Текст книги "Темная Башня"

– Или еще дальше, – вставил Мозес.

Мариан кивнула.

– Согласно истории, которую Кинг рассказывает в «Бессоннице», вы все узнаете сами, Патрик Дэнвилл умирает молодым. Но, возможно, это не так. Вы понимаете?

– Не уверен.

– Когда вы найдете Патрика Дэнвилла… или когда он найдет вас… возможно, он еще будет ребенком, как в книге, – пояснила Нэнси, – или стариком, как дядя Моуз.

– Ему не повезет, если будет так! – И старик рассмеялся.

Роланд поднял книгу, посмотрел на красно-белую суперобложку, провел пальцам по буквам, складывающимся в слово, которое он не мог прочитать.

– Вы уверены, что это всего лишь вымысел?

– С весны 1970 года, когда он напечатал фразу: «Человек в черном ушел в пустыню, и стрелок двинулся следом», – сказала Мариан, – редко что из написанного Кингом можно назвать «всего лишь вымыслом». Он сам, возможно, в это не верит. Мы – верим.

Но долгие годы борьбы с Алым Королем могли привести к тому, что теперь вы, если угодно, шарахаетесь от тени, – подумал Роланд.

– Если не вымысел, то что?

Ответил ему Мозес Карвер.

– Мы думаем, возможно, послания в бутылках. – В его голосе Роланду послышались интонации Сюзанны, и ему вдруг захотелось увидеть ее, узнать, что с ней все в порядке. И желание это было таким сильным, что оно оставило горький привкус на языке. – …великое море.

– Прости, пожалуйста, – извинился перед стариком Роланд. – Я отвлекся.

– Я сказал, мы верим, что Стивен Кинг бросает эти бутылки в великое море. То самое, которые мы называем Примом. В надежде, что они достигнут тебя, вместе с посланиями, которые помогут тебе и моей Одетте добраться до вашей цели.

– А теперь мы можем перейти к нашим последним подаркам, – заговорила Мариан. – Нашим настоящим подаркам, Прежде всего… – Она протянула Роланду шкатулку.

Крышка откидывалась на петле. Роланд уже взялся за крышку левой рукой, чтобы откинуть ее, но замер и вскинул глаза на своих собеседников. Они смотрели на него с надеждой и скрытым любопытством, и от выражения их лиц ему стало как-то не по себе. Невероятная (и на удивление убеждающая) мысль сверкнула в голове: перед ним сидят истинные агенты Алого Короля, и когда он откинет крышку, последним, что увидят его глаза, станет снитч, временной механизм которого отсчитывает последнее мгновение до взрыва. А последними звуками, которые услышат его уши, будет истерический смех этой троицы и крики «Хайл, Алый Король!» Все, конечно, могло быть, но, с другой стороны, он должен был хоть кому-то доверять, потому что альтернативой было безумие.

Если ка чего-то хочет, пусть так и будет, – подумал Роланд и открыл шкатулку.

12

Внутри, на темно-синем бархате (они могли знать, а могли и не знать, что это цвет королевского двора Гилеада), лежали часы на цепочке. С выгравированными на золотой крышке розой, ключом, а между ними и чуть повыше – башней с крошечными окошками, которые располагались по поднимающейся спирали.

К своему изумлению, Роланд обнаружил, что его глаза опять наполнились слезами. Посмотрев на своих собеседников – двух молодых женщин и одного старика, мозговой центр и силовой привод «Тет корпорейшн», – он сначала увидел шестерых. Моргнул, чтобы убрать двойников.

– Открой крышку и загляни под нее, – предложил Мозес Карвер. – И тебе нет нужды прятать слезы в этой компании, ты, сын Стивена. Мы – не машины, которыми другие заменят нас, если все сложится, как они того хотят.

Роланд видел, что старик говорит правильно, потому что слезы катились и по его черным, морщинистым щекам. Плакала и Нэнси Дипно. Мариан Карвер, несомненно, гордилась тем, что держала себя в руках, но и ее глаза подозрительно заблестели.

Он нажал на торчащий из корпуса стерженек, и крышка отскочила. Под ним фигурные стрелки показывали час и минуту, с идеальной точностью, Роланд в этом не сомневался. Ниже, в своем маленьком круге, бежала еще одна стрелка, отсчитывая секунды. На обороте крышки выгравировали:

В руки РОЛАНДА ДИСКЕЙНА

из рук

МОЗЕСА АЙЗЕКА КАРВЕРА

МАРИАН ОДЕТТЫ КАРВЕР

НЭНСИ РЕБЕККИ ДИПНО

с благодарностью

Белизна выше Красноты, такова воля Божья

– Спасибо, сэи. – Осипший голос Роланда еще и дрожал. – Я благодарю вас, и так же поблагодарили бы вас мои друзья, если б были здесь, чтобы говорить от себя.

– Они говорят в наших сердцах, Роланд, – ответила Мариан. – И в твоем лице мы видим их очень хорошо.

Мозес Карвер улыбался.

– В нашем мире, Роланд, такой подарок, как золотые часы, несет в себе особый смысл.

– Какой же? – спросил Роланд. Он поднес часы (само собой, таких красивых он никогда не видел, не то чтобы держал в руках) к уху, прислушался к негромкому и точному тиканью.

– Золотые часы, преподнесенные в подарок, означают, что человек закончил работу и теперь может отправляться на рыбалку или играть с внуками, – ответила Нэнси Дипно. – Но мы подарили вам эти часы по другой причине. Чтобы они отсчитывали время, приближающее вас к вашей цели, и подсказали вам, что она близка.

– И как они смогут это сделать?

– В нашей команде «светлого разума» в Нью-Мексико есть один особенный парень, – пояснила Мариан. – Его зовут Фред Таун. Он многое видит и редко ошибается, если вообще ошибается. Эти часы – «Патек Филип», Роланд. Они стоят девятнадцать тысяч долларов, и фирма-производитель гарантирует полное возмещение заплаченной суммы, если они будут спешить или отставать. Заводить часы не нужно, они – электронные, с питанием от батарейки, которая будет работать сто лет. Батарейка эта, будьте уверены, изготовлена не «Северным центром позитроники» и не одной из дочерних компаний. Но Фред убежден, когда вы окажетесь в непосредственной близости от Темной Башни, часы тем не менее остановятся.

– Или пойдут в обратную сторону, – добавила Нэнси. – Следите за ними.

– Я уверен, ты будешь следить, не так ли? – спросил Мозес Карвер.

– Да. – Роланд положил часы в один карман (после еще одного долгого взгляда на золотую крышку с выгравированными на ней розой, ключом и башней), а шкатулку в другой. – Я буду следить за ними очень хорошо.

– Вы должны следить за кое-чем еще, – предупредила Мариан. – За Мордредом.

Роланд ждал продолжения.

– У нас есть основания верить, что он убил человека, которого вы зовете Уолтером. – Она помолчала. – И я вижу, вас это не удивляет. Могу я спросить почему?

– Уолтер наконец-то исчез из моих снов, как исчезла боль из правого бедра и головы, – ответил Роланд. – Последний раз он появился в них в Калье Брин Стерджис, в ночь лучетрясения. – Он не стал рассказывать, какими ужасными были эти сны, в которых он брел, потерянный и одинокий, по сырому коридору замка, где паутина постоянно липла на лицо; торопливый перестук чего-то приближающегося доносился из темноты сзади (а может, сверху), и перед тем, как проснуться, он увидел блеск красных глаз, услышал шепот нечеловеческого голоса: Отец.

Они мрачно смотрели на него. Наконец Мариан нарушила затянувшуюся паузу:

– Остерегайтесь его, Роланд. Фред Таун, которого я упоминала, говорит: «Мордред голоден». В прямом смысле. Фред – парень смелый, но он боится вашего… вашего врага.

Моего сына, почему ты не можешь так и сказать? – подумал Роланд, но решил, что знает и так. Она щадила его чувства.

Мозес Карвер встал, прислонил трость к столу дочери.

– У меня есть для тебя кое-что еще, да только это твое. Ты должен это носить, и положить там, куда лежит твой путь.

Роланд не понимал, о чем речь, пришел в еще большее замешательство, когда старик начал медленно расстегивать пуговицы рубашки. Мариан потянулась к нему, чтобы помочь, но он отстранил ее взмахом руки. Под рубашкой оказалась майка под горло, на родине стрелка такие называли слинкам. Очертания предмета, который выпирал из-под майки, стрелок узнал сразу, и сердце, похоже, на мгновение замерло. Он словно перенесся в дом у озера, дом Бекхардта, где рядом с ним за столом сидел Эдди, и услышал собственные слова: Надень крест тетушки на шею, и когда вы встретитесь с Карвером, покажи ему крест. Возможно, тебе потребуется пройти долгий путь, чтобы убедить его в своей правоте. Но первым…

Крест висел теперь на золотой цепочке. За нее Мозес Карвер вытащил его из-под слинкама, посмотрел на него, потом на Роланда, чуть улыбаясь, снова перевел взгляд на крест. Дунул на него. И тут же раздался едва слышный (но волосы на руках Роланда все равно встали дыбом) голос Сюзанны: «Мы похоронили Пимси под яблоней…»

Голос смолк. На какое-то мгновение воцарилась тишина, и Карвер, теперь уже хмурясь, набрал полную грудь воздуха, чтобы снова дунуть на крест. Но нужда в этом отпала, потому что голос Джона Каллема зазвучал и так, не из креста вроде бы, из воздуха над ним.

– Мы сделали все, что могли, партнер, – па-а-артнер, – и я надеюсь, работа наша принесла плоды. Я всегда знал, что крест мне дали только на время, поносить, и вот он возвращается к тому, у кого ему положено быть. Ты знаешь, где он закончит свой путь, я… – Голос начал стихать на словах «вот он», а тут стал неслышным даже для острого слуха Роланда. И однако он услышал достаточно. Взял крест тетушки Талиты, который обещал положить к подножию Темной Башни, и надел себе на шею. Крест вернулся к нему, так чего не надеть? Разве ка не колесо?

– Я благодарю тебя, сэй Карвер. От себя, от моего ка-тета, каким он был, от женщины, которая дала его мне.

– Не нужно благодарить меня, – покачал головой Мозес Карвер. – Благодари Джонни Каллема. Он дал его мне на смертном одре. Этот парень был крепче кремня.

– Я… – начал Роланд, но продолжить не смог. Эмоции переполняли сердце. – Я благодарю вас всех, – наконец сказал он. Наклонил голову, приложил ладонь правой руки ко лбу, закрыл глаза.

Когда открыл, Мозес Карвер протягивал к нему высохшие старческие руки.

– Теперь нам пора идти нашим путем, а тебе – твоим. Обними меня, Роланд, поцелуй меня в щеку на прощание, если хочешь, и подумай при этом о моей девочке, ибо и ей я говорю: прощай.

Роланд сделал все, как его просили, и в другом мире Сюзанна, которая дремала в поезде, направляющемся в Федик, поднесла руку к щеке: ей показалось, что папа Моуз пришел к ней, обнял, попрощался, пожелал удачи и доброго пути.

13

Выйдя из кабины лифта в вестибюле, Роланд не удивился, увидев женщину в серо-зеленом пуловере и слаксах цвета мха, стоящую перед садиком. Зверек, не совсем собака, сидел у ее левой ноги. Рядом еще несколько человек наслаждались общением с розой. Роланд пересек вестибюль, коснулся локтя женщины. Айрин Тассенбаум повернулась к нему, с широко раскрытыми от удивления глазами.

– Ты слышишь? – спросила она. – Такое же пение мы слышали и в Лоувелле, только здесь оно в сто раз более сладкоголосое.

– Слышу. – Роланд наклонился и поднял Ыша. Посмотрел в блестящие, с золотыми ободками, глаза ушастика-путаника, под непрекращающееся пение голосов. – Друг Джейка, какое послание он оставил тебе?

Ыш старался, как мог, и послание, оставленное ему, прозвучало, как: «Данди-о».

Роланд прижался лбом ко лбу Ыша и закрыл глаза. Почувствовал теплое дыхание ушастика-путаника. Ощутил идущий от подшерстка запах сена, в которое не так уж и давно по очереди прыгали Джейк и Бенни Слайтман. А в его голове, смешавшись с поющими голосами, в последний раз зазвучал голос Джейка Чеймберза:

Передай ему, Эдди говорит: «Остерегайся Дандело». Не забудь!

И Ыш не забыл.

14

Когда они вышли из здания «Хаммаршельд-Плаза-2» и уже спускались по ступеням, их почтительно окликнули:

– Сэр? Мадам?

К ним обращался мужчина в черном костюме и мягкой черной фуражке. Он стоял рядом с самым длинным, самым черным автомобилем, который только доводилось видеть Роланду. От одного взгляда на этот автомобиль стрелку стало не по себе.

– Кто прислал нам похоронную повозку? – спросил он.

Айрин Тассенбаум улыбнулась. Роза освежила ее, прибавила сил, вдохновила, но она все-таки ощущала усталость. И ей не терпелось связаться с Дэвидом, который наверняка переволновался из-за нее.

– Это не катафалк, – ответила она. – Лимузин. Автомобиль для особенных людей… или для людей, которые думают, что они особенные. – Она посмотрела на водителя. – Пока мы будем ехать, вы сможете попросить кого-нибудь в вашем офисе получить для меня кое-какую информацию о самолетных рейсах?

– Разумеется, мадам. Позвольте узнать, самолетом какой авиакомпании вы хотите лететь и в какой город?

– Мне нужно попасть в Портленд, штат Мэн. А авиакомпания, которая меня интересует, «Раббербенд эйрлайнс», если у них есть рейс во второй половине дня.

Окна лимузина тонировали, в салоне стоял полумрак, подсвеченный цветными фонариками. Ыш запрыгнул на одно из сидений и с интересом смотрел на проплывающий мимо город. Роланд несколько удивился, увидев у одной из стен пассажирского салона внушительных размеров бар, уставленный бутылками. Подумал, а не выпить ли пива, но решил, что даже такого легкого напитка хватит, чтобы притупить остроту чувств. Айрин по этому поводу нисколько не тревожилась. Из маленькой бутылочки налила себе вроде бы виски, повернулась к нему, подняла стакан.

– Пусть твоя дорога всегда идет вверх, а ветер дует в спину, мой отважный друг.

Роланд кивнул.

– Хороший тост. Спасибо, сэй.

– Эти три дня были самыми удивительными в моей жизни. Я хочу сказать тебе, спасибо, сэй. За то, что выбрал меня. – «А также за то, что трахнул», – подумала она, но вслух не сказала. Она и Дэйв иногда еще наслаждались гимнастикой под одеялом, но эти забавы не шли ни в какое сравнение с прошлой ночью. А если бы Роланда еще и не отвлекали всякие и разные мысли? Скорее всего она бы просто взорвалась от наслаждения, как петарда «Черный кот».

Роланд кивнул, глядя, как улицы города, того же Луда, только еще молодого и полного жизненных сил, проплывают мимо.

– А как же твой автомобиль? – спросил он.

– Если он нам понадобится до того, как мы вернемся в Нью-Йорк, кто-нибудь перегонит его в Мэн. А может, мы обойдемся «Бимером» Дэвида. Это одно из преимуществ богатства… почему ты на меня так странно смотришь?

– У тебя есть картомобиль, который называется «Бимер»[154]154
  В английское слово beamer составляющей входит слово beam (луч), отсюда и интерес Роланда.


[Закрыть]?

– Это сленг, – ответила она. – На самом деле у него «БМВ». Сокращение от названия компании «Бавариан мотор воркс».

– Ага. – Стрелок попытался сделать вид, что все понял.

– Роланд, можно тебя спросить?

Он вертанул рукой, предлагая ей продолжить.

– Когда мы спасли писателя, мы при этом спасли и мир? Мы спасли, уж не знаю как, спасли?

– Да.

– Как же так вышло, что от писателя, и не такого уж хорошего, я могу так говорить, потому что прочитала четыре или пять его книг, зависела судьба всего мира? Или всей вселенной?

– Если он нехорош, почему ты не остановилась на первой?

Миссис Тассенбаум улыбнулась:

– Touche[155]155
  Touche – укол (фр.), в бытовом контексте признание собственной неправоты.


[Закрыть]. Он читабельный, надо отдать ему должное, рассказывает хорошую историю, но, если уж говорить о музыке языка, ему словно медведь на ухо наступил. Я ответила на твой вопрос, теперь отвечай на мой. Видит Бог, есть писатели, которые чувствуют, что весь мир зависит от их слова. На ум сразу приходят Норман Мейлер, Ширли Хаззард[156]156
  C одной стороны, прямое указание на то, что мы живем не в Ключевом мире. В ряду лучших американских писателей Ширли Хаззард нет. С другой, Ширли Хаззард (австралийская писательница, р. 1931 г.) в 2003 году (Кинг в том же году был удостоен медали «За выдающийся вклад в литературу) получила Национальную книжную премию США за роман «Великий пожар», который написала после двадцатилетнего молчания.


[Закрыть], Джон Апдайк. Но, вероятно, в данном случае судьба мира действительно зависит от слова писателя. Как такое может быть?

– Он слышит правильные голоса и поет правильные песни. Другими словами – ка.

Теперь уж Айрин Тассенбаум пришлось делать вид, что она поняла.

15

Лимузин остановился перед зданием с зеленым навесом вдоль фасада. У двери стоял еще один мужчина в хорошо сшитом костюме. Ступени, ведущие к двери, ограждала от тротуара широкая желтая лента. Напечатанные на ней слова Роланд прочитать не смог.

– Тут написано: МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН, – прочитала их миссис Тассенбаум. – Похоже, лента висит довольно-таки давно. Я думала, ее убирают, как только они прекращают щелкать фотоаппаратами и махать своими маленькими кисточками. У тебя влиятельные друзья.

Роланд знал, что лента висит давно, порядка трех недель. Она появилась в тот день, когда Джейк и отец Каллагэн вошли в «Дикси-Пиг», в полной уверенности, что там их ждет верная смерть. Стрелок заметил, что на донышке стакана Айрин осталась желтовато-коричневая жидкость, взял у нее стакан выпил, поморщившись от вкуса, но довольный теплом, которое разлилось по желудку.

– Лучше? – спросила она.

– Да, благодарю. – Он поправил сумку с орисами на плече и вылез из лимузина. Ыш последовал за ним. Айрин задержалась, чтобы переговорить с водителем, который, похоже, успел решить все вопросы, связанные с ее возвращением в штат Мэн. Роланд поднырнул под ленту, потом остановился, вслушиваясь в шум города в этот прекрасный июньский день. Город этот радовался жизни с юношеской веселостью. Роланд нисколько не сомневался, что больше не увидит ни одного большого города. И полагал, что оно, возможно, и к лучшему. У него мелькнула мысль, что все другие покажутся ему бледными копиями Нью-Йорка.

Охранник (он определенно работал в «Тет корпорейшн», а не служил в городской полиции) спустился по ступенькам на тротуар.

– Если вы хотите войти сюда, сэр, то должны кое-что мне показать.

Роланд вновь достал из сумки ремень-патронташ, вновь развернул револьвер отца. На этот раз не собирался отдавать его в чужие руки, да и охранник об этом не попросил. Лишь внимательно присмотрелся к гравировке на стволе, особенно к завитку около мушки. Потом уважительно кивнул и отступил на шаг.

– Сейчас я отопру дверь. Переступив порог, вы будете предоставлены самому себе. Вы это понимаете, не так ли?

Роланд, который и так большую часть жизни мог надеяться только на себя, кивнул.

Айрин взяла его за локоть, когда он уже собрался подниматься по ступеням, развернула к себе, обняла за шею. Вместе с одеждой для Роланда и себя она купила и туфли на низком каблуке, так что потребовалось только чуть приподнять голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Береги себя, ковбой. – Она коротко поцеловала его в губы, по-дружески, потом присела, чтобы погладить Ыша. – И береги этого маленького ковбоя.

– Сделаю все, что смогу, – ответил Роланд. – Не забудешь, что ты обещала?

– Посадить розу на могиле Джейка, – кивнула она. – Не забуду.

– Спасибо тебе. – Он задержался на ней взглядом, советуясь с внутренним голосом, интуитивным мышлением, и принял решение. Из сумки с орисами достал конверт, в котором лежала толстая книга… которую Сюзанна так и не сможет почитать ему на тропе. Отдал Айрин.

Она, хмурясь, уставилась на конверт.

– Что в нем? Похоже, книга.

– Да. Стивена Кинга. Называется «Бессонница». Ты ее читала?

Айрин чуть усмехнулась.

– Нет, не читала. А ты?

– Нет. И не буду. Она для меня слишком хитрая.

– Я тебя не понимаю.

– Она кажется… тонкой. – Он думал о каньоне Молнии, в Меджисе, где утончалась перегородка между реальностями.

Айрин покачала конверт в руке.

– А по мне, она очень даже толстая. Точно книга Стивена Кинга. Он продает дюймами, а Америка покупает фунтами.

Роланд только покачал головой.

– Не важно. Я пытаюсь съязвить, потому что не умею прощаться, никогда не умела. Ты хочешь, чтобы книга осталась у меня, так?

– Да.

– Хорошо. Может, когда Большой Стив выпишется из больницы, я попрошу поставить на ней автограф. Судя по тому, как все вышло, я имею право на автограф.

– Или на поцелуй. – И сам поцеловал Айрин. Ему сразу полегчало, едва он отдал книгу. Он почувствовал себя более свободным. В большей безопасности. Обнял Айрин и крепко прижал к груди. Айрин Тассенбаум ответила ему тем же.

А потом Роланд отпустил ее, коснулся кулаком лба, повернулся к двери «Дикси-Пиг». Поднялся по ступенькам, открыл ее и вошел, не оглянувшись. Он давно уже понял, что легче всего уходить, не оглядываясь.

16

Хромированный стенд, который находился снаружи в тот вечер, когда сюда пришли Джейк и отец Каллагэн, занесли в вестибюль. Роланд натолкнулся на него, но отреагировал, как всегда, быстро – подхватил до того, как он грохнулся об пол. Из всех слов, написанных на закрепленном на стенде листе бумаги, стрелок смог прочитать только одно: «ЗАКРЫТО». Оранжевые электрические фонари, которые освещали обеденный зал, выключили, так что горели только питаемые от аккумуляторов лампочки аварийной сети, наполняя тусклым светом помещение, расположенное за холлом, и бар. По левую руку стрелок увидел арку, за которой находился еще один обеденный зал. Там аварийного освещения не было. Эта часть «Дикси-Пиг» темнотой соперничала с глубокой пещерой. Свет из основного обеденного зала заползал в маленький где-то на четыре фута, выхватывал из темноты только край длинного стола, и ничего больше. Гобелен, о котором рассказывал Джейк, исчез. Возможно, его как вещественное доказательство отвезли в ближайший полицейский участок, а может, он уже пополнил коллекцию какого-нибудь собирателя всяких странностей. Роланд уловил запах сгоревшего мяса, слабый и неприятный.

В большом обеденном зале несколько столов лежали на боку или вверх ножками. Роланд увидел пятна на красном ковре, несколько темных, наверняка от крови, а одно – желтоватое… от чего-то другого.

Отб’ось его! Это же жалкая поб’якушка овечьего Бога, отб’ось ее, если посмеешь!

И голос отца Каллагэна, зазвучавший в ушах Роланда, без малейших признаков страха: Мне нет нужды испытывать свою веру, встречаясь с такой тварью, как ты, сэй.

Отец Каллагэн. Еще один из тех, кого он оставил позади.

Роланд подумал о резной черепашке, спрятанной в материи мешка, который они нашли на пустыре, но не стал тратить время на ее поиски. Если бы она была здесь, решил стрелок, он бы услышал ее голос, она бы позвала его из тишины. Нет, тот, кто прибрал к рукам гобелен с вампирами-рыцарями, скорее всего взял и Skoldpadda, не зная, что это такое, понимая лишь, что вещица эта странная, восхитительная и из другого мира. Плохо. Черепашка могла пригодиться.

Стрелок двинулся дальше, лавируя между столов. Ыш не отставал ни на шаг.

17

Роланд пробыл на кухне достаточно долго, чтобы поразмыслить над тем, какое впечатление произвела она на полицейских Нью-Йорка. Он мог поспорить, что второй такой они не видели, во всяком случае, в этом городе чистых машин и ярких электрических огней. А это была кухня, на которой Хакс, повар, которого он запомнил с юности (и под мертвыми ногами которого он и его лучший друг кормили крошками хлеба голубей), чувствовал бы себя, как дома. Кухня бездействовала уже несколько недель, но запах мяса, которое здесь жарили, сильный и мерзкий, никуда не делся. И здесь Роланд видел свидетельства борьбы: котел в потеках чего-то засохшего, лежащий на зеленых плитках пола, кровь выгоревшая на одной из плит. Он без труда представил себе Джейка, прокладывающего путь через кухню. Но без паники. Нет, никакой паники мальчик не испытывал. Он даже задержался, чтобы узнать у посудомойщика, в каком направлении ему идти.

Как тебя зовут?

Джохабим, это я, сын Хоссы.

Джейк рассказал им эту часть истории, но сейчас с Роландом говорила не память. Он слышал голоса мертвых. Он слышал их и раньше, а потому узнал.

18

Ыш взял инициативу на себя, как и в прошлый раз, когда побывал здесь. Он чуял запах Эйка, слабый и наводящий печаль. Эйк ушел вперед, но не очень далеко; он был хорошим, Эйк был хорошим, Эйк подождет, и когда придет время, когда работа, которую поручил ему Эйк, будет сделана… Ыш догонит его и, как и прежде, пойдет рядом. Нюх у него острый, и он найдет более свежий запах, чем этот, когда придет время. Эйк спас его от смерти, но это значения не имело. Эйк спас его от одиночества и стыда, после того, как Ыша изгнали из тета ему подобных, а вот это дорогого стоило.

Пока же у него была работа, которую следовало закончить. Он повел мужчину Олана в кладовую. Потайную дверь, замаскированную под полки с продуктами, успели закрыть, но мужчина Олан терпеливо ощупывал полки с банками и ящиками, пока не нашел способа ее открыть. А за дверью вниз уходила все та же лестница, освещенная тусклыми лампочками под потолком, пахло сыростью и плесенью. Он чувствовал крыс, шебуршащихся в стенах, крыс и прочих тварей, в том числе и жуков, которых он убивал в прошлый раз, когда приходил сюда с Эйком. Убивать жуков ему понравилось, он убил бы еще, если б они вылезли из своих нор. Ышу хотелось, чтобы жуки вылезли и напали на него, но, конечно же, не увидел ни одного. Жуки боялись, и имели право бояться, потому что ушастики-путаники враждовали с ними испокон века.

Он начал спускаться по лестнице, и мужчина Олан последовал за ним.

19

Они миновали заброшенный киоск с пожелтевшими надписями: ПОСЛЕДНИЙ ШАНС ДЛЯ ПОКУПКИ НЬЮ-ЙОРКСКИХ СУВЕНИРОВ и ПОСЕТИТЕ 11 СЕНТЯБРЯ 2001 ГОДА, а пятнадцатью минутами позже, Роланд сверялся со своими новыми часами, подошли к тому месту, где пыльный пол коридора усеивали осколки стекла. Роланд поднял Ыша, чтобы тот не порезал подушечки лап. Большие отверстия в стенах по обеим сторонам коридора раньше закрывали стеклянные люки, от которых теперь практически ничего не осталось. Заглянув внутрь, Роланд увидел какие-то сложные машины. Здесь они чуть не настигли Джейка, остановив его продвижение какой-то ловушкой разума, но опять Джейк показал себя достаточно умным и храбрым, чтобы преодолеть и это препятствие. Он пережил все, кроме человека, слишком глупого и слишком безответственного, не способного справиться даже с таким простым делам, как удержать свою повозку на проезжей части, – с горечью подумал Роланд. – И человека, который привел его туда… этого человека тоже. Потом Ыш гавкнул на него, и Роланд понял, что, злясь на Брайана Смита (и на себя), слишком сильно сжал бедного маленького зверька.

– Извини, Ыш. – И он опустил ушастика-путаника на пол.

Ыш засеменил дальше, ничего не ответив, и скоро Роланд подошел к телам бандитов, которые преследовали его мальчика после того, как тому удалось ускользнуть из «Дикси-Пиг». Здесь же, на пыли, которая покрывала пол этого древнего коридора, виднелись следы, которые по прибытии оставили он и Эдди. Вновь он услышал голос-призрак, на этот раз человека, который возглавлял преследователей Джейка:

Я знаю твое имя по твоему лицу, а твое лицо – по твоему рту. Он такой же, как и рот твоей матери, которая отсасывала у Джона Фарсона…

Роланд перевернул тело мыском сапога (чела, по фамилии Флагерти, в голову которого его отец вселил страх перед драконами, если стрелка это интересовало… но ему, конечно, было наплевать) и посмотрел на мертвое лицо, которое уже начало разлагаться. Рядом с ним лежал тахин с головой горностая в летнем меху, последними словами которого стали: «Так будь ты проклят тогда, чари-ка». А за грудой тел находилась дверь, через которую он собирался навсегда покинуть Ключевой мир.

При условии, что она работала.

Ыш добрался до двери первым, сел рядом, посмотрел на Роланда. Ушастик-путаник тяжело дышал, привычная зубастая улыбка исчезла. Роланд подошел к двери, прижался ладонями к «дереву призраков». Почувствовал идущие изнутри вибрации. Дверь пока что работала, но в любой момент могла выйти из строя.

Стрелок закрыл глаза и подумал о матери, наклонившейся над ним, лежащим в маленькой кровати (как скоро после того, как его вытащили из колыбели, он не знал, но полагал, что прошло не так уж много времени). Свет, попадавший в детскую через цветные стекла, окрашивал разноцветьем лицо Габриэли Дискейн, которой предстояло умереть от тех самых рук, которые сейчас легонько и с любовью поглаживали ее руки. Дочь Кандора Высокого, жена Стивена, мать Роланда пела ему колыбельную, чтобы мальчик заснул и увидел те земли, куда нет доступа никому, кроме детей.

 
Попрыгунчик, милый крошка,
Ягоды клади в лукошко.
Чаззет, чиззет, чеззет,
Все в лукошко влезет.
 

Я прошел такой долгий путь, – думал он, упираясь ладонями в дверь из «дерева призраков». – Я прошел такой долгий путь, и столь многим причинил боль, причинил боль или убил, а то, что я мог спасти, спаслось лишь благодаря случаю, и мне никогда не спасти своей души, если она у меня есть. И тем не менее я подошел к началу моей последней тропы, и мне не придется идти по ней одному, если Сюзанна пойдет со мной. Может, мне еще удастся наполнить лукошко.

– Чеззет, – сказал Роланд и открыл глаза в тот самый момент, когда открылась дверь. Увидел, как Ыш перепрыгнул через порог. Услышал крик пустоты между мирами, а потом сам ступил в дверной проем и закрыл дверь за собой, как обычно, не оглянувшись.