Текст книги "Темная Башня"
Автор книги: Стивен Кинг
Жанр: Зарубежное фэнтези, Зарубежная литература
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 45 (всего у книги 54 страниц)
Глава 6
Патрик Дэнвилл
1
Она не взяла с собой револьвер. Джо настоял на том, чтобы она села в раскладное кресло «Лей-зи-бой», когда они вернулись в гостиную после обеда, и она положила револьвер на заваленный журналами столик, стоявший рядом, предварительно откинув барабан и достав патроны, которые теперь лежали в ее кармане.
Сюзанна распахнула дверь ванной и на ладонях и культях выползла в гостиную. Роланд лежал на полу между диваном и телевизором, с жутким, посиневшим лицом. Раздирал руками распухшую шею и все равно смеялся. Их хозяин стоял над ним, и прежде всего она увидела, что его волосы (мягкие, как у младенца, белоснежные, до плеч) стали практически черными. Морщины у глаз и рта исчезли. Теперь Джо Коллинз выглядел моложе не на десять, а на двадцать или тридцать лет.
Сукин сын.
Сучий кровосос.
Ыш прыгнул на него, вцепился зубами в левую ногу, повыше колена.
– Двадцать пять, восемью три, девятнадцать, отвали! – радостно прокричал Джо и дернул ногой, став проворным, как Фред Астер[214]214
Астер Фред (1899–1987) – настоящее имя Фред Аустерлиц, знаменитый танцовщик и актер.
[Закрыть]. Ыш отлетел в сторону, ударился о стену с такой силой, что табличка с выгравированными на ней словами «ГОСПОДИ, БЛАГОСЛОВИ НАШ ДОМ» свалилась на пол. А Джо вновь повернулся к Роланду.
– И вот что я думаю. Женщине, чтобы заняться сексом, нужна причина. – Он поставил ногу на грудь Роланда. Словно охотник на крупную дичь – на свою добычу, – подумала Сюзанна. – Мужчине, с другой стороны, нужно только место! Вот так-то! – Он выкатил глаза. – Для секса Бог дал мужчине мозг и член, но крови ровно столько, чтобы хватило на функционирование только одного из…
Он не услышал, как Сюзанна забралась на «Лей-зи-бой», чтобы добавить себе роста: полностью сосредоточился на том, что делал. Сюзанна сцепила пальцы рук, превратив их в единый кулак, подняла на высоту правого плеча, а потом ударила со всей силы, вниз и вбок. Кулак врезался в боковую часть головы Джо и отбросил его в сторону. Но удар пришелся в кость, так что кисти Сюзанны пронзила дикая боль.
Джо взмахнул руками, чтобы удержать равновесие, нашел ее взглядом. Его верхняя губа поднялась, обнажив зубы, совершенно нормальные зубы, и почему нет? Он был не из тех вампиров, что живут кровью. Они в конце концов находились в Эмпатике. Но вот лицо вокруг зубов изменялось: темнело, стягивалось, превращалось во что-то нечеловеческое. Лицо безумного клоуна.
– Ты, – выдохнул он, но, прежде чем успел сказать что-то еще, Ыш вновь бросился на него. На этот раз ушастику-путанику не пришлось пускать в ход зубы, потому что их хозяин все еще покачивался. Ыш подкатился под левую лодыжку Дандело, и тот упал, споткнувшись о зверька, его проклятия оборвались в тот самый момент, когда он ударился головой об пол. Этот удар точно вышиб бы из него дух, если б не лоскутный ковер, покрывавший твердое дерево. Так что Дандело практически сразу сел, огляделся, пытаясь сообразить, что к чему.
Сюзанна уже оказалась рядом с Роландом, который тоже пытался сесть, да только получалось у него не очень. Она схватилась за револьвер в кобуре, но пальцы стрелка сомкнулись вокруг ее запястья и не позволили вытащить оружие. Он действовал инстинктивно, и этого следовало ожидать, но Сюзанна едва не запаниковала, когда на них легла тень Дандело.
– Ах ты, сука, я научу тебя, что нельзя прерывать мужчину, когда он…
– Роланд, отпусти руку! – взревела она, и он отпустил.
Дандело прыгнул вперед, в надежде упасть на нее и зажать револьвер между ними, но Сюзанна оказалась более проворной. Откатилась в сторону, так что Дандело приземлился на Роланда. Сюзанна услышала: «Оуфф!» С этим звуком последние остатки воздуха покинули легкие стрелка. Она же приподнялась на одной руке, тяжело дыша, и наставила револьвер на того из мужчин, что лежал сверху, на того, что стремительно видоизменялся под одеждой. Дандело поднял руки, показывая, что они пусты. Естественно, пусты, по-другому и быть не могло, потому что он не привык убивать руками. А изменения, происходящие с ним, становились все более видимыми. Человеческая кожа уступала место то ли звериной шкуре, то ли панцирю насекомого.
– Нет! – закричал Дандело, но голос его сорвался на визг и чем-то напомнил стрекотание цикады. – Я хочу рассказать тебе историю о священнике и хористке.
– Уже слышала, – ответила она и выстрелила дважды: одна пуля вслед за другой вошла в мозг аккурат над тем местом, что было его правым глазом.
2
Роланд с трудом поднялся на ноги, спутанные волосы обрамляли распухшее лицо. Когда она попыталась взять его за руку, он отмахнулся и, покачиваясь, побрел к двери маленького домика, который теперь, отметила Сюзанна, вдруг стал грязным и тускло освещенным. Она видела пятна от еды на ковре, огромное пятно от протечки на одной из стен. Все это было раньше? И, святой Боже, что именно они ели на обед? Она решила, что не хочет этого знать, пока съеденное не вызывало тошноты. Если Дандело не подсыпал в еду яда.
Роланд из Гилеада открыл дверь. Ветер тут же вырвал ее из его руки и распахнул во всю ширь, так, что она ударилась о стену. Роланд спустился с двух ступенек в ревущую пургу, наклонился вперед, упираясь руками в бедра у колен, и его вырвало. Сюзанна увидела струю блевотины, которую ветер тут же унес в темноту. Когда Роланд вернулся в дом, рубашку и пол-лица покрывал снег. В комнатах было ужасно жарко. Как выяснилось, колдовство Дандело скрывало от них и истинную температуру воздуха. Сюзанна увидела висящий на стене термостат, простой, обычный «Ханиуэлл», который не так уж и отличался от термостата в ее нью-йоркской квартире. Добралась до него, осмотрела. Поставили его на максимум, стрелка зашкалила за восемьдесят пять градусов. Сюзанна вернула стрелку к семидесяти[215]215
Соответственно 29,5 и 21 градус по Цельсию.
[Закрыть], потом повернулась, чтобы оглядеть комнату. Увидела, что камин в два раза больше, чем им поначалу казалось, а дров в нем хватит, чтобы плавить сталь. С этим она, конечно, ничего не могла поделать, но понимала, что со временем дрова выгорят, и температура в комнате упадет.
Мертвая тварь на ковре так увеличилась в размерах, что одежда на ней лопнула. Сюзанне она напоминала какого-то жука с бесформенными отростками, наподобие рук и ног, торчащими из рукавов рубашки и штанин джинсов. Рубашка на спине разлезлась и из нее вылез панцирь с отпечатанными на нем рудиментарными чертами человеческого лица. Она бы не поверила, что может быть что-либо страшнее Мордреда в его паучьем обличье, но это чудовище могло дать фору Мальчику-Пауку. Слава Богу, оно сдохло.
Уютный, ярко освещенный коттедж (прямо-таки сказочный, и разве она не видела этого с самого начала?) превратился в мрачную, закопченную крестьянскую лачугу. Да, лампы горели электрические, но старые, используемые много лет, какие можно найти разве что в ночлежках. Лоскутный ковер давно изменил цвет, как от грязи, так и падавшей на него пищи, порвался во многих местах.
– Роланд, ты в порядке?
Роланд посмотрел на нее, а потом медленно опустился перед ней на колени. На мгновение она подумала, что он теряет сознание, и встревожилась. А когда поняла, буквально через секунду, что происходит, встревожилась еще больше.
– Стрелок, меня одурачили. – Осипший, дрожащий голос. – Провели, как ребенка, и я молю даровать мне прощение.
– Роланд, нет! Встань, – заговорила Детта, которая всегда появлялась в момент сильнейшего волнения. Как это я еще не сказала: «Встань, хонки[216]216
Хонки – прозвище белых, не обязательно пренебрежительное.
[Закрыть]», – подумала она и с трудом подавила взрыв истерического смеха. Роланд бы ее не понял.
– Сначала прости меня. – Роланд не поднимал на нее глаз.
Она порылась в памяти в поисках соответствующей фразы и нашла ее, к безмерному своему облегчению. Не могла она видеть его стоящим вот так на коленях.
– Встань, стрелок, я прощаю тебя с легким сердцем. – Помолчав, добавила: – Если я спасу твою жизнь еще девять раз, мы хоть как-то сравняемся.
– Доброта твоего сердца заставляет меня стыдиться за свое. – Роланд встал. Лиловый цвет медленно, но верно уходил с его лица. Он посмотрел на лежащую на ковре тварь, в свете камина отбрасывающую бесформенную тень на стену. Оглядел крохотную хижину с древними светильниками и мигающими электрическими лампочками.
– Он накормил нас нормальной едой. – Роланд словно прочел ее мысли и понял, чего она боялась больше всего. – Он никогда бы не стал травить то, что собирался… съесть.
Сюзанна протянула ему револьвер, рукояткой вперед. Роланд взял его, вставил два патрона в пустые гнезда барабана, сунул револьвер в кобуру. Дверь хижины осталась открытой, за порогом, в маленькой прихожей, где висели их самодельные пальто, уже намело небольшой сугроб. В комнате стало прохладнее, она уже не напоминала сауну.
– Как ты узнала? – спросил Роланд.
Она подумала об отеле, где Миа оставила Черный Тринадцатый. Позже, после того, как они ушли, Джейк и Каллагэн смогли попасть в номер 1919, потому что кто-то оставил им записку и
(дад-а-чуч)
ключ. «Джейку Чеймберзу! Это правда» – вот что написали на конверте, где-то каллиграфическим почерком, где-то печатными буквами. И Сюзанна не сомневалась: сравни она тот конверт с запиской, найденной в ванной, стало бы ясно, что почерк в обоих случаях один и тот же.
По словам Джейка, женщина за регистрационной стойкой в нью-йоркском отеле «Плаза-Парк» сказала ему, что конверт оставлен Стивеном Кингом.
– Пойдем со мной. – Сюзанна развернулась. – В ванную.
3
Как и весь дом, ванная уменьшилась в размерах, теперь более всего напоминая чулан. На дне старой, ржавой ванны чернел слой грязи. Выглядела она так, словно в последний раз ею пользовались…
По правде говоря, Сюзанна подумала, что ею никогда не пользовались. Отверстия головки душа забила ржавчина. Розовые обои выцвели и потемнели от грязи, местами отклеились. Роз не было вовсе. Зеркало над раковиной осталось, с бегущей по нему трещиной, и Сюзанна удивилась, как это ей удалось не порезать подушечку пальца, когда она писала на нем. Пар от дыхания, естественно, исчез, но слова остались, четко выделяясь на въевшейся в поверхность грязи: ODD LANE, и ниже: DANDELO.
– Это анаграмма, – пояснила Сюзанна. – Ты видишь?
Он внимательно посмотрел на обе надписи, потом покачал головой, на лице отразился стыд.
– Твоей вины здесь нет, Роланд. Это наши буквы, которых ты не знаешь. Поверь мне на слово, это анаграмма. Готова поспорить, Эдди сразу бы все понял. Я не знаю, может, Дандело воспринимал это как шутку, может, существуют какие-то правила колдовства, которым он должен был следовать, но мы вовремя успели во всем разобраться, с небольшой помощью Стивена Кинга.
– Разбиралась ты, – ответила Роланд. – Я-то смеялся бы до самой смерти.
– Мы оба могли это сделать, – гнула свое Сюзанна. – Только ты оказался более уязвимым, потому что твое чувство юмора… извини Роланд, но по большей части оно сильно хромает.
– Я знаю. – Внезапно он повернулся и вышел из ванной.
Ужасная мысль прокралась в голову Сюзанны, и прошло, как ей показалось, очень много времени, прежде чем Роланд вернулся.
– Роланд, он все еще…
Стрелок кивнул, чуть улыбнувшись.
– Мертв, как и прежде. Ты стреляешь правильно, Сюзанна, но на этот раз мне требовалось в этом убедиться.
– Я рада, – ответила она.
– Ыш стоит на страже. Если что-то вдруг случится, я уверен, он даст нам знать. – Стрелок поднял записку с пола и попытался прочитать, что написано на обороте. Ей пришлось помогать ему только с «аптечным шкафчиком». – «Я кое-что вам оставил». Ты знаешь, что именно?
Она покачала головой.
– Смотреть времени не было.
– А где аптечный шкафчик?
Она указала на зеркало, и Роланд распахнул дверцу. Петли заскрипели. Внутри действительно оказались полки, но вместо аккуратных рядов пузырьков с таблетками и тюбиков, которые Сюзанна себе представляла, они увидели две бутылки из коричневого стекла, вроде той, что стояла у раскладного кресла, древнюю коробку с «Леденцами от кашля братьев Смит со вкусом черешни» и конверт, который Роланд тут же протянул ей. Надписанный тем же полукаллиграфическим, полупечатным почерком. Сюзанна прочитала:
Чайльду-Роланду, из Гилеада
Сюзанне Дин, из Нью-Йорка
Вы спасли мою жизнь.
Я спас ваши.
Мы в расчете.
С.К.
– Чайльд[217]217
В английском языке многие слова пишутся по-разному, но произносятся одинаково. Вот и в данном случае слова child (ребенок) и childe (использованное в оригинале) на слух отличить невозможно.
[Закрыть]? Это слово для тебя что-нибудь значит?
Он кивнул.
– Оно описывает рыцаря… или стрелка… который отправился на поиски чего-то важного. Официальный титул и древний. Мы никогда не называли так друг друга, ты понимаешь, потому что он означает святой, избранный ка. Нам никогда не нравилось так думать о себе, и я уже много лет не воспринимал себя таким.
– И однако, ты – Чайльд-Роланд?
– Возможно, когда-то был. Но теперь это всего лишь слово. Здесь и ка уже нет.
– Но мы по-прежнему на Тропе Луча.
– Да. – Он провел пальцем по последней строке послания: «Мы в расчете». – Вскрой конверт, Сюзанна. Хочу увидеть, что внутри.
Она вскрыла.
4
В конверте лежала фотокопия поэмы Роберта Браунинга. Поверху Кинг написал имя и фамилию автора своим полукаллиграфическим, полупечатным почерком. В колледже Сюзанна читала драматические монологи Браунинга, но не эту поэму. Однако, похоже, очень хорошо знала, о чем в ней пойдет речь, потому что называлась поэма «Чайльд-Роланд дошел до Темной Башни». Состояла она из тридцати четырех строф, повествовательная по структуре, по ритмике относилась к балладам. Каждая строфа начиналась римской цифрой. Кто-то, вероятно Кинг, обвел строфы I, II, XIII, XIV, XVI.
– Прочитай отмеченные строфы, – охрипшим голосом попросил Роланд, – потому что я могу понять только слово-другое, но хочу знать, что в них говорится, хочу знать очень хорошо.
– Строфа первая, – начала Сюзанна, а потом ей пришлось откашляться. Потому что в горле пересохло. Снаружи завывал ветер, над головой чуть помигивала лампочка в обсиженном мухами плафоне.
– Коллинз, – сказал Роланд. – Тот, кто писал поэму, говорил о Коллинзе точно так же, как Кинг в своих историях говорил о нашем ка-тете! «И мнлось мне – он в каждом слове лгал». Ага, точно лгал!
– Не Коллинз, – напомнила Сюзанна. – Дандело.
Роланд кивнул.
– Дандело, ты говоришь правильно. Продолжай.
– Хорошо. Строфа вторая.
– Ты помнишь его палку? Как он ею размахивал? – спросил Роланд.
Конечно, она помнила. Да, вместо пыли был снег, но в остальном все сходилось. В остальном строфа описывала то, что едва с ними не случилось. От этой мысли Сюзанна содрогнулась.
– Это поэт твоего времени? – спросил Роланд. – Твоего когда?
Она покачала головой.
– Даже не моей страны. Он умер как минимум за шестьдесят лет до моего когда.
– И однако он видел, что только-только произошло здесь. Один из вариантов, во всяком случае.
– Да. А Стивен Кинг знал эту поэму. – И внезапно ее осенило. Мысль эта сверкнула так ярко, что могла быть лишь истинной. Она посмотрела на Роланда округлившимися глазами. – Именно эта поэма стала для Кинга отправной точкой. Именно она вдохновила его!
– Ты так говоришь, Сюзанна?
– Да.
– Тогда этот Браунинг, должно быть, видел нас.
Она этого не знала. Слишком уж все запуталось. С тем же успехом можно было пытаться ответить на вопрос, что первично, курица или яйцо. Или искать человека в зеркальном зале. Голова у нее пошла кругом.
– Прочитай следующую помеченную строфу, Сюзанна. Прочитай экс-ай-ай-ай.
– Строфа тринадцатая, – начала она.
– А теперь я прочитаю тебе строфу четырнадцатую.
– Липпи. – Стрелок оттопырил большой палец правой руки, махнул ею над левым плечом. – Она самая. Ходячий скелет, редкая грива и все такое. Только лошадь вместо коня.
Она промолчала. О чем, собственно, говорить? Конечно, Липпи: слепая, костлявая, с шелудивой, растертой в кровь шеей. «Она, конечно, старая и уродливая, я знаю, – говорил старик… точнее, монстр, который выглядел, как старик. – Ты, старая говнапалата, пожирательница сена, чучело ходячее, четвероногая прокаженная». И все это здесь, в поэме, написанной задолго до появления сэя Кинга на свет, за восемьдесят, может, за сто лет… «Здесь конь слепой стоит не шевелясь…»
– «И плоть гниет, и обнажен скелет». – Роланд мрачно усмехнулся. – Мы это исправим. Отправим ее к дьяволу, где ей самое место.
– Нет, – покачала головой Сюзанна. – Не отправим. – В горле у нее пересохло донельзя. Очень хотелось пить. Но она боялась открыть кран и напиться. Кто знал, что текло по здешним трубам. Оставалось только одно: растопить снег и тогда уж напиться вволю.
– Почему ты так сказала?
– Потому что ее нет. Убежала в бурю, пока нас развлекал ее хозяин.
– Откуда ты знаешь?
Сюзанна покачала головой.
– Просто знаю. – Она перешла к следующей страничке поэмы, состоявшей из более чем двухсот строк. – Строфа шестнадцатая.
«Зачем явился…»
И замолчала.
– Сюзанна. Почему ты не… – И тут его взгляд остановился на следующем слове, которое он мог прочесть даже написанное английскими буквами. – Продолжай. – Голос его упал до шепота.
– Ты уверен?
– Читай, я хочу это услышать.
Она откашлялась.
– Строфа шестнадцатая.
– Он пишет о Меджисе. – Кулаки Роланда сжались, хотя она сомневалась, что он знал об этом. – Он пишет о том, как мы поругались из-за Сюзан Дельгадо, ибо потом наши отношения так и не стали прежними. Мы, как могли, старались восстановить нашу дружбу, но нет, прежней она не стала.
– После того как в жизни мужчины появляется женщина или в жизни женщины – мужчина, прежних отношений и быть не может. – Сюзанна протянула ему фотокопии. – Возьми. Я прочитала все отмеченные строфы. Есть в поэме что-то о походе к Темной Башне или нет, ищи сам. Ты сможешь все прочитать, если постараешься. Что же касается меня, я этого знать не хочу.
А вот Роланд, похоже, хотел. Пролистал странички в поисках последней. Они не были пронумерованы, но он без труда нашел нужную по белому пространству после строфы XXXIV. Но прежде чем начал читать, вновь раздался слабый крик. В тот самый момент, когда ветер полностью стих, так что не могло быть сомнений в местоположении источника.
– Под нами кто-то есть, в подвале, – сказал Роланд.
– Знаю. И думаю, я знаю, кто именно.
Роланд кивнул.
Сюзанна пристально посмотрела на него.
– Все сходится, не так ли? Похоже на картинку-головоломку, и нам осталось добавить в нее лишь несколько элементов.
Крик повторился, слабый, тщетный. Крик человека, стоящего в шаге от смерти. Они вышли из ванной, доставая револьверы. Но Сюзанна не думала, что на этот раз они им потребуются.
5
Жук, который принял облик старого шутника Джо Коллинза, лежал там, где и упал, но Ыш отодвинулся от него на пару шагов. Сюзанна его понимала. Дандело начал пованивать, из-под разлагающегося панциря потекли струйки белой жидкости. Тем не менее Роланд попросил ушастика-путаника оставаться на месте, нести вахту.
Крик повторился, когда они вышли на кухню, стал громче, но поначалу они не нашли входа в подвал. Сюзанна покружила по старому, потрескавшемуся грязному линолеуму, но люка не обнаружила. И уже хотела предложить Роланду поискать в другом месте, когда он сказал:
– Здесь. За холодильником.
Последняя модель «Амана» с устройством для приготовления льда на передней дверце исчезла. Ее место занимал приземистый и грязный бочонок с холодильным агрегатом на верхнем днище. Когда Сюзанна была маленькой и откликалась на имя Одетта, такой же стоял на кухне ее матери. Только мать скорее бы умерла, чем допустила бы, чтобы на нем скопилась десятая часть грязи, покрывавшей холодильник Дандело. Сотая часть.
Роланд легко отодвинул холодильник в сторону, потому что Дандело, этот хитрый монстр, установил его на платформе с колесиками. Она сомневалась, что у Дандело часто бывали гости, такого в Крайнем мире быть не могло, но он предпочитал не выставлять напоказ свои секреты, если уж кто-то к нему заглядывал. А то, что время от времени кто-то заглядывал, Сюзанна знала наверняка. И она предполагала, что редкий гость покидал маленькую хижину на Одд-лейн – скорее никто.
Вниз вела крутая и узкая лестница. Роланд поводил рукой по стене за дверцей и нашел выключатель. Зажглись две лампочки, одна на полпути, другая – в самом низу. Тут же из подвала донесся крик, полный боли и страха, но без слов. От этого крика по коже Сюзанны побежали мурашки.
– Подойди к лестнице, кто бы ты ни был! – крикнул Роланд.
Снизу не ответили. Снаружи завывал ветер, бросая снег в стену дома с такой силой, что он скрипел, словно песок.
– Подойди к лестнице, чтобы мы смогли увидеть тебя, а не то останешься там, где сейчас, – повторил Роланд.
Обитатель подвала не вышел к свету, но опять крикнул, и в крике этом звучали скорбь, ужас и (Сюзанна этого боялась) безумие.
Роланд посмотрел на нее. Она кивнула и прошептала:
– Иди первым. Я тебя прикрою, если потребуется.
– Будь осторожнее на ступеньках, чтобы не упасть, – так же тихо ответил ей Роланд.
Она вновь кивнула и повторила его жест нетерпения: вертанула рукой. «Давай, давай».
На губах стрелка появилась тень улыбки. Он двинулся вниз, уткнув ствол револьвера в ложбинку на правом плече, и в этот момент так напоминал Джейка Чеймберза, что Сюзанна едва не заплакала.
6
Подвал представлял собой лабиринт из бочек, коробок, ящиков и каких-то узлов, подвешенных к потолку. Сюзанне не хотелось знать, что находится в этих узлах. Опять до них донесся все тот же крик, наполовину вопль, наполовину рыдание. А над ними, пусть уже и приглушенно, выл и ревел ветер.
Роланд повернул налево и двинулся по зигзагообразному проходу, образованному поставленными друг на друга коробками. Высота «стен» достигала головы. Сюзанна последовала за ним, сохраняя дистанцию, то и дело оглядываясь. Также прислушиваясь к Ышу, готовая отреагировать на тревожный лай. Увидела несколько стоявших друг на друге коробок с маркировкой «Тексас инструментс», еще на нескольких прочитала «Китайское печенье с сюрпризом[223]223
Печенье с сюрпризом – сухое печенье из двух половинок, внутри которого спрятано послание: полоска бумаги с забавным изречением, пословицей или предсказанием судьбы. Непременный атрибут китайских ресторанов в США: подается в самом конце трапезы.
[Закрыть] Толстяка Хо». Не удивилась вдруг попавшемуся на глаза шуточному названию давно брошенной повозки. Потому что уже выбрала весь лимит удивления.
Идущий впереди Роланд остановился.
– Слезы моей матери, – выдохнул он. Фразу эту она слышала от него лишь однажды, когда они набрели на оленя, упавшего с обрыва, который лежал со сломанными двумя задними и одной передней ногой и незряче смотрел на них снизу вверх, потому что мухи выели глаза у несчастного, еще живого животного.
Она застыла на месте, пока знаком он не предложил ей присоединиться к нему, а потом быстренько, на ладонях и культях, добралась до него и оползла справа.
Выложенный камнем дальний угол подвала в доме Дандело – юго-восточный, если она не ошиблась со сторонами света, – занимала тюремная камера. Стены и дверь изготовили из сваренных металлических стержней. Тут же стоял сварочный аппарат, который использовал Дандело… но очень давно, если судить по толстому слою пыли на баллоне с ацетиленом. На S-образном крюке, вбитом в каменную стену, на расстоянии, чуть превышающем длину вытянутой руки (Сюзанна не сомневалась, для того, чтобы дразнить пленника), висел большой, под старину,
(дад-а-чам, дад-а-чуч)
серебряный ключ. Пленник стоял у решетчатой двери, протягивая к ним грязные руки. Такой худой, что напомнил Сюзанне ужасные фотографии узников концентрационных лагерей, которые она когда-то видела, тех, кто выжил в Освенциме, Берген-Бельзене, Бухенвальде, живых (пусть и едва) обвинений человечеству в целом, в болтающихся, как на вешалке, полосатых робах, этих жутких шапках с плоским донышком и ужасно яркими глазами, которые так хорошо все чувствовали и понимали. «Нам так хочется не знать, кем мы стали, – говорили эти глаза, – но, к сожалению, мы знаем».
Что-то похожее читалось в глазах Патрика Дэнвилла, когда он протягивал руки сквозь прутья и издавал нечленораздельные молящие звуки. С близкого расстояния они напомнили Сюзанне насмешливые крики какой-то птицы, живущей в джунглях, на саундтреке фильма: «Ай-ииии, ай-ииии, ай-йоук, ай-йоук!»
Роланд снял ключ с крюка и шагнул к двери. Одна из рук Дэнвилла ухватилась за его рубашку, и стрелок ее оттолкнул. В движении этом не было злобы, подумала Сюзанна, но исхудавший донельзя пленник подался назад, выпучив глаза. Волосы у него отросли до плеч, но борода едва пробивалась на щеках. Чуть гуще она росла на подбородке и над верхней губой. Сюзанна подумала, что Патрику лет семнадцать, может, чуть больше.
– Я не хотел тебя обидеть, Патрик, – будничным голосом сказал Роланд. Вставил ключ в замок. – Ты – Патрик? Патрик Дэнвилл?
Худющий юноша в грязных джинсах и широченной рубашке, подол болтался на уровне колен, молча пятился в угол прямоугольной камеры. Когда уперся спиной в стену, соскользнул на пол, сел рядом с – как решила Сюзанна – парашей, под рубашкой подтянул колени к исхудалому, перекошенному ужасом лицу. Когда Роланд открыл замок и вытащил дверь на себя (петель не было), Патрик Дэнвилл вновь начал издавать птичьи звуки, только на этот раз чуть громче: «АЙ-ИИИИ, АЙ-ЙОУК, АЙ-ИИИИИ!» Сюзанна скрипнула зубами. Когда Роланд вошел в камеру, юноша издал еще более громкий крик и принялся биться затылком о камни. Роланд тут же подался назад. Дэнвилл прекратил самоистязание и смотрел на незнакомца со страхом и недоверием. Потом вытянул вперед руки с грязными длинными пальцами, как бы прося помощи.
Роланд посмотрел на Сюзанну.
Она подобралась к двери камеры. Истощенный юноша поднял руки, перекрестил их в запястьях, словно защищаясь от удара.
– Нет, сладенький. – Таких интонаций у Детты Уокер Сюзанна не слышала, не подозревала, что она может так говорить. – Нет, сладенький, я не собираюсь причинить тебе зла, а если бы собиралась, то пустила бы тебе две пули в голову, как сделала с этим сукиным сыном наверху.
Она что-то увидела в его глазах, в то мгновение, когда они широко раскрылись, и показалось что-то большее, чем налитые кровью белки.
– Да, да! Миста Коллинз, он мертв! Больше никогда не сможет спуститься вниз и делать… что? Что он делал с тобой, Патрик?
Над их головами, приглушенный камнем стен, взвыл ветер. Лампы мигнули. Дом протестующе застонал.
– Что он с тобой делал, мальчик?
Похоже, задавать такие вопросы не имело смысла. Он не понимал. И как только она пришла к такому выводу, Патрик Дэнвилл приложил руки к животу. А лицо его перекосилось гримасой, которая, Сюзанне это сразу стало ясно, изображала смех.
– Он заставлял тебя смеяться?
Забившийся в угол Патрик кивнул. Пальцы сжались в кулаки, которые он поднял к лицу. Потер щеки, поднес к глазам, посмотрел на нее. Сюзанна заметила шрам на его переносице.
– Он заставлял тебя и плакать.
Патрик опять кивнул. Еще раз изобразил гримасу смеха, прижав руки к животу и трижды выдохнув: хо-хо-хо, стер слезы с заросших пушком щек, добавил еще один элемент пантомимы; поднес ко рту сложенные лодочкой ладони и почмокал.
На этот раз заговорил Роланд, стоявший позади Сюзанны:
– Он заставлял тебя смеяться, заставлял тебя плакать и заставлял есть.
Патрик так яростно затряс головой, что вновь ударился ею о камень стен.
– Он сам ел, – догадалась Детта. – Это ты хотел нам сказать? Дандело ел.
Патрик кивнул, из его глаз брызнули слезы. Вновь раздались полные скорби звуки. Сюзанна на ладонях и культях медленно двинулась к юноше, готовая тут же дать задний ход, если бы он вновь начал биться головой о стену. Он не начал. И когда она добралась до него, уткнулся лицом ей в грудь, продолжая плакать.
Когда же Патрик поднял голову и посмотрел на нее, в глазах стояла тупая, собачья преданность.
– Не волнуйся, – сказала ему Сюзанна. Детта ушла, должно быть, потрясенная всем этим кошмаром. – Он больше ничего тебе не сделает, потому что мертв, как пень, мертв, как камень на дне реки. Я хочу, чтобы ты открыл рот.
Патрик замотал головой. В глазах снова появился страх, и кое-то еще, чего Сюзанне совершенно не хотелось видеть. Стыд.
– Да, Патрик, да. Открой рот.
Он еще сильнее замотал головой, сальные волосы летали из стороны в сторону.
– Что… – начал Роланд.
– Ш-ш-ш, – остановила она стрелка. – Открой рот Патрик, чтобы мы могли заглянуть в него. А потом мы отведем тебя наверх, и тебе никогда не придется спускаться сюда. Никогда больше ты не будешь обедом Дандело.
В глазах Патрика стояла мольба, но Сюзанна молча смотрела на него. Наконец он закрыл глаза и медленно открыл рот. Зубы были на месте, язык – нет. В какой-то момент Дандело, должно быть, надоел голос пленника, или слова, которые тот произносил, и монстр вырвал у него язык.
7
Двадцатью минутами позже они оба стояли в дверях кухни, наблюдая, как Патрик Дэнвилл ест суп. По меньшей мере половина вместо рта попала на серую рубашку, но Сюзанна не видела в этом никакой проблемы: банок с супом хватало, а в единственной спальне лежали чистые рубашки. Не говоря уже о толстой куртке с капюшоном Джо Коллинза, которая висела на крючке у входной двери. Они полагали, что теперь ее будет носить Патрик. Что же касалось трупа Джо Коллинза, то есть Дандело, то они завернули его в три одеяла и выбросили в снег.
– Дандело был вампиром, который питался не кровью, а эмоциями, – сказала Сюзанна. – А Патрик… Патрик стал его коровой. От коровы можно получить как еду, так и питье, мясо или молоко. С мясом есть одна проблема: сначала ты ешь вырезку, потом то, что похуже, наконец, из костей варишь бульон, но в конце концов оно заканчивается. А вот молоко можно доить вечно… при условии, что ты время от времени будешь кормить корову.
– И как долго он сидел в подвале? – спросил Роланд.
– Не знаю. – Но Сюзанна помнила пыль на баллоне с ацетиленом, помнила очень хорошо. – Достаточно долго. По его меркам – целую вечность.
– И ему это причиняло боль.
– Еще какую! Ничуть не меньше той, которую он испытал, когда Дандело вырвал у бедного мальчика язык. Готова спорить, от эмоционального доения боль сильнее. Сам видишь, какой он.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
