Текст книги "Темная Башня"

Роланд видел, все так, но видел и кое-что еще.

– Мы не можем взять его с собой в такую бурю. Даже если мы закутаем его в три слоя одежды, я уверен, буря его доконает.

Сюзанна кивнула. И у нее в этом сомнений не было. Как, впрочем, и в другом: она не могла остаться в доме Дандело. Это доконало бы ее.

Роланд, когда она ему сказала, с ней согласился.

– До окончания бури мы станем лагерем в сарае. Там холодно, но есть два плюса: может прийти Мордред и может вернуться Липпи.

– Ты убьешь их обоих?

– Да, если смогу. У тебя есть возражения?

Она обдумала вопрос, потом покачала головой.

– Хорошо. Тогда давай сложим то, что нам нужно с собой взять, потому что два следующих дня нам придется обойтись без костра. Может, даже четыре.

8

Как выяснилось, прошло три ночи и два дня, прежде чем буря задохнулась в собственной ярости и утихла. В сумерках второго дня Липпи появилась из снежной пелены, и Роланд всадил пулю в ее слепую голову. Мордред не показался, хотя во вторую ночь Сюзанна почувствовала его присутствие. Скорее всего почувствовал и Ыш, потому что встал у входа в сарай, отчаянно лая в валящий снег.

За это время Сюзанна узнала о Патрике Дэнвилле гораздо больше, чем ожидала. Его разум сильно повредился во время периода заточения в подвале, и ее это не удивило. Что удивило, так это скорость, с какой он пошел на поправку, хотя, конечно, до полного восстановления было далеко. Она спрашивала себя, а сколько ей потребовалось бы времени, чтобы прийти в себя. Возможно, все дело было в его таланте. А в том, что Патрик талантлив, она убедилась в кабинете Сейра.

Дандело кормил своего пленника по минимуму, а эмоционально доил регулярно: два раза в неделю, иногда три, какое-то время даже четыре. Всякий раз, когда Патрик думал, что, вновь спустившись в подвал, Дандело его убьет, кто-то заглядывал в хижину монстра. В последнее время Дандело подпитывался от своего пленника реже, потому что «гостей» заметно прибавилось. Той же ночью, когда они устроились на сеновале, Роланд сказал Сюзанне, что, по его мнению, то были беженцы из «Ле кас руа рюс» или прилегающего к замку городка. Сюзанна могла понять ход мыслей этих беженцев: «Король ушел, так давайте смоемся отсюда, раз уж есть такая возможность. В конце концов, Большой Алый может и вернуться, а ведь у него уже съехала крыша, он скатился с катушек, так что дальше будет только хуже».

В некоторых случаях Джо на глазах юноши принимал истинный облик, и тогда кормился ужасом Патрика. Но монстру хотелось получать от него не только ужас. Сюзанна догадалась, что разные эмоции отличались вкусом: вот и Дандело предпочитал сегодня есть свинину, завтра телятину, а послезавтра – рыбу.

Патрик не мог говорить, но мог жестикулировать. И смог еще больше, после того как Роланд показал ему свою странную находку, сделанную в кладовой. На одной из полок под самым потолком лежали большие альбомы для рисования с надписью на обложке: МИКЕЛАНДЖЕЛО. ДЛЯ РИСОВАНИЯ УГЛЕМ. Угля у них не было, зато рядом с альбомами обнаружились новенькие карандаши «Эберхард-Фабер» № 2, перехваченные резинкой. В категорию странных находка Роланда попала потому, что кто-то, предположительно Дандело, аккуратно срезал ластики с каждого из карандашей. Они хранились в баночке, что стояла рядом с карандашами, вместе с несколькими скрепками и точилкой для карандашей, напоминающей свистки, которые крепились к обратной стороне донышка каждой орисы, оставшихся от тех, что Джейк захватил из Кальи Брин Стерджис. Когда Патрик увидел альбомы, его ранее тусклые глаза загорелись, и он протянул к ним руки, радостно вскрикивая.

Роланд посмотрел на Сюзанну, та пожала плечами.

– Давай посмотрим, что он сможет сделать. Я уже догадываюсь, ты, полагаю, тоже.

Как выяснилось, смог Патрик Дэнвилл многое. Рисовал он потрясающе. И его картинки стали голосом, которого он лишился. Рисовал он их быстро, с видимым удовольствием; и его совершенно не волновали шокирующие подробности. На одной Джо Коллинз вгонял топор в затылок ничего не подозревающего гостя, и при этом его губы растягивались в довольной, злобной ухмылке. Рядом с местом вхождения топора в затылок Патрик печатными буквами, шрифтом комиксов, написал: ЧВАК и ХРЯСТЬ! Над головой Джо Коллинза повесил «пузырь» со словами «Получи, болван!» На другой картинке изобразил себя, лежащего на полу, беспомощно корчащегося от смеха, изобразил с ужасающей точностью (не было никакой необходимости подвешивать над головой «пузырь» со словами: «Ха-ха-ха!»), и Коллинза, который стоял, уперев руки в боки, и наблюдал за ним. Потом Патрик перекинул лист с рисунками и быстро нарисовал новую картинку: Коллинз на коленях, одной рукой ухватился за волосы Патрика, тогда как его губы совсем рядом с раззявленным, смеющимся ртом юноши, быстро, одним движением, не отрывая карандаша от бумаги, Патрик нарисовал еще один «пузырь» над головой старика, а потом заполнил его восемью печатными буквами и двумя восклицательными знаками.

– Что тут написано? – спросил Роланд, зачарованный быстротой, с которой бегал по бумаге карандаш.

– «АМ! ХОРОШО!» – ответила Сюзанна тихо, едва сдерживая тошноту.

Что бы он ни рисовал, она могла наблюдать за ним часами; собственно, и наблюдала. Скорость, с которой на чистом листе появлялись рисунки, потрясала, и никто из них не подумал о том, чтобы дать Патрику ампутированные ластики: в них не было необходимости. Пока юноша не сделал ни единого лишнего штриха, а если такое и случалось, он включал в общую канву. И рисунки эти (чего искать новые слова, если старые – правильные) были гениальными. Никакими не набросками, нет-нет, законченными произведениями искусства. Сюзанна знала, что Патрик (этот или другой Патрик, из другого мира вдоль Тропы Луча) со временем перейдет на масляные краски, и от этого знания ее бросало то в жар, то в холод. Кого они здесь встретили? Лишенного языка Рембрандта? Ей пришло в голову, что это второй идиот-гений, с которым столкнула их ка. Третий – если считать не только Шими, но и Ыша.

Только однажды Сюзанна подумала о том, что ластики его не интересуют, и отнесла это на самонадеянность гения. Ей и в голову не пришло (Роланду тоже), что этот юный Патрик Дэнвилл, возможно, понятия не имеет о существовании ластиков.

9

Когда третья ночь подходила к концу, Сюзанна проснулась на сеновале, посмотрела на Патрика, крепко спящего рядом с ней, и спустилась по лестнице. Роланд стоял у ворот сарая, курил сигарету, всматривался вдаль. Буран прекратился. По небу плыла луна, превращая свежевыпавший снег на Тауэр-роуд в сверкающее полотно. Воздух был очень холодным, и ей казалось, что влага дыхания превращается в льдинки прямо в носу. Из далекого далека доносился шум двигателя. Сюзанна прислушалась, и у нее создалось ощущение, что шум приближается. Спросила Роланда, что или кто шумит, и чем это им может грозить.

– Думаю, скорее всего это робот, которого он называл Заикой Биллом. Чистит дорогу после снегопада, – ответил Роланд. – Возможно, у него на голове такая же антенна, как и у Волков. Помнишь?

Она помнила очень хорошо, так и сказала.

– Возможно, он хранит верность Дандело, – продолжил Роланд. – Не думаю, что так оно и будет, но меня это не удивит. Я сталкивался и не с такими странностями. Держи наготове одну из тарелок, если он вдруг взбрыкнет. А я буду держать наготове револьвер.

– Но ты так не думаешь. – Ей хотелось стопроцентной ясности.

– Нет. Он может нас подвезти, возможно, до самой Башни. Если и нет, наверняка подвезет до границы Белых Земель. И это будет хорошо, потому что мальчик еще очень слаб.

Его слова вызвали очередной вопрос.

– Ты зовешь его мальчиком. Потому что он выглядит таковым. А сколько, по-твоему, ему лет?

Роланд покачал головой.

– Он точно не моложе шестнадцати или семнадцати, но ему может быть и тридцать. Время вело себя странно, когда Лучи подвергались атаке Разрушителей, делало прыжки и скачки. Я готов за это поручиться.

– Он оказался на нашем пути благодаря Кингу?

– Этого я сказать не могу, но он знал о мальчике, это точно. – Роланд помолчал. – Башня так близко. Ты ее чувствуешь?

Она чувствовала, все время. Иногда что-то пульсировало в ее голове, иногда что-то пело, случалось, и первое, и второе совпадали. И полароидная фотография по-прежнему висела на стене гостиной Дандело. Она не имела отношения к колдовству. Каждую ночь, во снах, она хоть раз видела Темную Башню с той фотографии, на дальнем краю поля роз, построенную из покрытого копотью столетий серовато-черного камня, на фоне тревожного неба, по которому облака неслись в четырех направлениях, вдоль двух оставшихся Лучей. Она знала, что поют голоса: «Каммала-кам-кам! Каммала-кам-кам!» – но не думала, что они поют ей, или для нее. Нет, скажи нет, скажи, никогда в жизни; то была песня Роланда, и только Роланда. Но Сюзанна начала надеяться: песня эта – не доказательство ее неминуемой смерти между хижиной Дандело и конечной целью их поисков.

Потому что видела и другие сны.

10

Менее чем через час после восхода солнца (точно на востоке, и мы все говорим: спасибо) оранжевое транспортное средство, нечто среднее между грузовиком и бульдозером, появилось из-за горизонта и медленно двинулось к ним, сдвигая слой выпавшего снега вправо от себя, поднимая высоту и без того высокого сугроба. Сюзанна догадалась, что, достигнув пересечения с Одд-лейн, Заика Билл, который, несомненно, сидел за рулем, развернется и поедет обратно, тем же манером очищая вторую половину дороги. Может, он останавливался здесь – не на чашечку кофе, но с тем, чтобы взять кварту машинного масла. От этой мысли она улыбнулась. Впрочем, для улыбки нашелся и еще один повод. На крыше кабины стоял громкоговоритель и из него далеко разносилась рок-н-ролльная песня, которую она знала. И Сюзанна радостно рассмеялась.

– «Калифорнийское солнце». «Ривиерес»[224]224
  «Ривиерес» – американская рок-группа конца 1950-х годов.


[Закрыть]. Классная песня, правда?

– Раз ты так говоришь, – согласился Роланд. – Только держи наготове тарелку.

– Можешь на это рассчитывать, – пообещала она.

К ним присоединился Патрик. Как всегда, с тех пор, как Роланд нашел их в кладовой, – с альбомом и карандашом. Теперь он написал одно слово большими буквами и показал Сюзанне, зная, что Роланд мало что может прочитать из написанного им, даже если буквы будут большие-пребольшие. В нижней части чистого листа Патрик написал слово БИЛЛ. А над словом был забавный рисунок Ыша, с комиксовым «пузырем» над головой: ГАВ! ГАВ! Все это Патрик небрежно перечеркнул, показывая, что Сюзанне на рисунок смотреть не надо. И вот эти скрещенные линии разбили ее сердце, потому что под крестом Ыш был, как живой.

11

Нож грейдера остановился у самой хижины Дандело, и хотя двигатель продолжал работать, музыка смолкла. С водительского сиденья на землю важно спустился высокий (ростом как минимум восемь футов), со сверкающей головой робот, очень похожий как на Найджела с Экспериментальной станции 16-го сектора Дуги, так и на Энди из Кальи Брин Стерджис. Он согнул металлические руки и уперся металлическими кистями в бедра, чем напомнил бы Эдди Си-Три-Пи-О из «Звездных войн» Джорджа Лукаса, если бы Эдди был здесь. Усиленный динамиками голос робота далеко разнесся по белым полям:

– ПРИВЕТ, Д-ДЖО! КАК П-П-ПОЖИВАЕШЬ? КАК У Т-ТЕБЯ С Т-ТУЗАМИ В Р-РУКАВЕ?

Роланд вышел из апартаментов Липпи, закончившей свой путь на этом свете.

– Хайл, Билл, – поздоровался он. – Долгих дней и приятных ночей.

Робот повернулся. Его глаза ярко сверкнули. Сюзанна решила, что он удивился. Вроде робот не выказывал тревоги, и никакого оружия она не видела, но она отметила антенну, торчащую из головы и непрерывно вращающуюся под ярким утренним солнцем. Она не сомневалась, что легко срежет ее орисой. В два счета, как сказал бы Эдди.

– Ах! – прогремел робот. – Стр-ре… стр-р-р… с-с-с. – Он поднял руку, не с одним локтевым суставом, а с двумя, и стукнул себе по голове. Изнутри донесся какой-то свист… Уииип!.. и робот таки выговорил слово. – Стрелок!

Сюзанна рассмеялась. Ничего не могла с собой поделать. Они прошли столь длинный путь, чтобы встретить огромного, внешне сильно изменившегося Поросенка Порки[225]225
  Поросенок Порки – персонаж мультфильмов сериала «Песенка с приветом», 1930—60-х годов студии «Уорнерс бразерс». Заика Порки, озвученный Мелом Бланком, всегда заканчивал фильм вышеприведенными словами.


[Закрыть]. «В-в-в-от и все, ребята!»

– Я слышал такие слухи в этой с-с-стране. – Смех робот проигнорировал. – Ты – Р-р-роланд из Г-гилеада?

– Это я, – кивнул стрелок. – А кто ты?

– Вильям, Д-746541-М, робот-ремонтник, со многими другими функциями. Джо Коллинз зовет меня З-зай-ика Б-билл. У меня сгорела к-какая-то цепь. Я могу ее починить, но он зап-претил. А поскольку… а поскольку он здесь единственный ч-человек… или бы… – Робот замолчал. Сюзанна ясно услышала потрескивание реле внутри и подумала не о Си-Три-Пи-О, а о роботе Робби из «Запретной планеты»[226]226
  «Запретная планета» – научно-фантастический фильм (1956) по мотивам пьесы В. Шекспира «Буря».


[Закрыть].

А потом Заика Билл тронул ее сердце, поднеся кулак ко лбу и поклонившись… но не ей и не Роланду.

– Хайл, Патрик Д-дэнвилл, сын Сонии. Приятно видеть, что ты более не в подвале и с-свободен, да, приятно!

Сюзанна уловила эмоции в голосе Заики Билла, искреннюю радость, и поняла, что имеет полное право опустить тарелку.

12

Они посовещались во дворе. Билл не возражал против того, чтобы войти в хижину, его обонятельные датчики мало что улавливали. У челов органы обоняния были куда сложнее, и никому не хотелось дышать вонью, стоявшей в хижине, тем более что температура внутри и снаружи практически не отличалась, поскольку дрова в камине давно прогорели, а нагреватель они отключили. Впрочем, разговор много времени не занял.

Вильям, робот-ремонтник (со многими другими функциями), считал существо, которое иногда называло себя Джо Коллинзом, своим господином только потому, что не было никого другого, кто мог бы претендовать на это место. А кроме того, Коллинз/Дандело знал необходимые командные коды.

– Я н-не имел п-права сообщать ему к-командные коды, когда он попросил об этом, – объяснил Заика Билл, – но моя п-программа не зап-прещала принести ему т-технические руководдства, в к-которых содержалась необ-бходимая ин-нформация.

– Бюрократия – это просто чудо, – пробормотала Сюзанна.

Билл сказал, что старался держаться подальше от «Дж-дж-джо» как можно чаще (и дольше), но ему приходилось приезжать, когда следовало расчистить Тауэр-роуд (этого требовала программа), а раз в месяц он привозил продукты (в основном консервы) из какого-то места, которое он называл «Федерал». Ему также нравилось видеться с Патриком, который однажды подарил Биллу его прекрасный портрет. Робот часто смотрел на него (и сделал много копий). Однако всякий раз, приезжая сюда, он не сомневался, что Патрика больше не найдет: убитого и более ненужного, его бросили бы в лесах, что росли на пути к «П-п-плохим Землям», как мусор. Но теперь Патрик стоял перед ним, живой и свободный, и Билл радовался.

– Потому что у меня есть р-рудиментарные эм-моции. – Сюзанне показалось, что он словно признается в дурной привычке.

– Тебе нужны командные коды для того, чтобы исполнять наши приказы? – спросил Роланд.

– Да, сэй, – ответил Заика Билл.

– Дерьмо, – пробормотала Сюзанна. С той же проблемой они столкнулись и в Калье Брин Стерджис, с Энди.

– О-о-однако, – продолжил Заика Билл, – если с-сформулируете ваши приказы, как п-пред-дложен-ния, я буду только р-р-р-р-р… – Он поднял руку и вновь стукнул себя по голове. Звук «Уииип» донесся не изо рта, а откуда-то из груди, после чего робот смог закончить фразу: – …рад услужить вам.

– Мое первое предложение – избавься от этого гребаного заикания, – сказал Роланд и в изумлении повернулся. Патрик сидел на снегу, обхватив руками живот, и громко хохотал. Ыш, лая, бегал вокруг. Но от Ыша никакой угрозы не исходило, так что никто не собирался украсть радость Патрика. Смех принадлежал только ему. И тем, кому выпало счастье слышать его.

13

В лесах за расчищенным Т-образным перекрестком, которые тянулись к Плохим Землям, дрожащий от холода юноша, одетый в вонючие, наполовину выскобленные шкуры, наблюдал за квартетом, который собрался перед хижиной Дандело. «Умрите, – думал он, глядя на них. – Умрите, почему бы вам всем не сделать мне такое одолжение, почему бы вам не умереть?» Но они не умирали, и звуки их звенящего смеха резали его, как ножом.

Позже, после того, как они все забрались в кабину грейдера Билла и уехали, Мордред прокрался к хижине. Здесь он останется на два дня, будет есть консервы, найденные в кладовой Дандело, съест кое-что еще, о чем будет сожалеть до конца жизни. Он провел эти дни, набираясь сил, потому что мощнейшая снежная буря едва не убила его. Он твердо верил, что только ненависть помогла ему выжить, ничего больше.

А может, Башня.

Ибо он тоже чувствовал ее… эти пульсации, это пение. Но если Роланд и Сюзанна слышали полный регистр, то Мордред – малую его часть. Там, где для них звучало множество голосов, он слышал только один. Голос его Алого отца, который говорил, что он должен прийти к Башне. Который говорил, что он должен убить немого юношу, и эту черную сучку, а главное – стрелка из Гилеада, бросившего его Белого отца, который плевать хотел, жив он или умер. (Разумеется, Алый отец тоже бросил его, но такая мысль не приходила Мордреду в голову.)

А после того, как все будут убиты, обещал шепчущий голос, они уничтожат Темную Башню и будут вместе вечно править тодэшем.

Вот Мордред и ел, потому что Мордред был голоден. И Мордред спал, потому что вымотался. А когда Мордред надел теплую одежду Дандело и двинулся по расчищенной Тауэр-роуд, таща за собой на санках большой запас еды, главным образом консервов, он выглядел, как молодой человек лет двадцати, высокий, стройный и красивый, как восход солнца. В его человеческом облике было только два изъяна – шрам на боку, оставленный пулей Сюзанны, и родимое пятно на пятке. Эта пятка, уже пообещал он себе, будет стоять на горле Роланда, и скоро.

Часть 5
Ярко-алое поле
Кан’-Ка Ноу Рей

Глава 1
Болячка и дверь
(Прощай, моя милая)

1

В последние дни своего долгого путешествия, после того, как Билл – просто Билл, больше не Заика Билл – высадил их у «Федерала» на границе Белых Земель, Сюзанне Дин то и дело хотелось плакать. Она чувствовала, что слезы где-то рядом, извинялась перед остальными, говорила, что ей нужно в кустики, справить нужду. Там садилась на поваленное дерево, а то и просто на холодную землю, закрывала руками лицо и не мешала потоку слез. Если Роланд и знал, что происходит, а он не мог не замечать покрасневших глаз, когда она возвращалась на дорогу, то никак не комментировал ее поведение. Она полагала, что он знал.

Ее время в Срединном и Крайнем мирах практически истекло.

2

На своем оранжевом грейдере Билл привез их к одинокому куонсетскому ангару с выцветшей надписью на фронтоне:

ФЕДЕРАЛЬНЫЙ АВАНПОСТ 19

СЛУЖБА ОХРАНЫ БАШНИ

ДАЛЬНЕЙШЕЕ ПРОДВИЖЕНИЕ КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНО

Сюзанна предположила, что Федеральный аванпост 19 фактически располагался на территории Белых Земель Эмпатики, но воздух по мере того, как Тауэр-роуд шла под уклон, все более прогревался, и снег на земле лежал уже тоненьким покрывалом. Вдали группами росли деревья, но Сюзанна полагала, что чуть дальше деревья пропадут, и они увидят перед собой что-то похожее на прерии американского Среднего Запада. Вокруг росли кусты, которые в теплый сезон могли давать ягоды, но сейчас оголенные ветви мотались под ветром. По обеим сторонам Тауэр-роуд (когда-то с твердым покрытием, от него остались редкие бетонные плиты) росла трава, верхняя часть которой торчала над снегом. Травинки шептались под ветром, и Сюзанна знала их песню: «Каммала-кам-кец, путешествию конец».

– Я не могу ехать дальше. – Билл заглушил двигатель, оборвал на полуслове Литтл Ричарда. – Говорю вам – извините, как принято на Дуге Пограничных Земель.

Путешествие заняло один полный день и половину следующего. Все это время Билл развлекал их «золотым фондом ретро». Некоторые песни не казались Сюзанне старыми, скажем «Домик из сахара» или «Тепловая волна». Их крутили по радио, когда она вернулась из короткой поездки в штат Миссисипи. Другие она никогда не слышала. Записаны песни были не на виниловых пластинках и не на пленке, а на прекрасных серебристых дисках, которые Билл называл «си-ди». Он вставлял их в щель на приборном щитке, и музыка звучала как минимум из восьми динамиков. Ей нравилось все, но особое впечатление произвели на нее песни, которые она никогда не слышала раньше. Одна, звенящая счастьем, называлась «Она тебя любит». Вторая, грустная и задумчивая, «Эй, Джуд». Роланд, кстати, вторую знал. Пел на пару с солистом, пусть слова и отличались от тех, что слышались из динамиков кабины грейдера. На вопрос Сюзанны Билл ответил, что эту песню исполняет группа «Битлз».

– Забавное название для рок-н-ролльной группы, – прокомментировала Сюзанна.

Патрик – он с Ышем расположился на крошечном заднем сиденье – похлопал ее по плечу. Она повернулась, и юноша протянул ей блокнот. Под рисунком, над которым работал, Роланд в профиль, написал: BEATLES – не beetles[227]227
  Оба слова произносятся одинаково, одно из значений английского слова beetles – тупицы. Одна из версий происхождения слова beatles – некий симбиоз между словами beetles (жуки) и beat (ударять), указывающее на бит-музыку.


[Закрыть].

– Это забавное слово для названия рок-н-ролльной группы, как его ни напиши. – И тут Сюзанну осенило: – Патрик, ты владеешь прикосновениями? – Когда он нахмурился и поднял руки, как бы говоря: «Я не понимаю?» – Сюзанна перефразировала вопрос: – Ты можешь читать мои мысли?

Он пожал плечами и улыбнулся. Это означало: «Я не знаю», – но она полагала, что Патрик знал. Знал очень хорошо.

3

Они подъехали к «Федералу» около полудня, а потом Билл накормил их обедом. Патрик вмиг смел все с тарелки, а потом сидел чуть в стороне, с Ышем, свернувшимся клубком у его ног, и рисовал остальных. Расположились они в зале, который раньше служил общей комнатой. Стены покрывали телевизионные экраны, по прикидкам Сюзанны, их было не меньше трехсот. Конструкторы, похоже, позаботились о надежности, потому что часть экранов еще работала. Некоторые показывали пологие холмы, окружавшие куонсетский ангар, другие только помехи, по одному бежали волнистые линии, от которых, если она смотрела на них слишком долго, начинал бултыхаться желудок. Билл объяснил, что экраны, которые показывали помехи, подсоединены к камерам, установленным на спутниках Земли, но и камеры, и сами спутники давно уже отключились. С экраном, по которому бежали волнистые линии, случилась более интересная история. Билл рассказал им, что еще несколько месяцев назад этот экран показывал Темную Башню. А потом внезапно «картинка» исчезла, и по экрану побежали волнистые линии.

– Думаю, Алому Королю не нравилось, что его снимают, – пояснил Билл. – С учетом того, что он знал о вашем приходе. Как насчет еще одного сандвича? Уверяю вас, их еще много. Нет? Тогда тарелку супа? Что скажешь, Патрик? Ты еще очень худой, знаешь ли… слишком, слишком худой.

Патрик развернул блокнот и показал им рисунок: Билл склонялся перед Сюзанной с подносом аккуратно нарезанных сандвичей в одной металлической руке и кувшином ледяного чая в другой. Как и все картины Патрика, эта по мастерству значительно превосходила карикатуры, и однако нарисовал он ее на удивление быстро. Сюзанна зааплодировала. Роланд улыбнулся и кивнул. Губы Патрика тоже растянулись в улыбке, но зубов он не разжал, чтобы другие не смогли заглянуть в чернеющую за ними пустоту. Потом перевернул страницу и принялся за новый рисунок.

– В гараже в задней части ангара много транспортных средств, – сообщил Билл. – И хотя большинство давно сломалось, некоторые еще на ходу. Я могу предложить вам грузовик с приводом на все четыре колеса, и, пусть я не уверен, что работает он, как часы, вы можете рассчитывать, что до Темной Башни он вас довезет. До нее, кстати, не больше ста двадцати колес.

Сюзанна вновь почувствовала, как бултыхнулся желудок. Сто двадцать колес – сто миль, может, чуть меньше. Они совсем близко. Пугающе близко.

– Наверное, у вас нет желания приближаться к Башне после наступления темноты, – продолжил Билл. – По крайней мере, я думаю, что нет, учитывая тамошнего нового жильца. Но еще одна ночь в дороге – сущий пустяк для таких бывалых путешественников, как вы, не так ли? Конечно, пустяк. И даже с ночью в дороге (если обойдется без поломок, которые, знают боги, всегда возможны) вы увидите Башню завтра утром.

Роланд долго обдумывал слова робота. Сюзанна, пока он думал, напомнила себе, что нужно дышать, потому что какая-то ее часть этого не хотела.

Я не готова, – думала эта часть. А другая, более глубинная часть, которая помнила каждый нюанс повторяющегося (и развивающегося сна), думала совсем другое: Мне не положено дойти до Башни. Не положено пройти весь путь.

Наконец Роланд заговорил:

– Я благодарю тебя, Билл, мы все говорим: спасибо тебе, я уверен, но, думаю, мы отклоним твое доброе предложение. Если ты спросишь меня почему, ответить я не смогу. Да только какая-то моя часть думает, что завтра – слишком рано. Это часть думает, что остаток пути нам нужно пройти на ногах, как мы и прошли практически весь путь. – Он глубоко вдохнул, потом выдохнул. – Я еще не готов очутиться там. Не совсем готов.

И ты тоже, – изумилась Сюзанна. – И ты тоже.

– Мне нужно чуть больше времени, чтобы подготовить разум и сердце. Может, и душу. – Он сунул руку в задний карман и достал фотокопию поэмы Роберта Браунинга, которую им оставили в аптечном шкафчике Дандело. – Здесь что-то написано о том, что нужно вспомнить прежние времена, прежде чем идти на последнюю битву… или к последнему рубежу. Хорошо сказано. И возможно, мне нужно вспомнить, как и отмечено в поэме, более ранние, более счастливые моменты жизни. Не знаю. Но если Сюзанна не возражает, я считаю, что дальше нам лучше идти пешком.

– Сюзанна не возражает, – ровным голосом ответила она. – Сюзанна думает, это то, что доктор прописал. Сюзанне не нравится только один момент. Не хочет она, чтобы ее тащили, как надломившуюся выхлопную трубу.

Роланд благодарно (но и рассеянно) улыбнулся ей, в последние несколько дней он как-то отдалился от нее, и повернулся к Биллу:

– Послушай, не найдется ли у тебя повозки, которую я смог бы тянуть за собой? Нам надо взять кое-какое снаряжение… и еще Патрик. Какое-то время ему придется ехать.

На лице Патрика отразилось негодование. Он выставил перед собой руку, согнул в локте, сжал пальцы в кулак, напряг бицепс. Результат получился жалким: на исхудавшей руке бицепс напоминал перепелиное яйцо. Ему, похоже, стало стыдно, и руку он тут же опустил.

Сюзанна улыбнулась, наклонилась к нему, похлопала по колену.

– Нечего тебе стыдиться, сладенький. Не твоя вина, что ты провел бог знает сколько времени в клетке, как Ганс и Гретель в доме колдуньи.

– Я уверен, что такая повозка у меня есть, – ответил Билл. – И Сюзанне я подберу что-нибудь с электрическим двигателем, на аккумуляторах. Если не подберу, так сделаю. На это уйдет час или два.

Роланд что-то прикинул в уме.

– Если мы выйдем за пять часов до наступления темноты, то сможем еще сегодня пройти двенадцать колес. Или девять или десять миль, как сказала бы Сюзанна. Если мы и дальше будем продвигаться столь же неспешно, то через пять дней выйдем к Башне, которую я искал всю жизнь. Мне бы хотелось, если, конечно, получится, подойти к ней на закате, как во всех моих снах. Сюзанна?

И тут внутренний голос, этот глубинный голос прошептал: Четыре ночи. Четыре ночи до мечты. Этого будет достаточно. Более чем достаточно. Конечно же, ка вмешается. Если они вышли за пределы ее влияния, тогда этого не случится… не может случиться. Но теперь Сюзанна думала, что ка может дотянуться до любого места, даже до самой Башни. Может, Темная Башня и была видимой ипостасью ка.

– Прекрасно, – прошептала она.

– Патрик? – спросил Роланд. – Что скажешь?

Патрик пожал плечами и махнул рукой в их сторону, не отрываясь от альбома. Делайте что хотите, говорил его жест. Сюзанна догадывалась, что Патрик мало что знал о Темной Башне, а интересовала она его еще меньше. А чего ему ею интересоваться? Его освободили от монстра, он сытно поел. Это его вполне устраивало. Да, он лишился языка, но мог рисовать сколько душе угодно. Она не сомневалась, что для Патрика рисование – нечто большее, чем профессия. И однако… и однако…

Он ведь тоже не должен туда прийти. Ни он, ни Ыш, ни я. Но что тогда с нами станет?

Она не знала, но почему-то и не волновалась. Ка все ей скажет. Ка и ее сны.

4

Часом позже трое челов, ушастик-путаник и робот Билл стояли у повозки, которая чем-то напоминала увеличенную версию Роскошного такси Толстяка Хо. Колеса были высокими и тонкими, вращались плавно, безо всякого скрипа. Сюзанна подумала, что везти ее за собой будет несложно, даже груженую. Во всяком случае, пока Роланд полон сил. Конечно, если дорога пойдет в гору, ему придется поднапрячься, но ведь они каждый день будут есть, то есть груза на Хо-2 будет становиться все меньше… и она сомневалась, что по пути им встретится много холмов. Они вплотную подошли к равнине, к прериям, хребты, покрытые снегом или заросшие деревьями, остались позади. Для нее Билл приготовил электрокар, больше похожий на скутер, чем на тележку для гольфа. Так что дни, когда ее тащили сзади, как надломленную выхлопную трубу, остались в прошлом.

– Если ты дашь мне еще полчаса, я все зашлифую. – Билл пробежался трехпалой стальной рукой по зазубринам переднего края повозки, которая теперь стала Хо-2. Раньше она была половиной четырехколесного прицепа, который Билл распилил пополам.

– Мы говорим: спасибо тебе, но необходимости в этом нет, – ответил Роланд. – Прикроем зазубрины парой шкур, и все дела.

Ему не терпится тронуться в путь, – подумала Сюзанна. – И почему нет, он так долго шел к Башне. Мне тоже не терпится.

– Ну, как ты скажешь, так и будет. – По голосу Билла чувствовалось, что он опечален. – Мне так не хочется, чтобы вы уходили. Когда еще я увижу челов?

На этот вопрос ему никто не ответил. Они не знали.

– На крыше установлен очень мощный гудок. – Билл указал на ангар. – Я не знаю, по какому поводу должен подаваться сигнал, может, при утечке радиации или при нападении, но мне известно, что слышен он за добрую сотню колес. Даже дальше, если ветер дует в нужном направлении. Если я увижу того типа, который, как вы считаете, преследует вас, или если его засекут еще работающие датчики движения, я включу гудок. Может, вы его услышите.

– Спасибо тебе, – поблагодарил робота Роланд.

– Если бы вы ехали, то легко обогнали бы его, – добавил Билл. – Добрались бы до Башни и никогда его не увидели.

– Ты говоришь правильно, – согласился Роланд, но чувствовалось, что он не склонен менять принятого решения, что Сюзанну только порадовало.

– А что ты сделаешь с тем, кого зовешь его Алым отцом, если он действительно контролирует Кан’-Ка Ноу Рей?