Текст книги "Темная Башня"

Часть 3
В этом зелено-золотом мареве
Вес’-ка Ган

Глава 1
Миссис Тассенбаум едет на юг

1

Мысль о том, что руки у него стали невероятно быстрыми, как-то не приходила в голову Джейку Чеймберзу. И возвращаясь в Америку из Девар-тои, он знал только одно: его рубашка, выпирающая вперед под весом Ыша, вылезает из джинсов. Ушастик-путаник, которому никогда не везло в путешествиях между мирами (в последний раз он чуть не угодил под колеса такси), вывалился из-под рубашки. Практически никто не смог бы предотвратить его падение (которое скорее всего не причинило бы Ышу никакого вреда), но Джейк отличался от огромного большинства. Вот и ка просто не смогла обойтись без него, даже нашла способ обмануть смерть, чтобы опять привести его к Роланду. Руки Джейка развили такую скорость, что на мгновение просто исчезли из виду. А когда появились вновь, одна держала Ыша за густую шерсть на загривке, а вторая – за короткую на спине, неподалеку от хвоста. Джейк осторожно опустил своего друга на асфальт. Ыш посмотрел на него и коротко гавкнул. Вроде бы озвучил не одну мысль, а две: «Благодарю» и «Никогда больше так не делай».

– Пошли, – бросил Роланд. – Нам нужно спешить.

Джейк последовал за стрелком, который направился к магазину. Ыш, как всегда, семенил у левой ноги мальчика. На двери, закрепленная резиновой присоской, висела бумажка: МЫ ОТКРЫТЫ, ТАК ЧТО ЗАХОДИТЕ В ГОСТИ, точно так же, как и в 1977 году. В левой от двери витрине Джейк прочитал:

ПРИХОДИТЕ КАЖДЫЙ ПРИХОДИТЕ ВСЕ

ПОУЖИНАТЬ «БОБАМИ В ГОРШКЕ»

В 1-Ю КОНГРЕГАЦИОННУЮ ЦЕРКОВЬ

В СУББОТУ 19 ИЮНЯ 1999 ГОДА

НА ПЕРЕСЕЧЕНИИ ШОССЕ № 7 И КЛАТТ-РОУД

ДОМ ПАСТОРА (во дворе)

17:00–19:30

В 1-Й КОНГО

«МЫ ВСЕГДА РАДЫ ВИДЕТЬ ТЕБЯ, СОСЕД!»

Джейк подумал: «Бобы в горшке» начнут есть примерно через час. Они уже стелят скатерти и расставляют тарелки.

Справа от двери висело еще более удивительное послание общественности:

1-я Лоувелл-Ист-стоунэмская церковь

Приходящих

ТЫ присоединишься к нам в молитве?

Воскресная служба: 10 утра

Четверговая служба: 7 вечера

КАЖДУЮ СРЕДУ – МОЛОДЕЖНЫЙ ВЕЧЕР

17:00–19:00

Игры! Музыка! Чтение Библии!

***И***

НОВОСТИ О ПРИХОДЯЩИХ!

Эй, молодежь!

БУДЬТЕ С НАМИ или МНОГОЕ ПОТЕРЯЕТЕ!

Мы ищем дверь на Небеса.

Составите нам компанию?

Джейк сразу подумал о Харригане, странствующем проповеднике с угла Второй авеню и Сорок шестой улицы, и задался вопросом, в какую из этих двух церквей он мог бы пойти. Разум звал его в 1-ю Конго, но сердце…

– Поторопись, Джейк, – повторил Роланд. Когда стрелок открыл дверь, послышалось мелодичное звяканье. В нос ударили приятные запахи, напомнившие Джейку (как раньше они напомнили Эдди) магазин Тука в Калье Брин Стерджис: запахи кофе и мятных леденцов, табака и салями, оливкового масла, рассола, сахара, пряностей, разной вкуснятины.

Следом за Роландом он вошел в магазин, отдавая себе отчет как минимум о двух вещах, которые прибыли с ним из другого мира: пистолете-пулемете «койот», заткнутом за пояс, и плетеной сумке на левом плече, в которой все еще глухо позвякивали с полдесятка орис. Достать любую для него не составляло труда.

2

Уэнделл «Чип» Макэвой стоял за прилавком с деликатесами, взвешивал нарезанную ломтиками, выдержанную в меде индейку для миссис Тассенбаум, и пока над дверью не звякнул колокольчик, еще раз перевернувший жизнь Чипа («Ты перевернулся вверх дном» – так говорили старожилы, если твоя машина оказывалась в кювете), они обсуждали все возрастающее число водных мотоциклов на Кейвадин-Понд… вернее, обсуждала миссис Тассенбаум.

Чип полагал миссис Т. своей более или менее типичной летней покупательницей: богатой, как Крез (по крайней мере таким богачом был ее муж, владелец одной из новых компьютерных компаний), говорливой, как попугай, глотнувший виски, и безумной, как Говард Хьюз[131]131
  Хьюз Говард Робард (1905–1976) – промышленник, авиатор, кинопродюсер. В последние годы, помутившись разумом, жил полным затворником. Легендарная личность, о которой пишут книги (к примеру, роман Гарольда Роббинса «Искатели приключений») и снимают фильмы («Авиатор» Мартина Скорсезе).


[Закрыть], подсевший на морфий. Она могла бы купить себе яхту (и дюжину водных мотоциклов, чтобы тащить ее на буксире, возникни у нее такое желание), но приплывала на рынок в этом конце озера на старой весельной лодке, привязывала ее там, где привязывал свою Джон Каллем до Того Дня (по мере того, как уходящие годы облагораживали его историю, доводили до блеска, как мебель из тика, Чип все выше и выше поднимал ее статус, во всяком случае, в голосе, произнося слова «Тот День» с той же благоговейной интонацией, с какой преподобный Конвей произносил слово Бог). Мадам Тассенбаум была болтливой, сующей нос в чужие дела, симпатичной (в каком-то смысле… полагал он… если вас не мутит от избытка косметики и лака для волос), набитой «зеленью» и республиканкой. В сложившихся обстоятельствах Чип Макэвой не видел ничего зазорного в том, чтобы придавить большим пальцем уголок чашки весов… этому трюку он научился от отца, который говорил, что ты просто обязан обвешивать приезжих, если те могли себе это позволить, но не вправе обвешивать местных, даже если они богатые, как этот писатель, Кинг, из Лоувелла. Почему? Да потому что новости распространяются быстро, и очень скоро в магазин будут заходить только приезжие, а попробуй найти их в феврале, когда сугробы вдоль обочин шоссе № 7 поднимаются на добрых девять футов. Но февраль, однако, еще не наступил, и миссис Тассенбаум – несомненно, дщерь Авраамова, если он хоть раз видел одну, – родилась и жила не в этих краях. Нет, миссис Тассенбаум и ее богатый-как-Крез компьютерный муженек вернутся в Жид-Йорк, как только увидят первый упавший на землю пожелтевший осенний лист. Вот почему он не испытывал ни малейших угрызений совести, легким нажатием большого пальца доведя стоимость покупаемой миссис Тассенбаум индейки с шести долларов до семи и восьмидесяти центов. Он продолжал во всем соглашаться с ней и после того, как она сменила тему, начала говорить о том, какой ужасный человек этот Билли Клинтон, хотя на самом-то деле Чип дважды голосовал за Баббу и проголосовал бы еще раз, если б Конституция разрешила ему баллотироваться на третий срок. Бабба умен, умел добиться от арабов, чего хотел, не совсем забывал о тех, кто зарабатывал на жизнь своим трудом, и, право слово, поимел больше кисок, чем туалетное сиденье.

– А теперь Гор думает, что сможет… въехать в Белый дом на его плечах! – Миссис Тассенбаум рылась в сумке в поисках чековой книжки (индейка за это время чудесным образом потяжелела еще на пару унций, и вот тут Чип решил, что пора фиксировать вес и стоимость). – Заявляет, что он изобрел интернет! Ха! Да кто в это поверит? Если уж на то пошло, я действительно знаю человека, который изобрел интернет! – Она вскинула голову (большой палец Чипа давно уже отлепился от чашки весов, он интуитивно чувствовал опасность, понятное дело, чувствовал) и кокетливо улыбнулась Чипу накрашенными губами. Понизила голос до конфиденциального шепота: – Я должна знать, сплю с ним в одной постели почти что двадцать лет.

Чип весело рассмеялся, снял нарезанную индейку с чашки весов, положил на лист белой бумаги. Его радовало, что они больше не говорят о водных мотоциклах, поскольку он заказал себе один в компании из Оксфорда «Викинг моторс» (рекламный слоган: «Игрушки для больших мальчиков»).

– Я знаю, чего вы смеетесь. Этот Гор, очень уж он склизкий! – Миссис Тассенбаум так энергично кивала, что Чип решил добавить к общей сумме еще центов двадцать. Хуже-то не будет. – Его волосы, например. Как можно доверять человеку, который выливает так много геля на свои волосы…

Именно в этот момент над дверью звякнул колокольчик. Чип посмотрел. Увидел. И обмер. Чертовски много воды утекло под мостом с Того Дня, но Уэнделл «Чип» Макэвой узнал мужчину, причинившего столько бед, как только тот переступил порог. Есть лица, которые никогда не забываются. И разве он не чувствовал, в самых потаенных глубинах сердца, что мужчина с этими ужасными синими глазами еще не закончил здесь свои дела и обязательно вернется?

Вернется за ним?

Мысль эта вывела его из ступора. Чип повернулся и побежал. Но успел сделать разве что три шага вдоль прилавка, когда прогремел выстрел, грохотнул, как раскат грома (магазин, надо отметить, прибавил как в размерах, так и в убранстве в сравнении с 1977 годом, слава Богу, отец всегда настаивал на страховке), и миссис Тассенбаум пронзительно закричала. Три или четыре покупателя, сонно бродившие по проходам между стеллажами, в изумлении повернулись на крик, а кто-то грохнулся в обморок. Чипу хватило времени, чтобы отметить, что это Рода Бимер, старшая дочь одной из двух женщин, которые погибли в Тот День. Тут ему показалось, что время свернулось, и это Рут лежит в проходе с банкой консервированной кукурузы, выкатывающейся из ее разжавшихся пальцев. Он услышал, как пуля прожужжала над его головой, будто сердитая пчела, и остановился как вкопанный, вскинув руки.

– Не стреляйте, мистер! – услышал он тонкий, дребезжащий стариковский голос, свой собственный голос. – Возьмите все, что в кассе, но не убивайте меня!

– Повернись, – приказал мужчина, который в Тот День перевернул мир Чипа вверх тормашками, мужчины, из-за которого он едва не погиб (пролежал в больнице в Бриджтоне две недели, клянусь Иисусом), а теперь вот появился, как старое чудище из стенного шкафа какого-то мальчика. – Остальным лечь на пол, а ты повернись, магазинщик. Повернись и посмотри на меня. Посмотри на меня очень хорошо.

3

Магазинщика качало из стороны в сторону, и на мгновение Роланд подумал, что он не повернется, а лишится чувств. Но, возможно, инстинкт выживания подсказал Чипу: вероятность того, что его убьют, возрастет, если он потеряет сознание, так что он сумел удержаться на ногах и повернулся лицом к стрелку. Его одежда практически не отличалась от той, которую он носил при первой встрече с Роландом, а черный галстук и мясницкий фартук, повязанный высоко над талией, возможно, были теми самыми. Линия волос еще больше отступила ото лба, и сами волосы полностью поседели, тогда как двадцать два года назад только начали серебриться. Роланд помнил, как кровь лилась из раны на левом виске (по разумению Роланда, попала в беднягу пуля Андолини). Но магазинщику повезло: пуля прошла по касательной. И теперь на этом месте остался серый шрам. Роланд обратил внимание, что магазинщик зачесывал волосы так, чтобы выставить шрам напоказ, а не скрыть его. В тот день то ли ему сопутствовало дурацкое счастье, то ли его спасла ка. Роланд полагал, что без вмешательства ка не обошлось.

Судя по страху, который застлал магазинщику глаза при виде незваного гостя, он сам придерживался того же мнения.

– У тебя есть картомобиль, грузомобиль или так-си? – спросил Роланд, нацелив револьвер на живот магазинщика.

Джейк выступил из-за Роланда.

– На чем вы ездите? – спросил он бледного как полотно Чипа. – Вот что его интересует.

– На пикапе, – выдавил из себя Чип. – «Интернэшнл харвестер»[132]132
  «Интернэшнл харверстер» – компания по производству сельскохозяйственной техники. Основана в 1902 г. Одно время выпускала грузовики и пикапы. На пикапах «Интернэшнл харверстер» ездят герои многих произведений С. Кинга.


[Закрыть]. Он на стоянке. – И так быстро сунул руку под фартук, что Роланд едва не нажал на спусковой крючок. Но Чип, слава Богу, этого не заметил. Все остальные покупатели лежали на полу, в том числе и женщина, которая чуть раньше стояла у прилавка. До ноздрей Роланда долетал запах мяса, которое она покупала, и его желудок негодующе урчал. Роланд устал, проголодался, горевал об Эдди, приходилось многое держать в голове, слишком многое. И голова с этим просто не справлялась. Джейк сказал бы, что ему нужно «взять таймаут», но в обозримом будущем он такой возможности не видел.

Магазинщик тем временем вытащил из-под фартука ключи. Рука его тряслась, ключи соответственно позвякивали. Скатывающееся к западному горизонту солнце освещало их сквозь окна-витрины магазина, и отблески били в глаза стрелка. Сначала этот мужчина в белом фартуке, сунул под него руку, не испросив на то разрешения (и отнюдь не медленно), а теперь вот это, достал какие-то блестящие металлические предметы, словно для того, чтобы ослепить противника. Создавалось ощущение, что он просто искал смерти. Но ведь точно так же он вел себя и в тот день, когда они с Эдди попали в засаду, не правда ли? Магазинщик (тогда шевелился он быстрее, и спина у него еще не согнулась колесом) следовал за ним и Эдди, как кот, который постоянно мешается под ногами, не обращая внимания на свистящие вокруг пули (и не обращая внимания на рану головы). В какой-то момент, вспомнил Роланд, он начал говорить о своем сыне, словно человек, который хочет скоротать время, сидя в очереди к цирюльнику, дожидаясь, когда же тот доберется до его волос. Камаи, само собой, а таких зачастую обходит беда. По крайней мере до тех пор, пока ка не устает от их выходок и не вышвыривает из этого мира.

– Возьмите пикап, возьмите и уезжайте, – говорил ему магазинщик. – Он – ваш! Я отдаю его вам! Действительно!

– Если не перестанешь слепить меня своими ключами, сэй, что я возьму, так это твое дыхание, – процедил Роланд. За прилавком висели другие часы. Он уже обратил внимание, что в этом мире полным-полно часов, словно жившие здесь люди думали, что могут посадить время в клетку, окружая себя часами. Десять минут до четырех, то есть на американской стороне они провели уже девять минут. Время мчалось, мчалось. Где-то неподалеку Стивен Кинг уже на послеполуденной прогулке, в смертельной опасности, пусть он этого и не знает. А может, это уже произошло? Они – во всяком случае, Роланд – всегда предполагали, что смерть писателя отразится и на них еще одним лучетрясением, но может, это не так. Может, все пройдет незаметно для них?

– Как далеко отсюда Тэтлбек-лейн? – спросил Роланд магазинщика.

Пожилой сэй только смотрел на него, от ужаса глаза слезились и стали огромными. Никогда в жизни Роланд не испытывал столь сильного желания пристрелить человека… или по крайней мере избить рукояткой револьвера. А магазинщик продолжал таращиться на него, как козел, нога которого застряла в расщелине.

И тут заговорила женщина, которая лежала у прилавка. Она снизу вверх смотрела на Роланда и Джейка, сцепив руки на пояснице.

– Это в Лоувелле, мистер. Примерно в пяти милях отсюда.

Одного взгляда в ее глаза, большие и карие, испуганные, но не затуманенные паникой, хватило, чтобы Роланд решил: им нужна эта женщина, а не магазинщик. Если только…

Он повернулся к Джейку.

– Ты сможешь проехать пять миль за рулем пикапа магазинщика?

Роланд видел, что мальчик хотел ответить «да», но потом осознал, что риск слишком велик: попытавшись сделать то, что никогда не делал, он, пусть и городской житель, знакомый с автомобилями с раннего детства, мог потерпеть неудачу, чреватую катастрофическими последствиями.

– Нет, – ответил Джейк. – Думаю, что нет. Как насчет тебя?

Роланд наблюдал, как Эдди ведет автомобиль Джона Каллема. Вроде бы ничего сложного… но следовало помнить о бедре. Роза предупреждала его, что сухой скрут движется быстро, как пожар, раздуваемый сильным ветром (ее слова) – и теперь он знал, что она имела в виду. По пути в Калью Брин Стерджис боль в бедре лишь изредка давала о себе знать. Теперь Роланду казалось, что во впадину[133]133
  Имеется в виду вертлужная впадина тазовой кости, в которую входит головка берцовой кости.


[Закрыть] налили расплавленного свинца, а потом обвязали сустав колючей проволокой. И боль уходила вниз к правой лодыжке. Он видел, как Эдди манипулирует педалями, нажимает то на ту, что увеличивала скорость автомобиля, то на другую, замедляющую ее, всегда используя правую ногу[134]134
  «Форд» Каллема был с автоматической коробкой передач, так что левая нога в управлении автомобилем не участвовала по причине отсутствия педали сцепления.


[Закрыть]. А это означало, что головка его правого бедра должна постоянно крутиться во впадине.

Он сомневался, что сможет это сделать. Во всяком случае, не мог гарантировать, что сделает.

– Думаю, что нет. – Он взял ключи у магазинщика, посмотрел на женщину, которая лежала у мясного прилавка. – Встань, сэй.

Миссис Тассенбаум подчинилась, а когда встала, Роланд протянул ей ключи. Здесь я постоянно встречаю полезных людей, – подумал он. – Если эта женщина ни в чем не уступит Каллему, возможно, все будет хорошо.

– Ты отвезешь меня и моего молодого друга в Лоувелл.

– На Тэтлбек-лейн, – уточнила она.

– Ты говоришь правильно, я говорю: спасибо тебе.

– Вы собираетесь меня убить после того, как доберетесь, куда вам нужно?

– Нет, если не будешь попусту терять время.

Она обдумала его слова, кивнула:

– Не буду. Поехали.

– Удачи вам, миссис Тассенбаум, – прошептал магазинщик, когда она двинулась к двери.

– Если я не вернусь, – она посмотрела на Чипа, – запомните одно: это мой муж изобрел интернет, он и его друзья, частично в «КалТек»[135]135
  «КалТек» – Калифорнийский технологический институт, частный университет. Основан в 1891 г. Находится в г. Пасадина. Один из наиболее известных в мире технических и научно-исследовательских институтов.


[Закрыть], частично в своих гаражах. Не Альберт Гор.

У Роланда вновь заурчал желудок. Он перегнулся через прилавок (магазинщик отпрянул, словно подозревал, что Роланд болен красной чумой), схватил нарезанное для женщины мясо индейки, сунул три ломтя в рот. Остаток протянул Джейку. Тот съел два куска, посмотрел на Ыша, который с большим интересом разглядывал мясо.

– Ты свою долю получишь в кабине, – пообещал Джейк.

– Бине, – отозвался Ыш, потом добавил, с куда большим энтузиазмом: – Олю!

– Святой Иисус Христос, – выдохнул Чип.

4

Пусть говорил магазинщик с приятным акцентом истинного янки, в его пикапе никакой приятности не было. Во-первых, у него была механическая коробка передач. Айрин Тассенбаум с Манхэттена последний раз ездила на автомобилях с механической коробкой передач, когда была Айрин Кантор со Стейтен-Айленда. Опять же ручка переключения скоростей была, как на грузовиках, а такая ей вообще встретилась впервые.

Джейк уже сидел рядом с ней, поставив ноги с обеих сторон вышеозначенной ручки, с Ышем (тот все жевал индейку) на коленях. Роланд уселся на пассажирское сиденье, едва не зарычав от боли в ноге. Айрин забыла выжать педаль сцепления, когда повернула ключ зажигания. «ИХ» прыгнул вперед, затем остановился. К счастью, он ездил по дорогам западного Мэна с середины шестидесятых, поэтому все ограничилось скромным прыжком состарившейся кобылы, а не молодого, полного сил жеребца. В противном случае Чип Макэвой вновь лишился бы как минимум одной из витрин. Ыш, чтобы не свалиться с колен Джейка, впился когтями в джинсы мальчика, выплюнул из пасти недожеванную индейку и произнес слово, которому научился у Эдди.

Айрин округлившимися глазами вытаращилась на ушастика-путаника.

– Молодой человек, это существо сказало fuck[136]136
  Fuck – слово, не требующее перевода.


[Закрыть]?

– Не важно, что он сказал, – ответил Джейк. Часы, которые он видел из окна, показывали, что до четырех пополудни осталось пять минут. Как и Роланд, мальчик как никогда остро чувствовал, что время, увы, им не подконтрольно. – Воспользуйтесь педалью сцепления, и поехали!

К счастью, на набалдашнике ручки выдавили ее местоположение при включении той или иной скорости, и рисунок этот стерся не до конца. Миссис Тассенбаум нажала левой, обутой в кроссовку ногой на педаль сцепления, ужасно заскрежетали шестерни, но наконец она нашла заднюю передачу. Пикап рывками выкатился на шоссе № 7, вновь остановился, успев пересечь белую полосу лишь задней половиной. Миссис Тассенбаум опять повернула ключ зажигания и лишь потом вспомнила про педаль сцепления, что привело к очередным прыжкам «ИХ». Роланд и Джейк уже упирались руками в приборный щиток с выцветшей красно-сине-белой наклейкой: АМЕРИКА! ЛЮБИ ЕЕ ИЛИ ПРОВАЛИВАЙ! На этот раз прыжки сослужили им добрую службу, ибо в этот самый момент огромный лесовоз (Роланд не мог не вспомнить тот, что потерпел катастрофу во время его предыдущего посещения магазина) перевалил через холм к северу от магазина. Если бы пикап не успел закатиться на автостоянку, даже ткнувшись в бампер одного из стоявших там автомобилей, они бы угодили под колеса лесовоза. И скорее всего погибли бы. А так лесовоз проскочил мимо, яростно сигналя, задние колеса оплевали их пылью.

Существо на коленях мальчика (миссис Тассенбаум решила, что оно – помесь собаки и енота) вновь гавкнуло.

«Fuck». Она в этом практически не сомневалась.

Хозяин магазина и остальные покупатели сгрудились по другую сторону витрин, и внезапно Айрин Тассенбаум поняла, каково это, быть рыбой в аквариуме.

– Леди, можете вы управлять этой штуковиной или нет? – крикнул мальчик. На плече у него висела вроде бы сумка. Похожая на те, с которыми ходят мальчишки, продающие газеты. Только не холщовая, а плетеная. Вроде бы в ней лежали тарелки.

– Могу, молодой человек, не волнуйтесь. – Она была в ужасе, но при этом… наслаждалась тем, что происходило? Скорее да, чем нет. Последние восемнадцать лет она была лишь орнаментом великого Дэвида Тассенбаума, играла роль второго плана в его знаменитой жизни, произносила реплики: «Попробуйте вот это», передавала подносы с закусками на вечеринках. А теперь совершенно неожиданно оказалась в самом центре событий, и событий, по ее разумению, очень даже важных.

– Глубоко вдохни, – сказал мужчина с суровым, обожженным солнцем лицом. Его сверкающие глаза встретились с ее глазами, и она более не могла думать о чем-то еще. А вообще-то ощущения были приятными. «Если это гипноз, – подумала она, – его надо бы преподавать в школе». – Задержи дыхание, теперь выдохни. И вези нас, ради своего отца.

Она глубоко вдохнула, и внезапно краски дня стали ярче, просто засверкали. И еще она услышал поющие голоса. Прекрасные голоса. Включилось радио пикапа? На какой-нибудь оперной программе? Нет времени проверять. Но голоса чудные, откуда бы они ни звучали. И успокаивающие, как и глубокий вдох.

Миссис Тассенбаум выжала педаль сцепления и завела двигатель. На этот раз нашла заднюю передачу с первой попытки и, можно сказать, гладко выехала на шоссе. Правда, вместо первой передачи включила вторую, и пикап вновь чуть не встал, когда она начала отпускать педаль сцепления, но двигатель, похоже, сжалился над ней. Под капотом застучали раздолбленные клапана, что-то отчаянно заскрежетало, а потом они покатили на север, к Лоувеллу.

– Ты знаешь, где находится Тэтлбек-лейн? – спросил ее Роланд. Впереди под рекламным щитом ТУРИСТИЧЕСКИЙ КОМПЛЕКС «МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ» на шоссе выехал потрепанный синий минивэн.

– Да, – ответила она.

– Ты уверена? – Меньше всего стрелку хотелось тратить драгоценное время на поиски проселочной дороги, на которой жил Кинг.

– Да. У нас там живут друзья. Бекхардты.

Поначалу эта фамилия ничего не сказала Роланду, разве что он сразу понял, что уже слышал ее. Потом все сложилось: Бекхардту принадлежал дом, где он и Эдди в последний раз беседовали с Джоном Каллемом. При мысли об Эдди вновь кольнуло сердце. В тот грозовой день он был таким сильным, таким энергичным.

– Хорошо, – кивнул Роланд. – Я тебе верю.

Она посмотрела на него поверх мальчика, который сидел между ними.

– Вы чертовски торопитесь мистер… прямо-таки, как белый кролик из «Алисы в стране чудес». Что за очень важная встреча, на которую вы едва не опаздываете?

Роланд покачал головой.

– Не важно, просто веди машину. – Он посмотрел на часы на приборном щитке, но они не работали, остановились давным-давно, а стрелки (естественно) показывали 9:19. – Возможно, еще не поздно.

Синий минивэн, который ехал впереди, начал от них отрываться. В какой-то момент пересек разделительную полосу шоссе № 7, выехав на встречную полосу движения, и миссис Тассенбаум едва не отпустила шутку насчет людей, которые начинают пить до пяти вечера, но синий минивэн вернулся на северную полосу движения, перевалил через вершину очередного холма и покатил дальше, к городу Лоувеллу.

Миссис Тассенбаум сразу забыла про него. У нее в голове вертелись куда более интересные вопросы. К примеру…

– Вы можете не отвечать мне, если не хотите, – начала она их озвучивать, – но, признаюсь, меня разбирает любопытство. Мальчики, вы – приходящие?

5

Брайан Смит провел пару последних ночей, вместе со своими ротвейлерами, близнецами из одного помета, которых он назвал Пуля и Пистоль, в туристическом комплексе «Миллион долларов», расположенном практически на границе между Стоунэмом и Лоувеллом. Это местечко у реки ему нравилось (местные называют эту шаткую деревянную конструкцию, переброшенную через реку, «мост за миллион долларов», Брайан понимает, что это шутка, и клянусь Богом, очень забавная). Опять же другие местные, в основном хиппи из лесов около Суидена, Гаррисона и Уотерфорда, иной раз привозят туда наркотики на продажу. Брайану нравится курить травку, нравится словить кайф, если вам угодно, он его и словил в эту субботу… немного, не так, как он любит, но достаточно для того, чтобы потянуло что-нибудь пожевать. В «Центральном магазине Лоувелла» продают батончики «Марс». А если хочется пожевать, лучше батончиков «Марс» ничего не найти.

Он выезжает с территории комплекса на шоссе № 7, не посмотрев ни направо, ни налево, потом восклицает: «Это ж надо, опять забыл!» Впрочем, шоссе пустынное. Это позже, между Четвертым июля и Днем труда[137]137
  День труда – национальный праздник, отмечаемый в первый понедельник сентября. На следующий день в школах начинается учебный год.


[Закрыть], машин будет много, даже здесь, в этих пустынных местах, но тогда он, пожалуй, не будет далеко отъезжать от дома. Он знает, что водитель он – не очень. Еще один штраф за превышение скорости или погнутый бампер, и его, возможно, лишат водительского удостоверения на шесть месяцев. Опять.

Но на этот раз, впрочем, никаких проблем. Лишь старенький пикап ползет следом, и до него почти полмили.

– Жри мою пыль, ковбой! – говорит он и смеется. Он не знает, почему сказал «ковбой», когда в голову пришли другие слова: «Сукин сын», как и положено «жри мою пыль, сукин сын», но получилось неплохо. Очень даже неплохо. Он видит, что заехал на полосу встречного движения, и выворачивает руль, возвращаясь на свою полосу.

– Опять на трассе! – кричит он и вновь пронзительно смеется. «Опять на трассе» – тоже хорошая фраза, и он всегда говорит ее, если едет с девушкой. Есть еще одна хорошая фраза, которую ему нравится произносить, поворачивая руль из стороны в сторону, отчего автомобиль мотает по асфальту: «Ах, черт, должно быть, перебрал этого сиропа от кашля!» Он знает много таких фраз, даже как-то думал о том, чтобы написать книгу под названием «Безумные дорожные шутки». Круто, блин, – Брайан Смит пишет книгу, как этот Кинг из Лоувелла!

Он включает радио (минивэн выкатывается на обочину слева от асфальта, поднимает шлейф пыли, но в кювет не сваливается), натыкается на группу «Стили Дэн»[138]138
  «Стили Дэн» – американская группа, получившая известность в конце 1960-х годов.


[Закрыть], которая поет «Эй, девятнадцать». «Хорошая песня! – восклицает Брайан Смит. – Да, сэр, чертовски хорошая песня!». Под музыку он прибавляет скорость. Смотрит в зеркало заднего обзора и видит своих собак, Пулю и Пистоля, которые сверкают глазами на заднем сиденье. На мгновение Брайан решает, что они смотрят на него, может, даже думают, какой же он славный парень, потом сам себя спрашивает, ну разве можно быть таким глупым? За водительским сиденьем стоит сумка-холодильник, а в ней лежит свежий гамбургер весом в фунт. Он собирается приготовить его на костре в «Миллионе долларов». Да, и съесть на десерт еще пару батончиков «Марс», клянусь волосатым старым Иисусом! Батончики «Марс» чертовски хороши!

– Вы, мальчики, на сумку-холодильник не заглядывайтесь, – говорит Брайан Смит собакам, которых видит в зеркале заднего обзора. На этот раз минивэн бросает в сторону, а не стаскивает, он пересекает белую линию, поднимаясь на очередной холм по полосе встречного движения на скорости пятьдесят миль в час. К счастью – или к несчастью, в зависимости от вашей точки зрения – никто не едет навстречу, поэтому Брайан Смит продолжает движение на север.

– Не заглядывайтесь на гамбургер, это мой ужин, – последнее слово он произносит с интонациями Джона Каллема, но лицо, отражение которого со сверкающими глазами смотрит из зеркала заднего обзора на собак, похоже на лицо Шими Руиса. Практически неотличимо.

Шими мог бы быть близнецом Брайана Смита из одного помета.

6

Теперь Айрин Тассенбаум вела пикап более уверенно, несмотря на механическую коробку скоростей. Сожалела разве что о том, что через четверть мили предстояло поворачивать вправо, то есть задействовать педаль сцепления, на этот раз для того, чтобы переключиться на более низкую передачу. Но они приближались к Тэтлбек-лейн, и именно на Тэтлбек хотели попасть эти парни.

Приходящие! Они так сказали, и она им поверила, но кто еще мог последовать ее примеру? Чип Макэвой, возможно, и, естественно, преподобный Петерсон из этой безумной церкви приходящих, расположенной в Стоунэм-Корнерс, но кто еще? Ее муж, к примеру? Нет. Никогда. В реальность того, что нельзя выгравировать на микрочипе, Дэвид Тассенбаум не верил. Она подумала – и в последнее время мысль эта приходила к ней не раз – может, и в сорок семь еще не поздно подавать на развод.

Перешла на вторую передачу без особого скрежета шестеренок, но потом, когда свернула с шоссе на проселок, ей пришлось переходить на первую, потому что двигатель старого пикапа начал чихать и кашлять, грозя заглохнуть. Она подумала, что один из пассажиров отпустит по этому поводу шутку (возможно, собака-мутант мальчика опять скажет «fuck»), но мужчина на пассажирском сиденье сказал лишь:

– Не так здесь все выглядит.

– А когда вы побывали здесь в прошлый раз? – спросила Айрин Тассенбаум. Подумала о том, чтобы вновь вернуться на вторую передачу, но решила оставить все как есть. Не зря же Дэвид любил говорить: «Пока что-то не ломается, лучше не чинить».

– Довольно-таки давно, – признал мужчина. Она то и дело бросала на него короткие взгляды. Что-то в нем было странное и экзотическое… особенно глаза. Словно они видели такое, чего она и представить себе не могла.

Прекрати, – сказала она себе. – Возможно, он всего лишь хлыщ из Портсмута, штат Нью-Хэмпшир, который снимает девок на уличном углу.

Но она в этом сильно сомневалась. Мальчик, конечно, тоже был странный, он и его экзотическая собака-полукровка, но куда им было до этого мужчины с осунувшимся лицом и необычными синими глазами.

– Эдди говорил, что это петля, – заметил мальчик. – Может, в прошлый раз вы заезжали с другой стороны.

Мужчина обдумал его слова и кивнул.

– Второй въезд находится со стороны Бриджтона? – спросил он женщину.

– Да, конечно.

Мужчина с синими глазами кивнул вновь.

– Мы едем к дому писателя.

– «Кара-Хохотушка», – без запинки уточнила женщина. – Прекрасный дом. Я видела его со стороны озера, но не знаю, какая подъездная дорога…

– С номером девятнадцать, – перебил ее мужчина. В тот момент они проезжали мимо номера 27. С этого конца Тэтлбек-лейн номера уменьшались.

– А что вам от него нужно, извините за любопытство?

На этот раз ответил мальчик:

– Мы хотим спасти ему жизнь.

7

Роланд сразу узнал уходящую вниз подъездную дорожку, пусть даже в последний раз видел ее под черными грозовыми небесами и смотрел главным образом на сверкающего летящего тахина. Но в этот день они не увидели ни тахинов, ни прочей редко встречающейся живности. Крыша дома теперь сверкала медью (за прошедшие годы ею заменили прежнюю кровельную плитку), на месте леса появился луг, но подъездная дорожка осталась прежней. Слева стоял столб с надписью на щите КАРА-ХОХОТУШКА, справа – с числом 19, большими цифрами. А за домом в ярком послеполуденном свете сверкало синевой озеро.