало тяжелым испытанием!

– Конечно, мне же нравится именно твой запах!

– Как тебе удалось? – тихо спросила я, и Эдвард тут же понял, о чем речь.

– Сам не знаю. – Он отвернулся от моих любопытных глаз и тихонько пожал забинтованную руку.

Я с нетерпением ждала объяснения. Эдвард вздохнул и уставился в пол.

– Остановиться было невозможно. Невозможно, понимаешь? Но я выстоял. – Наконец, он поднял на меня больные глаза и криво улыбнулся. – Выходит, я тебя люблю!

– Ну и как я на вкус?

– Даже лучше, чем на запах!

– Бедный Эдвард, – пожалела я.

– Ты не за это должна извиняться, – покачал он головой.

– А за что?

– За то, что я чуть тебя не потерял.

– Прости, – тихо сказала я.

– Я все понимаю, – кивнул Эдвард. – Но почему ты не дождалась меня?

– Ты бы меня никуда не пустил.

– Конечно, нет. Ни за что.

Меня снова начали мучить неприятные воспоминания. Я поморщилась и задрожала.

– Белла, в чем дело?

– Что случилось с Джеймсом?

– Отодрав от тебя, я отдал его Эмметту и Кэри. – В голосе Эдварда слышалось сожаление.

– Почему-то я их не видела, – смущенно сказала я.

– Пришлось удалить в другую комнату. В классе было слишком много крови…

– А ты остался.

– Да, остался.

– А Элис и Карлайл? – удивленно переспросила я.

– Они тоже тебя любят, ты же знаешь.

На задворках сознания замелькали образы, и я что-то вспомнила.

– Элис видела кассету?

– Да. – В его голосе горела лютая ненависть.

Я попыталась протянуть здоровую руку, но что-то меня остановило. Капельница!

– Ой! – взвизгнула я.

– Что такое? – обеспокоенно спросил Эдвард, и его лицо немного смягчилось, хотя глаза смотрели по-прежнему мрачно.

– Иголка, – жалобно пояснила я и поспешно перевела взгляд на выложенный кафелем потолок. Сломанные ребра болели, так что дышать было трудно.

– Надо же, иголки боится! – пробормотал Эдвард, обращаясь к самому себе. – Не жуткого вампира, который превратит ее жизнь в ад, а капельницы!

Я закатила глаза. Да, без самобичевания никуда! Самое время сменить тему.

– А почему ты здесь?

Эдвард обиженно насупил брови. Такого вопроса он совсем не ожидал!

– Мне уйти?

– Нет! – испуганно возразила я. – Только как объяснить твое присутствие маме? Нужно что-то придумать, пока она не вернулась.

– Ах, это! – воскликнул он. – Я прибыл в Финикс с благородной целью образумить тебя и уговорить вернуться в Форкс. – Эдвард говорил так серьезно и искренне, что я почти поверила. – Ты согласилась со мной встретиться и поехала в мотель, где остановился мы с Карлайлом и Элис… Но, поднимаясь в наш номер, ты поскользнулась, и… остальное тебе известно. Вдаваться в детали совершенно необязательно, тем более что в таком состоянии небольшие провалы в памяти совершенно естественны.

Я на секунду задумалась.

– В твоей истории не все гладко. Например, разве в мотеле есть разбитые окна?

– Конечно, есть, – уверенно ответил он. – Элис постаралась! Если хочешь, можешь подать на мотель в суд!

Я закатила глаза. Хорошо хоть от этого не больно.

– Тебе не о чем беспокоиться, – заявил Эдвард, осторожно гладя меня по щеке. – Главное, выздоравливай!

Несмотря на боль и действие медикаментов, мое тело моментально откликнулось на прикосновение. Прибор, выводивший на монитор данные о пульсе, запищал еще чаще. Наверное, о моих чувствах к Эдварду услышала вся больница.

– Черт побери эти приборы! – раздосадованно бормотала я.

Он усмехнулся и задумчиво на меня посмотрел.

– Хммм, интересно… – пробормотал Эдвард и стал медленно наклоняться к моим губам.

Приборчик запищал еще громче и чаще, а когда наши губы встретились, писк прекратился. Эдвард тут же отпрянул и испуганно взглянул на монитор, где снова проползла кривая моего пульса.

– Похоже, надо быть еще осторожнее, чем обычно, – нахмурился он.

Забыв о боли и шлангах капельницы, я подняла руки и обняла его за шею. Не отпущу никогда!

Но Эдвард поджал губы и осторожно положил мои покрытые синяками и ссадинами руки на кровать.

– Идет твоя мама! – хитро улыбнулся он.

– Пожалуйста, не уходи, – поддавшись безотчетному страху, воскликнула я. А вдруг я больше его не увижу?

Заглянув в мои глаза, Эдвард увидел в них панику и довольно кивнул.

– Никуда я не уйду, – пообещал он и улыбнулся. – Лучше немного посплю.

Пересев в бирюзовое кресло из искусственной кожи, Эдвард закрыл глаза и перестал шевелиться.

– Не забывай дышать, – усмехнулась я.

Эдвард тут же сделал глубокий вдох, хотя глаза не открыл.

В коридоре послышались мамины шаги. Она с кем-то разговаривала, скорее всего, с одной из медсестер и, судя по голосу, была расстроена.

Осторожно приоткрыв дверь, Рене заглянула в комнату.

– Мама! – позвала я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

Взглянув на якобы заснувшего Эдварда, мама на цыпочках подошла к моей кровати.

– Он что, ни на шаг от тебя не отходит? – раздосадованно спросила она.

– Мама, я так рада тебя видеть!

Рене обняла меня за плечи, и я увидела, что она плачет.

– Белла, какой кошмар!

– Прости меня, мама! Со мной все будет в порядке, я поправлюсь.

– Как здорово, что ты открыла глаза! – Мама присела на краешек кровати.

– Как долго я была без сознания? – Внезапно я поняла, что не знаю, какой сегодня день.

– Сегодня пятница, милая, ты несколько дней пролежала в коме.

– Пятница? – испуганно переспросила я и попыталась вспомнить, когда Джеймс… Нет, не могу об этом думать, не желаю!

– Врачи несколько дней кололи тебе обезболивающее… Конечно, столько переломов!

– Знаю, – отозвалась я. Голова до сих пор как в тумане!

– Тебе повезло, что доктор Каллен оказался рядом. Такой приятный человек… Такой молодой! Он больше похож на голливудского актера, чем на доктора.

– Ты видела Карлайла?

– Да, и Элис тоже. Очень славная девушка!

– Очень! – искренне согласилась я.

– А ты не говорила, что завела таких хороших друзей! – Рене взглянула на Эдварда, с закрытыми глазами полулежавшего в кресле.

Я усмехнулась, но тут же застонала от боли.

– Плохо? – забеспокоилась Рене и повернулась ко мне. Эдвард на секунду приоткрыл глаза.

– Все в порядке, – прошептала я, обращаясь к обоим. – Просто нужно поменьше двигаться.

Эдвард снова «заснул». Воспользовавшись тем, что Рене отвлеклась, я поспешила сменить тему, чтобы разговор не коснулся моего непредсказуемого побега из Форкса.

– Где Фил? – быстро спросила я.

– Во Флориде! Белла, ты не поверишь, у нас такие новости!

– Филу предложили контракт?

– Да! Как ты догадалась? С командой «Красные дьяволы»!

– Здорово! – восторженно воскликнула я, совершенно не подозревая, что за команда эти «Красные дьяволы».

– Уверена, в Тампе тебе понравится гораздо больше, чем в Милуоки! – захлебывалась в восторгах Рене. – В Висконсине мне было не по себе от снега и сырости, а теперь Тампа! Море солнца, и не так влажно. Мы присмотрели чудесный домик: желтоватый с белой отделкой, а крылечко как в старых французских фильмах. Перед домом огромный дуб, до океана всего несколько минут. У тебя будет отдельная ванная…

– Мама, подожди! – перебила я. Эдвард лежал с зарытыми глазами, однако его лицо было слишком напряженным для спящего. – О чем ты говоришь? Ни в какую Флориду я не поеду, останусь в Форксе.

– Тебе не обязательно возвращаться в Форкс, глупышка! Фил теперь будет в разъездах гораздо реже. Мы с ним решили, что нам только полезно пожить втроем.

– Мама, – снова начала я, призвав на помощь все свое красноречие, – мне нравится в Форксе. К школе я уже привыкла, у меня есть друзья… – Рене подозрительно взглянула на Эдварда, и я поспешно перевела разговор в более безопасное русло. – Я нужна Чарли. Он ведь совсем один и не умеет готовить.

– Хочешь остаться в Форксе? – не верила своим ушам мама. Ее настороженные глаза метнулись к Эдварду. – Почему?

– Мама, ты что, не слышала? Из-за школы и Чарли. – Я пожала плечами – и тут же взвизгнула от боли.

Рене всплеснула руками и, вероятно, хотела потрепать меня по щеке, но не решилась. Единственным незабинтованным местом на лице был лоб, его-то она и погладила.

– Белла, детка, ты ведь ненавидишь Форкс!

– Там не так уж и плохо.

Мама нахмурилась, ее взгляд метался от меня к Эдварду.

– Все из-за этого мальчика? – прошептала она.

Я уже открыла рот, чтобы соврать, однако Рене смотрела на меня слишком внимательно и наверняка заметила бы подвох.

– Ну, отчасти из-за него, – признала я. Надеюсь, мама довольна, а подробности ей ни к чему. – Ты с Эдвардом уже поговорила?

– Да, – неуверенно ответила Рене. – И нам с тобой есть, что обсудить.

Так! Вот это уже интересно!

– Что такое?

– Кажется, парень в тебя влюблен! – негромко заявила она, будто в этом было что-то постыдное.

– По-моему, тоже, – будто по секрету призналась я.

– А ты как к нему относишься? – Мама и не старалась скрыть свое любопытство.

Тяжело вздохнув, я отвела глаза. Как бы близки мы ни были с мамой, откровенничать не хотелось.

– Он сводит меня с ума! – Наверное, именно так говорят семнадцатилетние девушки о своих парнях.

– Кем он хочет стать, когда вырастет? – поинтересовалась Рене.

Я с трудом подавила улыбку.

– Эдвард так умен, что сможет поступить в любой колледж! А больше всего он любит музыку.

– Он музыкант? – с неподдельным ужасом переспросила мама.

– Не бойся, все не так страшно! Он играет на рояле и сам сочиняет этюды.

– Правда? – изумленно переспросила Рене.

– Да, видела бы ты его рояль!

– Все это здорово, и он такой красавчик! Но, Белла, ты еще слишком молода… – не смогла договорить мама. Если не ошибаюсь, в последний раз она давила на меня родительским авторитетом, когда мне было лет восемь. С тех пор мы стали подружками и общались на равных.

– Знаю, мама. Не беспокойся, это всего лишь роман!

– Тогда все в порядке, – обрадовалась она.

Рене вздохнула и украдкой взглянула на большие круглые часы на стене.

– Тебе пора?

Она закусила губу.

– Фил должен скоро позвонить… Я же не знала, что ты придешь в себя.

– Все в порядке, мама. – Я постаралась скрыть облегчение. – Обо мне есть кому позаботиться.

– Скоро вернусь! – пообещала она и гордо добавила: – Знаешь, я ведь здесь ночевала!

– Мама, ну зачем?! Можешь спокойно спать дома, я все равно не замечу разницы! – От большого количества болеутоляющих мне было трудно говорить. Я чувствовала себя усталой и измотанной, хотя проспала несколько суток подряд.

– Мне было страшно, – нехотя призналась Рене. – В нашем районе совершено преступление, я боюсь оставаться одна.

– Что случилось?

– Кто-то ворвался в балетную студию и спалил ее дотла! А перед обгоревшим зданием бросили угнанную машину. Милая, помнишь свой танцкласс?

Именно там все и случилось…

– Помню, – ответила я, задрожав.

– Если хочешь, я останусь с тобой! – великодушно предложила мама.

– Нет, лучше иди, отдохни. Со мной ведь Эдвард!

Именно поэтому она хотела остаться.

– Вечером вернусь, – угрожающе заявила Рене, взглянув на Эдварда.

– Я люблю тебя, мама.

– Я тоже люблю тебя, Белла! Пожалуйста, впредь смотри под ноги, а то я чуть с ума не сошла от беспокойства.

Эдвард ухмыльнулся, продолжая симулировать сон.

Через секунду в палату вошла медсестра и поправила капельницу. Мама поцеловала меня в лоб, погладила забинтованную руку и вышла.

Медсестра измерила пульс и давление.

– Белла, тебя что-то беспокоит? Пульс слишком высокий!

– Да нет, все в порядке, – улыбнулась я.

– Пойду скажу старшей медсестре, что ты проснулась. Она придет через минуту!

Не успела дверь закрыться, как Эдвард уже сидел у моей кровати.

– Это ты украл машину?

– Отличная тачка, очень быстрая! – отозвался он. Причем без малейших сожалений.

– Как выспался? – поддела я. Мой вопрос Эдвард пропустил мимо ушей.

– Интересно…

– Что именно?

– Даже удивительно. – Его тигриные глаза сузились. – Флорида, солнце, тепло, мама рядом…

Я думал, именно об этом ты и мечтаешь!

Интересно, к чему это он?

– Во Флориде тебе придется сидеть целыми днями взаперти…

Каллен ухмыльнулся, а потом внезапно помрачнел.

– Белла, я бы остался в Форксе или любом другом городе, лишь бы не причинять тебе неприятности.

Сначала я ничего не поняла и тупо смотрела на его прекрасное лицо. Однако постепенно слова одно за другим сложились в страшный узор. Я едва слышала участившийся писк прибора, стало невозможно дышать, и страшно заболели ребра.

Эдвард подавленно молчал, наверняка понимая, что меня мучает боль, не имеющая никакого отношения к переломам.

В этот момент в палату вошла старшая медсестра. Эдвард замер у монитора, делая вид, что следит за кривой пульса.

– Думаю, обезболивающие тебе не помешают, – проговорила женщина, приготовив новую порцию лекарства.

– Нет, пожалуйста! – заволновалась я. – Давайте попробуем без них!

Пока не объяснюсь с Эдвардом о сне не может быть и речи.

– Деточка, не стоит геройствовать. Лишние нагрузки твоему организму ни к чему.

Я упрямо покачала головой, и медсестра нахмурилась.

– Ладно, – вздохнула она. – Если передумаешь, нажми на кнопку вызова.

Строго посмотрев на Эдварда, женщина вышла из палаты.

Прохладные ладони коснулись моего лица, словно пытаясь укротить бешеный пульс.

– Шшш, Белла, успокойся.

– Не бросай меня, – обреченно взмолилась я.

– Не брошу, – пообещал он. – А теперь постарайся расслабиться, не то я позову сестру и скажу, что ты буйствуешь.

Увы, пульс не восстанавливался.

– Белла, я никуда не уезжаю! – В его голосе зазвучала паника. – Останусь с тобой, пока ты не выздоровеешь!

– Поклянись! – шепотом потребовала я, пытаясь контролировать дыхание. Сердце так колотилось, что ребра вибрировали.

Заключив мое лицо в ладони, Эдвард заглянул в глаза.

– Клянусь, – серьезно проговорил он.

Он впился в меня взглядом, и постепенно дыхание пришло в норму, тело расслабилось, прибор запищал в нормальном ритме. Сегодня волшебные глаза были темными, ближе к черному, чем к золотому.

– Уже лучше?

– Да, – осторожно ответила я.

Эдвард покачал головой и пробормотал что-то неразборчивое. Кажется, я расслышала слово «гиперчувствительность».

– Зачем ты так сказал? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Устал меня спасать?

Хочешь, чтобы я уехала?

– Нет, что ты, не хочу! Белла, опомнись! Как я могу тебя не спасать, если все твои проблемы из-за меня? Ты и в больницу попала по моей милости!