Текст книги "Темная Башня"

Что с тобой, девочка? Он мог в чем-то соврать, но едва ли ему удалось бы отрастить новые зубы после того, как вы сели обедать. Ты позволила разыграться своему воображению.

Она позволила? Пожалуй, нельзя с ходу отвергать такой вариант. И, возможно, слабый крик, в конце концов, всего лишь вой ветра под карнизами дома.

– Я бы хотел услышать какие-нибудь из твоих шуток и историй, – сказал Роланд. – Как ты рассказывал их в тавернах.

Сюзанна пристально посмотрела на него, стараясь понять, нет ли у стрелка какого-то скрытого мотива, но ему, похоже, действительно хотелось послушать Джо Коллинза. Даже до того, как они увидели висящую на стене полароидную фотографию Темной Башни (пока Джо рассказывал о своей жизни, глаза стрелка то и дело возвращались к ней), в Роланда вселилось столь не свойственное ему веселье. Он был сам не свой, создавалось впечатление, будто сознание то ускользает, то вновь возвращается к нему.

Джо Коллинза, несомненно, удивила просьба стрелка, но определенно не огорчила.

– Господи, да я не выступал на сцене, должно быть, тысячу лет… с учетом того, как тянется здесь время, точно тысячу. Не уверен, что знаю, как начать.

И тут Сюзанна удивила себя, сказав:

– А вы попробуйте.

8

Джо обдумал ее предложение, потом встал, стряхнул с рубашки несколько крошек. Прохромал на середину гостиной, оставив палку у стула. Ыш смотрел на него снизу вверх, с привычной улыбкой, словно предчувствуя, что их ждет возможность поразвлечься. Какое-то мгновение на лице Джо отражалась неуверенность. Потом он глубоко вдохнул и улыбнулся.

– Обещайте не бросать в меня помидорами, если вам что-то не понравится. Помните, последний раз я выступал очень давно.

– После того, как вы пригласили нас в дом и накормили? – улыбнулась Сюзанна. – Никогда в жизни.

– В любом случае у нас нет помидоров, – ответил Роланд, как всегда, принимающий все за чистую монету.

– Верно, верно. Хотя в кладовой консервированные есть… забудьте, что я сказал!

Сюзанна вновь улыбнулась. Как и Роланд.

Приободренный, Джо продолжил:

– Ладно, давайте вернемся в то сказочное место, которое называлось «У Джанго», в тот сказочный город, который некоторые люди называют ошибкой-на-озере[208]208
  Город (Cleveland) основан в 1796 г. топографом Мозесом Кливлендом (Cleaveland) и с небольшой орфографической ошибкой носит его имя.


[Закрыть]. Другими словами, в Кливленд, штат Огайо. Второе представление. То самое, которое я не успел закончить, а мне хотелось, будьте уверены. Я же был в ударе. Одну секундочку…

Он закрыл глаза. Похоже, внутренне собирался. Когда открыл их, словно помолодел лет на десять. Это было потрясающе. Теперь, как только он заговорил, в его голосе не только слышались американские интонации, он и выглядел, как американец. Сюзанна не могла объяснить это словами, но знала наверняка: перед ними Джо Коллинз, Made in U.S.A.[209]209
  Made in U.S.A. – «Сделано в США».


[Закрыть].

– Привет, дамы и господа, добро пожаловать в «Джанго». Я – Джо Коллинз, а вы – нет.

Роланд хохотнул, Сюзанна улыбнулась, больше из вежливости: очень уж длинная борода у этой шутки.

– Управляющий просил напомнить вам, что в этот вечер два пива идут за один бакс. Поняли меня? Хорошо. Им движет прибыль, а мною – личный интерес. Потому что чем больше вы пьете, тем более забавными становятся мои шутки.

Улыбка Сюзанны стала шире. Любой комедии необходим внутренний ритм, даже она это знала, хотя не смогла бы веселить шумную толпу, собравшуюся в клубе, больше пяти минут, пусть от этого зависела бы ее жизнь. И вот тут она почувствовала ритм, Джо очень быстро, пусть и не с первой фразы нащупал его. Он стоял, полузакрыв глаза, и она догадалась, что он видит световое многоцветие над сценой, весь спектр Колдовской радуги, так она характеризовала теперь это многоцветие, и вдыхает запах пятидесяти дымящихся сигарет. В одной руке – хромированный микрофон, вторая свободна, нужна для того, чтобы подчеркивать слова жестами. Джо Коллинз выступает в клубе «У Джанго» в пятницу вечером…

Нет, не в пятницу. Он говорил, что по уик-эндам ночные клубы отдают предпочтение рок-н-ролльным группам.

– Все эти разговоры об ошибке-на-озере – ерунда. Кливленд – прекрасный город. – Джо набирал скорость. Начинал заводиться, как сказал бы Эдди. – Мои родители из Кливленда, но теперь им больше семидесяти и они переехали во Флориду. Они не хотели, но, сами знаете, таков закон. Флорида, и точка! – Джо постучал костяшками пальцев по голове и свел глаза к носу. Роланд засмеялся, хотя не имел ни малейшего понятия, где расположена Флорида да и что означает само это слово. Рот Сюзанны все растягивался и растягивался.

– Флорида – потрясающее место. Потрясающее. Родной дом для молодоженов и почти умерших. Мой дедушка после ухода на пенсию поселился во Флориде, упокой его душу, Господи. Я хочу уйти из этого мира так же тихо и спокойно, как мой дедушка Фред, во сне. Не кричать, как кричали пассажиры его автомобиля.

Роланд загоготал от этой шутки, Сюзанна последовала его примеру. Ыш и тот широко улыбался.

– Моя бабушка, о ней тоже есть что рассказать. Говорила, что научилась плавать, когда кто-то выбросил ее из лодки в реку Кайахогу. Я сказал бабушке: «Послушай, бабуля, они же не пытались научить тебя плавать».

Роланд хрюкнул, вытер нос, снова хрюкнул. Щеки у него покраснели. Смех резко ускорял обмен веществ, в организме все сгорало мгновенно, Сюзанна об этом где-то читала. Отсюда следовало, что и у нее кровь приливает к лицу, поскольку она тоже смеялась. И по всему выходило, что весь ужас и все печали выплескивались из нее, словно из открытой раны, выплескивались, как…

Ну, как кровь.

Она услышала, как начал звенеть слабенький колокольчик тревоги в глубинах сознания, но проигнорировала его. О чем, собственно, тревожиться? Они же смеялись, Боже ты мой! Отлично проводили время!

– Могу я быть серьезным хоть на минуту? Нет? Ладно, хрен с тобой и с клячей, на которой ты приехал сюда… завтра, проснувшись, я буду трезвым, а ты все равно останешься уродливым.

И лысым.

(Роланд покатывался от хохота).

– Я собираюсь быть серьезным, понимаешь? Если тебе это не нравится, засунь свое неудовольствие туда, где держишь кошелек с мелочью. Моя бабушка была великой женщиной. Женщины в большинстве своем великие, вы это знаете? Но у них есть свои недостатки, как и у мужчин. Если женщина поставлена перед выбором, ловить ей брошенный мяч или спасать ребенка, она спасет ребенка, независимо от того, сколько мужчин стоит на базе. Вот так! – Он постучал костяшками пальцев по голове и выкатил глаза, отчего они засмеялись еще громче. Роланд попытался поставить на стол чашку с кофе и расплескал его. Он держался за живот. Слышать его столь громкий смех (он полностью, с потрохами, отдался смеху), само по себе было забавным, вот и Сюзанна захохотала.

– Мужчины – это одно, женщины – другое. Совмести, и получишь совершенно новый вкус. Как «Орео». Как чай с арахисовым маслом. Как пирог с изюмом под соусом из соплей. Покажите мне мужчину и женщину, и я покажу вам Удивительное социальное образование… нет, не рабство, называется оно семья. Но я повторяюсь. Ай-ай-ай! – Джо постучал себя по голове. Выкатил глаза. Да так, что они наполовину вылезли из орбит

(как он это делает)

и Сюзанне пришлось схватиться за живот, который уже начал болеть, так она смеялась. И в висках начало стучать. Стучала боль, но хорошая боль.

– В семье необходимы муж и жена. Да! Сверьтесь со словарем Уэбстера! А вот если на одного мужа или жену больше, то это уже бигамия. Разумеется, есть еще и моногамия. Вот так!

Если бы Роланд смеялся еще сильнее, подумала Сюзанна, он бы сполз с дивана в лужицу разлитого кофе.

– Есть еще и развод, латинский термин, означающий «вырвать половые органы мужчины через его бумажник».

Но я говорил о Кливленде, помните? Вы знаете, с чего начался Кливленд? Горстка людей в Нью-Йорке сошлась на следующем: «Слушайте, преступность и бедность это хорошо, но здесь определенно не хватает холода. Пойдемте на запад».

Смех, как потом отметила Сюзанна, что ураган: достигнув определенного уровня, он выходит на режим самоподпитывания и самоподдерживания. Ты смеешься не потому, что шутки забавные, но потому, что забавным становится твое состояние. И Джо Коллинз перевел их в это состояние своей следующей репризой.

– Эй, помните начальную школу, где вам говорили, что в случае пожара вы должны выстроиться рядком, самые маленькие – впереди, самые высокие – сзади? И какая в этом логика? Неужто высокие люди горят медленнее?

Сюзанна завизжала от смеха и ладонью хлопнула себя по лицу. Удар этот вызвал такую резкую, сильную и неожиданную боль, что она мгновенно вышибла из Сюзанны весь смех. Болячка под нижней губой в последнее время только росла, надуваясь изнутри, но последние два или три дня не кровоточила. А тут ее рука, непроизвольно ударив по лицу, содрала черно-красную корочку, которая покрывала язву. И кровь из нее не просто потекла – хлынула потоком.

Поначалу Сюзанна даже не поняла, что произошло. Знала только одно: не столь уж сильную она отвесила себе затрещину, чтобы вызвать такую боль. И Джо тоже, похоже, не заметил никаких изменений (глаза его практически закрылись), точно не заметил, потому что продолжал строчить, как пулемет:

– Слушайте, а как насчет рыбного ресторана в «Морском мире»? Я уже съел половину фишбургера, когда задался вопросом: а не ем ли я плохого ученика? Вот так! Кстати о рыбе…

Ыш тревожно гавкнул.

Сюзанна почувствовала влажное тепло, текущее по шее и на плечо.

– Остановись, Джо! – Роланд едва дышал. Ослабел донельзя. От смеха, предположила Сюзанна. Но как же болела половина лица и…

Джо открыл глаза, недовольный тем, что его прервали.

– Что? Господи Иисусе, вы этого хотели, и я лишь делал то, чего вам хотелось.

– Сюзанна поранилась. – Стрелок поднялся и пристально смотрел на нее, смех уступил место тревоге.

– Я не поранилась, Роланд. Просто от избытка чувств ударила себя по голове чуть сильнее, чем… – Тут она посмотрела на руку и ужаснулась, увидев, что на ней красная перчатка.

9

Ыш снова гавкнул. Роланд схватил салфетку, которая лежала рядом с перевернувшейся чашкой. Один конец стал коричневым и мокрым от кофе, второй остался белым и сухим. Роланд приложил салфетку к открывшейся язве, из которой по-прежнему хлестала кровь, и Сюзанну передернуло от боли, глаза наполнились слезами.

– Нет, позволь мне сначала остановить кровотечение, – пробормотал Роланд, осторожно запустив вторую руку в кудряшки на затылке. – Не дергайся. – И ради него она застыла.

Сквозь застилавшие глаза слезы Сюзанна видела, что Джо по-прежнему зол из-за того, что его выступление столь резко (не говоря уже о том, что кровь наверняка что-то запачкала) прервали. И, пожалуй, не винила его за это. Он действительно выкладывался по полной, а она потеряла контроль над собой и все испортила. Боль стихала, и теперь Сюзанна не находила себе места от стыда. Такое с ней уже однажды случалось, в школе, когда на уроке физкультуры у нее начались месячные, и тоненькая струйка крови побежала по бедру, на глазах у всего мира. Во всяком случае, той его части, что училась с ней в одном классе. Некоторые девчонки начали скандировать: «Заткни течь!»[210]210
  Аналогичный эпизод подробно описан в романе Стивена Кинга «Кэрри».


[Закрыть] – словно некстати начавшиеся месячные – самая удачная шутка.

С воспоминаниями смешался страх, связанный с язвой. А вдруг это все-таки рак? Прежде ей всегда удавалось вышибить эту мысль из головы до того, как она успевала полностью оформиться. На этот раз не смогла. Что, если она подцепила рак во время их похода по Плохим Землям?

Желудок скрутило узлом, потом он двинулся к горлу. Ей удалось удержать отменный обед на месте, но, возможно, это был лишь временный успех.

Внезапно ей захотелось побыть одной, она поняла, что должна побыть одна. Если уж она собиралась проблеваться, не было у нее желания расставаться с содержимым желудка на глазах Роланда и этого незнакомца. А если бы и удалось сдержать рвотный рефлекс, ей требовалось время, что взять себя в руки. Порыв ветра, достаточно сильный, чтобы сотрясти весь дом, промчался мимо, словно хот-эндж на полном ходу. Лампы мигнули, желудок вновь скрутило при виде качнувшихся на стенах теней.

– Мне надо пойти… в ванную… – выдавила она. На мгновение мир пошел кругом, но тут же остановился. В камине рвануло какое-то полено, выбросив в трубу столб алых искр.

– Вы уверены? – спросил Джо. Он более не злился (если злился раньше), но с сомнением смотрел на нее.

– Пусть идет, – сказал Роланд. – Думаю, ей нужно немного успокоиться.

Сюзанна уже собралась благодарно ему улыбнуться, но движение губ отозвалось болью в язве, из которой вновь пошла кровь. Она не могла сказать, что еще изменится для нее в ближайшем будущем благодаря этой чертовой, не желающей заживать болячке, но точно знала, что шуток она наслушалась. Потому что, если б продолжила смеяться, ей потребовалось бы переливание крови.

– Я скоро вернусь, – пообещала она. – А вы, мальчики, не вздумайте есть пудинг без меня. – Сама мысль о еде вызывала тошноту, но что еще она могла сказать.

– Перед пудингом я могу и не устоять, – ответил ей Роланд. – Если у тебя вдруг закружится голова, позови меня.

– Обязательно, – пообещала Сюзанна. – Спасибо, Роланд.

10

Хотя Джо Коллинз жил один, в ванной чувствовалась женская рука. Сюзанна отметила это, когда воспользовалась ею в первый раз. Розовые обои с зелеными листочками и… естественно, дикими розами. Вполне современный унитаз, за исключением сиденья, деревянного, не пластикового. Джо вырезал его сам? Сюзанна не думала, что такое невозможно, но с тем же успехом его мог принести робот, отрыв в каких-то загашниках. Заика Карл? Так Джо называл робота? Нет, Билл. Заика Билл.

С одной стороны унитаза стояла табуретка, с другой находилась ванна на металлических ножках с душем, которая навела ее на мысли о хичкоковском «Психо»[211]211
  Фильм «Психо» сэра Альфреда Хичкока по роману Р. Блоха вышел на экраны в 1960 г.


[Закрыть] (впрочем, любой душ заставлял Сюзанну вспоминать этот чертов фильм, который она однажды видела в кинотеатре на Таймс-сквер). Раковину встроили в столик из доброго старого дуба, а не железного дерева. Над ним висело зеркало, которое одновременно служило дверцей аптечного шкафчика. Сюзанна предположила, что за дверцей стояли пузырьки с таблетками и тюбики с мазями. Средства от всех болезней.

Она убрала салфетку, поморщившись и зашипев сквозь зубы. Та успела прилипнуть к язве и отрывать ее пришлось с болью. Сюзанна ужаснулась количеству крови на щеках, губах, подбородке, не говоря уже о шее и плече. Сказала себе, что нечего из-за этого сходить с ума. Если отдираешь болячку, она обязательно должна кровить, вот и все. Особенно если болячка оказалась на твоем глупом лице.

В гостиной Джо что-то сказал, она не разобрала, что именно. Роланд ответил несколькими словами, завершив их смешком. Странно такое слышать, – подумала Сюзанна. – Словно Роланд пьян. Видела ли она Роланда пьяным? И поняла, что нет. Никогда не видела валящимся с ног, таким открытым и беззащитным, так захваченным смехом… до этого вечера.

Это его дело, женщина, – фыркнула Детта.

– Хорошо, – пробормотала она. – Хорошо, хорошо.

Пьяный… беззащитный… захваченный смехом… может, это как-то связано.

Может, все это одно и то же.

Она залезла на табуретку, включила воду. Вырвавшаяся из крана струя заглушила все звуки, доносящиеся из гостиной.

Она ограничилась холодной водой, сначала брызнула на лицо, потом стала осторожно протирать тряпочкой кожу вокруг язвы. Покончив с этим, еще более осторожно промокнула язву. Сильной боли, которой опасалась, не почувствовала. Это ее немного приободрило. Потом быстренько простирнула тряпочку, чтобы на ней не осталось пятен крови, и наклонилась поближе к зеркалу. Увиденное вызвало у нее выдох облегчения. Непроизвольно ударив себя по лицу, она полностью сорвала болячку, но все могло обернуться к лучшему. В одном она была уверена: если в аптечке Джо есть перекись водорода или мазь с антибиотиком, она обязательно обработает язву, пока та открыта. И не важно, что ранку будет щипать. Ее давно следовало продезинфицировать. А потом она собиралась прикрыть язву полоской бактерицидного пластыря и надеяться, что все образуется.

Она оставила расправленную тряпочку на кромке раковины на просушку, взяла полотенце (розовое, как обои) из стопки, что лежала на ближайшей полке, но до лица не донесла. Руки застыли на полпути, потому что Сюзанна увидела листок из блокнота, лежащий на следующем в стопке полотенце. Прежде всего ей бросился в глаза рисунок в верхней части листка: два мультяшных ангела опускали на землю увитую цветами скамью. Ниже, между улыбающихся рожиц, тянулась надпись:

☺ РАССЛАБЬСЯ! ВОТ ИДЕТ ☺

БОГ ИЗ МАШИНЫ!

А под ней кто-то написал перьевой ручкой, и написал давно, потому что чернила выцвели, следующее:

Odd’s Lane

Odd Lane

Переверни листок после того, как над этим подумаешь.

Нахмурившись, Сюзанна взяла листок со стопки полотенец. Кто его здесь оставил? Джо? Очень она в этом сомневалась. Перевернула листок. Увидела несколько строк, написанных той же перьевой ручкой и тем же почерком:

Ты над этим не подумала!

Какая плохая девочка!

Я кое-что вам оставил в аптечном шкафчике,

но сначала

* * ПОДУМАЙ НАД ЭТИМ! * *

(намек: комедия + трагедия = притворство)

В другой комнате Джо вновь заговорил, и на этот раз Роланд не просто засмеялся – расхохотался во весь голос. У Сюзанны создалось ощущение, что Джо продолжил свой монолог. В каком-то смысле она могла его понять: он делал то, что любил, чего был лишен в течение долгого времени, но какой-то ее части такое развитие событий решительно не нравилось. Не нравилось, что Джо решил возобновить представление, пока она находилась в ванной, а Роланд ему это позволил. Собирался слушать и смеяться, пока она останавливала кровь. Какая-то глупая, мальчишеская выходка. Она полагала, что Эдди на такое бы не пошел.

Почему бы тебе на какое-то время не забыть про мальчиков и сосредоточиться на том, что перед тобой? Что все это значит?

Одно, правда, Сюзанна знала наверняка: кто-то ожидал, что она зайдет в ванную и найдет записку. Не Роланд. Не Джо. Она. «Какая плохая девочка, – говорилось в записке. – Девочка».

Но кто это мог знать? Кто мог знать наверняка? Не было у нее привычки бить себя по лицу или по груди, когда она смеялась; она не могла припомнить ни одного другого случая, когда…

Нет, могла. Однажды. На фильме Дина Мартина и Джерри Льюиса[212]212
  Мартин Дин (р. 1917) и Льюис Джерри (р. 1926) – комедийный актерский дуэт, который снялся в половине самых успешных фильмов Голливуда в 1940—1950-х гг. Фильма «Придурки на море» в их фильмографии нет. Вероятно, Кинг говорит о последнем фильме дуэта «Партнеры» (1956).


[Закрыть], «Придурки на море» или что-то в этом роде. Тогда с ней произошло то же самое. Она смеялась только потому, что вышла на уровень, когда смех достиг критической массы и стал самоподдерживающимся. Другие зрители кинотеатра «Кларк» на Таймс-сквер пребывали в таком же состоянии, покачивались из стороны в сторону, складывались вдвое, выплевывали попкорн изо ртов, которые им больше не принадлежали. Рты эти принадлежали, пусть и на несколько минут, Мартину и Льюису, придуркам на море. Но такого больше не повторялось.

Комедия плюс трагедия равняется притворству. Но нет здесь никакой трагедии, не так ли?

Она не ожидала получить ответ на этот вопрос, но получила. И ответил ей холодный голос интуиции.

Пока нет, пока еще нет.

И вот тут, вроде бы безо всякой на то причины, она подумала о Липпи. Улыбающейся, ужасной Липпи. Люди в аду смеялись? Почему-то Сюзанна думала, что да. Они улыбались, как Липпи Чудо-кляча, когда Сатана начинал свое

(возьми мою лошадь… пожалуйста)

выступление, а потом они смеялись. Ничего не могли с собой поделать. Ничего. Смеялись целую вечность, пусть вас это совсем и не устраивает.

Что с тобой не так, женщина?

В гостиной Роланд снова рассмеялся. Ыш тявкнул, и тявканье это тоже напоминало смех.

Odd’s Lane, Odd lane… подумай об этом.

А о чем тут думать? Первое – название улицы, второе – то же самое, только без…

– Стоп-стоп, минуточку, – проговорила она тихим голосом, точнее, шепотом, а кто, собственно, мог услышать ее? Джо говорил сам… и практически без умолку… Роланд смеялся. Тогда кто, по ее разумению, мог ее услышать? Обитатель подвала, если там действительно кто-то сидел? – Минуточку, пожалуйста, просто подожди.

Сюзанна закрыла глаза и вновь увидела два указателя на столбе, которые находились практически на уровне глаз странников, поскольку те стояли на высоченном сугробе. «тауэр-роуд» – такая надпись была на одном из указателей, с названием дороги, которая уходила за горизонт. На другом, том, что смотрел на короткую улицу с домами, значилось «одд’с-лейн», только…

– Только не это там было написано, – пробормотала она, сжимая в кулак пальцы той руки, что не держали записку. – Не это.

Перед ее мысленным взором отчетливо и ясно возникла надпись: «одд’С-лейн», с добавленными апострофом и буквой «с», и почему кто-то это сделал? Может, тот, кто изменил знак, был аккуратистом, которому не понравилось…

– Что? Что ему могло не понравиться?

За закрытой дверью ванной Роланд расхохотался даже громче, чем прежде. Что-то упало и разбилось. Он не привык так смеяться, – подумала Сюзанна. – Тебе бы лучше поостеречься, Роланд, а не то причинишь себе вред. Досмеешься до грыжи, а то и хуже.

«Подумай об этом», – советовал ей неизвестный автор письма. Может, что-то было в словах odd и lane, и кто-то не хотел, чтобы они это увидели? Если так, этот кто-то мог не волноваться, потому что она точно ничего не видела. Лишь сожалела о том, что рядом нет Эдди. Именно Эдди прекрасно разбирался в таких вот штучках: шутках, загадках и… ан…

У Сюзанны перехватило дыхание. На лице, как и на лице ее двойника в зеркале, с округлившимися глазами, отразилось предчувствие дурного. Карандаша у нее не было, а сопоставлять что-либо в уме в такой момент просто не могла.

Балансируя на табуретке, Сюзанна наклонилась над раковиной и подула на зеркало, затуманила его своим дыханием. Написала ODD LANE. Посмотрела на творение своих рук с нарастающим пониманием и ужасом. В гостиной Роланд смеялся все сильнее и громче, и теперь она осознала то, что ей следовало понять тридцатью секундами раньше: смех не был веселым. Он уже вышел из-под контроля, то был смех человека, который борется за глоток воздуха. Роланд смеялся так, как смеялись люди, когда комедия переходила в трагедию. Как смеялись люди в аду.

Под ODD LANE кончиком пальца она написала DANDELO, анаграмму[213]213
  Анаграмма – слово или словосочетание, образованное перестановкой букв, составляющих другое слово (слова).


[Закрыть], которую Эдди наверняка увидел бы сразу, и тут же поняла, что апостроф и букву «с» добавили с тем, чтобы отвлечь их внимание.

В гостиной смех притих и изменился, трансформировался в звук, который пугал – не забавлял. Ыш отчаянно залаял, а Роланд…

Роланд, задыхаясь, хрипел.