Текст книги "Темная Башня"

Нелепая идея, чистая паранойя. Однако, когда очередной двойной раскат грома докатился до Алгул Сьенто, если не с юго-востока, то со стороны Федика и Дискордии, Пимли Прентисс сел и зажег лампу на прикроватном столике.

Этой ночью Финли намеревался удвоить охрану как на сторожевых башнях, так и периметра. Возможно, завтра следует ее утроить. На всякий случай. И потому, что самоуверенность на конечном участке пути может сослужить дурную службу, все так.

Пимли поднялся с кровати, высокий мужчина со здоровенным волосатым животом, в одних пижамных штанах. Помочился, опустил крышку на сиденье унитаза, опустился перед ним на колени, сложил руки перед грудью и молился, пока не почувствовал, что его клонит ко сну. Молился о том, чтобы суметь выполнить порученное ему дело. Молился о том, чтобы заметить беду до того, как беда заметит его. Молился о своей матери точно так же, как Джим Джонс молился о своей, наблюдая, как очередь двигается к котлу с отравленным «Кулэйдом». Молился, пока раскаты грома не затихли до стариковского бормотания, и только тогда вернулся в постель, совершенно успокоенный. Утроить число охранников – с такой мыслью он заснул темной ночью и с ней же проснулся утром, в спальне, залитой искусственным солнечным светом. Потому что о яйцах следовало заботиться у самого порога.

Глава 7
Ка-шуме

1

Чувство, неприятное и странное, накрыло стрелков после ухода Бротигэна и его друзей, но поначалу ни один из них не заговорил об этом. Каждый думал, что меланхолию ощущает только он или она. Роланд, единственный, кто мог распознать означенное чувство (ка-шуме, так назвал бы его Корт), приписал эти ощущения тревогам грядущего дня, а еще больше – подрывающей силы атмосфере Тандерклепа, где днем царил сумрак, а ночи были черными, как слепота.

Конечно же, после ухода Бротигэна, Эрншоу и Шими Руиса, друга юности Роланда, дел у них хватало (Эдди и Сюзанна пытались заговорить со стрелком о Шими, но Роланд их осадил. Джейк, с его даром, даже не пытался. Роланд еще не мог вновь затеять разговор о давно минувших днях, пока не мог). Тропинка вела вниз и вокруг Стик-тете, и, спустившись по ней, они быстро нашли пещеру, о которой говорил старик. Вход в нее скрывали скалы и покрытые пылью кусты. Размерами эта пещера значительно превосходила ту, что осталась выше по склону, на штырях, вбитых в стену, висели газовые фонари. Джейк и Эдди зажгли по два с каждой стороны, и все четверо в молчании огляделись.

Прежде всего Роланд обратил внимание на спальные мешки: у стены по левую руку их лежало четыре, каждый на наполненном воздухом надувном матрасе. К мешкам крепились бирки СОБСТВЕННОСТЬ АРМИИ США. У последнего мешка положили еще один матрас, накрытый банными полотенцами. Они ждали четырех людей и одного зверька, – подумал Роланд. – Предвидение, или они каким-то образом наблюдали за нами? А так ли важна причина?

Какой-то предмет, завернутый в пластиковую пленку, лежал на бочке с надписью: ОСТОРОЖНО! ВОЕННОЕ ИМУЩЕСТВО! Эдди снял пленку, и они увидели магнитофон с двумя бобинами на нем. Одна была с пленкой. Роланд не сумел разобрать единственное слово, написанное на переднем торце говорящей машины, и спросил Сюзанну, что оно означает.

– «Волленсак», – ответила она. – Название немецкой компании. Если речь идет о таких вот магнитофонах, то лучше, чем «Волленсак», их никто не делал.

– Тут ты не права, сладенькая, – вмешался Эдди. – В мое время пальма первенства перешла к «Сони». Они сделали плеер, который крепился к поясу. Назывался он «Уокмен». Готов спорить, этот динозавр весит двадцать фунтов. С батарейками – больше.

Сюзанна разглядывала три футляра с бобинами, которые лежали рядом с «Волленсаком».

– Мне не терпится их послушать.

– Если послушаем, то с наступлением ночи, – ответил ей Роланд. – А пока посмотрим, что еще нам приготовили.

– Роланд? – спросил Джейк.

Стрелок повернулся к нему. Что-то в лице Джейка практически всегда заставляло смягчаться и лицо Роланда. Роланд, когда смотрел на Джейка, не становился красавцем, но в чертах его лица проявлялось чувство, которого обычно не было. Сюзанна полагала, что это взгляд любви. А может, надежды на будущее.

– Что такое, Джейк?

– Я знаю, нам придется сражаться…

– Присоединяйтесь к нам на следующей неделе во время просмотра «Возвращения в «ОК Корраль» с Вэном Хефлином и Ли ван Клиффом в главных ролях[85]85
  Возможно, Эдди что-то путает, а то и просто придумал несуществующее продолжение фильма «Перестрелка в «ОК Корраль», где играл только Ли ван Клифф (1925–1989) и не главную роль. Хотя Вэн Хефлин (Эмметт Ивэн Хефлин, 1910–1971) часто снимался в вестернах. Как, впрочем и Ли ван Клифф.


[Закрыть], – пробормотал Эдди, направляясь в глубину пещеры. Там стояло что-то большое, накрытое вроде бы стеганым чехлом.

– …но когда? Завтра?

– Возможно, – ответил Роланд. – Но, вероятнее, послезавтра.

– У меня какое-то ужасное предчувствие. Не то чтобы я боюсь, нет…

– Ты думаешь, им удастся нас побить, цыпленок? – спросила Сюзанна. Обняла Джейка за шею, посмотрела в глаза. Она научилась уважать предчувствия мальчика. Иногда спрашивала себя, а не связаны ли они с существом, с которым ему пришлось столкнулся, чтобы попасть сюда: с тварью в доме на Голландском холме. Там ему противостоял не робот, не ржавая заводная игрушка. Привратник определенно был из тех чудовищ, что остались после отхода Прима. – Ветер донес до тебя запах нашего поражения. Да?

– Я так не думаю, – ответил Джейк. – Я не знаю, что это. Такое я испытывал только раз, и случилось это перед тем…

– Перед чем? – спросила Сюзанна, но прежде чем Джейк успел ответить, раздался голос Эдди. Роланда это порадовало. «Перед тем, как я упал». Вот как Джейк собирался закончить фразу. «Перед тем, как Роланд позволил мне упасть».

– Господи! Идите сюда! Это надо видеть!

Эдди сдернул стеганый чехол, и глазам остальных открылось моторизованное транспортное средство, нечто среднее между внедорожником и гигантским трициклом. С широкими баллонными шинами и глубоким зигзагообразным протектором. Органы управления находились на руле. Из элементарно простой приборной панели торчала игральная карта рубашкой к ним. Роланд знал, что это за карта, еще до того, как Эдди выдернул ее двумя пальцами и повернул. На картинке изображалась женщина с платком на голове у вращающегося колеса. Госпожа Теней.

– Похоже, что наш друг Тед оставил тебе средство передвижения, сладенькая, – заметил Эдди.

Сюзанна на руках и коленях быстренько подползла к нему.

– Подсади меня, Эдди! Подсади!

Эдди подсадил, и едва она оказалась в седле, схватившись за ручки руля вместо вожжей, стало ясно, что эта машина делалась под нее. Сюзанна нажала на красную кнопку, и двигатель ожил, едва слышно зажужжал. Электрический, не бензиновый, Эдди в этом не сомневался. Та же тележка для гольфа, только скорее всего более быстрая.

Сюзанна повернулась к ним, ослепительно улыбаясь. Похлопала по темно-коричневой раме трехколесника.

– Зовите меня миссус Кен-тавр! Я всю жизнь мечтать о таком, только этого не знать.

Никто из них не заметил печали, отразившейся на лице Роланда. Он наклонился, чтобы поднять игральную карту, небрежно брошенную Эдди, так что никто и не мог заметить.

Да, это была она, все так, Госпожа Теней. Из-под платка она хитро улыбалась и рыдала одновременно. В последний раз он видел эту карту в руке человека, который иногда называл себя Уолтером, а иной раз и Флеггом.

«Ты понятия не имеешь, как близко от тебя Башня, – тогда сказал он. – Миры вращаются над твоей головой».

И теперь он узнал чувство, которое охватило их, мог назвать, практически не сомневаясь в собственной правоте: не тревога, не усталость – ка-шуме. Точно выразить его словами, пожалуй, не представлялось возможным. А означало оно приближение разрушения ка-тета.

Уолтер о’Дим, его давний заклятый враг, умер. Роланд это понял, едва увидел лицо Госпожи Теней. Скоро умрет один из его близких, возможно, в грядущей битве, которая уничтожит могущество Девар-тои. И вновь весы, которые временно качнулись в их сторону, обретут равновесие.

Мысль о том, что умереть может он сам, просто не приходила Роланду в голову.

2

На машине, которую Эдди немедленно окрестил «Прогулочный трайк Сюзанны», стояли логотипы трех фирм: «Хонды», «Такуро» (продукция которой, в частности «Такуро спирит», пользовалась бешеной популярностью в том мире, где население выкосил супергрипп) и «Северного центра позитроники». Имелась и бирка СОБСТВЕННОСТЬ АРМИИ США.

Сюзанне ужасно не хотелось слезать с трайка, но в конце концов она слезла. Видит Бог, вокруг еще много чего нашлось: они попали в пещеру сокровищ. У входа, в самой узкой части пещеры, находились запасы еды (в основном продукты сухой заморозки, возможно, не такие вкусные, как суп Найджела, но питательные), вода в бутылках, напитки в банках (кока, «Нозз-А-Ла», но ничего алкогольного) и обещанная плита на пропане. Глубже стояли ящики с оружием. На некоторых можно было прочитать АРМИЯ США, но далеко не на всех.

Теперь их основные способности вырвались наружу: истинная сущность, как сказал бы Корт. Таланты и врожденное чутье могли всю жизнь так и оставаться не раскрытыми, давая о себе знать лишь в час беды, если бы Роланд намеренно не разбудил… не выпестовал… а потом не отточил эти таланты до смертельно опасной остроты бритвы.

Они практически не обменялись ни словом, когда Роланд доставал из мешка фомку и один за другим вскрывал ящики. Сюзанна напрочь забыла о прогулочном трайке, которого ждала всю жизнь; Эдди – о своих шуточках; Джейк – о предчувствии беды. Они могли думать только об оружии, которое им оставили, и сразу или после короткого осмотра понимали, что перед ними и для чего предназначено.

В одном ящике лежали штурмовые винтовки «АР-15» с еще не удаленной со стволов смазкой, ударные механизмы которых пахли банановым маслом. Эдди обратил внимание на переключатели, позволяющие стрелять как одиночными патронами, так и короткими и длинными очередями, и заглянул в соседний ящик. Внутри, прикрытые пластиковой пленкой и тоже в заводской смазке, находились металлические патронные диски. Они выглядели точно так же, как диски автоматов в гангстерских сагах вроде «Белой жары», только превосходили их размерами. Эдди поднял одну из «АР-15» и, само собой, увидел то, что и ожидал: посадочное гнездо под такой диск, превращающее штурмовую винтовку в скорострельный пулемет. Сколько патронов было в диске? Сто? Сто двадцать пять? Вполне достаточно, чтобы выкосить целую роту, это точно.

Тут же стоял ящик с вроде бы ракетными снарядами с написанными на каждом буквами «STS». За ящиком, в стойке у стены закрепили полдюжины ручных ракетных установок. Роланд указал на знак атома на них и покачал головой. Он не хотел пользоваться оружием, которое могло заразить территорию и все живое на ней радиацией, каким бы эффективным оно ни было. Он намеревался убить Разрушителей, но только в том случае, если бы не нашлось другого способа остановить их пагубное воздействие на Луч.

Рядом с металлическим подносом, заваленным противогазами (Джейку они напомнили отрезанные головы каких-то странных жуков), они нашли два ящика с ручным оружием: короткоствольными пистолетами-пулеметами со словом КОЙОТ, выгравированном на рукоятках каждого, и тяжелыми автоматическими пистолетами «кобра старс». Джейку очень приглянулись и «койот», и «кобра старс» (по правде говоря, ему приглянулось все оружие), но он взял «кобру», потому что этот пистолет в значительной степени напоминал «ругер», которого он лишился. Обойма в рукоятке вмещала пятнадцать или шестнадцать патронов. Считать их Джейку не потребовалось: взгляда хватило, чтобы знать.

– Эй! – воскликнула Сюзанна, она перебралась ближе к входу в пещеру. – Вы только посмотрите. Снитчи.

– Хочу взглянуть на крышку ящика, – сказал Джейк, когда они присоединились к ней. Сюзанна подвинулась, Джейк поднял крышку, с восхищением уставился на нее. На крышке нарисовали лицо улыбающегося мальчика с похожим на стилизованное изображение молнии шрамом на лбу, в круглых очках. Он замахивался вроде бы волшебной палочкой на подлетающий снитч. Под рисунком они прочитали:

СОБСТВЕННОСТЬ 449 ЭСКАДРОНА

24 «СНИТЧА»

МОДЕЛЬ «ГАРРИ ПОТТЕР»

СЕРИЙНЫЙ № 465-17-СС HPJKR[86]86
  HPJKR – «Harry Potter» by Joanne Kathleen Rowling.


[Закрыть]

Не связывайтесь с 449-м!

Мы вышибем из вас Слизерин[87]87
  Слизерин – один из факультетов школы колдовства, в которой учился Гарри Поттер.


[Закрыть]!

В ящике лежали два десятка снитчей, расфасованные, как яйца, в пластиковые ячейки. Никто из бойцов Роланда не успел как следует разглядеть это новое оружие во время битвы с Волками, но теперь им хватало времени, чтобы утолить любопытство. Каждый взял по снитчу. Размером с мяч для тенниса, но куда тяжелее. Неровная поверхность напоминала глобус с нанесенными на него меридианами и параллелями, и хотя на вид снитчи вроде бы изготовили из стали, поверхность чуть пружинила под пальцами, словно очень твердая резина.

На каждом снитче была идентификационная табличка, рядом с ней – кнопка. «Она приводит его в действие», – пробормотал Эдди, и Джейк кивнул. Он обратил внимание на маленькое углубление, размером аккурат под палец. Нажал туда, нисколько не волнуясь, что снитч взорвется у него в руках или из снитча вылезет мини-пила и отрежет ему полруки. Кнопка на дне впадины использовалась для доступа к программирующему устройству. Он понятия не имел, откуда мог это знать, но, видать, знал.

Часть снитча сдвинулась с легким шуршанием, открыв четыре лампочки. Три потушенные, четвертая пульсировала янтарным светом. В семи окошечках виднелись ноли. Под каждым имелась кнопка, такая маленькая, что нажать на нее можно было лишь концом разогнутой скрепки для бумаг. «Размером с жопу жучка», – чуть позже пробормотал Эдди, пытаясь запрограммировать один из снитчей. Справа от окошечек находились еще две кнопки, маркированные буквами «У» и «З».

Джейк показал их Роланду.

– Вот эта кнопка – УСТАНОВКА, а вот эта – ЗАДЕРЖКА. Думаю, что так. Ты согласен?

Роланд кивнул. Он никогда раньше не видел такого оружия, во всяком случае, так близко, но, в сочетании с окошками, предназначение кнопок не вызывало сомнений. И он подумал, что снитчи могут оказаться весьма полезными, в отличие от дальнострелов с атомными снарядами. УСТАНОВКА и ЗАДЕРЖКА.

ОБОСНОВАТЬСЯ… и ЖДАТЬ.

– Все это оставили нам Тед и его два дружка? – спросила Сюзанна.

По разумению Роланда, кто все это оставил, не имело ровно никакого значения. Главное, что теперь у них было оружие, и в достаточном количестве. Но он кивнул.

– Как? Где они его взяли?

Роланд не знал. Знал он другое, эта пещера – ма’сун, военный арсенал. Под скалой, где они обосновались, находились люди, воевавшие с Башней, которую поклялся защищать род Эльда. Он и его тет нападут на них, используя фактор внезапности, и с помощью этого оружия будут убивать и убивать, пока все их враги не окажутся на земле, с мысками сапог, нацеленными в небо.

Или пока в небо не нацелятся мыски их сапог.

– Может, он что-то объясняет на одной из оставленных нам пленок, – предположил Джейк. Он поставил свой новенький автоматический пистолет «Кобра» на предохранитель и сунул в плетеную сумку с оставшимися орисами. Сюзанна тоже взяла себе «Кобру», пару раз покрутила пистолет на пальце, как Энни Оукли[88]88
  Оукли Энни (1860–1926) – знаменитая женщина-стрелок по прозвищу Малютка Меткий Глаз (рост 1,5 м). 17 лет выступала с цирковыми номерами. Могла изрешетить подброшенную игральную карту. Прокомпостированные билеты в Америке до сих пор называют «Энни Оукли».


[Закрыть].

– Может, и объясняет. – Сюзанна улыбнулась Джейку. Давно уже она не чувствовала себя так хорошо. Физически. Небеременной. Однако разум ее не находил покоя. Или душа.

Эдди поднял руку с куском материи, скатанным в трубочку и в трех местах перевязанным ниткой.

– Тед говорил, что оставил карту этого концентрационного лагеря. Готов спорить, это она. Кто-нибудь, кроме меня, хочет взглянуть?

Захотели все. Джейк помог Эдди развернуть карту. Бротигэн предупреждал, что она будет очень грубой, схематичной, и так и оказалось: ничего, кроме кружков, квадратиков и прямоугольников. Сюзанна прочитала название города, Плизантвиль, и вновь подумала о Рэе Брэдбери. Джейк особо отметил некое подобие компаса, на котором создатель карты поставил знак вопроса около буквы С.

Когда они изучали это выполненное в спешке картографическое творение, из окружающего пещеру сумрака донесся долгий и протяжный крик. Эдди, Сюзанна и Джейк нервно обернулись. Ыш поднял голову, ранее лежавшую на лапах, зарычал, коротко и низко, потом голова вновь упала на лапы, и он вроде бы снова заснул: Пошел к черту, плохиш, я со своими близкими и ничего не боюсь.

– Кто это кричал? – спросил Эдди. – Койот? Шакал?

– Какая-то дикая собака, – рассеянно согласил Роланд. Он сидел на корточках (то есть боль из бедра ушла, хотя бы временно), обхватив руками голени. Ни на мгновение не оторвал глаз от нарисованных на ткани кружочков и квадратиков. – Кан-тои-тете.

– Она похожа на Дан-тете? – спросил Джейк.

Роланд вопрос проигнорировал. Поднял карту и вышел с ней из пещеры, не обернувшись. Остальные молча переглянулись и последовали за ним, вновь завернувшись в одеяла, как в шали.

3

Роланд вернулся в то место, куда Шими (с минимальной помощью своих друзей) перенес их из стенного шкафа в кабинете начальника транспортной конторы. На этот раз стрелок воспользовался биноклем и долго-долго смотрел на «Синие небеса». Где-то позади них вновь завыла дикая собака, вой этот разнесся по сумраку Тандерклепа.

И Джейк подумал, что сумрак становится сумрачнее. Глаза приспосабливались к нему по мере того, как день катился к исходу, а столб солнечного света становился все ярче. Он не сомневался, что солнечную машину можно включить, можно выключить, но яркость света точно не регулировалась. Возможно, она работала круглые сутки, но Джейк в этом сомневался. Нервная система людей настроена на регулярную смену света и темноты. Он узнал об этом на уроках по естествознанию. Можно, конечно, долго жить при слабом свете, в арктических странах люди так и живут из года в год, но это может сказаться на психическом здоровье. Джейк не думал, что власти предержащие хотели, чтобы у Разрушителей поехала крыша. Наоборот, наверняка всячески этому препятствовали. Впрочем, они хотели спасти свое «солнце» и для себя. Хотя наверняка понимали, что вся здешняя техника очень старая и может в любой момент окончательно выйти из строя.

Наконец Роланд передал бинокль Сюзанне.

– Обрати особое внимание на дома по обе короткие стороны травяного прямоугольника. – Он развернул карту, совсем как глашатай в фильмах или спектаклях разворачивал пергамент с королевским указом. Коротко глянул на нее. – Они помечены цифрами 2 и 3.

Сюзанна внимательно рассмотрела указанные дома. Обозначенный цифрой 2 дом директора тюрьмы, маленький коттедж Кейп-Код, выкрашенный в цвет электрик с белой отделкой. Такой ее мать могла бы назвать сказочным домиком, благодаря яркой расцветке и пряничным зубчатым свесам крыши.

Дамли-Хауз значительно превосходил Шэпли размерами, и на ее глазах кто-то входил, а кто-то выходил из дома. Некоторые с беззаботным видом гражданских, другие… скажем так, настороженно поглядывая по сторонам. Двое или трое сгибались под тяжелым грузом. Она передала бинокль Эдди. И спросила, не дети ли это Родерика?

– Думаю, что да, – ответил он, – но полной уверенности…

– Хватит о Родах, – оборвал его Роланд, – сейчас нам не до них. Что ты можешь сказать об этих двух домах, Сюзанна?

– Ну, – осторожно начала она, поскольку не имела ни малейшего понятия, какого он ждет от нее ответа, – они поддерживаются в идеальном состоянии, если сравнивать с теми развалюхами, которые встречались нам по пути. Тот, что называется Дамли-Хауз, особенно красив. Этому стилю мы дали имя королевы Анны…

– Они из дерева, как по-твоему, или только так выглядят? Особенно меня интересует тот дом, что называется Дамли.

Сюзанна вновь поднесла бинокль к глазам, потом передала Эдди. Тот коротко глянул в бинокль и отдал его Джейку. А когда Джейк уже смотрел на интересующие Роланда дома, раздался громкий щелчок: звук этот докатился до них издалека, и солнечный столб Сесиля Б. Де Милля, который освещал Девар-тои, как направленный вниз прожектор, погас, оставив их в лиловом сумраке, который быстро переходил в полную и абсолютную черноту.

Тут же вновь завыла дикая собака, от этого воя по коже Джейка побежали мурашки. Вой прибавлял в громкости… прибавлял… а потом вдруг разом оборвался каким-то вскриком. Во вскрике этом слышалось изумление, и Джейк не сомневался, что дикая собака мертва. Кто-то незаметно подобрался к ней сзади, а когда большой прожектор погас…

Он видел, что внизу горели огни: двойной ряд уличных фонарей в Плизантвиле, желтые круги, вероятно, от натриевых ламп на дорожках в университете Разрушителей, как назвала Сюзанна эту часть Девар-тои… и лучи фонариков, вроде бы беспорядочно перемещающие в темноте.

Нет, – подумал Джейк, – это лучи не фонариков, а прожекторов охранной системы. Как в фильме о тюрьме.

– Давайте вернемся в пещеру, – предложил он. – Раз смотреть больше не на что, мне бы не хотелось оставаться в темноте.

Роланд согласился. Цепочкой по одному они спустились к входу в пещеру. Эдди нес Сюзанну, Джейк шагал за ним, с Ышем у ног. Мальчик ожидал, что другая дикая собака подхватит крик первой, но в пустыне царила тишина.

4

– Они деревянные. – Джейк, скрестив ноги, сидел под одним из газовых фонарей, радуясь тому, что белый свет падает на лицо.

– Деревянные, – согласился с ним Эдди.

Сюзанна на мгновение запнулась, понимая, что вопрос, должно быть, действительно важный, и вновь осмысливая увиденное. Потом кивнула:

– Деревянные. Я в этом практически уверена. Тот, что они называют Дамли-Хауз, точно деревянный. Чтобы дом в стиле королевы Анны построили из камня или кирпича, а потом придали ему вид деревянного? В этом нет никакого смысла.

– Если кому-то хочется обмануть незваных гостей, решивших его сжечь, смысл есть, – возразил Роланд. – Очень даже есть.

Сюзанна вновь задумалась. Роланд, разумеется, прав, но…

– Я все равно утверждаю, что он деревянный.

Роланд кивнул:

– Я тоже.

Еще раньше он взял большую зеленую бутылку с надписью на этикетке ПЕРЬЕ. Теперь открыл ее и убедился, что «Перье» – вода. Разлил ее в пять чашек и поставил их перед Джейком, Сюзанной, Эдди, Ышем и собой.

– Ты признаешь меня дином? – спросил он Эдди.

– Да, Роланд, ты знаешь, что признаю.

– Ты разделишь со мной кхеф и выпьешь эту воду?

– Да, если ты хочешь. – Чуть раньше Эдди улыбался, но тут стал серьезным. Чувство вернулось, и очень сильное. Ка-шуме, печальное слово, которого он еще не знал.

– Пей, вассал.

Эдди, конечно, не понравилось, что его назвали вассалом, но воду он выпил. Роланд опустился перед ним на колени и коротко, сухо поцеловал в губы.

– Я люблю тебя, Эдди. – А за стенами пещеры, на пустынных просторах Тандерклепа, поднялся ветер, неся тучи отравленной пыли.

– Почему… я тоже люблю тебя, – вырвалось у Эдди. – Что не так? И не говори мне, что все нормально, я же чувствую, что-то не так.

– Все нормально, – с улыбкой ответил Роланд, но Джейк никогда не слышал в голосе стрелка такой грусти. Его это ужаснуло. – Это ка-шуме, и оно приходит к каждому ка-тету, который когда-либо существовал… но сейчас, пока мы – единое целое, мы разделяем нашу воду. Мы разделяет наш кхеф. И это радостно и приятно.

Он повернулся к Сюзанне:

– Ты признаешь меня дином?

– Да, Роланд, я признаю тебя дином. – Сюзанна сильно побледнела, но, возможно, причина крылась в белом свете газовых фонарей.

– Ты разделишь со мной кхеф и выпьешь эту воду?

– С удовольствием, – ответила она и подняла с земли пластиковую чашку.

– Пей, женщина-вассал.

Она выпила, не сводя серьезных карих глаз с его. Подумала о голосах, которые слышала, вновь перенесясь в тюрьму Оксфорда: этот мертв, тот мертв; о, Дискордия, и тени становятся все чернее.

Роланд поцеловал ее в губы.

– Я люблю тебя, Сюзанна.

– Я тоже люблю тебя.

Стрелок повернулся к Джейку:

– Ты признаешь меня дином?

– Да. – Насчет бледности мальчика двух мнений быть не могло. Даже губы у него посерели. – Ка-шуме означает смерть, не так ли? Кто из нас должен умереть?

– Я не знаю, – ответил Роланд. – Тень смерти, возможно, еще лежит на нас, но колесо по-прежнему вертится. Ты не чувствовал ка-шуме, когда входил с Каллагэном к этим вампирам?

– Чувствовал.

– Ка-шуме для обоих?

– Да.

– Однако ты здесь. Наш ка-тет очень сильный и пережил много опасностей. Он может пережить и эту.

– Но я чувствую…

– Да. – Голос звучал ласково, но взгляд был ужасен. В нем стояла не просто печаль, говорящая о том, что чему быть, того не миновать, сквозь нее проступала Башня, Темная Башня проступала сквозь нее, и именно там он уже был, сердцем и душой, ка и кхефом. – Да, я тоже это чувствую. Мы все чувствуем. Вот почему мы разделяем воду, которая суть дружба, между собой. Ты разделишь со мной кхеф. Разделишь эту воду?

– Да.

– Пей, вассал.

Джейк выпил. А потом, прежде чем Роланд успел поцеловать его, выронил чашку и обвил руками шею стрелка и истово прошептал на ухо:

– Я люблю тебя, Роланд.

– Я тоже люблю тебя, – ответил стрелок и отстранился. Снаружи донесся очередной сильный порыв ветра. Джейк ждал, что кто-то завоет, возможно, торжествующе, но напрасно.

Улыбаясь, Роланд повернулся к ушастику-путанику.

– Ыш из Срединного мира, ты признаешь меня своим дином?

– Ином! – ответил Ыш.

– Ты разделишь со мной кхеф и эту воду?

– Хеф! Оду!

– Пей, вассал.

Ыш сунул мордочку в пластиковую чашку и вылакал воду. Потом вопросительно поднял голову. Капельки «перье» поблескивали на усах.

– Ыш, я люблю тебя. – Роланд наклонился, его лицо оказалось в непосредственной близости от острых зубов ушастика-путаника. Ыш один раз лизнул его в щеку, а потом вновь сунулся в чашку, в надежде, что оставил там каплю-другую.

Роланд вытянул руки перед собой. Джейк взялся за одну, Сюзанна – за вторую. Эдди замкнул кольцо, подумав: Как бывшие пьяницы на собрании АА[89]89
  АА – «Анонимные алкоголики», международная общественная организация, объединяющая желающих излечиться от алкогольной зависимости.


[Закрыть].

– Мы – ка-тет, – сказал Роланд. – Мы – единство из множества. Мы разделили нашу воду, как разделяли нашу жизнь и наши поиски. Если один из нас падет, он не исчезнет, потому что мы едины, и никто не будет забыт, даже в смерти.

Еще какое-то время они не расцеплялись. Первым опустил руки Роланд.

– И каков твой план? – спросила Роланда Сюзанна. Не назвала его сладеньким, никогда больше, (во всяком случае, Джейк этого не слышал) не называла его так или каким-то другим ласковым словом. – Ты нам расскажешь?

Роланд мотнул головой в сторону магнитофона «Воллексак», который по-прежнему стоял на бочке.

– Может, сначала нам лучше послушать его. В общих чертах план у меня есть, но на основе рассказа Бротигэна можно будет кое-что уточнить.

5

Ночь в Тандерклепе – синоним черноты: ни Луны, ни звезд. И однако, если б мы стояли у пещеры, где Роланд и его друзья только что разделили кхеф и собирались слушать магнитофонные пленки, оставленные Бротигэном, мы увидели бы два красных уголька, плавающих в этой продуваемой ветром черноте. А если бы поднялись по тропке, которая огибала Стик-тете к этим самым плавающим уголькам (опасное предложение, учитывая окружающую черноту), то натолкнулись бы на семиногого паука, сидевшего на странно «сдувшемся» теле мутанта-койота. Этот кан-тои-тете с самого рождения был обречен на быструю смерть, с пятой лапой, торчащей из груди, с бесформенной желеобразной массой, напоминающей вымя, которая болталась между задних лап, но его плоть насытила Мордреда, а кровь, выпитая в несколько долгих глотков, сладостью не уступала церковному вину. Здесь, по правде говоря, с едой никаких проблем, живности хватает. У Мордреда не было друзей, которые могли бы переносить его с места на место с помощью семимильных сапог телепортации, но путешествие от станции «Тандерклеп» до Стик-тете нисколько его не утомило.

Он услышал достаточно, чтобы понять план своего отца: внезапная атака на лежащее внизу поселение. Защитники, конечно, многократно превосходили их числом, но бойцы Роланда преданны ему по гроб жизни, а внезапность – очень мощное оружие.

И стрелки, как мог сказать бы Джейк, становятся fou[90]90
  Fou – безумный, бешеный (фр.).


[Закрыть], становятся одержимыми, когда у них закипает кровь, и ничего не боятся. И такое вот бешенство, или безумие, или одержимость еще более мощное оружие.

Мордред, похоже, уже родился с огромным запасом знаний. Он знает, к примеру, что его Алый отец, располагая теми же сведениями, которые сейчас известны Мордреду, немедленно послал бы сообщение о появлении стрелка директору Девар-тои или начальнику службы безопасности. А потом, этой ночью, только чуть позже, ка-тет, пришедший из Срединного мира, подвергнулся бы нападению. Убитые во сне, они не смогли бы помешать Разрушителям и дальше спокойно работать на Короля. Мордред родился, не зная, что это за работа, но на логику своего мышления ему грех жаловаться, да и слух у него острый. Теперь он понимает, к чему стремятся стрелки: они пришли сюда, чтобы заставить Разрушителей прекратить свою работу.

Мордред может это предотвратить, все так, но его нисколько не интересуют ни планы, ни честолюбивые замыслы Алого отца. Он уже понимает, что больше всего ему нравится горькое одиночество изгоя. Наблюдать за происходящим с холодным интересом ребенка, который смотрит на жизнь и смерть, войну и мир в муравейнике, расположившемся под стеклянным колпаком у него на столе.

Он позволит ки’-даму убить своего Белого отца? Пожалуй, что нет. Это удовольствие Мордред прибережет для себя, и у него есть на то причины; уже есть причины. Что же касается остальных, молодого мужчины, женщины с ногами-обрубками, мальчишки… да, если ки’-дам Прентисс сможет воспользоваться моментом, пусть убьет любого или всех троих. А он, Мордред Дискейн, вмешиваться не будет, пусть игра идет честно. Он будет наблюдать. Будет слушать. Он услышит крики, учует запах горелого, увидит кровь, пропитывающую землю. И тогда, если он сочтет, что Роланду эту партию не выиграть, ему, Мордреду, придется сделать свой ход. В интересах Алого Короля, если придет к выводу, что идея хорошая, но в действительности в собственных интересах и по своей причине, которая на самом деле очень проста: Мордред голоден.

А если Роланд и его ка-тет и на этот раз возьмут верх? Победят и продолжат путь к Башне? Мордред не думает, что такое возможно, ибо он, пусть и по-своему, тоже член их ка-тета, он разделяет их кхеф и ощущает то же, что и они. Чувствует надвигающееся разрушение их единства.

Ка-шуме! – улыбаясь, думает Мордред. На морде дикой собаки остался один глаз. Волосатой черной паучьей лапкой Мордред выдергивает его. Съедает, как виноградину, потом поворачивается в ту сторону, где белый свет газовых фонарей пробивается по углам одеяла, которым Роланд занавесил вход в пещеру.

Сможет он подобраться ближе? Достаточно близко, чтобы слышать?

Мордред думает, что сможет, благо поднявшийся ветер глушит шум его движений. Будоражащая идея.

Он спускается по скалистому склону к искрам белого света, бормотанию голоса, записанного на магнитную ленту, и мыслям тех, кто слушает: его братьев, сестры-матери, зверька-ушастика и приглядывающего за всеми ними большого Белого ка-отца.